***
Шон, неимоверно торопясь, подъехал к самой престижной и известной городской школе, в которой сам же и учился. Припарковавшись, парень поспешно вылез из салона, раскрыл зонт, но на его пальто и хрупкие лепестки мелкой россыпи ромашек всё же упало несколько капель. Он покрепче перехватил огромнейший букет и, закрыв автомобиль, побежал к высокому крыльцу школы. Внутри суетились выпускники, родители, гости, учителя. И всё смешалось в одну сплошную кучу народа. Шон беглым взглядом стал выискивать Майю. Так и не найдя волчицу, он несколько нерешительно прошёл вперёд. Возникли мысли, что церемония вручения аттестатов не началась, и все суетятся перед ней, готовятся или … уже всё закончилось! Фолл, побоявшись собственного вывода, сразу же взглянул на наручные часы. — Вот чёрт… — прошипел он себе под нос. Опоздал! В самый значимый, важный для Майи день! Как обычно, как, впрочем, и всегда, ничего у него нормально получиться не может. А ведь готовился, ждал, хотел показать, насколько сильно она ему небезразлична! Шон с досадой запихал одну руку в карман пальто, уже обдумывая, куда сунуть этот огромный букет, перевязанный широкой оливковой лентой и купленный специально для Бейкер. Майя в его понимании словно эти мелкие ромашки. Они такие же хрупкие, непозволительно нежные и ранимые… Романтика, да и только. Оборотень поднял взгляд с цветов и уцепился им за небольшую группу выпускниц, которые на радостях шушукались о чём-то своём и фотографировались у стенда на память. Глядя на девушку, удивительно похожую на его волчицу, у него возникло желание: по доброте душевной подарить ей теперь не имеющий никакого значения букет, чтобы даром не пропадал, и с глубоким расстройством как можно быстрее уехать домой, коря себя за промах. Фолл решительно двинулся к девушкам, но тут его протяжно окликнул звонкий детский голос: — Шон! Беатрис. Она, сидя у отца на руках и улыбаясь во весь рот, помахала ему ладошкой. Майя, что переобувалась на лавочке возле шкафчиков, вздрогнула и поспешно подняла голову. Родители сестёр Бейкеров обернулись в ту сторону, куда смотрела их младшая, а теперь и старшая дочь. Шон оторопел, совсем не надеясь встретить Майю. Щёки её вспыхнули, залившись румянцем. Волчица то рдела, то бледнела в эту минуту, явно не ожидая увидеть Фолла и теперь не решаясь взглянуть на мать и отца. Шум, суматоха и толпа вокруг стали незначимыми, когда Шон смотрел на неё — самую восхитительную, обворожительную волчицу. Майя поднялась с места, быстро застегнув ремешок белых лодочек на щиколотке. Помедлив лишь секунду, девушка двинулась к парню вперёд. — Поздравляю… — прошептал Шон, обняв её. — Спасибо, — тоже тихо ответила она и торопливо убрала ладони с его горячей груди. А следующий вопрос, заданный волчицей, просто выбил Шона из колеи: — Ты зачем пришёл? — В смысле? Молчание. Майя боязливо обернулась назад. Родители находились в непонятных чувствах и внимательно смотрели на них. — Что я им скажу?.. Они же тебя не… — Всё будет нормально, расслабься, — перебил её Шон на полуслове и, передав букет, вытащил из кармана пальто маленькую коробочку, — Потом откроешь и посмотришь. Ладно? Она кивнула. — Пойдём, — Шон кивнул в сторону родителей волчицы. — Нет! Ты что? — шикнула Майя и легонько толкнула его по направлению к выходу, — Уезжай, я потом тебе напишу, ночью встретимся. — Я просто поздороваюсь и всё. — Нет. Пока они стояли рядом, и их перепалка продолжалась, Мартин опустил Беатрис на пол, и все Бейкеры сами подошли к ним. — Здравствуйте, — стараясь унять волнение и придать спокойствие голосу, начал приветствие Шон, когда заметил их рядом. — Здравствуй, — сказала в ответ мама волчицы. Отец кивнул и подал руку для рукопожатия. Фолл протянул ладонь в ответ. Здоровенная, внушительная ручища отца девушки и его крепкий, тяжёлый захват заставили Шон нервно сглотнуть слюну, к тому же зелёные глаза Мартина блеснули насмешливо и странно. Или же Шон драматизировал, оробев. — Поздравляю… вас тоже. Всё же значимое событие в семье, — окончательно не растерявшись, произнёс Фолл. — Да. Совсем взрослая уже, — Ванесса по-доброму взглянула на побледневшую дочь, что с трудом держала тяжёлый букет. После этого произошла заминка. Все замолчали. — И давно вы… вместе? — вдруг спросил Мартин, смотря на Шона. — Совсем немного. Но влюблен я в вашу дочь уже давно. — Влюблён… — задумчиво повторил вожак Бейкеров, неожиданно улыбнулся. Майя поверхностно вдохнула. Она не знала чего ожидать от родителей и всей ситуации. Шон поступил смело, насчёт этого она не спорила, но зачем? Зачем он на такое решился?! Ведь всё было хоть и скрытно, но спокойно. — Я, в общем-то, хотел у вас спросить, — почувствовав прилив смелости и сил, даже надеясь на положительный ответ Бейкеров, Фолл спросил: — Разрешите ли вы мне сегодня забрать Майю? У неё сегодня очень значимый день, хочу сделать ей приятное, свозить кое-куда. В шесть часов вечера. Ванесса и Мартин переглянулись. Волчица мягко ему кивнула. Волк явно оказался недоволен. Она коснулась его руки, погладила. Он тут же сдался. Видимо, сейчас снялся арест с Майи. А Майя в свою очередь наблюдала за родителями с затаившимся дыханием и ждала не меньше Шона вердикт. — Да, конечно. В шесть, так в шесть, — улыбчиво протараторила Ванесса. Майя удивлённо приподняла брови. Она надеялась на их согласие, но не настолько же! Простояв совсем немного в коридоре школы и перекинувшись парой сдержанных фраз с внезапно нарисовавшимся женишком дочери, Бейкеры засобирались домой. — Ты сумасшедший, — шепнула Майя, когда Шон провожал её до автомобиля. — Знаю. Бейкеры сели в салон. Майя ещё какое-то время постояла с Шоном. — Давай, садись быстрее, — уже недовольно бубнил Фолл, когда Бейкер продолжала любопытничать и допытывала у него: куда же они вечером поедут? — Мне же знать надо. — Зачем? Это сюрприз. — Как одеться хоть? Скажи. Шон задумался. — Платье. Вечернее. Майя подозрительно и насмешливо сощурила глаза. — Всё. Иди, а то замерзла вся. Она наиграно-обидчиво надула губы и тут же рассмеялась от небывалого счастья. — Пока. — До встречи, — он отпустил её руку, — Люблю. Волчица смущенно улыбнулась в ответ, села в салон. Волк закрыл за ней дверь, проследил взглядом за отъезжающей машиной. — Какие красивые цветочки, обалдеть! — сразу же начала Беатрис и потрогала пальчиками лепестки ромашек. Отец под детский лепет младшей дочери посмотрел на Майю через зеркало заднего вида. Они встретились взглядами. — Ничего мне не говорите, — сказала Майя. Мартин покачал головой и отвёл взгляд. — Папа, мы всего лишь друзья, не волнуйся… — проговорил вожак, пародирую слова дочери, сказанные совсем недавно. — Всё нормально, — вмешалась Ванесса, — разбубнились мне тут! Шон парень неплохой… Между тем Беатрис время зря не теряла и залезла в подарочную коробку, которую сестра, когда села, положила рядом с ней. Малышка вытащила вещь. — Ва-ау. Какая красота-а, — протянула она, держа в руках красивые серьги с крупными изумрудными камнями, — Смотри, — Бетти приложила украшение к маленьким мочкам ушей, обращая внимание Майи на себя. Старшая сестра повернула голову к ней, заметив то, как счастливо улыбалась Беатрис, и её глазки сияли радостью, пустила добрый смешок. Ванесса вперёд и через Майю посмотрела на младшую дочь. — Красиво-красиво, — сказала волчица, — Вот хулиганка. Тяжёлые серьги свалились на платье Беатрис. Она засмеялась и начала складывать украшение обратно, закончив дело, передала коробочку Майе.***
— Привет-привет! — скакала Бетти в прихожей, когда Мия с Аленом приехали с работы, и девушка зашла в дом. — Привет, солнышко, — Мия погладила девочку по кудрявой макушке и, разувшись, прошла в коридор. — А у тебя тоже красивые цветочки, — заметила волчица. — Да? А почему тоже? — Мия присела перед ней на корточки, держа в руках охапку полевых цветов. — А это Майе цветы подарили. Вон, в зале в вазочке стоят. А знаешь, кто подарил? — Кто? Беатрис склонилась к уху полувампирши и, закрыв его ладошками с обеих сторон, прошептала: — Шон. — Ого. Вот это новость. — А тебе кто? В этот момент с улицы появился Ален, и девчушка не скупилась на едкое предположение: — Ален да? Тебе Ален цветочки нарвал? Мия мельком взглянула на Бейкера, который чмокнул в щёку сестру и скрылся на кухне, и отрицательно помотала головой. — Майк. — Майк?! — удивлённо раскрыла глаза малышка, совсем не предав значение тому, что брат оказал такой полный любви жест, и обидчиво протянула: — Тебе с Майей дарят, а мне никто не дарит… — Ну не расстраивайся, — Рождённая луной погладила девочку по плечу, — Тут много цветов, — она отделила половину растений и передала их малышке, — Держи. — Спасибо, — весело заверещала та, кидаясь девушке на шею, а потом закричала: — Мама! Неси вазу! Две штуки! Мия рассмеялась, смотря, как Бетти, обняв цветы, убегала на поиски матери. Аромат полевых трав, сладкого нектара и дождя начал заполонять пространство. Девушка, поднявшись с корточек, уткнулась носом в букет, вдохнула запах. Просто волшебно. Сразу вспомнилось, как чумазый маленький мальчик притащил ей эту красоту в конце рабочего дня. Оказывается, что во время, отведенного для перерыва, Майк не бездельничал и скрытно, тихонько сбегал ото всех и рвал цветы, которые прятал под лавочкой. А когда набралось очень и очень много красивых растений, он вытащил их и подарил Мии. Ну, разве не чудо ребёнок? Размышления полувампирши прервала Бетти, прискакавшая с двумя вазами, и Майя. Пока младшая из сестёр бегала и набирала на кухне воду для цветов, старшая позвала Мию к себе в комнату. — Итак, зачем тебе моя помощь? Что за новости сегодня? — с энтузиазмом спросила Мия, уже сидя у волчицы. Майя закрыла дверь на замок, чтобы не впустить к себе самых любопытных, то есть Беатрис и бабушку, и, развернувшись с улыбкой, на одном дыхании сказала: — Помоги платье выбрать. Мия улыбнулась в ответ и ехидно сощурилась. — Шон куда-то позвал? — Позвал, — не скрывая взволнованных чувств, подтвердила волчица. — Тогда показывай платья и рассказывай. Майя пересказала обо всём случившемся. Да во всех красках и подробностях! И не заметить, что девушка точно влюбилась, было невозможным. Они даже не обсудили её отличный красный аттестат. Объектом их разговоров являлся только Шон. Мия, подперев щеку рукой, наблюдала за кучей одежды и внимательно слушала неугомонное лепетание Майи. Та, перебирая одежду в шкафу, приложила к себе тёмно-синее платье, а потом, досадно вздохнув, отложила его. — Вот это было хорошее, — сказала полувампирша, — Отлично бы село. — Да… Это мамино. Она ещё молодая себе покупала, потом поправилась, не стала носить, отдала мне… — замялась Майя, — но я тоже не ношу это платье. — Почему? — Тут спина открыта. — И что же? — явно не понимала Мия, ведь оно слишком идеально подходило волчице, — Ты худенькая, как тростинка… — У меня после аварии и операций вдоль позвоночника шрамы, — перебила Майя, не дав Мии закончить мысль, — Так что нет… Там в шкафу этих платьев вагон, лучше что-то другое подберу. Волчица с сожалением запрятала наряд в шкаф. Они попытались вновь наладить диалог и так же непринужденно говорить дальше, но Бейкер заметно поникла. И тут Мия поняла, что разворошила её глубокую рану. Майю начали тревожить мысли о шрамах. Ведь пока она это не вспомнила, чувствовала себя прекрасно, лучилась счастьем и была окрылённая любовью. А теперь слёзы чуть ли не катились по щекам. — Ужасно, правда?.. — спросила волчица у полувампирши, когда до выхода оставалось полчаса, и она надевала платье глубокого изумрудного цвета. Мия оглядела Майю сзади. Бледную спину резали глубокие, давно затянувшиеся шрамы. Они шли странным образом, были выпуклы в некоторых местах, а кое-где вдавлены в кожу. Непривычно, не так эстетично, но в этом была своя, именно непривычная эстетичность тела. И Мия не увидела ничего уродливого. Либо потому, что сама не так красива, и ужасные полосы портили её лицо, либо она начала принимать свои особенности и теперь не видела шрамы изъяном у других. — Майя… — с сожалением произнесла Мия и погладила Майю по плечам. — Знаешь, я даже боюсь раздеваться перед ним, представить, как отреагирует он, когда увидит… Потому не хочу привязываться. Бейкер поспешно застегнула замочек, пряча свою особенность за плотной тканью. — Майя, ведь любят не за красивую гладкую спину… Любят тебя саму. Думаешь, ему будет дело до твоей спины, когда он жить без тебя не может? А он наверняка уже не может. Ты бы видела себя с ним со стороны, он от тебя взгляда не отводит… Бейкер неожиданно всхлипнула, заплакав. — Моя хорошая, прости меня, пожалуйста, — полувампирша крепко обняла волчицу. — Просто это так… больно жить и думать: а что скажут другие, когда узнают? Больно быть потом растоптанной, непринятой и кинутой, — шептала Майя, давясь слезами, и приняла объятия. В этот момент к ним кто-то постучался. Они нехотя отпрянули друг от друга. — Вся тушь потекла, да? — спросила Бейкер, смотря на Мию, и поспешно вытирала слёзы под глазами прежде, чем идти открывать. — Нет, всё нормально. Когда Майя открыла дверь, на пороге показалась Ванесса. — Милая, там Шон приехал. Ждёт внизу. Майя грустно посмотрела на Мию, ещё шмыгая носом. — Давай иди. Удачи, — приободрила её полувампирша. — Спасибо, — ответила та и вышла из комнаты. Дверь захлопнулась, и послышалось отдаляющееся цоканье каблуков. — Я так боюсь её отпускать, — поделилась Ванесса переживаниями с Энн. — Майя девочка умная, неглупая. — Что верно, то верно… Ален с Мартином как коршуны налетели на Шона, кружат в гостиной. — Ох уж эти дела сердечные. — И не говори… — согласилась волчица. Майя спустилась вниз. Все трое мужчин подозрительно замолчали при виде неё. Выглядели они взвинчено, возбужденно, словно говорили о чём-то серьёзном, и между ними произошла перепалка. Заприметив волчицу, Шон невольно улыбнулся. Сейчас он стоял перед ней в строгом чёрном костюме двойке, официальный, галантный. Если точнее: выглядел как мечта всех девушек. Не теряя времени, дом пара покинула сразу же. На «хорошего вечера» от Мартина ответила только Майя, Шон же был мрачнее тучи и даже не повернулся, когда вожак стаи Бейкеров произнёс эти слова им вслед. — Ты напряжённый. Что случилось? — тихо спросила Бейкер, когда они заехали в город, до этого находясь в полнейшей тишине и безмолвии. — Всё нормально. Не бери в голову. — Если отец что-то сказал, то не воспринимай серьёзно… — Всё нормально, говорю же. Волчица больше не проронила ни слова, лишь наблюдала за тем, как сильно Фолл сжимал руль, и его костяшки белели, как хмуро и серьёзно было лицо, и скулы слишком чётко и остро виднелись в темноте. А потом она устремила взгляд на дорогу. Шон завернул в неизвестное для Майи направление. Через пару минут показалось красивое здание. — Ресторан? — поинтересовалась Бейкер. — Да. Если бы раньше она визжала от восторга, что её пригласил на свидание красивый парень, да не просто куда-нибудь на набережной посидеть или в парк сходить, а в ресторан! То сейчас девушка поникла. Нет, это не было расстройство, и дело вовсе не в ресторане. Просто настроение Фолла передалось и ей отчасти. Она чувствовала себя даже хуже, чем отвратительно. Никакой радости и восторга, хороших ожиданий от вечера. Шон обходился с ней галантно, чему бы позавидовала любая девушка, выбрал столик в самом уютном месте зала, просил ни в чём себе не отказывать и старался скрыть истинные чувства ради неё. Роскошный интерьер, живая музыка, всё красиво и идеально, но не то. Точно «не то». — Я в ресторане был от силы… раза два, — Шон перестал ковыряться вилкой в греческом салате и откинулся на спинку стула, посмотрел на Майю, — Тесно, так неуютно здесь, ты бы только знала. — Знаю, — поддержала диалог волчица и отодвинула от себя тарелку с практически нетронутой едой. В этот момент их разговора она начала понимать, что это не среда Шона. Он не привык звать кого-то в такие места, медленно пить дорогое вино и беседовать о высоком. Шон простой, обычный. И это неплохо. Он такой, какой есть. И Майе нужен её Шон, в которого она влюбилась, а не которого он из себя сейчас строил. Она хотела с ним вновь непринужденно говорить, смеяться с его тупых шуток и целоваться как в последний раз, совсем не боясь показать себя настоящей. — Ужасный вечер. Извини. Она ничего не ответила, лишь тяжело вздохнула, сожалея, что Фолл решился на такой шаг ради неё, а по итогу лучше никому не стало, и вечер не оправдал ожиданий. — Расстроилась? — Нет. Всё хорошо, просто… Просто настроение неважное. — Так, — протянул волк и оживился, загоревшись одной идей, — а если я тебя приглашу к себе на квартиру? Майя недоуменно приподняла бровь. — Посидим у меня. Тот же самый ужин вдвоём. Ты как курёнок поковырялась, всё равно ничего не съела. Бейкер тихо рассмеялась, и Фоллу стало неожиданно легче на душе. — Тут ехать совсем немного. Да я так готовлю, что ты умолять будешь о добавке! — Не слишком самоуверенно? — поддалась вперёд она и ехидно улыбнулась. — Нет. Давай, соглашайся. — Ну, хорошо, поехали. Шон тут же поднялся с места, не забывая, что он сегодня галантный кавалер, а не как всегда дикий волк-варвар, подал Майе руку.***
В этом была особенная романтика, до невозможности интимная, хрупкая и тихая. Казалось, именно она кружит голову, а не выпитое белое вино. Главную роль сейчас имели касания едва ощутимые кожей, но до дрожи проникновенные; таинственный шёпот; разговор без слов — разговор глазами. Спокойная музыка негромко разливалась по залу и заставляла также неспешно под неё танцевать, вкладывать определённый смысл в каждое плавное и полное чувств движение. Слова песни не важны. Сейчас значимо то, как волк под неё ведет, как направляет гибкое изящное тело волчицы. Комната, что пару минут назад ярко освещалась солнечным светом от нежно-розового заката, постепенно погружалась в лёгкий мрак. От этого уровень сокровенности и интимности повышался, хотелось чувствовать друг друга только тактильно и выключить зрительный контакт. Волосы Майи растрепались, выпали из низкого пучка и струились по плечам рыжим водопадом с отливом мягкого золота. Платье невообразимо подходило ей, и, казалось, те подаренные Фоллом серьги были созданы именно для этого нежного очарования. Ему верилось, что она прекрасна. Вся, от медных кудрей и изумительных зелёных глаз до изящных рук и миниатюрных ступней, поистине совершенство. У Бейкер же слова пропадали, чтобы описать Шона так, как она его чувствовала и видела. Просто идеален. И чертами лица, и выразительной мимикой, и голосом, и характером… Одним словом: всем. Даже тот одноклассник, в которого она была беспамятно влюблена ещё с детского сада до последнего учебного года, мерк перед ним. — Теперь как настроение? — чуть хрипло спросил он, наклонившись к её уху. Она, продолжая вместе с ним неспешно двигаться в танце и давая ему полное право вести, ответила: — Отличное. А как вечер? Теперь не так ужасен? — Нет. Прекрасен. Фолл уткнулся в ложбинку между плечом и шеей Бейкер, мягко прикоснулся губами. А потом усмехнулся, опалив кожу горячим дыханием, когда Майя в один заход опустошила полный вина бокал. — Кто-то решил надраться? — Я не напиваюсь. — Охотно верю. — Ещё налей. Шон рассмеялся. Песня в этот момент закончилась. Они остановились. — Последний бокал, — проговорил парень, поставив бутылку на невысокий столик, — а то скажет твой любимый папочка, что это я тебя напоил. — Не скажет. Майя несколько обидчиво надула губы, вновь обняла Шона за шею и, выпив весь горько-сладкий алкогольный напиток, впилась в его губы. — Ох, солнышко, тебя уже понесло, — возразил он сквозь поцелуй. — Замолчи и целуй меня. Опять заиграла музыка, автоматически сменяясь одна на другую. Руки Фолла разместились на тонкой талии Бейкер, мягко сжались кольцом, прижимая стройную фигурку к себе. Она целовала его так смело, как ещё никогда, с небывалой и только разгорающейся страстью и с напором, брала инициативу в свои руки, совсем ни о чём не задумываясь. Шон лишь мог ей поддаваться и успевать за темпом. — И всё же тебе хватит. Фолл чуть отстранился, когда она замедлилась, и чмокнул её в макушку. — Ладно. А то у меня голова уже кружится. — Ну и вот. Но маленькое тактическое отступление Шона не помогло. Страсть между ними разгоралась со страшной силой. Чего таить? Фолл желал её так же давно, как и она его. Но вечно находились отговорки, препятствия, и на новый, важный этап отношений они не выходили. Да и никто из них не торопился, но с нетерпением ожидал, когда же это случится. Закат окончательно потух на горизонте, и комната померкла в негустой темноте. За окном господствовали сумерки, напоминая, что время безвозвратно уходит, и скоро наступит момент для окончания вчера, проведенного вместе. Уже не кружась под музыку, а целуясь как в последний раз, они оказались слишком близко друг к другу. Шон откинулся на спинку дивана, усаживая Майю на себя сверху. Изящные женские пальцы потянулись к его пиджаку и белой рубашки, игриво пробежались по пуговицам, стараясь быстро расстегнуть, но получалось не очень. — Ты сейчас разыграешься, и мне башню сорвёт, — прорезался хриплый голос Шона. Он аккуратно сжал её запястья в ладонях. — И что же? Разве ты не хочешь… — За тебя говорит и действует алкоголь. Фолл заправил прядку рыжих волос волчице за ухо. — И за меня, кстати, тоже, — продолжил Шон и переместил ладони с ягодиц на талию Майи, — Я люблю тебя и не хочу, чтобы ты потом пожалела, что всё прошло вот так. Подумай ещё раз. Ладно? Майя сразу протрезвела — причём значительно — и задумалась. А ведь и правда. Она не хотела, чтобы всё так случилось, и окончательно не решилась, а тут неожиданно посмелела. — Хорошо. — Иди сюда. Шон обнял её. Возбуждение начало спадать, и на его место постепенно приходили забота и нежность. — Май, — через несколько минут позвал Фолл, прижавшись к ней щекой к щеке. — М? — она открыла глаза, выныривая из своих серьёзных дум. — Хочешь, кофе сварю? У нас до десяти есть ещё полчаса. — Ну, свари. Фолл поднялся с места, выпуская её из объятий, прежде чем уйти, собрал посуду, оставшуюся в зале от шикарного ужина собственного приготовления. — Тебе помочь?! — крикнула Майя, когда Шон вовсю хозяйничал теперь уже в собственной квартире. — Сиди, — послышалось с кухни. — Да давай помогу. Оборотень показался в проёме с слишком серьёзным выражением лица, проговорил: — Я сам всё сделаю. Он вернулся к своему делу, а она глупо заулыбалась, накрыв красные щёки ладошками. Боже, за что ей такой идеальный мужчина? Все сомнения, страхи меркли рядом с ним. Забота, нежность подкупали, заставляли думать о хорошем будущем рядом с этим волком. Ей хватило вспомнить лишь одного его касание, взгляд, поцелуй, слово о любви, чтобы подумать: может быть, он сможет её принять такой, какая она есть?***
Время перед сном короталось непривычным образом. Не пролистыванием ленты в социальных сетях, как привык Шон, и не работой за ноутбуком, как привык Макс. Они в этот раз вдвоём сидели на улице в плетёных креслах перед горящим очагом и разговаривали. — Как прошло ваше свидание? — интересовался старший из Фоллов. — Не так как планировалось, но вышло все даже лучше. Только её семейка настроение подпортила. Ничего не говорю против Ванессы и малышки Бетти, но Мартин и Ален то ещё испытание. Макс хохотнул и, поддавшись вперёд, помешал дрова в костре. — Так. И что они сделали? — Когда я приехал к Майе в школу, все прошло замечательно. А вот потом, — Шон закинул руки за голову и сел глубже в деревянное кресло, — Я приехал к ним домой и пока ждал её, просидел в гостиной минут двадцать наедине вот с этими двумя. — Ага. Тебе сказали выметаться из страны? — Почти. Сказали, что ничего не выйдет, и мы с ней не будем вместе. Мартин так сильно обожает свою дочь, что зятя выбирает достойного. Видимо, я недостойный. Ну и сказали не пудрить девочке мозги, и мне отгрызут член, если я займусь с ней сексом. Шон говорил прямо, не стесняя выражений перед дядей, будто сидел с другом-одногодкой рядом и беседовал на привычные темы. И Макс воспринимал это спокойно. Всё же тесная связь дяди и племянника лишь окрепла спустя годы. — Но у вас уже был секс? — Сегодня мог бы быть. — А, ты напугался угрозы Бейкеров? — Нет, я же не воспользуюсь опьяневшей девушкой. Правильно? Она сама толком ничего не решила. Я жду, не лезу, и буду ждать, сколько нужно. — Это ты верно. Макс сел так же, как и Шон. Молодой оборотень поднял взгляд на звезды. Голова приятно закружилась. И, продолжая смотреть на чарующую даль, он проговорил: — Я так влюблен, что у меня крыша едет. Макс, может, она моя истинная? Вот как мне понять? Я ещё никогда такого не чувствовал. Макс завис далеко в думах. Их разговор заставлял появляться образам в голове. И цепляясь за каждый всплывающий эпизод жизни, Фолл, кажется, смог ответить племяннику на вопрос: — Когда я учился в университете, то встречался с волчицей. Мы были в одной группе. Очаровательная блондинка с голубыми глазами. Мне такие всегда нравились. Первое время — страсть, чувства. Думал, вот она: моя истинная. Даже хотел со стаей знакомить. Жить без неё не мог. Но вдоволь натрахавшись, мы друг на друга потом взглянуть не могли. Приелись. Воротило. Я стал ненавидеть её запах, её внешность, характер… Шон, словно в мозгу его кое-что щёлкнуло, поспешно перебил. — То есть нужно переспать, ну сильно сблизиться, а потом само поймётся? — Нет, ты слушай. Мы расстались, и у меня даже ничего не ёкнуло. Если бы она была истинной, то мне бы всего сломало, я бы приполз к ней на коленях и скулил под дверью. — У меня должно что-то ёкнуть? — Да. Мы когда с Мией ругались, и она от меня уезжала, я чувствовал себя наркоманом без дозы. Вот тогда я ещё больше убеждался, что мой выбор правилен. — Почему всё так сложно? — Сложно, не сложно, но ты ещё столько раз можешь ошибиться. Главное, чтобы ты сам понял: та эта девушка или не та. Здесь не нужен третий лишний. Младший из Фоллов посмотрел на полыхающий огонь и, качнувшись вперёд, упёрся локтями в колени, щёки разместил на ладонях. — Извини за бестактный вопрос. А как насчёт тебя? Ты не влюбишься больше ни в кого? Макс устало потёр переносицу и ответил: — Мне ничего не мешало влюбляться до Мии. И практически ничего не мешает влюбиться сейчас. Ты же знаешь, порой чувства не подвластны нам. Они управляют человеком. Только вопрос: долго ли? После приходит рациональность, и ты трезво посмотришь на ситуацию. Влюбиться можно в кого угодно, а вот именно любить — одну лишь. Волчья сущность всегда верна, даже если человеческая запутывается и идёт на поводу чувств. — А ты был подвластен чувствам после смерти пары? — Мне кажется, был, я не совсем точно уверен. И всё тело Макса пронзило стыдливым жаром. Мужчина понимал: в душе что-то творится, происходит нечто странное и пока неясное для него. Он начал теряться…. перед Энн, взявшейся неизвестно откуда и свалившейся на его голову как гром среди ясного неба. Они знакомы совсем недавно, но неимоверная тяга ощущалась к ней. Хотелось быть всегда рядом, чтобы она находилась на виду и не ступала от него ни на шаг. Его даже охватывала дикая, больная ревность. Сегодня Фолл чуть ли не умер от этого чувства, когда Ален Бейкер помогал ей ставить палатку и касался плеч девушки и мило улыбался. Казалось бы, что за глупость, Макс? Ты женатый преданный волк, в твоём сердце есть место для одной единственной женщины. Но всё внутри яростно клокотало, будто забирали его собственность. И оборотня так подкупала нежность Энн по отношению к Майку. Сын светился от счастья, когда она одаривала его вниманием. Да что уж говорить, он поехал с ним на работу только ради неё. Макс задумался об этом в тот момент, как Майк подарил ей букет из полевых цветов, а потом ещё долго смотрел на девушку и болтал всю дорогу только о ней. Малыша даже не заботил ужин и вечерние мультфильмы. А потом он перед сном, сидя на кровати, долго и внимательно всматривался в портрет матери, будто стараясь запомнить образ Мии до завтрашнего дня. И Фолла тоже это никак не насторожило, но сейчас… Странно. Хотя чему удивляться? Энн слишком похожа на Мию внешностью, Макс этого не отрицал, и ребёнок, может быть, ищет мать, которой ему так остро не хватало, в другой женщине? Всё так запутано, непонятно, что от мыслей разболелась голова. Вскоре Шон ушёл в дом. Макс ещё остался сидеть у костра и копался у себя в голове. И докопал до такой степени, что вина и тревога вылезли наружу. Когда огонь погас, и в ночи красно горели угольки, он поднялся с мыслями о том, что пора ложиться спать, но перед тем стоит подумать о скорейшем походе со старшей детской группой.