***
Теперь Мия имела первое «боевое ранение». Ничего серьёзного с ней не произошло, просто содрала верхний слой кожи на коленке и локте, но смешной детский пластырь с динозавриками, завалявшийся у Фолла в шортах, получила. Ну вот, в общую большую аптечку лезть не пришлось. Майк вечно падал, бился всеми частями тела и лез, куда не нужно, поэтому, как хороший отец, волк держал при себе необходимое для элементарной первой помощи. Пригодилось. Полувампирша, сидя на скамье и наблюдая за оживлением лагеря, как нетерпеливый, шкодливый ребёнок отковыривала краешек пластыря, желая посмотреть, что же творится под ним. Она прекрасно помнила, как порезала палец ножом, и кожа словно по волшебству срослась у неё на глазах. Больше нигде не приходилось зарабатывать повреждения. И вот удача! Странно, конечно, такому радоваться. Но Мия горела в любопытстве и нетерпении узнать: будет ли ещё раз так? Или ей вовсе показалось? И, может, не порезалась она, просто выдумала? Клейкая вещица довольно легко поддалась, и её взору открылся новый, розоватый участок. Всё зажило, практически бесследно. Нет ни малейших подтёков крови, ни раскрахмаленных краёв кожи, ни припухлости и синяка. Пугающая фантастика, не иначе. Чтобы до конца убедиться в чуде, она посмотрела и на локоть. Тот же эффект. Однако защиту приклеила обратно. Вдруг Макс заметит, а раскрывать свой секрет, повергший в лёгкий шок и ступор, Мия не хотела. Слишком он был пугающим и поразительным. Фолл хоть и оборотень, сверхъестественное существо, но… почему-то это казалось ей правильным решением, словно она сама должна с этим разобраться и убедиться, что ей не чудится. Сердце вновь стало стучать не ровно, ладони вспотели. Этого ей ещё для полного счастья не хватало! Не одно, так другое. Макс как будто мысленно услышал её и вскоре прошёл мимо, таща в руках дрова для костра. От смешка мужчина не сдержался. Упала она неуклюже и расхохоталась так, что долго не могла остановиться, лежа на изумрудной траве и хорошенько надрывая живот. И вспоминать это ему и ей было не менее смешно. Да, а теперь ей не до смеха, вся побледнела. Макс положил поленья у очага, ещё раз одарив Мию смягчённым взглядом, и принялся проверять работу своих подопечных, намереваясь помочь им, если вдруг что не получалось. Дети встретили его улыбками, сразу в ход пошли шутки, подколы, и завязался увлекательный разговор о планах на день. Вода в недавно поставленных на огонь котелках уже закипала. Наваристая каша, за готовкой которой следил лично сам Макс, почти была готова, и большой общий стол давно накрыли. «Барсуки», отряд Фолла, никого лишнего не подпускали к своим обязанностям. Если в дни дежурства другим отрядам могли помогать все желающие, то сегодня нет. Наверное, самые настырные, упёртые и ответственные ребята собрались в этот небольшой дружный коллектив и отгоняли всех, кто вызывался им помочь. Мия была в числе отвергнутых и потому лишь следила за происходящим в лагере. Но руки так и чесались что-нибудь сделать. Атмосфера дружбы, совместной работы, энтузиазм передались и ей. Хотелось поскорее дождаться зарядки, сытного завтрака, начала всегда увлекательных занятий, увидеть вновь разноцветные скаутские нашивки и радостные глаза ребят, когда им с гордостью и уважением дают эти заслуженные знаки отличия. Не терпелось отправиться на дневное и вечернее купание, узнать, какие же будут конкурсы, кто в этот раз победит. А ещё она желала провести вечер с Максом, просто посидеть с ним поговорить, может, даже у костра, под звёздами, в палатке. Неважно. Главное только с ним. От приятных мыслей её отвлекла Иветта, которая как раз являлась вожатой в отряде Фолла. Мия же была у Алена. Кстати, Бейкера она сегодня пока что не встречала. Странно. Он всегда просыпался одним из первых, словно ранняя пташка. И всё же это к лучшему. Им надо ещё немного не видеть друг друга. — Нужно провести обход по палаткам, — девушка не села рядом, говорила стоя возле неё. — Поможешь? Пожалуйста. Мия окончательно вынырнула из тёмного и манящего омута раздумий и посмотрела на голубоглазую красавицу. Выглядела она, конечно, превосходно. Впрочем, как и каждый день. Вечно улыбчивая, задорная и лёгкая на подъём. — Да, пойдём. Иветта потянула её за руку. — Если я опять найду запрещёнку, конфискую всё! Даже не посмотрю на эти красивые глазки и жалостливую мольбу оставить чипсики и газировку. Полувампирша рассмеялась. — Какая же ты жестокая. — Я? Жестокая? — девушка тоже поддержала её смех. — Да я их спасаю от больных животов. Наедятся всякой ерунды, потом приходят ко мне и жалуются. Каждое утро вожатые дежурного отряда осматривали палатки детей, от которых требовалось держать своё жилище и спальное место в чистоте и порядке. К девочкам в основном претензий не было, зато мальчики… У Иветты подходящих слов не находилось, вот она и гоняла их всё время до завтрака. — Что же это такое? Пришли, скинули мокрые вещи в углу и молодцы. Кто это сделал?! — кричала хрупкая вожатая, вылезая из очередной палатки. Вскоре после зарядки все собрались на завтрак. Хоть и Макс, бог в кулинарии, принимал активное участие в готовке каши, Мие блюдо такого типа всё равно не понравилось. Прямо как раньше она не переносила эту густую жижу, которую только и размазывала по тарелке. Майк также воротил нос, ненавидя те дни, когда папа подавал есть вот это, абсолютно серьёзно говоря, что каша — еда для настоящих Героев. Фолл находил в такой причуде общее между женой и сыном. Сейчас уже всё позабылось. Чуть позже по строгому расписанию совершилось построение детей по отрядам, и вожатые во время таких собраний оглашали план дня, говорили, какие сегодня будут занятия. Самым приятным сюрпризом оказалось то, что объявили о начале долгожданного треккинга. В первую смену скаутского лагеря был сплав, во вторую восхождение и вот в третью иными словами — поход. В округе находилась система красивейших, кристально чистых озёр, поэтому упускать такой возможности ни в коем случае нельзя. Однако шли в поход не все, лишь часть отряда, остальные прекрасно провели бы время в базовом лагере, охраняя его, оттачивая навыки и зарабатывая новые значки. Макс решил остаться. Многих это не удивило. С годами он потерял стремление быть в движении, стал более осёдлым, а ведь раньше мчался впереди всех и вёл за собой детей. Да к тому же вот-вот, через час-два должен подъехать Шон с Майком, и маленького волчонка оставлять в лагере без себя или тащить в поход пока рано, не вырос ещё. Ален, обменявшись с Мией лишь улыбчивым приветствием, тоже вызвался в поход. Подавленным он не выглядел, но изменения в нём она поняла. Это было заметно в его взгляде, который стал глубже, задумчивей и серьёзней, в его глазах, сверкающих и лучистых, даже в движениях, нерезких и неторопливых. А что касается самой Мии, то она тоже останется здесь. Она пока к такому не готова и имеет мало опыта. Построение закончилось быстро. Одна часть отрядов и вожатых начали готовиться к походу и собираться, другая — помогала им. — Это на дня два, — проговорил Ален, складывая свою палатку на земле. — Или три. Следи, пожалуйста, за Майей, чтобы глупостей не натворила. Полувампирша кивнула. Оборотень поднялся, затягивая завязки мешка из плотной ткани, куда запихнул всю конструкцию примитивного жилища. Она передала ему фотоаппарат, сняв со своей шеи. — Ну и себя береги. Мия улыбнулась краешком губ. — Ален, всё в порядке? — Да. А что? Ей всё ещё казалось, что она его ранила своим ответом, нанесла на душу увечье или что похуже сотворила одним лишь словом «нет». Даже если это было так, то Бейкер держался молодцом, скрыл свои чувства и не показал их, чтобы её не тревожить. Между ними точка. Всё. — Просто… — девушка хотела поделиться с ним наболевшим, пока они только вдвоём, и на них никто не обращает внимания, но слова комом застряли в горле. — Мне очень жаль… Бейкер тронул её за ладонь. — Энн, прекрати жалеть меня, может, винить себя и чувствовать, будто бы ты должна оправдываться передо мной. Он убрал руку. — И да, будь разумна в своих решениях. Думаешь, я ни о чём не догадываюсь? Это не так. Подумай несколько раз, прежде чем совершить тот ли иной выбор. Ален по-дружески погладил девушку по плечу, прежде чем они попрощались. Мия, ошарашенная услышанным, стояла как вкопанная. Сердце колотилось быстро-быстро, уже третий раз за день сбивалось с привычного ритма. Он знает о них с Максом? Когда он понял? Как понял? Или вообще намекал не на это? Лицо залило краской. Многочисленные вопросы взрывались в голове. Нет, только не это.***
Нельзя отрицать того, что между ребятами в лагере возникали симпатии, которые потом могли перерасти в лёгкую в отличие от любви, томительную влюблённость. Макс знал это наверняка и уже подмечал это между своими подопечными, ведь влюбился он и впервые поцеловался именно в лагере. Та очаровательная девчонка, с которой он общался и после приезда домой,смутно всплывала у него в памяти, но каждый раз, когда мужчина думал о той прекрасной поре юности, в его груди разливалось приятное тепло. И вот сейчас Майк Фолл лишал всех девчонок этой возможности — влюбиться в кого-нибудь из мальчишек в отряде. Потому что всё их внимание было приковано к нему. Он показывал свои скаутские нашивки, заработанные усердным старанием и трудом, и рассказывал презабавную историю, заливисто хохоча моментами. К вечеру они точно его все затискают и затаскают на руках. Ну такая Майк сладость и очаровашка, просто с ума сойти! —Ты такой же был. Только пакостил больше, — прошептал Макс, слегла толкнув плечом Шона. — Неправда. Я был очень послушным, — пробубнил парень и покосился на Майю, с которой они обменялись лишь долгими взглядами. Не время им пока кидаться друг другу на шею. Волчица застенчиво улыбнулась, поправив рыжий вьющийся локон, и отвернулась. Он увидел, как глубоко она дышала, как томно вздымалась её грудь. Вот так бы и зацеловал, задушил в объятиях. Однако слишком много свидетелей, и совсем неважно знакомы они или нет, какого характера отношения между ними, Шон остаётся вожатым, а она считается ребёнком, который находится под его контролем и присмотрим, как и все остальные ребята. — Забыл, как я тебе люлей прописывал? — опять хохотнул Макс. — Ага, забудешь такое. С приездом Фоллов занятия приостановились. Все заинтересовались новым молоденьким вожатым. Коммуникабельный Шон быстро нашёл общий язык с детьми. У некоторых из них он вёл занятия пару недель назад, когда проходил практику, поэтому они его сразу же узнали. А потом вожатые и вовсе решили не продолжать уроки, ведь пора передохнуть и начать готовить обед. Майк, окончательно очухавшись после сна в детском кресле безопасности, не стал скромничать, побежал со всеми знакомиться, любопытничать, пока его брат приступил к сборке палатки, выгружал вещи. И как-то незаметно малыш собрал большинство девчонок возле себя. Вожатые девушки тоже поддались обаятельным чарам. С одной из них он уже договорился поиграть вечером в мяч, с другой —построить замок из песка. Макс хохотал, стоя рядом с племянником и облокотившись на его автомобиль. Обрывки фраз сына хорошо долетали сюда. —Да, наобещает всего и сбежит с мальчишками на рыбалку.—говорил Шон, вытащив из багажника походные рюкзаки. — Скорее всего, замучается выполнять эти обещания. Паренёк усмехнулся. — Майк, похоже, половину своих вещей из дома привёз. Ни как не соглашался спать со мною в палатке. Сказал, что я храплю как бегемот. Выдумщик мелкий. Притащил с собой свою. Ну, помнишь ту, которую ему дядя Джон подарил? — Да, я её прошлым летом скатал и в чехле убрал на полку в гараже. — Ну вот, — досадно вздохнул Шон. — Мы обыскали весь чердак и кладовку. В итоге додумались пошариться в гараже. А она малюсенькая, у нас даже матраса для неё нет. Пусть как хочет, так и спит. А к себе я его не пущу, сразу надо было думать. Фолл вновь не удержался от смешка. Раз так, то он мог бы забрать сына к себе, хотя на это и рассчитывал. Правда, Майк будет своей долгой болтовнёй перед сном мешать Энн спать. В остальном такое соседство принесло бы лишь радость. Мия вместе с другими вожатыми, чьи занятия проходили на лесных станциях, пришли с отрядами детей в лагерь как раз в этот момент. — Мы всё закончили! — крикнул Максу Кэмерон, кому теперь помогала Мия, так как Ален ушёл в поход. — Отлично! — ответил Фолл. Произошёл небольшой обмен вожатыми среди отрядов, но на качестве обучения и приятных впечатлениях от занятий это не отразилось. Просто кто-то был готов для треккинга, собрал нужное количество нашивок и прошёл отбор, а кто-то не смог и продолжил совершенствовать свои навыки и учиться здесь. Мия даже не загрустила от этого, ей было уютно в самом лагере. И она расцвела ещё большей радостью, когда заметила детскую головку с блондинистыми густыми волосами, а затем услышала задорный смех. Майк. Рука сразу же нащупала в кармане красивейший лунный камень, который он подарил ей и наказывал всегда носить с собой. Такой небольшой, трогательный подарок от ребёнка девушка оберегала, прятала от лишних глаз и почему-то верила, что он действительно приносит удачу, помогает победить трудности и найти истинную любовь. Может, сказки всё это, однако вера и надежда творят многое. Полувампирша не подошла близко, осталась в тени деревьев и заворожённо смотрела на сына в окружение ребят. Уголки губ сами по себе поползли вверх. До чего же красивый, забавный и милый малыш, что при каждой их встречи вызывал в ней комок чувств, порой доводящих до слёз. Материнский инстинкт пробуждался, душа просыпалась, всё понимала и тянулась к ребёнку, когда он был рядом.Хотелось забрать его, крепко-крепко обнять и никому ни за что на свете не отдавать. Только её, только мамин. Мия глубоко вздохнула и подняла голову кверху. В вышине пели и летали птицы, ветви деревьев качались на фоне безоблачного голубого неба. Наверное, это какая-то паранойя — видеть в чужих детях намёк на своего ребёнка. Она верила, что когда-нибудь всё будет хорошо, они встретятся, хоть через год, хоть через десять лет или в другой жизни, но они обязательно встретятся. И девушка верила в это так сильно, как ни во что другое. «Своего ты почувствуешь всегда. И уже глубоко в себе знаешь: жив он или нет», — говорила ей когда-то Ванесса. Почувствуешь, поймёшь… Она чувствует что-то, но не понимает что именно, боится перепутать то самое чувство с обычной симпатией к ребёнку, отвергает истину, до которой докопалась, опять же из-за необоснованного страха. Хочется зажать голову, надавить на неё, чтобы не лопалась от мыслей и не болела от раздумий. Прошёл обед, время отдыха, оставшиеся занятия и мероприятия, а она по-прежнему не избавилась от того, что сжимало её сердце до рёва и плача, душило, а потом отпускало вместе с приходом облегчения и упоительного наслаждения, тепла. В первом случае это была преграда, запреты, которые Мия сама поставила по разному ряду причин. Именно они лишали её кислорода, не давали дышать полной грудью и наслаждаться моментами. А во втором случае — истинная любовь к сыну, которая согревала собой, дарила счастье, свободу и тяжело пробивалась сквозь все её «нет» и «нельзя». «Нет, невозможно любить чужого ребёнка так проникновенно. Нельзя его обнимать, целовать и лелеять как своего. Нет, не стоит долго на него смотреть глазами, полными любви. Нельзя его яростно опекать, заботиться и быть всегда рядом», — это вторила «разумная» голова. Мия поддавалась этим мыслям, боясь, что Макс не так всё поймёт, не так о ней подумает. Она ему никто, чужая и носится с его ребёнком как с родным. Удивительно и подозрительно. Однако то чувство перебивалось сквозь эти размышления, и материнское сердце отвечало: «Да. Можно». Майк подбежал к ней сразу же, как только заметил, и практически ни на секунду не отлипал весь день, позабыв про все обещания. Малыш начинал искать Мию взглядом, если она надолго отлучалась по поручениям вожатых или элементарно уходила в туалет. Он переживал и беспокоился, долго не видя её, оббегал поляны вокруг и лес, чтобы нарвать ей самых лучших и красивых цветов, показал свои крутые нашивки и игрушки, привезённые с собой. Все его мысли были заполнены одной лишь мамой и думами о том, скоро ли она его погладит, обнимет и когда они, наконец, останутся вдвоём. И вот маленькое желание волчонка исполнилось. Мия вела Майки за ручку. Их босые ноги шлёпали по сухому и мокрому песку, крупицы которого приятно просачивались сквозь пальцы. Малыш решил изучить длинный широкий берег, моментами купаясь и плескаясь в воде. Они вышли из лагеря к озеру и направились прямо к тому месту, где стояла палатка Макса. Идти через лес быстрее, но по такому пути — живописнее и интересней. Тёплая вода, щекоча, омывала стопы. Солнце жарило уже не так как днём, но было душновато, и закат, который совсем скоро наступит, пока не принёс с собою прохладу. Волчонок давно стянул свою панамку с головы, намочил её и извалял в песке. Теперь в руке эту вещицу тащила Мия, а ещё надувной круг, маленькое красненькое ведёрко с лопатками, грабельками и всякими формочками. Майк напевал малышовскую песенку, которую он разучил недавно в детском саду, бегал вприпрыжку, скакал как зайчик, исследовал берег в поисках необычных камешков и двустворчатых раковин беззубок и делал всё, чтобы Энн не переставала улыбаться и смеяться. У неё уже щёки и живот болел. До чего озорной и шустрый волчонок! Ей даже представить страшно, как Макс с ним справляется, когда тот, перекинувшись, бежит ещё быстрее. — Вот мы и пришли, — сказала Мия, выгружая всё на траву у берега. — Ух ты, вот это палатка! — изумился малыш и развёл руки, показывая её ширину. — Зайдём туда? — Да. Пойдём. Они оказались внутри. Волчонок походил туда-сюда, попрыгал немного на матрасе отца, открыл и закрыл окошечки, посидел на диванчике и сказал: — У вас тут хорошо. Но я с вами потом буду жить. Я пока надоем Шону и посплю в своей маленькой палатке. Ты видела её? — Конечно. Самая крутая палатка. Девушка потрепала его по голове. Он хихикнул и, стукнув её по ноге, вдруг побежал. —Ты теперь меня догоняешь. Догоняй, Энн! Догоняй! — Ах ты хитрюга! В ответ ей послышался только заливистый смех, и когда она вышла наружу, то малыш уже мчался по песку. Так быстро она ещё не проигрывала! Маленький Фолл бросился в воду, нарушая её зеркальную гладь. Брызги разлетелись во все стороны, блестя оранжевыми и жёлтыми переливами в свете закатного солнца. Он плюхнулся и поплыл. — Солнышко, пожалуйста, будь осторожен, не заплывай слишком далеко. Слышишь?— явно беспокоясь, крикнула Мия. — Хорошо! — так же громко ответил Майк и продолжил грести руками и ногами. Макс предупреждал, что волчонок будет плавать как карась, и его с воды не вытянешь. Он станет стучать зубами, шевелить посиневшими губами, замёрзнет, но будет в воде до последнего. Поэтому его нужно периодически выманивать на берег, растирать полотенцем и греть. Мия дала ему обещание и сама лично убедилась в предупреждениях. Пока они шли сюда, Майк купался через каждые минуты три, ползал по дну на коленках, животе, показывал какой он отличный пловец. Девушка развязала завязки на лёгком коротком платье с запа́хом, сняла его, оставшись в раздельном купальнике с высокой талией. —Ну давай же! Смелее!— подбадривал её малыш. — Я знаю, ты можешь! Мия рассмеялась и зашла в воду, подплыла к Майку. — Я не боялась. —Знаю. Просто я вселял в тебя силы. Оба рассмеялись. Девушка ощущала себя маленьким беззаботным ребёнком, вновь впавшим в детство благодаря этому мальчику. Сначала они плавали, ныряли, плескались в воде и соревновались в том, у кого получится больше брызг, потом строили замок и «пекли» куличи. Она так искренне радовалась получившейся фигурке из мокрого песка, рыла углубление, что послужило рвом, а ещё небольшую речушку и озеро на территории воображаемого королевства, наполняла всё это водой из ведёрка. Неподдельный восторг читался в её глазах. Они впервые блестели так ярко и чисто. И от улыбок и смеха болели щёки и живот. Забывалось, сколько времени прошло, долго ли они тут. Не беспокоили мысли о втором ужине, о костре, на который так хотел попасть Майк, о Максе, что мог уже пойти их искать. Всё вокруг становилось малозначительным и второстепенным по сравнению с их занятием. Ведь главное только то, что эти двое вместе и увлечены одним делом, им хорошо, спокойно. Потому что это мама и сын, которые искренне надеялись на невозможную встречу друг с другом, верили в глупые мечты, но сами того не подозревая, давно встретились и сейчас находились рядышком, утопали в нежности их объятий. — Ох, Майки, ты весь замёрз. Холодный как ледышка, мокрый, —сидя на остывавшем песке, произнесла Мия и поправила блондинистые волосы мальчика, убирая те от лица и за уши. Волчонок ещё удобнее устроился у девушки на бёдрах и склонил голову на грудь. Она закутала его в большое махровое полотенце и, откинувшись назад, одну руку выставила поодаль от себя, опёрлась на неё, а другую положила на пяточки ребёнка, пощекотала их и тоже накрыла, чтобы согрелись. Майк залился смехом, но озорство быстро прошло, когда он почувствовал, как дрожат плечи Мии, и она сама вся продрогла. —Ну нет, так не пойдёт, раскутывай меня и сама укрывайся. — Майк, всё хорошо, не нужно. — Нужно. Волчонок забухтел и стал высвобождаться, а потом укрыл полувампиршу и сел в прежнее положение. — Теперь меня так же обними и закрой концами полотенца. Смотри, сколько ещё осталось. — И правда. Мия сделала так, как малыш сказал, и села ровно, крепко прижимая его к себе и почти всего пряча в коконе своих объятий и в полотенце. Они совсем не заметили, что солнце село, и только тёмно-оранжевые облака в небе и, словно мазки кисти, последние просветы напоминали о потухнувшем закате. Где-то вдалеке птицы пели свои последние песни. Лес начинал жить новой ночной жизнью. Озёрная вода приносила прохладу, и над нею клубился лёгкий туман. Вся эта атмосфера, тепло маленького детского тельца в руках, его сладкое, сонное сопение натолкнули Мию на задумчивое настроение, некоторые мысли. Полувампирша взглянула на лицо мальчика, отодвинув край ткани, и засмотрелась непозволительно долго, что-то выискивая в памяти, у себя в голове. Вспомнилось, что он рассказал ей о Бетти. Та крохотная, непоседливая девочка, по которой она скучала и которую особенно любила и обожала всем сердцем, передавала большущий привет и крепкое объятие. Скучала, обожала, любила… В мыслях промелькнула смутная догадка, заставив Мию сделать первый шаг к истине. Майка она тоже любила, обожала и скучала по его смеху, голосу, шуткам и порой таким серьёзным словам, что поражали. Но совсем не так, не так как Бетти. И дело тут совсем не в силе обожания, любви и тому подобное. Не в крепости, не в глубине, а в иной форме испытываемых чувств. В том, сколько эти чувства затрагивают струн её души, и как именно они это делают. Ей очень нравилось возиться с детьми, поддерживать их интересы и увлечения, быть с ними на одной волне, но именно с Майком всё это ощущалось несколько иначе. Мие не просто нравилось, она получала колоссальное удовольствие быть рядом с этим ребёнком и часами болтать с ним обо всё на свете и в то же время ни о чём. Только маленький обаятельный блондин с голубыми глазами вызывал в ней целую кучу положительных эмоций и приятное, удивительное тепло где-то в груди. Мия боялась, что запутается, не распознает то чувство своего, родного и особенного, однако… Как трудно себе признаться — она уже нашла его, поняла. Прямо сейчас. Пусть будет так, пусть девушка знает, что в этом мальчике есть нечто соединяющее её и его. Это самое главное — осознание и принятие. А вот почему «нечто» их соединяет, как и зачем — второстепенное. И Мия думает, что сама жизнь ей это подскажет, со временем расставит всё на свои места и ответит на открытые вопросы. И пока можно довольствоваться маленьким шажком, маленькими победами над собой и над страшным несчастьем, разделившим всё на «до» и «после». Рождённая Луной поцеловала Майка в лоб. Ласково, еле ощутимо. Он окончательно уснул и, чуть приоткрыв рот, ровно дышал. Ко всему прочему присутствовало острое, яркое чувство долга, будто бы она с этого момента всегда должна быть рядом, оберегать его и дарить всю любовь и нежность лишь ему. Мия не знала, но определённо догадывалась, что когда-то мелькала в жизни этого ребёнка. Может, была совсем близко. Может, была совсем далеко. Однако просто так глубокие чувства, осознание и принятие не могли вылезти наружу, не могли отчаянно рваться и всеми силами пробиваться, ломая её саму. Мягкое прикосновение, тепло обуяло девушку, и она чуть ли вскрикнула от испуга, когда поняла, что кто-то подошёл к ним сзади, обнял. —Чи-и, не дёргайся. Это я, Энн. Макс укрыл её чем-то, сел за спину, притянул к себе. — Я вас обыскался. Накупались? Она закивала. — А этот товарищ?.. — Уже спит. Слова Мии утонули в какофонии окружающих звуков. Через несколько секунд она поняла, что Фолл медленно гладит её по плечу, повернулась к нему лицом. — Спасибо, — прошептал он. — За что? — так же тихо спросила она. — За то, что ты так хорошо относишься к моему сыну, целый день провела с ним, когда я не могу уделить ему и десяти минут из-за работы. —Мне не сложно. Я могу и дальше проводить с ним время… если можно. —Хорошо. Раз тебе не тяжело, можешь самостоятельно управляться с ним. Программа предназначена для детей гораздо старше Майка. Как видишь, сегодня он еле справлялся. И всё равно спасибо. Оборотень взял аккуратно её за подбородок, ещё немного повернул к себе и оставил поцелуй на щеке. — А теперь нужно подняться, переодеться и быстро пойти греться. Вы меня поняли, Энн? — Слушаюсь, мистер Фолл. Они тихо рассмеялись. — Почему мне хочется треснуть тебя по плечу? — улыбчиво спросила Мия. — Потому что тебе это не нравится, но ты охотно подыгрываешь. — Может быть, — она пожала плечами. — Всё, вставай. Так и переохлаждение недолго заработать. Этого карася давай мне. Макс взял Майка на руки, закутал его и подал руку Мии. Она поднялась и только сейчас увидела, что он накрыл её пледом. — Теперь марш в палатку переодеваться в сухую одежду, пить горячий чай и спать.***
Они опять не легли вовремя и не пошли на общий костёр, зато устроили здесь свой, тихо разговаривая и наслаждаясь звёздной ночью и тишиной вдвоём. Волчонок отсыпался в палатке, захватив всё пространство на матрасе отца. — Ты правда считаешь, что иметь дом на озере — это очень круто? — спросил Макс, оглядывая чёрную гладь озера, лес вдалеке. — Да. Можно даже не на самом озере, на берегу, к примеру. Утром проснулся, вышел на веранду или на крыльцо, а вокруг такая красота. Мне даже нравится просто сама идея расположения дома вблизи природы. Это ты вообще к чему? Сам хотел бы такой дом? Фолл перевёл взгляд на Мию. Слово за слово у них завязался разговор об озере и местности вокруг, и они вышли на диалог о том, что хорошо ли жить здесь постоянно. — Можно сказать, что это небольшая мечта с детства. Я всегда рвался в город от стаи, но во мне жила такая затея: построить или купить небольшой домик у озера. — И сейчас очень остро чувствуется, что пора действовать, но ты не совсем уверен в своей мечте. Боишься, что теперь это глупо и неуместно в твоей жизни. — Да, маленькая. Именно чувствуется, что пора, будто бы ждать больше нельзя. Но с другой стороны, я там сейчас жить не смогу и, скорее всего, не буду. Макс не договорил, что когда-то хотел купить этот дом для своей маленькой семьи. Для себя, Майка и Мии. Он накопил достаточно средств, присмотрел просто идеальную местность на другом конце города.Однако жизнь распорядилась иначе. Вскоре умерла Мия, навалилось куча проблем, забота о родившемся ребёнке, и все мечты были забыты. И лишь совсем недавно его осенило — пора, либо сейчас, либо никогда. Он хотел, и у него это будет. А Энн, сидевшая у него на коленях и ласково обнимающая за шею, так удачно и проникновенно поняла его, будто прочитала мысли и переживания насчёт этого. — Если ты очень хочешь, то тогда дерзай и не думай ни о чём лишнем и стороннем. Может, этого момента больше не будет, Макс. — Думаю, ты права. Мия слегка улыбнулась. — Рада, что смогла подтолкнуть тебя к чему-то важному. —Знаешь, ты меня подталкиваешь к осознанию довольно многих вещей. К переоценке ценностей даже, к переосмыслению образа жизни. И перестраиваешь моё мышление, — признался Фолл. Это оказалось нелегко. — Я? Тебя?.. — Да, ты, Энн. Мы как-то говорили с тобой о Майке. Ты сказала, что мне нужно взять себя в руки и сделать этого ребёнка самым счастливым, не оглядываясь на прошлое, не потратить годы на пустые размышления и нытьё. Я начал так делать. Может быть, сейчас незаметны последствия моего решения. Но я решил жить настоящим не только ради сына, а ещё и себя. Я поделился с тобой сокровенной мечтой, о которой почти никто не знал. И ты толкнула меня прямо в руки мечте. Думаешь, вот так вспомнив о ней, я бы после похода занялся поисками участка? Конечно, нет. Подумал бы раз сто и сел опять на место. С твоим появлением в моей жизни я больше не чувствую себя волком старше своих лет, я не чувствую, что моё горе центр этой жизни. Та первая встреча с тобой зацепила меня. И я бы нашёл любую возможность, чтобы она повторилась. Но мы столкнулись с тобой ещё быстрее того, как я об этом задумался. Абсолютно каждая встреча, каждая минута, часы, проведенные вместе, меняют меня и возвращают туда, где я когда-то свернул не туда. Я хочу, чтобы ты знала, несмотря на то, какой бы в дальнейшем характер не приобрели наши отношения, у тебя всегда есть я. После похода я не сделаю вид, будто бы ничего не было. Я всё помню, я благодарен. Мия шмыгнула носом, потёрла глаза. Она не ожидала таких слов от Макса, такого чувственного и проникновенного монолога. Ей казалось, что он не способен на красивые слова, а показывает свои чувства иным образом. Но как же девушка ошиблась, хотя Фолл сам находился в лёгком шоке и большущем волнение. Это он всё сказал? Это у него было на уме? Совсем не верилось. Однако есть ещё одно доказательство того, что Энн его меняет. Раньше так разглагольствовать не приходилось. — Я хотел спросить у тебя, о чём ты мечтаешь. Но, кажется, знаю ответ. Ты хочешь вспомнить… Девушка закивала головой и закрыла лицо ладонями, отчаянно пытаясь сдержать поток слёз. Его откровения разбудили в ней что-то. — Когда-то я сам сильно нуждался в помощи. Мне помогли, меня вытащили из ямы. И теперь я хочу помочь. Если тебе захочется поговорить, высказаться, я всегда рядом. Если тебя душат слёзы, поплачь в мою рубашку. Только не оставайся одна, кричи миру, что нуждаешься в помощи, не закрывайся, не копи всё в себе. У тебя всегда есть я. Любая помощь, материальная или психологическая, всегда будет тебе оказана. Подумай над этим, прошу. Позволь мне помочь тебе в ответ. Мия зашептала зацикленное «спасибо», теперь тихо плача. Вспомнился весь период от начала её жизни в доме Бейкеров и до сегодняшнего момента, как было тяжело, одиноко и страшно, как ей снились и чудились необъяснимые вещи, а рассказать некому, попросить помощи неудобно. И теперь этот мужчина, к которому Мия была неравнодушна, говорит ей, что она может на него рассчитывать, делиться переживаниями и тайнами, полностью довериться, освобождать накопившее в себе. — Макс, прости-прости, пожалуйста, — тараторила она, поспешно утирала слёзы и в то же время извинялась за них, за свои неконтролируемые эмоции. — Энн, если я что-то затронул в тебе… — Нет, извини, я совсем растрогалась. Это не просто слова для меня. Я верю… я доверяюсь тебе. — Тогда чего ревёшь? — Я не знаю. Они сами текут. Спасибо… Оборотень сгрёб её в охапку, вжал в себя. — Я ещё ничего для тебя не сделал. Повремени с благодарностью. Макс, тот самый Макс Фолл, её муж, в котором она нуждалась все дни и недели после ужасного пробуждения в этот мир и которого она хотела увидеть в Алене, наконец-то рядом с ней и телом и душой. Наконец-то он и сын дали ей понять, что она на правильном пути, нашла их, самое главное позади, душа её вспомнила, а остальное сложится само как пазл. Она дала себе свободу понять и принять, убрала преграды, толстые стены у себя в голове. Если раньше творившееся с нею отвергалось из-за страха, то теперь оно выглядело как данность, то, что должно быть. И к этому нужно прислушиваться, чтобы вело и привело в нужную точку. Гармония с собой, со своим сердцем и чувствами. Вот что приобрела Мия. Волк тоже ощущал нечто зарождающееся в себе. Не новое, а только начинающее появляться. Спустя нескольких ночей, проведённых вместе, он не узнавал в ней свою Мию, когда она для себя решила, что точно встречала в жизни и Майка и Макса. Фолл был на пути к этому, а девушка уже шла по нему. Но один быстрый взгляд на её шею, где от света костра поблёскивал знакомый кулон, натолкнул его на удивительные мысли, к которым мужчина пока не был готов. Если бы сейчас вскрылись все карты, всплыла вся правда, он бы не поверил или убедил себя что бредит. И пусть этот красивый волчонок из золота, что был замечен глазом Макса и ранее, на многое ему намекает и будет продолжать намекать, Фолл просто ещё не на таком уровне мышления и исцеления, чтобы принять случившееся чудо, возвращение его смысла жизни спустя несколько лет.