Десятина на моё сердце

В конце концов, это была идея Чимина, чтобы Замок Агуст провёл рыцарский турнир, чтобы поприветствовать Принца Сокджина в Тэгу. — Ничто так не повышает боевой дух, как турнир! — Сказал Чимин. — Кроме того, это прекрасный способ показать принцу и его посланнику силу и мощь Тэгу! Небольшой совет согласен, что это великолепная идея, и Джихе поручает Чимину заниматься планированием. Кажется, он ухватился за возможность сделать что-то полезное, чем-то занять себя. Он гоняется за Джихе и её слугами, чтобы организовать всю логистику, включая рассылку приглашений рыцарям по всему королевству для участия в соревнованиях, заказ еды для пира и наблюдение за уборкой и чисткой, пока каждый уголок старого замка не станет чистым и блестящим. Юнги больше не проводит много вечеров с омегой, последний часто утверждает, что слишком занят или слишком устал. Когда они всё же проводят время вместе, то старательно избегают темы течки или партнёров. Постепенно музыка и смех в прихожей затихают и сменяются звуками шуршащей бумаги, когда Чимин переписывает письма или молча читает, пока Юнги работает. После разговора о течке Чимина, между ними возникла определённая напряжённость. Тем не менее, Юнги всё ещё находит утешение в присутствии омеги, и он не хочет отказываться от этого. И если Чимин замечает, что он слишком часто смотрит в прихожую, омега не упоминает об этом. В день прибытия Принца Сокджина раздаётся много фанфар. Все обитатели Замка Агуст с ума сходят от сплетен и домыслов о том, какими будут вновь прибывшие. Юнги и его небольшой совет ждут во дворе, когда гонец возвестит о скором прибытии принца. Второй принц Корёна удивляет Юнги тем, что прибыл не в карете, а на спине красивого пятнистого жеребца. Он отказался от тонких шелков официальной одежды, но вместо этого оделся для удобства и практичности в непромокаемую куртку и пару бриджей для верховой езды. Его сопровождает посланник, за которым следит примерно с три дюжины ожидающих мужчин и женщин. Среди собравшихся поднимается мягкий шквал болтовни, который затихает, когда Юнги выходит вперёд, протягивая руку, чтобы помочь Принцу Сокджину спуститься с коня. Последний соскакивает с лошади с проворством опытного наездника и вместо рукопожатия хватает протянутую руку Юнги. Он высокий, и Юнги понимает, что ему приходится поднять голову, чтобы встретиться взглядом с принцем. — Так это и есть знаменитый Замок Агуст, очень впечатляющий, — говорит Принц Сокджин, оглядываясь вокруг. Он необычайно красив, что заставляет некоторых придворных хихикать, прикрывшись руками в перчатках, и без сомнения распространять слухи о том, что принц красив. Его запах альфы безошибочно узнаваем, землистый и сильный, но приятный. — И его молодой хозяин, Лорд Мин Юнги. Я много слышал о вас, милорд. — Надеюсь, ничего ужасного, — говорит Юнги. — Я предпочитаю делать свои собственные суждения. — Принц Сокджин улыбается, и Юнги решает, что ему нравится прямота принца. Он знакомит Принца Сокджина с членами своего небольшого совета, в то время как слуги снуют туда-сюда с багажом и коробками и деловито показывают вновь прибывшим гостевые покои, которые были приготовлены в Замке Агуст. — Уже поздно, вы, без сомнения, устали с дороги, — говорит Юнги принцу. — Я бы с удовольствием принял ванну, — соглашается принц Сокджин. — Не так уж много их можно найти в придорожных гостиницах. — Я уверен, что здесь, в Замке Агуст, вы найдете все удобства в изобилии, — отвечает Юнги. — Завтра будет турнир и пир, чтобы официально поприветствовать вас в Тэгу. А пока я прикажу своему камердинеру принести еду для вас и ваших людей. Сокджин благодарно склоняет голову. — Простой еды будет достаточно, милорд. — С этими словами Юнги прощается с принцем, оставляя его в умелых руках Хосока. Он возвращается в свою комнату, смутно думая о том, где же сейчас Чимин. Омегу не видели весь день, и он не присутствовал на приёме у Принца Сокджина. Юнги задаётся вопросом, не занят ли он всё ещё последними приготовлениями к турниру, отсиживаясь где-нибудь в замке с Сон Джихе, чтобы убедиться, что мероприятие пройдет без заминок. Возможно, он также скрывается где-то с неким альфой оруженосцем, занимающийся гораздо более приятными делами, предательский ум Юнги затуманивается. — Ой, да заткнись ты, — бормочет ему Юнги и ложится спать. Рыцарский турнир проводится рано утром следующего дня, в недавно возведённом ринге для ближнего боя на тренировочной площадке замка. Трибуны были установлены по периметру ринга и быстро заполнялись шумными зрителями — дамами высокого статуса в шляпах с перьями, отцами с маленькими детьми на плечах, простолюдинами и дворянами, толкающими локтями друг друга для лучшего обзора. Воздух кипит от запаха повышенных эмоций, ещё больше усиливая чувство предвкушения предстоящего события. Одетый в свой лучший наряд, Юнги занимает возвышенное место на трибунах. Вскоре к нему присоединяется Принц Сокджин, который выглядит лихо в белом халате, и несколько слуг. — Масштаб рыцарского турнира в замке Агуст, безусловно, не имеет себе равных, — говорит принц. — В Корёне наше представление о рукопашном бое — это два петуха в курятнике. Юнги смеётся. — Тэгу, может быть, и нация фермеров, но мы привлекаем свою изрядную долю талантливых бойцов. Когда голос капитана Чхве Мингю гремит над трибунами, представляя участников, Юнги оглядывает аудиторию в поисках некоего парня омеги. Наконец он замечает его на трибунах, ближе к краю ринга, стоящим с Хосоком и группой других служащих. Даже с такого расстояния он видит, как юноша дрожит от возбуждения, то подпрыгивая на каблуках, то оборачиваясь, чтобы что-то крикнуть Хосоку. Юнги почти жалеет, что он не там, с Чимином. Он находит некоторое утешение в том, что оруженосца Чон Чонгука нигде не видно. Первые несколько раундов рукопашного боя проходят без происшествий и заканчиваются через несколько раундов, так как пропасть между менее компетентными и более опытными бойцами становится чётко очерченной. В то время как азартные игры запрещены, ради празднества Юнги делает вид, что закрывает глаза на компрометирующие листки пергамента, передаваемые по трибунам. Он не из тех людей, которые проявляют особый интерес к мужчинам, пытающимся сбить друг друга с ног ради спортивного интереса, но его развлекает Принц Сокджин, который постоянно комментирует этот спорт. — Вон тот рыцарь, Сэр Джунхо, я его знаю. Он изначально был человеком Корёна, вы знаете, — говорит Сокджин, когда претенденты выходят на ринг для второго раунда. — Вообще-то он был рыцарем на службе у моего отца. Влюбился в девушку, которая позже оказалась его давно потерянной сестрой-близнецом. Бедняга, поклявшийся никогда не возвращаться в Корён после того скандального инцидента! — Боже правый, откуда вы всё это знаете? — Корён — небольшой город, и слухи о нём ходят повсюду, — говорит Принц Сокджин. — Но ведь он должен был знать их отношения по запаху! — Говорит Юнги, имея в виду тот факт, что кровное родство обычно можно обнаружить по общему запаху. — Тогда у него должен быть особый вид нарциссизма, — говорит Принц Сокджин, заставляя Юнги усмехнуться. — Оо… Это должно быть больно! — Он вздрагивает, когда несчастный Сэр Джунхо получает удар в промежность и падает на землю в позе эмбриона, фактически завершая поединок. Толпа испускает громкий коллективный стон, и возникает яростный крик о том, не ошибся ли противник Сэра Джунхо. Капитан Чхве пытается заткнуть толпу, которая просто освистывает его, пока он не признаёт, что Сэр Джунхо потерпел поражение в неджентльменской манере и поэтому должен остаться в соревновании. Когда Сэр Джунхо, прихрамывая, уходит с поля, Принц Сокджин с большим интересом поворачивается к Юнги. — Неужели все вопросы в Тэгу решаются таким демократичным способом? — Мы нечасто проводим подобные мероприятия, и люди становятся слишком восторженными, — пожимает плечами Юнги. — Но я не противник самоуправления. — Очаровательно! — Восклицает Принц Сокджин. — Вы читали какие-нибудь переведённые работы о западной демократии? — О да! — Говорит Юнги, и они вовлекаются в оживлённую дискуссию о достоинствах различных форм правления, пока продолжается турнир. К тому времени, как поле прорежено до последних четырёх участников, уже далеко за полдень. Юнги узнаёт в двух из них лучших солдат капитана Чхве, а в третьем — Сэра Джунхо из Корёна. Но он хмуро смотрит на четвёртого оставшегося участника, который носит ничем не украшенный щит и закрытый шлем, скрывающий его личность. Неизвестный рыцарь умело парирует ветерана-противника и выполняет сложную контратаку, в результате которой его противник оказывается на земле на спине в течение минуты. Любопытство Юнги касательно его личности усиливается. Наверняка он должен знать бойца с таким талантом… Всё сводится к финальному раунду между Сэром Безымянным и Сэром Джунхо, у которого была сестра-любовница, который каким-то образом вернулся после удара по яйцам, чтобы перейти в финальный раунд. Толпа сходит с ума, а поддержка двух рыцарей кажется поровну разделённой. Вдалеке Юнги слышит пронзительные вопли Чимина среди шума; кажется, он сильно болеет за Сэра Безымянного. В отличие от того, как быстро он расправлялся со своими противниками в предыдущих раундах, Сэр Безымянный осторожен, парируя, в то время как Сэр Джунхо делает несколько наступательных движений. Несмотря на долгий день, его движения легки и проворны, не выдают усталости. Сэр Джунхо мощно бросается вперёд и с громким звоном прижимает Сэра Безымянного к барьеру! Толпа охает в предвкушении. Сэр Безымянный быстро приходит в себя и нападает в ответ. — На кого бы вы поставили деньги? — Спрашивает Принц Сокджин. — Если бы я был человеком, делающим ставки, — отвечает Юнги, — вероятно, Сэр Джунхо. Требуется сильная воля, чтобы оправиться от удара по яйцам, который он принял. Он вынужден взять свои слова обратно буквально через минуту, когда Сэр Безымянный загоняет Сэра Джунхо на край ринга залпом ударов. Сэр Джунхо, измученный и уже не так быстро передвигающийся, не смог отразить удар по шлему. Раздаётся коллективный вздох толпы, и пресловутый Джунхо падает на землю от удара, теряя сознание. — Хорошо, что вы не любитель поспорить, милорд! — Принц Сокджин кричит сквозь какофонию зрителей. — Какой фантастический и неожиданный конец! — Сэр Джунхо храбро сражался, и я не могу его винить! — Юнги хлопает ладонями. Его любопытство относительно личности безымянного рыцаря усиливается ещё больше. Он встаёт и поднимает руку, пока толпа не затихает достаточно, чтобы его слова были услышаны. — Сэр Рыцарь! — Он обращается к таинственному победителю. — Ты храбро сражался! Неужели ты не покажешь своего лица? Сэр Безымянный делает несколько шагов туда, где на возвышении сидят Юнги и Принц Сокджин. Он снимает шлем, открывая взору лицо раскрасневшегося и вспотевшего молодого оруженосца. Юнги чувствует шок от узнавания. Чон Чонгук опускается на одно колено и обращается прямо к нему. — Милорд. Пока Юнги обдумывает, как ему ответить, неунывающий Сэр Джунхо поднимается на ноги, оправившись от почти сотрясения мозга. Он показывает на своего победителя и кричит: — Милорд, он всего лишь оруженосец! Ему никогда не следовало позволять участвовать в соревнованиях! Дисквалифицируйте его. Возбуждённый ропот пробегает по толпе при этом новом развитии событий. Чонгук остаётся стоять на одном колене, и Юнги понимает, что все смотрят на него, ожидая решения. — Может быть, он всего лишь оруженосец, но сражался он умело и сегодня победил многих на этом турнире. С другой стороны, правила есть правила, и это рыцарский турнир. — Юнги делает глубокий вдох. — Я позволю людям Тэгу решить, кого они считают победителем. Оглушительный шум поднимается над полем, когда каждый человек кричит за свой выбор. Постепенно одно имя заглушает все остальные звуки. Чон Чонгук! Чон Чонгук! Чон Чонгук! Конечно, они бы выбрали его, думает Юнги. Он молод и хорош собой, и он доказал свою храбрость, побив людей на много лет старше себя. Он снова поднимает руку, чтобы зрители успокоились. — Так оно и будет. Чон Чонгук, сегодня ты вступил на эту арену в качестве оруженосца, и ты покинешь её как рыцарь. Встань, Сэр Чонгук! Парень встаёт, лицо его раскраснелось от шока и гордости. Аплодисменты и цветы дождём падают на поле, когда толпа кричит в поддержку своего избранного чемпиона. Под таким излиянием восхищения, Чонгук возвращается к слегка неуклюжему молодому человеку и застенчиво машет рукой. Затем он наклоняется, чтобы поднять одну из роз, разбросанных по полю. — Ах, это знак его любви! — Принц Сокджин наклоняется вперёд в своем месте, глаза его горят интересом к тому, кому новоиспечённый рыцарь предложит розу. С замиранием сердца, Юнги уже знает, кто бы это мог быть. Зрители сходят с ума, когда Чонгук приближается к трибунам, где стоит Чимин. Юнги слишком далеко, чтобы расслышать, что Чонгук говорит Чимину, протягивая ему розу. Но судя по сияющему выражению лица Чимина, ему и не нужно этого знать. Юнги не может избавиться от своего отвратительного настроения на протяжении всего пиршества после турнира. К счастью, зал полон музыки и звуков возбуждённых разговоров о турнире, так что его нежелание вступать в разговор остаётся почти незамеченным. Слева от него Чхве Мингю даёт Сон Джихе подробный отчёт о своих любимых моментах турнира. Справа от него Принц Сокджин увлечённо беседует с Намджуном о трудах древнегреческих философов. Юнги знает, что он должен приложить больше усилий, чтобы привлечь Принца Сокджина и показать последнему, что он компетентный правитель, который мог бы стать подходящей парой. Ему нравится Принц Сокджин. Он действительно так думает. Было бы проще, если бы принц был полным хамом или пустоголовым болваном — тогда у Юнги были бы основания решительно отвергнуть союз и отложить все брачные дела ещё на несколько месяцев. Но Принц Сокджин — непревзойдённый джентльмен. Он забавен, но не груб, умён, но не звучит педантично. Как альфа, он напорист, но уважителен. Не говоря уже о приятной внешности принца — не то чтобы физическая привлекательность была критерием в таком союзе. И всё же… И всё же он не может перестать смотреть дальше по столу, туда, где Чимин сидит рядом с Чонгуком, среди круга рыцарей, которые ранее участвовали в турнире. В последний раз, когда в этом зале устраивался пир, Юнги впервые встретился с Чимином. Всего лишь несколько коротких месяцев назад Кён подарил ему омегу в клетке, и всё же он чувствует себя намного дольше со всеми маленькими изменениями, которые Чимин с тех пор привнёс в его жизнь. И всё же омега сидит там, вцепившись в этого проклятого оруженосца (несмотря на новое звание самого Сэра Чонгука, Юнги мелочно отказывается обращаться к последнему как к таковому в своей голове), не обращая внимания на душевные муки, через которые он подвергает своего лорда. Пока Юнги наблюдает, один из рыцарей рассказывает шутку, которая заставляет Чимина смеяться так сильно, что он падает на бок Чонгука. Низкий рык поднимается в его горле, и он даже не осознаёт этого, пока Намджун не поворачивается, чтобы спросить, не случилось ли что-то. — Нет, ничего. — Он делает большой глоток вина, чтобы скрыть своё выражение лица. Глаза Принца Сокджина метнулись туда, куда смотрел Юнги. — Омега-самец, — замечает он, — действительно, большая редкость. До меня дошли слухи, что у вас на службе есть такой человек, Лорд Мин. Каково его положение в вашем доме? — Чимин — это… — Юнги секунду пытается определить роль омеги, — он занимается письмами. — Мужчина-писец омега, — принц поднимает брови. — Очень любопытно. Никому и в голову не придёт использовать их таланты в таком качестве. — Чимин очень хорош в том, что делает, — говорит Юнги, чувствуя себя иррационально, как будто ему нужно оправдаться. К счастью, разговор переходит на дискуссию о социально-экономическом неравенстве — тему, которая обычно его очень интересует. Но он снова и снова ловит своё внимание на том, что Чимин пьёт и смеётся вместе с Чонгуком и другими рыцарями. Это похоже на то, что пиршественный зал погружён в темноту, и единственный прожектор светит на омегу. Должно быть, именно поэтому Юнги не может оторвать от него глаз. Вместо этого он пьёт. И пьёт, и пьёт, и пьёт. Он опустошает свой кубок так быстро, как только Хосок может наполнить его, пока зал не растворяется в плавающей дымке огней, смеха и звона чаш.

***

— Ради всего святого, почему вы так много выпили? Вы уже не так молоды, — ворчит Хосок, взваливая Юнги на диван. Голос камердинера доносится откуда-то издалека. Юнги вздыхает с облегчением, сворачиваясь на диване, земля больше не крутится у него под ногами. — Я говорю… Кода ещё я смог напица, штоб быть под столом, — невнятно произносит он. — Когда вам было восемнадцать, милорд. К тому же тогда вы были значительно легче в переноске. — Хосок пытается стащить с него сапоги, но потом, похоже, сдаётся. — С таким же успехом я мог бы оставить вас здесь, чтобы вы проспались. Юнги неуклюже хватает бету за руку. — Чим… Чими… — пытается он снова. — Чимин. Где Чимин. Многострадальный вздох. — Уже поздно, милорд. — Мне всё равно. Хочу его, — повторяет Юнги. Хосок наклоняется и откидывает волосы Юнги со лба неожиданно нежным жестом. — Почему ты так мучаешь себя? — Прошептал бета, прежде чем покинуть комнату. В какой-то момент Юнги, должно быть, засыпает, потому что, когда он снова приходит в себя, угли в камине уже превратился в тлеющие остатки. Он вытирает рот, из которого текла слюна, о богатую ткань дивана, и замирает, увидев Чимина, скорчившегося на полу перед ним, уставившегося на него с большой миской в руках. — Эм, что ты здесь делаешь? — Спрашивает Юнги хриплым голосом. — Хосок привёл меня. Сказал, что вы спрашиваете обо мне. Юнги мысленно чертыхается. Хосок должен думать лучше, прежде чем выполнять его пьяные запросы. Волна смущения накатывает на него при мысли, что Чимин наблюдал за ним во сне. — Как долго я был без сознания? — Некоторое время, милорд. Но я не хотел оставлять вас в таком состоянии. — Чимин смотрит на контейнер в своих руках. — Хосок попросил меня остаться и убедиться, что вас не стошнит и вы не захлебнётесь собственной рвотой. Юнги тихо ругается, чувствуя себя униженным. — Я… Спасибо тебе, Чимин. — Как вы себя чувствуете, милорд? — Да, я в порядке. Просто слегка переборщил. — Юнги встаёт с помощью Чимина. К счастью, земля не плывёт. Он мысленно благодарит свой метаболизм альфы, который чрезвычайно эффективно перерабатывает алкоголь. — Почему вы так много выпили? Это не похоже на вас, особенно в присутствии важных гостей. — Тон Чимина мягко упрекает, когда он протягивает Юнги чашку с водой. Это всё из-за тебя. Юнги приоткрывает рот и жадно глотает прохладную жидкость. Это помогает ему прочистить мозги. — Надеюсь, я не выставил себя дураком на пиру, — говорит он. — Ну, вы начали разглагольствовать о прогрессивном налогообложении и социальном обеспечении всем, кто готов был слушать, — отвечает Чимин. — Затем в какой-то момент вы потребовали, чтобы музыка была более праздничной, и начали пытаться схватить флейту одного из музыкантов. — О боже, — Юнги растирает глаза, — перед Принцем Сокджином? — Хосок быстро спас беднягу из ваших лап и вернул вас в комнату, — хихикает Чимин. — Я думаю, что принц был скорее удивлён, чем оскорблён. Юнги прищуривается. — Тебе это слишком нравится. — Приятно хоть раз увидеть вас таким несдержанным, — ухмыляется Чимин. — Это заставляет меня задуматься о том, что вы совершенно раскрепощены, милорд. Юнги ещё недостаточно трезв, чтобы справиться с флиртом омеги. Он меняет тему разговора. — По крайней мере, сегодня ты выглядел так, будто тебе было весело. — О да! — Чимин сияет от детской радости. — Я так рад, что турнир прошёл без заминок! Это был такой волнующий день, не правда ли? Я никогда не думал, что доживу до таких грандиозных событий! У Юнги мелькает одна мысль. — Чон Чонгук вышедший на турнир — это была твоя идея? Чимин виновато опускает глаза. — Он так хотел участвовать в соревнованиях, хотя и не был достаточно квалифицирован. Я подумал, что будет достаточно легко подсунуть его среди дюжины соперников. Честно говоря, я не думал, что он станет чемпионом! — Хмм, — Юнги издаёт невпечатлённый звук. — Вы сердитесь, что я нарушил правила ради него, милорд? — Спрашивает Чимин сладким тоном человека, который знает, что ему простят проступок. Юнги не сердится на то, что Чимин нарушил правила. Он раздражён тем, что Чимин нарушил правила для этого молодого выскочки альфы. Но он не может сказать это так, чтобы не показаться мелочным, поэтому он указывает на переднюю часть туники Чимина. — Что это? — А? — Чимин в замешательстве смотрит вниз. — О, это просто… — он вытаскивает слегка увядший цветок из петлицы своей туники. — Только роза, которую мне подарил Чонгук после победы на турнире. — Глупый знак, — фыркает Юнги. — А почему он до сих пор у тебя? — Это очень мило. Мне нравится. — Ну, а мне нет. — Вы ревнуете, милорд? — Голос Чимина дразнящий, но в его глазах есть блеск. — Да, — шипит Юнги. — Он слишком молод. И простой оруженосец. — Он переиграл ваших лучших рыцарей, и вы сами даровали ему рыцарское звание. — Мне всё равно. Ты слишком хорош для него! — Каким-то образом они приблизились, сами того не осознавая; запах Чимина, доносящийся до его носа и затуманенный мозг, должно быть, и есть причина того, что Юнги внезапно потерял рассудок. Это и кровавое вино, которое его тело ещё не успело смыть. Чимин прикусывает нижнюю губу. Омега действительно слишком хорош для его собственного блага; Юнги даже не может сердиться на него. — Если вы так обиделись, что Чонгук подарил мне знак своей любви, — медленно произносит он, — тогда, возможно, вам следовало бы сначала дать мне его, милорд. Наступает долгая пауза, во время которой они смотрят друг другу в глаза. Он всегда может обвинить алкоголь, думает Юнги. Или, по крайней мере, претендовать на правдоподобное отрицание. Он делает шаг вперёд и сокращает расстояние между ними. — Ну и как тебе такой знак? Он поднимает одну руку, чтобы обхватить щёку Чимина, затем наклоняет голову и прижимается носом к другой стороне шеи омеги. Чимин замирает, когда Юнги обнюхивает его пахучие железы. Время замирает, когда Юнги ощущает себя будто в раю, с благоуханием жасмина и персика. Запах омеги настолько ошеломляет, что у него слабеют колени. Желание медленно закипает в низу живота, и он крепче прижимается губами к точке пульса Чимина, чувствуя его бешеное биение под своими губами. Он опасно переступает черту между господином и слугой, но ничего не может с собой поделать. Может быть, прошло несколько секунд или несколько минут, прежде чем он обнял Чимина и продолжил, потерявшись в омеге. Затем Чимин издал негромкий звук, похожий на сдавленный стон в горле, который побуждает Юнги наконец отстраниться. Это всего лишь след от запаха, говорит он себе. Ничего страшного. Родители всё время оставляют запах на своих детях, близкие друзья друг на друге… Это ничего не значит. Чимин сам попросил знак… — Милорд, — розовые губы Чимина приоткрываются в судорожном вздохе. Зрачки у него большие и тёмные. — Юнги. Боже, Юнги так сильно хочет его поцеловать. Вместо этого он наклоняет голову Чимина, чтобы обнажить его шею, и атакует железу с запахом омеги губами и языком. Он ожидает сопротивления, но вместо этого Чимин задыхается и расслабляется рядом с ним, руки устремляются вверх, чтобы схватить его за бицепсы. Тело омеги идеально скользит в его объятия, тёплое, трепещущее и манящее. Юнги хочет его всего. Его возбуждение усиливается, жёсткое и требовательное, когда он покусывает чувствительную кожу шеи Чимина. Не настолько сильно, чтобы прокусить кожу, но достаточно, чтобы омега подпрыгнул и с криком схватился за его плечи. Юнги снова пьян, на этот раз опьянённый запахом и вкусом Чимина, и чёрт… Он чувствует возбуждение омеги, знает, что если бы он коснулся Чимина между ног, то он был бы мокрым… Волк в нём воет. Он хочет отнести омегу в свою комнату, уложить его на кровать, снять с него одежду, раздвинуть его красивые ноги и погрузиться в него ртом, руками, узлом… — Чимин… Ты… Ты должен сказать мне, чтобы я остановился, — проскрежетал он, когда его руки начали расстёгивать тунику Чимина, действуя сами по себе. Он неуклюже обнажает одну тонкую ключицу, которую жадно целует и посасывает. — Не останавливайся, — выдыхает Чимин, его собственные руки нажимают на пуговицы вечернего жилета Юнги. — Ох, пожалуйста, не останавливайся… Юнги рычит и нетерпеливо хватает Чимина за тунику. Когда он дёргает шнурки, его пальцы натыкаются на что-то сжатое. Он в замешательстве смотрит вниз и видит, как из кармана Чимина на пол падает сложенный листок пергамента. — Что… — Я… Это ничего, милорд, — бормочет Чимин, слепо ища губами губы Юнги. Печать Тэгу на пергаменте привлекает внимание Юнги. Он наклоняется, чтобы поднять его. Чимин напрягается, и похоть в его глазах внезапно сменяется чем-то похожим на панику. Он делает попытку схватить листок. — Ничего особенного, милорд! Пожалуйста, давайте вернёмся к… Юнги держит его на расстоянии вытянутой руки и щелчком открывает печать одной рукой. Лорду Кёну… Как только он видит это имя, у Юнги кровь стынет в жилах. Чимин делает ещё одно движение, чтобы выхватить письмо. Юнги инстинктивно отталкивает омегу другой рукой. Чимин теряет равновесие и с криком падает на пол. Это короткое письмо. Взгляд Юнги скользит по посланию, читая его, но не понимая. Или, скорее, отказываясь понимать. Ему нужно время, чтобы ухватиться одной рукой за край стола и беззвучно вздохнуть, как будто кто-то только что вылил ему на голову ведро ледяной воды. Как такое может быть? Чимин смотрит на него с пола, лицо его призрачно-белое, туника расстёгнута, а сбоку на шее расцветает багровый синяк.