***
Он был бледен. Драко не только видел это, проходя через длинные зеркала в коридорах. Он чувствовал бледность на себе, этот нездоровый оттенок окутывал его. К тому же, он мог ощущать неприятный холод пота на спине и шее. — Тео, выйди, — железным тоном приказал Блейз, не сводя глаз с Драко, которому, казалось, было противно стоять на этой земле. Но сам же Драко чувствовал себя… Не в своём теле. Он быстро скосил глаза на слизеринца, которого сначала и не заметил. Нотт захлопнул книгу, которую читал, и, что-то бормоча себе под нос, вышел, громко хлопнув дверью. Тут же за ним Блейз произнёс запирающее заклинание. А после снова пронзил Драко испытующим взглядом. — А ну-ка сядь, — Забини указал другу на место напротив себя, подогнув колени. Малфой послушно дошёл до его кровати, отмеривая в голове каждый шаг. Сел. И не смог взглянуть Блейзу в глаза. Нет, он не мог смотреть на него. После сказанного. После сделанного. Блейз прокашлялся. — А теперь повтори ещё раз, будь любезен. Потому что мне кажется, я тебя неправильно расслышал… Ты поцеловал Грейнджер? — Я поцеловал Грейнджер, — повторил Драко, как мантру. И как смертельный диагноз. Забини выдохнул, устало проведя рукой по лицу. Было совсем не до смеха. Ни ему, ни Драко. Малфой чувствовал так много. И одновременно ничего. И если второе было знакомо, то вот… Хотелось взлететь до небес и провалиться в ад. Вот как бы он описал поцелуй с гриффиндоркой. Лёгкий, как крылья ангела. Обжигающий, как дыхание Дьявола. Голова Драко была холодной и пустой. Но он не мог анализировать. Он мысленно прокручивал всё произошедшее, и среди всего этого бреда лишь одна мысль пульсировала у него в голове: «Рассказать Блейзу» «Рассказать Блейзу» И он пришёл. Однако забыл, что Блейз не знает совсем ничего. Наверное, поэтому смотрит на него так, будто Малфой запустил бладжер в его голову, а тот даже не ощутил боли. — Драко… — умоляюще позвал Забини. — Не молчи, прошу тебя. Ты меня очень пугаешь. Если это действие какого-то зелья, то мы успеем его снять, только скажи что-нибудь… — Нет, — резко перебил он, сбрасывая усталость ладонью с лица. — Я просто… Мерлин, и зачем же он пришёл? В чём он хотел разобраться? Драко ощущал постепенно растущее чувство где-то в груди, возможно, в лёгких. Похоже на прогрессирующее обморожение. И ты делаешь себе хуже с каждым вздохом, с каждой мыслью. И он не имел понятия. Так ли ощущается сожаление? Или совершенно незнакомое ему чувство? Ему хотелось вернуться в прошлое. Хотелось вернуться и дать себе хорошую пощёчину в тот момент. Напомнить себе, кто он, чью фамилию носит, какая кровь течёт в его жилах… Но, наверное, его рука так бы и не поднялась, посмотри он только в свои же собственные глаза… Интересно, заметила ли это Грейнджер? Он неожиданно понял, как же он устал от её фамилии. Грейнджер было чем-то забытым, далёким и совершенно не подходящим для того человека, которого он увидел в ней теперь. Как она хитро ухмыльнулась ему в пыльном кабинете. Как держала его руку своей горячей ладонью, и их пальцы искрились от количества магии. Как осторожно поднималась и опускалась её грудь под его руками. Как её щеки пылали румянцем от небольшого расстояния, но она упрямо не отступала. И как икрились её золотые глаза, когда она яростно защищала своих друзей. И говорила правду. Кто-то другой вселился в него в тот момент. Кто-то другой, а не он, увидел Грейнджер в таком свете. Драко не мог разглядывать её локоны в алых лучах заходящего солнца. Малфой не мог размышлять о том, из чего могла быть сделана её палочка. И какой у неё Патронус. Пусть он и не знал точно, умеет ли она его вызывать, но почему-то был уверен — может. И ему совершенно точно было запрещено задаваться вопросом, почему же, черт возьми, Грейнджер пахла мятой. Когда эта гриффиндорка яростно отстаивала честь своих друзей, он вдруг разглядел за словами ту незнакомку, которую уже подзабыл. И чуть не рухнул от этого ощущения. Драко и не осознавал, как сильно ему не хватает этих таких невинных писем. С их шуточками, общими темами и безобидными вопросами, рассуждениями о мире и о людях. Эти тёплые и до жути приятные конверты с безымянной красной печатью превратились в потребность. Которую не побороть. Которую не удовлетворить до конца. Малфой говорил с Грейнджер и мысленно писал всё сказанное от руки, почти ощущая боль в костяшках пальцев. Почти ощущая пятна от чернил. И видел, о, Мерлин, он мог поклясться, что видел то же самое в её глазах. Ошибки быть не могло. Но ему так хотелось, чтобы в этот раз он оказался слишком глуп, чтобы не понять этого. И может, Блейз сможет его образумить. Драко поднял лицо, бросив на друга грубый взгляд. Забини не сдвинулся с места. — Всё началось в сентябре…***
Драко рассказывал эту историю уже дважды, но каждый раз подмечая для себя какие-то новые, забытые детали. Сейчас он вспомнил, что ему так и не стало известно. Зачем же Грейнджер писала ему письма? Ему также было неизвестно, почему она придумала этот мнимый образ чистокровной волшебницы. Ну ведь не может же быть, чтобы… — Может быть, она в тебя тайно влюблена? — предположил Блейз с видом очень погруженного в историю человека. Драко на миг задумался об этом, но тут же отбросил эту бредовую мысль. — Сам подумай, Блейз, — глаза Малфоя заблестели, и он отрицательно закачал головой. — Я говорю такие вещи, что у неё просто нет выбора, кроме как ненавидеть меня. Если, конечно, её чувства не имеют шкуру хвостороги, то твою теорию можно рассмотреть. Драко хмыкнул, отворачиваясь к окну и не желая развивать эту тему. А он надеялся на помощь… — Просто, эти конверты, — Блейз задумчиво вертел фамильное кольцо на пальце. — Ты хоть понимаешь, насколько ценна эта вещь? Я слышал, во время Первой Войны они спасли многим семьям жизни. Интересно, где она их достала… — Без понятия, — ответил Драко. — Она часто описывала свою жизнь, как будто она из древнего рода. Ну, знаешь, эльфы, гобелены с гербами, галерея портретов предков и всякое. Мысли друга можно было ощущать вокруг. Он так громко думал, так оглушительно размышлял. Однако, этот поток был бессвязным и уловить его было трудно. Глаза Блейза заблестели подозрительным огнём. — Напомни, почему ты думаешь, что это пишет именно Грейнджер? Драко прикусил губу, понимая, как глупо будет звучать его предположение. Но говорил уверенно: — Я знаю это, Блейз. Я вижу это в том, как она говорит, как пахнет… Драко видел, что Забини подавил удивление. — Прости меня, конечно, — Блейз скривил губы. — Но я правда не могу в это всё поверить. Ни в Грейнджер, которая вдруг стала питать симпатию к слизеринцам. Ни в тебя, который вдруг на это повёлся. — Повёлся? — в Малфое вместе со стуком сердца начало стучать возмущение. — Мы просто переписываемся. — А ты никогда не думал, что это может быть уловка? Ловушка этих маленьких гриффиндорцев для тебя, — Блейз уверенно расправил плечи. — Вдруг они думают, что ты связан с Тёмным Лордом? И пытаются выведать у тебя разные подробности таким образом, что ты никогда даже не догадешься об этом? Он сделал вздох, чтобы возразить, но правда была в том, что он действительно думал об этом. В самую первую ночь, когда догадался, кому писал всё это время, ему в кошмарах снилась гостиная Гриффиндора и эти трое, которые смеются над его слащавыми словечками. Драко думал о письмах как о возможной насмешке. Но никак не о попытке выведать информацию. Блейз недовольно цокнул языком. — Может быть, она сама тебе призналась, что пишет письма? — насмешливо спросил он. Драко упрямо молчал, глубоко сожалея, что пришёл сюда. — Не нужно было тебе этого говорить. Малфой поднялся, доставая свою палочку из кармана, и наставил её на друга, выворачивая кисть, готовый наслать заклятие забвения. Блейз тоже резко поднялся, предостерегающе выставляя руки вперёд. — Эй, эй! Что творишь? Ну не буду я больше ничего говорить про твою дорогую Грейнджер! Зачем же убивать сразу? Драко от шока чуть опустил палочку, а потом от снова захлестнувшего его возмущения поднял. — Она не моя дорогая Грейнджер, понятно? — он выплевывал эти слова с преувеличенным омерзением. — Да хорошо, хорошо! — Блейз всё ещё держал руки в оборонительной позе. — Палочку-то убери свою! — Я хочу, чтобы ты забыл, что я тебе сказал. Наверное, не стоило говорить вообще. — Святой Мерлин, Драко. Да я же ведь за тебя беспокоюсь. И сейчас это действие вдруг показалось Драко слишком преднамеренным и импульсивным. Будто он действительно отстаивал чью-то честь. Палочка устало опустилась. Блейз осторожно забрал её у него из рук. — Я вижу, — аккуратно начал он, — что ты мне не всё сказал. Так что говори. Хотя бы что ты чувствуешь. Драко развёл руками. — Наверное, ничего. Я совсем запутался, что происходит. Устал гадать. Мне ужасно всё надоело. — Но ты ведь не хочешь это заканчивать, верно? — несмело предположил Блейз. И Драко снова было нечего ответить. Он никак не мог отделаться от надоедливого образа сияющих золотых глаз, спутанных кудрей прямо у его лица. От быстрого стука сердца и лёгкого прикосновения к горячим губам. От её холодного мятного дыхания… Это было жутко. Ведь она магглорождённая. А Драко чистокровный. И голос тётушки Элизабет зазвучал у него в голове, как шелест осенних листьев: «И что дальше?» Грудь сжимали в тисках неприятного чувства. Ведь действительно, после разговора с Элизабет этот аргумент, эта отговорка стала какой-то мнимой, надуманной. Факт крови стал таким несущественным и глупым, что становилось смешно. Драко не думал, что это кровь сделала её глаза такими храбрыми и пылающими. И он не думал, что это кровь заставляла Грейнджер говорить так глубоко и пахнуть её кожу мятой. Глупо. Он думал, что понял это в одно мгновение. И поэтому испугался такой неожиданной перемены. Но на самом деле это уже сидело в нём. Мысль о том, что ему правда без разницы. И он постарался передать всё это Блейзу без слов. И Драко видел, что он понял. На его лице появилась мудрая улыбка, а глаза загорелись искрами, которые Малфой не смог распознать. Наверное, это было тем секретом Блейза, который он ещё пока не был готов рассказать.***
Блейз ещё немного поболтал с Драко. Ему стало больше известно деталей о чувствах Малфоя, правда, про обстоятельства поцелуя он упорно молчал. Но самое главное, он подробно рассказал о письмах. Блейз проводил Драко до двери, закрывая её за ним. И вмиг почувствовал себя очень старым. Устало прислонился лбом к дереву. — Дафна… — тихо прошептал он. — Неужели ты снова куда-то влезла? Он развернулся, прислоняясь спиной к двери, прикрывая глаза и лихорадочно соображая. Что же делать? ДафнаДафнаДафна… Блейз неожиданно вскрикнул, и тупая ноющая боль пронзила левое предплечье. Его колени резко подогнулись. Он был готов разорвать рубашку на части. Молниеносно задрал рукав, шипя от боли. — Чёрт… — прошипел он. Боль, стучащая в висках. Отдающаяся его голосом. Змея оживилась. Её хвост хитро передвигался по руке, заставляя гореть. А сердце будто переместилось под метку. Темный Лорд собирал Пожирателей.***
Пэнси устало плелась по коридорам. Рядом с ней парила огромная стопка книг по тёмных искусствам. Уже новых, разрешение для которых она смогла получить благодаря статусу старосты. Она изучала эти тома днями и ночами. Она отбросила нелюбовь к чтению ради своей цели. Отрабатывала заклинания, технику ведения боя. Она готовилась, хотя сама не знала к чему. Метка перестала болеть. И Пэнси надеялась, что это хороший знак. Она просто перестала болеть. Паркинсон была уверена, что ни в кого не влюблялась, и сделала вывод, что всё же можно победить тьму не только светом. Можно победить силой духа. Метка больше не отравляла тело и душу Пэнси своей Тёмной магией. Теперь это было не больше, чем рисунком принадлежности. Напоминанием, что она сделала ради своих родителей. И что делает до сих пор. Паркинсон знала, что хочет этому сопротивляться. За то время, какие кошмары ей приносила Метка, как она видела, что такая магия делает с людьми. Что он делает с людьми, заставляя их чувствовать желание убивать. Этот рисунок был доказательством того, что все убеждения Лорда построены лишь на подчинении и жестокости. И она не могла быть частью этого. Но собиралась. Она хотела рушить всё изнутри. Убрать печень, желудок, лёгкие. А затем сжать сердце в руках. Сжать Тёмного Лорда. Пэнси понимала, что школьные учебники вряд ли помогут ей в сражение против Темнейшего волшебника. Но элементарно защищать себя было необходимо. Она даже нашла пособие по Окклюменции. Ведь защита разума не менее важная часть, когда твои мысли не соответствуют его ожиданиям. Как-то за изучением такой техники её застал Снейп в библиотеке. Пэнси сидела в самом тёмном секторе, огороженная стеллажами, в свете одного волшебного огонька. Её книга была заколдована так, что другие видели в ней лишь обычное пособие по Травологии. Волосы были заколоты карандашом в небрежный пучок и торчали в разные стороны. И вдруг большая тень опустилась на страницы книги. Пуская темноту и холод в её укромный уголок. Профессор Снейп, проходящий мимо мнимого укрытия Паркинсон, остановился, сковывая её во взгляде своих глубоких глаз. Пэнси боролась с желанием закрыть книгу и отбросить её в сторону. — Мисс Паркинсон? Вы читаете? Казалось, что профессор хотел ещё что-то добавить, однако оборвал себя. Пэнси подавила обиду и произнесла небрежным тоном: — Да, я читаю, профессор. Это ведь библиотека. Выражение его лица оставалось закрытым и ничего не выражало. Он стал медленно к ней подходить. Его мантия мягко струилась за ним чёрными волнами, что придавало его перемещению плавность и некую грацию. Снейп наклонился, рассматривая страницы открытой книги. Затем снова восстановил зрительный контакт, на этот раз смотря глубже, пронзительнее. — Проблемы с Травологией? — его бровь изогнулась в иронии. Пэнси резко кивнула, сильно сжав обложку книги в руках. — Ну, тогда не буду отвлекать, — задумчиво произнёс он, уже развернувшись к выходу. А затем бросил через спину: — Вы знаете, мисс, я слышал, что у Драко Малфоя в этой области неплохие успехи. Пэнси моргнула, и профессор исчез так же быстро, как и появился, оставляя за собой мрачный холод. Конечно же, она поняла его тогда. И очевидно, что Снейп разгадал, в чём именно нужна девушке помощь. Но идти с этим к Драко… Нет, она точно была не готова к этому. К тому же, он определенно будет спрашивать много лишних вопросов, на которые Пэнси тоже не была готова ответить. Про Метку, например. Пэнси покорно стояла на одной из лестниц, ожидая перемещения. И увидела боковым зрением, как с другого конца на эту лестницу мчится Грейнджер. Буквально бежит и высматривает. Её. Стало страшно. Пэнси редко видела Гермиону в коридорах в последнее время, а по большей части её избегала. Если ей сказать, что больше её помощь не нужна, то она потребует эту несчастную книжку взамен. Которой у Пэнси нет… Лестница всё так же не двигалась. Паркинсон призвала все свои силы и мысли, умоляя магию замка наконец повернуть лестницу в нужном направлении. Но замок, видимо, хотел по-другому. Она видела, как Грейнджер приближалась. Быстром взмахом палочки зачаровала стопку книг по тёмным искусствам. И тут же над её ухом раздалось: — Паркинсон! Девушка развернулась. Грейнджер была напротив неё, на ступени две ниже. Её волосы были в непонятном хаосе, да ещё и в пыли. Лицо было бледным, как мел, но его покрывали яркие красные пятна. Сама девушка дышала часто. Либо от быстрого бега, либо от другого непонятного ей чувства. — Грейнджер? Гермиона быстро окинула взглядом парящую стопку книг, но никак не прокомментировала. Удивление быстро исчезло, и она снова обратилась к ней. — Нам необходимо поговорить. — Мне не необходимо говорить с тобой, — её губы скривились, и она отвернулась от Грейнджер, решив пойти пешком до гостиной. Однако Гермиона шла за ней следом. — Это касается писем! — выкрикнула она. Пэнси очень резко остановилась, разворачиваясь обратно к гриффиндорке, от чего та чуть не упала назад. — Совсем с ума сошла? — зашипела на неё Пэнси. — Будь тише. — Паркинсон, я… — уже шепотом начала Гермиона, но слизеринка её перебила. — Слушай, мне тоже тебе надо сказать кое-что по поводу писем. Мне кажется, что… — Я хочу получить книгу, — отрезала Гермиона, выразительно смотря на Пэнси и поднимаясь на ступень выше. Чёрт. — Наверное, наш план можно назвать оконченным, — она опустила взгляд в пол, кусая губы. — Думаю, ты ему… Незнакомка из писем ему нравится. Поэтому я могу хоть сейчас написать, кто это был, и… Получить то, о чём мы договаривались. — Грейнджер, я… — Эта книга представляет огромную ценность, Паркинсон. Особенно теперь. Поэтому прошу тебя, хватит этой чепухи. Др… Этот парень, — замешкалась она. — Уже почти у тебя в кармане. Её глаза бегали по всевозможным предметам, и она старательно избегала прямого взгляда. Потому что Пэнси видела, она горела. Что-то жгло её изнутри. Она была как неиссякаемый источник энергии. И в то же время потухала. Что вызвало в ней такую вспышку? Пэнси тоже отвела взгляд, сжимая губы в тонкую линию. — У меня её сейчас нет. Плечи Грейнджер устало опустились, и весь воздух вышел из её легких. Теперь вместе с этим внутренним огнём в ней нарастало раздражение. — И где она? — Не скажу, — упрямствовала Пэнси. — Я смогу её получить только ближе к Рождеству. Устроит? Грейнджер сжала кулаки и быстро сморгнула свою злость. — Хорошо, — прошипела она. — Но тогда и я часть своего договора выполню после тебя. — Ладно, — Пэнси сделала вид, будто злится, что ей нужно будет ждать продолжения переписки еще какое-то время. Она махнула на неё рукой и грациозной походкой направилась в гостиную, оставляя Грейнджер одну. Как только Пэнси сошла с лестницы, та продолжила своё движение. Нужно было найти Дафну. Не успела Пэнси дойти до поворота в гостиную, как левую руку обожгла боль, которую раньше она ещё не испытывала. Парящие книги с грохотом упали на каменный пол.***
Драко расхаживал по комнате, четко замеряя каждый шаг. Ни больше, ни меньше. Принимал решение. Около часа он смотрел на стол, где лежал конверт стандартных размеров. Конверт, который пришёл ему не так давно. Абсолютно пустой. Драко не знал, что это должно было бы значить. Но боялся, что это может быть… Что это может действительно ничего не означать. И всему виной его страхи и предрассудки. Хотя, если по-честному, и сейчас им тоже двигал страх. Малфой отодвинул стул и сел за свой стол. Взял в руки перо. Он не знал, на что надеялся. Отговорки были, и вполне разумные. Например, ну вдруг он всё-таки ошибся со своим предположением? Может, стоить снова возобновить общение, чтобы в этом разубедиться? Вдруг просто эта Грейнджер оказалась не в то время и не в том месте, наслав на него свою иллюзию. Но на самом деле, просто захотелось написать. Снова опустить перо в чернила. Сделать кляксу на первой строчке. Положить письмо на подоконник. И ждать. И Драко написал. Всего пару строчек. И это ощущалось самым правильным из всех вещей, что он делал. Эти письма помогали убегать от всего происходящего вокруг. От обстоятельств, от имён. Драко просто писал и писал. Он положил письмо в конверт. Проследил, как волшебная печать склеила его. И оставил на подоконнике. Через мгновение оно исчезло. И Драко был готов ждать долго в этот раз. Мягкий свет от камина бросал тень на каменные стены. И было не холодно.«А ты ведь мне так и не сказала. Как тебе моё зеленое яблоко?»