— Я не думаю, что умела это делать в прошлой жизни, — усмехнулась Мия, держа в руках мужской галстук.
Ален стоял напротив девушки в распахнутой белой рубашке и чуть ли не умолял её по-быстрому завязать на шее аксессуар, который за пару минут попыток сделать это самостоятельно стал просто ненавистным и уже начинал раздражать.
— Попробуй, пожалуйста, — он улыбнулся так обаятельно, что отказать ему сейчас было бы невозможно.
— Ладно. Застёгивайся.
Она указала рукой на его оголённый торс и невольно зацепилась глазами за чётко выраженные накаченные кубики пресса, косые мышцы живота, заметила, как высоко вздымается массивная грудная клетка и насколько широки его плечи, если стоять с ним вот так рядышком, почти впритык. Мия отвела смущенный взгляд и расправила галстук во всю длину.
— Что? А, точно, — оборотень шлёпнул себя по лбу, совершенно позабыв, что рубашку так-то застегнуть надо и заправить в брюки.
— Я не представляю, как ты вот так пытался завязывать галстук, — посмеялась девушка, стараясь не наблюдать за ним.
Он улыбнулся в ответ, пояснил:
— Я просто перед тем, как зайти к тебе переоделся в другую, та не подошла. Всё, вроде, пробуй, — развёл руки в стороны, оглядывая себя.
— Ясно. Наклоняйся, а то я не достаю.
Ален наклонил корпус, чтобы она легко накинула ткань на его шею, и после этого сразу же выпрямился. Мия, приподнявшись на носочки, опустила задранный вверх ворот рубашки и растерянно взяла в руки обе части галстука.
— Ох, не знаю как их… — машинально наложила широкий край на узкий, — Наверное, так. Неужели ты за всю жизнь не научился это делать, м? — съехидничала полувампирша и попросилась вновь пригнуться, так как на носочках во время тугих раздумий уже стоять было неудобно.
— Ну-у, я раньше умел. Как со школы уволился так и не завязывал больше, не нужно было.
— Ты работал в школе? — девушка удивлённо приподняла бровь, продолжая пытаться что-либо сделать.
Увидеть его в роли школьного учителя она почему-то не смогла. Ален был здоровым, внушительным по своим габаритам мужчиной, весь прокачен и достаточно высокий ростом. Сплошной тестостерон и воплощение брутальности. И представить около него весёлую сворку ребятни, как он с серьёзным видом объясняет тему у доски и проверяет кучу тетрадей, тоже было затруднительно.
— Да, преподавал литературу в старших классах. Такое себе воспоминание, конечно.
— Почему?
— Хах, отбоя от старшеклассниц нет… Потом как-нибудь расскажу об этом, — он понял в эту секунду, что ей затруднительно даётся это дело из-за значительной разницы в росте, — Может, лучше на стул встанешь, а то меня уже шея затекла, и тебе неудобно.
Мия кивнула, начиная злиться из-за того, что не получалось завязать этот чёртовый галстук, пока он рассказывал о своей прошлой работе, и несколько раз развязывала неудавшиеся узлы. Характерная упорность имела своё влияние, и она решила мучиться до конца. Ален взял рядом стоящий табурет, поставил перед собой и помог ей, держа за руку, взобраться.
— Спасибо, — Мия быстро и волнительно освободила руку из его ладони и сразу же продолжила начатое. Так было значительно лучше, и девушка теперь смотрелась чуть выше его в настенном зеркале.
Как же она хотела скрыть все свои истинные чувства и эмоции от Алена, позабыть о том, что происходило ночью после кошмара, и как же ей было стыдно перед ним за это. За слёзы, за слабость. По её мнению, она была жалкой, беспомощной, когда ревела, не прекращая, и обнимала его за шею так цепко, как это случалось с Максом после битвы, когда, не разбирая слов и происходящего вокруг, Мия жалась к нему и не верила, что ещё секунда и он бы умер, навсегда оставил её одну.
Мия искала в Алене спасение, облегчение своей участи и элементарную поддержку, то крепкое мужское плечо, ту нерушимую стену, за которой можно спрятаться. Она нуждалась на уровне подсознания в Максе, в своём муже, в своём мужчине, в его утешающих, ласковых словах, крепких руках и мягких губах. А на самом деле успокаивалась в сильных объятиях другого и путала Бейкера, сама того не подозревая, со своим волком, на которого он, оказывается, был так сильно похож, на того Макса, ещё не потрёпанного судьбой и горем.
Ален не мог её бросить сейчас, оставить наедине с этим безумием, граничащим с отчаянием. Всё сворачивалось у оборотня внутри, затягивалось в тугой узел, когда полувампирша поднимала на него заплаканные глаза и смотрела стеклянным взглядом, умоляя так молча и тихо о помощи. Её хотелось ласково гладить как малого ребёнка по голове, дать ей то, ради чего она начала бы новую жизнь, нашла смысл, и безмерно любить, ведь не заслуживает эта худенькая, истощённая девушка таких несчастий. Поэтому не уезжал он от стаи, поэтому оказывал знаки внимания и поддержку. Она его волновала. И очень сильно.
— Я думала, ты преподавал в началке, а тут вот оно что… — продолжила разговор Мия.
Она опять наложила края друг на друга и продела широкий конец через неожиданно получившуюся петлю.
— Сейчас в скаутском лагере работаю с совсем маленькими детьми. От четырёх до шести лет.
— Ой, какая милота, наверное, не отлипают?
— Конечно, как окружат всего и кричат, кто на что горазд. Поиграй с ними, да поиграй… Пока скаутские кружки не веду, малы ещё. Так, считай, ввожу малышню в курс дела, а потом уже под своё крыло возьму, когда подрастёт группа.
— А с взрослыми скаутами не работаешь?
— Не доводилось. Я всего пару недель как вожатый. Вот скоро пойду в первый за сезон поход на две недели, а там и на вторую смену в лагере попаду. Успею ещё поработать.
— Интересно. Фу-ух, я всё, — Мия затянула узел и поправила его, расположила повыше.
Ален немного оттянул ворот рубахи, и улыбчиво поблагодарил её. Девушка убрала с
мужской груди свои руки, которые лежали на ней неприлично долго после того, как она закончила завязывать галстук, и решила спуститься на пол. Мужчины без лишних слов легко подхватил Мию под ягодицы, не касаясь их ладонями, и бережно поставил на ноги. Она этого явно не ожидала и лишь успела осторожно ухватиться за его плечи, пошатнувшись вперёд.
— Лёгкая как пушинка, кушай больше, — ласково, еле ощутимо погладил её по предплечью, замечая перемену в девичьем лице.
Мия торопливо провела ладошками по бёдрам, мало ли, может, короткое платье сзади задралось, и с неким раздражением, что он вот так просто взял её и поднял на руки без согласия и предупреждения.
— Не нужно было. Я сама бы справилась, — грубовато буркнула себе под нос рождённая луной и зыркнула глазами, а потом осеклась, — Извини… Не делай так больше.
Она всё ещё испытывала смешанные чувства после прошлой ночи и не могла не вспоминать его горячие поцелуи на собственном, распухшем от слёз лице. Это были не интимные поцелуи в губы, а просто в лоб, в пышущие жаром и покрасневшие щёки, в глаза, зажмуренные и пропитанные солёной влагой. Но почему же ей стыдно за это? И за то, как тесно они обнимались, как он сам прижимал её к обнажённой груди, заправлял непослушные, растрёпанные волосы за уши, проводил руками по позвоночнику, поглаживая спину, и говорил, что никогда не бросит, не оставит?.. А потому что Мия знала о его возлюбленной и считала своим долгом оттолкнуть волка, запретить себя касаться, ведь он не её, состоит в отношениях, и она не должна посягаться на чужое. Хоть и не было вчера ночью даже толики интимности, а лишь сплошная поддержка и забота, но девушка всё равно паршиво чувствовала себя, будто изменила с ним.
— Ладно, — он зачесал пальцами тёмные, чуть кудрявые волосы назад и шумно выдохнул, — Ещё раз спасибо. Я пойду.
Дверь следом же захлопнулась, и она опять осталась одна, имея возможность продолжить прерванное занятие. Собранности не осталось, мысли, текущие длинной, ровной цепочкой со множеством звеньев, прервались без шанса быстрого восстановления, поэтому Мия захлопнула толстую записную книгу и отодвинула её от себя подальше. В последние дни этот объект, источник памяти, как она сама его таковым считала, стал настоящим спасением и надеждой на восстановление забытого. Майя узнала, что небольшие крупицы прошлого всплывают в голове полувампирши и предложила записывать всё, что вспомнилось, казалось, мерещилось ей. Даже просила описывать сны в мельчайших деталях, ну мало ли, может они отражают забытое, и делать пометки об испытуемых в определённый момент чувствах. Мия с недоверием к этой идеи и неким скептицизмом согласилась. В итоге четыре добрые страницы уже были заполнены. Пришлось напрячь память и воспользоваться ею по полной, чтобы восстановить в голове недавние сны, освежить ощущения и подумать, что же странного с ней творилось за последние дни. Да всё было странным. Абсолютно. Начиная с ней самой и до жителей дома, местности, соседей. Ей казалось, что есть один большой секрет, который знать ей не обязательно и который бы подверг её в шок. Но с этим она разберётся позже, вернёмся к дневнику.
Детально девушка почти ничего не расписывала. Записи были короткими, несложными, прочитав которые всё сразу же всплывало в голове. Кроме отшиба общей памяти о ней и прошлой жизни, в первые дни Мия частями, эпизодами забывала происходившее с ней за сутки. Это продолжается и сейчас, но не так критично, как раньше. Поэтому она коротко описывала и весь свой день, а каждое утро перечитывала написанное. Так было легче. Намного.
И сейчас Мия в голове, вроде бы, до конца уложила связь между беременностью во сне, шрамом внизу живота и небольшими, еле заметными растяжками, на которые она даже внимания не обращала до этого, как зашёл в комнату Ален и отвлёк её. Допустим, она действительно видела себя в положении прошлой ночью, хотя и это какое-то безумство, выдумка, не может же быть такого? Не логично это полагаться на сны и верить им. Чепуха. Мало ли какая ересь может присниться. И поэтому всё утро пришлось перерыть информацию в интернете, подтвердить свои догадки о шраме или опровергнуть. Девушка пришла к одному выводу: нужно в больницу и точка. К тому же не помешало бы проконсультироваться насчёт шрамов и потери памяти, но такое возможно после того, как Ален сделает ей обещанные документы, а там и на какую-нибудь простецкую работёнку можно устроиться. Ванесса уже разговаривала с ней об этом и была рада составить компанию, выбрать лучшую клинику и желала ей только лучшего исхода всей этой запутанной, странной истории. Тут всё ясно, ну, почти.
Но огромное животное, мучащее её своим частым появлением, не вписывалось в рамки разумного. К тому же волчья тема прослеживалась везде. Мия то и дело случайно слышала от членов семьи какие-то странные разговоры о каком-то долге, пока запретной для всех охоте и перекидывание в другую ипостась. Она начала обращать внимание на символику, странные деревянные столбы с рисунками у дома и глубокие борозды на деревьях, следы от крупных лап. В последнее время девушка стала более внимательной и цеплялась за любые детали, поэтому подмечала многое и даже больше. Теперь везде мерещились благородные хищники. Это стало таким явным и ярким после того, как Беатрис заметила побрякушку у неё на шее. Девочка была на руках у полувампирши, когда её привлекли красивые, мерцающие в свете ночной лампы камушки, а потом и сам воющий на Луну волчонок из золота. Бетти разговорилась, начала повествовать какие-то истории, рассказанные прабабушкой, и после стотысячного повтора слова «волк» и «я такой у кого-то видела» запустился процесс виденья ночных животных во всём и везде. Открытым остался вопрос об их обитание в лесу. Тот вой, что она слышала из открытого окна, не уходил из головы. Ален перевёл тему, когда сегодня утром она опять уточнила о волках в этих местностях. Это то, что мучало её не меньше собственной беременности и возможном ребёнке.
Ночью Мия опять заснёт с замиранием сердца, готовясь к тому, что на этот раз воспроизведёт мозг, и точно решила больше не ходить к реке, а пока на новой чистой страничке ровным почерком было записано под знаком вопроса: « Волк. Внушительные размеры. Серая шерсть. Голубые глаза. Протяжный, болезненный вой. Узнать, найти информацию. Срочно».
Она опёрлась руками на стол, вытянув шею, посмотрела в окно через лёгкий тюль. Бейкеры отъезжали от дома. Ален захлопнул дверь собственной машины и поехал за ними. Дома остались только Майя и Бетти, маленькую волчицу на такое важное событие для стаи не взяли, всё же к Фоллам не просто так они едут, а Майя не захотела сама. Всех подробностей Мия не знала. Была посвящена в то, что Ребекка выходит замуж, семья мужа живёт неподалёку, она переезжает к нему, сегодня помолвка, а свадьба осенью. Всё. Правда, ещё видела, как незнакомый мужчина забрал волчицу немного раньше, чем уехала вся стая, по каким причинам так, тоже не известно. Мия отпрянула от окна, когда обе машины скрылись из вида, и малышка завизжала внизу, напугав её радостным криком. Она спустилась вниз проверить, что там у них творится.
— Ты хоть раз в жизни можешь быть послушной? — уже строго говорила Майя и пыталась ослабить хватку ребёнка у себя на шее. До этого момента Беатрис спрыгнула со спинки дивана на сестру и вцепилась в неё, скатываясь, — Я прошу тебя по-хорошему, хватится баловаться!
— Ты меня ругаешь, я обиделась на тебя! — она надула губки и нахмурила лобик.
Пару секунд прошли в тишине, потом Бетти продолжила обидчиво висеть на сестре, душа ту в объятиях, как назло, ещё больше. Майя пыталась её спихнуть с себя, раскачиваясь, чем вызывала смех задорный девчушки. Мия села в кресло, наблюдая за ними и улыбаясь.
Малышка неожиданно слезла с волчицы и по подлокотнику опять забралась на спинку дивана, что стоял практически посередине зала, и она могла ухнуть назад в любую секунду. Майя резко развернулась и хотела схватить её, как та короткими шажочками вбок ушла подальше, смешно хихикая, и чуть пошатнулась, вызвав страх как у волчицы, так и у полувампирши.
— Уже не смешно. Слезай сама или сделаю это я!
— Не хочу, не хочу. Не-ет, — заверещала маленькая волчица, когда она поднялась и взяла её на руки, — Отпусти-и, я хочу убыть вредной, Ма-айя.
Непослушный ребёнок задрыгал ногами и замахал руками, захотев вырваться из хватки и продолжить баловаться. В итоге, Беатрис просто захныкала и успокоилась, только колким взглядом смотрела на сестру снизу-вверх, а позже ушла на руки к Мие и показывала Майе язык.
Остаток дня прошёл быстро. Ничем серьёзным никто не занимался, троица в основном так и обитала в зале, смотря фильм по телевизору. На улице было прохладно, поэтому даже погулять не вышли. Ванесса звонила пару раз, говорила, что вернутся они поздно, и Ален уехал прямо от Фоллов обратно в город, всё покоя ему нет. Настало время для ужина, и пришлось перебраться на кухню.
Мия нарезала овощи для салата на разделочной доске, а вот старшая из волчиц была ответственна за саму готовку, проигнорировав то, что заботливая мама оставила готовые блюда в холодильнике, захотела сделать всё сама. Ну что же, пусть дерзает. Во время дела разговор между ними шёл ладно, правда, Майя часто отвлекалась на смартфон и могла пару раз переспросить вопрос, позабыть, о чём шла речь.
— Майя, ау, — сказала Мия и сгребла нарезанные овощи в стеклянную чашу для салата, посмотрела на волчицу.
Она заправила рыжий локон за ухо и ответила, не отвлекаясь от дела.
— Да-да, я слышу… Ещё не решила, куда поступать. Может, в пед, но не точно.
Мия усмехнулась и покачала головой, замечая лёгкую улыбку девушки и уже понимая, в чём дело, перенеслась куда-то в свои мысли, задумавшись совершенно о своём, как резкая боль пронзила руку. Она шикнула, порезав палец острым ножом. Алая капля крови быстро скатилась на две фаланги вниз.
— Что случилось? — Майя сразу оторвалась от телефона и посмотрела испуганно на Мию.
Рожденная луной отложила нож, поспешно метнулась к раковине и включила холодную воду.
— Ничего страшного. Порезалась просто, — подставила рану под струю.
Сидя на барном стуле и подогнув одну ногу под себя, волчица взволнованно продолжала оглядывать девушку. Мия взглянула на порез сквозь прозрачную воду. Кровь смылась, а рана затянулась бесследно. Или ей показалось? Она проморгалась, выключила воду и вновь посмотрела на место рассечения кожи. На сковороде начало подгорать мясо. Учуяв запах гари, Майя подбежала и погасила огонь, тем самым сбив с толку Мию, ошарашенную и внимательно разглядывающую собственный палец.
Во время ужина волчица была немногословна, постоянно смотрела в экран телефона и отвлекалась на пиликающие сообщения. Беатрис пару раз заикнулась, что ей пишут женихи. Майя пресекла её слова и реагировала дёргано, будто что-то тревожило юную душу.
— Рассказывай, — сказала Мия, убирая посуду со стола.
Майя удивилась.
— Что рассказывать?.. Я сама всё уберу, иди, отдыхай.
Она подорвалась с места и суетливо начала помогать полувампирше.
— Мне не трудно. Давай, я слушаю… — Мия сложила посуду в раковину, ожидая ответа, — Майя, я же вижу, тебя что-то тревожит, — обернулась через плечо и посмотрела на замявшуюся волчицу, которая устремила бегающий взгляд вниз.
Виною внутренних мучений Майи был Шон, который уже достаточно долго упрашивал её поехать с ним в город к его другу на квартиру. Там должна быть обычная тусовка с выпивкой, обкуренной молодёжью и громкой музыкой, что закладывала уши и заставляла соседей многоэтажки долбить в стены и пару раз являться к порогу квартиры лично. Такие шумные места и скопления незнакомых людей, а может и оборотней, она не любила и обходила стороной, но сейчас душа рвалась на волю, и хотелось непременно согласиться, потому что там будет Шон и этим всё сказано. Не то, чтобы она была в него по уши влюблена, просто он ей симпатизировал и был единственным, с кем она в той или иной степени здесь близко знакома. Майя ему доверяла, не чувствовала рядом с ним скованности, не уютности и смущения, а это главное.
Фолл звонил сегодня пару раз за день, и только ближе к вечеру волчица обнаружила пропущенные звонки и набрала его номер. Прошло уже два часа. Вся стая всё ещё была на помолвки Ребекки, а она так и не осмелилась сказать ему точный ответ, поедет с ним или нет. Мартин и Ванесса относились к Шону настороженно и вряд ли бы разрешили поехать с ним в город, а тем более уже ночь на дворе. Опасались, что у их примерной, умненькой дочери появятся не дружеские отношения с таким безбашенным, не имеющим тормозов волком. И кто знает, что у него в голове, она ведь такая маленькая, невинная, её хочется держать рядом, в родном доме под присмотром вожака и старшего брата, не выросла ещё для взрослых отношений, хотя о них и мыслей не было.
Шон обещал забрать Майю на автомобиле и отвезти домой в целости и сохранности в тот момент, когда она сама этого захочет. Но были сложности. Конечно, отсутствие стаи — прекрасный шанс сбежать потусить, только неудобно оставлять Беатрис с Мией и уходить от них на длительное время. Всё же полувампирша гостья, а тут на неё скидываются обязанности и колоссальная ответственность за чужого, маленького ребёнка. Она была не такой, не могла наплевать на всё и самозабвенно следовать своим желаниям. К тому же и родителей ослушиваться, обманывать нехорошо. Поэтому мучилась, мялась и уже приняла окончательное решение остаться дома, как Мия начала аккуратно вытягивать из неё причину томлений. Волчица молчала несколько секунд, обдумывая слова, а потом сказала:
— Мне неудобно просить, но… Ладно, ничего, — она оборвала мысль и встала из-за стола, хотела выйти с кухни. Всё же не лучшее решение просить Мию об этом.
— Что но? — спросила рожденная луной, — Договаривай.
Мия была в хорошем настроении, её лицо выражало дружелюбие и желание помочь. Она остановилась в двери и вновь посмотрела на гостью дома, что уже постепенно становилась такой привычной, что ли, будто жила вместе с ними долгие годы.
— Но… Чёрт. Ты бы могла бы посидеть с Бетти часа два одна? Мне жуть как неудобно тебя об этом просить. Ты можешь отказать, я не настаиваю, — быстро затараторила Майя, заламывая пальцы от волнения. Не такая она, не может об этом так просто просить, не чувствуя стыда или чего-то подобного.
— Я согласна, вообще без проблем.
Майя опешила от её согласия и не поверила своим ушам.
— Ты сейчас серьёзно, да?
— Ну, да. Зачем хотя бы, объяснишь? По секрету, между нами девочками, — Мия подмигнула ей, домывая посуду, — Я думаю, что дело в парне.
Поджав губы, Майя кивнула.
— Угадала.
— Красивый хоть?
— Очень. Ты не подумай ничего такого, мы даже не встречаемся.
Мия закрутила вентиль и повернулась к ней полностью, вытирая руки о кухонное полотенце.
— Майя, да ничего я не думала. Мне должно быть всё равно, что там у вас. Иди и проведи отлично время, а то со скуки помрёшь с нами. Не волнуйся, предкам не сдам.
— Спасибо, — не сдерживая радостных чувств, Майя обняла её и поспешно скрылась с кухни, крикнув пару слов напоследок, — Теперь у меня должок перед тобой, ты только не забудь.
Через минут пятнадцать Мия вместе с Бетти были в комнате Майи. Лёжа на кровати, девочка без спроса лазила в косметичке сестры, перебирала тюбики и мазюкала блёстки хайлайтера на ладошки, что старшая из сестёр прекрасно замечала краем глаза, но выговор не делала, бесполезно.
— А если они вернутся раньше меня? — говорила волчица, надевая белую футболку через голову.
Отступать было бы поздно, а вот лишний раз потрепать себе нервы размышлениями, так пожалуйста, поэтому Майя всё ещё беспокоилась за собственную задницу.
— Прикроем. Скажем, что спишь. Не знаю… Занимаешь дополнительно уроками и просила не беспокоить. Неважно, придумаем… Так что? Нам уже придумывать красивое враньё про тебя?
Пока обе девушки разговаривали, Беатрис, лежа на животе за спиной Мии, что сидела на краю кровати, и нечаянно выдавила слишком много крема, пахнущего персиками. Испугавшись, начала усердно стараться всё это дело смыть с себя влажными салфетками, заляпав все остальные косметические продукты, покрывало и сумочку, в которой и находилось содержимое.
— А если… Если они узнают, что опять общаюсь с ним?
— Ты такая трусиха, — сказала Беатрис и выползла из укрытия к Мие на колени, склонила голову ей на пышную грудь и получила ласковое поглаживание по волосам, — Я бы уже ушла.
— Я даже не сомневалась в тебе, — хмыкнула волчица и последний раз оглядела себя в зеркале.
Яркий свет фар мелькнул за окном. Майя забыла, что ещё хотела ответить сестре и посмотрела на настенные часы. Быстро Шон, однако. С города доехал за десять минут. Оборотни. Прут на машине, с правилами не считаясь и знаков не видя. Стащив с комода небольшой, аккуратный рюкзак и кожаную куртку-косуху чёрного цвета, она попрощалась с ними и вышла. Только и слышен был быстрый топот миниатюрных девичьих ног по полу.
— Пойдём к окну. Я тебе Шона покажу, — хитренько прошептала Бетти и обняла Мию за шею, — Пойдём.
Мия поднялась с кровати и вместе с девочкой, подошла к окну. Малышка отодвинула плотную ночную штору, а потом и тюль.
— Вот смотри. Бли-ин, плохо видно. А так он, вообще-то, красивый.
На улице горел фонарь и освещал густые сумерки. Отчётливый, мужской силуэт стоял возле крыльца, облокотившись на деревянное ограждение. Заведённая машина тихо гудела за забором. И если бы Мия помнила всё, то крайне удивилась бы почти двадцатилетнему Шону. Как он вымахал, удивительно. Ведь ему было почти шестнадцать, когда она ушла из жизни Фоллов, а он и в то время уже маленьким не был.
— А ещё он очень добрый. Нас с Майком на лодке катает всегда. Чаще всего дядя Макс, ну и он тоже, и на велосипедах мы с ним ездим по посёлку и по лесу. Мороженым нас кормит и мы с ним играем, когда он с города приезжает. А его мама такие булочки печёт, обалдеешь, — продолжала щебетать девочка, с теплом отзываясь о Шоне.
Услышав новое имя, Мия поинтересовалась:
— А дядя Макс это кто? Ещё один ваш родственник?
Девочка отрицательно помотала головой, наблюдая, как Майя села в машину.
— Он муж Ребекки. Они ещё не поженились, но скоро поженятся. А Майк его сын, мы с ним дружим, в один садик ходим и у Алена в группе мы скауты. Ну, почти скауты, осталось немножко подрасти… — девочка широко зевнула и спрятала личико у неё на груди, — Ты прочтёшь мне сказку на ночь? А то я спать хочу.
— Конечно, моя крошка… Конечно.
Рождённая луной поцеловала маленькую волчицу в макушку и уткнулась носом в рыжую, кудрявую копну волос. Она пахла молоком, а ещё травами и цветами. Так вкусно, что надышаться невозможно. Так нежно, что тонешь в любви. В этой любви, которая может быть только между матерью и ребёнком, которой замену никогда и нигде не найдёшь.
Каково это вот так просто обнимать своё маленькое чудо? Каково это целовать вздёрнутый детский носик и щекотать босые пяточки, выглядывающие из-под одеяла? Как это любить безмерно одного крохотного человечка, любить его всем сердцем особой любовью? А радоваться его успехам, даже когда он самостоятельно переворачивается на животик? Видеть, как малюсенькая ладошка тянет её длинные волосы? Ощущать, как пухленькая щёчка касается обнажённого плеча? Мия не знала всего этого и много другого и вряд ли теперь поймёт, каково это. Время упущено. Утекло сквозь пальцы. Прошло мимо неё. И спрашивается: за что? За что так можно поплатиться?..
Присутствие такой сладости на руках вводило в непонятное состояние, заставляло отключать голову и наслаждаться прелестным ароматом. Ванесса — счастливая женщина, ведь может буквально потрогать свою любовь, а она даже думать боялась, что её догадки о собственном ребёнке окажутся верными, что где-то там, в этом мире прямо сейчас, именно в эту секунду живёт её маленькое счастье. Возможно, оно сейчас смеётся. Возможно, оно плачет. Мия не знала, и это убивало. Элементарное незнание убивало, что счастье-то рядом, совсем близко. За тем лесом. В паре километров от неё, пройти немножечко и вот оно, такое реальное, досягаемое. А она стоит у окна и размышляет об этом счастье, «дыша» другим ребёнком и находя в нём своего.
***
Музыка била по ушам, и из-за этого начинала болеть голова. Дым застилал глаза. Он витал везде. Вся атмосфера, вся комната была пропитана горьким никотиновым запахом. Множество людей сновали туда-сюда, кто-то танцевал, кто-то сидел на диване и дымил, одни без стеснения целовались, прикасались друг к другу, другие уже уходили в комнаты понятно для чего. Из алкоголя одно пиво. Везде банки, бутылки на столах. Сплошная вакханалия без правил и запретов. Жуть. Майя вновь это видела, идя вслед за Шоном, что крепко держал её за руку, и заметно напряглась в который раз за час, когда незнакомый парень шлёпнул её по попе, сказав: « А ты ничего такая. Жопастая». Шон на него оскалился и толкнул в грудь, не рассчитав силу:
— Слышь, сейчас тебе эту руку в твою задницу протолкаю! Перед девушкой извиняйся!
Парень упал на пол, ударившись спиной. Все разом замолчали. Музыка стихла. Фолл обернулся к ней.
— Пойдём, — поспешно потянул её на выход, не желая разгара ещё одного скандала.
По телу Майи прокатилась волна отвращения, ягодица горела от грубой мужской ладони. Там, где они сидели было значительно тише, не так пошло и развязно, а здесь всё это в чистом виде. Фолл остановился возле двери и открыл замок. Они вышли из квартиры. Шон пропустил её в лифт и ступил следом, нажимая кнопку первого этажа и следя за тем, чтобы за ними никто не пошёл. Она только сейчас в ярком белом свете ламп увидела его сбитые костяшки на пальцах. Шон заметил её взгляд на себе.
— Не бери в голову, забудь об этом.
Волчица посмотрела ему в глаза, практически шёпотом спросила:
— Что они хотели сделать?
Его изнутри всего колотило. Сердце до сих пор бешено трепыхалось и не могло вернуться в нормальное состояние. Адреналин по-прежнему находился в крови. Он выглядел дёрганным и со всех сил сдерживал внутреннюю злость. Ответ вышел грубоватым и сухим.
— Изнасиловать. Легче стало?
С шумным выдохом Майя прикоснулась затылком к стене лифта, не проронила ни слова, и, засунув обе руки в карман, прикрыла глаза. Фолл трезво посмотрел на неё, алкоголь уже не имел своё воздействие. Теперь стыдно за то, что так ответил. Зачем нужно было тащить её сюда? С какой целью? Знал же, какие тут придурки бывают. Даже если она ему жуть как нравилась, можно же было пригласить в другое место. Совсем не подумал. Ему и представить противно, что было, если бы он ещё до этого случайно не услышал разговор знакомых, который шёл о Майе, и не навалял им сполна. Одним словом: ублюдки. Познакомил с «друзьями», называется.
Лифт остановился. Майя стремительно вышла первой, не посмотрев на него. Шон направился за ней и на ходу снял с сигнализации машину, открыл дверь волчице, сам остался на улице. Стресс хотелось снять немедленно. Бесило всё. Эта ситуации. Недавняя драка. Перепалка с одним чуваком на выходе. Как он грубо ответил и, возможно, низко пал в её глазах. Горький, неприятный осадок от вечера. И ещё выводило из себя то чувство, когда до жути хочется курить, а ведь обещал себе бросить. Волк выкинул пачку сигарет в урну и сел в салон.
— Отвези меня, пожалуйста, домой, — сразу же выпалила она и пристегнула ремень безопасности, не поворачиваясь к нему головой.
Он зачесал каштановые волосы назад.
— Извини за испорченный вечер. Тупо вышло, согласен…
— Нельзя было сразу уйти, а не начинать бить ему морду?! — громко воскликнула она.
Его недавняя грубость обидела её, и теперь она отвечала тем же самым. К тому же была ещё одна причина… Шон вспылил.
— Он тебя изнасиловать хотел! Ты пойми! И если бы не я… Можно было бы, вообще-то, спасибо сказать, Майя!
Волчица ошарашенно округлила глаза. Да она испугалась, беспокоилась за него, как бы его в этой драке не прихлопнули! Была на стороне того, что конфликт можно уладить мирно, а он орёт теперь.
— Не кричи на меня! Будто я сама сюда приперлась!
— Я дрался за тебя! За тебя такую дурёху, потому что дурак! Потому что я люблю тебя! Слышишь?! Люблю!
Шон резко замолк. Майя плакала, поняв причину только сейчас, почему тот парень тёрся рядом весь вечер и везде следовал за ней, пытался поговорить наедине, потому что уж больно она ему понравилась, и тем самым хотел увести девушку с глаз Шона. И вспомнила осколки, в которых они катались по полу и дрались на глазах у всех, кровь, грохот мебели, крики. Она боялась за него, за то, что он пострадает, поэтому и предъявила ему претензии, как бы закрывая ими своё внутреннее беспокойство за него. А Шон… Шон уже всё сказал и во всё сознался.
— Иди сюда.
Он сгрёб её в охапку и прижал к себе. Майя не сопротивлялась, всё ещё плача, уткнулась носом в ворот его чёрного худи и медленно переваривала информацию в голове.
— Дай мне шанс. Самый малюсенький шанс. Или скажи прекратить всё сейчас.
Оборотень провёл ладонями по её спине, ощущая острые лопатки, обнял крепче, словно его сейчас отвергнут, и это последние секунды с ней.
— Только сделай так, чтобы я не пожалела об этом решении, — волчица шмыгнула носом, прерывая свои слова, — Чтобы я… Я.
Она всхлипнула и поддалась эмоциям полностью, самозабвенно рыдая у него на плече и уже позабыв причину собственных слёз.
— То есть да?
Девушка закивала, не поднимая лица. Шон засмеялся от переливавшихся через край чувств и начал отрывисто целовать её в висок.
— А ревёшь чего? — поднял голову девушки и утёр слёзы тыльной стороной ладони, — Майя.
— Забей, неважно, — она сама начала быстро устранять следы истерики с лёгкой улыбкой на лице.
Боже, как же мило она сейчас выглядела. Он мысленно послал всё к черту, склонил голову набок. Если действовать, то только сейчас или никогда! Прижал её к себе рукой за затылок и накрыл губы своими. Слишком много эмоций за день. Слишком много происходящего и пережитого. И Шон, отдавшись сиюминутному желанию, начал целовать, уменьшил напор и теперь еле касался, осторожничал и дразнил. Майя сначала опешила и от неожиданности плотно сомкнула губы, даже отпрянула на пару секунд. Да потому что это первый поцелуй, о котором её никто не удосужился предупредить! А потом она приоткрыла рот, и назад уже не было отступления… Нежно и в то же время властно он сминал губы девушки, не попадал с ней в один ритм, стукнулся пару раз с Майей носами, и в конечном итоге они оба заржали, прижавшись друг к другу лбами.
Через минуту, не перестав ею любоваться, Шон сказал:
— Расслабься, не напрягай губы… Поддайся и дай мне вести. Хорошо?..
— Да…
— Давай ещё раз…
Теперь она первая прижалась к нему и обняла за шею. Его руки переместись к ней на талию и сжались кольцом. Было неудобно тянуться до неё, поэтому он увёл одну руку назад и наощупь отстегнул ремень безопасности. Во второй раз она держалась уверенней, пару раз он давал ей брать инициативу, но по-прежнему Майя не могла словить его темп. Губы влажно скользили, раскраснелись, налившись кровью, и припухли. И только Шон хотел попробовать начать целовать с языком, как в переднем кармане зазвенел телефон.
— Отвечай, — проговорила волчица, жадно вдыхая воздух, и оторвалась от него.
— Да пофиг, — вновь притянул к себе женскую фигурку.
Майя упёрлась руками ему в грудь. Он недовольно взглянул и отпустил её, вытащил телефон.
— Ну, конечно же, кто кроме неё сейчас звонить может, — насмешливо сказал оборотень, посмотрев входящий звонок, и ответил, — Да, мам.
Хелен звонила спросить, ждать ли его хотя бы к двенадцати часам ночи. Если придёт поздно, то пусть заходит в дом тише, а не как в прошлый раз в алкогольном помутнении нечаянно задел вазу спиной, разбил и тем самым разбудил волчонка, который и так беспокойно спит. К тому же удалось выудить информация о том, что Бейкеры засобирались домой, поэтому надо бы поторопиться и отвезти Майю домой.
К великому счастью юной волчицы, стая приехала в тот момент, когда она уже вышла из душа, и, кажется, никто ничего не заподозрил. Мия уснула вместе с Беатрис в постели, сказка, похоже, усыпила из обоих. Ванесса накрыла девушку одеялом, зайдя в детскую, и тихо вышла из комнаты.
— Ну что, как прошло всё? — обратилась волчица к бабушке и матери, которые сидели в зале и даже не собирались идти спать.
— Неплохо…— устало ответила Ванесса, — Ребекку Макс принял, стая тоже. Майк немного капризничал по этому поводу, но, думаю, всё у них будет хорошо, привыкнет… Уже на следующей неделе договорились о совместной охоте. Так что отношения со стаей Фоллов у нас отличные, — на последних словах она немного улыбнулась.
— Чудо будет, если свадьба состоится, — начала Элен, — И внуков не ждите. Видно, как Макса жена мёртвая гложет, пока он её
не отпустит, Ребекка для него будет чужой.
Пожилая волчица поднялась с места и ушла из зала, сказав больную правду и оставив внучку и невестку в недоумении.
***
— Мы будем спать в одной комнате? Серьёзно? — Ребекка закатила один из чемоданов в комнату и остановилась возле двери, произнося эти слова больше спокойным, равнодушным тоном, чем волнующим.
— Да. А как бы ты объяснила стаям тот факт, что мы спим в разных комнатах после помолвки? — ответил Макс и снял покрывало с собственной кровати.
Волчица тяжело вздохнула и села на подлокотник кресла, закинув ногу на ногу.
— Разве они не знают, что всё фиктивно? — она удивлённо изогнула бровь и сложила руки перед грудью, а потом недовольно выпалила всё, о чём подумала после его слов, — Я не собираюсь рожать от тебя волчат, быть послушной сукой и погрязнуть в быту, потому что ты, ох какой благодетель, решил жениться на мне как на самой последней волчице.
Волк полностью расправил постель и, потирая переносицу, устало посмотрел на неё пустыми глазами, не выражающих никаких эмоций. Ситуация выматывала его, и он как можно быстрее хотел решить всё здесь и уйти к Майку. Ребёнок ждал положенное внимание от отца.
— Брак фиктивный для тебя и для меня, а стаи ждут другого и чхать хотели на договорённость. Будь умницей, создай образ счастливой невесты и не мучай меня вопросами.
Не успел договорить Макс, как Ребекка задала очередной вопрос:
— Я, надеюсь, мы не спим в одной кровати?
— Я сплю на полу. Бельё чистое, можешь ложиться, — негромко ответил он и стремительно вышел, оставляя после себя шлейф тяжёлого запаха альфы, что въелся в предметы этой комнаты и пропитал здесь всё вокруг.
Ребекка проводила его взглядом и прикрыла лицо ладонями, не веря, что реально в это ввязалась. Не время сейчас жалеть, что-либо менять, сама не в восторге от происходящего, но что поделать, в такой ситуации поступить иначе никак, ведь она действительно «последняя волчица», которой уже под тридцать, а не мужа, не ребёнка нет. Не правильно так жить, по мнению волчьего сообщества. Отгоняя плохие мысли от себя, девушка гордо расправила плечи и, взяв вещи из чемодана, пошла в ванную.
Успокоиться по-прежнему не получалось, не в её манере беспокоиться, нервничать и выпускать чувства и эмоции наружу, но сейчас она чуть ли не тряслась. Наступил переломный этап жизни, и она предельно ясно это понимала, умывая лицо проточной чуть тёплой водой. После сегодняшнего дня всё точно не будет как раньше. Какая судьба её ждёт? Они найдут с Максом общий язык, заживут душа в душу после свадьбы и нарожают детей? Или ничего не выйдет, она навсегда уйдёт от Фолла, стаи аннулируют договор, и всё, прощай? Третьего варианта волчица не видела, а зря…
Ребекка расчесала длинные пряди волос. Завитые блондинистые локоны потеряли свою форму и теперь лёгкой волной ниспадали, доходя до низа ягодиц. Она сняла крупные серьги с драгоценными камнями. Теперь после того, как волчица смыла макияж, в отражении зеркала показалось измученное лицо с синяками под глазами, с тусклым цветом кожи и с тенью болезненной усталости. Жить работой и жить на работе было не лучшим выбором, довела себя до крайности и пожинает плоды не высыпания и стресса. Переодевшись в белую сорочку и надев такой же халат с кружевными рукавами, она вышла из ванной комнаты и огляделась, ища глазами спальню.
Ночь вышла не из лёгких. На новом месте уснуть было сложнее. Кровать не та, подушки не те и одеяло тоже не то. Ребекка ворочалась до последнего, пока ближе к утру не уснула окончательно и отрубилась настолько сильно, что не слышала, как зашёл Макс и постелил себе на полу. Ему также долго не шёл сон. Оборотень даже пару раз выходил на улицу, но безуспешно. Чистый воздух не пьянил разум. Погасив свет в коридоре, он в очередной раз переступил порог комнаты с серьёзным намерением лечь и больше не подниматься, дел завтра вагон с тележкой, и случайно кинул взгляд на свою невесту. Ребекка вся съёжилась около стенки, свернулась калачиком от холода. Фолл осторожно накрыл её одеялом, что свисало с самого низа кровати, и тут же отпрянул, побоявшись собственных мыслей дать их отношениям шанс. Слишком неожиданно в голове это возникло: дать и себе и ей совместное будущее. Он хотел семью. Хотел вновь почувствовать себя мужем и отцом одновременно. И хотел женщину рядом.
Не начать ли всё сначала? Разрешить ли себе полюбить? Отпустить
её? Если жизнь так сложна, то где искать облегчение? Определённо, нужно брать всё в свои руки и строить заново, иначе он будет доживать свой век, а не жить.
Мию уже не вернуть. Всё, это конец их истории, хватит дышать прошлым, хватит надеяться, что всё повернётся чудным образом. Пора начинать новую жизнь.
