Любовник

— Тебе память отшибло или ты настолько туп? — иронично, ехидно и высокомерно спросил Алишер, заглядывая в глаза Славе, углубляясь и рассматривая зрачок, словно он залезает в его голову и раскапывает там всё, что можно и нельзя.       По всей звукозаписывающей студии разлетелся звук удара. Ладонь певца накрыла бледную щеку Славы с такой силой, что он еле устоял на ногах и инстинктивно схватился за место удара. На том месте почти сразу образовался красный след, отдающийся ноющей болью в этой области. Марлоу прошипел что-то невнятное, похожее на ругательство, продолжая держать свою руку на лице. — Молчать. — уже более спокойным тоном с приказной интонацией, заявил Моргенштерн, откладывая сигаретку и возвращаясь к потрёпанному парню. — Становись на колени, сучонок. — Нет… — прошептал тот, не поднимая своего взора на Алишера. Слава трясся, всхлипывая от той боли, что ему причинили. Он сильно побледнел за эти долгие секунды и готов был разрыдаться, но нужно терпеть. Слава ведь не хочет умереть прямо здесь и сейчас от удара по голове или многочисленных ранений, верно? — Что ты сказал? — безумным голосом спросил он, видя неподчинение со стороны слабого. Он поднёс свою руку к его горлу, сжимая на шее блогера длинные пальцы, начиная придушивать. Лицо мучителя оставалось холодным, неприступным. Все эмоции ушли на второй план.       Слава задрожал с новой силой, как добыча хищника и упал на колени, надеясь унять безумие, что так охотно лилось в его сторону. Марлоу в этот раз, собрав все силы в кулак, попытался пойти против него, но все его надежды и весь тот победный настрой испарились. Колени, да и ноги вообще, жутко ныли от этой частой позы. Слава заключил сделку с самим Дьяволом, когда пошёл на это. Он хотел сделать фит, а в итоге стал… его куклой? Игрушкой на ночь, которой он многократно пользовался? Жалким мальчиком на побегушках? Да, и ещё раз да! На камере, при друзьях, около подписчиков — нет, а наедине с ним — да. Тогда, в тот день, Алишер сказал простые слова, но такие ужасные для него сейчас. Каждый раз он их вспоминал, расстёгивая ширинку на его брюках, каждый раз становясь ему обслугой, в память ударяли только они: — Я сделаю тебя богатым, прославлю на полстраны, помогу с аудиторией, но в конце ты исполнишь одно моё желание, хорошо? — прошептал он на ухо Славы, дыханием опаляя нежную и чувствительную кожу, лаская губами шею, переходя от одного уха к другому.       Так маняще, так красиво звучали эти слова, так блаженно это выглядело со стороны. Эйфория была то, что надо. Эта же самая эйфория и вскружила Славе голову. Романтизируя всё возможное и не слушая здравые мысли, понемногу избавляясь от них из головы тогда, он согласился, предчувствуя бесконечные тепло и ласки. Но, увы, в жизни всё не так. На самом деле рэпер его мог запросто избить за непонравившийся и плохо приготовленный кофе, лапать, когда ему угодно, не обращая внимание на просьбы парня остановиться, заставляя отсасывать и изгибаться под ним, как шлюха с десятилетним стажем. Ему никогда не было приятно, только больно. Моргенштерн его постоянно рвал, доводил всё до крови, ударяя по больным местам и наблюдая за муками бедняжки с садистким удовольствием. Слава даже восстановиться не успевал, как его брали, будто это норма. На публике они были близкими друзьями, а на деле — жертва и абьюзер.       Он стоял на коленках, зарабатывая ещё синяки, выпрямившись и ожидая последующих действии Алишера. — Меня так ебёт твоя непокорность, что аж блевать хотелось на твою честь, которой у тебя больше нет. — улыбнулся он ласково, нежно. Алишер всегда так улыбался, когда хотел засадить второму по самое то.       Певец бестактно ткнул лицо Славы в свой член, начиная двигаться, ещё находясь в одежде. По телу Марлоу прошлась череда лёгкого холодка и он потянул свои трясущиеся руки к его ширинке. Он не спешил освобождать Моргенштерна от одежды, боясь от одного вида его полового органа. Алишер же с упоением смотрел на этот страх, не намереваясь торопить жертву. Ему нравилось всё это, весь этот садизм причинял ему столько блаженства, что не описать в одном предложении.       Освободив парня от джинс, а потом и от нижнего белья, стоимость которого была равноценна старой квартире Славы, парень перевёл дух во второй раз, стараясь успокоиться. Ему было страшно и отвратно от насилия. Он всегда презирал насильников и считал их животными, которые не могут держать себя в узде, оправдывая свои поступками чем-то по типу: «У неё слишком короткая юбка, я не удержался!», «Макияж уж очень яркий и вызывающий, она заслужила!», «Извините, но девушки же сами говорят, что естественно, то не безобразно!». Но жизнь, по ходу последних событий, решила свести его с насильником, вдоволь насмеявшись и не намереваясь прекращать это дело, будто бы смотря за развитием их отношений. Видимо, развязка и последствия — самое интересное, что может произойти.       Блогер вобрал головку в рот, ощущая только отвращение и ненависть к себе за свои слабость, бессилье. На языке он почувствовал капельки смазки, отчего Славу аж передёрнуло вновь. Посасывая конец члена своими губами, на остальной части пениса он сделал колечко из пальцев, водя ими по стволу, ускоряясь в процессе. Алишер стал двигаться, буквально вдалбливая свой половой орган в маленький рот, словно пытаясь вызвать у того тошноту, на пару разорвав ему и глотку. Слава остановился, давая певцу насладиться своим доминированием. Он с такой силой входил в него, что казалось, маленький по своим габаритам Марлоу, отлетит назад от силы, с которой Алишер это делает. Отчаяние в такие моменты захватывало его душу, как никогда. Он ненавидел себя за то, что поддался соблазну и дурацким выдумкам, согласившись на такое. Суицидальные мысли заполняли его голову с новой страстью, когда казалось, что он вот-вот успокоится, настроится на позитив.       Из раздумий юношу вывела резкая боль на затылке и тёплая жидкость во рту. Алишер потянул его за волосы, как бы показывая тому, что нужно встать. В глазах Марлоу застыли слёзы и он, сдерживая и без того тихие всхлипы, поднялся, не заглядывая Моргенштерну в лицо. По всему помещению разлетелся коварный смешок и в то же мгновение живот блогера пронзила сильная боль от неслабого удара. Алишер с омерзением улыбнулся и толкнул Славу в стенку. Юноша не устоял и прижался к стене, судорожно хватаясь за живот и вдыхая ртом воздух. Моргенштерн неслышно посмеялся и схватил того за запястье, повалив на пол.       Избиение длилось минут пятнадцать так точно. Певец бил своего продюсера по самым мягким местам: по бокам, в живот, в лицо, чередуя частые пинки кулаками. Во время экзекуции, он высказывал то, какой Слава никчёмный, какой он слабый. Говорил, что так и хочет вытереть об него свои ноги. Посчитав, что с него хватит, Алишер отошёл от скулящего Марлоу на полу, что корчился в ужасной боли и приведя себя быстро в порядок, он подошёл к двери. Отперев её и приоткрыв, он напоследок кинул: — Я скоро вернусь.       Он запер дверь со стороны коридора и отправился в неизвестное направление, пока Слава истекал кровью вперемешку со слезами, слюнями. Было ужасно и неописуемо от того, что этот обряд, это избиение, у них обоих вошло в привычку. — Кхе-кхе… — только и смог выдать Слава, закрывая глаза. Он потерял сознание из-за недостатка крови. Опять.