***
Мэри была рада вернуться домой. Учитывая то, как она рассталась с Джаспером, возвращение домой стало необходимым утешением. Девушка очень остро ощущала отсутствие родителей. После смерти сестры вся ее семья с головой погрузилась в скорбь. Уход за Сиси требовал много сил, времени. Лишившись одной дочери, семья Брэндон, казалось, лишилась смысла. Когда сестра еще была жива весь день Мэри и ее родителей был полон мелких забот. Они работали так слаженно и четко, как один огромный механизм. Конечно, были и непростые времена, но в целом они были счастливы. Но Синтия ушла, и все разладилось, словно какая-то шестеренка соскочила, и все семейство Брэндон развалилось на части. Дни казались пустыми без привычных занятий. А главное, это были дни, безжалостно отдалявшие их от той счастливой жизни, где еще была Сиси. И каждый пытался справиться с горем по-своему. Возможно, Мэри было проще всего приспособиться к новой жизни. Она была юной, полной желания познать взрослую жизнь. И даже тоска по Синтии не могла развеять в ней это живое любопытство. Это вызывало в девушке чувство вины. Особенно сейчас. Ей предстояло предстать перед родителями, которые, казалось, разом лишились обоих дочерей, одна из которых умерла, а вторая сбежала в другую страну. Мэри не хотела причинять им боль. Но благодаря этой смелой затее у нее появился новый опыт, о котором девушка совершенно не жалела. — Волнуешься? Голос Эмметта заставил девушку обернуться. Парень был в приподнятом настроении. Глядя на него, Мэри не могла сдержать улыбку. — Не могу дождаться, когда увижу маму? С ней все хорошо? Эмметт кивнул. — Наберись терпения, хорошо? Ей просто нужно время. Такой пространный ответ разочаровал девушку. Хотя сложно сказать, что бы ее обрадовало. Она понимала, что ее мать не оправится за один год. Мэри была уверена, что сама не готова была отпустить эту боль так скоро. — Эй, все будет хорошо. Парень вновь одарил ее ободряющей улыбкой, что Мэри стало неловко. Непривычно было говорить с ним о собственных чувствах. Несмотря на всю близость их семей и общее детство, Эмметт все еще смущал ее. Парень был больше другом Сиси, чем ее. Мэри чувствовала, что для него она все же тень сестры. Наверное, поэтому девушка инстинктивно противилась сближению с ним. Отчасти потому, что у нее не было уверенности, что он видит в ней Мэри, а не ушедшую сестру. Временами ее разрывали самые противоречивые чувства. Ревность была одним из них. Порой ей казалось, что все видят только Сиси. Любят только ее. Затем ей становилось ужасно стыдно за эти мысли. Но чаще всего невыносимо больно. А порой ее просто охватывала злость. Она не хотела быть девочкой, которой повезло. Но такой Мэри и была для малознакомых людей. Для них она была нормальной, в отличие от сестры. Грубо подмеченный факт, что причинял боль им обоим. Вот почему Мэри было хорошо в Форксе. Кроме Эсми и Карлайла, никто и не знал о ее близнеце. Все видели только Мэри. И, если отбросить всякие угрызения совести, ей это нравилось. — Смотри, они даже украсили дом, — произнес парень, выруливая на подъездную дорожку. Дом действительно был украшен рождественскими гирляндами. Это вселяло надежду. Было бы грустно обнаружить родной дом серым пятном в свете соседских, что сверкали всеми красками радуги. Праздничная атмосфера, которая царила в ее дворе, была хорошим знаком. Может, ее родители нашли в себе силы пойти дальше. Стоило Эмметту остановить машину, девушка выскочила наружу. Опомнившись, она потянулась за своей сумкой, но Эмметт лишь качнул головой. — Иди уже, я все возьму, — со смехом заверил он. Девушка не стала с ним спорить. Она вбежала в дом и с удовольствием обнаружила, что за эти несколько месяцев родной дом не изменился. Здесь было все так же уютно и пахло вкусной едой. Такое было еще до смерти Сиси. После похорон семья Брендон перестала использовать кухню для готовки. Мэри заедала горе в кафе, отец едва отрывался от работы, а мать заперлась в комнате сестры. Девушке хотелось верить, что это уже в прошлом. — Мэри! Девушка была безумно рада услышать бодрый голос отца. Эван Брэндон был высоким мужчиной, и всем было ясно, что ростом его девчушки пошли не в него. А вот в остальном близнецы очень даже походили на отца. Те же глаза теплого кофейного цвета, черные волосы и приветливая улыбка. Разве что черты эти были мягкими, женственными, в отличие от мужественной красоты Эвана. Мэри нырнула в объятья отца с такой скоростью, что едва не сбила его с ног. Однако это едва имело значение. Девушка так соскучилась по родителю, что даже не заметила, как в ее глазах появились слезы. — Ну, ну, — проговорил мужчина, нежно похлопав ее по спине. От этого его дочь расчувствовалась еще сильнее. Девушка даже не представляла, как все это время скучала по отцу. По дому. По этим родным запахам с кухни. Мэри с трудом заставила себя разжать объятия и позволила отцу рассмотреть себя. — Ух, ты! — с волнением пробормотал Эван, оглядев свою дочь, — ты что, выросла? Мэри кивнула. Наверное, это так. За эти несколько месяцев девушка действительно столкнулась с вещами, что заставили ее повзрослеть. Раньше ее мало беспокоило что-то, помимо дома. А в Америке она буквально потерялась в водовороте любовных переживаний. Да и мысли о Сиси так ее и не отпускали. — Ты тоже отлично выглядишь, — бросила девушка, оглядев отца. И это было правдой. Смерть дочери наложила на него суровый отпечаток. Если его жена переживала потерю довольно бурно, то его скорбь засела где-то глубоко внутри. Эван любил посмеяться, обожал хорошие розыгрыши. А улыбка раньше и вовсе не сходила с лица. В этом была вся суть семейства Брэндон. Они всегда были приветливы и радовались каждому новому дню. Но когда Мэри уезжала, отец напоминал лишь тень того, что было раньше. Девушка даже не была уверена, что когда-нибудь он вновь начнет улыбаться. Сейчас ее отец по-настоящему был рад от их встречи, и это внушало надежду. Мэри была бы рада обнаружить, что жизнь идет вперед. — Ну, расскажи все. Как там школа? А ребята? Успела с кем-нибудь подружиться? Уверен… Девушка выставила руки вперед в надежде, что отец даст ей перевести дух. Эван Брэндон засыпал дочь вопросами с такой спешкой, что было совершенно на него непохоже. Торопливая речь была чертой его жены и их детей. Когда он впервые встретил Мелиссу Видаль, был совершенно очарован ею. Однако совершенно не понимал, о чем они беседуют. Смущенная и взволнованная она говорила много и быстро, размахивая руками и замолкая лишь для того, чтобы улыбнуться. Для них обоих это была ошеломляющая встреча. Он был коренным американцем, а она прелестной юной француженкой. — Погоди, пап. Дай хоть перекусить. В самолете была безвкусная еда. Я проголодалась. И где мама? Разве она не хотела меня встретить? — Прости, малышка. Я так обрадовался, что обо всем забыл. Садись. У меня все готово, — продолжил беззаботно ее отец. Но Мэри не сдвинулась с места. — Папа, где она? — настойчиво продолжила девушка. Вся ее радость внезапно схлынула на нет. Ее матери не было внизу. Рядом с отцом. Ждала ли она ее? — Мама наверху, золотце, — как можно более будничным тоном проговорил Эван. Но Мэри вдруг поняла, что этот его радостный вид был обманчив. Возможно, отцу и стало легче, но все было все равно далеко от нормального. — Она в ее комнате, — бросила Мэри. Это не было вопросом. Она просто обозначила факты. Девушка улыбнулась отцу грустной улыбкой. Было ошибкой мечтать о том, что за полгода Мэри перестанет чувствовать себя невидимкой.***
Самолет устремился в небо. Ее самолет. Все, что оставалось Джасперу, это сквозь стекло наблюдать за тем, как Мэри исчезает, и сожалеть о том, что произошло между ними. Джаспер опоздал. Он не проводил Мэри на этот чертов самолет. Не сказал ей тех самых слов, что давно крутились у него в голове. Не извинился. Не пожелал ей удачи. Словом, парень повел себя, как обычно. А обычно он вел себя с ней как мудак. Дело было даже не в том, что Джаспер не понимал, как выглядит со стороны. И вовсе не означало, что ему нравилось доводить свою девушку до слез. Но когда Уилок злился, все его благородные мысли разлетались прахом. Все те слова, что он говорил, то, что делал, выходило само собой. И это было хуже всего. Может, он и не вел бы себя как ревнивый придурок, если бы не осознавал, что Мэри заслуживает большего. Парня вроде Эрика: умного, эрудированного, умеющего складно говорить серьезные вещи. Ей ведь всегда нравились такие. Или, к примеру, этот Эдвард. Этот англичанин вызывал в Джаспере смешанные чувства. Зависть этому образу безупречного джентльмена. Он легко очаровал Беллу и, быть может, Мэри. Это вызвало в Джаспере ревность, которую парень умело скрывал за снисходительностью. Каково это, знать, что твоя девушка чувствует себя комфортно с кем угодно, но только не с тобой? Джаспер хотел бы это изменить, однако каждая его попытка делала все только хуже. Вот как сейчас. Он-то надеялся, что у них впереди замечательные выходные. А вместо этого они только рассорились. Мэри улетела, выслушав от него только очередную ядовитую чушь. Улетела с этим идеальным парнем, Эмметтом. Джаспер вытащил телефон в надежде, что сумеет поговорить с ней. Конечно, это была глупая попытка, но ему было отчаянно нужно, чтобы она его услышала. Узнала, как он сожалеет, что испортил их вчерашнее свидание. Как ему стыдно за ту истерику. А еще ему просто хотелось признаться в том, что уже по ней скучает. Телефон Мэри был отключен. И все сокровенные слова парню пришлось проговорить на автоответчик. В каком-то смысле это было даже легче. Голос девушки мог сбить его. Но сейчас это было похоже на исповедь человека, что наконец отпускал те мысли, те чувства, что так старательно удерживал в себе. После этого не оставалось ничего другого, как вернуться домой. Конечно, он был расстроен тем, как они с Мэри разминулись, но мысль, что дома его ждет полноценная семья, грела душу. Возможно, думать так о романе Кейт и Гарретта было рано, но Джаспер верил, что у них действительно что-то получится. Еще раз бросив взгляд на людей, которые встречали пассажиров с прибывшего только что самолета, парень устремился к выходу. Однако тут же натолкнулся на девушку. — Смотри на дорогу, — буркнула девушка, не поднимая головы. Хотя, стоило признать, что это она столкнулась с ним. Сгорбившись, опустив голову, она совершенно не смотрела по сторонам. Джаспер хотел огрызнуться на такую наглость. Но тут его взгляд упал на светлые волосы незнакомки. Увидел знакомый браслет на ее руке. Тот самый, который он подарил пару лет назад. — Розали! — воскликнул он вдруг. Девушка подняла взгляд. И Джаспер ахнул. Это действительно была она. Перед ним стояла Розали Хейл. С опухшими от слез глазами, красным распухшим носом, на него смотрела его кузина. — Боже, что ты… Как ты здесь оказалась? Хейл шмыгнула носом, и на ее глазах появились слезы. — Ох, Джаспер, — всхлипнула она. — Это ты! Это правда ты! Высокая блондинка с красивым точеным лицом. Она была просто настоящей Барби с такой же безупречно чистой кожей и зелеными, как у самого Джаспера, глазами. Однако сейчас она выглядела совсем неважно. Парень был в легком шоке, встретив сестру в таком печальном виде. Что-то расстроило ее так, что глаза опухли о слез. — Что случилось? — в который раз спросил Уитлок, когда они сели в машину. Девушка просто не могла говорить. Каждый раз этот вопрос вызывал у нее новый поток слез. Честно говоря, Джасперу нелегко было видеть ее такой. Розали была не такой плаксой. Даже в детстве ее невозможно было довести до слёз. Такой ее воспитали. Воспитали настоящей леди, как любила говорить Лили Хейл, ее мать. На Джаспера мать Розали всегда нагоняла страх. Хотя она никогда не делала ему замечаний, но особой нежности к своему племяннику тоже не проявляла. В детстве мальчику казалось, что его тетушка — один из манекенов, который просто напросто сбежал из магазина женской одежды. Невозможно было определить живой черточки на ее лице, или добиться от нее искренней улыбки. Для справедливости стоит сказать, что женщина никогда не улыбалась. Морщины беспокоили ее гораздо сильнее, чем простые радости. Впрочем, тут стоит отметить особые отношения Лили в девичестве Марш с родной сестрой Селестой. Между ними было два года разницы, но это совершенно их не сблизило. Сестры соревновались во всем. Все началось с битвы за внимание родителей да так и не закончилось. Когда-то даже Гарретт стал объектом внимания обеих сестер. Лили всегда симпатизировала ему. Селеста выиграла эту битву, сменив фамилию Марш на Уитлок. Лили же драматично покинула родной городок. Однако позже оказалось, что отвергнутая Гареттом Лили осталась в выигрыше. В конце концов юношеская влюбленность — всего лишь битва. Всего лишь переход к следующему бою. И тут ей повезло больше. Лили Марш стала Лили Хейл, успешно окольцевав талантливого адвоката. Она разместилась в шикарном доме в центре Нью-Йорка и перевоплотилась в элегантную светскую львицу. Это стало настоящей трагедией для Селесты. Каждое Рождество она получала от сестры рождественскую фотографию, с изображением шикарной гостиной, респектабельного мужа и ангелоподобной дочурки. А сама Лили сверкала в бриллиантах от Тиффани, как рождественская елка. Это было еще одной причиной, по которой мать Джаспера бросила семью и пустилась в свободное плавание. Лили никогда и не скрывала, что подобная родня, как Уитлоки, ее семье не ровня, а значит и внимания особого не стоят. Однако Розали частенько приезжала в родной городок матери. Она любила Форкс и с удовольствием проводила время с Джаспером и его друзьями. В какой-то степени здесь ей позволялось быть ребенком, в то время как дома ей приходилось следовать чуть ли не королевским протоколам. К тому же характером она пошла в сестер Марш. Было в ней, что-то стервозное и своенравное, что позволило ей отвоевывать у матери каждое лето в семье Уитлоков. Однако чем старше она становилась, тем реже ей удавалось выбраться в Форкс. Последний раз она приезжала сюда года три назад. Ее последнее лето, когда она отпраздновала свое пятнадцатилетие. Тогда Джаспер и подарил ей браслет, который был и по сей день на запястье кузины.***
— О, какая она красивая, — воскликнула Мелисса, когда увидела фотографию Джессики. Мэри улыбнулась. Специально для родителей девушка сделала альбом о своих приключениях в Америке. Фотографии совместных вечеров в семействе Каллен, школу Форкса. Ребят из школьной редакции. Анжелу с Джессикой. Эдварда, по которому очень соскучилась. Гаретта в его магазине. Кейт и Эву. Джаспера было больше всего. Когда отец Мэри его увидел, спросил про татуировки. Уточнил, нет ли у него байка и поддельных прав. А затем и вовсе пригрозил, что порасспрашивает Карлайла на счет него. А вот мать нашла Уитлока чертовски симпатичным. Даже призналась, что отец Мэри носил точно такие же длинные волосы, что любил нарушать правила и постоянно получал нагоняй от старосты студенческого общежития, в котором жила Мелисса. А она по молодости и глупости считала его выходки невероятно крутыми. Это заставило Мэри расслабиться. Раньше у них не было ни повода, ни времени, на такие милые женские разговоры. На какое-то время девушка даже поверила, что у них все хорошо. Она рассказывала матери о знакомствах, что завела за океаном, об интересных учителях в своей новой школе, о девчонках из команды по черлидингу. И это было здорово. В какой-то момент Мэри почувствовала облегчение, что они не говорили про Сиси. Хотя бы ненадолго. Обычное время с родителями. Но к вечеру, когда первые впечатления от встречи с родителями улеглись, Мэри вдруг заметила, что ее родители не проводят время вместе. Девушка сначала говорила с отцом на кухне, затем с матерью в своей спальне. Вряд ли ее отец не нашел бы время подняться к ним. Он бы услышал все о ее приключениях снова, но ведь это не страшно, для человека, который несколько месяцев не видел дочь. Ей искренне хотелось верить, что ее подозрения надуманные. Что все ей показалось. Мэри просто долго не было дома, чтобы трезво оценить ситуацию. Однако к вечеру лучше не стало. Вся семья собралась за столом. Почти вся семья. Место Сиси пустовало. Так было уже тогда, когда Мэри уезжала в Америку, но после возвращения эта деталь больно бросалась в глаза. За столом царила напряженная тишина. Да, девушка болтала, не умолкая, с момента приезда. Но все же было невероятным, что у таких родных людей закончились темы для разговоров. Затем ее осенило. Все то время, пока она делилась своими впечатлениями, родители не сказали друг другу ни единого слова. Они были словно чужими. Когда Эмметт рассказал девушке, что ее родители встретят праздники дома, то Мэри представляла нечто другое. Что им троим будет, что рассказать. Что отец и мать будут перебивать друг друга, лишь бы успеть рассказать свою версию. И в конце концов из-за стола они встанут глубокой ночью. Что до окончания ее каникул все встанет на свои места. Они вновь станут семьей. Пережив общее горе, станут еще крепче. Но сегодня, в родном доме, она чувствовала себя одинокой. При всей искренней радости родителей, Мэри не могла отделаться от мысли, что ее отвергли. — Что происходит? Что происходит между вами? Вопрос девушки заставил мужчину и женщину переглянуться. Они наконец взглянули друг другу в глаза. Мэри ожидала, что ее резкий выпад рассмешит родителей. Что это тут же развеет все опасения Мэри. Однако этого не случилось. — Ты так долго не была дома, давай… — Эван, мы больше не можем… — Пожалуйста, только не в праздники, — отчаянный голос отца не на шутку встревожил девушку. — Просто скажи это, папа? — попросила она. — Хорошо, — внезапно процедил Эван, взглянув на жену. — Это решение твоей матери. Наверное, ей и стоит рассказать тебе об этом первой. — Эван, мы же обсуждали это. Ты согласился. Ты решил, что так будет лучше. — Я сказал то, что ты хотела услышать. Я всегда делал то, что ты хотела. Разве ты не понимаешь? Правда не понимаешь? — Ты не можешь сваливать все на меня. Не перед Мэри, — воскликнула Мелисса. — О чем это вы? — Мы разводимся. Твой отец и я… — Разводитесь. Ясно, очевидно, это ваш славный рождественский подарок. Я только зря приехала. Девушка вскочила из-за стола. Она не представляла, что с этим делать. Разве это эгоистично, желать, чтобы ее родители были вместе? Пережитое должно было сплотить их семью. — Зря приехала? Я столько сделала для этой семьи, а ты бросила нас. И теперь ты упрекаешь нас в том, что мы решили жить своей жизнью. — Мэри, я знаю, ты расстроена, — попытался примирить их Эван. Он не был готов к такому повороту событий. Этот год был тяжелым для всех. Но когда Мэри захотела уехать, он поддержал ее. Мужчина искренне надеялся, в новой обстановке, ей будет легче примириться с болью утраты близкого человека. Надеялся, что это время они с Мелиссой используют для себя. Но его жена не была готова к таким переменам. Для нее это было еще одним предательством. Потерей контроля. И каждый день что бы он ни делал, Мелисса отдалялась. Исчезала как мать, как жена. Удивительная энергия и оптимизм, который двигал ею, когда Сиси была жива, казалось, умерли вместе с дочерью. И как объяснить это Мэри, Эван даже не представлял. Он любил свою семью. До недавних пор мужчина непоколебимо верил, что, если быть хорошим мужем и отцом, ничто не сломит их брак. Сам Эван рос в неполной семье, и у него не было примера хорошего отца. Но ему казалось, что справляется он весьма неплохо. — Папа, ты хочешь этого? Развод? Это правда единственный выход? — Это наше с отцом дело, Мэри. Я потеряла ребенка, я имею право… — Папа тоже потерял дочь, мама, я — сестру. Это и нас коснулось. Перестань делать вид, что пострадала одна ты. — Однако одна я не знаю, что делать дальше. Все здесь напоминает о моем ребенке. Я словно тону здесь. Я вдруг поняла, что ненавижу этот дом. Этот город. Я ненавижу… — Эту семью? Резкий вопрос дочери лишил Мелиссу слов. Вышло совсем не то, что ей хотелось сказать. Но все, что сейчас она чувствовала, полную разруху в своей голове. Она так много лет потратила на то, чтобы заботиться о близких людях, и внезапно обнаружила, что опекать уже некого. — А знаешь, что ненавижу я, невидимку. Невидимку, которой я стала. Я уехала, лишь для того, чтобы ты заметила меня. Заметила, что я тоже твоя дочь. Неужели для этого мне нужно сесть в инвалидное кресло? — О чем это ты? — очнулся Эван. — Мэри, вернись, — крикнула вслед убегающей дочери Мелисса. Но у девушки не было никакого желания продолжать этот бессмысленный разговор. Проблем становилось только больше, и как их решить она просто не представляла.***
— До чего это было пошло, Джаспер! Они были в его кабинете. Мой отец и эта девица всего на несколько лет старше нас с тобой. Я была просто не в себе от злости. Но папа стал умолять меня не говорить о его интрижке с секретаршей маме. Зачем я только его послушалась? Но он давил на меня. Говорил о том, что это убьет маму. Что близится их годовщина. Что если она узнает, то точно уйдет. Джасперу пришлось подать кузине воды, чтобы она немного передохнула. Девушка была так перевозбуждена, что ей было сложно даже сидеть на одном месте. Но то, что она заговорила, уже было неплохо. — Я не смогла этого сделать. Я хотела все сказать маме. Честно, но когда увидела ее, такую счастливую, выбирающую банкетный зал, чтобы отметить годовщину их свадьбы, просто не смогла. Отец обещал, что уволит ту девицу и забудет о ней. Клялся, что любит маму и никогда ее не бросит, — наконец Розали остановилась и взглянула на брата. — Мама узнала об этом через пару месяцев. На банкете. Отец не только не уволил эту шлюху, но и пригласил ее на годовщину. Мама узнала все: что отец спит со своей секретаршей, что я это знала. Но знаешь, что самое ужасное, что она считает во всем виноватой только меня. Ты же знаешь Джастин? Ту тусовщицу, с которой я познакомила тебя, когда ты был в Нью-Йорке. Эта девица ее родная сестра. Я устроила ее к отцу. У нее не было работы, и Джастин так меня умоляла, что я не смогла ей отказать. — Но ведь речь была о работе. Ты же не подкладывала ее в постель к отцу. — Мама и слышать ничего не хочет. Она почти простила отца, а на меня спустила всех собак. Что все из-за меня. Что я всегда была такой взбалмошной. Общаюсь с отребьем. Пренебрегаю тем, что она для меня делает. Отец пошел в отрицание: «я не хотел, я не думал, меня подставили». Можно подумать, эта его шлюха весом сорок с небольшим могла затащить его в постель насильно. — Мне жаль, — проговорил Джаспер, — молодец, что приехала. Ты же знаешь, здесь тебе всегда рады. Девушка, пожалуй, успокоилась. Полностью выговорившись, она хотя бы перестала плакать. — Я так скучала по вам. По этому дому. У вас что, была перестановка? — Да, так стало гораздо уютнее, ты не находишь? О, кстати, должно быть ты проголодалась. — Закажем пиццу? — лукаво улыбнулась Розали. Она помнила, что в холостяцкой берлоге Уитлоков это была самая популярная еда. Ее мама пришла бы в ужас от этого меню. По ее мнению, все эти углеводы ставили под сомнение модельное будущее ее дочери. — Шутишь, у нас тут имбирные пряники, тосты из индейки, овощное рагу. — Вы взяли в заложники повара? — Можно и так сказать, — хмыкнул Джаспер. Это сразу же породило сотни вопросов у Розали, но тут хлопнула входная дверь. Сомнений, что это Гарретт, у девушки не было. Брат успел предупредить, что сегодня его отец не работает. Поэтому она выскочила из кухни и кинулась в объятия дяди. — Рози! — воскликнул удивленный мужчина. Он был поражен и рад, обнаружив дома такую гостью. — Как ты? Как ты здесь? Думал, ты просто отправишь нам открытку. — Неправда, я посылала вам и подарки, — возразила Розали. Она была так рада увидеть Гарретта, что совсем не заметила, что рядом с ним стояла девушка с маленьким ребенком. — Привет, я Розали, — поздоровалась она. — Ах да, это Кейт и ее дочь Эва, — спохватился мужчина. — Кейт и я… Мы встречаемся. — У тебя появилась девушка, серьезно? Джаспер, когда я спросила, что у вас нового, ты сказал «ничего». По-твоему, это ничего? — Эм, ну ты была малость занята, рассказывая свои новости, так что… — О да, — виновато кивнула девушка. Отчасти она действительно была здорово удивлена. Отец Джаспера в ее глазах прослыл однолюбом. Но девушка была рада, что он нашел свое счастье. Избранница Уитлока была красивой. А ее дочка очевидно была ее маленькой копией. Как только Гаррет обернулся к ним, она капризно начала тянуться к нему. Это было неудивительно. Его просто обожали дети. Было время, когда Розали и Джаспер соперничали за его внимание. Девочка ревновала, что Гарретт отец Джаспера. По ее мнению это автоматически делает мальчика его любимцем. — Кейт, рада с тобой познакомиться. Полагаю, это ты отучила их от вредной еды? — Взаимно, — улыбнулась Кейт, — они не слишком-то сопротивлялись. Джаспер не понял, что в этой фразе было кодовым. Но в следующую минуту девушки уже болтали, как старые подруги. Даже Эва вовсю дергала Розали за ее длинные золотистые волосы. Должно быть, она считала забавным, что Розали такая же роковая блондинка, как они с матерью. Праздничный ужин прошел на ура. К Уитлокам даже присоединились соседи. Любопытная пожилая пара. Пожалуй, их заинтересовала Кейт, что поселилась в этом доме. Гарретт представил им ее, как свою невесту. Эва стала настоящей звездочкой вечера. Ей нравилось внимание взрослых. На ней было ослепительно белое пышное платье и пластиковая корона — все атрибуты маленькой принцессы. Ей так понравилось, что Кейт пришлось выслушать целый концерт неудовольствия, когда мать попыталась переодеть дочь в ночную пижаму. Потом они дружно убрали со стола. Гарретт и Кейт собирались посмотреть пару рождественских фильмов, а ребята отправились к своим друзьям. Белла снова осталась одна и собирала скромную вечеринку со старыми друзьями. Розали была в восторге от идеи. Она была близкой подругой Беллы. Хотя в последнее время их общение было только в интернете. Розали ладила и с другими девушками, но со временем Анджела и Джессика стали относится к ней несколько настороженно. Хейл была яркой жительницей огромного города. Это смущало их. — Роуз! — воскликнули они, когда увидели ее. Больше всех удивилась Белла. Когда они переписывались в последний раз, подруга не собиралась в их город. Да и лучший друг, казалось, к ней не собирался. Он вроде как планировал вечер со своей француженкой. Но каким-то чудом вся компания была в сборе. Розали, Джаспер, Анжела и Бен, Майк. И даже Джесс, но не одна. А со своим парнем. Эриком Йорком. Уитлок не был счастлив его увидеть. Но кивнул ему для приличия. Мэри до сих пор не ответила ни на одно его сообщение. Ее телефон был по-прежнему недоступен. Встретив Рози, он отвлекся, а сейчас вновь почувствовал тревогу. — Ну, колись, что у вас с моим братиком? Белла и Розали уместились в самом углу, пока вся компания смотрела Крампуса. Это было что-то вроде традиции. Однако все в этом году было не так. Майк и Джаспер были как никогда угрюмыми. Майк прожигал злым взглядом Йорка, а Уитлок то и дело всматривался в свой телефон. Анджела и Бен вновь поссорились из-за того, что ее парень отменил их общие планы. Он собрался в горы с родителями и их друзьями. Те были какими-то влиятельными шишками, и Бен дорожил этим шансом. Единственными, кто вел себя действительно по-праздничному, были Джессика и Эрик. У них были одинаковые свитера, которые связала им бабушка Джессики, и парные наручные часы, которые сделал Эрик. Они отсчитывали время до выпускного. Белла рассказала о том свидании, которое Джаспер ей назначил в начале года, и не пришел на него. Что его избранница не самая подходящая ему девушка. Она так злилась на всю эту ситуацию, что расспросы Розали стали настоящей отдушиной. Ей казалось, что только Хейл сочувствует ей искренне. И это было так. Кузина Джаспера всегда была уверена, что Свон рано или поздно станет частью семьи Уитлок. И когда ее брат расставался с очередной подружкой, она была уверена, что дело осталось за малым. Появление коварной разлучницы ее разозлило. Желая отвлечь подругу от грустных мыслей она затеяла игры. Твистер, шарады. Чтобы поддержать веселье, пошло в ход содержимое бара, который принадлежал отцу Беллы. В какой-то момент Розали заметила омелу, под которой случайно оказались Белла и Джаспер. Она начала подначивать двух друзей, чтобы те поцеловались. Изрядно повеселевшие Майк и Бен тоже поддержали эту идею. В итоге парень и девушка сдались. Уитлок собирался оставить на губах Свон дружеский поцелуй, но Белла не хотела довольствоваться малым. Она вцепилась в его губы, вознамериваясь урвать тот поцелуй, который бы ее устроил.