***
Распогодилось. Тёмные тучи быстро сменились розоватыми облачками. Ветра вновь проснулись и уже вовсю гоняли по просторам, колыхали листья на деревьях и занавески через открытые окна, разнося всем-всем способным их понять существам новости о произошедшем. Может быть это и не было хорошей задумкой — рассказывать всем подряд о случившемся, но Ветра — лишь своеобразные почтальоны, их задача нести вести, а решать за них должны другие. Например, Йеджун, который сейчас вообще ничего не мог решать. И об этом тоже узнали все. В том числе и Чхве Ин, оправлявшийся от разрушительного перевоплощения, и Ёнсоп, который не мог найти себе места от невозможности повлиять на происходящее, и Ромин, собственно, по той же самой причине, только волнующийся немного больше. И Вонджун был неизвестно где, и это было единственное, что Ветра утаили от всех. — Куда вы ведёте меня? — спустя некоторое время Йеджун вновь подал голос, когда ведущие его под обе руки Хёк и Сону шли мимо Сверкающего озера, что было необычайно тихим. — Домой? Ты же сам просил? — Я дома. Неведомые силы чуть оттолкнули сопровождающих, и О, будто в плену неизвестного голоса, в затуманенном разуме, спокойным шагом направился прямо в озеро. — Йеджун! — окликнул друга Вонхёк, но остался неуслышанным. — Удивительно, — прошептал Сону, — я не мог неосознанно управлять силой леса, да ещё и так. — Что?.. — Хёк повернулся к старшему. — Сынёп говорит, что Йеджун довольно силён. — Аа… — Мы не будем пытаться помочь Йеджуну? Он же утонет! — Не утонет. Там живёт Ромин. Он не даст ему утонуть. Только голова Йеджуна скрылась под водой, вокруг поверхность озера запузырилась, и недалеко мелькнул на солнце кончик переливающегося русалочьего хвоста. — Он рядом с любимым. У него всё будет в порядке. Просто ему нужно немного оправиться после таких сильных потрясений. Из-за меня… — Перестань. Ты был не прав, но Сынёп же не умер! Он здесь, с тобой сейчас. И я с тобой сейчас. Ты не рад?.. — Это не совсем то, чего я ожидал… — вздохнув, парень опустился на берег и похлопал ладонью по месту рядом, приглашая старшего присесть и разделить с ним это странное, но по-особенному красивое утро. — Я думал, что смогу оживить Сону… То есть тебя… как мне вообще обращаться, я не понимаю даже! Сону ты или Сынёп-хён, или может ни то, ни другое… Я был ослеплён любовью и завистью, а теперь в смятении. Столько сил было потрачено, столько рисков было ради моей цели, но теперь, когда всё свершилось, я не чувствую, что удовлетворён, и это понимание грызёт меня изнутри. Если бы я знал, что всё так получится, может быть, я бы не стал… — Жалеешь? — Жалею. Вонджуна. Ему же, по сути, больше всех досталось, а он ни в чём не виноват. — Все мы отчасти виноваты, как ни крути. — Что? — Я не могу себе позволить взвалить тебе всю вину на себя, но и выгораживать тебя не имею права, — пальцы Сону подобрались к пальцам Вонхёка. — Мы в определённый момент наших жизней делали тот или иной выбор, и все эти выборы были правильными, потому что мы не могли знать будущее. Мы поступали так, как считали нужным на тот момент. И все эти выборы привели нас к такому результату. И выбор Вонджуна быть рядом с Сынёпом в том числе, хотя, я думаю, он прекрасно понимал, что никогда не смог бы быть с ним вместе. — Наверное, ты прав, — Вонхёк прикрыл глаза, чувствуя, как пальцы их рук переплелись. Уставший разум перенёс его в знакомые места и счастливые воспоминания: выжженная поляна с кое-где пробивающейся зелёной жизнью, старый подкосившийся деревянный дом, поваленное дерево, на котором сидит Хёк, и рядом Бэкгёль, совсем близко, и эти эфемерные касания по плечу… Чистейшее небо над головой, приятный ветерок, вздымающий отросшие пряди волос вверх. Уголки губ слегка приподнялись, чувствуя осторожное прикосновение к ним, Хёк невольно открыл глаза в надежде увидеть лицо Бэкгёля. И тут же вздрогнул и отпрянул, увидя лицо Хранителя. Хёк вернулся в реальность, что так неприятно и подло напомнила о себе. Взгляд Сынёпа не был однозначным, хотя бы потому, что сквозь призму карих глаз на Хёка смотрел его любимый… призрак Бэк Сону. Но Хёк не мог его там разглядеть, так же как и целовать эти чужие губы. Всё пошло наперекосяк, и во всём виноват он, Вонхёк.***
Тяжёлое серое небо и золотистая земля, покрытая опавшими листьями: осень словно поменяла их местами. Отзеркалила. Серебристая река уносила багровые листочки вдаль. Они повидали многое, но и им пора уходить, как и печальным воспоминаниям прошедшего лета. Волшебный лес издавал характерные уникальные звуки из каждого своего уголка, казался как никогда живым для всех его обитателей. И только несколько душ ещё замечали в нём отголоски ушедших дней. Квартира Чхве Ина пустела. Деревянные искусные фигурки, стоящие на полках во всех шкафах, покрывались пылью. Ин уехал в большой город, проживать ту жизнь, о которой всегда мечтал, с людьми, с Ёнсопом. Йеджун, как и подобает каждому Хранителю, перебрался в Волшебный лес, в домик под Зачарованным Древом, ведь прежде всего он — хранитель Древнего Часового Механизма. Его старая квартира отошла Сону. Ему нужно было учиться жить в новых реалиях, и заново учиться жить в человеческом теле, обществе и мире в целом. Хёк тоже иногда появлялся там и помогал с бытовыми трудностями, но что-то между ними сломалось и никак уже не могло починиться. Серебристая река больше не пускала Сону в лес. Он был обычным человеком. Таким же, каким родился. Таким же, каким рос. И таким же, каким и являлся по всей своей сути, кто бы ни жил в его сознании. Вонджун будто исчез. С того самого дня никто его не видел или же не хотел раскрывать местонахождение. Да и потом, о чём тому же Хёку, например, с ним разговаривать? Извинений недостаточно, а больше ничего он сделать не мог. — Я так скучаю по временам, знаешь, когда мы бродили по Лесу, играли в догонялки с Ветрами, купались вместе с русалками в Сверкающем озере, — Йеджун сидел на излюбленном берегу Сверкающего озера, чья поверхность, отражающая лучи робкого рассвета, была усыпана тонкими изящными ивовыми листочками. Ромин лежал у его ног, и пальцы хранителя игрались с его волосами. — Когда мы были беспечны и веселы… — где-то неподалёку вдруг несколько птиц взмыло в воздух, а затем послышался отдаляющийся шорох сухой листвы под ногами. — Вонджун! — шорох прекратился. — Иди к нам. Я знаю, это ты. Шум возобновился и нарастал, пока среди свисающих ветвей ивы не показалась знакомая рыжая голова с двумя серыми ушками. Он, по-заячьи осторожничая, что обычно несвойственно довольно смелому Вонджуну, медленно шёл к хранителю, оглядываясь, будто опасаясь быть замеченным кем-то. — Тебе удалось отдохнуть? — Йеджун поднял голову и взглянул на друга с неподдельной заботой в глазах. — Немного, — парень переминался с ноги на ногу. — Как там Хёк-и? — Нормально вроде. Мне сейчас почти не удаётся ни с кем повидаться, дел теперь полно. — Ты был готов… — Нет. Никто не был готов. Но смысл обижаться или думать «если бы да кабы». Всё прошло. И мы должны жить дальше. В конце концов, всё забудется. — Я не могу забыть. Ничего не проходит бесследно. — Значит тебе нужно это помнить. Ничего не случается зря, — сопящий Ромин заёрзал, но не проснулся. Йеджун легко улыбнулся этому моменту. — Даже этот момент. Любой момент не случается зря. Ты навестишь Хёка? — Может быть позже. Но я скучаю. — Мы тоже скучали. — Я знаю. Потому я и вернулся. — Что это? — Йеджун заметил, как его друг достал что-то из кармана. — Кристалльник шестицветный. Необычно красивый цветок, сохраняющий свою красоту лишь такими вот чудесными утрами, как это. Потом его кристалльная сердцевина прячется, унося с собой драгоценные отблески первых лучей солнца. — Звучит прямо как слова… — Да, это его слова, — Вонджун опустил хрупкий цветок на влажную землю рядом с Йеджуном и повернулся к нему спиной. — Ты ещё вернёшься? — осторожно спросил хранитель вслед. — Конечно, — и скрылся за густыми ветвями ивы.