***
Судья стукнул молотком, вынося окончательный приговор, и внутри него словно что-то оборвалось. Авроры подошли к Люциусу Малфою, закованному в наручники, и увели. Надо отдать ему должное, шёл он гордо, насколько это возможно для арестованного человека, лишь изредка вырываясь, не позволяя себя касаться. Отец бросил на сына взгляд, который тот не сразу распознал. Но от этого взгляда сделалось дурно. Драко запомнил выражение на лице отца в момент вынесения приговора — абсолютное повиновение, с ноткой превосходства в движениях. И это пугало сильнее всего. Словно у него был план, иначе как можно идти в Азкабан с высоко поднятой головой? Образ отца сопровождал его до самого поместья, где он тут же был встречен своей тётей Беллатрисой. Её радость и ликование так сильно напугали его, что появилась безумная мысль — убежать. Он не знал от чего, но захотелось развернуться, как мальчишка, и чтобы только пятки сверкали. Мысль только зародилась, а Беллатриса уже вела его под руку в недавно восстановленную гостиную. Пустота этой комнаты пугала. Без мебели, без людей, только с камином по центру. Гостиная была устрашающе большой, где можно бы устраивать пышные балы. Но это забытая роскошь со времён, как Тёмный Лорд окончательно здесь обосновался. — Я так горжусь тобой, Драко, — шептала ему в ухо Беллатриса. Она поцеловала его в щёку, отходя на пару шагов. И впервые в жизни ему не хотелось, чтобы его злая тётка оставляла его одного. Он машинально потянулся к ней рукой, но тут же вернул обратно, испугавшись такого неосторожного жеста. Драко остался один посреди комнаты. Всё вокруг исчезло, померкло, только сам он словно светился во мраке. Он огляделся по сторонам, но ничего не увидел. Абсолютная чернота, которую можно было схватить руками. Неожиданно он ощутил чьё-то присутствие. Именно ощутил, где-то на уровне горла, словно что-то давило, мешая вздохнуть. Он не видел, но понимал, чувствовал, что не один. Первое, что Драко услышал — шипение змеи. А затем всё произошло так быстро и одновременно мучительно медленно. Он увидел тени, кружащие вокруг него, стискивающие его тело, заставляющие волшебным образом подогнуть колени. Драко осел на пол и с широко раскрытыми глазами наблюдал. Левую руку что-то подняло вверх, и она зависла в воздухе. Предплечье оголилось. Холодный пот прошиб его, а в горло как будто насыпали песок. Слова никак не могли слететь с его губ, ни крик, ни шёпот были ему сейчас недоступны. Только немой страх перед неизбежным. В этой тьме он увидел две красные щелки глаз, кончик белой костяной палочки, которая с силой давила на его нежную кожу, наровясь продырявить. Но лучше было бы так, подумал Драко, когда ощутил, как заклинание, которое произнёс Тёмный Лорд, складывается в магическую клятву. Драко её не давал, а она всё равно залезла ему под кожу. Клятва разрасталась чёрным рисунком на его руке, убивая что-то в нём. Если до этого он считал, что ему тяжело дышать, то он ошибался. Сейчас ему было трудно даже пошевелиться. Его чувства забрали. Он больше не ощущал. Даже боли не было. Бездонная, всепоглощающая пустота с каждым словом Тёмного Лорда забирала его с собой. И он падал до тех пор, пока не просыпался в поту. Прошло уже около года после инициации, а кошмары не переставали мучить его. На его крики снова прибежала Прима. Она всегда будила его слишком резко от этих кошмаров, но он не злился на неё. Ведро ледяной воды помогало ему быстрее почувствовать, что пустоты нет, зато есть бьющееся сердце и тело, каждую клеточку которого колит от холода. Но вместе с этим всегда приходило осознание — это не просто сон, а кошмар-воспоминание. Такой же реальный, как он сам, и как метка на его предплечье. Когда Прима привела его в чувство, тут же в комнату зашёл Блейз, и эльфийка исчезла. Друг переехал в поместье сразу, как Малфой получил метку. Комнату ему выделили не как всем, в гостиничном крыле, а рядом с комнатой Драко, поэтому он частенько слышал ночные крики, на которые всегда приходил. И сегодня пришёл. Блейз вопросительно повёл головой в сторону. Драко, отдышавшись, кивнул ему. Забини прошёл внутрь и сел на кровать. На нём были только пижамные штаны, волосы взлохмачены. — Это прекратится когда-нибудь, — сказал он, успокаивающе, как говорил каждую ночь. Малфой устало откинулся на потные подушки, проводя рукой по лбу, стряхивая остатки кошмара. Перед глазами блеснула чернота метки, и он только больше нахмурился. — Завтра снова выходим в рейд, — объявил Блейз холодно. Малфой промолчал, а затем всё-таки сказал, хотя знал, что услышит в ответ. — Ты же знаешь, что не обязан идти с ними каждый раз. Ты хорошо устроился в лабораториях Долохова, там безопаснее, чем в лесах. Блейз резко встал, подходя к окну, смотря на ночное небо. — Я не могу его упустить. Я должен привести Поттера к нему. Обязан, ради неё, — Забини вдруг повернулся к Малфою, и в его позе читалась решимость и скрытая угроза. — Тебе бы тоже поучаствовать. Она была и твоей подругой. Драко снова не нашёлся, что ответить. Ненависть друга застилала ему глаза с тех пор, как они узнали о смерти Дафны. Служащие Министерства, в котором уже были одни Пожиратели, оповестили семью Гринграсс о том, что Гарри Поттер защищал себя, и одно из его заклятий попало в Дафну. Этой новостью они сразу переметнули обе семьи, Забини и Гринграсс, на сторону Тёмного Лорда. Драко не понимал тогда и не понимает до сих пор, сказали ли они им правду. Но много подозрений у него вызвала с самого начала Грейнджер, которая, он был уверен, знала о смерти Дафны, Поттер не мог ей не сказать. Но она почему-то соврала ему. Его руки непроизвольно сжались в кулак. Он отбросил одеяло и тоже встал рядом с другом, разглядывая звёзды. — Я не заставляю тебя пойти против неё, — аккуратно начал Блейз, тем самым заставив Драко напрячься до боли в мышцах. — Мы спрячем её. Но Поттера я просто так не оставлю. Ты только посмотри, что сотворило одно его существование с этим миром. Люди погибают из-за него, всё в хаосе. — Блейз тяжело вздохнул, и где-то внутри него поднималось глухое рычание. — Даф ничего никому не сделала. Она просто запуталась, ей не с кем было поговорить, она была совсем одна. Её смерть нелепая, такого не должно было произойти. Поттер не должен был появиться на свет. Злость волнами накрывала всю комнату, грудная клетка Блейза поднималась и опускалась, его ноздри широко раздувались. Но пугало сейчас Драко не это, а то, что с каждым днём ему всё чаще хотелось поддержать друга в его намерениях. Он чувствовал отголоски злости в своей душе тоже, не зная, куда её выпустить, не зная даже, злится ли он на то же, что и Блейз. Забини отправлялся в лес вместе с егерями, в поисках Золотой троицы, это помогало ему прочищать мозги. Драко мог лишь держаться. Иногда Беллатриса давала ему «уроки» на пленных в их темнице. Заклинания боли ему давались всё легче. Внутренний голос пытался его образумить, но злость, не находящая выхода, затыкала совесть моментально. Ненависть плещется в нём с момента инициации. Блейз рассказывал, что метка влияет на магию, меняя твою предрасположенность к тёмному колдовству. А это, в свою очередь, влияет на мышление, на чувства. Этого можно избежать, говорил он. Нужно только найти, за что зацепиться. Сильные эмоции, которые будут направлять тебя и твою магию. Для Блейза это были чувства к Дафне. Драко бы не поверил в эту теорию, если бы не видел своими глазами, что метка сделала с его лучшим другом, у которого сменился ориентир. Теперь только месть направляла его. Сам же он боялся даже думать о том, что помогало ему не отравлять свою магию всё это время. Причина такого страха была в его мыслях, которые перестали принадлежать ему, несмотря на его прочные окклюменционные стены. Любой мог залезть к нему в голову, а если Драко будет открыто сопротивляться, это вызовет подозрения. Его мысли с каждым днём становились опаснее, а стены всё тоньше, ещё и потому, что в один день перестали приходить письма. Она перестала писать ему. И пусть это было ему понятно, легче не становилось. Малфой быстро тряхнул головой, пряча эту мысль, эту эмоцию так далеко, чтобы никто не нашёл, даже он сам. Туда же и отправилось желание открыть дальний ящик стола и достать из тайника пачку писем, перевязанных лентой.***
Драко заполнял какие-то бумаги отца, пока тот отбывал с очередной миссией. Не так давно его освободили из Азкабана, так как охранять тюрьму больше некому, ведь все дементоры вместе с заключенными перешли на сторону Тёмного Лорда. Перебирание документов успокаивало Драко, структуризация помогала держать разум в порядке. Но ему помешали, ворвавшись в кабинет без стука. Это был Блейз. Только сейчас была не ночь, а сам он выглядел так, словно на этот раз ему приснился кошмар, от которого он не в состоянии оправиться сам. Драко напрягся, увидев его в грязном облачении Пожирателя, и встал из-за стола. — Она здесь, — через отдышку выговорил он. — Всех троих привели только что... Драко не дал ему договорить, стремительно приблизившись к нему, резко припечатав к стене и схватив за воротник мантии. Он почти прорычал ему в лицо: — Что ты, мать твою, наделал? — Мы поймали их в лесу, — поспешно начал Блейз, пытаясь успокоить его, хотя сам был сильно встревожен. Он плотнее вжался в стену. — Грейнджер что-то сделала с Поттером. Я даже не уверен, он это или нет. Но её и Уизли я опознал сразу, — предостерегая Малфоя, у которого начали раздуваться ноздри от бешенства, он продолжил: — Я никому не сказал, клянусь! Я говорил им, что это просто подростки бегают по лесу, жаждут приключений. Но Струпьяр увидел шрам, и я… Я больше ничего не мог сделать. Малфой отпустил Блейза, отбрасывая его от себя, пытаясь унять панику в груди. Его ментальные стены тряслись под натиском только что сказанных Забини слов. И от осознания — она здесь. Снова в его доме и снова в опасности. В следующую минуту в комнату ворвалась матушка. Она заметно постарела с событий, происходивших в Мэноре за последнее время. Стала тихой и незаметной, именно поэтому было странно видеть сейчас её такой бодрой и взволнованной. Её глаза горели надеждой. — Драко, дорогой, нам нужно немедленно спуститься вниз, — произнесла она. Спускаясь по ступенькам, они почти бежали до гостиной, где уже все собрались. Отец, срочно прибывший из миссии, Беллатриса, стоявшая с палочкой над кем-то посередине зала, и даже тётушка Элизабет сложила руки у камина, наблюдая за происходящим. Дальше всех стояли егеря, сжимавшие свою добычу. Драко быстро провёл по ним взглядом, боясь смотреть дольше и не нуждаясь в подтверждении. Она стоит там. Сивый вцепился в неё своими грязными животными лапами и не отпускает, дышит ей прямо в шею. Драко содрогнулся, но тут же взял себя в руки, запрещая своим стенам разваливаться. Как только он переступил порог комнаты, на него тут же отреагировала Беллатриса, сладко подзывая к себе. Она поставила его напротив человека, стоявшего всё это время посреди зала. Тётя шептала на ухо какую-то чушь о том, как им повезло, о прощении, как это чертовски важно для них всех. Но Драко не надо было ничего объяснять. Он прекрасно видел, что за возможность стоит прямо перед ним сейчас на коленях. Для наглядности он опустился на колени тоже. Сейчас Поттер выглядел почти так же, как и год назад, закованный в цепи в его доме, с опухшим от пыток лицом. Но никакие раны и шрамы не помешают Драко распознать огонь в глазах, это взгляд, который Поттер бросает ему за спину, туда, где стоят его друзья. Этот взгляд говорил красноречивее, чем любое удостоверение личности. Поттер стоял перед лицом опасности, но мог смотреть только на друзей и думать, как же их спасти. Знал бы он, как же их мысли похожи в этот момент. Беллатриса поторопила племянника с ответом. Малфой замешкался, пробурчав: — Я не знаю… Я не уверен. Отец отвёл его в сторону, шепча на ухо те же самые речи, которые секунду назад говорила ему Беллатриса. Люциус трясущейся рукой ухватил сына за шею, и холод его перстня неприятно обжигал кожу. — Я всё понимаю, — грубо оборвал Драко бессвязную речь отца. — Но я не узнаю его, клянусь. Пока они буравили друг друга взглядом, в зале происходило что-то. Драко отвлекся и увидел, как Поттера и Уизли утаскивает в темницы Хвост. Уизли отчаянно вырывается, выкрикивая имя Грейнджер. И он понял, почему. Она осталась наедине с Беллатрисой. Драко запретил себе отворачиваться, ведь кто-то мог заметить. Любая дрожь выдала бы его с головой. По правде говоря, он практически и не смотрел. Все его силы сейчас уходили внутрь, вся магия держала сейчас его мысли в окружении стен, готовые вот-вот рухнуть. Но Драко им не позволял. Он не может вот так сдаться здесь, где все наблюдают. Когда она в самом уязвимом месте. Он не мог так подвести её. Когда Гермиона начала кричать, это стало пыткой и для него тоже. Её крик превратился в ураган, который заставлял дрожать, как лист на ветру, бил в спину, подталкивая к ней, приказывая помочь, сделать хоть что-нибудь. Беллатриса была беспощадна, когда дело доходило до пыток. Она давала девушке передохнуть ровно секунду, прежде чем сделать в несколько раз больнее. И с каждым разом её крики становились невыносимее. Драко казалось, что он умирает сам. Его похоронят под её криками вот так, стоя, с открытыми и высохшими глазами, потому что он даже не моргал, смотря, как его тётя измывается на телом Гермионы. Он думал, что она смотрит на него, ждёт помощи и не понимает, почему он бездействует. Это была всего лишь его совесть, заставляющая сдвинуться с места. Но он не может, не сейчас. Она начала умолять. Малфой прикрыл глаза всего на мгновение, веки задрожали. Где-то изнутри поднималась злость. Нечеловеческая, способная смести всё на своём пути. Он подумал, что сейчас ему даже не нужна будет палочка. Он чувствовал, как внутри него копится выброс магии такой силы, что он будет способен разрушить эту комнату до основания. В момент, когда его мысли чуть не стали материальны, сбоку к нему подошла Элизабет и с силой схватила за локоть, придерживая. — Не делай глупостей, Драко, — еле слышно прошептала она ему на ухо, почти не шевеля губами. Это немного отрезвило его. Он выпрямился, чуть ли не падая на руку Элизабет, как на спасательный круг. — Она сильная. Она справится. Ты только сделаешь хуже. Её слова не могли заглушить криков Гермионы, не могли сделать Драко слепым или глухим. Но они помогали ему выдержать это. Он представлял, как издевается над телом своей же тёти Беллатрисы точно так же, как она сейчас — над Грейнджер. Воображал себе тысячи способов пыток, которым она же его и учила. Вот бы она кричала точно так же, как все те, кого сама мучила. Ярость немного притупила его остальные чувства, помогая внутренней защите оправиться от такого давления. Элизабет незаметно поглаживала руку Драко. В следующее мгновение раздались взрывы. Это Уизли и Поттер, уже с прежним лицом, вырвались из темницы, раскидываясь заклинаниями направо и налево. Пришлось пригнуться. Он сразу нашёл Грейнджер, которая еле уползала от Беллатрисы в сторону друзей. Драко машинально кинулся к ней, но Элизабет его задержала, схватив за руку. Он обернулся на тётушку, но она лишь предостерегающе кивнула головой. Пока Драко колебался, Гермиону уже снова схватила Беллатриса, приставив нож к горлу. — Бросайте палочки! — пропищала она, победно ухмыляясь. Поттер и Уизли мигом отбросили свои палочки, Драко заставили поднять их. Оружие ощущалось в его руках, как важный артефакт, который даровал бы им спасение и, вместе с этим, возможную гибель Грейнджер. Он совсем не знал, что стоит предпринять. Люциус потянулся к своему предплечью, явив всем тёмную метку, призывая его. И вот он — шанс покончить с этим ненавистным нейтралитетом, который он хранит в себе так долго. Шанс наконец сделать то, о чём ему твердит совесть. Драко бросил взгляд на Поттера и Уизли. Да, казалось, они тоже его поняли. Сейчас он кинет им палочки, а сам бросится к ней. Он спасёт её и больше не отпустит никогда. Отправится за ней куда угодно. Нужно только успеть, только бы успеть. Но совсем не он нарушил тишину, а их бывший домовой эльф Добби, опрокинувший на их головы огромную люстру. Все бросились в рассыпную, в том числе и Гермиона, которой удалось вырваться из хватки Беллатрисы. В это же время к Драко подбежал Поттер, вырывая палочки из его рук, но тот не сильно сопротивлялся. Сейчас он смотрел только на Грейнджер, которая еле стояла на ногах, удерживаемая лишь сильной хваткой Уизли, в чьих объятиях она стояла. «Мерлин, держи её и не отпускай», — думал он. — «Поскольку я не могу». Но в ответном взгляде Уизли читалась лишь ненависть, и он его понимал. Он и сам ненавидел себя сейчас. Когда Добби исчез вместе с ними в дымке аппарации, он мог только повторять про себя: «В безопасности, в безопасности, в безопасности». И эти слова возводили такую защиту в его сознании, которую не сотворила бы ни одна магия. Те чувства, что он испытывал сейчас, были за пределами любого колдовства. Им был неподвластен ужас, заполонивший всю комнату, так как Тёмный Лорд уже спешил сюда.***
Его руки всё ещё тряслись от встречи с ним, когда вся гостиная утонула в крови провинившихся. Но Малфоев снова пронесло. И никто не знал, когда их везение подойдёт к концу, и Тёмный Лорд сотрёт с лица магического мира семью из священных двадцати восьми. Хотя разве теперь их можно назвать святыми? Драко содрогнулся от воспоминаний, от липкого запаха крови, которым пропиталась его одежда. Так больше не могло продолжаться. Он не выносил регулярных пыток над другими, заданий, которые были ему противны, собраний, тёмную магию, собравшуюся в их доме. Он ненавидел это всё, но терпел ради безопасности себя и своей семьи. Но о какой безопасности может идти речь теперь? Ему нужно было уйти куда-то. Пусть не в лес, пусть не в Сопротивление, но куда-то, где он не будет регулярно сталкиваться с Волдемортом и его гневом. Он резко поднялся с кровати, открыл чемодан, в него уже летели вещи в случайном порядке. Блейз пришёл на шум в комнате, встал в проходе, облокачиваясь о косяк двери. — Куда собрался? — спросил он, складывая руки на груди. — В Хогвартс. Блейз резко выпрямился, делая несколько шагов внутрь комнаты, смотря на него взглядом, которым смотрят на безумцев. — С ума сошёл? Там сейчас полный бардак, пытают за любую провинность, вся власть у Пожирателей. — Значит меня не тронут, — просто ответил Драко, продолжая сбор вещей. — Прима! Эльфийка тут же появилась в комнате, нисколько не удивившись происходящему. Кажется, за несколько лет службы у них, она совсем потеряла это чувство. Её наволочка была вся в крови. По-видимому, эльфийка была приставлена убирать гостиную. Когда Драко приказал Приме отправить его в Хогсмид, Блейз схватил друга за плечи, останавливая: — Драко, послушай! — пытался образумить он. — Если ты собрался помочь им, даже не думай. Может, Пожиратели и не тронут тебя, но когда узнают, зачем ты там, мигом сдадут. Не будь дураком. — Отцепись, я не собираюсь никому помогать! — Блейз выглядел озадаченным, и Драко продолжил, тяжело вздохнув: — Я ненавижу этот дом, ненавижу его. В Хогвартсе будет безопасно. Пока. Драко посмотрел на него с вызовом, вырываясь из его хватки: — Отправляйся со мной. Забини неожиданно отступил сам, делая шаг назад, потупив взгляд. Драко ощутил разочарование, хотя и ожидал такой реакции. — Я не могу, — сказал Забини, не поднимая взгляд. — Я обязан его найти. — Ты совсем помешался на своей мести, — сорвался Малфой. — Вы с Пэнси скоро станете как он, слепо преследуя какого-то мальчишку. Блейз отшатнулся, как от смертельного проклятья, поднимая на друга глаза, полные ужаса и удивления от того, что он смог заговорить о запретном. — Как ты смеешь? Этот мальчишка убил Дафну. И пока ты прячешься ото всех, страдаешь по своей Грейнджер, а Пэнси пропадает неизвестно где, только я один пытаюсь восстановить справедливость, ради нашей общей подруги! — Справедливость не свершить ценой миллионов, а именно так и будет, если ты отдашь ему Поттера. Забини не мог поверить в то, что слышит. Но Драко не собирался брать слова назад. Тело Гермионы, мучавшееся от судорог, снова возникло перед его глазами, и он сильнее стиснул кулаки, делая шаг назад. Попытка защитить друга, спасти его от самого себя, провалилась. Между ними образовалась пропасть, и теперь Малфой не мог дотянуться до Блейза, чтобы перетащить его на свою сторону. Забини моргнул, и удивление в его глазах пропало, сменившись равнодушием. Он оглядел комнату, его собранный чемодан, напоследок посмотрев на Драко. Через секунду развернулся по направлению к выходу, но Драко остановил его: — Я думал, ты ненавидишь всё это так же, как и я. Блейз застыл. А затем бросил ему, не оборачиваясь: — Постарайся не умереть. Он ушёл, громко хлопнув дверью. Сердце неприятно ныло от обиды, но Драко не мог забрать Блейза оттуда, куда он пошёл добровольно. — Можем отправляться, хозяин Драко? — пропищала Прима, наблюдавшая за сценой всё это время. — Ещё немного, — попросил её он, подходя к письменному столу. Он открыл ящик, достал пергамент, перо с чернилами. Набросал небольшую записку и уверенно положил её в конверт. Безымянная печать на нём затянулась, и, не удостоверившись, что письмо отправлено, он убрал конверт в чемодан. Затем схватил Приму за протянутую руку и отправился с ней в Хогсмид, оставляя в этой комнате все сомнения и страхи, снова воздвигая стены в своём сознании.«Ты права. Мне не стоило отпускать тебя. Следовало пойти с тобой. Возможно, тогда я смог бы тебя защитить от всего этого ужаса. Мне очень жаль.»
***
Драко не ошибся — Хогвартс действительно оказался самым безопасным местом, на которое он мог рассчитывать при данных обстоятельства. Наличие тёмной метки не только защищало его от нападок патрулирующих Пожирателей. Это также был ключ почти ко всем частям замка. Он долго бродил по коридорам даже в ночное время, так как часов отбоя для него не существовало. Драко не заходил лишь в две части замка — в Астрономическую башню и кабинет директора. Если Астрономическую башню он собирался игнорировать и дальше, то кабинет директора вызывал любопытство. Это было единственным местом в Хогвартсе, до которого не добрался ни один Пожиратель. Однажды Драко удалось подслушать пароль от кабинета. А в одну из ночей ему посчастливилось незаметно пробраться внутрь. Драко не мог поверить своей удаче, заходя в кабинет. Растерявшись, он даже не знал, с чего ему начать. Ему доводилось здесь бывать однажды, и сейчас кабинет немного отличался. Раньше комната была наполнена разными магическими звуками — отовсюду что-то гремело, бренчало, тикало. Предметов было такое множество, что их невозможно было охватить взглядом. И сейчас всё осталось на месте, но словно кто-то забрал отсюда жизнь. Стало очень тихо. И эта тишина была громче стука собственного сердца. Драко огляделся на портреты бывших директоров школы. Нашёл взглядом самый последний портрет, к которому ему было стыдно подходить. Альбус Дамблдор мирно посапывал в своём кресле с лёгкой улыбкой на лице. Драко осмотрел портрет хмуро, вскоре стыдливо потупив взгляд. Он отошёл в сторону, продолжив осматриваться в поисках чего-нибудь интересного. Удивительно, но он почти не нашёл никаких следов пребывания здесь Снейпа — нового директора школы. Присутствие здесь нового человека выдавал только чистый письменный стол, на котором не успевала скапливаться пыль. Наконец, не найдя здесь ничего полезного, он всё же вернулся обратно в подземелья. Чувство безопасности вселило в Драко смелость и готовность действовать. Его ежедневные рейды по коридорам дали свои плоды. Так он узнал, что есть небольшое Сопротивление прямо здесь, в Хогвартсе, среди группы студентов. Очевидно, возрождают Отряд Дамблдора, как было на пятом курсе. Драко наблюдал, как ученики исчезают в выручай-комнате, но не предпринимал попыток ни остановить их, ни присоединиться. В один день он осмелился спросить на занятии у Эрни Макмиллана о Золотой троице. — Отвали от меня, убийца, — получил он тогда ответ. Слова Макмиллана услышал Амикус Кэрроу и применил на пуффендуйце круциатус до конца занятия. Больше Драко не пытался заговорить с кем-то. Когда ему снова приснился кошмар, в котором на этот раз он увидел Грейнджер на полу в своей гостиной, умолявшую его помочь ей, он соскочил с кровати. Натягивая попутно свитер, Драко выбежал из комнаты. Ноги сами понесли его в неизвестном ему направлении. Через некоторое время он обнаружил себя, стоящим напротив горгульи, охраняющей вход в кабинет директора. Драко нахмурился, но всё же вошёл внутрь. В кабинете по-прежнему не было ни людей, ни звуков. Он снова подошёл к портрету бывшего директора и, осматривая его сейчас, ощутил сожаление и стыд такой силы, что не мог оторвать взгляд от картины. — Хотел бы я поступить по-другому, профессор, — шёпотом произнёс он. — И всё же, ты здесь. Драко с удивлением заметил, что портрет Дамблдора больше не дремлет, а смотрит прямо на него, с лёгкой полуулыбкой. Он смотрел так, словно ждал чего-то. Спустя время, за которое Драко так и не смог вымолвить ни слова, профессор снова заговорил: — Зачем ты пришёл? — Я… — Малфой запнулся. На самом деле, он не собирался сюда идти. Но почему-то попытка убежать от своих кошмаров привела его сюда. Драко всё же ответил, стараясь звучать уверенно. — Я хочу помочь. Как мне остановить его? — Ты хочешь помочь остановить Волдеморта? — уточнил профессор. Ему показалось, что он услышал насмешку в словах директора. Это сбило его с толку, и Драко разозлился, сжимая кулаки. — Да. — Ты не сможешь, — директор помотал головой, устраиваясь снова поудобнее в кресле, прикрывая веки. Драко широко распахнул глаза от такой наглости, разом теряя свою злость. Но тут же устыдился своего заявления, понимая, какую глупость сказал. Его руки опустились. А когда Малфой заметил, что Дамблдор в тайне наблюдает за ним из-под полузакрытых век, ему стало ясно, чего тот добивается. Драко шумно выдохнул, засовывая руки в карманы. Надо просто решится. Надо просто сказать. Это ведь всего лишь портрет, картинка. Ничего не случится. — Ладно, — грубо бросил он, сдаваясь. — Я хочу помочь… — Драко снова запнулся. — Я хочу помочь ей. Как мне это сделать? Победная улыбка директора стала намного заметнее, что не могло не раздражать его. — Чтобы помочь в настоящем, нужно разобраться с прошлым, — туманно ответил Дамблдор, устало махнув рукой в сторону, а затем заснул окончательно, не собираясь больше тревожиться. — Но, профессор! Злость Драко уже достигла пика, когда он услышал сзади звук открывающегося механизма. Он обернулся, выставив палочку наготове. Но звук издавал шкаф, встроенный в стену. Драко в изумлении подошёл ближе. Шкаф светился изнутри, и свечение издавали тысячи разных колбочек с надписями на них, а прямо в центре было что-то, напоминавшее небольшой колодец, заполненный доверху не то водой, не то газом. На его ободе сияли вырезанные руны, прочесть которые он не мог. Сам колодец также испускал лёгкое свечение. Осмотрев ещё раз шкаф, Драко с удивлением понял, что перед ним. Ему доводилось как-то читать об Омуте Памяти в одной из книг в семейной библиотеке. Драко схватил одну из колбочек, на которой был указал только год. Наверное, это воспоминания. Но чьи? Неужели профессора Дамблдора? А, может быть, всех директоров Хогвартса? Драко тяжело сглотнул от волнения. Что ему с этим делать? В каком именно прошлом ему нужно разобраться? Малфой вспомнил странные вылазки Поттера в кабинет директора, которых было не мало за прошлый год, и ещё больше прямо перед смертью директора. Он знал о них, так как вынужден был следить за Дамблдором. Может быть, разгадка где-то там? Драко отыскал пузырьки с самыми последними воспоминаниями, не зная, поступает ли он правильно. Но ему нужно было с чего-то начать.***
Драко увидел всё. Абсолютно все встречи с Поттером ждали его в одной последней колбе, словно подготовленные. В ней же упоминались и другие воспоминания: со Слизнортом, Томом Реддлом, самим Дамблдором. Он посмотрел все. В очередной раз выныривая из Омута, он оступился, чуть не упав, но вовремя придержал себя за письменный стол. Сердце его бешено стучало от количества информации, которая свалилась на него только что. Его неожиданно охватил страх. Дикий ужас сжал грудную клетку. Ещё никогда прежде ему не доводилось задумываться, почему Волдеморт поступал так, как поступает. Теперь всё стало ясно. Ведь он даже не был человеком. Драко почувствовал ответственность, которую не способен был вынести. Он оттолкнулся от стола, широким шагом подходя к портрету директора. — Зачем вы мне это показали? — выкрикнул он. — Я не это просил! Директор лениво открыл глаза, раздраженный тем, что его опять разбудили. Но он всё же ответил: — Ты сам выбрал, на что обратить внимание. — Но как это поможет мне? Как это поможет ей? Улыбка директора начала его раздражать настолько, что Драко захотелось запустить проклятье в этот портрет. Однако на этот вопрос Дамблдор отвечать уже не собирался, снова посапывая в своём кресле. Драко круто развернулся на носках, вылетая из кабинета, как ужаленный. На следующий день всех собрали в Большом Зале. Он был среди толпы, когда Гарри Поттер вышел в центр и открыто выступил против нового директора Хогвартса — Северуса Снейпа. Видел, как всё Сопротивление вошло в зал, ещё недавно кишевший Пожирателями. Наблюдал за Макгонагалл, выступившей на его защиту и прогнавшей директора. Кто-то из их факультета, кажется, Астория, приказала схватить Поттера, но почти вся школа закрыла его собой. И когда Макгонагалл прогнала слизеринцев в подземелье, он воспользовался суматохой и ускользнул. Драко неслучайно попал в кабинет директора аккурат перед их появлением. И воспоминания, что он увидел, должны были что-то значить. Может быть, кто-то из них не в курсе? Может быть, он должен рассказать? Помочь? В любом случае, Драко собирался это выяснить, ведь он больше не намерен стоять в стороне.