Красный Дракон: Секретная служба

— Ой, Яогуай, у тебя тут в ящиках столько всего интересного… — радостно прошелестел в наушнике Цзаньцзинь. — Сейчас же закрой и чтобы духа твоего… — Бо-ди, — мягко остановил его Сяо Чжань и, удостоверившись, что никто на них не смотрит, коснулся поцелуем уголка поджатых губ. — Я все видел, — мурлыкнул в эфире Цзаньцзинь. — Придушу, — уже почти мирно пообещал Ибо. — А я даже научу как, — откликнулся Сяо Чжань. — Хули-цзин, какое коварство, — засмеялись в наушнике. — А нечего дразнить Яогуая. Ты хочешь, чтобы мы завалили миссию? — Лучше б я тебя завалил, — буркнул Ибо под нос. — Я бы посмотрел, — протянул на связи Цзаньцзинь. — Господа, ну что за детский сад? Мы на приеме или в песочнице? — Давайте будем честными, ничего интереснее того, как вы смотрите друг на друга, с нами сегодня не произойдет. — Лудунь… — Что Лудунь? Хайкуань с Чжочэном уже месяц торчат в Австралии. Не мешай мне сублимировать. — Они… втроем? — округлились глаза и рот у Ибо. — Ну, Яогуаааааай, зайчик наш, ты же координатор Красного Дракона. Как это ты до сих пор не в курсе? — Не обращай внимания, — улыбнулся Сяо Чжань. — Эти тролли — мастера маскировки. Им просто ужасно нравится считать всех дураками. — Зато вы очевидные, как пять юаней. Я могу с точностью до дня сказать, когда у вас впервые что-то было и кто оказался снизу. И не могу не похвастаться, что выиграл у ребят новенький Глок. Они почему-то думали, что Яогуай уломает тебя раньше, Хули-цзин. Но я поставил на твое чувство ответственности. — Придушу, — прокомментировал это Сяо Чжань. Пришла очередь Ибо успокаивать его и хвататься за сжатую в кулак ладонь. — Не злись, Хули-цзин, мы любя, — ничуть не смутился Цзинь-Цзинь. — В нашей работе, когда нечего терять, это не только хорошо, но и плохо тоже. А так у тебя теперь есть весомый повод возвращаться домой из любого несусветного дерьма. — У меня кошка для этого была, чтобы возвращаться, — огрызнулся Сяо Чжань. Ибо поначалу обалдел от такого заявления, но вместо того, чтобы обидеться, подался к нему и лизнул в щеку с отчетливым «маааау». Кто-то из гостей обернулся на звук, но наглец уже снова стоял как ни в чем не бывало по правую руку от моргающего в оцепенении Сяо Чжаня, оправляя свои белоснежные манжеты. — Прелесть, — фыркнул Цзаньцзинь. — Вот такого тебе и надо было. Чтобы твое чувство ответственности не успевало срабатывать. А то ведь так можно и всю жизнь с кошкой прожить. — А когда уже можно будет уйти? — зевнул в ладонь Ибо. — Скоро, — ответил Цзаньцзинь. — А пока пообщайтесь с Хэ Пэном, вон он к вам идет. Только вежливо. Он, конечно, жаден до красивых мальчиков, но не стоит ему за это сразу ноги ломать. — Нахватался у Чжэнь-няо. Когда это я кому ломал ноги без достойного повода? — вздохнул Сяо Чжань. — А я не умею. Но если надо, научусь, и никто меня не остановит, — поддержал Ибо. — По легенде ты мой юный и застенчивый протеже, а не ревнивая машина-убийца, — напомнил ему Сяо Чжань. — Прям такой? — прижался к его руке Ибо и уставился снизу вверх огромными влажными глазищами. — Именно, — засмотрелся Сяо Чжань, но его отвлек вкрадчивый голос: — Господа? — Господин Хэ, — обернулся Хули-цзин и склонил голову в приветствии. — Господин Сяо, — кивнул Хэ Пэн. — А кто ваш изумительный спутник? — Юный господин Ван. Он впервые на подобном выходе в свет. Надеюсь, вы простите его смущение.  — Что вы, его смущение очень ему к лицу. Я вам больше скажу, кроме как на него, смотреть здесь больше решительно не на что, — отсалютовал своим бокалом Хэ Пэн. — Поддерживаю предыдущего оратора, — тихо заметил в наушнике Цзаньцзинь. — Застенчивый Яогуай — наше новое секретное дзюцу. Я потом вам гифок наделаю. Будем рассылать их письмами, как оружие массового поражения. — И правда, вечер выдался слишком тихим, — вежливо согласился Сяо Чжань. — Так, может, отправимся кутить? Только вы, я и ваше очаровательное смущение. Что вы думаете, господин Ван? Ибо поднял на Сяо Чжаня глаза и в напускном сомнении прикусил губу. — Если гэгэ хочет. — Какой послушный, — блеснули восхищением глаза у Хэ Пэна. — У него сейчас слюна в бокал капать начнет, — хихикнул Цзинь-Цзинь. — Я бы предпочел послушать речь хозяина приема и отвезти тебя домой, — сказал Сяо Чжань. — К кому домой? — зубасто оскалился Хэ Пэн. — К кому гэгэ захочет, — отзеркалил его оскал Яогуай, а когда Хэ Пэн откашлялся от пошедшего носом шампанского, снова смотрел на него ясно и без подвоха. — Пить хочется, — как бы между прочим облизнулся он. — Я мигом, — сдуло Хэ Пэна в сторону бара. — Не дразни его, — посмотрел Сяо Чжань ему вслед. — Не уехать бы нам потом отсюда с мешками на головах. — Не уедете, я прослежу за этим, — сказал в наушнике Цзаньцзинь. — Но вот пить из бокала, который он принесет, я бы не стал. — И что в таком случае я должен с ним делать? — нахмурился Ибо. — Ну, согласно обстоятельствам, красиво держать в руке. И Ибо честно держал, с обещанием подносил к губам и по-тихому отливал что бы там ни было в стоящий позади фикус. Пока на проплывающем мимо подносе ему под руку не попалась канапешка с какой-то забавной зеленой креветочкой. Понял, что сделал, он только после того, как попробовал затушить пожар во рту остатками из своего бокала. — Вам нехорошо? — похлопал его по плечу Хэ Пэн. Он не переставал цепко следить за Ибо, и вопросов к тому, что было в бокале, становилось все больше. — Здесь душновато. Не хотите на воздух? Я провожу. — Все в порядке, — смог изобразить улыбку Ибо. — Просто не люблю острое. Может, все-таки обойдется? — еще успел подумать Сяо Чжань, а потом заметил разливающийся по щекам Ибо румянец и ощутил знакомый медвежий захват на запястье. — Отвлеки его, — коротко уронил он в наушник, и у Хэ Пэна практически сразу зазвонил телефон. В просторной уборной, отделанной красным деревом, Сяо Чжань с осторожностью прислонил Ибо к стене и потребовал: — Что чувствуешь? Подробно. — Очень жарко. Колени дрожат. В горле сухо. Гэгэ очень красивый. Глаза у Ибо лихорадочно блестели, и он хватался за руки Сяо Чжаня, как будто боялся без них соскользнуть в одному ему известную бездну. — Вези его домой, сам знаешь, что делать, — вздохнул на линии Цзинь-Цзинь. — Что? — испуганно заморгал Ибо. — Ничего, отдыхать, — успокоил его Сяо Чжань. — До машины дойдешь? — Ага, — кивнул Ибо, после чего одним слитным движением оказался в руках Сяо Чжаня и впился ему в губы. — Ну, или можно так, — хмыкнул Цзаньцзинь. — Отключись, — рыкнул на него Сяо Чжань. — Бо-ди, солнце мое, — попытался дозваться он Ибо, — поехали домой. Делать это здесь — плохая идея. Ибо, уже вылизывавший к этому моменту его шею, не сразу, но остановился. Уткнулся носом в плечо, скреб короткими ногтями ткань дорогого смокинга Сяо Чжаня и мелко дрожал. — Так хочется, что больно, — хрипло выдавил он. — Хули-цзин, не будь ханжой, — снова подал голос Цзаньцзинь. — Я все местные камеры отключил, двери заблокировал и даже отвернусь во имя вашей светлой любви. — Чжань-гэ… — слабо выдохнул на плече Ибо. — А вот сломали бы ему ноги сразу, и ничего бы этого не произошло, — прошипел Сяо Чжань, подхватывая его под бедра и усаживая в ряд к белоснежным раковинам. — И это я нахватался у Чжэнь-няо… — Изыди. Сяо Чжань был зол. На весь этот балаган, в который превратился сегодняшний вечер. Черта с два он в следующий раз выпустит Яогуая из его техотдела на миссию «ну, она же не сложная, а ты с корабля на бал, то есть с самолета на прием, а я так соскучился». Но переносить эти беспокойные эмоции на Ибо он не собирался. — Иди ко мне, — он помог выпутаться Ибо из пиджака, стянул с него бабочку, расстегнул верхние пуговицы сорочки и протер холодной водой лицо. — Лучше? Вместо ответа Ибо потянул его непослушными руками к себе и всхлипнул, стоило их дыханиям встретиться. Обычно он сам первым рвался взять все, что хотел и до чего мог дотянуться, но сейчас ему как будто было слишком много его химического возбуждения. Он терялся в нем, плутал вслепую, вибрировал от напряжения, вздрагивал на любые прикосновения и не мог сам сказать, что ему нужно. — Я сниму первую волну, а потом мы поедем домой, договорились? — поймал его мутный взгляд Сяо Чжань. — Снимешь? — тяжело дыша и уже совсем без намека на понимание переспросил Ибо. — Что снимешь? Оооох, — подумал Сяо Чжань. Его почти физически разрывало от нежности и любви к этому ребенку. Который со сверкающими глазами, когтями и зубами доказывал всем, что он не ребенок. И сидел сейчас перед Сяо Чжанем, комкая брюки на коленях, взмыленный и совершенно распахнутый до самого последнего барьера. — Все, что захочешь сниму, только не смотри на меня так, — прошептал Сяо Чжань, накрывая его губы своими, и Ибо мгновенно подался ему навстречу. Ибо не был ни хрупким, ни изящным. У него были широкие плечи, хищный разлет ключиц и шесть чертовых кубиков пресса с аккуратным пупком, который Сяо Чжань с тихой одержимостью любил дразнить кончиком языка. Это Ибо предпочитал кусаться и оставлять следы, вылизывать с ног до головы, как какой-то голодный пес. Сяо Чжаню же нравилось доводить его до грани более изощренными методами. Впрочем, сейчас было не до них. И вдоволь намучив губы Ибо, после чего тот наконец перестал беспокойно вздрагивать, а заерзал на своем месте уже вполне требовательно, Сяо Чжань без лишних раздумий стек перед ним на колени. — Гэгэ, — в очередной раз позвали над головой. — Что, Бо-ди? Взгляд у Ибо был, как у самого настоящего демона из Диюя, абсолютно потусторонний и слепой, но он все равно умудрялся смотреть так, как будто кроме Сяо Чжаня в мире больше никого не существовало. — Люблю тебя. По дороге домой они молчали. Сяо Чжань внимательно следил за дорогой, а Ибо — уже гораздо осмысленнее, хотя все еще поеживаясь — за пролетающими мимо городскими пейзажами. Его рука еще в самом начале устроилась на колене у Хули-цзина и с периодичностью и какой-то бережностью его поглаживала. — На что вот он рассчитывал? — в конце концов произнес Ибо. Он звучал устало, и голос его по-прежнему был немного хриплым, но, к счастью, без напряжения и горечи. — Что я отвлекусь сам или что меня отвлекут, — пожал плечами Сяо Чжань, накрывая его пальцы. — Спустило бы колесо у нашей машины или бы меня заперли в одной из комнат. Ну, попытались бы… — Ты же не дал бы меня в обиду? — посмотрел с тревогой Ибо. Не то чтобы он со своим прошлым не умел постоять за себя. Но в том состоянии, в котором оказался сегодня, вряд ли бы у него получилось. — Бо-ди, я бы не отдал тебя никому и никогда, — посмотрел в ответ Сяо Чжань и снова вернул внимание к дороге. — Но в следующий раз ты останешься ждать в агентстве. Или дома. У меня нет желания проходить через это снова. — Я буду больше тренироваться. — Будешь. И Цзинь-Цзинь с Хайкуанем тебе в этом помогут. Они, в отличие от меня, умеют и любят возиться с новобранцами. Но пока ты мне лично не сдашь экзамен на профпригодность, о миссиях даже не заикайся. В конце концов Красный Дракон вербовал тебя не для полевой работы. — Ты не можешь мне приказывать, — попробовал напомнить о своей независимости Ибо. Но Хули-цзин бросил на него такой многозначительный взгляд, что ему осталось лишь насупиться: — Как хочет гэгэ. — Гэгэ знает, чего он точно НЕ хочет — смерти от бесславного сердечного приступа. Раз уж со своей основной работой он худо-бедно справляется. — Ни худо, ни бедно к тебе не относится, не скромничай. — Вот и дай мне спокойно заниматься тем, что я делаю. Может, я вообще мечтаю видеть тебя домохозяйкой, а не это вот все. Отчаянной домохозяйкой в маленьком передничке, –добавил смеясь Сяо Чжань, когда Ибо обернулся к нему в праведном возмущении. — Ху-ли-цзин!.. — Но помечтать-то можно, — с притворным сожалением сказал Сяо Чжань и потянул ладонь Ибо с колена, чтоб поцеловать костяшки. От этой невинной ласки Ибо снова повел плечами и выдохнул сквозь зубы, пытаясь выровнять дыхание. — Почти приехали, — сказал Сяо Чжань. — И долго еще это будет накатывать? — Сейчас выпьешь пару нейтрализаторов и к утру будешь как новенький. — До утра еще целая ночь, — скосил на него пытливый глаз Ибо. — Ну так я и не собираюсь тебя бросать. А домой везу. Обнимать и целовать. — Ты иногда как скажешь… — закатил глаза Ибо, однако уши его предательски запылали. Аккуратные красивые уши, выглядывающие из-под отросших светлых прядей, которые сейчас немного подвивались на концах. Сяо Чжань моргнул и понял, что на целых несколько секунд просто позабыл о дороге. — Не говорить? — спросил он, отворачиваясь. — Нет, — ответил Ибо, — то есть я не против. — А когда помолчал, добавил: — Скажи, тебе интересно со мной? — Да. А почему ты спрашиваешь? — Все вокруг говорят, какой я юный. И ты тоже. Я не понимаю, какую оценку вы вкладываете в это. — Это не оценка, диди, — снова поцеловал его руку Сяо Чжань и загладил большим пальцем там, где вздыбились от мурашек волоски на запястье. — Это комплимент. Тебе очень идет твоя юность. Ты красивый. На тебя хочется смотреть. — Но я же что-то больше того, как я выгляжу. — О, с этим тоже нет никаких проблем. Многое из того, что творится у тебя в голове, моментально отражается снаружи в том, что ты делаешь и как. Одно живет в гармонии с другим, и вы единое целое. — То есть я понравился тебе не только за то, что строил щенячьи глазки… — А еще за то, как мне хамил, — закончил за него Сяо Чжань. — А ты строил мне щенячьи глазки? Что-то новенькое. — Судя по тому, что ты удивлен, у меня не очень получалось, — фыркнул Ибо. — Зато от твоей улыбки было совершенно не отвести глаз, — протянул Сяо Чжань. — Я не улыбаюсь на работе, — мстительно ткнул Ибо пальцем ему в бок. — Это ты так думаешь. — Я думаю, что мы уже минут десять как должны были приехать домой и со вкусом обтирать друг другом стены по дороге в спальню. — Прости, — усмехнулся Сяо Чжань смущенно. — Я засмотрелся на тебя и проехал нужный поворот. — Почему мне кажется, что ты думаешь сейчас о какой-то несусветной глупости? — внезапно настиг знакомый голос запутанные мысли Сяо Чжаня, хотя последнему казалось, что он оставался в зале собраний последним. — Почему сразу глупости? — откинулся он в своем кресле. — Только о настоящих глупостях люди думают с таким сосредоточенным лицом, — улыбнулся ему Цзинь-Цзинь, усаживаясь напротив. — И на какую пал твой выбор? О. Ты мне не скажешь. Ну, спроси тогда что-нибудь у меня. Как люди обычно делают: у меня есть друг, кажется, он влюбился, но не знает, как сказать об этом. — Цзинь-Цзинь, — поморщился Сяо Чжань. — Я ненавижу тебя так же сильно, как… ценю. — Но не любишь. Смотри, ты даже в таком контексте не можешь это произнести. А мы с тобой даже в плену побывали, я твой заколоченный гроб собственными руками откапывал. — О боже, причем здесь мой гроб?.. И я уже произносил это один раз в жизни, и результат мне не понравился. — То есть не отдам никому и никогда ты сказать можешь, а что любишь — нет. Какие-то двойные стандарты, Чжань-Чжань. Ни себе, ни людям. — Твое понимание конфиденциальности… — Брось. Мы в Красном Драконе. Здесь разрешено все, особенно то, что запрещено. Если ты не можешь что-то спрятать, значит, ты не очень-то и старался. — Мне не интересно, о чем вы разговариваете наедине с Чэн-Чэном и Хайкуанем. — И очень зря, может быть, что-то умное бы услышал. — Ты уверен, что эти двое придерживаются такого же мнения? — Хули-цзин, Хули-цзин, ты, вроде, такая умница, но засыпаешься порой на самых очевидных вещах. Конечно я уверен насчет мнения остальных. Нас трое, в таких отношениях возможна только полная прозрачность, кто что думает. Иначе ничего просто не будет. Сяо Чжань со вздохом стянул с носа очки и отложил их на край стола, разминая переносицу. — Я не хочу этого говорить не потому, что ничего не чувствую. А потому что мне претит одна мысль — что так надо сделать, что так принято, что это кого-то может успокоить. — А это так выглядит? Что кого-то надо успокаивать? Нет, твой зайчик, конечно, временами немного шальной. Но ты это сейчас по следам конкретных поводов мозг себе кушаешь? Или так дальновидно заранее подстраховался? — Я не знаю. Я просто думаю об этом. — Лучше б ты думал о том, не болит ли у мальчика… спина после пойла Хэ Пэна. — Хочешь сказать, ты тоже в курсе, какого цвета стены у меня дома? — вздохнул Сяо Чжань, не отыскав в себе даже намека на раздражение. — Не знаю, — тонко улыбнулся Цзаньцзинь. — Но догадываюсь. А в остальном, если сомневаешься в чем-то — спроси. Самый простой способ обычно самый действенный. — Спрошу. — Спроси-спроси, — хмыкнул Цзинь-Цзинь. И Сяо Чжань подозрительно прищурился. — И давно он там стоит? — Кто знает, может, он вовсе не уходил. Стоял, любовался. А тут я со своей болтовней. — Чжань-гэ думает обо мне, так приятно, — тут же нарисовался за плечом Ибо, опутал руками за шею, мазнул губами за ухом. — Аж смотреть противно, — выдохнул Цзаньцзинь, вопреки своим словам как-то мечтательно подпирая щеку рукой. — Тебя хоть чем-то смутить можно? — ухмыльнулся Ибо. — Это вряд ли. Но мне очень нравится, когда пытаются. Впрочем, я пойду. Подсмотрю, может, за своими мальчиками. Мое любимое реалити-шоу. Когда Цзаньцзинь ушел, Ибо, недолго думая и особо не размениваясь на конспирацию, перебрался из-за спины Сяо Чжаня прямиком ему на колени. — А я-то гадал, о чем ты думаешь последние пару дней. Но спросить у меня почему-то тоже язык не повернулся. Сам не знаю почему. — И что ты теперь обо всем этом думаешь? — спросил Сяо Чжань, заправляя волосы ему за ухо и попутно оглаживая по щеке. Ибо без затей пожал плечами и поцеловал в подвернувшуюся ладонь. — Никому и никогда меня тоже вполне устраивает.