Фамильяр Рекс

Наконец семестр в школе благополучно завершился, и тишина, глубокая, как выпавший снег на полях, опустилась на замок. Гарри наслаждался свободой, дарованной хогвартским начальством всем, кто остался в этих стенах. Можно было на всю катушку пускать фейрверки, никого не сердя и не пугая, и, уединившись, практиковаться в поединках на волшебных палочках. Гарри и Гермиона веселились больше всяких других. Тьма и страх нападений отступили, так как в замке сейчас никого не было — кроме самих преподавателей и директора. Нападений, чего так боялись преподаватели, в праздники не случилось. Даже Рекс, верный спутник Гарри, ходил по замку не с опаской, как раньше, а вполне свободно. И он явно не чуял никого постороннего. *** Утро Рождества прошло прекрасно. Гарри получил от Гермионы прекрасное орлиное перо для письма и игрушку для Рекса, Гарри же подарил девочке новую книгу по перевоплощениям. Они наслаждались подарками ровно до завтрака, прийдя на него позже обычного. После вкусного завтрака они проследовали на улицу, где играли в снежки, строили снежные крепости и играли с Рексом. Но, вместе с тем, оба думали о том, что нападения-то прекратились. Значит то, и тот, кто нападал, сейчас отсутвовал, хотя Гермиона, тщательно все взвесив, выразила опасение, что тот, кто это все сотворил с первых курсов, так как: –… Гарри, раньше никто ни на кого не нападал, значит тот, кто это делал, только вступил в эти стены в первый раз. — Вынесла свой вердикт из твердых фактов Гермиона. — А сейчас он или она уехали… Мальчик подумал, и согласился с ней. Гермиона дико нервничала по поводу этих нападений и боялась, что она тоже будет среди жертв, так как миф о Слизерине говорил ясно о том, что все нечестивцы (с грязной кровью) будут изгнаны из школы. *** Большой зал вечером в свете свечей и в ночи выглядел изумительно. Там было не только множество покрытых инеем рождественских елей, наряженных в золоченые и серебряные елочные игрушки (зачастую они были даже оживлены магией), и пышных, традиционных гирлянд из омелы и остролиста, но и чудесный волшебный снег — сухой и тёплый, падающий с потолка. Под чутким руководством веселого Дамблдора собравшиеся (Снейп делал только вид, что пел) исполнили его самые любимые рождественские гимны; громче всех ревел великан Хагрид, и голос его креп после каждого бокала яичного коктейля, а лицо выдавало опьянение. Помимо застолья, что проводилось в этом году за одним общим столом, директором были принесены волшебные хлопушки, и с его лично дозволения Гермиона и Гарри взорвали парочку. И в руках снова оказались подарки — Гермионе достался писчий набор с меняющими цвет магическими чернилами, а Гарри обзавелся комплектом никогда не лопающихся воздушных шариков, чему был рад Рекс — пес-фамильяр с удовольствием гонялся за ними с лаем по всей гриффиндорской гостиной, грыз и мял зубами, упирался когтистыми лапами. *** Но это Рождество стало по-настоящему особенным для Рекса и Гарри. Ведь Гарри впервые смог настроиться на «волну мыслей» своего фамильяра-защитника мага. Об этом ему говорил еще профессор Флитвик, к которому Гарри Поттер пристал с вопросами о фамильярах. Профессор рассказал, что выбранные магом животные не только были его защитниками и хранителями редчайшей магической связи-привязки, исполнителями защиты тела и магии, но и сам маг становился как бы его щитом. Иногда было так — болел фамильяр, болел и сам маг. Закон сообщающихся сосудов. Нельзя наполнить один-единственный сосуд так, чтобы ему досталась вся влага — она равномерно растекалась по всем склянкам… Гарри понял эти слова, когда Рекс, защищая его, был смят темным магом и получил серьезную травму. По сути, Гарри тоже болел и был травмирован, как и его фамильяр. Но он, сильный и мощный маг (так говорил Флитвик, когда на одном из уроков они при помощи формулы вычисляли своеобразный «магический уровень» мага, и, кстати, у Малфоя он едва-едва превысил средний потенциал, а у самого Гарри перевалил за высшую отметку) поделился своей магией и жизненной энергией со своим фамильяром. Привязка «к телу» крепче происходила в своеобразные магические даты, например в месяц, день, час, в минуту и секунду дня рождения мага, в дни равноденствия и другие, подобные дни. Почему — никто толком не знал, так как феномен привязки животного и мага окончательно не были изучены до сих пор. На дополнительных занятиях по заклинаниям (что-то типа ответов на вопросы, заданные учащимися во время урока (но в урок не вместившиеся), или расширенного ответа по темам, что проходили они на школьных уроках), Флитвик сделал экскурс по истории обретения фамильяров и магических привязках, а еще рассказал об, так называемом «искуственном обретении-заведении фамильяра», вычисления подходящего лично ему, магу, животного по формуле. Фамильяр мог прийти к вам лично (например, как у Гарри), мог внезапно возникнуть в череде какого-то особенного события (например одному магу его будущий фамильяр буквально свалился к нему на голову — это был раненый голубь, когда тот мчался за лекарством для отца), мог быть вызыван в ходе магического ритуала или призван заклятием (например, некоторые египетские жрецы в ходе молитв или жертвоприношений обретали «действительно своих животных», что слушались их более других. После смерти своих хозяев, что обычно проиходило гораздо раньше их собственных смертей, их мумифицировали и хоронили на специальных кладбищах, а порой и в могилах-гробницах их хозяев, считая их вечными защитниками и вечными спутнками при загробной жизни.) Профессор рассказал много именно о египетских фамильярах, коими являлись чаще всего птицы и мелкие звери. У сильных главных жрецов-магов и фараонов животные были крупными. Особенно выделялись жрецы культа Инпу (или Анубиса) бога-проводника умершего и хранителя гробниц. Им сплошь служили дикие собаки, шакалы. И один из жрецов, Гарри толком не запомнил его имени, имел в помощниках дикую собаку и благодаря «пониманию и чтению мыслей и чувств великого зверя-слуги, воплощения Анубиса» возвысился до немыслимых высот карьерной лестницы у фараона. Жрец научился как бы улавливать мыслеобразы собаки, ее мелькавшие, самые простые мысли. О чтении мыслей у животных говорил и Мерлин, тоже владелец фамильяра, но какого, толком не знает никто до сих пор. А некоторые специально пытались привязать или привязывали к себе животных, например как одна европейская красавица, любыми способами хотевшая достичь неувядания своей красоты, но закончилось это печально, так как магия не терпит такого небрежного отношения к себе, и та волшебница-колдунья спятила, начав привязывать к себе магией и людей, чаще всего молодых, девственных девушек, и выпивать, впитывать их жизненные силы. Ее, в итоге, замуровали заживо. Но «читать мысли животных» редко кому удавалось. Это был почти что максимальный порог достижения владения своей магией над магическим фамильяром. Профессор привел в пример Нагайну, известную змею-фамильяра Того-Кого-Нельзя-Называть. Тот много раз приказывал своей змее (беззвучно) нападать на того или иного волшебника, колдунью или магла. Флитвик полагал, что это и есть максимальный порог владения фамильяром — заставлять животное переступать через их низменные желания (есть-спать) и нападать на опасное им, может даже на грозящее им смертью, большее по размеру существо. Гарри же пока владел фамильяром на уровне классических магловских команд. Читать мысли Рекса он не мог, хотя отголоски настроения пса он чуял на уровне рефлексов. Профессор Флитвик объяснил это неустойчивостью магии, которая у всех юных магов-подростков скачет то в сторону увеличения, то в сторону уменьшения. После Рождества Гарри поздно лег спать, и, разумеется, поздно проснулся. Проснулся он из-за одновеменно своего сна и из-за скулежа Рекса, который требовал прогулки и еды. Сон приснился Гарри очень странный. Он как бы одновременно был и псом, и человеком. Он жутко хотел пить, а еще — хотел выбраться из большой… норы-конуры, чтобы пробежаться по белой, холодящей лапы земле. А человек в нем хотел… э-э-э, опустошить свой мочевой пузырь. Когда Поттер во сне понял, что эти мысли — как две противоположных стороны, а не все вместе, он проснулся. Пес умными глазами смотрел на него, сидя около постели, носом толкал ошейник и шлейку. И скулил. — Ты хочешь пить? — неосознано, еще со сна, спросил его Гарри, и тут же поморщился — свое состояние организма он тоже почувствовал. Налив псу воды из графина в миску, он рванул до туалета и ванной. И только в ванной, после того, как мысли вернулись по своим местам, он понял, что ощутил «не свои мысли». Он спешно побежал обратно. Рекс уже вылакал все, и снова показывал носом Гарри на шлею поводка и ошейник. — Может, ты еще что-то хочешь? — спросил Поттер у своего фамильяра, и тут же быстро закрыл глаза. –… есть… вкусно… колбаса… булочки… гулять… лапы затекли… хозяин… Гарри широко распахнул глаза и в изумлении уставился на Рекса. Затем опустился перед ним на колени и обнял его: — Рекс, я тебя слышу! Слышу! Сейчас же Поттер сосредоточился и взглянул в звериные глаза. Ему почудилось, что он как бы в полутьме, а напротив него — неясный силуэт пса. — Рекс! Это я, Гарри, твой хозяин, ты меня слышишь? Силуэт шевельнулся. — Хозяин? — раздался у него в голове тихий, незнакомый голос с лаящим оттенком. — Да! — крикнул Гарри мысленно. —  Ты мог бы, Рекс, принести мне мячик? Я возьму его с собой чтобы побросать его тебе, поиграть… — Играть? Рекс будет играть! Через секунду в руки Гарри упал ярко-желтый мячик…