***
Ему снится парящее облако жасмина и сладкого персика. Смутные видения улыбающихся глаз и розовых губ дразнят его на краях подсознания. Он пытается протянуть руку, но рука его неподвижна. Паника охватывает его, когда он снова и снова пытается её поднять. Это так тяжело… так тяжело. — Милорд, проснитесь! Нет. Юнги сопротивляется, плавая в этом полубессознательном состоянии между сном и бодрствованием. Больно просыпаться. Его глаза трепещут и открываются. Этот восхитительный аромат наполняет его ноздри, и на мгновение ему кажется, что он всё ещё спит. Затем он понимает, что улыбающиеся глаза из его сна смотрят на него, но наполнены скорее беспокойством, чем радостью. — Пак Чимин? — Он хрипит. — Вы стонали во сне, — говорит Чимин. Он почему-то лежит в той же незнакомой постели, что и Юнги, свернувшись калачиком на боку поверх одеяла, а Юнги лежит под ним, стонет и дрожит. — Вам больно? — Что ты здесь делаешь? — Спрашивает Юнги. — Доктор велела мне держаться поближе к вам, — отвечает омега. — Она говорила что-то о исцелении и ароматерапии. — Я имею в виду, почему ты в моей постели? — О, — Чимин моргает. — Кресло становилось всё более неудобным. Не совсем понятно, но Юнги не обращает на это внимания. Он пытается повернуться, но острая боль пронзает его правое плечо, словно ножи, впивающиеся в кожу. — Как вы себя чувствуете, милорд? — Как будто мне сто пятьдесят лет. — Значит уже лучше, — Чимин издаёт хриплый смешок. Боже… Юнги не слышал этого звука. Чимин осторожно дотрагивается до его лба. — У вас всё ещё высокая температура. Хотите, чтобы я позвал доктора Ли? Он делает движение, чтобы встать с кровати, но Юнги хватает его здоровой рукой за подол туники. — Нет, не уходи. Просто останься. — Наверное, это звучит жалко. Ему всё равно. Он тяжело ранен, чёрт возьми. Чимин делает то, о чём его просят, и снова ложится на кровать. — Вы весь дрожите, — говорит он. — Т-так холодно. Чимин секунду колеблется, потом осторожно забирается под одеяло. Он намеренно держит дистанцию между их телами, но Юнги чувствует тепло омеги.***
Когда он снова просыпается, уже день. Он понятия не имеет, сколько времени прошло с тех пор, как он в последний раз отключился. Вероятно, уже несколько дней, судя по тому, как урчит его живот и как онемели суставы от долгого лежания. На этот раз его голова кажется удивительно ясной. Беглый осмотр комнаты показывает, что он не в замке Агуст. Комната богато украшена, но не его собственная. Наверное, поместье в Хадо, думает он. У его постели сидит высокий юноша. Он возится с ножом и куском дерева, пытаясь вырезать что-то похожее на кривобокую голову кролика. — Кто ты? — Спрашивает Юнги, и его голос дрожит от негодования. Молодой человек вздрагивает и чуть не падает со стула. Он встаёт на ноги и отрывисто кланяется. — Милорд, вы проснулись! Юнги серьёзно устал от того, что люди комментируют его состояние сознания за последние несколько дней. От парня исходит нейтральный запах беты, но в его запахе есть что-то сладко-знакомое. Юнги понимает, что он, должно быть, брат Чимина, парень-бета, которого Чонгук вынес из подземелья Кёна. — Ты ведь Тэхён, не так ли? — Говорит он. Парень-Тэхён удивлённо моргает. — Я… Да, милорд. — Он делает ещё один низкий поклон. Юнги оглядывает его с ног до головы. Теперь, когда юноша смыл с себя грязь и зловоние подземелья Кёна и несколько раз плотно поел, чтобы заполнить свои впалые щёки, Юнги видит, что он очень красивый молодой человек. На его обнажённой коже остались шрамы и следы физического насилия, которому он подвергся от рук Кёна. Со временем они исчезнут, думает Юнги. В отличие от мрачного и затравленного взгляда глаз беты — это то, что, вероятно, не исчезнет ещё долгое время. — Чимин рассказывал мне о тебе. Тэхён неловко шаркает ногами. — Может быть, мне позвать его, милорд? Врач послал его собирать лекарственные растения. — Нет необходимости. — Юнги чопорно садится и пытается массировать ноги, чтобы почувствовать какие-то ощущения. Тэхён бросается к нему, чтобы помочь сесть, и приносит чашку воды. Когда Юнги поднимает правую руку, чтобы принять её, острая боль в плече заставляет его стиснуть зубы. Его правое плечо обмотано бинтами, и он почти рад, что не может видеть степень повреждения. Тэхён осторожно кладёт чашку в левую руку. — Доктор сказала, что у вас может быть ограничена подвижность правой руки в течение некоторого времени. Юнги с трудом сгибает пальцы и вздыхает. — По крайней мере, я всё ещё могу держать ручку. Хотя мой почерк будет дерьмовым. — Милорд, если я могу воспользоваться этой возможностью, — Тэхён опускается на колени в жесте мольбы, — я обязан вам жизнью. Юнги принимает поклон с кивком. — Ты обязан жизнью своему брату, а не мне. — Чимин рассказал мне, что он сделал… Что Кён заставил его сделать… Чтобы сохранить мне жизнь. — Тэхён поднимает голову, широко раскрыв глаза. — Я знаю, что он предал ваше доверие, милорд, но, пожалуйста, не наказывайте его за это! — Он совершил предательство, и его действия подвергли опасности жизни всех моих людей, — говорит Юнги. — Я бы сделал для него то же самое, милорд, и даже больше! Юнги вздыхает. — Тебе не о чем беспокоиться. Я вовсе не собираюсь его наказывать. Кроме того, он спас мне жизнь. Бета облегчённо вздыхает. Похоже, беспокойство по поводу наказания брата давило на него всё сильнее. — Чимин очень высоко ценит вас, милорд, — говорит он. — Теперь я понимаю почему. — Правда? Это он тебе сказал? — Говорит Юнги. С тех пор, как обнаружилось предательство Чимина, он старался не думать о том, что омега действительно может чувствовать к нему, что было реальным и что было наигранным, чтобы украсть его секреты для Кёна. — Ну, его точные слова были «он упрям, как осёл, но благороден до безобразия», — Тэхён смущённо касается губ, что сильно напоминает Юнги Чимина. — Я уверен, что он хотел сделать вам комплимент. Юнги выдыхает с ухмылкой в тот самый момент, когда дверь со скрипом открывается. Входит Чимин с подносом в руках, и его брови удивлённо поднимаются, когда он видит, что они разговаривают. — Ты вернулся! — Тэхён вскакивает с облегчённой улыбкой и берёт поднос у Чимина, прежде чем заключить его в объятия. — Мы с Лордом Мином просто болтали. — О чём? — Спрашивает Чимин. Тэхён что-то бормочет, изгибая бровями. Должно быть, это что-то значит для Чимина, который закатывает глаза. — Отлично. Кстати, тебя ищет Чонгук. Увидимся за ужином! Тэхён кланяется Юнги и уходит, а Чимин с нежностью смотрит ему вслед. — Я так и думал, что вы проголодались, — Чимин чопорно присаживается на край кровати и протягивает ему миску с кашей, старательно сохраняя нейтральное выражение лица. Юнги с благодарностью принимает её и начинает прихлебывать, будь прокляты его манеры. — Как долго я был без сознания? — Три дня, — отвечает Чимин. — К тому времени, как мы вытащили вас из доспехов, чтобы остановить кровотечение, вы потеряли так много крови, что доктор Ли боялась, что вы не выживете. Как только она стабилизировала вас, у вас возникло заражение. Ей пришлось несколько раз приводить вас в чувства. Большую часть времени вы были в лихорадке и без сознания. Юнги замолкает с ложкой у губ. Шёпот воспоминания о том, как он проснулся рядом с Чимином, проносится в его памяти. Он задаётся вопросом, не было ли это сном, побочным эффектом его лихорадочного состояния. — А что случилось после того, как ты заколол Кёна стрелами? — Спрашивает Юнги. — Неужели Капитан Чхве уничтожил все силы Кёна? — Вообще-то, милорд, они попали в засаду, — мрачно говорит Чимин. — В ту ночь нам и в голову не пришло проверить направление ветра, не так ли? — Они знали, что мы придём. — Они учуяли нас за полмили. — Чёрт, — Юнги закрывает глаза. — Сколько человек мы потеряли? — Пятеро, включая Сэра Джунхо. И ещё восемь человек получили ранения. Доктор Ли занимается их ранами. — Чимин перечисляет имена, и Юнги чувствует каждое из них, как боль в сердце. — Но всё было бы ещё хуже, — говорит омега, — если бы не появился Принц Сокджин. Глаза Юнги снова устремляются на него. — Принц Сокджин? Он здесь? В Хадо? Чимин кивает. — Оказывается, вскоре после того, как мы покинули замок Агуст, Намджун по его настоянию рассказал ему о ваших планах. Он решил выехать вслед за нами с горсткой своих солдат на случай, если понадобится подкрепление. И слава богам за это; он оказался переломным моментом в борьбе в нашу пользу. Он прибыл как раз в тот момент, когда оставшиеся силы капитана Чхве были окружены на деревенской площади. Юнги крепко зажмурился и откинулся на подушку. — Это был глупый риск, не так ли? — Говорит он. — Чтобы вот так напасть на Лорда Кёна. Намджун должен был отговорить меня от этого. — Я рад, что вы это сделали, — говорит Чимин, заставляя Юнги оглянуться на него. — Не только для Тэ… Хотя я буду вечно благодарен вам за это. Но также и для того, чтобы избавиться от монстра. Голос Чимина звучит ровно, но Юнги улавливает предательские признаки — лёгкую дрожь в нижней губе, то, как он слегка наклоняется вперёд, как будто хочет сжаться ещё меньше. Просто при упоминании о человеке, от рук которого он и его брат так много страдали. Мысли Юнги вернулись к последним мгновениям жизни Кёна Инхо. Его пальцы сжимаются в простынях, вспоминая, как альфа схватил Чимина за шею и угрожал изнасиловать. Даже если омега не подвергался физическому насилию со стороны Лорда Кёна, он уверен, что не было недостатка в словесных и эмоциональных пытках. — Кстати, — говорит Юнги, — теперь, когда Лорд Кён мёртв, тебе нет нужды оставаться у меня на службе. — Что? — Хмуро сдвинул брови Чимин. — Вы отпускаете меня, милорд? — Нет… Да, — Юнги с трудом подбирал нужные слова. — Тебя привел ко мне Лорд Кён, заставив выполнить задание против твоей воли. Теперь, когда Кён мёртв, а твой брат вернулся, ты свободен и можешь делать в этом мире всё, что захочешь. Он ожидает, что Чимин обрадуется этой новости, но выражение лица омеги остаётся подавленным. — Я знаю, что предал ваше доверие… — Начинает Чимин. — У тебя были свои причины, и я их понимаю, — говорит Юнги. — Кроме того, ты спас мне жизнь и сыграл важную роль в поражении Кёна. Давай считать, что мы квиты. — …но после смерти моей матери, замок Агуст стал для меня самым близким домом, — тихо заканчивает Чимин. — Однако, если вы хотите, чтобы я ушёл, то я уйду. Я бы предпочёл, чтобы ты ушёл, потому что я не могу видеть тебя, любить тебя и помнить, что твои действия были ложью, эгоистично думает Юнги. — Это твой выбор, — говорит он вместо этого. Чимин открывает рот, но потом просто кланяется и говорит: — Благодарю вас, милорд. Я подумаю об этом и сообщу вам о своём решении.***
Они устраивают простые похороны для погибших в битве, в том числе и для пятерых людей Юнги, и возлагают простые венки, чтобы отметить места захоронений на холме, возвышающемся над Хадо. На похоронах присутствуют Юнги, все его люди из Тэгу и несколько солдат Кёна, которые присягнули ему на верность. Это свежий осенний день, листья только начинают сворачиваться и желтеть. Когда они отдают дань уважения погибшим, Юнги не чувствует ни одного из триумфов победы, только печаль и вину за погибших. Надо бы ему сказать несколько слов, думает он. Но они застревают у него в горле; он не может найти подходящих слов, которые не звучали бы как пустые банальности. Впрочем, ему это и не нужно. Среди безмолвно собравшихся раздается высокий, нежный голос, неземной, печальный и до боли знакомый. Юнги поднял голову и увидел Чимина, который стоял с закрытыми глазами, прижав руки к груди, а с его губ срывался траурный гимн. Собравшиеся испускают скорбный вздох. Юнги закрывает глаза и позволяет песне Чимина течь сквозь него и очищать его. Только на последней ноте он понимает, что его щёки мокрые. — Прекрасная дань уважения. — Принц Сокджин приближается к собранию с двумя спутниками. Принц снова в походном снаряжении. Он присоединяется к кругу скорбящих и опускает голову, храня минуту молчания для погибших. Юнги опускается на одно колено, и остальные его люди следуют его примеру. — Тэгу в долгу перед вами, мой принц, — говорит он. — Без вашей помощи исход битвы мог бы быть совсем иным. Здесь нас было бы гораздо меньше. Это огромный жест для альфы — преклонить колени перед другим, особенно перед тем, кто имеет статус Юнги. Этот поступок не ускользнул от внимания Принца Сокджина. Когда он снова встаёт, то берёт руки Юнги в свои, улыбаясь удивлению Юнги от этого довольно интимного жеста. — Знаете, я не знал, что с вами делать, когда предложение о браке впервые пришло ко мне, — говорит принц. — Боюсь, что насчёт брака… — Начинает Юнги. Принц Сокджин улыбается, со сверкающими зубами и ослепительной красотой. — Я понимаю, что сейчас у вас есть более важные дела. Вы можете рассчитывать на дружбу Корёна с Тэгу. Вы доказали, что являетесь достойным лидером, Мин Юнги, и я верю, что вы придёте на помощь Корёну, если это когда-нибудь понадобится. — Я даю вам слово и готов поставить на это свою жизнь и честь, — говорит Юнги. Рядом с ним капитан Чхве произносит своё согласие. — Хорошо. Очень жаль, но из вас получилась бы прекрасная пара, милорд. — Принц оглядывает круг людей и на мгновение останавливается на некоем омеге мужского пола. — Но я думаю, что ваше сердце уже лежит где-то в другом месте. Юнги чувствует, как у него горят щёки. Неужели он настолько очевиден? — Вы скоро уезжаете? — вместо этого спрашивает он. — Да, мы воспользуемся оставшимся солнечным светом и отправимся обратно в Корён. Юнги кланяется. — Счастливого пути, мой принц. Сокджин делает то же самое. — Я уверен, что мы ещё встретимся, милорд. С этими словами он прощается с ними. — Что за человек, — Капитан Чхве с благоговением наблюдает, как Принц Сокджин спускается с холма. — Думаете, ему понравится на службе? Юнги фыркает. — Он слишком хорош для вас, Капитан. После похорон остаётся решить, что делать дальше. Капитан Чхве и его люди освободили двадцать или около того пленников в подземельях поместья, в основном бывших жителей Хадо, чьи жизни были спасены, потому что они были признаны «полезными» Кёном: здоровые мужчины, выполняющие тяжёлую работу, и привлекательные женщины омеги, согревающие постели Кёна и его солдат. Месяцы плена превратили их всех в остатки их прежних «я», и пройдёт ещё много времени, прежде чем их жизнь вернётся в нормальное русло в их полуразрушенной деревне. Учитывая, что его подвижность всё ещё ограничена из-за травмы, Юнги решает остаться в Хадо ещё на две недели. Тем временем, капитан Чхве и его люди берут на себя задачу восстановления деревни, в то время как Юнги в основном скрывается в своих временных покоях, составляя письма различным лордам по всей стране, информируя их об измене Кёна Инхо и исходе конфликта. Как бы он ни старался не думать о Чимине, омега никогда не выходит у него из головы. Он продолжает каждый день ожидать, что проснётся и обнаружит, что Чимин ушёл из Хадо, уехав с Тэхёном, чтобы начать новую жизнь теперь, когда он больше не связан с Юнги. Но последний всегда безошибочно появляется, чтобы выполнить все обязанности, которые он назначил в этот день, будь то помощь доктору Ли в уходе за ранеными, помощь во время еды или помощь в реабилитации выживших бывших жителей Хадо. Женщины омеги, особенно напуганные и сломленные своим длительным пленом, похоже, восприимчивы только к приближению Чимина и разговаривают только с ним и позволяют ему ухаживать за их ранами. Во время общих трапез в столовой поместья, Чимин обычно сидит с Тэхёном и Чонгуком, которые быстро подружились. Старая ревность трепещет в груди Юнги, когда он видит, что Чимин разговаривает и смеётся вместе с ними. Но потом Чимин поднимал голову и каким-то образом встречался с ним взглядом через маленький обеденный зал, а Юнги быстро отводил глаза или делал вид, что занят разговором с Хосоком. Это странная игра. Они не разговаривали со времени их последнего разговора, когда Чимин обещал сообщить Юнги о своём решении. Не то чтобы Юнги волновало, что он решит. По крайней мере, так он сам себе говорит. Однажды вечером после ужина, Юнги решает, что он не в настроении сидеть взаперти в поместье, где всё ещё воняет Кёном Инхо. Ему нужно заняться перепиской, но у него болит плечо (на днях врач сделала ему выговор за то, что он переутомился и порвал швы), поэтому он решает прогуляться. Сейчас всё ещё ранняя осень, и вечерний воздух несёт с собой прежний намёк на благоухание лета. Его бесцельная прогулка приводит его на вершину холма, где похоронены его павшие солдаты. Сейчас на могильных курганах лежит слой мёртвых листьев. Юнги считает иронией судьбы, что он находит утешение в обществе мёртвых. Но он всегда любил одиночество, а мёртвые не разговаривают. Он сидит молча и смотрит, как внизу в деревне мерцают огни, придавая ей видимость обычной жизни. Постепенно он замечает одинокую фигуру, выходящую из Хадо и поднимающуюся по склону холма в его направлении, в освещённом луной полумраке. Юнги не нужно было видеть лицо Чимина, чтобы понять, что это он, его рецепторы уже покалывало от запаха омеги. — Я так и думал, что найду вас здесь, — говорит Чимин. — Могу я присоединиться к вам? Он садится на землю рядом с Юнги. — Ты что, искал меня? — Спрашивает Юнги. — Я думал о том, что вы сказали, — говорит Чимин. — Туда, куда я пойду. Что я сделаю. — Хм, — говорит Юнги, как будто он не думал об этом уже несколько дней подряд. — Значит, ты уже принял решение? Чимин на мгновение окидывает взглядом Хадо. — А что бы вы сделали на моём месте, милорд? Если бы вы могли в один прекрасный день сбросить с себя все свои обязанности и уйти так, как вам хочется. Что бы вы сделали? Как бы вы решили, куда идти? Юнги задумывается на мгновение, а затем говорит: — Есть много дней, когда я хотел бы не быть Лордом Тэгу, а просто фермером в Кочхане или рыбаком на Чеджу. Но в конце концов, даже если бы у меня не было этого титула, я думаю, что всегда оставался бы в Тэгу и замке Агуст. Это место, которое придало моей жизни смысл и удерживает людей, которых я люблю и которым доверяю. — Я привык жить осмысленной жизнью с людьми, которых любил и которым доверял, пока Лорд Кён не отнял её у меня, — Чимин делает паузу, а затем говорит, — милорд, вы знаете, почему я всё ещё девственник? — Прошу прощения? — Юнги кашляет. — Вы знаете, почему я никогда не использовал партнёра во время своей течки? — Говорит Чимин. Юнги бросает на него косой взгляд, сбитый с толку непоследовательностью, но лицо омеги остаётся в тени. — Это значительно облегчило бы мою течку. Я не уверен, что вы знаете, милорд, но чем больше лет омега проводит без партнёра, тем тяжелее переносить течку. — Я в курсе, — говорит Юнги, вспоминая свой неловкий разговор с Хосоком. Его лицо покалывает от жара, и он не совсем понимает, к чему клонится этот разговор. — Наверное, это всё те книги, которые я читал в детстве, — тихо смеётся Чимин, — сказки, где прекрасная принцесса омега встречает своего суженого. Но как бы глупо это ни звучало, я всегда цеплялся за эту глупую, детскую надежду, что однажды найду свою настоящую пару. Чимин дёргает руками траву. Юнги молчит, его уши во внимании омеги. — Всю мою жизнь, кроме моей матери и Тэхёна, все люди, которых я встречал, видели во мне только то, что нужно желать или от чего получать прибыль. А пока всё, о чём я мечтал, — это найти себе пару, которая будет желать меня и любить таким, какой я есть. Как Пак Чимина, а не как мужчину омегу. — Его смех становится самоуничижительным. — Я знаю, что это глупо. Юнги издаёт негромкий звук несогласия. — Как бы то ни было, я уже почти отказался от этой сказочной надежды, — говорит Чимин. — А потом я встретил вас. У Юнги щемит в груди. — Чимин… — Пожалуйста, выслушайте меня, — говорит Чимин, его слова звучат так, словно он смущён, но ему нужно их произнести. — Когда Лорд Кён поручил мне завоевать вашу благосклонность и украсть ваши тайны, то, как он обычно говорил о вас — я думал, что вы просто ещё один лорд, жаждущий власти альфа. Я заставил себя сдержать отвращение и просто сыграть роль соблазнителя и шпиона. Но вы… Вы были совсем не таким, как я ожидал. Вы были… есть… добрый, вежливый, красивый… Лицо Юнги становится ещё горячее, и он благодарен, что сейчас темно. Чимин продолжает. — Вы уважали моё мнение, поддерживали мои интересы и нашли для меня место в замке Агуст. Впервые в жизни я понял, каково это, когда тебя определяют не только по званию. Даже когда я рос в Пусане, моя жизнь была ограничена тем, что я был омегой. Но в замке Агуст я почувствовал, каково это — жить свободно и не бояться за свою жизнь. Я чувствовал, что принадлежу этому месту. — Мне было легче думать о вас как о безликом враге, у которого мне нужно было украсть информацию, чтобы освободить моего брата. Но когда я узнал вас получше, вы меня заинтриговали. Меня тянуло к вам. Даже когда я притворялся, что приближаюсь к вам, говоря себе, что это всё часть плана, я хотел быть рядом с вами. Но вы запрещали это и устанавливали границы между нами, потому что вы слишком благородны, чтобы позволить чему-то случиться между нами… — Чимин издаёт звук разочарования, — и всё это заставило меня желать вас ещё больше. — Я и понятия не имел… — Сердце Юнги словно подскочило к горлу. — В то же время, я должен был играть в игру Кёна и передавать ему информацию о вас каждые две недели, — говорит Чимин. — Миссия, которая, как я думал, будет лёгкой, закончилась тем, что меня чуть не разорвали на части. Я мучился над этим каждый день, оправдывая это перед самим собой. Говоря себе, что у вас есть более сильная армия, чем у Кёна, и что вы можете победить его в бою, если до этого дойдёт. Но потом… Потом вы узнали правду о моей миссии, и я почувствовал, что мой мир рухнул. Чимин испускает дрожащий вздох. — Всё это значит, милорд, что я не заслуживаю оставаться в замке Агуст после того, как предал ваше доверие. Но если это моё свободное решение, то я предпочитаю оставаться рядом с вами и служить вам. На этот раз преданно. Омега замолкает и прижимает колени к груди. Разум Юнги — это вихрь эмоций, и ему, вероятно, понадобится неделя, чтобы разобраться в них. Но Чимин ждёт его ответа. — Я хотел ненавидеть тебя, ты знаешь, — наконец он собрался с мыслями, чтобы заговорить. — Я хотел бы возненавидеть тот факт, что ты предпочёл жизнь своего брата, одного человека, жизни целого города. Я ненавидел саму возможность того, что то, что я воспринимал как привлекательность с твоей стороны, было ложью, притворством. Эта мысль разорвала меня на части и поглотила. Чимин издаёт тихий звук, похожий на всхлип. Юнги продолжает. — В конце концов, знаешь ли ты, почему я решил приехать в Хадо? Не потому, что Кён — ублюдок, который не заслуживает той власти, которую ему дали. Даже не потому, что он насилует, грабит и порабощает людей. Но из-за того, что он заставил тебя сделать это. — Милорд… — Но теперь я понимаю и твои действия. Я понимаю, почему ты предпочёл своего брата всему остальному. Потому что если бы мне когда-нибудь пришлось сделать подобный выбор… Я бы выбрал тебя. Когда эти слова слетают с его губ, Юнги понимает, что он знает это уже давно. Он просто не хотел признаваться в этом самому себе. Чимин поворачивается к нему, его глаза широко раскрыты и блестят в лунном свете, губы приоткрыты от удивления. — Итак, если ты хочешь вернуться в замок Агуст вместе со мной, — заканчивает Юнги. — Я был бы более чем рад, если бы ты был рядом со мной. Рука Чимина натыкается на его руку в траве. — Больше нет границ? — Шепчет омега. У Юнги внезапно пересохло во рту. Их пальцы сплетаются вместе, и покалывание пробегает по его руке от того места, где Чимин касается его. С каких это пор они сидят так близко, плечом к плечу? Глаза Чимина скользят вниз к губам, его профиль освещён лунным светом. Его ресницы трепещут, а губы выжидающе приоткрываются, когда Юнги наклоняется ближе, сердце рвётся из груди… Раздаётся сильный шорох, и из-за деревьев позади них вываливаются две фигуры. Они, кажется, не замечают Юнги и Чимина, сидящих всего в двадцати футах друг от друга, слишком занятые тем, что их губы сомкнуты и они шарят по телам друг друга. Юнги сразу же узнаёт запах молодого альфы. — Чонгук? — Тэ? — Недоверчиво говорит Чимин. Двое молодых людей отскакивают друг от друга, услышав своё имя. Как будто осознав свою собственную компрометирующую позицию, Чимин отодвигается от Юнги, хотя их руки остаются переплетены, спрятанные в траве. — М-милорд! — Чонгук делает быстрый поклон, и Тэхён следует его примеру. — Что ты здесь делаешь так поздно? — Спрашивает Чимин Тэхёна надменным голосом с властностью старшего брата. — Я могу спросить тебя о том же самом, — дерзко отвечает Тэхён, и Чонгук подавляет хихиканье в плече беты. Юнги делает себе напоминание, чтобы рыцарь пострадал на утренней тренировке. — Мы просто разговаривали! — Возмущённо говорит Чимин. — Ладно, бегите, — говорит Юнги тоном великодушного лорда, прощающего непозволительность детей. — Вам не следовало приходить сюда так поздно. Ещё раз поклонившись и разразившись хихиканьем, Чонгук и Тэхён побежали к Хадо. Чимин тихо простонал. — Извиняюсь за это, — говорит он, как будто лично несёт ответственность за неосторожность своего брата. Несмотря на несвоевременное прерывание, Юнги всё ещё открыт для того, чтобы сделать шаг к омеге. Но ночь становится холодной, а расположение далеко не романтичным (в конце концов, они сидят на холме со свежевырытыми могилами). Поэтому они направляются обратно в деревню, всё ещё держась за руки по обоюдному согласию.***
На следующий день Юнги заставляет Чонгука делать грязную, непосильную работу по рытью отхожих мест рядом с поместьем, в качестве негласного наказания за то, что он помешал ему и Чимину прошлой ночью. Молодой рыцарь безропотно приступает к выполнению своей задачи и даже снимает тунику, когда начинает потеть от напряжения около полудня, заставляя Тэхёна (и нескольких деревенских женщин) глазеть на обнажённую, блестящую грудь альфы, когда они проходят мимо. — Не слишком ли вы злы по отношению к Чонгуку, милорд? — Чимин подходит и присоединяется к нему на ступеньках крыльца особняка, где Юнги наслаждается небольшим количеством солнца. — Вовсе нет, — пожимает плечами Юнги. — Он легко отделался. Кроме того, уборные очень важны. На самом деле, он служит обществу. Чимин смеётся. — Так же сильно, как я люблю вашу благородную сторону. Я также люблю вашу мелочную сторону. — Его пальцы задевают Юнги, когда они садятся рядом. Тепло наполняет тело Юнги, когда он пытается не улыбаться, как влюблённый дурак. Один из людей капитана Чхве зовёт Чимина присоединиться к утренней тренировке, и Юнги отпускает его с немалым сожалением. Последние несколько дней в Хадо казались чем-то вроде сна. Он снова и снова прокручивает в голове их вчерашний разговор, с трудом веря в то, что в результате произошло взаимное признание. Ему не терпится остаться с Чимином наедине, но завтра они должны вернуться в Тэгу, а до этого ещё столько работы предстоит сделать… — Милорд? Тэхён подходит на этот раз. Юнги с любопытством смотрит на бету. Они почти не разговаривали, но, судя по тому, что узнал Юнги, бета всем нравится, все дружат с его весёлой и преданной личностью. Юнги похлопывает по земле рядом с ним, и Тэхён садится на почтительном расстоянии. — Только не говори мне, что ты тоже пришёл просить пощады для Чонгука, — ворчит Юнги. — Вовсе нет, — усмехается Тэхён, — вообще-то я пришёл извиниться за вчерашнее. Вот уж воистину! В первую очередь это была идея Чонгука, сделать это в дикой природе. — Он бледнеет, словно вспоминая, с кем говорит. — Простите! Это слишком много информации, не так ли… — Я отключился и не слышал ничего из того, что ты только что сказал, — невозмутимо говорит Юнги. — Эм, извините, — говорит Тэхён. — О, Чимин рассказывал мне о возвращении в Тэгу с вами. — Да, мы говорили об этом вчера вечером. — Милорд, — нерешительно произносит Тэхён, — как вы думаете… могу я спросить… могу ли я тоже пойти? Юнги удивлённо смотрит на него. — Я думал, что это само собой разумеющееся. Он твоя единственная оставшаяся семья, и я предполагал, что вы захотите остаться вместе. — О, я… б-благодарю вас, милорд! — Тэхён заикается от удивления. — Я не предполагал… — Ты уже поклялся мне верностью и своей жизнью, Тэхён, и этого мне достаточно, — говорит Юнги. — Кроме того, похоже, что один из моих рыцарей уже увлёкся тобой, и мне бы очень не хотелось вставать между молодыми любовниками. Лицо Тэхёна вспыхивает от радости. — Что касается молодых любовников, милорд, — говорит он, — то если вы когда-нибудь обидите Чимина, мне, возможно, придётся серьёзно пересмотреть свою преданность. — И поспешно добавляет, — я говорю это не как ваш покорный слуга, а как брат Чимина, так что, пожалуйста, не обижайтесь! — У тебя хватает смелости так говорить со мной, парень, — губы Юнги кривятся в усмешке. — Но я рад, что у Чимина есть ты, чтобы присматривать за ним. — И я рад, что теперь у него есть и вы. — Тэхён встаёт на ноги и низко кланяется. — Хорошего дня, милорд. — Негодник, — бормочет Юнги, провожая взглядом удаляющуюся спину беты. Оба брата, несомненно, разделяют склонность к дерзости. Он позволяет себе ещё минуту насладиться слабым осенним солнцем, прежде чем вернуться в свой временный кабинет. Он не знает, как долго работает за своим столом, систематически просматривая старые переписки Лорда Кёна, которые содержат достаточно доказательств давно вынашиваемых планов альфы лорда нарушить мирный договор, чтобы вернуть их Тэгу. Как и ожидалось, различные мелкие лорды в Тэджоне уже поднялись, чтобы бороться за место, оставленное Кёном Инхо. Юнги не заинтересован в землях Кёна и подчинении народа Тэджона своему правлению, но он должен сыграть ключевую роль в обеспечении мирного наследования. Когда раздаётся стук в дверь, Юнги с удивлением обнаруживает, что солнце уже село. — Входите! Он ожидает, что это будет Хосок, который принесёт ему обед и снова отчитает его за то, что он не ест, но, к его приятному удивлению, это Чимин. — Хосок прислал тебя? — Спрашивает он, чувствуя себя виноватым. — Он был прав, — усмехается Чимин, — без него вы бы умерли с голоду. — Он ставит поднос с едой на стол вместе с аптечкой. — А это ещё зачем? — Доктор Ли собиралась зайти, чтобы сменить вам повязки, — отвечает Чимин. — Я сказал ей, что могу это сделать. У меня было достаточно практики. — Хм, хорошо. Что у нас на ужин? — Юнги тянется к подносу, желудок урчит от запаха свежеприготовленного риса, но Чимин легко шлёпает его по руке. — Сначала бинты, — говорит он. — Поскольку у вас не хватило такта присоединиться к нам за ужином, вы можете подождать ещё немного. Юнги откидывается на спинку стула и фыркает: — Отлично, займись этим. — Несмотря на всё своё притворное нежелание, он любит эту лёгкую болтовню с Чимином. Это тонкий флирт, и они оба это знают. Чимин достаёт свежую марлю. — Вы не собираетесь снять рубашку? — О, — Почему-то Юнги и в голову не пришло, что ему придётся раздеваться. Чувствуя себя неловко, он стягивает с себя рубашку, пытаясь одной рукой, пока Чимин не сжалился над ним и не снял её. Он старается не думать о своём теле; он не совсем неподкаченный, благодаря склонности альф обладать большей мускулатурой. Но долгие периоды сидения, чтения и письма берут своё. Его соски начинают затвердевать из-за холода в комнате, но определённо не из-за того, что Чимин открыто смотрит на его грудь. — У вас нет другого стула? — Спрашивает омега, оглядываясь вокруг. — У меня не так уж много посетителей. — Тогда, наверное, мне придётся что-то придумать, — говорит Чимин. Он перекидывает одну ногу через бёдра Юнги и забирается к нему на колени. — Что ты делаешь? — Юнги паникует. — Меняю повязки, милорд, — невинно моргает Чимин. — А теперь перестаньте двигаться и позвольте мне делать свою работу. Юнги напрягается, когда Чимин устраивается на его ногах. Кресло это очень плотно прилегает к ним обоим. В этой близости он больше, чем когда-либо, ощущает манящий аромат омеги. Чимин концентрируется на том, чтобы распутать старые бинты и продезинфицировать рану, которая слилась в довольно неприятный красноватый шрам. Есть что-то очень очаровательное в его сосредоточенности. Юнги должен напоминать себе о том, что нужно дышать, от невосприимчивости к каждому лёгкому прикосновению Чимина к его телу. — Итак, Тэхён и Чонгук, да? — Комментирует он, пытаясь отвлечься от их близости. Губы Чимина кривятся. — Не могу сказать, что я удивлён. Тэ легко привязывается к людям. А Чонгук как раз в его вкусе. Я думаю, он мог бы сделать выбор и похуже. — Было время, когда я думал, что Чонгук преследует тебя, — говорит Юнги. Чимин удивлённо смеётся. — Между ним и мной такого никогда не было! Мы же просто друзья! Юнги фыркает. Конечно, Чимин, вероятно, думал, что они просто друзья. Он не может себе представить, чтобы кто-то проводил время с омегой и не влюбился в него хоть немного. — Но ведь вы ревновали, не так ли? — Чимин поднимает руку, чтобы обмотать марлю вокруг плеча Юнги, — когда он подарил мне эту розу на турнире? — Я хотел разорвать его на куски, — рычит Юнги. Уголки пухлых губ Чимина приподнимаются в ухмылке, когда он снова начинает тщательно перевязывать его. Юнги крадёт возможность открыто поглазеть на его лицо — тёплые карие глаза, изогнутые губы, гладкие щёки, которые заставляют его выглядеть моложе, чем он есть на самом деле. На его слегка выступающих скулах виднеется россыпь веснушек, таких бледных, что их почти не видно. Юнги находит их невероятно милыми. Возможно он немного задыхается. — Перестаньте пялиться! — Настаивает Чимин. — Вы мешаете мне сосредоточиться. — Извини, — говорит Юнги, — я не знал, что у тебя есть веснушки. Веснушки, конечно, не должны его заводить, но Юнги уже понял, что обычные правила не действуют с омегой. Воздух сгущается, и он надеется, что Чимин не заметит изменения в его запахе. Чимин хватает ножницы, срезает лишнюю марлю и аккуратно засовывает конец под повязку. — Всё готово. Юнги осматривает тщательную работу омеги с бинтами и вздыхает. — Мне это только начало нравиться. Может быть, мне следует почаще болеть, чтобы ты мог сидеть у меня на коленях и подлатывать меня. Бровь Чимина дёргается от его дерзости. — Я бы предпочёл, чтобы вы не пострадали. — Он не двигается со своего места на коленях у Юнги. — Что касается того, чтобы сидеть у вас на коленях, то всё, что вам нужно сделать, это попросить. Никаких границ. С той самой ночи на склоне холма, каждый миг между ними ощущается тяжело, как будто они просто ждут, когда другой сдастся, сделает первый шаг. Альфа в Юнги вцепился когтями ему в грудь, требуя, чтобы он сделал хоть шаг. Ему требуется вся его сила воли, чтобы сопротивляться, не торопиться. Сегодня вечером, когда Чимин сидит у него на коленях, симпатичный, податливый и дразнящий, он может просто сломаться. — Через несколько дней у меня снова начнётся течка, — говорит Чимин, обводя лёгкие круги вокруг его пупка. — О? — Голос Юнги определённо не срывается. Чимин смотрит на него сквозь ресницы. — Ты проведёшь её со мной? Юнги понимает, что он раскрыл рот и слишком долго не отвечает, когда выражение лица Чимина становится взволнованным, и он начинает отворачиваться. — Ничего страшного, ещё слишком рано. Забудьте, что я сказал! Юнги хватает Чимина за руку, прежде чем тот успевает убежать, и тянет омегу обратно к себе на колени, не обращая внимания на боль в плече. Время останавливается, когда он бросается вперёд и захватывает рот Чимина своим. Губы Чимина такие же мягкие, как и кажутся. Юнги посасывает эту пухлую нижнюю губу, которая дразнила его уже несколько месяцев, заставляя Чимина скулить. Омега обвивает руками его шею и наклоняет голову, чтобы сделать поцелуй глубже. — Да, — шепчет Юнги ему в рот. Он немного отстраняется, ему нужно отдышаться, чтобы убедиться, что Чимин вполне реален и сидит у него на коленях, целуя его, а не просто плод лихорадочного сна. — Да, для меня было бы честью провести с тобой течку. Чимин смеётся, красивый и сияющий. Он обхватывает ладонями лицо Юнги и снова целует его. На этот раз он раздвигает свои губы, язык горячий, скользкий и напористый против Юнги. Юнги не хочет, чтобы это продолжалось дальше, но у его тела другие планы. Почувствовав его возбуждение, руки Чимина начинают скользить вниз по его обнаженному торсу, чтобы дотянуться до выступа затвердевшего члена, прижатого к бриджам. Юнги стонет, и его пальцы скользят вверх по подолу туники Чимина, встречая мягкую, тёплую кожу. Чимин издаёт ободряющий звук и ёрзает у него на коленях, сначала осторожно, потом всё более торопливо и настойчиво. Их запахи смешиваются в воздухе, имитируя то, как переплетаются их тела и дыхание. Юнги хочет уложить его на кровать и содрать с него всю одежду, но он уже смущающе близко, пальцы ног скручиваются каждый раз, когда Чимин прижимается к нему, стоны омеги вызывают огонь, бегущий по его венам. Все эти месяцы нарастающего желания и сексуального напряжения сливались в этот момент, в восхитительное притирание тела омеги к нему. — Я так хочу тебя, — хнычет Чимин. — Хочу тебя так сильно, что это причиняет боль. Юнги хватает Чимина за бёдра и задницу, притягивая его ближе. Он чувствует, как скользкая смазка пропитывает бриджи Чимина, чувствует запах его возбуждения. Если бы на них не было одежды, думает он, ему было бы так легко войти в Чимина. Он стонет, представляя себе, каким тугим и влажным будет омега, стиснутый вокруг его набухшего члена… — Боже, Чимин, ты изумителен, — его руки сжимаются на бёдрах Чимина, когда омега точно так же сжимает его бёдра. — Ю-Юнги, — Чимин задыхается, его член дёргается рядом с членом Юнги. Услышав, как его имя слетает с губ Чимина, по спине Юнги пробегают мурашки. — Да, повтори моё имя ещё раз. — Юнги… Юнги… альфа, — снова и снова повторяет Чимин. Он прижимается носом к шее Юнги и глубоко вдыхает, как будто не может насытиться его запахом. Юнги рычит, когда его собственническая потребность в омеге переходит в овердрайв. Раскрыв пальцы на заднице Чимина, он ищет скользкую смазку между ног омеги, пальцы толкаются вверх между ягодицами, как будто пытаются протолкнуться внутрь Чимина через его одежду. Чимин с криком напрягается, руки сжимаются вокруг шеи Юнги. Запах его оргазма зажигает чувства Юнги, как сухие тлеющие угольки. Юнги задыхается и откидывает голову на спинку кресла, когда кончает в свои бриджи, его член дёргается, изливая жидкость наружу. Несколько мгновений Чимин так и сидит у него на коленях, нежно целуя его шею и рот, всё ещё слегка ёрзая. В воздухе стоит тяжёлый запах их страсти, и кому-то, вошедшему туда, не нужно будет видеть их компрометирующее положение, чтобы понять, что произошло. — Прости, — бормочет Юнги. — Хмм? За что? — Я обещаю продержаться дольше, когда буду внутри тебя. — Даже эти слова снова возбуждают его похоть, хотя он кончил всего несколько минут назад. Губы Чимина изгибаются в том месте, где шея соединяется с плечом. — Почему-то я представлял себе, что наш первый раз будет в постели, а не прижимаясь друг к другу, как подростки. Юнги целует его ухо. — Похоже, ты уже всё обдумал. Наш первый раз. — О да. Месяцы. — Месяцы? — Угу, — бормочет Чимин. — Помнишь тот вечер, когда ты впервые сыграл для меня на каягыме? — Подожди… ты имеешь в виду свою вторую ночь в Тэгу? — Угу. — Чимин подносит правую руку Юнги ко рту и медленно сосёт средний палец между этими грешными губами. — Я лёг спать в ту ночь, думая о том, как хорошо было бы чувствовать твои длинные пальцы внутри меня. У Чимина хватает наглости хихикать над ошеломлённым выражением лица Юнги. Он со скользким хлопком выпускает палец Юнги изо рта и соскальзывает с его колен. — Спокойной ночи, Юнги, и сладких снов.