Неправильный подвид

Гермиона проснулась от стука и голосов. Она потерла голову и села, ее замешательство усугубилось, когда она услышала топот в коридоре. Судя по звукам, в доме находилось не меньше дюжины человек, и она не испытывала уверенности в том, что все они были хорошими знакомыми Гарри. Она быстро произнесла заклинание "темпус" и застонала, все отчётливее осознавая, что друзья Гарри вряд ли заявились бы в половине восьмого утра. Одевшись и рискнув выйти в холл, она прошла мимо отвратительно жизнерадостной молодой ведьмы, накладывающей какие-то чары на обрывки обоев с выгоревшими цветами. Гермиона вбежала на кухню, где сидел Рон, выглядевший таким же ошарашенным, как и она сама. − Что происходит? − спросила она. − Оказывается, Клотильда привела целую команду, − пояснил Рон. − Двадцать человек, − добавил Гарри. Он попытался улыбнуться, но потом улыбка исчезла, и он сделал еще один глоток из кружки, стоявшей перед ним. − Может, мне ее остановить? − предложила Гермиона. − Нет, Грейнджер, ты никого не будешь останавливать, − сказала Панси, появляясь из-за угла с мерной лентой и стопкой журналов. − Я уже заплатила ей. − Это не твой дом, − сказала Гермиона. − Да нет, все в порядке, − произнес Гарри. − Просто еще рано. − Очень рано,− согласился Рон. − А Джин? − спросила Гермиона. Она была совершенно уверена, что как бы дороги ни были услуги декоратора, вряд ли он будет игнорировать насильно заключенного в комнате наверху волшебника. − Я сказала им, что эта комната закрыта до тех пор, пока я не разберу кое-какие материалы личного характера, − заявила Панси. − Она, наверное, думает, что там полно темных артефактов. Вот что это обычно означает. − Отлично, − произнесла Гермиона. Она не удивилась тому, что Панси знает способ невзначай сообщить своему декоратору, чтобы та держалась подальше от проклятых книг и темномагических артефактов. Не стоило ожидать от Пожирателей смерти, что они будут самостоятельно снимать свои собственные обои. О, нет! Для этого у них были помощники. − Кофе? − спросила Панси. Ее жизнерадостная улыбка, возможно, и была лишь немного натянутой, но Гермиона все равно с благодарностью взяла протянутую ей чашку. Было еще слишком рано, чтобы отказываться от кофеина. − Я заглушил звук в комнате, − сказал Рон. − Так что Джин может сколько угодно стучать в стену и требовать, чтобы его выпустили. − Хорошая мысль, − одобрила Гермиона. Она сделала глоток кофе и с удивлением посмотрела на кружку. Кофе Гарри обычно имел горький привкус грязи. Вареные корни − и те на вкус были лучше. Этот же кофе был… хорошим. Она сделала еще глоток и улыбнулась, впервые по-настоящему чувствуя себя счастливой с тех пор, как покинула дом. Нет, она не собиралась думать об этом. Она сделала еще глоток. − Кофе хорош, − заметила она. − Рада, что ты так думаешь, − сказала Панси. − Но если вы меня извините, мне нужно... − Паннннссссиииии! Гермиона уставилась на ведьму, вошедшую в их убежище. Она понимала, что это невежливо, но ничего не могла с собой поделать. Это, должно быть, была Клотильда. Ведьма оказалась старше, чем она ожидала, с седыми волосами, собранными под зеленой остроконечной шляпой, которая даже не осмеливалась провиснуть. Подбородок у нее был острый, нос крючковатый, а на кончике этого носа вызывающе сидела бородавка с торчащими из нее волосами. Гермиона никогда не видела ведьму более похожую на персонажа из маггловской сказки. Ее огромную грудь плотно облегало зеленое платье, низ которого расходился в виде трапеции. Ноги обтягивали черные чулки, а завершали образ зеленые туфли на умопомрачительно высоких шпильках, в которых, по мнению Гермионы, не смогла бы передвигаться ни одна нормальная женщина. Клотильда проследила за ее взглядом и с абсолютным удовольствием вытянула одну ногу, поворачивая ее туда-сюда, чтобы все могли полюбоваться атласом зеленых туфель. − Разве они не чудесны? − спросила она. − Кристиан Лабутен. Магглы делают лучшую обувь. − Искусство есть искусство, − тихо буркнула себе под нос Гермиона. Слова застряли у нее в горле, но Клотильда, казалось, ничего не заметила. − Вот именно, − сказала она. − Но как бы они ни были хороши, я пришла сюда не для того, чтобы хвастаться своими туфлями. Вы хотите сохранить картину или раму, или мы можем просто уничтожить ее? − Вальбурга? − спросил Гарри. Когда Клотильда кивнула, он процедил: − Сожги эту суку. На лице Клотильды появилась профессиональная улыбка. − Хорошо, − сказала она. − Так проще. − Это заклинание вечного приклеивания, − сказала Гермиона. − Вечного. У вас не получится ее уничтожить. − Ну, − сказала Клотильда, − Если хочешь спасти вещь, то становится непросто, но если это не проблема, убрать подобное довольно легко. Недоверие Гермионы, должно быть, отразилось на ее лице. Портрет все еще висел на стене, потому что на нем действительно было заклинание вечного приклеивания. Даже Дамблдор и Муди оставили его в покое. Даже Молли ничего не смогла поделать, хотя Гермиона сомневалась, что существует какое-нибудь очищающее заклинание, которого бы не знала матриарх Уизли. − Но Дамблдор... − начала она, однако Клотильда нетерпеливо махнула рукой. − Все дело в том, как ты об этом думаешь, − пояснила она. − Холст навсегда приклеен к стене. Краска − нет. Вам просто нужно отделить краску от холста и заштукатурить поверх ткани. − Это... это гениально, − сказала Гермиона. Ей бы никогда не пришло в голову разбить искусство на составные части. − Да, − самодовольно ответила Клотильда. − Так и есть. − Я нанимаю лучших, − сказала Панси и, открыв один из своих журналов, указала на образец розового. − Мне кажется это лучший вариант. Это место стоит сделать светлее. Клотильда взяла журнал, и Рон вытянул шею, чтобы взглянуть на указанный Панси цвет. Клотильда взвизгнула, как предположила Гермиона, с одобрением. По лицу Рона было видно, что он отреагировал иначе, но промолчал. − Да, − ответила Клотильда. − Было бы преступлением закрасить или отдирать всю эту прекрасную деревянную резьбу. Она изумительная, но такая темная, так что может стоит... − Покрасить стены в белый? − спросила Панси. − Обычно я бы возразила, что это слишком стерильно, − сказала Клотильда, − но здесь, я думаю, будет то, что надо, особенно с этим оттенком розового для штор и обивки. С этими старыми обоями на стенах комнаты выглядят захламленными. − Я согласна, − произнесла Панси. − И старомодными. − Такова участь старых домов, − сказала Клотильда. Она наклонилась вперед и поцеловала воздух над щекой Панси, прежде чем развернуться на своих безумных каблуках и выйти. − Уничтожь эту суку, Эдна! − крикнула она в глубину коридора, прежде чем дверь кухни закрылась, и молодые волшебники снова остались одни. Гермиона чувствовала себя так, словно мимо только что пронесся ураган, и, судя по широко раскрытым глазам Гарри, он ощущал то же самое. Рон же умудрился остаться в здравом уме или, точнее, в гневе. − Розовый? − прошипел он. − Ты собираешься сделать весь дом розовым? − Мне нравится розовый, − сказала Панси. − И вообще, этот цвет не просто розовый. Это розовое шампанское. Учись видеть разницу, Уизли, − она фыркнула. − Ты, наверное, и баклажаны называешь фиолетовыми. − А баклажан разве не фиолетовый? − шепотом спросил Гарри Гермиону, и та пожала плечами. Она всегда думала, что они фиолетовые, но, может быть, есть какой-то оттенок фиолетового, и еще какой-нибудь другой фиолетовый. − Да какая разница?! − бросил Рон. − Это не твой дом, тупая... Прежде чем Гермиона успела сказать ему, чтобы он заткнулся и что розовые занавески и белые стены будут намного лучше, чем то, что окружало их сейчас, Гарри рывком перегнулся через стол и сомкнул руки на шее Рона. − Тупая кто? − спросил он с внезапной, необъяснимой яростью. − Как ты собирался ее назвать? − Гарри? − воскликнула Гермиона. Она бросила взгляд на Панси, которая смотрела на Избранного широко раскрытыми глазами. − Гарри! − повторила она, когда он начал сжимать шею Рона, а тот в панике потянул его за руки. − Гарри, он не может тебе ответить! Но это не имело значения. Гарри выглядел, как человек в состоянии аффекта, и только крепче сжимал пальцы. Гермиона схватила его за руку, игнорируя ужасное ощущение мокрых водорослей, обвивающих ее кожу, и потянула изо всех сил. − Панси, − сказала она с неподдельным страхом, когда не смогла заставить его отпустить Рона. − Да помоги же! Это вывело Панси из шока: она замахнулась и ударила Гарри с такой силой, что нарушила его концентрацию и тем самым позволила Гермионе вырвать Рона из его рук. − Какого хрена, приятель? − прохрипел Рон, потирая горло и исподлобья глядя на Гарри. − С каких это пор тебе так нравится розовый? − Гарри? − настойчиво спросила Гермиона. − Что это было? Ее мысли устремились к самым худшим вариантам. Возвращение Волдеморта или, возможно, он схватил проклятый предмет, найденный кем-то из команды Клотильды. Гарри покачал головой и отступил назад. Рука Панси, скользнувшая по его спине, казалось, успокоила его, и он глубоко вздохнул. − Не знаю, − выдавил он. − Я... черт, Рон. Мне жаль. Не знаю, что на меня нашло. − Если тебе настолько не нравится розовый, мы можем выбрать персиковый, − сказала Панси, хотя было совершенно ясно, что она понимала: дело не в цвете. − Или баклажан. − Розовый подойдет, − сказал Гарри. Он попытался выдавить улыбку. − Пока ты не одержима красивой лужайкой, как дядя Вернон, мне все равно, чем ты занимаешься. Панси посмотрела на Гермиону. − Я объясню позже, − одними губами произнесла Гермиона, и Панси кивнула, прежде чем переключить свое внимание на Гарри. − На случай, если ты не заметил, − сказала Панси, − это таунхаус. Не какой-нибудь приторно-миленький домик в пригороде. Здесь нет никакой лужайки, − ее голос звучал немного неуверенно, но она, в основном, скрывала это под своим обычным резким сарказмом. − Слава Мерлину, − произнес Гарри. − Я больше никогда не хочу видеть лужайку. Он повернулся и обнял Панси, и она прильнула к нему, почти сразу же охваченная блаженством. Он глубоко вздохнул, вдыхая аромат волос и духов волшебницы, а затем отпустил ее. Гермиона видела, как Панси взяла себя в руки. Она умела скрывать свое ошеломленное состояние намного лучше, чем когда-либо получалось у Гермионы, но ей все равно потребовалось время. Рон же посмотрел на Гермиону. − Есть идеи? − тихо спросил он. − Ты же из нас самая умная. − Драко делает то же самое, − сказала Гермиона. Она собиралась провести исследование, чтобы понять, чем обусловлены подобные странные вспышки гнева, но так этого и не сделала. Сейчас она об этом пожалела, глядя, как Рон потирает шею. − Майлз Блетчли, − сказала Панси. − На вечеринке у Гойла. Гермиона кивнула. − И официант, который насмехался надо мной. Панси самодовольно заулыбалась и с восторгом плюхнулась на стул у стола. − Чтоб тебя, Люциус Малфой! − сказала она. − Твой мерзкий план имеет один существенный недостаток. − Что? − спросил Рон. − Поттер, − почти проворковала Панси. − Меня просто тошнит от Джина. Это он виноват, что я страдала. Что тебе хочется с ним сделать? Кулаки Гарри начали сжиматься, и ему пришлось бороться, чтобы взять себя в руки. − Я не собираюсь подниматься наверх и бить его, − сказал он, хотя дышал так тяжело, что было ясно: ему этого очень хочется. Гермиона наблюдала за превращением, прищурившись. − Я не Дадли, и он не знал... − А если бы знал? − спросила Гермиона. Она догадалась, что заставило Панси улыбнуться так резко, и почувствовала, как ее собственный рот изогнулся в такой же злой усмешке. − А что, если он сделал это нарочно? Дыхание Гарри стало более тяжелым. − Я бы убил его, − сказал он. − Медленно. − Что положит конец бизнесу с вейлами после первой же покупки, − резюмировала Панси. − Шах и мат, Люциус. − Мы победили, − сказала Гермиона. Она прикусила щеку. − Кто скажет Драко? Все смотрели на нее так, словно хотели, чтобы она была единственной, кто мог сообщить эту новость Малфою, но Гермиона расправила плечи и с вызовом сжала челюсти, пока Гарри не вздохнул. − Я сделаю это, − решил он. − Ну, − сказал Рон, − вы все-таки кузены. Смех Гарри был несколько натянутым, но после этого они расслабились. Если день начинался с появления шумных декораторов еще до первой чашки кофе и попытки удушения близких друзей, он наверняка должен был стать прекрасным.