Любовник

Слава, словно провоцируя, качнул бёдрами и подскочил к остальным гостям ресторана, чтобы поболтать и познакомиться поближе. Как бы эти потрясающие бёдра, скрытые мешковатыми штанами, смотрелись на его коленях. Как бы его спина рефлекторно выгибалась и насколько, а Марлоу, окружённый его осторожной заботой, протяжно застонал, а потом бы смутился, как какой-нибудь девственник. Хоть Слава и был таковым, но так хотелось забрать его себе, прибрать к рукам полностью, окутать в крепких объятиях, запустить руку в его непослушные волосы и лежать так всегда. Алишер сжал зубы, глубоко вдохнул и выдохнул в надежде унять бушующее воображение, перестать сексуализировать и романтизировать каждое действие друга. Иронично, что рьяно он сексуализировал девушек когда-то, в чём себя не единожды корил, но всё равно возвращался к этим действиям, будто бы школьник, который впервые решил посмотреть порнушку, и теперь заглядывается на каждую привлекательную даму. В этот момент он едва заметно вздрогнул и взглянул на плечо, куда и положила свою руку Дилара, которая, пьяно улыбаясь, полезла к его лицу с целью, видимо, поцеловаться. Моргенштерн ухмыльнулся и буквально засосал девушку к себе, уронив на дорогой диван через спинку, на котором сам восседал. Поцелуй получился самым грязным и непристойным, коим он бы мог стать в таком приличном месте как ресторан, но то был его «Kaif Provenance», поэтому за этику и другие аристократические повадки да правила переживать не стоило. Поцелуй был наполнен неимоверной и отдающей страстью, казался самым красивым со стороны и приятным снаружи, но Алишер ничего не чувствовал. Ни минимального удовлетворения, ни лёгкого возбуждения, ничего другого, кроме… нежелания. Тагирович, как дышать стало нечем ему и его спутнице, отцепился от девушки и та упала на широкую поверхность диванчика, пьяно что-то бормоча и приговаривая. Алишер сверкнул глазами в сторону своего обожания и заметил, как тот пристально глядел на него. Парень моргнул и осознал, что друг не просто пялился на него секунду назад, пока остальные гости ресторана обсуждали своё и не были увлечены парой никоим образом, Слава стыдливо отводил глаза, а на щеках парнишки появился незначительный румянец. Моргенштерн улыбнулся шире и, как не в чём ни бывало, взяв со столика рядом недопитый бокал с вином, направился в сторону своего любимого битмейкера. Марлоу закусил нижнюю губу, смял рукава своей огромной толстовки пальцами и отвернулся, будто бы подразумевая, чтобы Алишер его сейчас не беспокоил. Артист же не намеревался просто так пропускать свой шанс, видя настолько беззащитную позицию друга, стремительно подходя к тому и задумчиво уточняя: — Слава, всё нормально, друг? На последнем слове он сделал акцент, внимательно следя за меняющемся выражением лица битмейкера. Сначала было что-то на подобии неожиданности и вопрошания, мол «К чему это всё? Чего ты добиваешься?», а потом ещё большего смущения и мини-паники, что так и металась в его карих глазках. — Да, просто… вы так целовались красиво и… — он замялся, не зная как продолжить очевидную отмазку, но Алишер, смахнув с глаз мешающую полному обзору на Славу прядь волос, продолжил: — Горячо? Сексуально? Жёстко? Марлоу интенсивно замотал головой в знак несогласия и, мечтательно взглянув высокому другу прямо в глаза, произнёс: — Романтично. Моргенштерн, честно говоря, был поражён столь противоположному их с Диларой поцелую, ответом. Где он тут, мать вашу, романтику разглядел? — Своеобразные у тебя представления о романтике, малыш. — хмыкает артист, отпивая из своего бокала треть алкоголя. — Не знаю, мне показалось именно так. — пожимает плечами Марлоу и тянется к рядом стоящему столику за своим напитком, который благополучно там стоял эти три минуты, но, запинаясь о ступеньку, не удерживает равновесие. Алишер рефлекторно выпускает из пальцев свой бокал, хватая битмейкера за руку, чтобы поймать невезучего парня и не дать тому встретится лицом с поверхностью столика. Слава, в свою очередь, всполошено висит на его руке и, осознав это, моментально поднимается, кажется, уже успев смутиться. — Ой, прости пожалуйста! — проговаривает он, смотря на лужу от красного напитка и осколки от бокала в ней. — Спасибо. — после замешкавшись, отвечает он. Алишер обеспокоенно, как бы со Славиком ничего не произошло, оглядывает битмейкера с ног до головы и замечает на его боку небольшие пятна, видимо, от попавшего туда алкоголя. — Слав, у тебя толстовка… ну, это… — оповещает он, пока последствия произошедшего уже убирают уборщики и Слава несмело берёт его за руку, потянув в сторону туалетов. — У тебя тоже. Марлоу немного стыдно за испорченную посуду и одежду, но, зато появилась причина отойти в туалет вдвоём, он влечёт парня в туалет, пока другие гости вопросительно смотрят на эту чересчур необычную картину. Зайдя просторную и до блеска начищенную туалетную комнату, Алишер хочет снять пиджак, как видит, что Слава встаёт на носочки и тянется к нему. — Как малое дитё. — думает тот про себя и, наклоняясь, чтобы сократить непомерную разницу в росте, губы Марлоу соприкасаются с чужими. Слава неуверенно начинает и в процессе аккуратно отвечает на решительные движения друга. Моргенштерн целовался умело, а Слава лишь неискусно пародировал, повторяя. Тагирович старался быть бережным и это, как ни странно, получалось: он обводил языком его пухлые губы, медленно проникая глубже и глубже, пока Слава сдерживал стоны, вызванные приятными ощущениями. Он хотел ответить, но артист взял доминантную роль на себя, как бы показывая, что нужно делать. Спустя минуту они отстают друг от друга из-за, опять же, нехватки кислорода. Алишер дерзко улыбается, а Слава озадачено опускает глаза в пол. — Вот это романтичный поцелуй. — Наверное…