***
— Госпожа Шэнь очень известна, — Взахлёб рассказывает Нин Инъин, изредка прерываясь на то, чтобы съесть угощения. Остальные дети нехотя отправились на занятия, поэтому в беседке, где они устроились, было довольно тихо. — Ей было всего восемнадцать, когда её, как наложницу, выдали за старейшину города. Несмотря на то, что у него было много наложниц и любовниц, Госпожа Шэнь смогла добиться статуса его первой супруги, а после кончины мужа позаботилась, чтобы все девушки нашли себе дома. — Нин Инъин потянулась за ещё одной сладостью, восхищённо продолжая. — Говорят, после её появления, никто больше не мог переступить порога главных спален, а всё от того, что каждую ночь она пела песни уличного музыканта, раз за разом цепляющие сердце Старого Господина. — Так и есть, — Послышался голос Шэнь Лина, подошедшего к беседке с чайным сервизом. — Госпожа пела песни Цзюэши Хуанхуа, её давнего друга, которого, впрочем, уже очень давно никто не видел. После кончины Господина, Госпожа занялась публикацией его работ, так как никто не знал его стихов так, как она. — Многие верят, что на самом деле Цзюэши Хуанхуа - её псевдоним, и автор всех песен - Госпожа Шэнь. — Шёпотом поведала девушка, на что Бинхэ удивлённо распахнул глаза. Шэнь Лин, не заметивший их разговора, продолжил: — Деньги, вырученные от продажи сборников, и оставленное Господином наследство помогло основать приют для сирот, которым Госпожа руководит и сейчас. Когда воспитанники подрастают, Госпожа, благодаря своим отношениям со Старейшинами, отправляет их на Ежегодный Экзамен. Те же, кто не проходят его, могут вернуться и жить под крылом Госпожи. Я также оказался одним из тех, кому посчастливилось быть спасённым ей и даже больше... — Он смущённо покраснел, опуская глаза. — Госпожа пожаловала мне свою фамилию. Инъин вновь заговорила звонким голоском, отгоняя неловкую атмосферу, в то время как Бинхэ задумчиво уставился в свою чашку. Ему было десять лет, когда его матушка подарила ему нефритовый кулон, решив оставить ему хоть что-то в память о себе. Она уже была не молода, но несмотря на болезни, долгое время мучившие её, была бодра и энергична. Однако после того, как старушка узнала об обмане с поддельным Гуаньинь и слегла из-за сильного потрясения, казалось, жить ей осталось недолго. Ло Бинхэ и сейчас покрывается липким страхом и отчаянием, стоит ему вспомнить тот день: как он умолял старшего повара о миске жидкой рисовой каши для приемной матери, но получил в ответ лишь смешки и издевки, как он почти потерял всякую надежду и единственное, что спасло его душу - было появление Шэнь Лина, который зашёл на кухню, чтобы сделать специальный заказ для своей Госпожи. Сейчас, думая об этом, Бинхэ понимал, что только друзья Учителя и способны на бескорыстную помощь другим. Видя подобное отношение к маленькому мальчику, Шэнь Лин так разозлился, что готов был разнести весь ресторан. Поддержала его и Шэнь Си, поспешившая на крики. Они позаботились о больной старушке, дали им денег и необходимых лекарств, и даже после, в течение нескольких лет систематически отправляли помощь. Матушка Бинхэ выжила и встала на ноги, они были бесконечно благодарны своим благодетелям, однако спустя четыре года, несмотря на все старания, женщина умерла от старости. Когда до Госпожи Шэнь дошла эта новость, она поспешила привести мальчика к себе, а после недолгого разговора, позаботилась о его участии в испытании для вступления в школу Цанцюн. В то же время он узнал о великом заклинателе и загорелся мыслью попасть к нему в ученичество. Опомнившись от воспоминаний, он услышал, как Нин Инъин, всё так же смеясь, говорит ему: — Учитель редко кого приводит сюда, это его тайное место. Значит, ты особенный, А-Ло! Бинхэ вдруг почувствовал невероятную гордость и смущение. Он всё реже понимал себя, однако давно смирился: всё, что касается Учителя - для него непостижимо. — К слову, — Вмешался Шэнь Лин. — Не знаете, когда прибудет Старейшина Юэ? — Ах, Мин Фань, должно быть, уже передал послание Учителя, так что Глава Юэ наверняка в пути.***
Сидя рядом с сестрой, Шэнь Юань с интересом и отеческой лаской слушал рассказы о её буднях с воспитанниками. Она будто сияла изнутри, и мужчина был несказанно горд за все её достижения. Он улыбался, иногда отвлекаясь на уведомления Системы, однако быстро преодолевал удивление и вновь возвращался к Шэнь Си. [...Уровень привязанности Главного Героя +100! Общее количество полученных баллов 560!] В очередной раз звякнула она, в то время как на дворе поднялась суматоха. Шэнь Си выглянула в окно и рассмеялась: — А вот и малыш Ци, — Она распорядилась, чтобы заварили новую порцию чая, наблюдая, как возвышенный заклинатель спускается с меча, на ходу здороваясь с детьми, выглядя при этом взволнованнее обычного. — Кажется, он обиделся, что ты не взял его с собой. — Этот Шэнь сожалеет, — Чуть смущённо проговорил мужчина, вновь прячась за веером, который впрочем оказался отброшен в сторону, стоило Юэ Цинъюаню, ворвавшись в комнату, кинуться к нему и схватить за руку, проверяя пульс, в стремлении осмотреть на наличие повреждений. — Сяо Цзю, — Мужчина взволнованно вглядывался в лицо младшего брата, боясь обнаружить неестественную бледность или что похуже. — Я получил твой отчёт, Мин Фань сказал - вы схлестнулись с демоном? Ты был ранен? Почему ты сразу не отправился на пик? Шэнь Цинцю только хотел начать его успокаивать, как вторую его руку схватили с такой же силой, и ещё более паникующий голос послышался с другой стороны: — А-Цзю, ты был ранен?! Почему ты не сказал мне? Мне послать за лекарем? — Шэнь Си и Юэ Цинъюань в четыре глаза уставились на него, ожидая ответа. Мужчина засмеялся, сжимая их руки в ответ. Его глаза засияли озорными огоньками, стоило ему подумать, что эти двое ни капли не изменились. — Со мной всё в порядке, прошу вас, сядьте. Пострадала разве только моя гордость, да верхние одежды, однако в экипаже у меня была сменная, чего не скажешь о первом. Потому, вернувшись, я намерен уединиться в пещере Единства душ для медитации. — Он дождался, пока сестра послушно отсядет от него, переводя взгляд на Главу школы, который не сдвинулся ни на миллиметр. — ...Ци-гэ. Стоило услышать подобное обращение, как мужчина, чуть покраснев, всё же отсел от него, пусть и с некоторой неохотой. Шэнь Цинцю вздохнул и повторил свой отчёт, на сей раз смягчив его до немыслимых масштабов, боясь вновь потревожить хрупкую психику родственников. Те слушали, затаив дыхание, и успокоились только когда убедились, что с младшим братом действительно всё хорошо. — Вы такие же, как в детстве, — Пожурил их заклинатель, искренне не допуская, что сам превзошёл их в поприще беспочвенных волнений. — Следует уже научиться сдерживать свои чувства. — Говоря о детстве, ах... — Шэнь Си театральным жестом прикрыла рот, намереваясь отомстить за нравоучение, припомнив братцу любую постыдную историю из прошлого. — Я тут вспоминала давеча, как А-Цзю, тогда толком ходить не умевший, решил исследовать окрестности дома. И как всей семьей искали его, и как соседи присоединились... а нашёлся ребёнок в огороде. В кочане капусты. Активно поедающий все запасы продовольствия. Шэнь Цинцю густо покраснел, прикрываясь веером, также помня этот случай, когда ему стало невмоготу есть невкусную древнекитайскую детскую еду и он отправился на поиски пропитания. Юэ Цинъюань, сидевший рядом, искренне засмеялся, видно вспомнив, как очаровательно выглядел ребёнок, старательно жевавший лист капусты. — ...Вы не должны смеяться, — Деревянным голосом пробормотал Учитель. — Вам было тогда немногим больше, не верю, что вы хоть что-то запомнили с того времени. — Ты прав, воспоминания у меня достаточно нечёткие, — Кивнула Шэнь Си. — Ах, если бы матушка не рассказывала всем и каждому о маленьком "вредителе" семьи Шэнь, я бы возможно и забыла об этой забавной истории! — Я также помню кое-что, — Тёплым голосом проговорил Юэ Цинъюань, не замечая пунцовых щёк брата. — День, когда Сяо Цзю сказал свои первые слова... — Я и сейчас оскорблена твоим пренебрежением! — Шэнь Си потянула его за щёки, с притворной обидой продолжая, — Ты должен был назвать моё имя, а не малыша Юэ! — Но ты же понимаешь, что я ничего не помню? — Соврал Шэнь Цинцю, стараясь отцепить руки сестры со своего лица. Глава школы рассмеялся, наблюдая за братом с сестрой, удивительно отчётливо вспоминая тот день, когда маленький мальчик, потянувшись к нему руками, пролепетал нежным голосом: — Ци-гэ, хотю... — Ребёнок тогда осёкся, так и не договорив, чего хочет, и долгое время после этого молчал. Когда Шэнь Цзю заговорил в следующий раз, речь его была чёткой и изящной. «А вы попробуйте, имея сознание взрослого человека, так позориться! Конечно я тренировался, когда оставался один, не мог же я допустить, чтобы мой детский лепет вновь кто-то услышал.» Они проговорили до сумерек, пока младшие ученики отправились отдыхать, чтобы легче перенести ночной перелёт. Заклинатели с удовольствием остались бы подольше, однако дела в школе нельзя было отменять, потому они только извинились, обещая, что в следующий раз останутся подольше. — Я давно хотел спросить, — Неожиданно вспомнил Юэ Цинъюань. — Что же сталось с теми работорговцами? Когда я в следующий раз наведался в город, их уже след простыл. Неужто Цзецзе постаралась? — Об этом... Нет, я с ними не пересекалась. — Шэнь Си задумчиво отпила несколько глотков чая. — Поговаривали, что немногим позже вашей продажи, на работорговцев напали демоны. Ущерб, нанесённый ими, был так велик, что они и по сей день не могут восстановить своё дело. Но, скорее, причина в том, что восстанавливать что-либо попросту некому. В ту ночь пролилось много крови. Шэнь Цинцю задумывается, невольно бросив взгляд на небо. Он до сих пор не забыл своих давних друзей, надеясь когда-нибудь вновь пересечься с ними. Юэ Цинъюань, заметив меланхолию шиди, кладёт руку ему на плечо, напоминая, что им пора возвращаться. — Ах, конечно. — Шэнь Си отправляет одного из младших воспитанников, чтобы те разбудили Бинхэ и Нин Инъин, а после вновь оборачивается к младшему брату. — Ты, надеюсь, не забыл, что обещал спеть мне новую песню? Она улыбается своими лучистыми глазами, и Шэнь Цинцю не находит в себе сил ей отказать.***
Нин Инъин, всё ещё немного сонная, садится рядом с Бинхэ, вместе с остальными детьми образуя зрительскую сцену, в центре которой сидит изящный заклинатель. Бинхэ кивает ей и вновь устремляет свой взгляд на совершенного юношу, весь обратившись в слух и трепет. Пальцы легко проводят по струнам и с губ слетают первые слова.[2] — Ах... Маленькая Любовь... Удержи меня, Потому как с меня хватило. Бинхэ замирает, впервые слыша пение Учителя, и умоляет собственное сердце биться тише, чтобы не заглушать эти дивные звуки. Он оглядывается: все заворожены. Шэнь Си, сидящая на высоком стуле рядом с Главой Юэ, записывает, как полагает Бинхэ, лирику, ловя каждое слово, произнесённое учителем. Юноша вновь переводит взгляд на человека в светло-зелёных одеждах, чей силуэт, покрытый лучами закатного солнца, кажется эфемерным и недосягаемым. — Пропащий. Потерянное лицо среди толпы. Я проигрываю со скоростью звука И надеюсь, что ты сможешь меня спасти. Бинхэ видит, как подается вперёд Старейшина Юэ, и сам чувствуя смутное желание кинуться к поющему в стремлении его защитить. Он знает, что все, кто вместе с ними слушают сейчас эту песню, испытывают одно и то же желание и мечтают стать теми, кто будет стоять рядом с этим восхитительным человеком в качестве его вечной поддержки и опоры. Парень никогда прежде не задумывался об этом, ведь гордый и сильный заклинатель являл собой чистое совершенство. Бинхэ прежде не знал, что в моменты, когда Учитель поёт, он становится болезненно хрупким, сбрасывая с себя всё мнимое хладнокровие, не имея веера, способного прикрыть улыбку на тонких, искусанных губах, и потому враз превращающегося в хрусталь. Чистый. Благородный. Бинхэ знает, чувствует, что никто не способен устоять перед чарами этих метаморфоз. Он боится, что его сердце не выдержит, когда зелёные глаза вдруг останавливаются на нём, а Учитель, в перерывах между словами, посылает лёгкую улыбку. Улыбку, адресованную ему. — Позволь мне быть честным, сомнения отбросив: Я всё ещё здесь... только из-за тебя. Бинхэ всё ещё в прострации, когда раздаются аплодисменты и когда все прощаются с ними. Он приходит в себя только перед воротами и недоуменно оглядывается на разговаривающих старейшин. — Одного из твоих учеников повезу я, — Как всегда добродушно улыбается Юэ Цинъюань и Шэнь Цинцю соглашается, оборачиваясь к детям. Нин Инъин приходит в себя первой, потому бежит в сторону мужчины, капризно восклицая: — Я полечу только с Учителем! Шэнь Цинцю улыбается снисходительно, ожидая, пока Ло Бинхэ подойдёт к Главе школы, однако тот не двигается, вперив хмурый взгляд в пол. Другого выхода не остаётся, и Шэнь Цинцю подзывает его к себе, прося прощение за избалованность своих учеников перед Ци-гэ. Бинхэ скрывает улыбку в складках зелёного ханьфу, когда прижимается к Учителю в полёте. Они достигают пика Цинцзин на рассвете, когда ученики заняты утренней тренировкой. Глава школы прощается, однако перед этим выуживает у Шэнь Цинцю обещание навестить его на Цюндин. Учитель кивает названному брату и старается скрыть улыбку от мысли, что скоро сможет вздремнуть, когда на него налетает стайка младших учеников, радостно приветствуя. Он треплет их волосы, спрашивая у каждого как дела, а потом взгляд останавливается на красном Мин Фане. — Дитя, что же случилось? — Не сдерживает он удивления, ведь прежде не видел своего старшего ученика таким взволнованным. — Ах, Учитель... В бамбуковом доме... Вас ожидает гость... — Еле выдавливает он из себя, вновь становясь пунцовым. Когда они направляются в дом, Цинцю выглядит заинтересованным, однако даже он не ожидает того, что ждёт их за дверью. За низким столиком сидит Лю Минъянь, воплощение изящества, и в другой ситуации Шэнь Цинцю не был бы столь обескуражен, коль лицо её всё ещё было прикрыто прозрачной тканью. Так и есть, девушка, видно успевшая где-то встретиться с главным героем и влюбившаяся в него, решила избавиться от ненужного аксессуара и явить миру свою истинную красоту. Так все сейчас могли наблюдать её белоснежную кожу, точёный нос и чуть пухлые губы. Теперь Шэнь Цинцю понял, отчего так покраснел Мин Фань. Он откашлялся, привлекая к себе внимание, чувствуя, как даже у него краснеют щеки. Девушка вскинула на него свои персиковые глаза и вдруг еле заметно улыбнулась, от чего мужчина чуть не упал в обморок, а стоящий за его спиной Ло Бинхэ застыл в немом удивлении. — Ах, Шэнь-шибо, Вы наконец-то вернулись! «Вернулся, да только ты хотела видеть моего ученика, не так ли?» — Снисходительно улыбнулся он, кивнув головой и подтолкнув Ло Бинхэ поближе к девушке. Однако, к его удивлению, они только лишь обменялись приветствиями. В момент, когда мужчина хотел спросить, что же на самом деле её привело на пик безмятежности, его руку вдруг неожиданно схватили. — Шэнь-шибо, я долго думала. — Начинает девушка, чуть покраснев. — Я всегда поддерживала своего брата, но в этом я ему не уступлю. — Что? Конечно. Да. Что? — Теряется Шэнь Юань, не зная, как реагировать на подобное заявление. Лю Цингэ соревнуется в чём-то с младшей сестрой? Да что происходит?! За дверью раздаются быстрые шаги, и в и так тесную бамбуковую хижину врываются ещё двое заклинателей. Очень бледных и злых заклинателей. Ци Цинци забегает внутрь, силком натягивая на голову бедной девушки шёлковый мешок, а Цингэ встаёт перед осевшим Цинцю, грозно сверкая глазами. — Не смотри! — Рычит он, будто у Шэнь Цинцю был хоть какой-то выбор. Он оборачивается к Цинци, продолжая таким же тоном. — Она твоя ученица, как ты можешь позволять ей подобное..! — В первую очередь, она твоя сестра! — Кричит в ответ женщина, и даже грозный бог войны теряет былой задор. — Я примчалась сразу, как узнала! — Она тяжело дышит, стараясь успокоиться, и продолжает удерживать девушку в своих руках. Цингэ, видя, что спор с ней обязательно выльется в драку, переводит взгляд на ползущего вдоль стены шисюна, старающегося незаметно исчезнуть из хижины. — Цинцю! — Кричит мужчина, от чего заклинатель подпрыгивает. — Ты ведь не вздумал..! — Он осекается, краснея. — В-влю... Сидящий на полу, Шэнь Цинцю растеряно моргает, боясь однако переспрашивать, что же имел в виду мужчина. Он выглядет столь потеряно, что Цинци не выдерживает, вновь срываясь на Лю Цингэ. — Отстань от ребёнка! — Она хватает вырывающуюся Лю Минъянь, закидывая её на плечи брата, и приказывает. — Уходим! Когда и за дверью стихают возмущённые голоса, спустя несколько минут тишины, Цинцю робко спрашивает у своего ученика: — Ло Бинхэ, что это было только что..? Стоящий поодаль, Бинхэ неразборчиво мямлит, наконец понимая, что имела в виду Нин Инъин, когда говорила, что помимо пика Цинцзин, все вокруг враги.