***
Пока Малфой всеми силами старался выглядеть не очень увлеченным историей, как будто рассказывал о погоде, Элизабет медленно и задумчиво водила ногтями по узорам на своей мантии. Пару раз она останавливалась, обдумывая новую фразу. А после рассказа выглядела так, словно в её голове заново транслировалось всё, только что сказанное Драко. — Волшебный конверт, значит… — протянула она, снова сцепляя руки в замок. — Интересно. Он же пропал из семьи Ноттов. Насколько я знаю, дедушка Теодора передарил его другой чистокровной семье. Драко нервно прикусил щеку с другой стороны. Тетушка это заметила. — Тогда что тебя беспокоит? Эта Незнакомка… Тебе ведь с ней интересно? Малфой совсем растерялся от количества мыслей, бушевавших у него в голове. Он мог сейчас сказать тёте, что всё прекрасно. Что нет никаких проблем, он общается с тайной девушкой, и вскоре они планируют встретиться. Мог сказать, что это делает его счастливым. Но это была Элизабет. Врать ей не было смысла. Да и не очень хотелось. — Я думаю, что… Я предполагаю, что знаю, кто она. Могу предполагать. Женщина выглядела слегка озадаченной. — И как ты узнал, если она не дала никаких знаков? — Я просто предполагаю. Но этого достаточно. Драко так часто про себя повторял, что он «предполагает», чтобы вслух не сказать «знаю точно». — Достаточно для чего? Он выпрямился, холодным взглядом окинул куст бордовых роз, но не смотря на них на самом деле. — Я больше не буду общаться с ней. Плечи Элизабет опустились, а в глазах выражалось абсолютное непонимание ситуации. — Это ещё почему? Кто она такая? Да и, собственно, какая разн… — Она грязнокровка. Задумчивая морщинка на лбу у женщины разгладилась, глаза прищурились в подозрении, а губами она улыбалась так, будто перед ней сидел ребёнок, который сказал непонятное для него слово, лишь бы казаться умным. — Драко, только не говори, что ты всё ещё поддерживаешь идеи своего отца. Парень нахмурился. — Я не поддерживаю отца ни в чём. Просто, она ведь… — Кто она? — Она грязнокровка, а я… — И что дальше? — А я чистокровный, и… — И что дальше? Глаза Элизабет пускали опасные молнии. Вся её поза выражала разочарование и вызов, брошенный племяннику. Она и подумать не могла, как серьёзно Люциус взялся за «воспитание» сына. — Представь, Драко, — уже спокойнее начала женщина. — Представь, что я наткнулась на куст ядовитой голубики и на всю жизнь моя кожа останется с голубым оттенком. Ты бы стал относиться ко мне иначе? — Нет. Что за бред? Как оттенок кожи может повлиять на твою личность? — даже не задумываясь, ответил Драко. — Представь, — продолжила она, — что я вдруг поведала тебе тайну о том, что больше предпочитаю женщин, чем мужчин. И не смогу родить наследника. Или даже не захочу. Стал бы ты после такого относиться ко мне иначе? — Хотел бы я посмотреть на лицо отца, если бы ты рассказала ему такую новость… Но нет. Я своего отношения к тебе не изменю. — Представь теперь, что меня укусил оборотень. И каждое полнолуние я буду превращаться в ужасное существо-полукровку, движимая только животными инстинктами. Как бы ты тогда со мной общался? Драко задумался всего на мгновение, но ответил не менее уверенно, чем в прошлые разы: — Так же. Ты ведь не виновата, что… — Представь, Драко, — перебила его Элизабет, добавив жестокие нотки голосу, и подсела ближе, — представь, что мои родители вдруг сообщают всей семье, что я вовсе не Элизабет Малфой. А что я какая-нибудь Элизабет Мейсон и они забрали меня у магглов. Ты бы относился ко мне по-другому? Ты бы ненавидел меня за это? Драко открыл рот и тут же закрыл. Он уверенно поднял руку в воздух и тут же опустил. Встал со скамейки и снова сел. Он не мог подобрать сравнения для ощущений, которые маленькими змейками задвигались в нем. Будто все его тело и мысли тянулись к чему-то в разных направлениях, но стремящиеся к одной точке. Будто кто-то в кромешной темноте достал палочку и посветил на дорогу, но Малфой был всё ещё ослеплен таким неожиданным светом. Будто спустя месяц засухи пошел ливень. И будто его сердце забилось вновь. — Ты можешь не отвечать сейчас. Я знаю, что это не принять в одну секунду и не прийти к разумному решению вот так просто. Поэтому я дам тебе время. Элизабет осторожно встала и ушла обратно к поместью. Драко отметил про себя, что с её уходом полил волшебный дождь, но он продолжал смотреть на куст бордовой розы. Пока с громким хлопком не появилась Прима. — Хозяин. Ваш отец ожидает вас в Зале Скульптур.***
Пэнси зачарованно смотрела на мирную и сонную дрожь ресниц Блейза. Его грудь поднималась и опускалась, и губами он изредка что-то шептал, так невинно. Каждый раз, когда она смотрела на него, вся растущая дрожь от пустоты уходила, заполняясь запахом мокрых дров, политых тёплым дождём. За это время они постоянно были рядом. И пару раз Пэнси задавалась вопросом, почему же раньше она не замечала Блейза как кого-то большего, нежели просто лучшего друга Драко Малфоя. Блейз поддерживал Пэнси в течение дня, помогал с домашним заданием и с ненужными вопросами от посторонних. Подавал руку, если она спотыкалась от захватывавших её судорог, и постоянно нашептывал на ухо: — Сосредоточься. Представь, как берёшь череп со змеей в руки. Сжимаешь. И контролируешь. И она это делала. Пэнси с силой держала Метку в узде, не позволяя ей захватывать всё тело. Но если Пэнси была слаба и темная магия слишком настойчиво билась в сознание… Блейз всё ещё был рядом. Он так же поглаживал её по волосам, нашептывая то самое неизвестное, но чертовски успокаивающее заклинание. Он повторял её имя раз за разом, убаюкивал, и этот отчаянный шепот сливался с криками девушки, превращаясь в безумную связь из звуков, наполнявших теперь её комнату. Когда Пэнси приходила в себя, Блейз подавал ей зелье Снейпа, ждал, пока дрожь уйдёт, а глаза перестанут беспорядочно изучать комнату. А затем без слов устраивался рядом с ней под одеялом, прижимая к себе, и они разговаривали. Обо всём на свете. О майских закатах в поместье Паркинсонов, о розыгрышах над Филчем и о том, сколько же все-таки мужей было у матери Блейза. Как-то они решили заговорить о его адаптации к Метке. Его глаза сразу потемнели, тело напряглось, а ладонь машинально потянулась к левому предплечью. — Он просто пришёл к нам домой. Мать меня позвала в гостиную таким тоном, будто сообщала, что индейка готова и я могу спускаться к ужину, — Блейз горько усмехнулся. — Ну я и спустился. И в следующий миг он поставил меня на колени. Погладил по голове, извращенный ублюдок. Сказал что-то о том, что наша семья была долго верна ему и заслужила, чтобы члены чистокровной фамилии Забини носили Тёмную Метку, — парень поморщился, отводя взгляд от руки. — Но я никогда не поддерживал его радикальные идеи. Это безумное вожделение, культ. Убивать ради иллюзорного блага. Лишаться самого дорогого… Он взял мою руку и без предупреждения тыкнул в предплечье своей костяной палочкой, произнося… Хотя, ты уже знаешь, как это бывает. Пэнси нервно кивнула, полностью находясь в рассказе друга. Если подумать, то её судьба была похожа на его. Ей пришло обычное письмо, не предвещающее, что скоро Волдеморт будет возвышаться над Пэнси, стоящей на коленях, и пронзать её своим темным проклятьем, обязывая служить. — Я наорал на маму. Был просто в бешенстве, что она такое допустила. А она орала на меня за то, что не горд за такой подарок. Чтоб его… Мне нужна была где-то неделя, чтобы привыкнуть. Пережить все приступы паники и боли. Ко мне никто не приходил. Мне никто не помог. Я просто загибался от мыслей на полу у себя в ванной. Гнил под пеленой из алкоголя и ощущений, как от Круциатуса. Пока однажды… Всё просто не прекратилось. Мне просто надоело сопротивляться. Я принял Метку. И начал с этим жить. Пэнси взволнованно схватилась за его свитер. — Хочешь сказать, что нет другого способа, кроме как… Принять это? Блейз грубо кивнул. Тогда ночью у Паркинсон случилось ещё пару приступов боли, и Блейз ещё резче просил её сосредоточиться. Но когда она узнала, что сопротивляться бесполезно, то стала ещё отчаяннее это делать. Активно выталкивать из себя темную магию, не давая гнусным мыслям просачиваться в кровь. Как-то она подумала о том, чтобы отрубить руку. Или срезать кожу. Но Блейз пустым и ледяным тоном сказал, что это не сработает. Пэнси не знала, что делать. Совсем потерялась в моментах агонии и полного расслабления. Последнее, что ей хотелось, это всё отпустить. Потому что она видела, чем это обернулось для Блейза. Ещё большей пустотой. Дырой в мозге. Дырой в самосознании. Но она знала, что если ей и предстоит долгое ожидание конца, то она хотела бы пройти весь этот путь с ним. Она не понимала своих мотивов. Но Блейз был с ней с самого начала. Значит, будет и впредь. Как-то она спросила у него про выходные на Хэллоуин. Поедет ли он к семье. В ответ он лишь усмехнулся и туманно намекнул, что не покинет её, пока Паркинсон сама не попросит. И это было лучше признаний в любви или в прочей ерунде. Это была безоговорочная и бескорыстная поддержка друга. Блейз почувствовал пристальный взгляд девушки, открыл глаза. Медленно потянулся, часто моргая и улыбаясь. — Доброе утро. Ты в порядке? Пэнси улыбнулась в ответ. Так тепло. Так хорошо. — Да. Я в порядке. Блейз удовлетворенно кивнул, садясь в постели. Пэнси повторила движение и подумала, что сейчас они выглядят как молодая пара, проснувшаяся после страстной ночи. Её щеки слегка покраснели. — О чём думаешь? Блейз уже научился читать её эмоции. Может посмотреть на неё и сразу понять, стоит ли ему беспокоиться или нет. Девушка повернула к нему голову. Так близко. Застенчиво улыбнулась. — Я думала… — начала она, но остановила себя, понимая, какую мысль хотела озвучить. — Неважно. Парень усмехнулся, тоже поворачиваясь к ней лицом. В Пэнси проснулось странное чувство. Ей показалось, что она должна что-то сделать. Лицо Блейза было в каком-то дюйме от её лица. Они лежали в кровати. Он пах мокрыми дровами и утренним теплом. Излучал заботу. Безопасность. Лицо его… Нравится? Нет. Притягивает? Возможно. Она машинально потянулась к нему, и мысли в это время крутились в странном порядке. Сердце билось ровно, не в такт вместе с ним. Если она и ощущала дыхание, то просто как факт, не заставляющий дрожать, словно на ветру. Если она и ощущала тепло его тела, то только потому, что ей самой было прохладно. Но она всё равно потянулась. И подумала. Спросила себя: «Зачем?» У неё не было в голове мыслей «хочу» или «желаю». Это было скорее «надо», «должна». Но зачем? Она не успела подумать над этим, а быстро приблизилась к лицу Блейза, коснувшись кончиком его носа. Но Блейз мягко отодвинулся. И почему то где-то в глубине сознания Пэнси поблагодарила его за это. — Пэнс… Кхм… Я думаю, не стоит, — предупредительно осадил он. Она тут же отсела от него на определённое расстояние, быстро моргая. — Мерлин, прости. Я не знаю, почему… — Всё в порядке. Не извиняйся. Ты, наверное, просто… Я могу это объяснить. Пэнси в ожидании, но с недоверием взглянула на него, пряча розоватые щеки. — И как же? Блейз поудобнее устроился, скрещивая ноги. — Понимаешь, Метка, на первых порах, забирает огромное количество эмоций. Это сопровождается болями, которые ты чувствуешь, как будто тебя ножом режут. Ведь наши чувства это как рука или нога. Хотя, нет. Голова, определённо. И ты… Ну, ты пока этого осознанно не понимаешь. Но ты пытаешься восполнить свои чувства. И тянешься к их источнику. Пэнси прикусила губу, уже почти без страха осматривая Метку на предплечье. — Когда я сказал, что с этим нельзя бороться, я солгал, — Блейз отвёл взгляд в сторону и смотрел на стены так, будто это они были причиной всех его несчастий. — Если у тебя есть кто-то, способный наполнить тебя чувствами до краев, кого ты любишь. То, возможно, у тебя есть шанс. — Получается… Ты никого не любишь? — аккуратно спросила Пэнси и отметила, как ужесточился и одновременно одеревенел взгляд Блейза. Он смотрел и смотрел прямо, но был явно не здесь. Забини горько усмехнулся. — Дело в том… Что как раз наоборот. Есть кое-кто, кого я… Да. Кого я люблю. Пэнси нахмурилась, но понимание пришло через секунду. — Она не любит тебя, верно? Ещё один горький смешок. — Она даже не знает об этом. Девушка хмыкнула, чувствуя, что ей это знакомо. Она посмотрела на очертание его огорчённой фигуры, на ровные линии скул, которые в мгновение становились грубыми, всё тело напрягалось, готовое рвать и метать. И в секунду расслаблялось, возвращая грусть. Или смирение. Пэнси разделяла ситуацию с другом, но его вид… Это не было похоже на то, что она чувствовала. Ей вдруг жутко захотелось узнать всю историю. И она думала, расскажет ли он ей?Сможет ли? И, видимо, Пэнси волнами излучала любопытство, потому что Блейз поднял на неё взгляд, будто что-то прикидывая в голове, оценивая. Отрицательно поджимал губы, а потом снова хмурился. Затем громко выдохнул. — Ладно. Я расскажу тебе. Но пообещай, что это будет между нами. Я уже всё решил и… — Смотря о ком пойдёт речь, — посмела дерзить Пэнси. — Нет, — жестоко поправил. — Кто бы это ни был, ни слова. Ясно? Ещё бы было не ясно. Да и выбора особо нет, правда ведь? — Поняла. Ни слова. Блейз кивнул. Поднял взгляд в потолок. Как будто собирался исповедоваться и сейчас взывал к высшим силам. Как будто потом не будет пути назад. — Хорошо. Ещё один вдох. — Когда я был маленьким, где-то за год до Хогвартса, у моей матери появился новый муж. Даже не помню, как его звали. Но я запомнил его руки. Такие по-маггловски тяжелые. Не знаю, на какой улице она его подобрала, но воспитание было точно не манерным. Он частенько выбивал из меня спесь. Я ведь не мирился с новыми отчимами. Каждому жизнь портил. А этот вот не стерпел. И ко мне приехала как-то Дафна, — Блейз проигнорировал удивленный и ясный взгляд Пэнси, продолжая рассказывать. — Мы тогда уже были знакомы какое-то время. Уж не помню, зачем она навестила меня в тот день. Но это было и проклятьем, и озарением одновременно. Мы сидели в столовой, пили чай, она рассказывала что-то про свою неугомонную сестру. И заходит отчим. Пьяный в край. Видит нас вдвоем и давай говорить всякую… Чушь. Назвал Дафну малолетней шлюшкой, меня тоже как только не… — он вздохнул. — Я пытался его осадить. Но куда мне против такого пьяного амбала. И начал он меня воспитывать. Прямо у неё на глазах. Он отшвырнул меня после, всего в синяках и ссадинах. Дафна долго не могла пошевелиться. Чёрт, как же она тогда напугалась… Но не растерялась ведь. Подошла, а лицо серое, совсем без эмоций. Спросила, где у нас шкафчик с мазями и зельями. Я ей подсказал, но не понял сначала, в чём смысл, мы ведь всё равно там ни в чём не разбираемся. А она знала. Так уверенно подошла к шкафчику, достала самое нужное. И вылечила меня. Не говоря ни слова. Дафна не звала домовиков, потому что знала, что они тут же расскажут матери. Она как-то поняла, что не нужно. Мы так и не обсуждали это с тех пор, но я ей так… Ещё один тяжелый вздох. Сколько же раз он это сделал? — Когда пошли в Хогвартс, Дафна так переживала, попав на Слизерин. Хотя знала, что должна попасть. Почти все из Гринграсс на этом факультете учились. Но она боялась. Дафна плакала у меня на руках в пустой гостиной. Сказала, что шляпа не сразу приняла решение. Но всё же отправила на Слизерин. Она ужасно не хотела быть похожа на семью. И так долго плакала… — потом Блейз усмехнулся. — Ох, а когда мы познакомились с Драко, как же она его ненавидела! Они очень долго препирались между собой и спорили. Совершенно разные у них взгляды на жизнь. Но ничего, я их усмирил. Драко ведь я уже тогда знал. Пэнси попыталась вспомнить своё первое впечатление о Драко, но почему-то на ум не пришло ничего конкретного. Неужели он ей сразу понравился? — Помню, как на втором курсе Снейп нас оставил котлы вычищать. Я в один налил воды, чтобы удобнее было чистить. А остатки зелья в нём вдруг вспенились и растеклись, как кислота. Всё в радиусе двух метров разъело. Дафна тогда всю вину на себя взяла, знала ведь, как моя мать будет злиться. Снейп до сих пор ей не простил. На четвертом курсе, когда бал был, я тогда ещё не сформировался… Ну, физически. На меня девочки особенно не засматривались. Дафна уговорила свою сестру со мной пойти, потому что сама уже с Малфоем идти согласилась. Только вот весь вечер она от меня не отходила. Смеялась, танцевала. Мерлин, я только тогда понял, как же она красива. Как вейла. Смотрела на меня своими большими зелёными глазами с такой надеждой. Паркинсон совсем не помнила Святочный Бал. Наверное, потому что она это время провела в злости на подругу за её партнера. — На пятом курсе… На пятом курсе я решился на один шаг. И вот именно это я прошу тебя оставить в глубочайшей тайне. Девушка кивнула и приготовилась. — Мама передала мне одну из наших семейных реликвий на день рождения. Волшебные конверты, — Блейз не заметил, как Пэнси мгновенно затаила дыхание и вся напряглась. — Давным-давно один из Ноттов переписывался таким образом с моей бабкой. И передарил конверты ей. Я подумал, что это шанс. Я так боялся подойти к Дафне, надавить на неё своими чувствами, думал ведь, дурак, что ей Малфой симпатичен. Ну и написал ей… А, погоди, ты, наверное, не знаешь, как работают конверты… — Знаю, — слишком быстро ответила Пэнси и, увидев любопытный взгляд Блейза, тут же судорожно себя поправила: — Читала в одной книге. О волшебных реликвиях. Пэнси мысленно дала себе по лбу. Читала?Серьёзно, Пэнс? Но Блейз, видимо, ничего не заметил и продолжил: — Ну тогда хорошо, обойдусь без подробностей. Мы переписывались тайно около года. И было просто замечательно. Я видел, как она светилась от счастья, когда я ей писал на уроках. Видел, как глаза загорались при виде моего письма той же надеждой, что и на балу. Я уже был на полпути, чтобы признаться. Боялся жутко, но так хотел. Просто невыносимо. Это сильнее страха. Ты так сильно нуждаешься, так сильно хочешь быть где угодно, лишь бы с ней. И я уже был готов. Но потом… — Волдеморт, — сокрушенно закончила за него Пэнси. Блейз опустил голову. — Но я не понимаю. Почему… — Пэнси ужаснулась и подавила чуть было не сказанную фразу, которая выдала бы её с головой. — Что случилось? — Я знаю, как работает это, Пэнс. Ты медленно превращаешься в мешок без наполнения, который бросили на дороге. В человека, у которого нет ничего. И ему предлагают либо нож в спину, либо нож в руки. Мерлин… Я знаю, как она ненавидит всё это. Волдеморта и его идеи. Она боится стать похожей на них. И даже если в ней и зарождались какие-то чувства ко мне… Я бы убил их, посмотри она на мою руку. Со временем я бы просто уничтожил её своей пустотой и желанием убивать. Пока вскоре не убил бы её саму. Взгляд Блейза резал, как нож. Как жестокая правда на холодном ветру. Как слова потерявшегося человека. — Но ты ведь не знаешь… — Знаю я всё, — решительно сказал он. — Она бы не смогла так жить. Я бы не смог. Я знаю, что продал взгляд надежды в её глазах темноте своего предплечья. Но, по крайней мере, будет легче жить, если она не будет постоянным напоминанием этому. Я хочу запомнить это взгляд. И никогда не осознавать, что больше её глаза не вызывают дрожь. И что Дафна в безопасности, — Блейз провёл рукой по лицу, будто убирая с себя эмоциональную тень. — Свой конверт я сжег. А второй оставил Дафне. Может быть, ей пригодится. Но главное, что у меня больше не будет соблазна написать. Пэнси будто укололи в грудь. Или в голову? Её будто укололи, но болевой импульс очень медленно пускает свои иглы в мозг, и она чувствует, как что-то постепенно поднимается по её венам вместе с кровью, смешиваясь с мыслями. Но натыкается на барьер. Ещё немного, и он разрушится. Она знает это. — Поэтому, Пэнси, если у тебя есть такой человек, беги к нему. Вместе вы спасетесь. У тебя же есть кто-то? Блейз выжидающе оглядел подругу, но она не поняла, чего он ждет. Человек, готовый наполнить её до краев эмоциями. С которым она спасется. Который… А есть ли? Слушая рассказ Блейза о нарастающих чувствах к Дафне, о явной химии между ними и о всех тех поступках, что каждый совершал ради другого… Она ни разу не подумала, что понимает его. Пэнси мысленно представила образ Драко Малфоя, который всегда маячит в голове без причины. Надменная поза, руки, скрещенные на груди. Челка падает на лицо, прикрывая серые глаза. Бледная кожа блестит. Видно две родинки на ключице. Аккуратный узел галстука. И запах. Этот запах. Чем же он пахнет? И это что, всё? Когда Блейз выложил ей целую речь о Дафне, Пэнси смогла припомнить только две родинки у парня? Может ли это значить что-то? Например, что на самом деле… Пэнси ощутила, будто в голове на тележке, движимой шестеренками, везут огромный колокол. Он медленно перемещается, шумит, грозным эхом отдаваясь в ушах. Заходит в центр. Да, ровно в самый центр. И звенит. Не как часть оркестра. Это звон, предвещающий катастрофу. Пэнси сделала вдох. Сделала выдох. Посмотрела на Блейза. В голове на секунду мелькнул момент, где Грейнджер с Малфоем стояли так близко друг к другу, что казалось… Ещё один вдох. А любила ли она Драко?