Залечи мои раны

      В автомобильном салоне жила одинокая тишина и ночная темнота. Слышалось лишь шуршание шин, соприкасающихся с асфальтом, мигали датчики и кнопки на панели. Макс крепко держал руль, но без особого внимания следил за дорогой. Он бродил у себя в голове, перебирая мысли, что спустя долгие и томительные душевные муки распутались из запутанного кома и выстроились ровной и понятной линией. Они с каждой минуты его задумчивости медленно сматывались в ровный и аккуратный клубок. Волк раскладывал всё по полочкам, по своим местам и сейчас приходил к тем выводам, к которым шёл на протяжении нескольких лет.       Это началось ещё вчера, после прочтения последних слов Мии. В те минуты, когда голова туго соображала, а произошедшее плохо осознавалось, Максу вдруг показалось, что его жизнь больше никогда не станет прежней. Нет, то, что он не вернёт Мию, Фолл уже принял. То, что их совместные годы остались в прошлом, уже понял. Но как принять и понять то, что его сердце открыто для новой любви, что он может прожить новую жизнь, где тоже будет счастлив? Легко, просто и без зазрения совести. Ему понадобилось лишь её согласие, и стало легче. Пара его не упрекает. Пара его не осуждает. Пара не страдает от такого выбора. И это оказалось самым главным для Макса. Мия заранее его простила.       «До встречи в другой жизни». До встречи, герой. До той самой долгожданной встречи, когда они узнают друг друга из тысячи умерших и вошедших на тот свет лиц, когда он наконец-то её горячо и крепко обнимет и скажет, что нашёл силы жить дальше, что вернулся на ту дорогу, с которой свернул, и стал счастливым за них двоих. А теперь его путь окончен, и он привёл его прямиком к ней. Это будет когда-нибудь, но не сейчас. Сейчас Макс продолжал жить.       Впервые Мия не держала его в тисках, не перекрывала кислород, надавливая на горло. Она словно покинула навсегда его, даря свободу, что и подтвердила в последнем письме. Ему стало лучше благодаря её такому неожиданному толчку, что побудил на нечто большее, чем бесцельно страдать из года в год и видеть, как быстро растёт их ребёнок. Он окончательно разрешил себе поддаться внутренним ощущения, зову сердца, одним словом — любви, хоть и существующей на начальном этапе, который следует после сладкой и волнующей влюблённости.       Фолл учился принимать это чувство заново. Его непреодолимо тянуло к Энн, несмотря на то, что он любил в ней Мию, её особенности, которые инстинктивно, на высоком уровне вспоминал. Но для Макса эта была не Мия, а другая, многим похожая на неё девушка. И он делил эту любовь, понимал, что влюбился в совершенно иного человека со своими, отличными от Мии особенностями. Вот такой странный контраст. Вот такая тонкая грань. Макс ужаснулся, если бы узнал всю правду, однако он уже был для неё полностью готов.       Мужчина свернул с главной дороги, ведущий в соседний город, и подъехал к знакомому придорожному кафе из-за очень веской причины, трудившейся здесь по вечерам с недавнего времени. Мия взяла подработку, упорно желая оплатить своё лечение самостоятельно. На усталость она не жаловалась, когда придя домой, чуть ли не падала с ног ночь и засыпала крепким сном без сновидений. Фолл вызвался её забирать. Характер девушки не позволял налегать на его добродушие, но Макс это раскусил и теперь всегда увозил Мию после смены.       Оборотень зашёл внутрь. Ярко освещённый зал оказался пустым. Он сел за столик у окна. Мия вышла, думая, что пришёл поздний посетитель, но это оказался всего лишь Макс.       — Примите мой заказ… — Фолл посмотрел на бейдж, — Энн? Вы такая очаровательная.       Она тихо рассмеялась и прошептала:       — Перестань придуриваться.       Он пожал плечами, не переставая смотреть на неё ясными, лучащимися искренностью глазами.       — Просто настроение хорошее. Домой едешь?       — Еду. Я быстро.       Мия поспешила переодеваться. Макс посмотрел ей вслед, зацепившись взглядом за стройные ноги, которые и сейчас, и в прошлом неимоверно обожал.       Полувампирша, как и обещала, появилась быстро. Оборотень поцеловал её уже на улице у машины, прижав к себе и кутая в надёжных, горячих объятиях. Мия устало выдохнула, когда оторвалась от него и ощутила влагу на губах. Она уткнулась носом ему в грудь. Макс накрыл её волосы ладонью и несколько раз чмокнул в макушку.       — Устала, маленькая? — тихо, не нарушая гармонии между ними, спросил он.       Мия закивала, утихомирив в себе искру гнева и сожаления. «Маленькая». Это слово резало ей сердце и вспарывало душу. Неужели он в этот момент стоит с другой, с той, кому и предназначено это обращение? Неужели сам не понимает, кого он так называет и зачем? Толика холода и отстраненности больно кольнулась в ней. Вся радость, появившаяся при виде него, бесследно исчезла. Она была счастлива с Фоллом, но ни тогда, когда он находился не с ней.       — Можешь мне пожаловаться… Всегда, в любое время, — без задней мысли продолжил оборотень. Обращение выскочило само собой и уже им забылось.       Девушка посмотрела ему в глаза, в которых отражался свет фонарей вместе с нежностью и глубокой лаской. Она не выдержала его редкого взгляда, говорящего о многом, опять уткнулась носом в джинсовую куртку, не желая поднимать в себе раздражение и говорить о собственных проблемах. Не будь такой ситуации между ними, она бы открылась, поделилась наболевшим за день, однако не сейчас. Лёгкость в общении и доверие пропали в тот день, когда Энн поняла, на кого похожа и почему именно «маленькой» Макс её называет. Удивление Одри всё дало понять без лишних слов.       — Не хочешь говорить, тогда не вынуждаю. Главное, что теперь тебя ничего не тревожит. Да?       — Да. Ничего.       А её тревожило всё и к тому же очень сильно. Усталость от работы с детьми, ноющая поясница, смена на ногах и мелкие неудачи забылись под натиском одного — обиды. Она сражалась внутри себя каждый раз, когда они были вместе после похода, в котором всё так серьёзно завязалось, и хотела определённости, ни тихих разговоров за закрытой дверью в его кабинете, ни тайных встреч у реки, ни жалких минут, что они могли украсть для друг друга в общем времени жизни. Ни скудного прощания в его машине перед тем, как он высадит её и уедет к себе.       Ей не хотелось скрываться, знать, что Макс видит в ней другую, и ждать, когда же он женится, чтобы навсегда прекратить это. Её переполняло желание свободно любить, не прятать внутри себя всё, что к нему чувствовала. Она бы согласилась никогда ничего не вспоминать, так и не узнать, что с ней случилось, кто до сих пор ждёт её, если бы было только позволено взаимно, беспрепятственно любить его и Майка. Но реальность не совпадала с желаемым. Осталось совсем немного встреч прежде, чем Мия его отпустит, однако ещё долго, а возможно и никогда не разлюбит.       Макс крепко-крепко сжал её, чуть ли не до хруста костей. Выпускать девушку из объятий и скорее везти в стаю ему не хотелось. Ещё немного, ещё чуть-чуть дайте насладиться её запахом и теплом. Мия стояла молча и не двигаясь, ждала, коря себя за желание спросить его о кое-чём, выяснить то, что так мучило последнее время. Не хотелось быть трусихой и продолжать надумывать себе. Может, всё не так как ей кажется? Может, она сама себя убедила во многом, и на самом деле Фолл искренен? Но пока колебалась, Макс отстранился и открыл дверь в автомобиль.       Ехали они в отстранённом молчании. Оживления, как раньше, не было, беседа не завязывалась, и попытки разговориться не совершались с обеих сторон. Каждый из них находился в себе, копался в собственных недрах и тайниках. Много чего хотелось сказать и обсудить, но сильная нерешительность закрывала рот на замок.       Полувампирша откинула голову на подголовник и, немного повернувшись в его сторону, стала пристально изучать очертание мужских рук, отросших блондинистых волос на голове, ровного греческого носа и слегка припухлых губ. Воспоминания, без малейшего шанса контролировать их нескончаемый поток, вырвались на свободу. Как Фолл вводил её в курс дел на работе и сидел с ней до поздней ночи, заполняя отчёты, ещё долго останется в голове. Нередко они занимались совсем другим, тихо срывая стоны с губ и исследуя каждый давно изученный миллиметр тела. На его стол, кресло и диван в кабинете смотреть спокойно и без лишних мыслей она не могла. Резко становилось душно, и с жаром алели щёки.       Фолл умел доставлять удовольствие, очередное сближение с ним, даже самое быстрое, совершённое в спешке, лишало разума. Сама того не осознавая, касаясь руками его тела, поглаживая, покусывая, Мия узнавала эти налитые кровью мышцы, места, которые особенно любила, и расположение родинок и шрамов. Во время близости как телесной, так и духовной они ловили ту самую гармонию, подходили друг другу по каждому критерию, подходили до идеальности, до совершенства. Это уже не удивляло их, принималось привычно, как данность.       Макс почувствовал её долгий взгляд и, оторвавшись от дороги, обернулся. Мия продолжала смотреть, нисколько не смутившись. В голове застыло утверждение, что она, возможно, смотрит на него так в последний раз. Фолл на несколько секунд задержался на женском лице, покрытом тенями и бликами света от фар, и отвернулся, так ничего не сказав. Его ладонь плавно переместилась с руля на худое женское колено, крепко сжала. Девушка накрыла его руку своей рукой. Похожие кольца, которые они носили всегда и не снимали, только сейчас привлекли внимание Мии, когда оказались рядом и серебром сверкнули в темноте салона.       — Свернёшь на обочину? — тихо спросила она и переложила ладонь оборотня намного выше, на самую мягкую, внутреннюю часть бедра. От этого действия подол лёгкой юбки задрался и оголил кожу.       Он молча кивнул. Полувампирша отстегнула ремень безопасности. Когда мотор затих, и ничем не заглушаемые звуки ночи, ворвались в салон через приоткрытое окно вместе со свежим, пахнущим лесом воздухом, несмелый, спрашивающий разрешения поцелуй перешёл в настойчивое, торопливое слияние губ. Ненасытность и жадность читались в каждом движении и касании.Острое желание и потребность в телесном контакте вскоре были удовлетворены. Макс пересадил Мию к себе на колени и, откинув спинку сидения, отдал девушке большую часть власти над собой. Сегодня она действовала быстро, без лишних нежностей и прелюдий, требуя грубость и дерзость в ответ. Он старался соответствовать.       Минуты проходили незаметно, оставляя после себя страх перед наступлением неизбежного конца. Увы, но всему в этом мире свойственно находить своё завершение. Близость оборвалась с пиком наслаждения и после приобрела странный, непонятный привкус то ли еле уловимого отвращения к себе, то ли душевной тяжести. Дыхание выравнивалось. Вместе с ним отдыхало и остывало разгорячённое тело.       Мия откинула идею о серьёзном разговоре, о том, что дальше их ждёт ничего хорошего, если запланированная свадьба всё же будет. Она решила его отпустить, последний раз обнять, поцеловать, прижаться к нему. Пора заканчивать бессмысленную интрижку. И ни шагу назад, несмотря на все доводы и уговоры волка. Он сам не понимает, как калечит и её, и себя.       Пальцами она зачесала назад несколько прядей его светлых волос, и, нежно обнимая лицо волка, губами прижалась к виску, пока руки Макс неторопливо бродили по её спине вдоль позвоночника. От ласки полувампирша покрывалась мурашками. Фоллу это льстило, и он ещё мягче, невесомей стал касаться и гладить, добавляя к этому лёгкие поцелуи от шеи к плечу.       Возбуждение в ней вновь поднялось, но Мия его перебила, оторвалась от мужчины и потянулась к соседнему сидению за вещами.       — Уже собираешься?       — Да. Время, наверное, позднее.       Он не стал возражать, лишь напоследок сжал её пополневшие груди, поцеловал ложбинку и отпустил, скользнув руками по талии к бёдрам. Она надела верхнюю часть белья, немного помучившись с застёжкой, и натянула через голову укороченный топ с недлинными рукавами.       — Ты так любопытно смотришь, — сказала девушка и, привстав, перебралась с двух коленей Фолла на одно.       Она собиралась полностью пересесть и дать ему свободно одеться, но задержалась взглядом за его лицо, которое видела отчасти, не слишком хорошо. Они остановились не на обочине, а немного проехали дальше и свернули к лесу по накатанному съезду. Луна святила ярко, только сквозь деревья просачивались крупицы этого света.       А смотрел он, и правда, любопытно и был готов вот так наблюдать за ней сколько угодно, хоть всю грядущую ночь. Для него она не казалась по-своему идеально красивой. Она была для него такой. С тех самых первых минут, когда несколько лет назад Макс увидел её лежащей в луже собственной крови у супермаркета, и до сегодняшнего момента. Всегда. Даже если слепо это отрицал.       Фолл чувствовал в ней что-то живое и родное. Особенное. И потому Энн становилась ещё любимей, желанней, а отпускать её куда-то всё сложнее и труднее с каждым разом. Уже давно не хотелось скрываться и прятаться, держать в тайне свои чувства и мечты. Мечты, которым не суждено сбыться, если он не соберётся и не сделает то, на что долго решался.       Макс потянулся и заправил ей за ухо волосы, выбившиеся из низкого пучка. Они слегка небрежно обрамляли её лицо, а раскрасневшиеся щёки намекали о причине такого растрёпанного вида — недавней близости.       — Просто хочу на тебя подольше посмотреть. Это преступление?       Мужчина улыбнулся и провёл рукой от бедра девушки к колену.       — Конечно, нет. Преступление — иметь такую обольстительную улыбку, которую я, к сожалению, плохо вижу.       Она впервые попыталась пошутить за этот вечер, ведь мысли были заняты совсем другим, точно ничем хорошим. Он рассмеялся глубоким, низком смехом.       — Думал, уже не дождусь от тебя чего-то подобного.       Девушка сникла и поджала губы. Настроение быстро переменилось в обратную сторону, и она попыталась слезть с волка, только не получилось. Крепкая хватка её остановила. Макс не только видел перемены, отражавшиеся на лице девушки, но и чувствовал их на другом уровне, более глубоком. Сегодня её запах оказался нечистым и ненасыщенным. Нотки горечи появились в нём.       — Так продолжаться дальше не может. Давай поговорим, Энн. Что с тобой происходит последнее время? Что я сделал плохого?       — Мне это надоело.       — Что «это»?       Мия раздражённо вздохнула и закатила глаза.       — Мы и так, Фолл, слишком много говорим, трахаемся и ничего не делаем.       Макс опешил.       — Ты это к чему?       — Да к тому, что… — полувампирша прикусила язык. Не имеет она право что-либо от него требовать. Ни любви, ни нормальных отношений. — Ничего. Извини… И не забивай голову.       — Лукавишь.       — А ты всегда всё договариваешь?       И тут оба не нашли, что сказать, только уставились друг на друга. Они пришли к той точке невозврата, когда нужно скоро и срочно решать: закончить свои странные отношения или продолжить эту безумную идею, развив её в нечто большее. Так продолжаться дальше не могло. И время привело их к рубежу, подталкивая, поторапливая и вынуждая сделать выбор.       У Фолла на горизонте маячила свадьба. Сегодня приехали первые родственники, и началась подготовка, выводившая его из себя. Он не хотел этого и понимал, что возможность всё исправить поспешно утекает из рук. Письма Мии хорошенько его встряхнули, а всё это время, ещё до них, мужчину постепенно отрезвляла Энн. И без неё, Энн, которая и являлась Мией, Макс снова сдастся, подчинится воли и законам стаи. Потому что так правильней. Потому что есть весомые причины. И потому что он до сих пор не находил должной опоры в себе.       Мия была его опорой, а сейчас она сама нуждалась в смелости, решительности и желании делать хоть что-нибудь, лишь бы не находиться в подвешенном, неопределённом состоянии и перестать страдать. Ей хотелось его шага навстречу, чтобы он начал, показал, что не отвергнет, если она всё-таки рискнёт. Но этого не происходило, и девушка ещё больше удостоверялась в своей ненужности и никчёмности. Она может только напоминать ему жену, делать его на мгновения счастливым, и на этом список заканчивается.       Мия не хотела ощущать искренность волка и видеть его истинные намерения. Она так зациклилась на том, что является для него когда-то потерянной любовью, потому и забыла всё происходившее между ними до того вечера, когда многое поняла. А искренность была. Макс не сразу заметил сходства и полюбил её не как Мию, а как нового человека, который пришёл в его жизнь. Ею управляла уверенность, что он до сих пор с ней из-за похожей внешности, узнаваемых черт характера и поведения. Но это не так. Далеко не так.       И вот они оба медлят, глупо боятся и упускают шанс на совместное счастье и правду, хотя могли бы перебороть страх и признаться друг другу в чувствах. Замкнутый круг, который, казалось бы, не имел выхода. Но выход есть всегда, даже самый болезненный, незаметный и странный. Они то верно шли к нему, то разворачивались и уходили. Макс взял Мию за руку, поднёс ладонь к губам, мягко, но отрывисто поцеловал каждый палец, по очереди прошёлся по выступающим косточкам и потёрся щекой о кожу, прислушиваясь к её нежности. Девушка смирно ждала, понимая, что происходит, и к чему он клонит. Томительное прощание. Сожаление. Сейчас Фолл скажет, что хватит, что пора заканчивать эту трагедию.       В глазах Мии застыли слёзы. Значит, вот какой он конец? Она воображала это себе заранее, сама хотела порвать с ним, и не когда-нибудь, а сегодня. Только почему так больно? Почему так плохо?       — Макс. Макс, не нужно.       Девушка дёрнула рукой, пытаясь вырваться, и солёная, наполненная горечью капля скатилась по лицу, искажённому в гримасе отчаяния. Она совершила ещё одну попытку, но Макс не отпустил,лишь крепче сжал и заглянул в глаза. Его серьёзный взгляд говорило многом, а последующие слова ввели в тупик:       — Я люблю тебя, Энн. И мне стоило это сказать намного раньше.       Его признание прозвучало уверенно, без доли сомнения. Он решился. Решился окончательно и непоколебимо. Если Энн примет это, если согласиться на взаимность, Макс перекроет все пути к прошлому, полностью отдавшись ей. Он готов не только поругаться со своей стаей, подпортить себе авторитет среди волков и сорвать свадьбу. Он готов к большому шагу. Лишь одно её слово, и всё встанет на свои места. Только сделает ли Фолл так как задумал после согласия Энн на его любовь? Или это просто-напросто обещания, очередные слова без подтверждения?       Честный, правильный вопрос. И пока Макс ничего не гарантировал. Будет, если… Будет в мечтах, в расплывчатых планах, но не на деле. Ещё он ей ничего не доказал. Ни желание пойти против стаи и сорвать свадьбу, потому что Ребекка до сих пор жила с ним, а Фоллы готовились к торжеству. И у Мии было полное право сомневаться и не соглашаться.       Она любила его, но сделала другой выбор. Лучше уйти, закончить всё прямо сейчас. А обида добавляла ненависти. Девушка потеряла контроль над собой, оказавшись во власти эмоций, скривилась как от сильной боли, а потом потерялась, странно улыбнулась и рассмеялась. Связь с реальностью была потеряна. То, что накапливалось, сейчас освобождалось.       — Что ты несёшь, Фолл?! Что?!       Мия крикнула и резко дёрнулась. Вампирский дар хорошо сработал. Фолл не смог удержать её руку и не меньше чем она поразился случившемуся. Сколько силы оказалось в этой маленькой женщине!       — Не выдумывай бред. Нет никакой любви. Так влияет секс, которого у тебя не было несколько лет. Вот и всё,—поспешно и бесцветно протараторила она и соскочила с него на пассажирское сидение. В темноте нашлась нижняя часть белья и юбка с высокой талией и потайным замочком сбоку.       Макс открыл рот, намереваясь что-то сказать, но тут же его закрыл. Удивление от недавнего рывка девушки и досада от того, что всё пошло по одному месту, смешались и притормозили его. Но Фолл быстро собрался. В его голосе слышалась нотка раздражения.       — Что я несу, Энн? Признаюсь тебе в любви. Я понял, что люблю тебя. И дело здесь не в сексе.       Мужчина тоже начал натягивать вещи. Зря он это затеял. Зря.       Торопливо одеваясь, она неожиданно замедлилась и с усмешкой спросила:       — Раз так, то ты точно любишь меня?       — Тебя, Энн. Кого же ещё?       Фолл застигнул ширинку на джинсах и ремень, наступил черед майки.       Мия закричала:       — Меня?! Всё ещё меня?! Или свою умершую жену?! Думаешь, я ничего не знаю и ничего не понимаю?       Слёзы покатились по щекам. Она грубо и быстро стёрла их и заговорила вновь, выпуская все наглухо забитые внутри чувства:       — Боже, я так сильно похожа на неё внешностью. А может, похожа не только ею? — Мия повернулась к нему лицом. — Расскажи мне, Фолл. Расскажи, каково это трахать меня и видеть на моём месте другую. Сколько раз ты это делал? Нужно быть идиоткой, чтобы поверить в твои…       Теперь не выдержал Макс и перешёл на совсем другой тон, грубо перебил её.       — То, что ты сейчас сказала, настоящая мерзость. Я никогда не…       Она не угомонилась и продолжила закидывать его вопросами. Голос становился только громче.       — Интересно, я изначально была для тебя второй Мией?! Или ты понял это позже?! И как ощущения?! Устраивала я тебя?!       Ругаться с ней Фолл не хотел. У него были совершенно другие планы на этот вечер и совершенно другая тема для серьёзного разговора.       — Энн, послушай...       — Нет-нет. Это ты послушай меня! Кем я была для тебя? Девушкой, в которой ты любил только Мию... А остальное во мне, моё осталось недолюбленным?       Она затихла, сказав последние слова хрипло и надломлено. Слёзы не слушались, текли вниз, капали с подбородка. Вся жизнь казалась в этот момент жалкой и приносящей только плохое. Хотелось кричать, ударить его по щеке и колотить до тех пор, пока хватит сил. Но Мия нашла в себе крохотное успокоение — если она так сделает, лучше не станет. И девушка лишь сказала:       — Мне больно. Я тебя ненавижу.       «Ненавижу». Это слово отозвалось в Фолле и ударило в самое сердце.       — Прости, — еле слышно прошептал он, хоть и понимал, что ничего этим не исправит. Мия открыла дверь, впуская прохладный воздух, и вышла из салона. Макс сделал то же самое. Наверняка она намеривалась идти до Бейкеров пешком. А вокруг сплошная темнота.       — Энн, сядь в машину.       Она ничего не ответила, упрямо двигаясь к дороге. Он последовал за ней.       — Давай спокойно поговорим. Я понимаю, нет смысла оправдываться и просить прощения.       Девушка резко развернулась и рявкнула:       — Да! Смысла нет! Как и в наших отношениях! Зачем это? Для чего? Если я каждый раз буду Мией! Так что оставь меня, Фолл! Оставь и не трогай! Катись к чёрту, к своей Ребекке! Будьте все счастливы!       Макс остановился на месте. Были прекращены все попытки достучаться. Она поспешно удалялась и растворялась во тьме.

***

      Ален ощущал в груди щемящее, грузное чувство и разлив весьма объяснимой теплоты каждый раз, когда видел, как Энн возится с их Бетти, хорошо повзрослевшей за это лето. Девушке шла роль любящей матери, что была готова отдавать без остатка все ресурсы маленькому существу, который видел в ней весь свой мир. То же самое волк понимал, наблюдая за матерью и младшей сестрой. Ванесса безвозмездно дарила своей непоседливой волчице всё, чем сама обладала. Энн делала это по отношению к Майку. Для Беатрис из неё шла иная любовь, но не менее сильная и крепкая. Ален заметил это без пристального внимания, лишь выйдя на крыльцо и посмотрев со стороны на шумную троицу.       Мия всегда ясно давала понять, что ей не нужна чья-либо жалость и сострадание. Бейкер старался к ней с этим не лезть, постоянно испытывая и то и другое чувство с момента жутко холодной, странной и произошедшей, казалось, очень давно ночи. Он пресекал любые действия, направленные на её утешение и успокоение, прогонял съедающие изнутри мысли, однако ему всё же было горько и досадно за девушку. А ещё стыдно за самого себя, потому что помочь ей так и не сумел, не сделал даже малую часть возможного для той, которую удивительно быстро полюбил и по которой продолжал томительно вздыхать и думать тихими, городскими вечерами в пустой и одинокой квартире со времён главной трагедии его жизни.       Закрутившиеся в голове волка думы прервал звонкий смех рыжей девчушки. Солнце медленно и лениво клонилось к полудню, а Бетти уже сидела лохматая и растрёпанная. Ален вновь вернулся к тихому и незаметному наблюдению, держа наготове заряженный и готовый к работе фотоаппарат. Моменты, которые он сейчас видел, поражали его красотой и живой искренностью вкупе с подлинным восторгом и радостью от простых, мелочных вещей.       Подловить Мию и Беатрис, болтающих между собой, не составило особого труда. Еле слышный щелчок, и первый за сегодня кадр высветился на экране. До чего же они прекрасные. Каждая из них несла в себе особенную, неповторимую красоту, теперь увековеченную не только в его памяти, но и на снимке, который он будет бережно хранить, когда перенесёт на бумагу.       Беатрис улыбнулась ещё шире, чем прежде, и поменяла положение тела, что непоседливо делала уже несколько раз за последние минуты. Хотелось бегать, скакать и двигаться до полного исчерпания внутренней энергии. Она так и норовила быстро подняться и лететь неизвестно куда, разведя руки точно птичьи крылья с чудесным, переливчатым оперением. Лишь интересное занятие удерживало её, а если бы не оно, то волчица уже давно упрыгала бы от Мии и позабыла про Майка, гостящего у них с самого утра.       С этой беспокойной и чрезмерно общительной малышкой у Мии завязалась дружба с той самой первой минуты, когда она, кудрявая и взбалмошная, забежала к ней в комнату. О, эта крошка такая чудесная! Девушка до невозможности её обожала. Это было очень заметно сейчас, когда она, плетя венок из полевых цветов, мягко смотрела на девочку и душевно, не стесняясь, смеялась от наивных, но озорных шуточек. Беатрис не отставала, тоже хохотала, часто прерывалась и чуть ли не хрюкала, падая спиною на плед и держась за живот, чтобы тот не лопнул от смеха. Мия только удивлялась. Уж больно складно и с изюминкой сочиняла маленькая волчица.       Бетти не могла долго успокоиться и выронила из ручек все цветы. Аккуратный разноцветный венок свалился с её прекрасных медных волос и лежал на мягком ковре травы.       — … у него были вот такие усики от молока, — Бейкер прижала дугой над верхней губой указательный палец, из последних сил сдерживаясь, чтобы не залиться очередным звонким хихиканьем. — Майк был таким важным, — девочка изобразила серьёзный взгляд, поиграла бровями, пародируя волчонка. — «Я Майк Фолл и я очень серьёзный даже с молочными усами».       Малышку вновь захватил приступ сильнейшего смеха. Она запрокинула голову, подставляя веснушки солнцу.       — О-ой не могу-у, Энн. Он… он долго не понимал, почему я не могу остановиться смеяться над ним. А когда увидел свои усы, так долго смывал их! Там уже не было молока, а он всё мыл и мыл! Жаль, что ты этого не видела.       — И не надо это было видеть, — буркнул подошедший Майк.       Он положил большую охапку чудесно пахнувших цветов на край пледа и сел рядом с матерью.       — Хватит? — Конечно. Тут столько венков получится, что, думаю, нам будет некуда их девать, — ответила Мия.       Беатрис успокоилась, хихикнув в последний раз, и вновь стала серьёзной малышкой, какой бывала за редким исключением и не слишком длительное время.       — Ну не обижайся, Майки. Прости.       Она потянулась к нему, чтобы обнять. Он отклонился в её сторону, соглашаясь на прикосновение. Волчата прижались друг к другу. Умиление от этой сцены зашкаливало. Мия вытянула ноги, до этого подмяв их под себя, и не смогла оторвать заворожённого взгляда от примирения этих несносных детишек.       Извинения не входили в планы младшенькой Бейкер. Она сделала это намеренно. Чем ближе Майк, тем проще поставить ему щелбан на белокурой макушке с густыми волосами, что, собственно она и воплотила в жизнь.       — Я так и знал! — воскликнул Фолл, ожидания что-нибудь такого. Это же Бетти! Она без дурачеств и пакостей не может.       Малышка быстро отпрянула от Майка и, словно недоумевая, похлопала пушистыми кукольными ресницами.       — Я даже не думала об этом. Но вдруг поняла, как мне хочется так сделать.       Она пощёлкала пальцами обеих рук, изображая щелбаны.       —Пам, пам. Ещё парочку?       — Бетти, — Майк закатил глаза.       Такая большая девочка, и всё не может усмирить в себе озорство! Ей уже четыре, пора задуматься! Эти мысли Фолл-младший, конечно же, не высказал, а то точно бы получил ещё парочку щелчков по голове.       Ален усмехнулся и запечатлел их троих на фотоаппарат, предварительно настроив фокус. Мия и волчата даже не знали, что за ними охотно и с большим интересом следят.       — Вы обещали мне не ссориться, — заметила девушка. — Я вашим переговорщиком больше не буду.       — Тебе не понравилось? — искренне удивилась Бетти.       — Нет. Вы оба такие упрямые!       — Как барашки? — вновь спросила волчица.       Мия улыбнулась и, погладив её по голове, одела на голову Бетти упавший венок.       — Да, как два барашка, которые поссорились и решили через меня передавать все колкие словечки и послания друг другу.       Тут и Майк хихикнул.       — Было весело. Ты отлично справлялась.       Мия одарила и Майка своей улыбкой и откинулась на руки назад.       Сегодня было хорошо, тепло. Самое то время, чтобы носиться по двору, беситься на поляне и плести красивейшие венки из свежих цветов. У Алена получались живые снимки, наполненные светом и искренностью.Он подлавливал лучшие моменты и не мог насладиться их чуткостью и красотой, листая получившиеся изображения и просматривая их на экране. Вот уже пятнадцать минут он сидит тут, а они даже не заметили его появления, так увлёкшись обществом друг друга. В этом случае получится прекрасный сюрприз за обедом, когда он покажет им результат своих трудов. Дети были бы в восторге, а вот Энн… Он не хотел думать о них.       Любовь к ней всё ещё жила в Алене. Волк старался как можно реже появляться в лесном доме, проживая в основном в городе, и на работе держался поведения и тона характерного для коллег. Он готов был пойти на самое отчаянное и серьёзное ради их любви — оставить стаю. И он нисколько не пожалел об этом непростом решении даже после того, как они окончательно решили порвать все нити, связывающие их, и разрушить отношения, которые, возможно, вылились во что-нибудь прочное и долговечное, если бы жизнь не сыграла с ними злую шутку. Это разбило ему сердце, но не вынудило отвернуться от девушки. И дело тут не в долге крови. Бейкер чувствовал свою надобность ей. Может, не сейчас, но обязательно потом он пригодится и протянет руку помощи. В очередной раз, снова.       Бетти напевала песню, наконец-то притихнув. Мия мельком посмотрела на неё и взяла яркий мак с полупрозрачными алыми лепестками из общей горсти и ловко вплела его в почти законченный венок, горящий огненными пятнами от обилия этих цветов. Кому предназначалось украшение? Никому конкретному. Просто плели в своё удовольствие и складывали рядышком. Правда, начиналось всё с затеи Бетти, плавно перешедшей в интересное занятие.       Майк лёг на живот и, опустив подбородок на руки, заболтал ногами.       — На речку хочу…— мечтательно сказал он.       Беатрис прервалась, забыв следующую строчку, и сказала так, будто он произнёс вслух поразившую её вещь:       — И я тоже хочу! А ты, Энн? Хочешь?       Мия, не отвлекаясь, ответила:       — Ну, тогда и я с вами. Будем вместе ждать вечера и страдать.       — Да-а, — протянула волчица и затянула новую песню, которую слушала много раз в телефоне старшей сестры.       Аккуратного, правильного плетения у малышки не получалось, но она старалась изо всех сил. Мия была её наставницей, исправляла ошибки и помогала заправить непослушные кончики стеблей, которые частенько показывались наружу и раздражительно торчали. Венки волчицы выходили с особой небрежной красотой. Она не могла нарадоваться на свою работу, улыбаясь во весь рот.       Этот навык удивительным образом и весьма неожиданно открылся у Мии. Бетти прибежала к ней и попросила быстренько соорудить «корону из цветочков». Девушка долго думала, крутила, вертела в руках эти чудесные, утончённые растения, а потом соорудила первый весьма неплохой венок. Бетти пришла в восторг и захотела сто штук таких украшений. Ровно сто! Так она и сказала. Майк был послан на поиски, а Мия усажена на поляну в томительном ожидании перед объёмной работой.       — Пока всё не сделаем, кушать не будем, — прощебетала тогда малышка, уперев руки в бока.       — Какая ты жестокая! — ответил ей Майк.       — Соглашусь с Майком. Бетти-Вивиан Бейкер, вы просто бессердечная, — вставила свою лепту Ванесса, которая вышла на улицу и услышала их разговор.       Так они и нашли себе новое занятие после того, как эти малыши поссорились и общались друг с другом через Мию. Результаты пока были скромные.       Ален больше не фотографировал, отбирал лучшие снимки, придирчиво оценивая каждый. Архив, куда он собирал самые смешные фотографии Бетти, отлично пополнился. Та не была против, наоборот обожала это и хохотала с самой себя.       Внимание Бейкера остановилось на одном из изображений Мии. На момент пойманного кадра она ещё сидела ровно, опираясь на одну руку, выставленную вбок. Подол её жёлтого шифонового платья в цветочек лёг красивыми складками. Босые ноги придавали простоты. Собранные крабиком на затылке волосы открывали её лицо с утончёнными чертами и тоненькими шрамами, от чего чётко виднелся красивый профиль, на который и засмотрелся волк.       Странное, непонятное ощущение настигло врасплох, когда Ален поднял голову, посмотрел не на фотографию, а на живую Энн и задержал взгляд дольше положенного. Дольше того, на что себе сам поставил запрет. Не в первый раз Бейкер видел её с такого ракурса, но… ещё никогда она не была так ему знакома, словно он где-то с ней сталкивался, и это произошло очень-очень давно, в его туманном, прокуренном и пропитом прошлом.       Может, они виделись мельком в городе? Может, даже общались, потому он запомнил этот нос, подбородок? А может, он что-то отчаянно путает, пытаясь хоть немного ей помочь? Бейкер не мог ничего из этого утверждать, однако мысль о знакомстве с ней намного раньше сегодняшнего дня глубоко засела в нём и не собиралась уходить в пустоту.       В голове стали перебираться воспоминания, картинка мелькала за картинкой лениво и нехотя. Волк тянул из себя воспоминание о встрече с Мией, перелопатил всю прожитую жизнь. За что-то он цеплялся, тщательно, до мелочи исследовал, другое откидывал, не задумавшись, рылся там, где никогда бы не рискнул. И вот её лицо, отвёрнутое от него чуть вбок, предстало в свете неоновых ламп. Ален не отвёл от неё долгого, восхищённого взгляда как тогда, гадая какое же имя досталось этой обворожительной девушке. А оно оказалось таким простым, совсем коротеньким, но красивым. Мия. Он даже поинтересовался полная ли это форма. Она ответила «да», перекрикивая громкую музыку и принимая с его рук алкогольный коктейль.       Ему в ту ночь не к кому было торопиться. В пустой, тёмной квартире никто не ждал, кроме мёртвого одиночества и угнетающей тишины. Очередной пятничный вечер с выпивкой и развлечениями стремительно проходил вместе с его жизнью, до боли в груди и сожаления никчёмной. Он прожигал её изо дня в день, игнорировал и избегал, лишь бы вновь не начать чувствовать и вкушать всю красоту и прелести этого мира. Его не тянуло как обычно и всегда во время посещения подобных заведений с кем-нибудь побыть в компании, чтобы долго не оставаться одному, наедине с мыслями.       Ален медленно и бездумно болтал виски в стеклянном бокале и тупо пялился на пол. Он обещал себе, что эта бессмысленная и бессонная ночь станет для него последней. Лучше валяться в постели и видеть неяркие, монотонные сны, чем ощущать разрывающую головную боль от громкой, бьющей по макушке музыки и задыхаться от кальянного дыма.Ему нечего делать в этом мире. Его существование проходит глупо, бесцельно. Зачем занимать чьё-то место в бесконечной вереницы жизни?       Волк собирался уже уходить, как его взгляд поднялся на забитый толпой зал и отклонился чуть в сторону, к барной стойке. К нему вполоборота, обращённая к толпе сидела молодая девушка. Эта была Мия, которая с решительным настроем ехала сюда одна, чтобы развлечься, освежить мысли и окончательно разозлить Фолла. Они опять поссорились, уже неизвестно какой раз за день, неделю, месяц. Такого никогда раньше не происходило. Любовь и понимание соединяло их. А сейчас… Сейчас они привыкли к обидам, упрёкам и крикам, к разбитой посуде и искорёженной, поломанной мебели, к громкому стуку двери и постоянным словам о разводе и ненависти. Она видеть его не хотела, как и он её.       Ален не знал, чем именно Мия привлекала, почему его взгляд задержался на ней, а не на других весьма свободных и привлекательных девушках, что сидели ещё ближе к нему и были явно не против близкого телесного общения у кого-нибудь на квартире или просто в туалетной кабинке клуба. Но он не искал развлечений. Он подошёл к ней не с такими намерениями. Им двигало нечто другое, не такое поверхностное, как желание секса на одну ночь без обязательств и запоздалого знакомства на следующее утро. Ему просто хотелось узнать, что эта заблудшая душа забыла в царстве падения и греха.       Они спелись быстро, угостили друг друга выпивкой и даже обменялись номерами телефонов. Зачем? Мия не знала, точнее не соображала от дурной, полупьяной головы, но не стала отказываться от компании и нового контакта в списке. Плохих мыслей не допускалось. Слева от неё на высоком стуле сидел молодой человек старше её всего на год или два. У них шёл на удивление увлекательный разговор. И не присутствовало никакого напряжения внутри и страха, что кто-то рядом вновь потеряет самообладание и начнёт на неё кричать, требуя невозможного, того, чего она дать не может и не хочет.       Потом их общение приобрело близкий, доверительный характер. То ли так действовал алкоголь, что развязался язык, то ли Мия прониклась теплотой и светом мужчины, но она пожаловалась ему на жизнь, рассказала о своей проблеме. Куда проще открыться незнакомцу или человеку, которого знаешь совсем недолго. Поговорят они этой ночью, изольют друг другу душу и разойдутся кто куда без малейшего шанса на новую встречу. Ален слушал внимательно и долго, позабыв о своём желании поймать такси и добраться до дома. Мия рассказала ему о рутине, одном и том же изо дня в день, об остывших чувствах и отсутствие хотя бы чего-нибудь незначительного, мелочного, лишь бы внести каплю нового в старое и приевшееся. Она решилась на окончательное расставание, на точку, которая больше никогда не станет запятой и допускала низкие мысли об измене, о другом мужчине. Если ей только попробовать… Может, и правда Макс не создан для неё, и она не та самая его идеальная пара, которая поймёт, будет поддерживать и неустанно любить целую вечность? Тогда незачем пытаться всеми силами сохранить брак и мучить, рушить, убивать себя. Их отношения начались и продолжились красиво, но со временем изжили себя, потускнели, и настала пора конца. Достойного конца… Только и это у них не получалось.       Бейкер посоветовал ей не думать об этом сейчас и срочно не искать решение. На следующий день всё удивительным образом встанет на свои места, разложится по полочкам и приобретёт иной смысл. Мия пообещала ему это и поморщилась, залпом допивая напиток. Ей вдруг так отчаянно захотела выйти на танцпол, отдаться музыки и движениям, лишь бы слёзы не покатились из глаз, и более-менее хорошее, приподнятое настроение не испортил этот чёртов Фолл, только одна мысль о нём. Девушка смело потянула Алена с собой.       Ритмы расслабляли, погружали в транс и вынуждали делать то, что давно крутилось в голове, но так и не нашло освобождение. Она хотела чего-нибудь запретного, неизвестного, что-то вроде новых эмоций и чувств, разрешила касаться себя, обнимать и вдыхать запах волос. Ален не переходил черту, понимал, что Мия действует неразумно и необдуманно, что завтра пожалеет обо всём и будет гореть в пламени вины, корить себя и стыдиться посмотреть на того, кто прочно засел в её сердце.       — Поцелуй меня, — тихо шепнув оборотню на ухо, попросила она и прекратила движения танца.       Ален поддался вперёд, поближе к ней.       — Что?       Мия вцепилась в его плечи руками, безотрывно смотрела на лицо, которое так же, как и её было в свете разноцветных неоновых ламп.       — Поцелуй меня. Я тебя прошу. Мне нужно это.       Бейкер не переспросил, не узнал, уверена ли она. Они же говорили об этом, и, похоже, Мия поспешно приняла решение, обдумала ситуацию на одурманенную голову, когда море кажется по колено, и мир перестаёт быть необъятным. И волк не смог отказать, коснулся её губ осторожно, трепетно, только пробуя, а не вкушая. Девушка широко распахнула глаза, осознавая, что сейчас делает, но не отодвинулась, ожидала дальнейшего. Только он поспешно отстранился, а не продолжил.       — Это решило твою проблему? — спросил Ален, заправив ей за уши мешающие взору волосы. Красивые, блестящие локоны уже потеряли форму волны и устало лежали на плечах, почти что выпрямились.       Мия ничего не ответила, теперь сама примкнула к его губам и вложила в новый поцелуй все остатки от пьяного желания, врываясь глубже, напористей, чтобы найти то, что искала. Однако… эффект оказался не таким положительным и волнующим как хотелось. Пустота. Нет эйфории, всплеска забытых чувств и сносящих крышу эмоций. И место опустошённости поспешно занимало отвращение к самой себе и за свой поступок.       — А теперь? — переспросил мужчина.       Она медленно помотала головой, уходя внутрь себя, где поднялось то, что она не ожидала.       — Нет.       «Нет». Оно отозвалось в сердце, в душе и в протрезвевшей голове. Поцелуй с другим мужчиной не решил их проблему, не сделал её и Макса чужими. Мия всё ещё любила его и почувствовала себя самой настоящей дурой. Когда она ехала сюда, то хотела целоваться с кем-то, хотела даже большего, страстного и решительного. Но… не учла одного. Это всё выйдет ей боком, а не подарит новое и уверенность в решении расстаться навсегда.       — Я могу дать тебе всё, что ты сейчас хочешь. Ещё один поцелуй? Секс? Вообще без проблем. Одно твоё «да» и мы прямо сейчас поедем ко мне. Но это действительно нужно тебе? Ты делаешь кому больнее: себе или мужу? Что ты этим добьёшься? Чувство вины и ненависти к себе на утро? Подумай. Хорошо подумай, а потом решайся. Не на эмоциях, не под алкоголем. Достойны ли ваши отношения, ваша любовь того, чтобы всё это перечеркнулось близостью на стороне? — он сделал долгую паузу. — Я думаю, нет, Мия. Мия отпустила его. Её взгляд размылся, стал неточным, и все цвета клуба, вспышки и незнакомые лица слились в одно пятно.       — Вызовешь мне такси?..       — Конечно.       Ален ждал вместе с ней автомобиль, сам посадил её в салон и ещё долго прощался, держа дверь пассажирского сидения открытой.       — Я рад нашему знакомству. Даже если мы и не продолжим общение. Даст жизнь, ещё свидимся.       — Я тоже... рада. И спасибо тебе, Ален.       Он кивнул, принимая эту маленькую благодарность и незнакомое чувство внутри себя.       — Как доедешь, напиши.       — Напишу.       — Удачи вам. Разберитесь во всём без лишних людей.       Она улыбнулась краешком губ вместо ответа. Мужчина в последний раз посмотрел на это лицо, что привлекло его среди многих других, и захлопнул дверь. Автомобиль вскоре отъехал от клуба.       Ален недолго стоял у дороги. Ему самому захотелось к себе, подальше от шумного места. Оборотень заказал такси и терпеливо ждал, между тем осознавая, что сейчас произошло.       Впервые он отказался от легкодоступного удовольствия. Впервые кому-то вправил мозги и говорил так просто, но убедительно и правильно. Если ей произошедшее только поможет, он будет искренне рад, а если нет, то это уже не его забота.       Мия соображала, но плохо. Выпитые без разбору напитки имели своё воздействие. Ей хотелось рыдать отчаянно, во весь голос и умолять о прощении. Ещё немного бы и она сделала то, что никак нельзя исправить, отмотав время назад. Один лишь поцелуй, прерванный на мгновение, заставил сгорать внутри заживо от вразумительного голоса совести. Девушка боялась подумать, где бы она сейчас была и чем бы занималась, если бы не этот парень, что своими непрошеными советами перечеркнул все задумки. Может, не просто так жизнь свела их сегодня? Может, эта непредсказуемая сука готовила подвох, да такой, что всё прожитое содрогнётся, а будущее закроется плотной дымкой? Мия не хотела об этом думать, сдерживая слёзы. Ей хотелось одного — приехать домой, лечь рядом с Максом, под его тёплый бок и спокойно заснуть, с головой накрывшись одеялом.       Она стёрла с лица чёрные из-за туши дорожки солёной влаги и удалила новый контакт из списка в телефоне, когда уже стояла возле подъезда. Алену Мия не написала ни строчки, навсегда потеряв нить их знакомства. Верно он сказал. «Даст жизнь, ещё свидимся». Свидятся, если им обоим это вновь потребуется, и случайности окажутся не случайностями.       Ален затруднялся поверить в такое совпадение. Как та Мия может сейчас находиться в нескольких метрах от него и заливисто смеяться, ни о чём не подозревая? Почему она, которая отвела его от самоубийства в тот вечер, теперь страдает сама, как в наказание за свой отчаянный поступок?       Отвела, оттолкнула. Своей проблемой девушка заняла все мысли Бейкера. Он хотел проверить быструю регенерацию оборотня, нанести себе столько увечий, чтобы скончаться в луже собственной крови на кухонном полу или на белоснежных, чистых простынях постели. Но планам так и не удалось сбыться. Эта встреча засела у него в сердце и что-то изменила.       Ален долго ждал её звонка или сообщения, решив не навязываться самому и не тревожить. А Мия постаралась стереть тот эпизод из памяти и лишь копалась в себе, принимая самый важный выбор в своей жизни: держаться за эти отношения или со спокойной душой отпустить Фолла. Потом Бейкер вернулся к ранее любимому делу, и родилась Бетти. Тогда его тусклый мир наполнился красками, которые становятся ярче и насыщенней изо дня в день и гонят прочь всю серость.       Оборотень захотел подойти к ней, заглянуть в глаза, что расскажут ему историю, поведают глубокую тайну. Один взгляд, и он всё поймёт. Мия. Если это реально она, то Ален сойдёт с ума, громко смеясь и не веря в происходящее. Когда же и где их жизнь пересеклись, образовав общую точку? Неужели судьба могла так подло переиграть спектакль, начавшийся несколько лет назад?       А она ему тогда сильно понравилась. Понравилась так, что кровь в жилах закипела. Чем-то неявным, скрытым девушка напомнила Алену Катрин. Быть может, если Мия оказалась свободной от брачных уз с другим волком, он бы рискнул, перевернул весь город и достал её. Но их пути разошлись после короткого столкновения, и теперь… Бейкер поднялся, обрывая мысли, и зашёл в дом. Его тянуло к ней и тянуло от неё, подальше отсюда. Ален внутренне колебался, только Ванесса сделала выбор за него и вручила тяжёлую корзину для пикника.       — Иди, отнеси голодающим, — сказала волчица, улыбаясь.       — Я спешу, мне… — начал оправдываться Ален, но так и не нашёл весомую причину для того, чтобы не идти к Мии и волчатам.       Ванесса понимающе на него посмотрела, а потом стала серьёзней.       — Имей достоинство не избегать женщины после расставания с ней. Вы, мужчины, выглядите глупо в такой ситуации.       Ален удивлённо приподнял брови.       — Только дурак не заметит, как ворковали друг с другом. Даже не отрицай. Энн не для тебя. А ты не для неё.       Волчица посмотрела в окно гостиной через коридор, в котором они стояли. Там виднелась Мия.       — И о Фолле я знаю. Всё понимаю, но… — она тяжело вздохнула, —готова ей чуть ли не в ноги падать, чтобы не разрушала то, что ещё не построили.       — Мам, не надо. Не делай так.       — Ради Ребекки я и не на коленях готова ползать. Бедная моя девочка… — Ванесса немного помолчала и, опомнившись, впопыхах сказала: — Иди уже. Энн тебя не убьёт, если ты окажешься с ней рядом.       Хозяйка дома чуть ли не вытолкнула Алена на улицу. Он подошёл к собравшимся во дворе и опустил на плед корзину для пикника. Они болтали о том, какие кучерявые и объёмные сегодня облака, но быстро прервались, увидев волка с таким ценным багажом.       — Мы ещё не закончили, чтобы лопать тосты, — проговорила Бетти, заглянув внутрь.       — Не вредничай, — ответил ей Ален. — Твои работнички наверняка проголодались. Майк? Энн?       — Конечно, мы проголодались. Она держит нас в рабстве! — отозвался Фолл.       — Полностью соглашусь, — хихикнула Мия и приняла от Алена поджаристый горячий хлеб с сыром. — Боже, какой чудесный запах.       Майк оказался вторым по очереди за сытным тостом. Взяв еду, он облизнулся и принялся её есть. Ален присоединился к ним, сев на свободное место. Бетти, сощурив глаза, смотрела на всех.       — Ага! Едят! И без меня!       Тишина двора и леса нарушилась разноголосым смехом.       — Ну а что? Я пересмотрела свои взгляды.       — «Пересмотрела свои взгляды». Где ты таких умных выражений набралась?       —У меня очень умная мамочка. Всё лучшее от неё во мне.       Ален чуть не поперхнулся.       — Да. Только скромность где-то затерялась.       — Ну-у, — шаловливо протянула Бетти, — скромным будешь — голодным останешься. Она быстро юркнула рукой в корзину и стащила самый большой кусочек.       — Оп, какая удача! Сейчас как объемся!       Вторая волна смеха не заставила себя долго ждать, только после неё снова наступило молчание. Рты каждого были заняты. Даже Бетти умолкла, но скоро решила, что так не хорошо, и можно прекрасно балаболить с набитым ртом.       — Хорошо сидим, — начала она. —Майи ещё не хватает.       — А где она у вас? — поинтересовался Майк, только в отличие от волчицы, прожевал и проглотил свою порцию.       — У подруги в городе. Знаю я, какие у неё подружки! Одну Шоном зовут.       Слова Бетти оказались чистой случайностью. Действительности она не знала, но угадала. Ален насторожился, но, вспомнив обещание, данное сестре, быстро остепенился. С Шоном она, не с Шоном. Это не его дело.       — Без неё скучно. Минус один, кого можно было подоставать. Теперь Ален за неё отдувается.       — Да-а. Спасибо, Бетти, за заляпанные линзы.       — Мне очень хотелось их потрогать. Они были такими чистыми! Я не удержалась.       — А вот эту большую кнопку, — Ален показал её на фотоаппарате, — ты нечаянно тронула или тоже не удержалась?       — Ну-у… можно сказать и то, и другое. Сначала нечаянно тронула, потом не удержалась. Ты только не удаляй мои шедевры!       Волк рассмеялся и со смехом ответил:       — Хорошо, не буду. А у тебя неплохо получается.       Она подползла к нему и вытянула шею, подставляя голову.       — Что?       — Гладь по голове!       Ален положил ладонь на её макушку и погладил вниз по волосам несколько раз.       — Молодец.       — Дай пощёлкать. Пожалуйста, пожалуйста.       Малышка похлопала глазками и сделала до того милую мордашку, что отказать ей было невозможно. Бейкер снял с себя фотоаппарат и повесил его на шею сестры.       — Только ничего лишнего не крутить и не тыкать. Он уже настроен.       — Да поняла я, поняла.       Беатрис уползла обратно на своё место, не забыв ткнуть и Майка, и Мию в бок. Девушка ойкнула, не ожидав этого. Вышло щекотно и отрезвляюще. Полувампирша опять задумалась о тех вещах, которые уже не имели никакого значения. Расставание с Фоллом подкосило и вызвало то страшное состояние, в котором Мия находилась после возвращения к жизни. Поняв, что так будет только хуже, она запретила себе страдать и пыталась заткнуть образовавшуюся внутри дыру общением с маленькими сорванцами. На время получалось, и до недавнего момента она действительно была увлечена игрой с ними. Но… как можно чувствовать себя легко, если воспоминания о том вечере ещё свежи и не забываются? Прошло два дня, а чувство потери чего-то безвозвратно утраченного её терзали. Становилось только хуже, и то, что творилось в душе, скрывалось всё труднее и труднее.       Ален это замечал, когда изредка сталкивался с ней в доме на этих выходных, которые дались ему нелегко. Так близко быть к ней… Волчьи глаза не обманешь, а волчье чутьё тем более. Бейкер и видел, и чувствовал, как она рыдала внутри себя. Ощущения ответственности за девушку лишало его спокойствия. Но почему?       Как бы Ален хотел и не хотел одновременно, чтобы перед ним сидела Мия. Та запутанная и потерянная девушка не заслужила такого. Никто не заслуживал. И ему странно осознавать, что он, возможно, единственная ниточка, ведущая к её прошлому. Только жаль, что тогда он потерял это знакомство, а с тем и все ориентиры.       — Надеюсь, у тебя действительно есть к этому способности, — сказал Ален, прервав поток собственных мыслей.       — Двух крутых фотографов наша семья не выдержит! — ответила Бетти. — Майк, пойдём муравьёв в траве пофоткаем.       — А как же венки? — усмехнувшись, к разговору подключилась Мия.       — О, можно и позже закончить. Надо только цветочки в водичку поставить, а то завянут. Вазу у мамочки спросить?       — Тебе ведра на столько цветов не хватит.       — Тогда неси две штуки ведра, Ален. Мы тебя ждём. Давай-давай, иди. И про водичку не забудь. Тёплую только!       Быстро выпроводив брата, Бетти начала пользоваться фотоаппаратом. Покрутить объектив и сбить настройки она тоже не забыла.       — Бетти, этого делать нельзя, — вмешался Майк.       — Ты тоже много нельзя делаешь, — почти не отвлекаясь от интересного занятия, проговорила она.       Волчонок возмутился:       — Это ещё что?!       — Например, нельзя заходить в мастерскую к Ребекке. А мы туда зашли! И знаешь, что, Энн, сделали?       Девочка подняла голову, широко улыбаясь. Нарушение правил и собственные пакости её не заботили.       — Даже боюсь представить.       — Полистали какую-то древнюю книжечку, а она взяла и распалась. Ребекка так смешно потом кричала. А ещё нельзя даже дышать рядом с её машиной. Но ты, Майк, врезался на велосипеде в дверцу. Там такая вмятина была! Но об этом никто, кроме нас, не знает. Ну, пока.       Мия рассмеялась.       — Вы такие хулиганы.       — А то! Я вчера Майе жука игрушечного в комод положила. Она приедет, откроет его и испугается. Вот смешно будет! И ещё я вспомнила…       — А-а-а, всё! Молчи! — не стерпел Майк и даже с места вскочил.       — Это почему?!       Бетти грозно взглянула на волчонка. Фотоаппарат перестал быть интересным. Она ждала объяснений.       — Потому что…       Фолл замолчал и совсем сник. Ему хотелось быть в глазах этой удивительной женщины примерным, хорошим мальчиком. Вот почему он остановил Бетти и тем самым прервал её рассказ об их шалостях. Стало очень стыдно за своё непослушание и кучу других вещей, которые он натворил.       — Энн — наш друг. Мы можем ей всё что угодно рассказывать, — не успокаивалась Беатрис. — Даже про самые плохие поступки и самые тайные тайны. Да, Энн?       С надеждой малышка заглянула в глаза Мии. Там она нашла искреннее подтверждение.       — Да. Всё верно. И не нужно из-за этого ссориться.       Девушка рукой склонила ближе к себе насупившегося и нахмурившегося Майка, подозвала Бетти и заключила их в объятиях. Знала бы она сейчас, какой прочный фундамент доверия закладывает в этих волчатах, сильно бы удивилась этому спустя годы. Но а пока Мия крепко и с любовью прижимала их к груди.       — Вы же мои хорошие.       — Ты обожаешь нас? — хихикнув, поинтересовалась Бетти.       — Обожаю. А как иначе?       — Никак. Нас не обожать невозможно.       Майк сегодня был на редкость задумчивым и тихим, но это не помешало ему через несколько минут догонять Беатрис. Малыши бежали к домику на дереве. Мия проводила их взглядом с улыбкой. Вскоре пришёл Ален с вёдрами и поставил цветы в воду. Вместе они затащили это всё на веранду дома и не заметили, как сели на ступени высокого крыльца и завели разговор. Чувствовалась несвойственная им ранее неловкость, будто бы говоришь с новым, незнакомым человеком. С Бетти и её характера, который становился всё больше бунтарским, они перескочили на другие темы, более волнующие и трепещущие. Ален знал, что на днях Ванесса возила Энн к специалисту, и что вообще они активно занимаются проблемой девушки. Волчица в прямом смысле приобрела четвёртую дочь и с не меньшей лаской и заботой волновалась за неё. Как отблагодарить стаю Мия даже не предполагала, они столько сделали, что на одном искреннем «спасибо» не ограничиться. Ванесса уверяла её в обратном и отмахивалась. «Ничего нам не нужно возвращать», — говорила она и успокаивала совесть полувампирши на короткий срок.       — Как продвигается лечение? Какие результаты и прогнозы? — спросил Бейкер.       — Они есть, но… Мне кажется, что нет никакого прогресса. Будто я стою на одном месте или где-то застряла. Это меня очень сильно тревожит. Я у вас почти всё лето нахожусь и имею лишь крупицы результата.       — Даже если крупицы. Это тоже результат. И он есть. С твоим заболеванием не бывает быстрого восстановления. В лучшем случае понадобятся годы. В худшем… ничего не вспомнится.       — Я понимаю. Но и в крупицах я не уверена. Часто думаю, что это игра моего мозга. Могла же я сама выдумать некоторые воспоминания? Скорее всего, да. Что мне остаётся, снам своим бредовым верить?       Мия тяжело вздохнула и заправила за уши мешавшиеся волосы.       — Меня особенно пугает то, что… Моё лечение началось своевременно. Благодаря вам я не опоздала. Травма головы не даёт о себе знать. Но память не возвращается.       У Алена нашёлся подходящий момент из жизни. Он вспомнил о нём ещё давно, но не решался поведать Мии, а потом просто забыл, да и их отношения перестали быть прежними. И вот теперь почему-то хотелось раскрыть эту тайну. Он начал легко, непринуждённо:       — Мне было лет шесть или около того, когда я начал заикаться.       Девушка почувствовала, что нужно отнестись к этой истории с должным вниманием. Она повернулась к мужчине и стала внимать каждому слову.       — Почему это произошло, никто не знал и не мог понять. Отчётливо помню, как меня просили пересказать события дня, после которого я не мог спокойно говорить. Но я ничего не ответил, потому что этот эпизод просто вылетел из моей памяти. Оказалось всё довольно просто. Я играл с мальчишками в безобидную игру. Носились по лесу как раз в этих же местах. И меня сильно напугали. Кто-то резко выскочил и крикнул. Это я вспомнил, уже учась в старших классах.       Он замолчал, словно делая важные выводы у себя в голове, и вскоре продолжил:       — Я ненавидел своё заикание, боролся с ним, но оно не прошло, пока я не докопался до причины. А она всё это время была в моей голове, но пряталась за тем страхом и испугом, который я ощутил, будучи маленьким ребёнком. Я действительно захотел всё вспомнить, нашёл то место и копался в себе. Воспоминание пришло неожиданно и с помощью него мне стало гораздо легче победить заикание. Я пережил те эмоции, принял их и пошёл дальше по пути восстановления.       Глаза Мии загорелись надеждой.       — Хочешь сказать, что…       Что какое-то тяжёлое воспоминание выступает в виде барьера и не разрешает ей победить беспамятство. Оно стойко и непоколебимо стоит и не даёт прочувствовать боль и страх, пережитые когда-то. И остаётся понять, что это за воспоминание, узнать, какую роль оно играет, и принять случившееся. Только как его вытащить из себя, как вспомнить? Получается замкнутый круг. Одно воспоминание открывает множество других. Мии стоит «ударить» по нему одному, а не требовать от себя все. Но она не может вспомнить даже немного. Как же полувампирша ошибалась! Дороги к желаемому давно были найдены, однако пошла Мия по самой тернистой. Пора сходить.       Ален понял её без слов. У него были точно такие же выводы.       — Да, Энн. Для начала нам нужно восстановить события той ночи, осмотреться на месте. Но мы… этого не сделали, потому что не хотели давить на Майю.       — А если мы спросим её сейчас? Как думаешь, она откроется, расскажет?       — Я очень хочу на это надеяться.       Мия приободрилась. Искра зажглась в ней. Неужели то, что она хотела больше всего, уже рядом? А нужно лишь расспросить Майю. Это не будет трудно. Девушка уверена.       — Когда Майя приедет? Увы, теперь она мне такие вещи не раскрывает, — с долей грусти сказал Ален.       — Сегодня. Вроде. О, чёрт. Как теперь успокоиться? У меня даже ладошки вспотели! Волк посмеялся и взял её руки в свои руки, мягко сжал их.       — Успокойся. Это просто догадка. Но она не бессмысленна.       — Да ты что! Целая догадка, надежда! Уже больше, чем ничего.       Лицо Мии чуть ли не трескалось от широкой улыбки. Это же так чудесно!       Послышалось шуршание колёс. К дому кто-то подъехал. Девушка даже вскочила и норовилась чуть ли не бежать за ограду.       — Подожди. Это не Майя, — остановил её Ален и сам поднялся с места.       Хлопнула дверь автомобиля. Вскоре открылась калитка. В свете солнца блеснули длинные блондинистые волосы.       — Ребекка, — тихо сказала Мия.       — Значит, что-то случилось. Она не приезжает просто так.