***
«Мягкая трава щекотала кончики пальцев, отдавала прохладой, и её изумрудный цвет становился ещё ярче из-за прозрачной росы, в отражении которой переливалось играющее бликами и лучиками солнце. Тепло. Голову, плечи, спину пекло. Деревья величественно возвышались и макушками уходили далеко вверх. И воздух свежий- свежий. Он пьянил, туманил разум, и голова немного разболелась от его чистоты. Ветер трепал волосы, запутывал локоны на концах и обдувал лицо с небольшим намёком на веснушки, находившееся на чуть вздёрнутом носике. Птичья трель разливалась где-то наверху. — Солнышко, появляйся уже поскорей, тут така-ая красота… И мы тебя уже заждались, — ласково сказала Мия и, улыбнувшись, поправила задравшуюся из-за кругленького живота белую майку. Были отдалённо слышны веселые разговоры и звук пинания мяча, его удары о что-то. Кто-то заливисто смеялся, да так громко! Мия неторопливо, даже тяжеловато из-за своего положения вышла по тропинке к дому, обратив на него особое внимание и запомнив, казалось, до мелочей, до каждой маленькой детали. Молодой паренёк набивал мяч на ноге и хвастался, убирая рукой каштановые волосы с лица. Она остановила свой взгляд на нём и засмотрелась. Руки, которые девушка пару лет узнала бы из тысячи, обняли сзади и скрепились замком у неё на животе. — Не устала ходить? — мужской голос пронёсся над ухом. — Немножко, — ответила она. Макс прижался к ней щекой к щеке, и лица его Мия не смогла увидеть. Но тепло так и разливалось по телу, каждая клетка была пропитана чуткой, невозможной любовью, отзывалась на трепетные прикосновения. Она прижалась теснее, улыбнулась уже в который раз и прикрыла глаза, он, наверное, тоже. Их идиллию прервал тот самый паренёк. — Ща как набью тридцатник и будешь кусать локти от того, какой я крутой. — Ну-ну, попробуй. Мия спиной ощутила вибрацию оборотня, которая исходила из грудной клетки, что тряслась от смеха. — Пойдём, герой, хватит тебе сегодня нагрузок на организм. Он отвлёкся от племянника, расцепил объятия. В этот момент она развернулась к нему. — Герой, ты чего?.. — испуганно посмотрел на неё. Девушка не отрывала глаз от него и, гладя его лицо ладонями, не могла поверить, кто стоял перед ней, и еле различимо шептала «не может быть», её глаза округлились, а позже губы застыли в беззвучном «о». Мир пошатнулся, расплылся и задвоился. Земля рухнула, ноги стали ватными и затошнило, в ушах зашумело. — Герой?.. — последнее, что послышалось. И его красивое, знакомое лицо растворилось во тьме». Впервые за несколько ночей она не закричала, не заплакала, а лишь дёрнулась от непонятного погружения в темноту и открыла глаза. Часы тихо тикали на стене. Везде обитала тишина, и до сих пор была глубокая ночь. Размеренное сопение волка слышалось отлично. Мия взглянула на Алена. Он спал на животе, подобрав под себя подушку, и прижимался к ней щекой. После недавних событий со страшным повторяющимся сном, Мия согласилась, чтобы Ален спал пару ночей в её комнате, начиная с сегодняшней. Ей было так спокойнее и ему тоже. Он ютился на диване и был готов при первом же её крике проснуться и подорваться с места. Она облегчённо выдохнула, заприметив наличие своего спасителя в комнате и, выпив стакан воды с прикроватной тумбы, легла обратно и отвернулась к стене. Неужели на этот раз не кошмар?.. И не верится. Далёкие эпизоды её прошлой жизни пробивались всеми силами на поверхность и транслировались во снах, крича: «Вспомни!». Они как зацепка, за которую Мия должна ухватиться всеми силами, додумать, вспомнить. Но этого не происходило. Странные, порой нелогичные сны снились каждый раз, каждую ночь, а полувампирша списывала это на своё воображение, потому что хотелось знать саму себя, знать свою жизни и вот так воображала то, чего с ней никогда не случалось… Вспомнит ли Мия когда-нибудь? Получит ли ведение памяти в голове или будет продолжать не понимать сны и жить не своей жизнью? Девушка прикрыла глаза и свернулась калачиком. Вновь сон, вновь какое-то значение. И как бы счастлива она была, если бы знала, что ей снится реальность, когда-то бывшая с ней. А так Мия видела Макса, того самого знакомого, с кем совсем недавно откровенничала на мостках и выворачивала свою и его душу наизнанку, и опять факт собственной беременности. Всё это полувампирша списала на то, что с Фоллом они были вместе, и встреча ярко отложилась в памяти, подарила ей буру эмоций и чувств, и о беременности она думала уже долгое время, поэтому та отразилась во сне. Логично и просто. Бывает же такое? Когда весь день о чём-то думаешь или что-то настолько сильно оставляет в тебе отпечаток, а потом это всё отображается во сне. Такого мнения придерживалась Мия. В сновиденье это был конец мая, когда Макс перевёз все их вещи в дом Фоллов, и первое время после рождения малыша семья планировала пожить тут, чтобы Мие легче было восстанавливаться после родов, да и помощь от стаи не помешала бы. Он пропадал на работе, а жену в таком состоянии одну в квартире оставлять одну страшно. Поэтому они собрали всё необходимое, элементарное для ребёнка на первое время и уехали, закрыв плотно дверь в детскую комнату и мечтая вернуться сюда втроём… В тот день ранним утром Макс и Шон играли в подобие футбола и Мию на прогулку вывели, чтобы она на виду была, ей и малышу полезно. Девушка утомилась, сил было мало, тяжело довались шаги, и упала в обморок прямо у него на руках. Оборотень увидел её неестественно бледное лицо и испугался, а потом она закрыла глаза и рухнула. Во сне Мия этого не поняла, но узнала Макса, проваливаясь то в явь, то в сон. Да и к тому же, ночные видения с каждым разом становились более реальными, и она проживала их, пропускала через себя. И вот, увидев знакомого, узнала, удивилась его присутствию здесь. Через пару минут Мия уснула, и опять картинки пролетели перед глазами. И в тот момент времени она бы никогда не узнала, что скоро проснётся с криком. Следующий сон будет худшим кошмаром её жизни и является ужасным настоящим. «Просторная комната с высокими потолками и широкими панорамными окнами была залита ярким солнечным светом. Хрупкая тишина, обитавшая здесь, сменилась на людские разговоры, гул, происходивший на улице, и послышался пронзительный женский плач страдания и боли, который с каждой секундой становился отчётливее и отдавался эхом у неё в голове, заполнял всё внутри. Мия закрыла уши, чтобы не слышать его, и он резко утих, продолжился звон тишины. Она несмело опустила руки, осмотрелась. Тут не пусто, мебель стоит, помещение, вроде, жилое. Она изучила всё окружающее, прокрутившись на месте вокруг своей оси, и подошла к окну. Раздался стук каблуков по паркету. Там полувампирша увидела парочку припаркованных машин, людей в чёрных похоронных одеждах и женщину со светлыми волосами и стрижкой под каре, будто она плакала молча, задыхалась не в силах успокоиться. Её окружали другие, гладили по плечу, шептали, что всё будет хорошо. Женщина помоложе попросила юного паренька принести ей воды. Мия отошла, резко задёрнула штору, чтобы этого не видеть. В горле, в грудной клетке всё сдавило. Мама… Красивый юноша лет шестнадцати или семнадцати оказался здесь, молча набрал стакан воды из графина и поспешно удалился, совсем не видя и не замечая её. Странно. Всё опять умолкло, ни суеты на улице, ни голосов. Мия поспешно развернулась, ощущая чьё-то присутствие за спиной, и увидела нечто странное, присмотрелась. Посередине комнаты на двух табуретах стоял белый гроб с закрытой крышкой. Как она не заметила его раньше? Первым порывом было закричать. Одна наедине с гробом, а возможно и с трупом, да ещё и в абсолютной тишине. И полувампирша, боря неприязнь и страх, медленно подошла, провела ладонью по гладкой, словно глянцевой крышке. Ещё пару секунд помедлила, прислушалась, слух резануло. Плач послышался, уже детский, как у ребёнка грудного. Такой надрывный, завывающий. — Чего ты, солнышко, не нужно расстраиваться, не нужно плакать… — кто-то мягко сказал голосом подрагивающим, балансирующим на грани слёз и стремлением сдержать себя в руках. Звуки были такими, словно эта девушка и дитя находились перед ней, а не этажом выше. Секунда, и всё умолкло, исчезло также неожиданно, как и появилось. Мия потёрла плечи. Повеяло холодом, и кожа покрылась мурашками. Дверь распахнулась, и порыв ветра заглянул вовнутрь, шторы колыхнулись. Снова стало тихо. Рождённая Луной осторожно, с опаской взялась руками за крышку. Господи, что она делает?.. От страха и ужаса сердце выпрыгивало. Ещё чуть-чуть и она сама, наверное, заплачет, от вида покойника. Крышка гулко приземлилась на пол. Потрясения не было, лишь похолоднело в груди мертвецки, и пульс на мгновенье приостановился. Цветы были разложены везде, по всей площади гроба и вдруг оказались у неё под ногами, заполонили пол всей комнаты. Лилии. Белоснежного цвета лилии истончали специфический аромат. Нежный тонкий, переходящий в томный, тяжёлый. Её любимые цветы… Мия закрыла глаза ладонями, зажмурилась, и они пропали, лепестки больше не шелестели на полу. Дверь звучно захлопнулась, опять ветер игрался. Когда большая часть утончённых растений исчезла, появилась возможность рассмотреть покойницу. Там лежала бледная, костлявая девушка с впалыми щеками и острыми скулами, взглядом, говорящим «Что же ты наделал? Что же наделала я?». Глаза её закрыты, руки сложены на животе ладонями друг на друга. Она в платье длинном, слишком утончённом и воздушном, нежно-розовом, струящемся. Его лёгкая ткань свалилась за край гроба и теперь свободно свисала вниз, почти доставая до пола. Плечи были открытые и голые, что позволял фасон платья, к тому же они исхудавшие. Волосы уложены крупными локонами на одну сторону, переливались золотистым цветом от солнечных лучей, что просачивались сквозь лёгкий тюль. Губы накрашены алой помадой, наверное, скрывают синюшность мертвого тела. Украшение присутствовало на шее со знакомым кулоном. Мия обратила на это внимание, без задней мысли коснулась руками, повертела в ладони и отпустила, кожу обжёг холод тела. Кольцо сияло на худощавом пальце, почти сваливалось, и это тоже не ушло от неё. Она провела рукой ей по её щеке. Неожиданно слезинки выступили, дотронулись кожи полувампирши, скатились вниз и исчезли где-то под шеей покойницы. Рождённая Луной отошла, не спуская взгляда с гроба. Лежит она там как кукла восковая. Красивая, неподвижная, немая. Такой только жить и жить, ребёнка растить, мужа любить. Так и хотелось взять её за плечи и трясти, чтобы проснулась, чтобы хоть звук произнесла. Всё сжалось внутри, замутило от этих мыслей. Мия запнулась о подол своего платья, упала назад. Ладони немного разодрала. А как? Пол то гладкий. Она сжала и разжала начинающие болеть пальцы, под ногтями грязь какая-то появилась. Могильная земля… Чёрные рассыпчатые комья оказались в руках. Девушка испугалась и стала обтирать кровяные ладони и землю о своё платье. Жутко это, слишком жутко для неё. А на стене висело зеркало от самого пола. И она, истошно крича, задыхаясь от недостатка воздуха, поняла, что платье у неё самой розовое, такое же, как у покойницы, и причёска та же самая, и губы красные, и плечи острые, и сама она как покойница. И земля, земля везде. Мия захрипела, посинела, грудь начала рвано вздымать, кислорода не хватало. Вновь секунда, и суета появилась, всё прошло. Утекло пару минут, пока она поднималась и отходила от какого-то неизвестного приступа. Страшно, пугающе. Чем это закончится? И мужские тяжёлые шаги послышались наверху лестницы, ведущей, видимо, на второй этаж. Оборотень спускался медленно, оттягивая момент встречи, и надевал чёрный пиджак от брючного костюма. Глаза его затуманены, мутные. Макс. Она снова увидела его во сне. Но не такого, с кем была знакома. Этот Макс был похож лишь чертами лица, но его удрученный, потерянный взгляд и опечаток боли в глазах говорили о многом. Он в жизни другой, не совсем как здесь. А дальше Мия видела их прощание, всё также тихо стоя в стороночке и наблюдая, как крепкий мужчина не позволительно для сильного пола пустил несколько скупых слёз, как шептал ей что-то, чего совсем не разобрать, как говорил слова любви, говорил то, чего не успел и никогда бы не сказал при жизни. Эти слова были такие глубокие, такие интимные и сокровенные. Он благодарил за сына, за всё время, проведённое с ним, за моменты радости и горя, за то, что она была в его жизни, всегда выбирала их, и если она ушла, то это было нужно, это было правильно, потому что ничего уже не вернуть и не исправить. Мия почему-то предельно чётко и ясно ощутила, что её никто не замечает и села рядом с Максом, обняла. Он даже не шелохнулся, не почувствовал и продолжал, закрыв лицо руками, ни о чём не думать. Раз это сон, то почему бы не сделать, то чего хочется? Она поцеловала его в висок, обхватила руками так, насколько было возможно, и прижимала к себе, забирала его боль и сама плакала. Что за чертовщина творится? А потом её обуяла злость, такая рьяная от несправедливости его жизни, от этой ситуации, приносящей и ему боль. Мия подошла к гробу и схватила лежащую в нём девушку за плечи, начала трясти и кричать: — Вставай! Просыпайся! Ты же не умерла… Просыпайся! Ну же! Она свалила гроб, села на корточки и начала трепать её в руках с новой силой, к тому же истошно кричала как под каким-то приступом. Все и всё вокруг исчезли.» — Я же знаю, ты не умерла! Ты не умерла! Просыпайся, пожалуйста! Я не умерла… Не умерла… — последние слова она, плача, шептала, и приходила в сознание, — Ты же не умерла… я же не умерла…— продолжала Мия уже наяву и грохнулась с кровати, запутавшись в одеяле. Ален проснулся и испуганно вскочил. — Чёрт! — протянула девушка, потирая поясницу. — Оборотень был ошарашен и не понял, что произошло, а потом, как отойдя от помутнения, подошёл к ней и помог подняться. — Ну, ты совсем девушка-беда, — закутал её в одеяло. А какая она была холодная… Мия сама напугалась не меньше и, хоть немного переварив информацию, села на кровать, свесив ноги. Он расположился рядом. — Я не понимаю, как это произошло… Неужели для меня теперь нормально просыпаться с криком, в поту и слезах? Или вообще падать с кровати? Вопросы подразумевались риторическими, Ален лишь обнял её одной рукой. Мия склонила свою голову на его плечо, опять позабыв, что так делать не хотела. — Я до сих пор в шоке, что больше никто в доме, кроме меня не слышит твои вопли. — Это даже хорошо… Наверное. Остаток ночи прошёл мучительно долго, а Мия сотворила невообразимое — попросила оборотня лечь рядом с ней под разными одеялами, лицом друг другу, без намёка на что-то большее между ними. Ален рассказывал какие-то истории из жизни, легенды, которые знал, сказки из детства, точнее делал всё возможное, чтобы она заснула под его тихий, мужественный, немного с хрипотцой голос. Утром было так тепло, спокойно и уютно, вчерашнее казалось таким далёким и отстранённым от неё, а его сторона и подушка ещё пышили жаром горячего тела. Девушка перекатилась туда, где спал оборотень, ближе к краю и, сжавшись в клубочек, проспала ещё часа два. Опять она чувствовала по отношению к нему неловкость, смущённость. «Ну и ладно», — успокаивала себя. Что сделано, то сделано, и с новыми силами, зарядом бодрости встретила день.***
Мия и Майя сидели у волчицы в комнате на балконе в плетёных креслах и тихо разговаривали, секретничали. — Я тебя вчера совсем не видела, — начала полувампирша. — Мы приехали поздно. Бабушка затаскала меня по городу, нужно было выбрать банкетный зал для свадьбы Ребекки или место, а потом Фоллы резко захотели сделать всё у себя на территории, вот заезжали ещё к ним, там посидели долго, ждали конец грозы. Народу, оказывается, собирается прилично. Их родственники с Канады, наши отсюда и с Франции. В общем, свадьба на природе, — она закинула ногу на ногу и сложила руки на груди, сдвинула брови к переносице, — Не понимаю, для чего вся эта канитель. Свадьба осенью, а они уже все на взводе… Если бы я выходила замуж, то вообще ничего не праздновала, — Майя улыбнулась, — Только не говори это моему отцу. Мия немного посмеялась и следом же спросила: — Совсем никакого торжества? Фаты, белового платья? Первый танец молодых, или что там ещё бывает. Её собеседница отрицательно повела головой. — Совсем. Не вижу смысла в трате денег на это. Можно же просто расписаться, прожить этот момент вдвоём, уехать куда-нибудь на медовый месяц и всё. Рождённая Луной в это раз была противоположного мнения, ну как это так! Хотя пару лет назад сама рассуждала как Майя, да и Макс не был любителем громких празднований, поэтому сложилось всё по обоюдному согласию на скромненькую свадьбу по законам оборотней и обычную роспись в городском загсе. Всё получилось практически так. Оба дали друг другу клятву во дворе стаи Фоллов спустя неделю после предложения Макса выйти за него замуж, собрали один на двоих чемодан и улетели на родину оборотня, там они расписались, заказали чудесную фотосессию в горах и около умопомрачительных озер в скромных, но очень красивых нарядах. Мия ещё какое-то время надевала и носила платье в стиле рустик уже не по случаю свадьбы, очень оно было практично, и деньги не зря потратили на носку не на один раз, мужской костюм волку тоже пригодился. А потом Макс познакомил уже законную супругу со стаей матери. В Канаде они провели несколько недель и махнули на море, как Мия и хотела после окончания колледжа. И только где-то через месяц вернулись обратно в штаты, а Фоллы были ошарашены новостью о свадьбе, которую они провели втихушку ото всех и по документам уже муж и жена, хотя это не так было важно, как клятва, заключённая на крови. — А тот вечер как провела? Стоило твоих нервов? Мия уточняла подробности о том, когда Майя уехала с Шоном, вернулась неизвестно в какое время, не терпелось узнать: спалили ли её родители или нет. Потому что полувампирша уснула с ребёнком, а после целый день они не виделись, и вот сейчас она спрашивает. —Всё прошло хорошо, — и волчица залилась румянцем, вспоминая свой первый поцелуй и обещание быть волчицей волка из соседней стаи, о чём не пожалела, — Только на такие тусовки больше не пойду. Я хотела тебе всё рассказать ещё тогда, но ты отрубилась с Беатрис. Лицо девушки озарила улыбка. — Этот ребёнок меня усыпил своими рассказами о каких-то супер необычных волчатах, которые превращаются в малышей, — здесь волчица напряглась, хотя Мия говорила спокойно, весело и непринуждённо, не зная, какую тайну ей раскрыла девочка, —… о лесе и ещё о… — она прервалась, — Кстати, ей позавчера, как раз когда ты ушла, стало плохо. Воды много пила, очень горячая была, вялая, спать потянула меня рано. И вчера то же самое. Удивительно, но Ванесса сказала, что ничего страшного. — А, да? Волчица сделала заинтересованный вид насчёт болезненного состояния сестры и спокойно выдохнула из-за того, что Мия ничего странного не заподозрила. А плохо это или хорошо?.. Но сама она ещё и прекрасно знала, что, возможно, у Бетти началось обращение. Какое возможно? Оно действительно началось! Как всегда незадолго до исполнения волчонку четырёх лет. А если бы девочка обратилась прямо перед гостьей или, зная, почему у неё такое состояние, рассказала человечке немного больше? О, Боже, почему так сложно? Наверное, скоро тайна раскроется, и поведение и реакцию Мии можно только предположить… Далее разговор шёл как надо, Майя не нервничала, говорили они о чём-то своём, секретном и девичьем. Она даже, смущаясь, полушёпотом, чтобы никто лишний не услышал, рассказала о поцелуе, принимая поздравления Мии, посвятила её в ситуацию, почему Мартин и Ванесса относятся к Шону настороженно, не очень-то хорошо, и показала виновника её внутренних терзаний того вечера. Вот тут-то полувампирша и зависла, витая где-то далеко. «— Когда я вырасту, все девчонки будут мои, — весело и одновременно серьёзно говорил двенадцатилетний Шон, — И я даже с дядей поборюсь за тебя». А дальше мальчик получил затрещину широкой мужской ладонью, почесал затылок и засмеялся. Картинка, как обрывок откуда-то из глубины сознания, из былых воспоминаний, вылезла, наконец-то появилась и растворилась, оставляя тепло в душе. Из былых воспоминаний? Она что, вспомнила? Она, мать вашу, вспомнила! Впервые! — Мне кажется, я его знаю… — внимательно взглянула на экран телефона и приблизила фото. Черты лица знакомы, эта вечная такая хитренькая улыбка, греческий ровный нос. — Серьёзно? — Майя удивилась и подвинулась к ней, чтобы тоже видеть экран. — Или видела когда-то, но не таким взрослым… Ещё подростком наверное. В неожиданном, даже резко появившемся воспоминание, как в целом-то и полагается, мальчик был подростком, с ещё детским лицом, которое она так чётко видела у себя в голове и сравнила с тем, что было на фото, с чистыми наивными глазами, со смешными, постоянно лохматыми каштановыми волосами. — Сколько ему лет? — Мия взглянула на волчицу. — Двадцать будет. Полувампирша отдала ей телефон дрожащими руками, не веря, что она точно вспомнила. Неужели память возвращается, и теперь снятся не только странные, ничем не обоснованные сны? Состояние было смутным и, вроде, радость есть и замешательство, сомнение в себе присутствуют. — Я не знаю, что это было, но я увидела его и вспомнила. — Энн, а если вы увидитесь… То, а вдруг Шон знает тебя и… Ты понимаешь, да? Он может знать кого-то из твоей семьи, знать, кто ты сама и много чего ещё. Во-оу, это же круто! Такой шанс! Их прервала приехавшая Ванесса. Она спрашивала совета как взгляд со стороны, они же девочки, должны разбираться. А сложность заключалась в том, что волчице выпала роль швеи свадебного платья для Ребекки, у которой вчера была истерика по поводу скудного выбора в городе, несовременности фасонов и тому подобное. Поэтому пришлось закупиться тканью и что-нибудь мудрить. Если бы малышка Бетти чувствовала себя отлично, то уже бы трясла все купленные кружева и украшения, а так она провела весь день в антикварном магазине с родителями и, вернувшись, не казывала носа из комнаты. — Ну что, девчонки мои, влипла я конкретно, — проговорила Ванесса и с тяжёлым вздохом убрала всё нужное для свадебного платья. — У-у, мам, не завидую я тебе. — А почему? — спросила Мия, оторвавшись от разглядывания рисунков, висевших над рабочим столом волчицы. Одни сплошные наброски находились там, да такие красивые, что залюбуешься. И правда, Ванесса половину ночи не спала и свет не гасила из-за этой кропотливой работы, племянницу она любила безумно, поэтому хотелось сделать всё в лучшем виде и уже показать готовые зарисовки. — Ребекка очень щепетильная, придирается к каждой детали… — ответила хозяйка дома… — чтобы всё было идеально и ей нравилось. Еле как выбрали несколько фасонов, — кивнула на стену, — Раскидала в пух и прах мои предложения. Пышное она не хочет, прямое тоже, об а-силуэте даже слышать ничего желает. Сегодня приедет с Максом, будем с ней решать… Далее ничего особенного в этот день не происходила. Майя долго гуляла с Мией, рассказывала о тропах, до этого неизвестно куда ведущих, и загоняла её ездой на велосипеде. Под конец полувампирша пришла, нет, не так, чуть ли не доползала до крыльца. — Я надеюсь, нас Ален на выходных покатает на своём байке, а то велик так, фигня, — волчица завела велосипед под навес, — Беатрис любит, когда он его заводит. — У Ален есть байк? — Да, в гараже стоит, только он, мягко говоря, не в презентабельном виде. Он недавно проехался на нём боком по асфальту, сам чуть шею не свернул себе. Мия замерла после этих слов и даже задумалась, что опасное это занятие. Майя это заметила. — Не переживай. Водит он хорошо, это единичный случай. Увлекается с шестнадцати лет, наверное, — пожала плечами. Впрочем, скоро сам Бейкер появился во дворе, отработав смену в лагере и проведя все занятия. Он подошёл к девушкам, обнял сестру и поцеловал ту в макушку. Такая удивительная семейная идиллия. Действительно, каждый из членов стаи любил друг друга, их родственная связь казалась ничем не рушима, прочна и вечна. И Мия всегда, глядя на них, не могла поверить, что так бывает. Настоящая семья. Пробыв с ними недолго, оборотень ушёл к младшей сестре, уж больно братское сердце за неё трепетало. Полувампирша проводила его взглядом, а ведь они ещё не говорили о вчерашнем. Наверное, это к лучшему. А сама даже не предполагала, что случится то, что затмит недавние происшествие и сделает их отношения далеко не дружескими… Под вечер Мартин нашёл им отличное занятие. Привезли наконец-то книги из его личных коллекций, и девушкам выпала прям уж честь в одной из комнат дома оборудовать библиотеку. Книжные полки и шкафы уже были, поэтому книги только протирай от пыли да составляй. — Не знаю как ты, а я уже устала, и аллергия у меня на пыль, всё чешется, — плюхнулась на стул волчица и начала «агрессивно» чесаться. Мия усмехнулась, заполняя нижние полки. — Тут немного осталось, можешь идти… — проговорила полувампирша. Майя хотела что-то ответить, как внизу её крикнула Ванесса, и она с протяжным «ну что?» вышла из комнаты. Мия осталась одна практически в тишине, и лишь летающая пыль подсвечивалась лучами солнца и тихо оседала на поверхность предметов. Она, сидя на полу на коленях, пододвинула к себе нераспечатанную коробку, открыла её канцелярским ножиком, достала первую книгу. Руки потянуло вниз от тяжести. Девушка взяла тряпку, осторожно, чтобы не повредить, судя по всему старую потрёпанную вещь, протёрла обложку с надписью на незнакомом языке. Это была книга на древней латыни и коротко называлась: «Вервольфы». Она открыла её, конечно не поняв о чём даже речь пойдёт, слово- то такое никогда не слышала, пролистнула первые страницы. Рукописные буквы были аккуратно и старательно выведены, многочисленные рисунки, чаще всего заполняя всё пространство, устрашающе глядели со страниц, порой вселяли ужас, что холодок по спине проходил, и бурые капельки давно засохшей крови кое-где проглядывались, запятнывали поля и текст. Мия просмотрела всё до самого конца и поняла, как интерес и любопытность захлестнули её, ведь существа, изображённые на пожелтевшей от времени бумаге, были безумно похожи на то, что являлось ей во снах… Кровь хлынула к лицу, а пальцы то и дело с силой сжимали толстый корешок. Перевести бы ещё всё! Она вновь заглянула в коробку, достала ещё парочку книг. Уже мелькали знакомые буквы. «Ликантропы. Миф или реальность?», «Ликантропия», «Древняя история Вервольфов», « Сборник историй об оборотнях», «Перевёртыши», «Нелюди», «Полная Луна» … и многое-многое другое. Вот такие названия мелькали, когда полувампирша второпях оттирала поверхности от пыли. Да тут всё об этих существах, читать и не перечитать! С какой-то детской радостью она разобрала оставшиеся коробки и, сев в недавно притащенное кресло, начала читать. Время бежало неимоверно быстро, стрелка часов только и успевала совершать круг на циферблате. Зачитавшись, Мия вздрогнула, когда в дверь постучали. — Энн, — Ален заглянул в комнату. — Да-а, — она еле оторвалась от книги, прикрыв её рукой, — Проходи. Оборотень широко улыбнулся, запреметив как радостно у девушки сияли глаза. От чего бы так? — Я тут тебе вот с чем, — он вынул из-за спины коробку с кондитерскими изделиями. — Ух ты, пирожные, — радуясь как ребёнок, произнесла она и вытянула шею, чтобы лучше их рассмотреть, а сама осторожно, стараясь не привлекать внимание, убрала книгу, положив ту обложкой вниз. Он сделал вид, что не заметил, хотя прекрасно видел её действие и знал всё содержание там написанного. — Бисквит, крем, сгущёнка, вроде бы, и… дохрена калорий. — Продолжаешь меня откармливать? — лукаво улыбнулась и спустила затёкшие ноги. — Конечно, — подмигнул. Волк сел в кресло рядом с ней и поставил коробку на столик, убрав лишние стопки уже современных книг на пол. — Для многих девушек это звучит обидно, но… — открыл красивую коробочку, — … ты поправилась, я в хорошем смысле. Щёчки появились, мягонькая такая, — не смог сказать без улыбки на чуть пухлых губах. Мия засмеялась. — Ты всех так кормишь? — Тех, кто нравится. Девушка не унималась. — А что, любишь девушек с формами? — сделала ехидный взгляд, — Как ты сказал, мягоньких? Он сощурил глаза, хитро на неё посмотрев. — Как говорит дед: мужик не собака, на кости не бросается. Вообще, любая девушка красива, какой бы она не была. А вот ты всё равно ешь больше. Она опять закатилась смехом, настроение какое-то игривым стало. Бейкер решительно, чуть приподнявшись, протянул руку, утёр ей щёку, на её вопрос, застывший в глаза, и резко умолкший смех ответил: — Пыль была… Там чайник уже, наверное, вскипел. Я быстро, — уже в дверях вернулся и спросил, — Или на кухню пойдём? Так, а ты чай-то хочешь, я даже не спросил. — Неси свой чай, так уж и быть, — сказала, уже откусывая пирожное. Оборотень скрылся из вида, а потом, гремя кружками на подносе, поспешно зашёл. — Вкусно? — Ошень, — Мия не выговорила слово из-за сладости во рту, прожевала и произнесла нормально, — Очень. Он также сел в кресло. — А вообще я пошёл по всем девчонкам. У Майи был уже. Её просто задобрить нужно. Сегодня хотел поснимать на озере, вот она как бесплатная модель. Типаж у неё яркий, красивые фото получатся… Потом зашёл к Беатрис, ну и нашел тебя здесь. — Как Бетти? — Мия надкусила второе пирожное. — Плохо. Недомогает. — Пирожные своё дело сделали? — Да, рада была, — Ален вспомнил малышку и усмехнулся. За горячим чаем со смородиной и вкусными сладостями прошло больше получаса. Беседы не прекращались, а шли плавно, вытекая одна из другой. С Аленом было легко и непринуждённо, он много шутил, балагурил и заставлял её улыбаться, на время забыть о проблемах и душевных тяготах. Они обсудили её работу в лагере. Бейкер предложил начать с нового месяца, место никуда не денется, а она пусть подольше побудет без нервотрёпок и проблем, поработать всегда успеет. Мия с этим согласилась, кивая, и, неудачно надкусив мягкий бисквит, воскликнула: — Ой! Сливочный крем остался на носу. — Вот блин! Они оба негромко посмеялись. Она от своей криворукости, оборотень от такого милого казуса. — Всё, убрала? — спросила у него девушка и постаралась вытереть. — Нет, вот тут немного… и… — Здесь? — она шарила пальцами по носу и лицу. Ален потянулся к ней через подлокотник своего кресла и небольшой деревянный столик, лёгким движением руки смахнул сладость, замер, вглядываясь ей в глаза. Мия захлопала ресницами, так же не отводя взгляда. Он мельком посмотрел на её губы. Она проследила за этим, облизнула потрескавшуюся и искусанную кожу. Секунда. И они в нескольких миллиметрах оказались друг от друга. Горячее дыхание волка опалило лицо. Сердце полувампирши забилось учащённо, и Ален почувствовал это, даже уловил, что запах изменился, стал ярче. А состояние у обоих такое, что и хочется, и кусается, и нужно именно сейчас, и лучше не надо. В итоге, каждый, находясь под минутным наважденьем, острым желанием из-за близости друг к другу пошёл навстречу. Осторожное, как бы пробуя на вкус, движение перешло в более уверенное, напористое и резкое. Поцелуй выходил страстным, ненасытным. Резче. Глубже. До покалывания в лёгких от не своевременных вдохов. И такой сладкий, сахарный. В один такт, в один ритм, и ещё, и ещё… пока помутнение не рассеется. У оборотня мышцы затекли, долго находясь в неудобном положении, а его руки зарывались в её русые волосы на затылке, почти скрепляясь замком. Мия только и могла дотянуться до его щеки, мягко дотронулась ладонью, погладила большим пальцем. Поцелуй прервался так же неожиданно, как и начался. Майя, не думая, что может такое увидеть, вломилась в библиотеку и замерла в пороге. Глаза её округлились, а лицо застыло в удивление. — А, ой, — смогла сказать волчица, находясь в каком-то ступоре и скрылась. Желание пропало сразу же, вернулось понимание происходящего. Ален не побежал за сестрой, не стал ничего объяснять, только прочесал пальцами волосы и, опустив локти на колени, посмотрел на Мию. Она вытерла губы ладонью, не веря в произошедшее. — Прости, — хрипло произнёс Бейкер. — Не извиняйся, — сразу же, слишком быстро дала она ответ. Девушка поднялась и вышла, тихо прикрыв дверь. Щёки не пылали от стыда, она не винила себя и укор совести не чувствовала. Почему? Сама не знала. Нет и всё. Хотя судорожно задавалась вопросами: Что же между ними происходит? И как далеко всё зайдёт?.. Хотелось найти Майю, объясниться с ней и, возможно, извиниться. Она не должна была это видеть, не должна быть свидетелем и не должна теперь думать об этом. Наверняка их отношения испортятся… Рыжеволосая волчица ответила коротко: — Это не моё дело. Я не имею право вас судить, — и улыбчиво продолжила смотреть на неё, как лучистое солнышко. У Мии камень с души свалился. Они обнялись и больше эту тему договорились не поднимать, зато с Аленом молчали как рыбы и неоднозначно смотрели друг на друга. Без злости, без неприязни. Без любви, без нежности. Просто неопределённо как-то. Потом оборотень вместе с сестрой собрался на озеро неподалёку, чтобы сделать несколько кадров. Майя смотрела на него с упрёком в глазах, почему именно, он прекрасно знал. И нет, тут дело не в поцелуе с полувампиршей, немного в другом. Мию они с собой тоже пригласили, стараясь делать вид, что никто ничего не помнит. Сразу она не согласилась, а потом волчица растопила её сердце и уговорила. Мия сказала, что придёт к ним через некоторое время, ссылаясь на выдуманные дела. Оборотень подробно объяснил маршрут, тропы все ей были знакомы и известны, и они скрылись из вида в лесу. Внутри всё смешалось, появилась долгожданная совесть. А стоит ли себя винить за то, что сделало её хоть на несколько минут, но счастливее?.. После этих мыслей девушка решительно поднялась и, сказав Ванессе, куда направляется, выбежала из дома. Было и было, что теперь, постоянно терзать себя? И идёт она ради Майи, ради той сказочной атмосферы, и поцелуй не сказался на отношениях с Аленом. Верно же?.. Или нет?.. Мия шла, сложив руки на груди, шагала ровно по тропинке и смотрела под ноги, изредка пиная камушки. Мысли переключились. Теперь в голове были ликантропы, оборотни, верфольфы и вся эта жуть как интересная для неё тема. Книги из библиотеки захватывали её при чтении, утаскивали в другой мир и закрывали всю реальность перед глазами. Свою задачу она почти выполнила: найти, кто являлся ей во снах. Это был оборотень, скорее всего альфа. Приснится же такое! Теперь она хоть немного плавала в этой волчьей теме. А пригодится ли ей это? Сказки ведь… Неожиданно справа послышался шорох и следом звонкое: — Руки вверх! Сдавайтесь! Она так и замерла на месте, до этого вздрогнув. Маленький мальчик до невозможности сладкий, с белокурыми волосёнками и голубенькими, серенькими глазками появился со смешным игрушечным ружьём и улыбался, целясь в неё. — Какой кошмар! Вы меня поймали! — подыграла Мия, поняв, что перед ней просто ребёнок, — Мистер..? — Фолл. Мистер Майк Фолл, — ответил мальчик и опустил ружьё, — Хи-хи, а вы классная, — сказал он так, потому что та сориентировалась, раскусила его замысел и быстро вошла в роль. Девушка тоже засмеялась и медленно опустила поднятые машинально вверх руки. — А кто вы, мистер Фолл, полицейский, ловящий преступников… с ружьём? — наигранно удивилась она. Майк почесал затылок пыльными руками. — Так, охотник любитель. В дичь пострелять, в уточек, — важно, ответил он, как бывалый и опытный охотник, — Я просто пошутил над вами. Волчонок без опаски и осторожности подошёл к ней, взглянул снизу вверх. — А как вас зовут? — закинул игрушечное оружие за плечо. — Энн, — протянула ему руку, — приятно познакомиться. Они как взрослый с взрослым совершили рукопожатия. Мальчик оказался сильным. Такая хватка! — Энн… А мне нравится ваше имя, хорошее. Короткое и простое. — Как тебя зовут? Повтори ещё раз, — спросила Мия, правда, позабыв имя малыша. Быстро так сказал, только фамилию запомнила. Фолл… Знакомая, однако. — Майк! Ни Майки и ни Майкл, только Майк, как папочка с мамочкой назвали. — Всё запомнила, теперь ясно, почему такого красивого мальчика зовут именно так. — Да, мама и папа назвали, — опять повторил Майк, закрепляя значимость именно такой полной формы имени. Он огляделся по сторонам, повернулся себе за спину и прокружился вокруг своей оси, спросил: — А вы можете мне помочь? — А что случилось? — Мы с мальчишками играли в охотников и в войнушку. И я убежал далеко, потерялся. Мия немного растерялась. Сама тут недавно, а теперь придётся помогать ребёнку, мало ли, заведёт не туда и вместе с ним потеряется. Мия же такая Мия… Девушка-беда. — Хорошо… Можешь объяснить, где живёшь, — она опустилась перед ним на корточки, чтобы быть наравне. Волчонок призадумался, потёр подбородок указательным пальцем, опять огляделся. — Нужно найти речку и на противоположном берегу мой дом, ещё и через мостик пройти надо, тут он один всего, а там я узнаю дорогу… Поможете? Пожалуйста. —Конечно, Майк. Только ты, ой, какой чумазый. У меня салфетки с собой есть… — Мия вытащила влажные салфетки из заднего кармана джинсовых шорт. Майк не был против, даже рад, а то всегда возвращается как поросёнок. Ну только не хрюкает, в отличие от Беатрис. — Ты ягодки что ли ел, — как истинная мама, она заботлива утёрла ему ротик. — Да, в лесу есть. В этом году рано появились. Вку-усные очень, — и, с наслаждением вспоминая горстку ярких и сочных плодов, погладил себя по животу. Она дотронулась до носика, тоже убрала загрязнения. Ребёнку стало щекотно, он засмеялся в уже чистые, вытертые до этого ладошки и так тепло посмотрел на неё. — И ружьё, ружьё протереть надо! — Давай и ружьё, — с энтузиазмом полувампирша достала ещё парочку салфеток. Когда они закончили протирать «настоящее» охотничье оружие, Мия сказала: — Ну что, Майк Фолл, идём до речки, — она выпрямилась и подала ему руку. — А там через мостик! — взял её ладонь. — Да, конечно, малыш. И они, держась за руки, направились к реке. Мальчик не прекращал щебетать, был очень говорлив, интересовался, всё спрашивал. Мие только оставалось лучезарно улыбаться и отвечать на его вопросы. Плавно они перешли на «ты». — А где ты живёшь, Энн? — сказал Майк и поправил скатывающееся ружьё. Она перехватила его ладошку покрепче, а то она выскальзывала из руки, и, задумавшись, ответила: — Совсем рядом… На том берегу, откуда мы только сейчас ушли. Когда они переправились через мост, Майк начал вспоминать местность и так уверенно зашагал, стал сам её к себе вести. — Ты должна зайти к нам в гости, тётя Хелен такое вкусно варенье достала, объедение. И пирогов напекла. А знаешь с чем? С мясом и рисом, картошкой, капустой и ещё чем-то… Я забыл. — Ой, я с толчёной картошкой люблю. — А мне с мясом нравятся, и с картошкой тоже, а я капусту ненавижу. Простое бе-е, — мальчик весь сморщился. Мия рассмеялась. — Какой же ты смешной, Майк. Волчонок подхватил её смех. — У нас в семье все такие смешные, особенно мой старший брат. А мы уже пришли! Он засиял, потащил её скорее к калитке забора, а глазёнки его радостно заблестели. Мия подняла голову, посмотрела наверх. За деревьями начала вырисовываться черепичная крыша двухэтажного дома, а позже показалось и само здание. Она не видела ограду, внутренний двор, но уже пришла в ступор, оказавшись рядом. Вспомнилось: «… неторопливо, даже тяжеловато из-за своего положения вышла по тропинке к дому, обратив на него особое внимание и запомнив, казалось, до мелочей, до каждой маленькой детали…» Во сне ли дело? Или она на самом деле помнила коттедж Фоллов? Увидев, Мия действительно вспомнила всё: комнаты, этажи, как располагалась и стояла мебель, двор с гаражом, беседкой, лавочками, поставленными как бы полукругом, чтобы можно было сидеть около костра всей стаей, и недостроенная баня, в то время Ральф только начал её делать. Это было для неё странно. Рождённая Луной внимательно посмотрела на мальчишку. Каких-то людей, живущих тут она, вроде бы, смутно, но знала. В голове была невысокая женщина, старик, мужчина уже в годах, парень подросток и всё, кого-то из маленьких детей в памяти не находилось. Может, померещилось, и она сама это выдумала?.. Калитка раскрылась перед ними. Вышел молодой парень. Шон. Волчонок бросился к нему, завизжал. Он с распростёртыми объятиями взял его на руки. — Ты где бегал? Мы все тебя потеряли? — Фолл говорил это с тревогой в голосе и беспокойством и прижал к себе двоюродного брата, испугавшись за него. Лес кругом, затеряться можно легко, а Майк всё равно маленький ребёнок, хоть и являлся волчонком. Ребекка и Макс в это время были уже у Бейкеров. Оборотень грузил оставшиеся вещи волчицы в машину и чуть ли не всю её мастерскую, пока она находилась вместе с тётей. И Шону было поручено следить за малышом. Не уследил. Он быстро юркнул из вида, а потом долго не возвращался. И только когда Хелен спросила о Майке, кинулась его искать по всему дому и дала сыну нагоняй, тогда Шон опомнился. — Я играл! И потерялся, — мальчик развёл руки в стороны, дескать я тут не при чём, — А, знакомься, это Энн, она мне помогла. Они коротко поздоровались, представились, и наступила тишина. Он стоял ошарашенный и не мог оторвать от неё взгляда. Мия. Перед ним стояла Мия. Такая же, как из прошлого, живая, настоящая. Шон взглянул на лицо Майка, потом опять на неё. И обрывки похорон, воспоминаний, связанных с женой дяди появились и не могли уйти с головы. Возможно ли такое? А она узнавала того мальчишку, юного паренька Шона, который обещал, что когда вырастет, все девчонки будут его. И где она его видела? Откуда помнит? Нужен толчок, чтобы вся картинка сложилась целиком, чтобы у неё всё разложилось по полочкам, встало на свои места. — Спасибо за помощь, Энн, — первый пришёл в себя Шон, а Мия до сих пор не верила, как он вырос, как возмужал. Она хотела ответить, но Майк вставил свои пять копеек. — Пойдём в гости к нам, ну, пожалуйста, ну хотя бы на немножко. Шо-он, скажи ей, — он смотрел с надеждой, так проницательно, что отказаться невозможно, и готов был заплакать от её отказа. Волчонок хотел побыть с ней подольше, чтобы она прямо сейчас пошла с ним, держа также за ручку. Когда Хелен нальёт им всем чаю, он накормит свою новую знакомую Энн её любимыми пирогами с картошкой и вареньем, покажет ей свои игрушки и книжки с комиксами. Нужно только, чтобы она согласилась. — И правда, пойдёмте к нам, — произнёс Шон, — Отказы не принимаются, верно, Майк? — Да! — почти звонко закричал малыш, — Иначе я обижусь. Мия легонько улыбнулась ребёнку и замялась. Её уже Ален с Майей давно ждут, и ей идти надо, и как-то неудобно. Да к чёрту! — Если только ненадолго… Майк весело хлопнул в ладошки и потёр их, а потом завошкался и попросила брата его опустить на землю, крепко взял свою Энн за руку. Шон почему-то испытывая радость и даже не стараясь её скрыть, пропустил их вперёд в ограду. Они прошли по дорожке к крыльцу, Майк передвигался вприпрыжку, находясь в каком-то восторге. Волк открыл дверь в дом и, снимая кроссовки, крикнул: — Мам! Ты где?.. У нас гости!