Завтрак на Плутоне

      Чонгук ощущает сквозь сон приятный ванильный аромат, исходящий от русых, мягких волос, что приятно щекотали нос при каждом глубоком вдохе. Чон приоткрывает глаза, прогоняя сонливость и огибая прояснившимся взглядом, очертания собственной квартиры. Парень опускает глаза, ощущая, как к груди прижимается чье-то теплое, хрупкое тело и, улыбаясь сладко сопящему Паку, Чонгук оставляет на его макушке невесомый поцелуй.       Смотря на безмятежное лицо Чимина, Чон огибает зрачками линию его губ, подбородка и скул, словно вырисовывая представший перед ним образ в собственном сердце. Ему хотелось коллекционировать эти нежные черты лица, звук голоса и блеск глаз, в шкатулке из-под собственных снов, чтобы прикрытые веки протирались излучающимся от него светом.       Чонгук медленно нагинается, невесомо касаясь щеки Пака, создавая неспешную дорожку из поцелуев, ведя губами вдоль шеи, плеч, внутренней стороны изгиба локтя и кистей, ощущая на вкус блаженство медовой кожи. Приоткрывая глаза, Чимин расплывается в широкой улыбке, вытягивая руку и лениво проводя кончиками пальцев по лицу Чона, оглаживая его мягкими подушечками.       – Душу бы продал за каждое такое утро рядом с тобой. – Пак произносит это совсем тихо, словно боясь, что его голос может услышать кто-то кроме Чонгука.       – А может, мы уже ее продали? – Чон опускает голову, соприкасаясь лбом с Чимином, ощущая на щеках его дыхание. – Потому что настолько хорошо, просто не может быть.       Они переплетали губы в поцелуе вновь и вновь, поглощая эйфорию скрепленных языков, как в последний раз, словно каждая последующая пробитая секунда может оказаться предсмертной. Чонгук ласкал медовое тело Пака, сначала кончиками пальцев, а затем и губами, оставляя алые засосы, как метки о неприкосновенности. Чимин блаженно выгибал спину, откидывал голову назад и прикусывал губы, с жадностью глотая вырывающиеся вздохи.       Они долго смотрели в глаза друг другу, то и дело, падая в любовь, леча выжженные души от Синдрома Офелии* и истязаясь под гнетом этих чертовых чувств.       – Не хочешь кофе? – Чон прижимает к себе оголенное тело Пака, прикрытое лишь тонкой тканью боксеров.       – Хочу, – Чимин расплывается в теплой улыбке, собираясь подняться с кровати, вслед за Чонгуком, вот только тот его останавливает, слегка надавливая на плечи.       – Я сделаю все сам. – Чон укладывает парня обратно на кровать и, поднимая с пола спортивные штаны, натягивает их на ноги. – Если хочешь, можешь принять ванну, а сменную одежду взять в шкафу.       Чонгук оставляет поцелуй на лбу Пака и, ловя его смущенное лицо, прихватывает лежащий на тумбочке телефон, выходя из комнаты. Скрываясь на кухне и, бесшумно прикрывая за собой дверь, Чон ищет в истории контактов необходимый номер, вслушиваясь в каждый протяжный гудок.       – Да? – На том конце раздается холодный голос парня, окутанный безразличием и явной не расположенностью к разговору. – Что тебе нужно, Ферзь?       – Я по поводу вчерашнего разговора. – Чонгук оборачивается на двери, ощущая дрожащее волнение, пропитывающее его тело. – Как все прошло?       – Сложно ответить. Мы так и не смогли найти этого парня, мои люди сказали, что он покинул страну вчера ночью, но по какой причине и маршруту, нам так никто и не смог ответить. – Голос Кима звучит равнодушно и холодно, обрываясь ленивыми порывами на окончаниях слов. – Ни о какой командировке или же вероятном бегстве, речи с его начальником, так же, не было. Он просто испарился.       – Такая сука, как он, не оставил бы Чимина здесь одного.– Чонгук понижает голос до металлического рычания, отдающимся скрежетом зубов. – А из твоего рта, Сокджин, это звучит малоубедительно, словно ты глотаешь важные детали.       – Ферзь, ты сейчас подозреваешь меня в чем-то? – Джин усмехается, касаясь промелькнувшей в голосе язвой телефонной трубки. – Твой парниша в безопасности, а его брат устранен законным образом, без лишних проблем и шумихи, так, какого черта, тебе еще нужно?       Чон делает глубокий вдох и, опуская голову, устало проводит ладонью по лицу, будто пытаясь смыть необъяснимое переживание, терзающее его тело. Молча сбрасывая трубку, Чонгук подходит к плите, ставя на горящую конфорку небольшой чайник, с трудом зажигая спичку ватными руками. Облокачиваясь спиной о стену, парень ощущает странную агонию смятения и недосказанности, словно вплоть до этой минуты, он крутился вокруг одной и той же лжи, накрывающей его глаза беспросветной ситцевой тканью.       «Успокойся, Чонгук, ты просто сходишь с ума». Разлив по двум чашкам кипяток, парень слегка перебарщивает с зернами, растворяя в крепком напитке две ложки сахара и опустошенно всматриваясь в отражающееся на кофейной глади искаженное переливами лицо.       Сжимая в руках две чашки только что заваренного кофе, Чон заходит в спальню, ненадолго задерживаясь в проеме, от восхитительного вида стоящего возле подоконника Чимина. На нем белая футболка Чонгука, что висит на хрупком теле словно мешок, еле прикрывающий растянутым подолом упругие бедра. Тонкая ткань с легкостью петляет из стороны в сторону при каждом порыве ветра, отчего, широкий ворот тут же сползает, оголяя глубокие изгибы ключиц и нежную кожу линии плеча.       Пак укладывает пальцы на стекло, вглядываясь в мир по ту сторону окна, не замечая, как Чонгук неспешно подходит к нему, останавливаясь за спиной, а затем, накрывая маленькую ладошку, своей рукой. Чимин делает глубокий вдох, потому что воздуха начинает не хватать от того тепла и уюта, которым пропитываются их тела, плотно прижатые друг к другу.       – Я сделал кофе. – Чон трогает горячим шепотом мочку уха парня, касаясь губами его шеи, и оставляя на ней ласкающий кожу поцелуй.       – Надеюсь, один на двоих? – Пак усмехается, вслушиваясь в легкий гул доносящихся с улицы разговоров, и спешно ступающих по асфальту шагов.       – К сожалению, нет.       Они сидели на смятой кровати, друг напротив друга, с горячим в руках кофе, что обжигал гортань, которую они тут же охлаждали очередным поцелуем, сливающимся в привкусе крепкого напитка. Это была короткая игра: один глоток – один поцелуй, которая продолжалась вплоть до того момента, пока чашки полностью не опустели, оставив на дне лишь небольшую кофейную гущу.       Пак ушел спустя пару часов, которые они провели в крепких объятиях друг друга, оставив напоследок, как воспоминание, лишь очередной поцелуй на губах Чона, и обнадеживающее «До встречи», слившееся с бесшумно закрывшейся вслед за голосом дверью.       Чонгук упал на мягкую поверхность кровати, расплывшись в блаженной улыбке, упиваясь оставшимся в воздухе запахом Чимина. Громкий телефонный звонок, раздавшийся из кармана спортивных штанов, заставил парня в недовольстве поморщиться, а высвеченный на дисплее номер Намджуна, с нежеланием снять трубку.       – Да, Джун?       – Чон, у меня тут к тебе дело одно есть. – Голос Намджуна прозвучал непривычно возбужденно, а сплетавшиеся между собой, слова выдавали небольшое, но явное опьянение. – Я скину тебе адрес, куда нужно будет подъехать, так что не теряй время и собирайся прямо сейчас.       – Что за дело? – Чонгук сводит брови к переносице, не намереваясь подрываться с места и уезжать в неизвестность лишь по одному чьему-то зову.       – Объясню все детали на месте, - это не телефонный разговор. – Ким делает паузу и Чон догадывается, что тот наверняка пропускает в горло очередную каплю алкоголя. – Только оденься поприличней, понял меня?       Джун оставляет после себя лишь усмешку, что обрывается сброшенным звонком и Чонгук в недоумении опускает взгляд на погасший экран смартфона, ненавидя повисшее вслед за тишиной неведение. Отбрасывая в сторону телефон, Чон нехотя поднимается с кровати, доставая из шкафа излюбленные, разорванные на коленях джинсы и белую футболку, плотно облегающую его подтянутую грудь. Намджун сказал: «оденься прилично», Чонгук перефразировал «приходи как угодно», потому что людей не нужно оценивать по одежде, весь авторитет заключен во взгляде.       Чон поправляет свой образ перед узким зеркалом в прихожей, а затем, надевая наверх кожаную куртку, выходит из дома, прихватив напоследок телефон и сигареты. На улице прохладный ветер, что колышет растрепанную челку, попадая развивающимися локонами в глаза, отчего Чонгук невольно жалеет о том, что забыл на тумбочке черную кепку, не желая возвращаться обратно.       Садясь в машину, парень тут же проверяет почту, читая высланное Джуном сообщение и, заводя мотор, выезжает из узкого двора спального района, на главную, пустующую дорогу. Как оказалось, спустя пятнадцать минут беспрерывного пути, назначенное место было дешевым баром, с потертой и обветшалой вывеской «MORTI’S». Остановив машину возле деревянных дверей, Чон вышел из автомобиля, окинув взглядом сидящих вдоль обшарпанных стен пьяниц, с опущенными головами и испачканной в рвоте одеждой.       Омерзение подступает к горлу плотным комом и Чонгук уже безмолвно начинает ненавидеть это место, пропитанное кисло-сладким запахом соджу и чужой, потной плотью. Войдя внутрь, парень оглядел мимолетным взглядом помещение, в котором было лишь несколько гостей, с полупустыми бутылками из-под пива и догорающими в пепельницах сигаретами. Поймав взглядом фигуру Джуна, сидящего за одним из столиков, Чон тут же прошел к нему, через опустошенный зал, усаживаясь на свободное место, напротив парня.       – О господи, Чон, я же попросил тебя выглядеть прилично. – Намджун хмыкает, обводя Чонгука пронзительно-тусклым взором и, подцепляя стакан с виски, залпом выпивает его остатки. – Куда ты так собрался? В восьмидесятые?       – Я бы не сказал, что ты у нас сильно красивый. – Чон расплывается в язвительной ухмылке, слегка откидываясь назад и, опуская взгляд под тонкую поверхность стола, оглядывает потертый спортивный костюм Джуна. – Или здесь дресс-код на грязные треники?       – У тебя гребанный талант портить настроение спустя пару минут своего появления. – Намджун откидывается на спинку столу, укладывая руки в карманы штанов и поднимая на парня затуманенный взор.       – Ты под кайфом что ли? – Чон сводит брови к переносице, вглядываясь в расширенные зрачки парня.       – Сегодня утром я, практически, выкупил свою жалкую жизнь за полмиллиона, так что не смей меня попрекать в чем-то. – Ким делает глубокий вдох, обводя тусклыми ямами глаз помещение бара, тихо усмехаясь. – Никогда не думал, что скажу это, но теперь даже умирать жалко.       – Джун, пока твои последние клетки головного мозга еще не сожрал кокаин, переходи ближе к делу, – Чонгук перекрещивает руки на груди, равнодушно огибая сидящего напротив парня. – Для чего это все?       – Чтобы отблагодарить тебя, – Намджун указывает одним лишь кивком головы в сторону, на стоящих возле шезлонгов девушек. – Только посмотри, какие куколки. Я выкупил их на ближайшие пару часов, так что, даю тебе право выбрать первым: какая из двух нравится больше?       – Третья. Я домой. – Чонгук не бросает на стриптизерш даже мимолетного взгляда, лишь с презрением огибая Джуна, собираясь покинуть это мерзкое помещение, но громкий голос напарника заставляет его остановиться.       – Чон, я еще не договорил. Ты никуда не пойдешь, пока не встретишься с одним человеком. – Намджун поднимает металлический взор на Чона, чьи глаза просияли недоумением.       – С каким еще человеком? – Чонгук садится обратно за стол, сводя брови к переносице, давая понять всем своим видом, что на подобное он не подписывался идти.       – Его зовут Мин Юнги, кстати, именно он подкинул мне информацию о той инкассаторской фуре. – Намджун опускает глаза, обводя слегка расширенными зрачками полупустую бутылку из-под виски. – Он достаточно слышал о тебе из моих уст и теперь попросил организовать встречу с тобой.       – Мне это не интересно, Джун. – Чон поднимает безразличный взгляд на парня, с равнодушием вслушиваясь в его слова.       – Чон, пойми, под его властью огромные холдинговые компании, неплохие связи с верхушкой общества и…       – И именно поэтому он ошивается в дешевых клубах, имея дело со всякими барыгами? – Чон усмехается, ловя на себе разгневанный взгляд Джуна, видимо, это ненавистное высказывание «барыга», неплохо надавило на его самолюбие. – О чем он хочет поговорить?       – Я не твой секретарь, так что, меня не посвящают в такие подробности, но он невероятно настаивал на встрече.       Намджун берет в руки стакан, наполняя его последними каплями виски, но не торопится делать глоток, вертя кисти и наблюдая за тем, как поблескивающая жидкость плещется на дне, отбиваясь о стенки стеклянной глади.       Они сидели в клубе еще пару минут, вдыхая запах дешевых сигарет и глотая паленое виски, что резал горло, но приятно окутывал разум туманом. Чонгук пытался представить образ человека, которого они ждут, применяя в голове различные исходы событий, начиная от простого бегства в безмолвии и заканчивая приставленным к его голове дулом пистолета. Часы отбивали двадцать седьмую минуту ожидания, когда Джун неожиданно поднял руку, вглядываясь куда-то за спину Чона, привлекая этим жестом внимание вошедшего в клуб парня. Чонгук не решился оборачиваться, вслушиваясь в приближающиеся шаги позади себя, распознавая в отдающейся вибрации полов не одного, а трех приближающихся людей.       – Чон Чонгук, я полагаю?       Чон поднял взгляд на подошедшего к их столу парня, чью худую фигуру обрамлял бархатный костюм, с поблескивающей серебряной цепью на одном из боковых карманов, ленточным, глянцевым галстуком и до блестка вычищенных кожаных ботинках. Блондинистые волосы незнакомца были уложены на правую сторону, длинные тощие пальцы обрамляли широкие кольца, а кошачий взгляд отдавался холодом и равнодушием. Позади его плеч стояло двое охранников, что тут же окинули помещение и находящихся в нем людей оценивающим взглядом.       – Мое имя Мин Юнги, рад, что вы приняли мое предложение о встрече. – Светловолосый расплылся в сдержанной улыбке, протянув Чону руку, с поблескивающим на тонком запястье браслетом.       – Считайте, у меня не было и шанса отказаться. – Чонгук пожимает холодную руку Мина, переводя мимолетный взгляд на Джуна, что явно был доволен проделанной работой.       – Что ж, не буду вам мешать, у меня еще есть дела. – Намджун провожает Чона продолжительным взглядом, а затем, переводит его к танцующим на шезлонгах девушкам, направляясь вглубь зала.       – Не буду томить, Чонгук, я здесь, что бы сделать тебе предложение. – Юнги садится напротив Чонгука, укладывая руки на шершавую гладь стола и переплетая пальцы между собой. – Как ты знаешь, в последнее время жить в этом мире ужасно небезопасно, особенно, таким людям, как я, именно поэтому, я хочу, чтобы такой, как ты, работал на меня, конечно же, со всеми официальными договоренностями и на постоянной основе.       – Юнги, мне не нужна такая работа, я просто выполняю заказы, а Намджун подкидывает прибыль, и в любой момент мы можем с ним разбежаться, без проблем и объяснений. – Чон огибает взглядом сидящего напротив него парня, что даже не меняется в лице, явно рассчитывая на такой ответ.       – Что ж, я предполагал, что ты не сразу согласишься, именно поэтому я даю тебе время подумать, - Мин достает из нагрудного кармана небольшой клочок бумаги аккуратно свернутый вдвое, протягивая его Чонгуку. – Сверху – мой телефон, снизу – твоя будущая зарплата.       Юнги приподнимается со стула, давая понять, что разговор на этом окончен и, сделав шаг из-за стола, парень неожиданно останавливается, поворачивая голову к Чону, проговаривая низким, хрипящим тоном.       – Подумай хорошо, Чонгук, возможно, это твой единственный шанс покинуть самое дно, которое ты прозвал жизнью.       Мин провожает парня пристальным взглядом, скрываясь за его спиной и оставляя Чона наедине с самим собой. Опуская глаза, Чонгук разворачивает переданный лист бумаги, огибая безразличным взором заманчивую сумму, а затем контактный номер с подписью «Suga». Убирая записку в карман куртки, парень откидывается на спинку стула, с тяжестью вдыхая гнилой привкус кислоты, что источают потливые тела посетителей.       Намджун вернулся спустя час, с блаженным выражением лица и явной легкостью в теле. Откинувшись на спинку стула, тот сделал глубокий вдох, запрокинув голову и Чонгук невольно ухмыльнулся, замечая на смуглой коже расцветающие засосы.       – Надеюсь, ты ничего не подцепил. – Намджун расплылся в довольной улыбке, а затем молча достал из кармана небольшой пакетик с дурью, бросив его на стол. – Будешь?       – Черт возьми, Намджун, помнится ты говорил, что не трогаешь свой собственный товар. – Чон сводит брови к переносице, оглядывая прозрачный пакетик с белоснежным порожком. – Мне казалось, что дилеры, как и художники, не пробуют одно и то же творение два раза.       – Это не мое, Чон, – Джун раскрывает пакетик, высыпая на стол небольшую горку порошка. – Одолжил у тех шлюх.       – В какую же пропасть ты катишься, Ким Намджун.       Чонгук забирает у парня пакетик, высыпая небольшую дозу на стол и, нагинаясь, вдыхает порошок вместе с воздухом, ощущая, как метамфетамин проникает в легкие, испаряясь в капиллярах. Этот экстаз, был словно укол лекарства в вену, поддерживающий никчемную жизнь. Первоначально, это можно сравнить с иглой, что только входит в кожу, от которой ты ощущаешь боль и дискомфорт, но затем, когда препарат огибает тело в нитях вен, ты понимаешь, что в этой дозе – твой последний шанс на спасение.       Оставшаяся часть вечера пронеслась, словно в тумане, Чонгук не помнил, как преодолел путь домой, петляя на собственной машине из стороны в сторону и провожая расплывающиеся вечерние фонари тусклым взглядом. Перед ним был глубокий закат: окутывающий небо в приятную красную палитру, словно кто-то окунул испачканную акварелью кисть в чистую воду. Яркий свет магазинных вывесок оставлял после себя, плывущую ленту, что слепила глаза, затмевая собой тянущуюся дорогу. Это было чертовым самоубийством, тем самым последним порогом, с которого падать страшнее и больнее всего.       Квартира встретила парня тишиной и безмолвным одиночеством, окрашенным в кровавый оттенок нависшего заката. От принятой дозы, начало невыносимо тошнить, рвота подступала к горлу, а затем, вновь проскальзывала вниз по гортани, повторяя этот каскад действий спустя каждый короткий промежуток времени.       Где-то в тугой, давящей тишине, Чон услышал глухие постукивания в дверь, но не смог ответить ни слова, падая на мягкую поверхность кровати, и ощущая отвратительную агонию где-то в груди. На место бессмысленных постукиваний пришел тихий хлопок дверей, а затем и еле уловимые, приближающиеся шаги.       – Чонгук? – Голос донесся, словно по ту сторону пространства, прозвучав отдаленным, будто бы кричащим через толщу льда эхом.       Чон, покачиваясь, принимает сидящее положение, медленно поднимая голову к представшему перед ним Паку и невольно расплывая губы в безмятежной улыбке, блуждая расширенными зрачками вдоль излюбленного образа. Чонгук протягивает к Чимину дрожащую руку и, стоит маленьким пальчикам в недоумении нежно сжать ее, как властная хватка тут же притягивает его хрупкое тельце, резким движением укладывая остолбеневшего в неожиданности парня на мягкую поверхность дивана. Промежуток между взглядами и губами становится так, невыносимо, мал, что каждый из парней ощущает на коже чужое, краткое дыхание.       От неожиданных действий, Чона, Пак мгновенно краснеет, смущенно отводя взгляд и пытаясь отстраниться, но его талию сжимают тонкие холодные пальцы, не давая и шанса на побег. От властных и резких движений, в груди Чимина, начинает зарождаться паника и мимолетный страх, который он так упорно пытается отогнать. Пак знает, что Чонгук не сделает ему больно, не позволив себе причинить ему вред, вот только, вновь и вновь заглядывая в опустошенные глаза напротив, Чимин медленно начинал осознавать, что на него смотрит вовсе не Чон, а лишь безвольная оболочка, пропитанная расщепленным в песок маком.       Чонгук нависает над парнем, обводя взглядом его манящее тело, испытывая невыносимое сексуальное давление. Нагинаясь ниже к шее Пака и жадно вдыхая его сладкий запах, до слуха парня доносится хриплый, молящий шепот: «прошу… не надо». Чимин пытался докричаться, будто надеясь, что Чон очнется, тот лишь безразлично оглядывал чужие черты лица, видя в них вовсе не возлюбленного, а лишь бесполезную, обмякшую плоть.       Чонгук касался пухлых губ, полностью игнорируя маленькие руки, что безнадежно били парня в грудь, пытаясь его остановить, Пак пытался отпрянуть, но длинные пальцы Чона, сжимали его щеки, властно поворачивая к себе лицо парня, сопротивляющегося бездушным поцелуям. Заглядывая тусклыми зрачками в наполненные отчаянием и страхом глаза Чимина, Чонгук продолжал целовать его сладкие губы с привкусом слез, не обращая внимания на доносящиеся глухие всхлипы, продолжая терзать этого парня, топя в привкусе метамфетамина его чистое чувство любви.       Пак отталкивает тело Чона и парень неожиданно теряет равновесие, переваливаясь на другую сторону, в усталости запрокидывая голову. Чимин резко поднимается на ноги, всматриваясь в распятое наркотиками тело Чонгука с сияющим в глазах отвращением. Он хотел провести с ним очередной вечер, потому что невыносимо был обеспокоен неожиданной пропажей Тэхена, но, вместо ожидаемого тепла, получил лишь дозу разочарования.       – Прости… – Голос Чона разносится вдоль помещения, огибая своим тихим звуком углы комнаты, но Пак уже не слышит этой мольбы, прикрывая за собой дверь квартиры и оставляя парня наедине с собственной тяжестью.

***

      Холодный воздух вечернего марта медленно просачивается в помещение через широкие щели неустойчивых деревянных стен, заставляя двух парней невольно вздрогнуть. Вслед за красными фишками, на поверхность стола летят и толстые пачки с купюрами, касаясь своими углами лежащие на шершавой глади карты. Сокджин подцепляет подушечками пальцев излюбленный виски, смотря на сидящего напротив него дорогого друга, что в очередной раз проигрывает ему партию в «Блэк-джек»*.       – С тобой приятно выигрывать, Доен. – Джин делает глоток бронзовой жидкости и, как только ее приятной горьковатой привкус окутывает гортань, шершавая дверь в комнату раскрывается, являя остановившегося в проеме охранника.       – Босс, я по поводу того парня… – Мужчина послушно кланяется, проговаривая отточенным покорностью голосом. – Он вас больше не побеспокоит.       – Надеюсь, что его тело тоже. Запись я вышлю завтра утром и, если все пройдет как я и предугадываю, Чонгука ждет восхитительное представление.       Ким расплывается в леденящей душу улыбке, делая очередной глоток расслабляющего тело алкоголя. Как только дверь за охранником закрывается, парень откидывается на спинку стула, безразлично опуская глаза на очередную развернувшуюся игру.       – Зря ты это, Сокджин, – Доен выкладывает на стол очередную карту, подцепляя кончиками пальцев стакан и внимательно наблюдая за тем, как бронзовая жидкость успокаивающе бьется об его стенки. – Ты вроде сказал, что этот парень был не последним человеком в какой-то престижной фирме, так может, его шкуру уже принялись разыскивать?       – Доен, я был купюромонетником с пятнадцати лет, через меня прошли тысячи блядей обоих полов, мне не раз приходилось подделывать документы, а сейчас ты, зная мою биографию, практически, наизусть, задаешь этот глупый вопрос? – Сокджин приподнимает брови, словно проявляя в этом жесте обиду, вот только его глаза все так же продолжают поблескивать безразличием. – Пожалуй, мне стоит снять с тебя ярлык своего хорошего друга.       – Я знал, что ты идеалист, но все же, мне казалось, что поступать ты будешь куда рассудительней. – Мужчина делает короткий глоток коньяка, невольно морщась от его сухого привкуса. – Для чего тебе вообще нужно было это делать? Только руки зря замарал.       – Ким Тэхен – всего лишь пролог в целой книге, которую я буду сочинять, но, для полноценной истории, мне нужен его брат. Я видел его пару раз, приставив своих людей следить за ним и, знаешь… – Джин усмехнулся, приподняв взгляд к потолку, о чем-то явно задумавшись. – Его лицо, его тело, его скромность и отполированная покорность в глазах, подарили мне мысль о том, что благодаря этому парню, мне бы больше не пришлось самому выполнять всю грязную работу. Этот малыш, стал бы моим элегантным монстром, что по одному лишь щелчку пальцев, будет ложиться под гнилых извращенцев, вытягивая из них самые черные секреты.       – Как-то слабо верится в это. – Доен усмехнулся, явно приняв рассказ друга, как очередную беспечную мечту. – Считаешь, прикончил брата, так его мир сразу же на этом и рухнет?       – Доен, чтобы заставить человека подчиниться тебе, нужно подарить ему надежду, а для этого, мои люди обкопали все его грязное белье и медицинская карта этого парниши, оказалась моей червовой дамой, в этом карточном домике. – Джин приподнимает уголки губ, вертя в руках недопитый коньяк, блаженно наблюдая за мрачным выражением лица напротив. – Пожалуй, единственное, что мне в итоге мешало, это присутствие Чон Чонгука рядом с ним, их доверие и чертова привязанность.       – Ты про того самого парня, что украл у тебя пистолет? – Доен хмыкнул, поймав на себе холодный взор Сокджина. – Он невероятно дерзок, я бы на твоем месте переманил его на свою сторону, таким глупцам деньги дороже собственной жизни.       – Нет, Доен, такой, как он, никогда не ляжет под кого-то, именно поэтому, я должен отобрать самое ценное, что есть у него на этой никчемной Земле, – Ким расплывается в омерзительно хищной улыбке, не сводя пристального взгляда с друга. – Свободу.