***
— Валерий Альбертович, — Алексей постучал пару раз по стойке, привлекая внимание дежурного. Пожилой мужчина повернул свою голову на лейтенанта и кивнул головой. — Артур где? — Какой Артур? — Который на камере вещественных доказательств стоит, — устало прикрикнул Алексей. Мало ли что опять со слухом у Валерия случилось? — где он? — А, так его Козаков позвал в кабинет к себе, — пробурчал Жмышенко. Губанов кивнул, поблагодарив, и направился на второй этаж, ища взглядом по всему коридору Владимира. Но тот до сих пор у Бустеренко составляет какие-то документы для принятия на работу. Без трудовой книжки, без ничего с отговоркой, что завтра принесёт всё, что нужно для этого дела. Но это лишь легенда для Губанова. Братишкин болтает ногой, наблюдая за тем, как Бустеренко записывает себе в заметку то, что Вове нужно достать липовое удостоверение. Это совсем не сложно, Вячеслав даже план построил, как можно добыть эту полезную бумажульку. — Для Алексея легенда такова: на работу я устроился, с Вами договорился и вообще всё прекрасно, — напоследок Вова улыбнулся привычно, поднялся со стула и, кивнув полковнику, скрылся за дверью. Узнает об этом Вася — прибьёт. — Хитрый, хуже лисы, — шипит под нос Вячеслав, улыбается сдержанно и подносит к губам гранёный стакан воды. — бедный Лёша. Братишкин, ощущающий себя в тот момент настоящим сыщиком, детективом, спустился на первый этаж, оглядел коридор и уселся на скамейку напротив доски с розыском преступников. Пару лиц Вове были знакомы, даже, по-моему, номера домашних телефонов были где-то записаны. Мелькнула мысль, что за них Губанов хорошо так может подняться по карьерной лестнице, но в голове не укладывается, как совесть позволит Вове сдать этих людей с поличным. Мусорнулся, но как-то не до конца. Впереди шёл незнакомый Вове мужчина, звенел ключами и постоянно теребил рукав голубой рубашки. Козырёк фуражки был надвинут на брови, поэтому лицо Семенюк особо не старался разглядывать. За мужчиной шёл Алексей, который, расправив плечи, глядел расслабленно в спину незнакомца. Глянул на Вову только когда махнул головой в сторону спуска на цокольный этаж. Тот подскочил, нагнал сотрудников милиции и спустился по лестнице за ними, ни на шаг не отставая. Братишкину до жути интересно посмотреть, как у них тут всё внутри устроено, чтобы, если появится шанс, использовать эти знания в дальнейшем против них. Артур отпер дверь, пропустил Губанова и Вову вперёд, косо посмотрев на последнего, и, окликнув Алексея, оставил ключи на одной из полок. Честно, Братишкин представлял себе комнату огромного размера со всякими сейфами, но, увидев помещение четыре на шесть, плотно заставленное металлическими стеллажами, немного огорчился. Это всё больше похоже на отделение почты, нежели на камеру хранения вещественных доказательств. Пару картонных коробок с прикрепленными к ним бумажками, мелкие пакеты, в которых упаковано холодное оружие и так далее. — А зачем мы пришли сюда? — отвисает Вова, поднимая глаза на маленькое окошко под потолком. — Какое бы дело ты не брал на себя, всегда нужно проверять улики, которые имеются в участке. — Теперь я ваш подопечный? — усмехается Семенюк чуть погодя, понимая, что лейтенанту нужна помощь в поиске нужной коробочки или пакета. Он подрывается с места, начиная с самой близлежащей коробки. — ученик? Алексей промолчал. Он не отрывал внимательных глаз от бумажек, бурча малознакомую фамилию под нос. Братишкин заметил, что лейтенант вообще не горит желанием работать с ним. С этой мыслью Вова опустил руки, как-то исподлобья глянул на милиционера и обвёл фигуру с ног до головы оценивающим взглядом. Ему самому не очень хочется таскаться в роли мента по городу неизвестно сколько, а тут ещё и нос от него обиженно воротят. — Нет, Вы мой «коллега», — Губанов показал в воздухе кавычки, присев на корточки, чтобы поискать на нижних полках. — Может перейдём на «ты»? — Вова вскинул бровь, сложил руки на груди и продолжал стоять в этой же позе, не шевелясь. Снова молчок со стороны лейтенанта. Братишкин себя на секунду пустым местом почувствовал. Его принципиально игнорируют? Или Алексей так увлечён поисками, что ничего вокруг себя почти не слышит? — Позже, — отмахнулся Алексей, оборачиваясь на знакомого с маленькой коробочкой в руках. Внутри только нож и ничего больше. — нужно к Мокривскому, чтобы больше информации по делу взять, ибо здесь точно не всё, — лейтенант тряхнул папку в свои руках. — Улики ничего нам не дадут, тем более в таком маленьком количестве.***
Дома Вова был уже через пару часов, уломав Губанова на то, чтобы они отложили основную работу на завтра, а ещё лучше на послезавтра. Ежедневный ранний подъём сведёт его в могилу быстрее, чем сигареты. В этом он был уверен, поэтому с порога кинулся в свой любимый шкафчик с парочкой бутылок вина, портвейна и даже водки. Достал не самое вкусное, но и не самое убивающее в слюни. Одному выпивать для него было непривычно, но сейчас этого больше всего хотелось. Кассета тихо заскреблась, из колонок начала доноситься тихая музыка, сначала энергичная, под которую, пританцовывая, Вова вскрыл бутылку, напевая что-то про трамвай, про ночные прогулки и про ходьбу босиком. Небо начинает затягиваться тучами, но солнце отчаянно светит в окно, даря своё последнее тепло. Братишкин только задёрнул штору, ожидая наступление ночи. Пару дней в отделении Вову вымотали до предела. При своём незамысловатом танце перед бутылкой вина на кухне он потерял последние силы, рухнув на стул с бутылкой в руках. Устало прикрыл глаза, приложившись затылком к ледяной стене. В душе пусто абсолютно, даже думать не о чем. Смотрит пустыми глазами в окно, подпирая голову рукой, глядит сквозь сумерки и следит за медленно ползущими по стеклу вниз каплями. Ни машин, ни лишнего шума. Только тихий стук капель о стекло, вино, дым сигареты и фонарь прямо под окном. Этот вид был для парня родным. Он бы ни за что не променял его.***
Ещё не проснувшийся Вова стоял, прикрыв глаза, перед дверью. Позади шелестит бумажками Губанов, совершенно не обращая внимания на Братишкина. Это темноволосого напрягало. Они, вроде как, коллеги на данный момент, и не стоит дуть губы на то, что Вова не дал завершить дело. Лейтенанту же лучше. Или нет? — Кто? — рявкнул мужской голос за дверью. Вова вздрогнул, растерянно обернулся на лейтенанта, безмолвно прося помочь с ответом. Губанов метнул взгляд сначала на него, потом на дверь, усмехнувшись, и улыбнулся наконец широко, то ли от растерянности Вовы, то ли от его чуть напуганной рожицы. Дверь отворилась и появился ровесник Вовы, ростом чуть ниже Губанова, опрятно одетый, с недорогими, но довольно привлекательными часами. Вова изучил его сразу же, запоминая измученное лицо. — Лейтенант Губанов, — Алексей выставил раскрытое удостоверение вперёд, стараясь держать дистанцию. — две недели назад вашего знакомого убили, а следствие остановилось на вас. Верно? Парень промолчал. Обвёл взглядом с ног до головы лейтенанта, а позже перевёл его на Владимира. — А это кто? — неожиданно для Семенюка спрашивает жилец квартиры, указывая пальцем прямо на него. Наверное, эта работа точно не для Вовы. Ни один ни младший лейтенант, ни старший, ни тем более полковник обычному гражданину на вопрос «кто вы?» не ответит «конь в пальто». У Вовы правда чуть не вырвалось, но, поборов себя, он ответил: — Помощник, учусь. — И чего вам надо? «Лимонада, блять», — подумал снова Братишкин, как можно глубже вдыхая, чтобы не сорваться на немного недогоняющего человека, ведь появление милиции на пороге твоей квартиры — стресс. Братишкин этого боялся всегда. Ему была не страшна смерть от пули, от ножевого, от чего угодно. Он боялся срока, боялся самоубийства. Боялся ослабеть и не справиться с судьбой, сдаться и умереть по собственной воле. — Допросить вас, — Алексей спокойствие только так держал. Ему совершенно плевать было на фразы, сказанные жильцом этой квартиры. — мы и так пошли на уступки, не вызвав вас в отделение. — Я уже отвечал на ваши вопросы. — Не на все, раз мы пришли ещё раз, — пожал плечами Вова, грозно глянув прямо в глаза парню. Этот взгляд его то ли испугал, то ли напряг, но он явно не проигнорировал его. Парень снова сомнительным взглядом оглядел двух молодых людей, — хоть Алексею уже за тридцать, но выглядит уж очень молодо, — и раскрыл дверь, приглашая в квартиру сотрудников. Вернее, сотрудника милиции и левого человека с желанием как можно быстрее покончить с этим делом, ибо оно скучное. Вова ожидал раскрытие убийства, осмотр места происшествия, а не допрос у кого-то в сырой квартире. — Убитого вы лично знали, — Губанов оглядывался, шёл за свидетелем не отставая, припоминая все вопросы, которые хотел задать. — близко общались, поэтому, думаю, в этот раз вы не будете ничего скрывать от следствия и расскажете всё, что знаете. — Я в прошлый раз всё сказал, — фыркнул свидетель и остановился у окна на маленькой кухне. Губанов предпочёл сесть, не сильно разваливаясь на довольно удобном стуле, а Вова остановился в дверях, осматривая кухню, следя внимательно за парнем, да и за самим Алексеем тоже. — Это даже на правду не смахивает, Сергей, — упёрся лейтенант. В деле только две строки о том, кем является свидетель, а может и не свидетель вовсе. Кто знает? — неужели человек вообще ничего не знает о своём близком друге? Снова повисла тишина, как в парадной. Алексей не сводил взгляда с Сергея, изучая чуть испуганный взгляд, направленный на Вову. Братишкин мялся на месте за спиной Алексея, но Губанов не поворачивался. — Мы были в ссоре в последний месяц, он занимался наркотиками, потому что это прибыльно, ну, а я не сторонник такого заработка, поэтому-то и разругались, — выпалил Сергей, жалостливо глянул на лейтенанта и опустился на табурет. Наркотики, значит. Ну хоть что-то. Алексей кивнул, запоминая сказанное свидетелем. Диалог их налаживался, и если Губанов всё-таки добьётся своего сегодня, то будет несказанно рад. Только чего-то Семенюк за спиной притих. Лейтенант обернулся на секунду, глянул на нового и не очень желанного коллегу и усмехнулся. Владимир сосредоточенно, с каплей злости смотрел на парня у окна, хмурил брови и искусал губу, наверное, до крови. Алексей судил его по поведению в первый вечер, вчерашний день тоже припомнил, думал, что сосредоточиться на вопросах будет невозможно, что Владимир задолбит свидетеля и без Губанова, но он стоит и молчит. — Что он рассказывал про наркотики? Про этот заработок в целом? — Вова сделал пару шагов к столу, отодвинул стул и уселся на него чуть ли не в плотную к лейтенанту. Маленькая площадь кухни даёт о себе знать. — Мало чего, — пожимает плечами он. Поведение его сменилось с борзого на подчинение. — знаю где хранил, кто поставщик, а больше ничего. — Поставщик кто? — Вова не будет использовать заумные словечки, как Губанов. Скажите вообще спасибо, что сидит не курит и не матерится. Он рявкнет только, пугая парня. — С Европы возит какой-то Руслан, но фамилию не знаю. — Я знаю, — фыркнул Вова, поймав на себе странный взгляд Губанова. Чуть нахмурившись, он глядел на Владимира непонимающим взглядом, имея желание спросить, откуда у Семенюка такие знания. — можете не продолжать. Где хранил? — В гараже каком-то. После смерти Андрея его сожгли, весь металлолом забрали и всё. Всё, что нужно Алексею уже давно узнали. Почему сидят? Он слушает Семенюка. Наблюдает за ним краем глаза, подмечает, что ему начинает нравиться, что его затягивает.