quote love unquote

      В какой-то момент на кровати и полу в комнате Киришимы оказывается разбросано больше вещей, чем осталось у него в шкафу. Он хмуро разглядывает свои варианты, натягивает рубашку и затем бежит обратно в гостиную.       ― Так, как насчет этой?       Джиро и Каминари сидят вместе на диване, их глаза прикованы к телевизору, и они даже не стараются отвлечься на него. Джиро положила ноги на кофейный столик и опирается спиной на диванные подушки. Каминари сидит, обняв колени и сжав зубы, в предвкушении того, что он наблюдает на экране. Вокруг них, на полу и столе, в беспорядке валяются коробки от еды на вынос и мороженого.       ― Ребят! ― настаивает Киришима.       ― Тсс, ― Каминари шипит на него, ― самое интересное!       Киришима смотрит на телевизор, сжимает губы и вздыхает. На кофейном столике, сдвинутые на край ногами Джиро лежат коробки с дисками. На каждой из них изображены различные постеры с Мидорией Изуку, Ураракой Очако, Тодороки Шото и Бакуго Катсуки с объемной надписью “UA” на переднем плане и номером сезона ― от одного до пяти.       На экране персонаж Урараки, Аяне, стоит под дождем, прикусив нижнюю губу, чтобы сдержать слезы. Ее лицо покрыто красными пятнами, однако на нем отчетливо заметна решимость, даже если она стоит в насквозь промокшей школьной форме и дрожит. Затем на Аяне падает тень, и сбоку от нее появляется персонаж Бакуго, Нобухико, держа в руках красный зонт ― единственный яркий акцент в сером кадре.       Киришима пересматривал этот эпизод много раз, и его сердце всегда замирает на этом моменте. Аяне и Нобухико почти не общались в первом сезоне. Их взаимодействие всегда было напряженным из-за отношения Нобухико к персонажу Мидории, Даики. Но в следующем сезоне у них будет все больше и больше сцен, совсем не связанных с Даики.       Обычно Киришиме нравится эта серия. Но сейчас при просмотре он чувствует, как какое-то неприятное чувство завязывается в узел у него в животе. Камеры намеренно не фокусируются на лице Нобухико большую часть сцены: только общие планы, где виден его силуэт, или кадры его рук, держащих зонт, или светлых волос, прибитых дождем к тыльной стороне его шеи. Но Киришима знает, что будет дальше.       Аяне смотрит вверх, испуганная возникновением рядом с ней зонта, камера следит за ее взглядом. И наконец в кадре появляется лицо Нобухико, сдержанное, как и всегда, но его взгляд теплый и заботливый, а не резкий и насмешливый. Первое настоящее проявление сочувствия, которое зрители “UA” видели от Нобухико ― или от Бакуго Катсуки.       Киришима силой заставляет себя отвернуться от экрана и кашляет для привлечения внимания.       ― Вы можете немного помочь?        Через секунду на экране появляются титры, и Джиро поднимает на него взгляд только для того, чтобы пожать плечами и сказать:       ― Я реально не вижу никакой разницы между этим прикидом и пятью предыдущими.       ― Это значит, что этот такой же фиговый, ― добавляет Каминари, не поднимая головы.       Киришима смотрит вниз на вызывающе ярко-красную рубашку и джинсовые шорты. Не все решат, что это модно или стильно, но у него быстро заканчиваются варианты. Он недовольно вздыхает и проводит рукой по волосам, которые еще не успел уложить.       ― Ну, и что мне тогда делать?       ― Пойти по магазинам? ― предлагает Каминари.       ― Да у меня осталось двадцать минут! ― пока Киришима говорит, он замечает, как Джиро тянется за пультом, чтобы включить следующий эпизод “UA”. ― Ну, перестань!       ― У нас исследование, ― отвечает она как ни в чем не бывало и садится, поднимаясь на локтях из лежачего положения. ― Ты идешь на свое свидание, а мы продолжаем смотреть сериал твоего парня.       ― Это даже не настоящее свидание, ― Киришима бормочет, переминаясь с ноги на ногу. ― И это я одолжил вам свои диски! Хватит игнорировать меня.       ― Я не понимаю, что они теперь будут делать с Даики, раз Аяне нравится Нобухико, ― говорит Каминари, потирая подбородок. ― Я реально думал, что они пройдут по сценарию “от друзей детства до пары”.       ― Ага, для главного персонажа его личная жизнь строится как-то криво.       Киришима давится воздухом, мгновенно отвлекаясь от своей модной дилеммы:       ― Стоп, вы не знаете?       Джиро и Каминари синхронно поворачиваются к нему.       ― Нет?       Киришима сдерживает смех, а потом говорит:       ― Черт, мне правда надо собираться. Просто не смотрите без меня четвертый сезон, ладно?       ― Киришима, что ты делаешь? Мы так опоздаем, ― Ашидо заходит в гостиную с дизайнерской сумкой в руках, уже одетая в платье с зебровым принтом и фиолетовые колготки. Она смотрит на телевизор и вздыхает, ― и вы тоже? За пять лет мне пришлось смириться с пересмотром каждого эпизода по десять раз.       Киришима оборачивается на нее, слегка оскорбленный.       ― Никто не заставлял тебя смотреть со мной!       ― Хватит, ― говорит она, пихает ему в руки свою сумку и толкает в сторону его комнаты. ― Забудь о своем выдуманном парне! Тебе придется иметь дело с твоим настоящим. Или твоим фиктивным настоящим. Неважно. Просто иди уже оденься, пока машина не приехала.       Джиро и Каминари давятся от смеха, прикрывая рты руками, но быстро замолкают, когда начинает играть открывающая тема “UA”. Киришима бросает последний взгляд на экран, видит Бакуго-Нобухико, смотрящего вдаль, пока играет сентиментальная мелодия, и несется к себе в комнату.              ―              Как выяснилось, Ашидо ― это дар небес. Она, должно быть, осознала недостатки гардероба Киришимы намного раньше него самого, потому что ее спасательный вариант оказывается просто идеальным. К тому времени, как Киришима получает сообщение, что машина ждет их внизу, он собран и выглядит достаточно хорошо, чтобы не стесняться себя. На нем его футболка с Пожирателем Солнца, купленная на концерте почти три года назад, новые черные джинсы, более узкие, чем он бы сам себе купил, и джинсовая куртка, которая, вероятно, стоила намного больше, чем кажется по потрепанным рукавам. Он спросит у Ашидо позже и вернет деньги.       Если честно, втянуть Ашидо в его план было почти полностью эгоистично. Он собирается выполнять его часть сделки, но не может перестать чувствовать себя не в своей тарелке. Каждый раз, когда он оказывается в мире Бакуго, у него выбивает землю из-под ног и он не способен вести себя естественно. И, как заметил Каминари, Киришима не умеет притворяться.       ― Давай, давай, ― говорит Ашидо, нетерпеливо топая ногой, и выпроваживает его за дверь. Она, наверно, никогда не переживает по поводу своего внешнего вида, так как уже давно приобрела свой особый стиль, сочетая животные принты с неоновыми цветами. Но сегодня ее лицо раскраснелось ― может быть, она действительно нервничает.        Сегодня их ожидает другая машина ― не та, в которой Бакуго и Киришима ездили на премьеру. Это элегантная серая Акура, дорогая, но менее заметная. Серо сидит на водительском кресле и опускает стекло, чтобы помахать им рукой.       ― Привет вам обоим! ― он улыбается от уха до уха, рукава его рубашки завернуты до локтей. К счастью, сегодня он одет не как главный помощник начальника. Он снова выглядит как обычный Серо, а не как кто-то, принадлежащий другому миру.       Киришима и Ашидо садятся назад и замечают Бакуго на пассажирском сидении. Он не поворачивается поприветствовать их.       Однако, Ашидо, видимо, не боится смерти. Она наклоняется вперед, чтобы ударить Бакуго по плечу:       ― Хей! Мы раньше не встречались.       ― И? ― Бакуго отстраняется от нее, и в зеркале заднего вида Киришима видит его недовольное выражение лица.       ― Так что привет, я Ашидо. Приятно по…       ― Мне все равно, ― говорит Бакуго.       ― Эй, ― мягко отвечает ему Серо, ― не груби.       ― Это не я тут тащу тебя на ебучую встречу выпускников, ― шипит Бакуго сквозь зубы.       Киришима не может не посмеяться на это:       ― И ты чувствуешь себя брошенным?       Бакуго наконец поворачивается и зло смотрит на него:       ― А ты вообще заткнись. Это все твоя вина.       ― И я тоже всем сердцем рад снова тебя видеть, сладкий, ― сухо отвечает Киришима.       Бакуго пробирает дрожь.       ― Ты видишь здесь хоть одну блядскую камеру? Не зови меня так.       ― В любом случае, никто бы не поверил, ― говорит Серо и сворачивает на главную дорогу. ― Бакуго не очень-то сладкий, и мы все еще пытаемся понять, есть ли у него сердце.       ― Иди нахуй, Соевый Соус, ― бормочет Бакуго с такой интонацией, будто готов убить его.       ― В любом случае, ты не прав, ― говорит ему Ашидо.       ― А?       ― Мы не выпускались вместе, ― отвечает она как ни в чем не бывало. ― Я уже почти закончила школу, когда вышел мой первый сингл, а Серо начал стажироваться в агентствах после окончания учебы. Так ведь?       Серо кивает.       ― Нам было по восемнадцать, когда мы начали встречаться.       ― Я. Не. Спрашивал. ― Бакуго выглядит так, будто хочет подчеркнуть каждое свое слово ударом головой о приборную панель. Затем он поворачивается к Киришиме:       ― Ты не думаешь, что они пиздец какие странные? Просто тусят с нами, хотя они раньше встречались.       Ашидо закатывает глаза.       ― Это же не значит, что теперь мы ненавидим друг друга или что-то такое. У нас просто… не получилось, вот и все. И вообще, вам бы двоим делать заметки! Если вы не планируете притворяться до конца жизни, когда-то вам придется изображать бывших.       Эта мысль раньше не приходила Киришиме в голову, хотя теперь он понимает, что ему стоило бы об этом подумать. Конечно, они не собираются притворяться пожизненно. Серо сказал ― пару месяцев. Когда-то это должно подойти к концу, и Бакуго будет его фиктивным бывшим парнем.       Оставшуюся часть поездки он пытается ужиться с этой неприятной мыслью.              ―              Неважно, насколько настойчивым был Киришима, когда ему пришла в голову эта идея, он все еще удивлен, что Бакуго согласился прийти. Особенно если учесть, как он предложил это: “Если нам надо дурить людей и заставлять их думать, что мы встречаемся, нельзя просто появляться на публике вместе и притворяться, как будто мы близки! Тебе придется реально проводить со мной время!”       Хоть Бакуго и выглядел недовольным, он признал, что в предложении Киришимы есть логика. Они не знают друг друга достаточно хорошо, чтобы провернуть все это, так что им придется исправляться.       Киришима втянул Ашидо по собственному желанию, а затем попросил Серо прийти, потому что тот знает Бакуго лучше. По его затее они все вместе оказываются в “Сладком Форсаже”.       ― И какого хуя мы тут делаем? ― спрашивает Бакуго, пока они выходят из машины. Сегодня он не носит дизайнерские вещи или модные солнечные очки. Вместо этого он сутулится в своей черной футболке с белым черепом, черные штаны обвисают, когда он запихивает руки в карманы.       ― Знаешь, это довольно стандартный вариант свиданий, ― пылко говорит Ашидо, перемещаясь ближе к Бакуго. И снова она выглядит совершенно невосприимчивой к волнам враждебности, что он излучает. ― Кулинарный мастер-класс, понимаешь?       Бакуго останавливается на полушаге, ссутулив плечи еще больше, и отворачивается от Ашидо, чтобы гневно посмотреть на Серо:       ― Да ты чертов предатель.              ―              ― Не злись на Серо, ― говорит Киришима в десятый раз по дороге в комнату для мастер-классов “Сладкого Форсажа”. ― Это я попросил его подкинуть идей.       ― А он распелся как ебанная канарейка, ― говорит Бакуго, все еще ссутулившись и смотря в землю.       Они подошли с другой стороны здания ко второму входу, отделенному от кафе. Оформление здесь все такое же желтое и радостное, но вместо кабинок и столиков пространство заполняют полдюжины кухонных островков, расставленных рядами. Перед ними находится большая стойка, и за ней стоит сам Сато Рикидо, ― человек, который выглядит скорее как профессиональный борец, чем шеф-повар, но Киришима не собирается судить.       Сато такой же приветливый, как и был на вечеринке Хагакуре. У него невероятно высокий рост, торчащие каштановые волосы и впечатляюще мускулистые руки, хорошо заметные благодаря коротким рукавам его поварской униформы. После того, как он поприветствовал Киришиму, Серо и Ашидо, он рассматривает Бакуго с веселой улыбкой, играющей у него на губах:       ― Знаешь, когда Серо позвонил мне, я не думал, что ты действительно покажешься.       ― Что это должно значить? ― спрашивает Бакуго грубым, нетерпеливым голосом. Он разглядывает блестящие кухонные приборы, словно они могут быть замаскированной армией роботов.       ― Не знаю, ― легко отвечает Сато, как будто это не имеет никакого значения, ― полагаю, я просто никогда не думал, что ты действительно пойдешь вот так на свидание.       В этот момент кажется, что лицо Бакуго сделано из камня. Он, топая, пересекает комнату, хватает Киришиму за запястье и тащит к одному из островков.       ― Нахуя мне вообще здесь быть, если не из-за свидания?       Киришима не уверен, что ему делать, ― насколько он знает, только Серо и остальные участники Riot знают, что они не встречаются. Но он хотел, чтобы это было что-то непринужденное и приватное; место, где ему и Бакуго не нужно устраивать представление. Серо предложил абсурдно дорогие закрытые мастер-классы Сато, а Киришима достаточно доверяет его мнению, чтобы согласиться. Но не противоречит ли это его главной задумке, если им все время придется притворяться для Сато?       Тот вдруг начинает смеяться, тепло и добродушно.       ― Ох, слава богу, ты ведешь себя нормально.       ― Я всегда веду себя дохуя нормально, ― Бакуго ворчит в ответ.       ― На тех фотографиях ты выглядел так, будто у тебя сейчас появятся сердечки вместо глаз, ― говорит ему Сато. ― Как будто ты одержимый или что-то в этом роде.       Бакуго одаривает его еще одним недовольным взглядом.       ― Ты собираешься учить нас готовить или как?       ― О, точно, ― говорит Сато и снова смеется, ― дайте мне секунду, и мы начнем.       Киришима ждет рядом с Бакуго у стойки, и у него появляется время рассмотреть Ашидо и Серо, расположившихся за другим островком сбоку от них.       ― Так что, вы с Сато друзья?       Бакуго смотрит на него, насупив брови.       ― Нет.       ― Но он, вроде как, знает тебя?       ― Все меня, блять, знают, дерьмовая прическа. Ты знал, кто я, еще до того, как мы встретились.       ― Киришима, ― напоминает он Бакуго, поскольку думал, что они закончили с этой не-могу-называть-тебя-твоим-настоящим-именем фигней. ― И ты знаешь, что я имел в виду. Он знает тебя достаточно хорошо, чтобы понять, когда ты ведешь себя по-другому. Это имеет большое значение, разве нет?       ― Он не самый плохой человек, среди которых мне приходится находиться, ― Бакуго говорит равнодушно, словно это все объясняет.       ― Так, ― громко зовет Сато гулким голосом, несмотря на то, что все четверо из них находятся в первом ряду всего в паре метрах от него. ― Кто готов сделать несколько макарунов?       Бакуго обвиняюще тычет на Киришиму пальцем.       ― Ты сказал кулинария. А это ― выпечка.       ― Выпечка ― это кулинария, ― говорит Киришима, искренне пораженный. Какая вообще разница?       ― Нет, это другое, ― огрызается Бакуго.       Киришима вздыхает.       ― Может перестанешь искать причины для недовольства и просто будешь наслаждаться?       Бакуго ничего не говорит в ответ. Сато поясняет инструкции и раздает всем подносы с ингредиентами: идеально выверенное количество сахара в мисках, миндальная мука и (черт его знает, что это) винный камень. Серо и Ашидо смеются, когда берут свой набор ингредиентов, и постоянно разговаривают, наклонившись друг к другу. Ну, по крайней мере для них это не будет похоже на вырывание зубов.       ― Эй, ― говорит Киришима, ― как думаешь, мы сможем сделать макаруны лучше, чем у этих двоих?       Бакуго бросает на него взгляд, который говорит: “Я абсолютно точно знаю, что ты делаешь, и не поведусь на это”. Но затем что-то, помимо его презрения к Киришиме, одерживает верх, потому что он растягивает губы в свирепой улыбке:       ― Мы их раздавим, ― обещает он.              ―              Киришима спланировал эту вылазку, чтобы узнать Бакуго поближе, так что, с технической точки зрения, это успех по большей части. Он узнает, что не важно, в каком он настроении, ― его склонности к соперничеству достаточно, чтобы мотивировать его. Он узнает, что Бакуго помешан на контроле, когда дело доходит до выпечки или, возможно, чего угодно. И он узнает, что Бакуго не доверяет ему смешивать миски с ингредиентами.       ― Ты неправильно это делаешь, ― огрызается на него Бакуго.       Киришима, держащий венчик наготове над их миской с мукой и сахаром, растерянно моргает глазами:       ― Невозможно неправильно перемешивать.       Бакуго цокает, подходит к Киришиме со спины и кладет свою руку на его.       Грубым движением он исправляет угол, под которым тот держит венчик, и его рукой перемешивает содержимое два или три раза, пока не отходит назад, доверяя Киришиме делать остальное самостоятельно.       Это простое действие, длиной в один момент ― едва в пару секунд. Но когда Бакуго отходит, Киришима все еще чувствует его прикосновение, жар его тела. Это был момент близости, но естественный, а не наигранный.       ― Почему ты остановился? ― требовательно спрашивает Бакуго.       Киришима трясет головой, пытаясь прорваться сквозь свои мечтания в реальность.       ― Что?       Бакуго снова цокает языком, забирая из рук Киришимы и миску, и венчик.       ― Да ты нихуя сделать не можешь.       Пока Бакуго выполняет следующие несколько этапов по рецепту, Киришима кладет подбородок на столешницу и смотрит на него снизу вверх:       ― Значит, ты любишь готовить?       Бакуго едва бросает на него взгляд, пока просеивает смесь через сито.       ― Я хорошо готовлю, ― говорит тот, как будто это разные вещи.       ― Я бы не подумал, ― признается Киришима. ― Ну, то есть, я читал много твоих интервью в журналах, и ты никогда об этом не упоминал.       Бакуго издает очередной нетерпеливый, слегка возмущенный возглас.       ― Зачем мне говорить в чертовых журналах что-то настоящее?       Киришима полагает, что ему тяжело с этим поспорить. Как-никак, его “отношения” с Бакуго ― фарс для СМИ. Но значит ли это, что все, что он знает о Бакуго, ненастоящее?       ― Что еще тебе нравится? ― спрашивает Киришима.       ― Когда идиоты с отвратительными прическами знают, когда заткнуться, ― бормочет Бакуго, пока стучит по ситечку лопаткой.       Киришима фыркает.       ― Чем вообще тебе не угодила моя прическа?       ― Я ее не ожидал, ― Бакуго говорит шепотом, почти самому себе. Затем он оборачивается и жестом указывает на продукты, разложенные на стойке. ― Ты будешь помогать или как?       ― Теперь ты хочешь, чтобы я помог, ― поддразнивая говорит Киришима и качает головой. Но он вдруг вспоминает кое-что, сказанное Бакуго ранее. Это застряло у него в голове. ― Эй, ты как-то сказал… То есть. Ты реально был на одном из наших концертов?       Руки Бакуго не перестают методически выполнять указанные в рецепте шаги, и ему требуется какое-то время, чтобы ответить. В это время Киришима думает, что Бакуго притворится, что ничего не слышал.       ― Был, ― говорит Бакуго наконец. ― Но не с Хагакуре. Это было пару недель назад. Когда Сущий Мик начал свои шоу здесь.       ― Подожди… Ты был на нашей премьере? Почему я этого не знал? Я не думаю, что кто-либо из нас... Никто не сказал мне, что ты там! ― Киришима едва помнит эту ночь, он чувствовал себя пьяным из-за адреналина, и эндорфина, и нервов. Он хорошо сыграл? Не опозорился? Где был Бакуго? В толпе? Как он мог быть там и уйти незамеченным?       ― Ои, Киришима, ― говорит Бакуго, ударяя его локтем в бок. ― Не думай, что это что-то особенное. Очевидно, ты не знал, что я там, потому что когда люди знают, что я где-то, то это становится пиздец каким событием. Я просто хотел послушать музыку. Не сходи нахуй с ума из-за этого.       Это имеет смысл, полагает Киришима. И в каком-то роде это мило со стороны Бакуго ― не делать его присутствие на концерте большим событием и не красть лавры их премьеры. Но у Киришимы все еще есть один вопрос.       ― Тебе понравилось?       ― Что? ― Бакуго уставился на него.       ― Наша музыка. Мои песни. Тебе понравился концерт?       Бакуго сжимает губы и яростно концентрируется на том, чтобы разбить яйцо и затем разделить его над миской.       ― Было, блять, нормально, ― говорит он наконец.       ― Что? ― Киришима вскрикивает. ― Да ладно тебе, это было круто!       ― Если бы это было круто, я бы так и сказал! ― кричит на него Бакуго в ответ.       ― Нет, не сказал бы, ― настаивает Киришима. ― Ты в любом случае говоришь, что все отстой. И если ты не решил, что это было круто, ты должен прийти еще раз! Если бы я знал, что ты там… Я сражу тебя в этот раз, обещаю.       ― А это неплохая идея, ― громко говорит Серо с другого островка. ― Имею в виду, если мы хотим развивать эту тему.       ― Отъебись, ― говорит Бакуго, не обращаясь к кому-либо конкретному. Он берет другую маленькую миску, после того как закончил разбивать яйца, и делает все возможное, чтобы игнорировать Киришиму.       ― Просто скажи, что ты придешь… Пожалуйста? ― он серьезно думает, что не сможет жить дальше, если это был единственный раз, когда Бакуго слушал их музыку. Он даже не знал, что это происходит. Это мог бы быть его единственный шанс впечатлить Бакуго, показать ему, что у него есть умения и талант.       ― Заткнись, ― резко говорит Бакуго. Его голос настолько громкий, что это противоречит тому, насколько аккуратно он кладет ингредиенты в посуду для смешивания.       ― Ну давай, Бакуго. Просто скажи. Это будет классно. Я мог бы посвятить тебе песню, как моему парню. ― Последнюю часть он говорит особо не задумываясь ― просто хочет сделать все, чтобы Бакуго снова пришел.       Бакуго так резко отдергивает руки, что все миски на столе начинают греметь, а затем разъяренно смотрит на Киришиму с огнем в глазах.       ― Если из-за тебя я уроню эту хуйню, над которой мы работаем, я убью тебя, ― говорит он на одном дыхании. ― И как ты собираешься посвятить мне песню, если ты не подходишь к микрофону?       Киришима задумывается на мгновение, почему Бакуго вообще решил уделить этому внимание. Он говорит не о том, что голоса Киришимы нет ни в одной песне ― Ашидо певица и у нее потрясающий голос. Бакуго подчеркнул тот факт, что Киришима обычно даже не говорит во время их шоу.       Но он не собирается отступать.       ― Это вызов? Отлично. Если ты придешь, я поговорю с толпой и скажу им, что мы играем песню именно для тебя.       ― Я не сказал, что я…       ― Так, ребята, ― зовет всех Сато, хлопая в ладоши. ― Давайте добавим немного вкуса и цвета, окей? Что вы думаете по поводу…       ― Красный! ― выкрикивает Киришима. В то же время Бакуго говорит:       ― Оранжевый.       Они поворачиваются друг на друга, оба выглядят оскорбленными. Но потом Киришима улыбается в ответ на суровый взгляд Бакуго.       Он веселится, решает Киришима, даже если он не признает этого.              ―              Макаруны в конечном итоге оказываются красного и оранжевого цветов со вкусами малины, меда, абрикоса и черного чая. Киришима бы никогда не подумал смешивать какие-то из этих вкусов, но он верит, что Сато знает свое дело. Они потратили три часа на готовку и теперь наконец запаковывают их маленькие макаруны в бело-желтые полосатые коробочки “Сладкого Форсажа”.       Бакуго вытягивает руку, берет один из шоколадных макарунов Серо, и кусает. Затем усмехается.       ― Мы победили, ― решает он.       ― Не все тут такие тайные гении в выпечке, ― говорит Ашидо, хватая один из их малиновых макарунов и съедая его. ― Агх, как же это вкусно. Ненавижу тебя.       ― Выдвигаемся? ― спрашивает Серо. ― Я мог бы подбросить вас, а затем мне нужно подумать, как мне вписать концерт в график этого парня.       ― Я не соглашался, ― ворчит Бакуго.       ― Мм-хмм, ― произносит Серо, качая головой. Они прощаются с Сато и направляются к выходу. Но прежде чем они покидают здание, Киришима машет Серо и Ашидо, чтобы они шли вперед.       ― Идите, ― говорит он, останавливая Бакуго жестом, ― я просто хотел кое о чем поговорить.       Когда Ашидо и Серо ушли, Киришима поворачивается к Бакуго с задумчивым выражением лица.       ― Что? ― он говорит так, будто его чрезмерно донимают.       ― Просто хотел сказать спасибо, что ты согласился прийти, ― отвечает Киришима, улыбаясь, как ему кажется, ободряюще. ― Ну, то есть, это не было частью сделки, но я рад, что мы это сделали.       Бакуго скрещивает руки на груди.       ― Ты такой чудик.       Киришима отмечает его позу: каждым тяжелым взглядом и неприветливым жестом он пытается отгородиться от всего мира. Киришима наклоняется к нему ближе.       ― Знаешь, тебе придется стать лучше в этом, ― говорит он, располагая одну руку на стене рядом с лицом Бакуго. В этот момент он осознает, что копирует его жест в ночь их знакомства.       Бакуго пристально смотрит на него, его щеки розовеют.       ― Лучше в чем?       Киришима задумчиво хмыкает.       ― В этом, понимаешь. Находиться вместе рядом. Все было хорошо сейчас, когда мы готовили и ты ни о чем не думал. Но перед камерами на премьере ты все смотрел на меня так, словно я заставляю тебя нервничать или что-то подобное.       ― Ты тут единственный нервничаешь, ― резко отвечает Бакуго, но не делает никаких попыток уйти.       Киришима улыбается все шире.       ― Да, я нервничаю. Я никогда не делал ничего подобного раньше.       ― Я не нервничаю, ― снова заявляет Бакуго. Но все еще не двигается прочь от Киришимы.       Есть что-то знакомое в его выражении лица сейчас, в том, как он смотрит прямо перед собой, не готовый проявить слабость и отвернуться. Но его глаза не прищурены и в них нет злости ― они широко открыты и пытаются что-то найти. Рот приоткрыт, с бледной кожи еще не сошел румянец. Он немного хмурится, как будто волнуется или что-то скрывает.       О чем он думает? Киришима никогда не может знать наверняка. Но ох, как же он хочет узнать.       ― Просто пойдем уже, ― в конечном итоге говорит Бакуго. Он отходит, задевая руку Киришимы, и удаляется. Он снова выглядит исключительно как привлекательная кинозвезда, когда наклоняется и берет полосатую коробку с выпечкой, зажав ее подмышкой.        Без этого магнетического притяжения Киришима вдруг ощущает острую боль, пока наблюдает за удаляющимся от него Бакуго.              ―              Два дня спустя четверо участников Riot расправились со всеми макарунами, которые принесли домой Киришима и Ашидо. Сейчас они все, тесно прижавшись друг к другу, сидят на диване, с головой погруженные в четвертый сезон “UA”.       На экране персонаж Мидории, Даики, бежит по улице, тяжело дыша, стараясь заставить ноги двигаться дальше. Но ему не удается, потому что кто-то хватает его за руку и поворачивает вокруг его оси ― персонаж Тодороки, Юки.       Даики, пораженный, поднимает глаза, отчаянно пытаясь стереть с лица слезы тыльной стороной руки. Юки смотрит вниз на Даики с таким же количеством эмоций, о чем говорят его напряженная челюсть и мольба в его глазах.       ― Прости меня, ― говорит Юки, ― я не знаю, что я сделал, чтобы расстроить тебя, но мне так жаль…       ― Не извиняйся, ― отвечает Даики, пытаясь вырваться из рук Юки. ― Просто, пожалуйста, не надо. Ты не понимаешь?       ― Нет, ― честно говорит Юки, ― я думал… Я думал, что ты разделяешь мои чувства.       И Даики не отвечает долгое время. Вместо этого он пристально смотрит на Юки, лишившись дара речи от его признания. Его взгляд направлен прямо на него, широко открытые глаза ищут что-то. Его рот открывается, в то время как румянец проступает на его щеках. Он хмурится... как будто волнуется или что-то скрывает.       ― Юки, ― говорит он прямо перед тем, как начинаются титры.       ― Что!? ― визжит Джиро, поднимая подушку и бросая ее в телевизор. ― Они реально дошли до этого, я не верю…       ― Ты не знала? ― спрашивает Ашидо. ― Помнишь, это вечно было во всех новостях: как “UA” посмели реализовать все, о чем только намекали? Это было большое событие в то время.       ― Поэтому ты так любишь этот сериал? ― интересуется Джиро, поворачиваясь к Киришиме. ― Потому что здесь реально есть персонажи-геи?       Ашидо закатывает глаза.       ― У него случился кризис по поводу этого сериала задолго до того, как вышла эта серия.       Каминари начинается смеяться и вскоре к нему присоединяется Джиро. Это добродушный, теплый смех, и, даже если бы Киришима обратил внимание, он бы не обиделся на их подшучивание.       Но он не слушает и едва улавливает их слова. Он слишком занят размышлениями о том, почему у персонажа Мидории было выражение лица, настолько похожее на Бакуго. Такое неуловимое сходство. Слишком точное, чтобы проигнорировать. Но Киришима не имеет ни малейшего понятия, что это значит.