Вещи, которыми ты владеешь, в конце концов овладевают тобой.
По телу пробегают мурашки, когда прохладный ветерок касается кожи. Луи сонно жмурится и, не открывая глаз, вытягивает руку вперёд, пытаясь найти одеяло. Пальцы нащупывают необходимый предмет, и Томлинсон настойчиво тянет тёплую вещь на себя. Сквозь сон Луи победно улыбается, почувствовав, как тело расслабляется, а сознание медленно возвращается в мир грёз. Его маленький триумф длится не очень долго. Одеяло почти сразу соскальзывает в сторону, оставив под своим теплом только правую ногу Томлинсона. Луи открывает один глаз, хмуря брови. Яркий свет ударяет прямо в глаза, поэтому Ангел даже не сразу вспоминает место, в котором находится. Мысли тянутся, как кисель, голова раскалывается, а во рту неприятный привкус. Томлинсон вымученно вздыхает и с усилием приподнимается на локте. Кто посмел забрать его одеяло? — Твою ж… — сон снимает как рукой, и Луи, широко распахнув глаза, резко садится. Он несколько раз моргает, пытаясь сфокусировать взгляд. Когда картинка вновь обретает чёткие очертания, Томлинсон пихает человека, лежавшего рядом с ним и плотно завернувшегося в одеяло. Среди белоснежной кучи из подушек виднелась тёмная шевелюра. В горле Луи пересыхает, он качает головой, запуская руку в волосы. — Нет, нет, не может быть, — Томлинсон изо всех сил пытается напрячь память, но в голове нет ни одной чётко сформулированной мысли, как и воспоминания. Мозг работает максимально заторможенно. Он не мог… Он пытался быть осторожным. Луи не помнит ничего. Абсолютно. Он резко убирает руку, отпуская волосы, и подаётся вперёд, чтобы одёрнуть одеяло в сторону и увидеть его. Томлинсон приоткрывает рот от шока, а колотящееся сердце постепенно замедляется. — Зейн?! Луи усиленно пихает брата в плечо. Он чувствует себя полностью сбитым с толку, не имея малейшего понятия почему оказался с Маликом в одной постели. И почему последний был практически полностью голым. — Зейн, ради всего святого! Почему ты, блять, здесь?! — не сдержавшись, шипит Луи, сильнее толкая брата. — Заткнись, — мычит Малик, пытаясь отмахнуться от Луи и взмахивая рукой в нескольких сантимерах от Томлинсона. — Только после того, как ты откроешь глаза и ответишь на мой вопрос! — Исчезни, — Зейн прячет голову под подушкой, всем своим видом показывая, что разговор закончен. Ангел протирает лицо руками и сжимает переносицу. Он оказался на самом дне Марианской впадины, а сверху на него давила пустота, оставшаяся мрачным отпечатком в сознании. Томлинсон даже не может понять, в какой момент его мозг отключился, будто кто-то другой прожил за него последние несколько часов. Луи облизывает губу, чувствуя крайнюю необходимость в какой-либо жидкости. Желательно без градуса. Осторожно и не резко двигаясь, Томлинсон подсаживается к краю кровати и морщится, когда стопы прикасаются к холодному полу. Луи зябко ведёт плечами, гадая, почему в помещении такой морозильник, или почему его тело разучилось регулировать температуру. Опустив взгляд вниз, он замечает, что одет во вчерашнюю одежду, которая, к сожалению, немного пострадала. На рубашке красовалось тёмное пятно, явно не вписывающееся в задуманный стиль. Томлинсон вымученно вздыхает и закрывает глаза. Это. Его. Любимая. Рубашка. Мысленно досчитав до десяти, Луи поворачивает голову влево. Нужно подняться и найти воду. Ангел встаёт, а каждое его движение болезненно отдаёт в висках, тело одолевает слабость. Он потирает глаза, делая неспешные шаги вперёд, и уже в следующую секунду хватается за стену, потеряв равновесие. Потому что его никто не предупреждал о маленькой ступеньке вниз. — Проклятье, — стонет Томлинсон, выпрямляясь и качая головой. Он оказывается в просторной комнате, в интерьере которой преобладали чёрные, коричневые и золотые цвета. Детали современного дизайна ловко и гармонично переплетались с некоторыми элементами античности. Краем глаза Луи заметил пару рун на светлой кирпичной стене напротив. Справа располагался кожаный угловой диван и кресла, между ними стеклянный журнальный столик. Далее письменный стол из красного дерева, за которым располагался огромный книжный шкаф во всю стену и панорамное окно, широкий балкон. Луи широко раскрывает глаза, поднимая голову вверх и замечая глянцевый потолок, который визуально делал помещение больше. — Люцифер не скромничает, — сам себе говорит Томлинсон, поворачивая голову влево. Интерьер интерьером, а вода ему всё ещё нужна. На стене прямо перед ним располагался шикарный персональный бар Дьявола, а рядом красовался чёрный величественный рояль. Недолго думая, Томлинсон направляется туда. Если у Люцифера был запас различных видов алкоголя, значит должно было быть и что-то простенькое, верно? Луи принимается поспешно осматривать длинные полки и разочарованно поджимает губу, потому что не наблюдает ничего, даже отдалённо похожего на обычную бутылку воды. Томлинсон упирает руки в бока и поворачивается на триста шестьдесят. Его взгляд падает на небольшие тумбочки и шкафчики, внутри зарождается надежда, и Луи, недолго думая, принимается их осматривать. — Святые Небеса, — выдыхает он, увидев бесчисленное количество стаканов и бокалов. — Куда тебе столько? — Уильям! Наконец-то проснулся! Томлинсон подскакивает от неожиданности и ударяется бедром о дверцу шкафчика. Он жмурится от тупой боли и потирает ушибленное место. Люцифер поднимает левую бровь, внимательно следя за братом и чуть качая головой. — Видок у тебя паршивый. — Спасибо, — бурчит Луи, сдувая спутанные волосы с глаз и выпрямляясь. Каким-то образом Люцифер выглядел так, будто он проснулся несколько часов назад, пробежал кросс, принял душ и плотно позавтракал. На его лице не осталось ни тени со вчерашней вечеринки, ни намёка на бессонную ночь или на выпитый алкоголь. Морнингстар выглядел безупречно, стоя в бордовом бархатном халате. Поистине Дьявол. — Думаю, тебе поможет это, — заявляет Люцифер, подходя ближе и ставя на барную стойку стакан воды. Затем он, кинув беглый взгляд на Луи, достаёт из кармана небольшую упаковку. Томлинсон не успевает прочитать название, написанное красивыми прописными буквами, поэтому, всё, что ему остаётся, это наблюдать за загадочной таблеткой, которая начинает быстро растворятся в воде. — Что это? — прищурившись, спрашивает Ангел. — Шипучка. — М-м-м, — тянет Луи, наблюдая за маленькми пузырьками, с тихим шипением поднимающимися к поверхности воды. Яркая вспышка озаряет его память. Он сидит на кожаном диване, оглядывая огромную толпу людей безэмоциональным взглядом. По ушам бьёт громкая музыка, в глаза ударяет неоновый свет. Он замечает в толпе мужчин и женщин, совершенно разных возрастов, танцующего Зейна. Если быть точнее, брат неумело и дёрганно качается под динамичный бит поставленной песни. Малик замечает Томлинсона и широко улыбается, взмахивая рукой. Луи отрицательно мотает головой, ухмыляясь. Зейн разочарованно дует губы и сводит брови домиком. Томлинсон закатывает глаза и устало подпирает подбородок рукой. Зейн снова ловит его взгляд и поднимает правую руку вверх, делая круговые движения и сжимая кулак, будто держит невидимую верёвку. Замахнувшись, Малик кидает «верёвку» в сторону Луи. Томлинсон со вздохом решает ему подыграть и опускает взгляд вниз, разводя руки в стороны, будто он действительно попал в ловушку. Зейн пьяно улыбается и начинает поочерёдно переставлять руки, перетягивая канат на свою сторону. Луи складывает пальцы в «ножницы» и переризает воображаемую верёвку. Зейн обессиленно опускает руки. Темнота. — Сделай всего лишь один глоток! — Не хочу, — Томлинсон вытягивает руку, отодвигая бокал в сторону. — Луи, ну пожалуйста, — хнычет Зейн, наваливаясь на брата почти всем телом. — Нет, — Луи ведёт плечом, пытаясь отсесть в сторону. Темнота. Они оказываются в центре танцпола. Луи закрывает глаза, приподнимая руки вверх и начиная напевать знакомые слова. Он качается, переступая с ноги на ногу и поворачиваясь вокруг себя. Случайно он врезается в Малика, который тут же проливает на рубашку Томлинсона добрую долю алкоголя. — Упс, — Зейн поджимает губу, а затем тихонько хихикает. — Оно в форме сердца, — брат вытягивает руку и тыкает пальцем в пятно. Ну, точнее, в десяти сантиметрах от него. Луи опускает голову вниз и хмурится, пытаясь сфокусировать взгляд на одной точке. Он чуть оттягивает рубашку, смотря на потемневшую ткань и улыбается. Пятно даже близко не напоминает человеческий орган, но Томлинсон решает довериться Малику. — Идиот, теперь у меня сердце на животе. — Луиии, — мычит Зейн, растягивая последний звук и кладя руку на плечо брата. — Теперь у тебя два сердца! — Но у людей такого не бывает, — качает головой Луи, разглаживая рубашку. Зейн наклоняется вперёд и поднимает указательный палец вверх. — Именно! Темнота. Люцифер встаёт на свободный стол и широко разводит руки в стороны. Музыка выключается, яркий пучок света падает прямо на Дьявола. Люди разочарованно стонут и мычат, кто-то громко возмущается, обращаясь к диджею. Постепенно все замечают виновника торжества, возвышающегося над остальными. — Спасибо! — громко говорит Морнингстар, замечая, что все взгляды наконец направлены на него. — Мне очень жаль, что я отрываю вас от чрезвычайно важных занятий, но, — он поднимает руку вверх. — Сегодня шикарный день и превосходная ночь. И если я не сыграю на этом рояле, — Дьявол указывает на чёрный инструмент, — этот момент будет упущен. Большинство присутствующих одобрительно гудит. Люцифер довольно улыбается и легко спрыгивает со стола, отдавая свой напиток стоящей рядом девушке. Луи завороженно смотрит, как брат аккуратно открывает крышку инструмента, обнажая белые и чёрные клавиши. Томлинсон приоткрывает рот, склоняя голову вбок и прислушиваясь к первым аккордам незнакомой мелодии. В следующую секунду он уже стоит рядом с Люцифером и кладёт руки ему на плечи, потому что стоять самому слишком тяжело и неудобно. Луи щурится, пытаясь прочитать напечатанные на листе бумаги ноты. Но ничего не выходит: чёрные кружочки с хвостиками то и дело перепрыгивают со строчки на строчку. Ангел переводит взгляд на руки Люцифера, которые, как ему кажется, слишком быстро летают над клавиатурой. — И ты всё понимаешь? — спрашивает Томлинсон, наклоняясь к уху Дьявола. — О да, — кивает тот, не отрываясь от игры. Спустя минуту или час, Луи уже сам сидит за роялем, проводя пальцами по клавишам, будто видит их впервые. В его памяти не появляется ни одного заученного наизусть произведения, поэтому он нажимает первую попавшуюся ноту, прислушиваясь к тому, как звук постепенно растворяется в царившем хаосе. Затем он нажимает ещё одну, и ещё. В то время, как мозг не контролирует ситуацию, руки порхают над клавиатурой рояля. Луи знает, какая нота должна быть следующей, мелодия складывается сама собой, исходя откуда-то из глубины души. Однако эта магия не длится долго, всего лишь пара аккордов в левой руке и небольшие пассажи в правой. Луи останавливается и опускает руки вниз, кладя их на колени. Он улыбается, потому что невероятно доволен собой. В голове всё ещё звучит только что сыгранная мелодия, и Ангелу внезапно становится грустно, потому что он выбрал минорную тональность, а тягучесть и плавность музыки делали вариацию более пессимистичной. Луи прячет лицо в руках и тяжело вздыхает. Темнота. Болезненный стон срывается с губ, когда Луи сильно прижимают к стене. Однако он даже не успевает возмутиться, потому что его почти сразу затыкают грубым поцелуем.Чьи-то руки проворно забираются под рубашку и блуждают по холодной коже. Луи прикусывает чужую губу, пока незнакомец плотнее прижимается к нему. Томлинсон отклоняет голову назад, открывая шею, и парень тут же припадает горячими губами к нежному месту, Луи учащённо дышит, кладя руку ему на затылок и чуть сжимая светлые волосы у корней. Парень вдавливает Ангела в стену, к низу живота прибегает тепло. Томлинсон закрывает глаза, а его мысли уносятся куда-то далеко. Незнакомец тихо рычит, одна рука опускается к брюкам Луи. Пока он отчаянно дёргает ремень, слепо пытаясь справиться с застёжкой, сознание Ангела словно просыпается ото сна. Он открывает глаза, быстро обводя взглядом помещение, в котором оказался. Сердце бешено колотится в груди, а кожа горит от чужих касаний. Луи резко убирает руки незнакомца от себя и подаётся вперёд, разворачиваясь в сторону. Теперь он прижимает парня к стене, крепко вцепившись в его запястья. — Что ты делаешь? — хрипло говорит Томлинсон, хотя интонация больше похожа на вопросительную. Он шумно вдыхает и выдыхает через нос, буравя взглядом лицо парня. Всё тело ещё дрожит от напряжения и возбуждения, но Томлинсон старательно душит эти чувства внутри. Блондин пьяно улыбается и подаётся вперёд. — Хочешь взять инициативу на себя? Томлинсон щурится, отклоняясь назад и качает головой. Он смотрит прямо в глаза, в которых отражаются огни клуба. Всё внутри сжимается и Луи потерянно моргает, отпуская руки парня. Он разворачивается, прикасаясь едва дрожащими пальцами к своим губам, словно горящим от поцелуев. Парень некоторое время стоит на месте, не понимая, что его надежда на счастливую ночь только что повернулась к нему спиной. — Эй, — он в два шага догоняет Луи и хватает его за локоть. — Куда ты? Прикосновение обжигает Томлинсона. Внутри смешивается опасный коктейль из раздражения, страха и злости на самого себя. Луи резко оборачивается, вырывая руку из его хватки, глаза сверкают синим ледяным огнём. — Не прикасайся. Темнота. Томлинсон моргает, отрывая взгляд от пузырьков и облокачивается о столик, сжимая пальцами переносицу. — Это ужасно… — Что именно? — спрашивает Люцифер, с интересом смотря на брата. — Да просто… Воспоминания. Морнингстар усмехается и поправляет халат, завязывая пояс. — Вот только не начинай эту песню «Я больше не буду пить», о’кей? Все знают какой исход. Луи, фыркая, берёт стакан воды с шипучкой и скептически его осматривает. — Выпей. Протрезвеешь быстрее, чем проснётся Зейн, — ведёт бровью Люцифер, доставая телефон Томлинсона из кармана. — И вот. — Откуда он у тебя? — Луи напрягается, из-за чего голос становится ниже. Но Дьявол этого он замечает. Или по крайней мере делает вид, что не замечает. — Он валялся где-то в районе клуба. Подобрал его на диванчике, так что, — Люцифер ухмыляется, разводя руки в стороны. — Пожалуйста. С этими словами, он направляется в сторону лифта, видимо решив проведать сам клуб после вчерашнего. — И да, Луи, помни о нашем разговоре. Можно делать всё, но главное — сохранить контроль, — Морнингстар успевает подмигнуть Луи до того, как двери закрываются, а сам Томлинсон ещё пару минут стоит в недоумении, держа в одной руке телефон, а в другой стакан с водой. Воцарившаяся тишина давит на и без того больную голову, а нарушает её лишь дыхание Луи и приглушенное сопение Зейна. — Именно контроль я чуть и не потерял… — шепчет Ангел, выпрямляясь и практически залпом выпивая воду с шипучкой, жмурится от кислого привкуса во рту и облизывает губы. Он довольно громко возвращает стакан на место и коротко косится на Малика. Однако Зейн даже не шевелится, продолжая смотреть четвёртый сон и занимая почти всю кровать. Луи прокашливается и обращает внимание на телефон. Заряда осталось совсем мало, потому что Томлинсон по понятным причинам был не в состоянии позаботиться о состоянии батареи. Луи замечает новое сообщение пришедшее ещё четыре часа назад. Абонент не подписан, но Томлинсон сразу понимает, что оно от Гарри. Ангел изначально решил не называть контакт, во-первых, потому что у него было не так уж и много записанных номеров, а во-вторых, так было бы проще избежать лишних вопросов. Луи недолго думая открывает диалог. «Доброе утро. Хотя кого я обманываю, утро не может быть добрым» Томлинсон улыбается уголком губ, потому что Гарри был чертовски прав.«Согласен. Ужасное утро кошмарного дня»
Ангел долгие пять минут смотрит на статус сообщения, но рядом с ним, так и не появляется вторая галочка. Луи блокирует телефон и протирает глаза. День был в самом разгаре и все нормальные люди давно занимались своими делами, бодрствуя гораздо дольше, чем полчаса. Томлинсон постукивает пальцами по поверхности барной стойки, посылая долгий взгляд на одиноко стоявший рояль. В его голове вновь звучит наигранная им же самим мелодия, и сейчас, находясь в более осознанном состоянии, Луи понимает, что это была его личная импровизация, а не выученное произведение. Осознание этого одновременно радует и пугает Луи. Он никогда не умел импровизировать, потому что для этого нужно было находить источник вдохновения, искру, нужно было поддаться эмоциям. Томлинсон почти никогда не вникал в суть сонат, этюдов, песен. Он лишь чётко выполнял штрихи и гаммы, его игра была технически идеальной. И вчера, впервые он смог создать что-то своё. И именно этого Луи и боялся. Потому что эмоции взяли вверх. Телефон вибрирует, оповещая о новом сообщении. Томлинсон мгновенно читает и усмехается. «В ЛА не самый тёплый приём?»«Возможно»
Зейн произносит что-то невнятное, лишь отдалённо похожее на человеческую речь, и переворачивается на другой бок. Луи замирает, внимательно смотря на брата. Малик, устроившись максимально удобно, затихает, крепко обнимая подушку. Томлинсон хмыкает и направляется к роялю. Зейна всё равно или поздно придётся будить, а сам Томлинсон чувствует крайнюю необходимость вспомнить сочинённую мелодию. Он осторожно открывает крышку рояля, с нежностью прикасаясь к белым клавишам. Луи садится за инструмент, и его рука замирает перед тем, как взять первый аккорд. Ангел щурится, сжимая ладонь. Он вновь повинуется какому-то внутреннему порыву и достаёт телефон, быстро набирая.«Как фильм?»
Гарри отвечает почти сразу же. «Тебе правда интересно?» Луи хмурится, снова и снова перечитывая текст, пытаясь понять интонацию и посыл сообщения.«Ну да, я же спрашиваю»
«Оу, прости, это могло прозвучать грубо…» Томлинсон подносит левую руку к лицу и поглаживает подбородок, не отрывая взгляд от экрана телефона. Спустя какое-то время, ответ наконец приходит. «Вообще, неплохой фильм, но у меня взорвался мозг» Луи невольно улыбается, качая головой.«Почему?»
«Я почувствовал себя обманутым ( Такие неожиданные повороты и ходы. Сначала тебе кажется, что вот развязка, а в следующую секунду всё переворачивается»«Разве это не хорошая работа режиссёра и сценариста?»
«Она самая. Но потом я минут десять сидел с непонимаюшим лицом, смотря на титры» Луи прикусывает губу, примерно представляя нахмуренное и непонимающее лицо Стайлса. Ангел постукивает пальцами по своему колену, гадая, стоит ли писать ответ, который так и вертится на языке. Но иногда лучше сделать не подумав, чем наоборот.«Может, стоило смотреть с начала?»
Гарри читает сразу же, однако отвечать не торопится. Луи ухмыляется и откладывает телефон в сторону, концентрируясь на музыке. В памяти всплывают придуманные аккорды, Ангел прикрывает глаза, позволяя рукам двигаться так, как они считают нужным. Он без труда исполняет вчерашнюю короткую импровизацию и одобрительно кивает сам себе, считая, что за вариацию можно зацепиться и развить её сильнее. Стоит записать ноты, чтобы не забыть. Подняв глаза, Луи замечает синенький огонёк на телефоне, оповещающий о новом сообщении. Он снова не сдерживает улыбку, читая одно единственное слово. «Смешно»***
Гарри медленно шагает в сторону стадиона, украдкой поглядывая на школу, в стенах которой не был уже очень и очень давно. Его переполняют смешанные чувства. Отчасти парень сильно тоскует по этому месту и по тем далёким временам, когда был полноправным учеником. Подъёмы в шесть утра, быстрые сборы, скучные уроки и горы домашнего задания — всё это звучит ужасно, но этого не хватает. В то же время Гарри не любит здесь находиться, потому что ему больно вспоминать. Свой класс, прогулки, их шутки, попытки списать тесты… Упущенные возможности, которые никто ему не вернёт. Стайлс провожает долгим взглядом небольшую компанию ребят, на пару лет младше его, и, выдохнув, шагает дальше. В памяти всплывает очень давнее воспоминание, и Гарри невольно мягко улыбается, прокручивая в голове яркие события. Это был урок физкультуры, день, когда он полюбил футбол и решил, что будет заниматься им и дальше. Ему было девять, и он искренне верил, что жизнь сложится иначе. Они отрабатывали ведение мяча — основу, с которой начинает строиться игра. У Гарри получалось довольно неплохо, возможно, поэтому он и захотел попробовать попасть в ворота, ощутить, каково это, когда мяч врезается в сетку. Стайлс пнул со всей силы, что хранилась в маленьком теле. Вот только попал он далеко не в ворота, а в голубоглазого блондина. Тренер тогда наказал Гарри за нарушение дисциплины, посадив его на скамейку до конца урока. А рядом с ним тихо шипел от боли пострадавший мальчик, потирая распухшую красную щёку. Маленький Гарри жмурил нос, качая ногой и чувствуя себя крайне паршиво. И надо было так сильно промахнуться! — Извини, — тихо сказал тогда Стайлс, смахивая мокрые от пота кудри со лба. Мальчик лишь фыркнул и отвернулся, всем своим видом показывая, что не хочет разговаривать. Гарри прикусил губу, думая, что не может это так оставить. — Извини, что мало попало, — выпалил он быстрее, чем мозг успел обработать информацию. В тот день Гарри попал мячом в Найла Хорана. И с того момента началась их легендарная дружба. Иногда самых надёжных людей находишь в самые неожиданные моменты. Стайлс быстро идёт к трибунам, забегая в спасительную тень, и выходит на сторону поля. До конца тренировки ещё оставалось минут пятнадцать, на что Гарри и рассчитывал. Он даже не предупредил Хорана, что придёт, это было спонтанное решение. Парень замирает, увидев команду, сгруппировавшуюся около тренера, который что-то активно объяснял им, показывая схему поля. Гарри занимает сиденье на первом ряду и расслабленно выдыхает, даже не замечая небольшую группу ребят, сидевших выше. Вряд ли они обратят на него внимание, да и Стайлс не хочет думать об этом. День и так начался не лучшим образом. Гарри спускается ниже на стуле и закидывает ногу на ногу, наблюдая за происходящим на поле. Он сразу замечает светлую макушку Найла. Команда выстраивается в шеренгу напротив ворот. Скорее всего задача в том, чтобы пробежать с мячом мимо конусов и забить в ворота. Стайлс скрещивает руки на груди, внимательно наблюдая за происходящим на поле. Спустя минут пять или семь, он понимает, что мысли вновь уносятся далеко от стадиона. Ночью у него опять случился приступ. Он проснулся из-за того, что не мог вдохнуть, и чуть было не потерял сознание от недостатка кислорода. Это было ужасно и страшно. Гарри до сих пор преследовало ощущение, что ему кто-то наступил на горло. А левый бок всё ещё ныл от тянущей боли. Парню стоило остаться дома, попробовать поспать, потому что силы были на нуле, во всём теле ощущалась слабость, а голова немного кружилась. Но он сделал всё с точностью и наоборот. И к тому же, даже не сказал никому о плохом самочувствии. Гарри ощущал себя настолько противно в собственном теле, что пожалел о том, что не потерял сознание и не отключился на несколько часов. Только бы не чувствовать этой пронизывающей боли и огромной дыры в груди, только бы не видеть измученное лицо с синяками под стеклянными глазами. Где-то под утро он решился и написал Луи, потому что тот был единственный, кто не стал бы допытывать его лишними вопросами, потому что только с ним Гарри мог поговорить на равных. И потому что Луи обещал. Стайлс и сам не до конца осознаёт, каким образом им удалось найти общий язык. Когда он попытался проанализировать их отношения, то так и не смог понять, кем они являются друг другу. Гораздо больше, чем знакомые, но не друзья. Гарри совсем не знает Луи, в то время как Луи читает Гарри, как открытую книгу. К тому же парень не уверен, что сможет спокойно разговаривать с Ангелом вживую. Это даётся слишком тяжело даже когда он лишь набирает текст и не видит собеседника. Обычно Гарри перечитывает сообщение несколько раз прежде, чем отправить. Он облажался в самый первый раз и повторять это не намерен. — Гарри? Стайлс моргает, возвращаясь в реальность, и оборачивается на уже знакомый тихий голос. Чуть позади, неловко обхватив себя за плечи, стоит Морган. Она мягко улыбается и кивает на сиденье рядом со Стайлсом. — Можно? Гарри неопределенно ведёт плечом и отворачивается к стадиону. Спустя где-то пару минут боковым зрением парень замечает, как Морган тихо опускается рядом. Гарри прикрывает глаза. У него сложилось хорошее впечатление о девушке, но в данный момент он не был настроен на диалог с кем-нибудь из школы. — Как ты? — осторожно спрашивает Морган, смотря на его профиль. — Нормально, — пожимает плечами Стайлс, незаметно покачивая ногой. Девушка поправляет волосы, опуская взгляд вниз и сжимая рукава кофты. — Я так давно тебя не видела. С тех пор как Найл тебя забрал. Это было так страшно… Я… — Не надо, — довольно резко обрывает её Гарри, услышав в её голосе знакомые сочувственные нотки. Он оборачивается и долго и внимательно смотрит на девушку. — Пожалуйста. Это разговор, от которого он старательно бежит уже долгие годы. Разговор, который живо напоминает ему из-за чего он перестал общаться с друзьями. Морган смотрит на него в ответ, и парень с облегчением замечает в её глазах тень понимания. Она медленно кивает. — Хорошо. Я рада, что ты в порядке. Гарри опускает взгляд вниз, а затем поднимает наверх, в знак согласия, и отворачивается к полю. Он даже не успевает вникнуть в суть происходящего, как девушка вновь произносит. — Мне жаль… Стайлс напрягается, всё его тело и внутренности замирают и натягиваются в струну. Он сжимает левой рукой бедро и медленно выдыхает через нос. — … что я не купила ещё пару бутылок апельсинового сока, — заканчивает Морган. Гарри не сдерживается и фыркает, тихо усмехаясь. Он отпускает ногу и потирает нос, согласно кивая. — Да, серьёзный промах. Девушка мягко улыбается и расслабляется, опуская плечи и тоже устремляя взор на поле. Следующим выполнять упражнение должен Тайлер. Прайс встаёт рядом с первым конусом, его правая нога выставлена вперёд и немного согнута в колене, парень наклоняет корпус вперёд, ожидая команды тренера. По свистку, он резко трогается с места и подхватывает мяч. Тайлер быстро и умело обходит все конусы, не задев ни одного, а затем выходит один на один с вратарем. Он подаётся вправо, целясь в нижний угол ворот. Вратарь широко расставляет руки в стороны, не сводя взгляда с мяча. Тайлер в самый последний момент меняет траекторию движения, мгновенно оказываясь слева и сбивая парня с толку. Прайс делает обманный приём и пинает мяч в правый верхний угол. Вратарь проворно подаётся в ту же сторону, но не успевает отбить мяч, который легко ударяется в сетку. Прайс широко улыбается и делает небольшой круг, возвращаясь к остальной команде. Тренер одобрительно кивает, что-то говоря Тайлеру, отчего тот улыбается ещё шире. Гарри шумно вздыхает, качая головой. — Он хорош, — говорит Морган, не оборачиваясь к Стайлсу. — Павлин, — только и говорит парень, хмуря брови. — Он знает себе цену. — Завышает её, — лаконично поправляет Гарри и поворачивает голову в девушке, улыбаясь краешком рта. — Тайлер не был бы Тайлером без этого. — Как ты с ним общаешься? — На самом деле он не всегда такой, — девушка поправляет волосы, пожимая плечами. — Или я уже не замечаю… Стайлс проводит рукой по подбородку, многозначительно поднимая бровь. Со стороны поля раздаётся новый сигнал тренера, и все взгляды возвращаются к команде. Гарри опирается руками о бёдра, наклоняясь вперёд и задерживая дыхание. Найл уверенно обходит все конусы, и пытается сделать обманный ход, чтобы отвлечь внимание вратаря. Он ударяет по воротам слишком поздно, и мяч лишь отскакивает от штанги. — Чёрт, — Гарри резко выпрямляется и вскидывает руки. Найл явно был недоволен своим результатом. Хоран стоит, упирая руки в бока и качая головой. Всё его тело напряжено, челюсть сжата, а между бровями появляется глубокая складка. Парень подходит к воротам и просит вернуть ему мяч, а затем возвращается на исходную позицию, стреляя быстрым взглядом в Тайлера. Гарри прикусывает костяшку указательного пальца и ждёт, заветного сигнала. «Давай», — мысленно обращается к другу Стайлс, будто бы тот может услышать. Найл срывается с места и уверенно выполняет упражнение. Парень двигается будто в замедленной съёмке, его действия технически точны, как по книжке. На этот раз он использует другой приём. Гарри сжимает руки в кулачки, наблюдая за полётом мяча. Вратарю удаётся отбить его в самый последний момент. Стайлс медленно выдыхает, в то время как Найл запускает руку в волосы и поджимает губу. Тренер передаёт свисток капитану команды, а сам отводит блондина в сторону, положив руку на плечо и что-то долго говорит. Гарри щурится, пытаясь разглядеть выражение лица Хорана, но тот поворачивается практически спиной к трибунам. — Отстой, — Стайлс даже не замечает, как произносит это вслух, поэтому удивлённо оборачивается, услышав ответ Морган. — Эта тренировка, всякое случается. У него ещё будет время, чтобы собраться, игра через неделю. — Будет, — эхом повторяет Гарри, незаметно поглядывая на Тайлера. Проблема была не в том, что Найл плохой игрок, который не может показать достойных результатов. Он не может абстрагироваться от некоторых внешних проблем и оставить их за пределами поля. Он слишком много думает. — Ты придёшь? — А? — переспрашивает Гарри, отрываясь от Прайса, и встречает многозначительный взгляд Морган. — Прости, отвлёкся. Девушка приподнимает голову и вздыхает, прикрывая глаза, но повторяет вопрос. — Игра. Придёшь? — Не знаю, — неуверенно тянет Гарри. Найл давно не звал его, и они так и не поговорили об этом. Возможно, что события двух последних недель что-то изменили, но Стайлс не уверен. — Я думаю, Найл не будет против, — говорит Морган. — Да и к тому же, иногда ты разрешения и не спрашиваешь… Гарри прикусывает губу, неопределенно кивая. — Ты права. Очередной свист привлекает внимание парня, и он замечает, как Найл покидает поле в одиночестве. Его шаги слишком быстры, он смотрит прямо под ноги, даже со своего места Гарри чувствует исходящее от него напряжение. Стайлс поднимается и в два шага подходит к ограждению. На подсознательном уровне он чувствует, что должен поговорить с другом. Прямо сейчас. — Найл! — Отвали, — не поднимая взгляда, грубо бросает Хоран, а затем замирает в полушаге. Его глаза мгновенно находят Гарри. — Прости, Хаз. Гарри мотает головой и подходит ближе. Спортивная футболка Найла плотно прилегает к телу, грудь часто поднимается и опускается, волосы спутаны, щёки порозовели, всё как обычно, кроме взгляда. Привычный огонь в голубых глазах сменился на незнакомую пустоту. — Каким ветром тебя сюда занесло? — устало спрашивает Найл. Он коротко бросает взгляд на команду, потирая нос. — Восточным, — Стайлс останавливается напротив и внимательно присматривается к Хорану. — Что случилось? — Я в порядке, — бысто отвечает Найл, прищурившись, смотря на Прайса. — Нет, — Гарри трогает его за локоть, восстанавливая зрительный контакт. — Сегодня не мой день, — пожимает плечами Найл. — Каждый день будет таким, если ты будешь отвлекаться на него, — перебивает Гарри, даже не смотря в сторону Тайлера, потому что Хоран и так поймёт, о ком идёт речь. — Ты лучше его, ты же знаешь. — Гарри. — Найл. Хоран закрывает глаза, опуская голову вниз. — Давай не здесь, хорошо? — Хорошо, — легко соглашается Гарри, потому что место для разговора и правда неподходящее. На них уже было обращено несколько взглядов. — Но позже, мы поговорим, да? Найл кивает, поднимая голову и показывая большим пальцем на раздевалку. — Я должен идти. — Конечно, — Гарри хлопает его по плечу. — Я подожду. Хоран уже разворачивается и делает пару шагов вперёд, но потом тормозит. — Гарри, — он ждёт, пока кудрявый обернётся, и мягко улыбается. — Спасибо. Стайлс молчит, не зная, что сказать, поэтому отвечает такой же улыбкой. На душе становится немного легче, и Гарри вдыхает полной грудью. Возможность помочь Найлу приятно согревает его сердце. Парень выпрямляет спину и расправляет плечи, боковым зрением замечая на себя взгляд Морган. Девушка смотрит на него с теплотой и одобрительно кивает.***
Гарри ощущал себя гораздо лучше, чем утром. После тренировки они с Найлом прогулялись и посидели в парке, говоря обо всём и не о чём. Нить разговора замысловато петляла, направляясь то в одно, то в другое русло. Они даже не заметили, как прошло три часа. Гарри не стал давить на Найла предстоящей игрой и всячески избегал упоминания Тайлера, посчитав, что другу сейчас важнее отвлечься. Потом они разошлись, потому что Найла ожидала гора домашнего задания. Гарри сказал, что дойдёт домой пешком, но по итогу он завернул в уютное кафе в соседнем квартале. Ему не хотелось сидеть одному в четырёх стенах. Именно поэтому он заказал фруктовый чай и занял место около окна. Отсюда было хорошо видно всех присутствующих, но на него самого мало кто обращал внимания. Идеально. Гарри сидит, неспешно попивая свой чай и держа довольно большую, красивую синюю кружку двумя руками. Пару минут назад он с интересом наблюдал за бариста, умело готовящим кофе, а ещё, до этого, внимательно изучил многочисленные картины на стене. Они все были выполнены в одном стиле, Гарри почти уверен в том, что это работы одного художника или художницы. Жаль, что нельзя забрать домой хотя бы одну. Они бы хорошо смотрелись с той, которая занимала своё законное место в гостиной. Посетители сменились уже в третий раз, чай уже давно остыл, но Гарри не торопится уходить. Ему комфортно, и ему некуда спешить. Парень поправляет волосы и облокачивается на стол, закрывая глаза и прислушиваясь к спокойной фоновой мелодии. Позади звучит звон колокольчиков, сообщая о приходе нового посетителя, где-то справа слышны приглушённые голоса других людей. Внутри этого помещения царила своя сокровенная атмосфера, какой-то свой мир. Спустя несколько минут голос бариста отчётливо звучит в тишине. — Капучино для мистера Томлинсона. Гарри открывает глаза и устремляет сонный взгляд в сторону столика, где выдают заказы. Это уже примерно двадцатый человек, который подойдёт за своим напитком, в какой-то момент Гарри сбился со счёта. Стайлс наблюдает за парнем, одетым в интересную трёхцветную клетчатую рубашку и джинсы. Он кивает и улыбается, благодаря бариста. Гарри щурится, приподнимаясь над столом. Эта походка и манера зачёсывать чёлку наверх… Парень разворачивается и, не поднимая взгляд направляется к выходу, легко передвигаясь по помещению. Сердце Гарри пропускает удар, а затем принимается плясать в темпе вальса. Луи. Луи находится буквально в пяти метрах от него. И стоило им снова оказаться в одном месте! Гарри кажется, что его сбрасывают в бассейн с ледяной водой, или ударяют разрядом тока. — Луи! Ангел замирает и поднимает голову, непонимающе хмурясь и озираясь по сторонам. Гарри приподнимает руку, привлекая его внимание. Парень шумно втягивает воздух, когда взгляд синих глаз останавливается на нём. Рука медленно опускается, он сжимает ладонь в кулак, чтобы скрыть лёгкую дрожь в пальцах. Губы Луи изгибаются в лёгкой… Улыбке? Усмешке? А чёрт его разберёт. Гарри улыбается в ответ. Ангел разворачивается на пятках и медленно идёт к Гарри. Стайлс выпрямляется и жмурит нос, пододвигая чашку с чаем ближе к себе, чтобы освободить место Луи. Столик был довольно мал для двоих. Ангел опускается на стул напротив парня и кивает. — Привет. По коже Гарри пробегают мурашки. Он давно не слышал этот голос вживую и уже успел отвыкнуть от его необычного бархатного тембра. — Привет, — Гарри сцепляет руки в замок, начиная неосознанно заламывать пальцы. Он не знает, что делать дальше. Помещение вдруг становится безумно маленьким, воздух тяжелеет. Гарри отводит взгляд, чтобы посмотреть куда угодно, но только не на Луи. «Твою мать», — думает Стайлс, сглатывая. Почему общаться в переписке гораздо проще? Почему он становится таким слабым в присутствии Ангела? Теперь они сидят в неловком молчании, какой прекрасный исход событий. Гарри решает спасти своё положение, делая глоток чая, который, кстати говоря, уже невозможно пить, потому что смотреть прямо в глаза Луи он всё равно не может. — Я думал ты вернёшься завтра утром, — проговаривает он и параллельно мысленно одёргивает себя. «Шикарно, ничего умнее не мог придумать?» Луи неопределённо пожимает плечами. — Может, я сбежал. Он кладёт ногу на ногу, садясь удобнее, и случайно задевает коленом Гарри. Ангел не подаёт виду, продолжая вести себя расслабленно, в то время как по всему телу Стайлса проходят электрические импульсы. Гарри проводит рукой по волосам, просто чтобы сделать хотя бы что-нибудь и скрыть своё напряжение. Хотя смысла в этом, скорее всего, не было. — А ты, — говорит вдруг Луи, — как прошли эти дни? — он подпирает подбородок рукой и терпеливо ждёт ответа. — Оу, — Гарри прокашливается и неоднозначно взмахивает рукой. — Не знаю… Занимался тем, чем занимаюсь обычно. — Стайлс напрягает память, пытаясь найти хотя бы одно интересное событие, про которое можно было бы рассказать, но понимает, что такого нет. Со вздохом он продолжает. — Сегодня ходил в школу, чтобы встретить Найла… Не очень люблю это место. Луи вопросительно поднимает бровь. — Много воспоминаний, — отвечает Гарри, смотря на свои руки. — Весёлых, забавных, за которые стыдно… И тех, которые причиняют боль. Его голос стал немного тише к концу предложения, и парень снова становится заложником собственных мыслей, которые начинают бегать в голове с бешеной скоростью. — Я понимаю тебя. Голос Луи заставляет Гарри поднять голову и посмотреть прямо на него. — У меня тоже есть такие, — добавляет Ангел. На удивление, Гарри не разрывает зрительный контакт. Он, словно завороженный, глядит в синие глаза, которые на одно лишь мгновение становятся чуть светлее и теплее. Гарри даже не успевает понять, кажется ему или нет, потому что Луи моргает, и всё становится, как прежде. Стайлс делает вдох, возвращаясь к жизни. Ангел берёт в руки стакан, намереваясь сделать глоток кофе, который, должно быть, тоже стал остывать. — Красивая рубашка, кстати, — сам не понимая зачем, выпаливает Гарри. Стакан замирает в нескольких сантиметрах от губ Луи. Ангел замирает и обращает взгляд прямо на Стайлса. — Спасибо, — произносит он, едва заметно улыбаясь, и, наконец, делает глоток. Гарри даже не думает отворачиваться. В этот момент, он вообще не уверен, что может думать. Парень откровенно пялился на Ангела. Он наблюдает за каждым его движением, за прикрытыми глазами, за движением кадыка, за равномерно поднимающейся и опускающейся грудью. Он изучает бледную кожу, тонкие пальцы и мягкие, аккуратно уложенные волосы. Гарри думает, что никогда не простил бы себе, если бы позволил Луи выйти из кафе. Ангел возвращает стакан на стол и слизывает языком пенку капучино с губ, а Гарри изо всех сил пытается не смотреть хотя бы на это. Но получается плохо, потому что Луи усмехается. — Что? Это кофе, тебе нельзя. Гарри фыркает, закатывая глаза. Он успевает заметить фамилию, выведенную чёрным маркером на стаканчике, и вспоминает, как бариста, обратился к Луи. — Томлинсон, значит, — говорит он, кивая на Ангела. — Сам придумал? — Нашёл в интернете топ самый красивых фамилий Йоркшира. Гарри удивлённо вскидывает брови. — Такой есть? Луи улыбается, а в его глазах мелькает незнакомый огонёк. Он неопределённо качает головой. Стайлс жмурит нос, снова неосознанно заламывая пальцы. Внутри по телу медленно растекается тепло, а сердце продолжает свой неуклюжий вальс. Парень ощущает лёгкое волнение и оттягивает футболку, чтобы охладить кожу. Луи ещё какое-то время смотрит на него, будто бы издевается, а потом переключает внимание на свой капучино. Гарри облегчённо выдыхает. — Луи?! Чей-то звонкий и возмущённый голос звучит прямо над ухом. Гарри невольно дёргается и оборачивается, замечая высокого худощавого парня. Он был одет в бежевые джинсы, широкую футболку, поверх которой была накинута лёгкая джинсовка. Тёмные волосы небрежно уложены, на руках браслеты и кольца, почти на каждом пальце. — Тебе кофе из Эфиопии везут? — разводя руки в стороны, он продолжает возмущаться. Гарри невольно напрягается и хмурится, смотря то на него, то на Луи. Этот парень выглядел очень знакомо, возможно именно он был с Ангелом в тот, уже такой далёкий день на площади. Томлинсон медленно поднимает взгляд. — Зейн, — говорит он и кивает в сторону Стайлса. — Гарри. Гарри поворачивается к Зейну, ненадолго замирая в нерешительности, встретившись с пристальным взглядом карих глаз. Стайлс протягивает руку вперёд, уже открывая рот, чтобы поздороваться. — Очень приятно, — опережает его Зейн, осматривая парня с ног до головы. В его голосе слышны нотки металла, он убирает руки в карманы и вздёргивает подбородок. Гарри чувствует, как его кожа начинает гореть, но при этом внутри становится холоднее. Рука замирает в полусогнутом положении и, чтобы скрыть заминку и выйти из неловкой ситуации, Стайлс делает вид, что поправляет волосы. Движение всё равно получается неестественным, Гарри опускает взгляд вниз, принимаясь изучать свой чай. — Сколько можно ждать? — спрашивает Зейн, скрещивая руки на груди и оборачиваясь к Луи. Ему даже дела нет до Гарри, и парень, наконец, вдыхает полной грудью. — Торопишься? Стайлс поджимает губу, чтобы сдержать смешок. Эта снисходительная интонация Луи была ему очень хорошо знакома. — Могу посидеть с вами, — пожимает плечами Зейн и крутится вокруг себя в поисках третьего стула. — Нет, — отчеканивает Луи. Гарри поднимает взгляд и замечает, как Томлинсон выпрямляет спину и качает головой. — Пять минут. И я приду. Зейн перекатывается с пятки на носок, какое-то время смотря в упор на Луи, оба не моргают, из-за чего воздух начинает потрескивать от напряжения. Зейн сдаётся и, резко развернувшись, выходит, даже не посмотрев в их сторону. Гарри садится прямо, опуская руки себя на бедра и поднимая брови. Ощущение, будто он сбросил тяжёлую ношу, которую тащил на себе несколько часов. — Это твой брат? — тихо спрашивает Гарри. — К сожалению, — Луи кивает, отрывая взгляд от двери, в которой только что скрылся Зейн. — Кажется, я ему не понравился, — пытается отшутиться Стайлс, чтобы разбавить атмосферу. Но Луи не разделяет его настроения. — Он не в духе. Прости, — Томлинсон разглядывает свой стаканчик с кофе, задумчиво хмурясь. — Ничего. Томлинсон тихо хмыкает, постукивая пальцами по столу. Гарри отодвигает чашку в сторону и складывает локти на столе. — Луи? Ангел вопросительно поднимает бровь. — А сколько у тебя братьев? — Тебе правда интересно? — Томлинсон фыркает, но потом улыбается, заметив, как Гарри уверенно кивает головой. — Честно… Не знаю. Нас всех около тысячи, братьев и сестёр. И у каждого своя задача. — А в Лос-Анджелесе?.. — С Зейном, — кивает Луи. — Старший попросил приехать, — и прежде, чем Гарри успевает задать ещё один вопрос, он продолжает. — Не уверен, что ты хочешь узнать его имя. — Почему? — Потому что ты не поверишь. Гарри обиженно дует щёки и опускает взгляд вниз. Луи склоняет голову вбок и мягко улыбается. Его взгляд быстро скользит в сторону двери, и Ангел вздыхает, понимая, что он должен идти. — Наше время вышло, — тихо проговаривает Томлинсон. — Как драматично это звучит, — усмехается Стайлс, скрывая грусть. Ангел медленно поднимается, пожимая плечами. — Как есть. — Луи, — Гарри тоже встаёт с места, пытаясь хотя бы немного задержать его. — Мы ведь ещё встретимся? — в его голосе слышна плохо скрываемая надежда, но парню как-то всё равно. Томлинсон поправляет чёлку, а его губы трогает загадочная улыбка. — Как звёзды скажут. С этими словами Ангел удаляется, оставив Гарри в полном замешательстве. Стайлс долго смотрит Луи вслед, а затем тихо опускается на стул. На душе остаётся странный сладко-горький осадок. — И как мне понять, что они скажут? — шепчет Гарри.