В тесноте, да не в обиде

— Ёбаный ты лохопед, какого хуя ты розовую дверцу купил, Пеппа? — Бледный стоял по середине кухни отчитывая Пыжова, — Дальтоник хуев, шкафы светло коричневые. — Ебанушка, сам бы и покупал, раз тут дизайнер по интерьеру. Я на кухне не часто бываю. Кирилл знает, что он не прав, но признавать этого не хочет. — Не всё мне за вас отвечать. — Так ты и не отвечаешь за нас. Не неси хуйни. Да, и, кстати, мы вроде как музыкальная группа? Сам говорил, что будем работать над новым альбом, а не только тусить. Обещал новую песню недавно, но нихуя не написал. — Я пока ничего не могу написать. — Да, что ты как ребёнок, — Гончаренко закатил глаза, поджал губы, отрицательно помотав головой, — Я не могу это, не могу то. Женя, спасай. — Женю сюда не приплетай, — Бледный злобно сверкнул глазами. Ему расхотелось продолжать диалог. Начала неприятно болеть голова. Парень достал сигарету, чиркнул зажигалкой. — Давайте постараемся успокоиться. Вы же не будете ругаться из-за розовой дверцы, — Паша строго посмотрел на парней. — Конечно, вы же мои кенты. Какие ссоры и споры. Вы о чём? — Кирилл равнодушно перевёл взгляд, уставившись в окно. По запотевшему стёклам скатывались капельки воды. Даже на их соревнование было интереснее смотреть, чем на непонимание в глазах. Что поделать, если на уме только серость и тоска, поэтому выплёскивая мысли на бумагу выходит мясорубка из ненависти, злости и тревоги. Хочется простого и драйвового, как раньше. Берёшь воспоминания связанные со школой, с детством и уже знаешь, какой будет новый трек. А теперь. Кирилл, словно копается руками в осенних истлевших листьях, пытаясь отыскать себя. — Опять не слушаешь, а потом опять будешь говорить, что мы ничего не обсуждаем. Кирилл, — Костя потряс парня за плечи, тот смотрел на него пустым взглядом. Бледный выдохнул дым в лицо, Пыжов кашляет, прикрывая рукой нос. — Мне жаль. Я правда пытался написать, но не выходит. — Успокойся. В следующий раз напишешь. Ты чего? — Дима поддерживающе улыбается, хлопая солиста по плечу. — Ничего, блять. Я в порядке, — Бледный злится. Злится на себя, на группу, на несправедливый мир, на судьбу, которая над ним потешается. Кириллу хочется врезать кому-нибудь или сломать что-нибудь, разбить. Он смотрит с жгучей ненавистью на дорогих сердцу людей, за то, что тем безразлично его самочувствие. Только всем и нужно что-то от него. Новая песня, новый альбом, новый клип, новый мерч, сторис в инсте, сообщение в директ, фотка на память. Надоело всё это. Осточертело. Хочется высказать всё, что бурлит внутри. Бледный поймал своё отражение в небольшом пыльном зеркальце. Крылышки носа топорщатся, а губы вытянулись в тонкую нить, брови свелись к переносице. Певец испугался, понимая, что не может себя узнать. Он бы никогда не стал кричать на группу, пытаясь задеть участников за живое. Но вот видит красное, как у рака лицо и полные жгучей ненависти глаза. В трейлере стало слишком жарко. Кожа под толстовкой покрылась россыпью мурашек. Кириллу становится трудно дышать, поэтому приходится ловить воздух через приоткрытый рот. В глазах темнеет, на ощупь приходится искать кран с водой и включать, чтобы вымыть лицо. — Я сейчас грохнусь, — солист говорит невнятно. — Кирилл, — Дима поворачивает солиста лицом к остальным. — Чувак, да ты красный, как рак, — Паша открывает шкафчики в поисках аптечки. — Что тебе надо, чтобы ты тут не окачурился? — Костя нашёл коробку с лекарствами быстрее, просматривая инструкции по применению. — Дайте, жаропонижающее и обезболивающее. Голоса ребят больно режут слух. Бледный выхватывает из рук Кости необходимое, сразу же заглатывая по три таблетки. — Придурок, передоз хочешь устроить? Кирилл прислоняется губами к струе из-под крана. Уже не волнуют опасные бактерии в воде. Мучает ужасная жажда. Парень еле доползает в сторону спальни, заваливаясь в уличной одежде на кровать Жени. На данный момент, было всё равно, даже если тот будет палками выгонять его. Бледный стянул с себя толстовку, оставшись в майке, попытался расстегнуть ремень, но решил, что это будет перебор. Почувствовав, как приятный холод пробегает по коже, парень зевнул и завернулся с головой в одеяло, надеясь, что через пару часов ему полегчает. Лучше не стало. Со лба стекает пот, а температура не падает. Дима забирает градусник, встряхивает и ставит обратно. Кирилл ёрзает на кровати, стараясь отыскать место, где простыня не была тёплой и влажной. А ещё было неплохо, если голова не болела, так как терпеть всё это не хватает сил. — Можно я умру, пиздец, можно я умру, я не могу это терпеть, — с губ срывается ещё один бессвязный бред, а Косте кажется, что скоро сам будет просить, чтобы его убили, чтобы не слушать слов друга. Бледный затихает, когда раздаётся громкий хлопок входной двери и мягкий смех, оповещающий о приходе. Но тут же его заглушает топот ног и встревоженные голоса, перебивающие друг друга. Парень вздрагивает, когда холодная рука касается лба, опускающиеся к шее, к коже под футболкой. Кирилл пытается разлепить глаза, не понимая снится ему Мильковский или тот на самом деле дотронулся до него, делает вздох и кашляет. Или всё-таки тот собирается выгнать его из кровати? — Тише, закрой глаза. Тебе сейчас резких движений лучше не делать, — Женя чуть надавливает пальцами на веки и Бледный чувствует, как они послушно закрываются. — Я уйду минут через пятнадцать, просто немного полежу, только не выкидывай, — Кирилл шепчет. Он сам понимает, что даже если бы собрал волю в кулак, то не смог бы воплотить задуманное. — Кирюх, ты придурок, — Мильковский обнимает его за голову рукой, приподнимая над подушкой, притягивает к себе. У Бледного промокла насквозь футболка и простыня. Женя думает о том, что нужно поменять, чтобы больному не пришлось спать на влажном белье. Кирилл утыкается носом в грудь, вдыхая запах пота, адреналина и сладкого одеколона. Рука сжимает лацкан пиджака. — Давно, он так? — Женя смотрит на притихших ребят. — Не знаю. Он взбесился из-за дверцы, а потом сказал, что ему хуево, — Костя недоверчиво смотрел на Мильковского, ему казалось, что тот определенно скрывает что-то от них. — Нахуя ты под дождём с Ромой бегал? — Женя тормошит тёмные волосы, кажется от этого младшему стало чуть легче. Он осторожно снимает с тощего тела мокрую тряпку, отбрасывая её в сторону. Паша смочил кусок ткани в ведре с холодной водой, прикладывая её ко лбу друга. — А завтра ты опять будешь держаться подальше от меня и ненавидеть, — Кирилл шепчет, а внутри Мильковского всё переворачивается. — Нет, просто мне тяжело принять всё это. Это лучший для нас выход, Кирюх, я же говорил. — Иди к чёрту, — Бледный отворачивается к стене, чувствует, как его душат слёзы, он не может ничего больше сказать, из груди вырывается кашель. Жене тяжело видеть подрагивающие плечи, но не может оторвать взгляда от полупрозрачной кожи и пожелтевшего синяка. Светловолосый касается рукой лопаток, проводит вдоль позвоночника, отмечая, как вздрагивает тело. — Спи спокойно, словно не было войны. Все вокруг счастливы, все грехи прощены, — Мильковский пропел очень тихо, стараясь успокоить Кирилла, провёл по шее, пригладил непослушные волосы. Всего лишь совпадение, кто мог предположить, что несколько часов назад он слушал песню в наушниках, а теперь в живую в формате колыбельной от Жени. Бледный кажется начал погружаться в сон, и когда Мильковский услышал равномерное дыхание, то смог встать, чтобы размять ноги. Хлопнула дверь и Женя чуть не убил за это Булахова. — В машине будешь дверьми хлопать, — агрессивный шёпот рассмешил Рому, но тот пообещал вести себя тише, — Можешь приглядеть за мелким, пока я чай заварю. — Можешь на меня положиться. Женя достал чайные пакетики, закидывая в несколько кружек, взял из холодильника пакет с молоком, а из шкафа банку с медом. Парень старался отвлечься, но перед глазами видел раскрасневшееся лицо Кирилла, пленительные серо-зеленые глаза, дрожащая спина. — Что ты творишь со мной? Что мне теперь делать? Блять. Я не понимаю. Меня не поймут, если начну обсуждать, что хотел бы… — Жень? — перед глазами помахала чья-то рука. Мильковский вздрагивает, хватаясь руками за сердце. Всего лишь Лёша. Чего он так испугался? — Братишка, я не настолько страшный. Сам с собой болтаешь? — Пытаюсь привести в порядок мысли. — Оно и видно. Молоко решил в электрочайнике прокипятить? Идёшь по стопам Бледного? — Что? Нет. Совсем, нет. Сдался мне этот ваш Кирилл, — Мильковский кидает туда же лимон. — Жень, — Бочкарёв хватает его за плечи, слегка встряхивая, — Очнись? Давай, потом разберёшься со всем пиздецом, что на душе и в голове, а сейчас позаботишься о себе и ляжешь спать. Мы концерт отыграли, надо отдохнуть. А то мне кажется, что ты пол холодильника переведёшь. — Ты прав. Займу твою кровать? — Иди, спать. Я заварю чай и отнесу кружки. Женя кивает, прикладываясь лбом к дверце шкафа. Всё обязательно вернётся на круги своя, надо дать время, которого у них навалом. — А чего она розовая? — Лёша пришёл позже остальных ребят, так как разбирался с аппаратурой, поэтому не сразу обратил на изменения. Мильковский пожимает плечами и неожиданно для себя смеётся. — Милько? — голос Ромы доносится из соседнего помещения. — Что? — Неси жаропонижающее. В аптечке Женя находит необходимые медикаменты, наливает в стакан воды, пока Лёша выливает молоко из чайника в кружку и пытается выловить пальцами лимон со дна. Булахов смачивает повязку, накладывая на вспотевший лоб Кирилла. Мутные глаза плавают от одного угла потолка к другому, пытаясь хоть на чём-нибудь сосредоточиться. — Открой рот. Бледный протягивает язык и на него кладут две таблетки. Парень морщится от горечи, но проглатывает. Очень жарко и в горле пересохло, но сказать не получается, поэтому только и может, как грустно заглядывать в глаза. Женя понимает его без слов, подносит стакан к пересохшим губам. — Пей, потихоньку. И Кирилл пытается, но большая часть воды льётся на горло и на простынь. Он вытирает дрожащей рукой рот, не отрывая затуманенного взгляда от Мильковского. Женя уставился на блестящие капли, скатывающиеся с кадыка по тонкой шее. — Жень, может приляжешь хотя бы на час. Ты вообще никакой. Сам говорил, что у тебя важная встреча. — Ничего, я в норме. Мильковский касается рукой горячего лба Бледного. Тот пристально смотрит, не моргая. Пальцы оглаживают виски, темные мешки под глазами, нос, спускаются к щекам и скуловой части. Женя чувствует, что не может оторваться, потому что вид возбужденного Кирилла сводит с ума. В голову лезут мысли о том, как он страстно поцеловал бы вишневые губы, с которых слетали бы хриплые вздохи, а затем протяжные стоны, не обращая внимания на сидящего в шоке Булахова. — Женя, Женя, Женя. — Да? — Ты как? — Рома держит руку Мильковского, которая лежит на груди Бледного, младший закатил от наслаждения глаза. — У него всё тело горит. — У него температура, конечно, у него горит. Приём, Женя. Я тебя спрашиваю. Ты как? — Я не знаю, — Мильковский отдёргивает руку и вытирает её об штаны. — Если ты хочешь что-то обсудить, то я рад буду послушать. — Давай в следующий раз. Надо идти спать. Когда Кирилл открыл глаза, то рядом никого не было. Кажется, что весь трейлер спал. Всё ещё было безумно жарко, но в этот раз ему удалось подняться с кровати и дойти до кухни, хватаясь руками за стены. Из окон бил яркий свет, Бледный зашипел из-за того, что солнце хотело сжечь его глаза. Певец достал из холодильника пакет со льдом и направился в ванную. Уже не так сильно мотает из стороны в сторону. Включив кран с холодной, Кирилл ждал, когда до бортиков набирётся вода. Он высыпал кубики льда из пакетов, а затем перешагнул. Плотно сжал зубы. Но надо перетерпеть. Бледный вспомнил, как в детстве мама натирала кожу чем-то, чтобы снизить температуру. Кирилл ложится на дно, закрывая глаза. Сильный жар начал отступать. Привыкать было очень тяжело. Спустя пять минут зубы начали стучать. Штаны прилипли к ногам, а конечности свело. — Кирилл, — голос Жени был каким-то сухим. — Я здесь. Мильковский открыл дверь. Из ванной на него смотрел мокрый и бледный Кирилл. Фиолетовые губы слегка подрагивали, а чёрные пряди липли к шее. С кончика носа и подбородка в воду стекает капли. — Кирюх, ты долбоёб? Лучше ничего не мог придумать. А вдруг у тебя аппендицит, — Женя подошёл к ванной и опустил руки в воду, чтобы достать парня, — Блять. Вода ледяная. Мильковский посадил дрожащего Бледного на стиральную машину, накинув тому на плечи полотенце. — При аппендиците живот болит, а у меня не болит, — у него зубы стучат, но ужасно хотелось поспорить, — Мама в детстве так же делала. — Кирилл, точно не так. Скорее всего, она спину натирала спиртом, — Женя смотрел на безэмоциональное выражение лица, которое контрастировало с тёмными глазами, полными сожаления, — Давай будем друзьями? Бледный спустился на пол. Ему хотелось бы понять, что таится в голове у второго. Почему надо прятаться от себя, от него? Он приклеит к их непонятным отношениям пластырь со словом «дружба», надеясь, что залечит раны и скроет огромную трещину. Всё потому, что Кирилл сам её создал, когда решил позволить поцеловать друга. Как бы они не старались, но не смогут вернуть былые отношения. — Ну, конечно, давай. Я не буду тебя трогать, ты не будешь меня целовать. Так ты себе это представляешь, — голос предательски дрожит. Бледный кутается в полотенце, отводя взгляд на сосредоточенного Рому, который следит за их диалогом. Кирилл проносится мимо, копается в сумке в поиске футболки и каких-нибудь штанов. — Да блять, — Кирилл вытаскивает худи с надписью «Нервы». Рома кидает из шкафа в парня длинной чёрной футболкой и спортивными штанами. Тот сначала собирался возмутится, но сказал «спасибо» и начал переодеваться. Мильковский смотрел из-за угла, жуя внутреннюю часть щеки. Он чувствует, что опять задел чувства друга. Женя постарался выгнать все мысли из головы, так как намечалась важная встреча, а значит надо привести себя в порядок. В дверь трейлера постучали. Кирилл решил открыть, заметив, что никто из ребят даже не пошевелился. — Я вам не дворецкий! На улице стояла высокая кареглазая девушка с длинными чёрными волосами. Бледный сначала подумал, что она ошиблась адресом, так как выглядела, как модель на кастинге. Она излучала счастье и удовольствие от себя и жизни в целом. На щеках появились милые ямочки, в области глаз собрались морщинки. Искренне улыбаясь, обнажила ряд белоснежных зубов. — Ой, а где Женечка? Кирилла передернуло от того, как приторно прозвучало имя друга. — Полина, солнце моё, — Мильковский выскочил из трейлера, крепко прижимая к себе девушку. Женя потянулся к её губам, сливая их в поцелуе. Когда он оторвался, то звонко рассмеялся, замечая лёгкий румянец на щеках подруги. — О, Полина, какими судьбами? — Булахов прислонился спиной к двери, пропуская гостью внутрь. — Женечка, написал, что вы тут проездом, предложил увидеться. Я так соскучилась. Как давно мы не виделись? — Два года, — Даша обняла девушку, — Как ты вообще? — Не плохо. На этой неделе собираюсь альбом выпустить. Если бы не Женечка, то я бы наверное, так и не решилась заняться музыкой. Бледный скрипнул зубами. Он сам не мог понять, почему начинает испытывать негативные эмоции к милой барышне. Девушка прижимается к Мильковскому, а тот обнимает за плечи. — Кажется, Женя всем помогает с музыкой, кого любит, — Бочкарёв улыбается. — Кажется, мы не знакомы? Полина, — девушка протягивает руку Бледному, тот пожимает в ответ, чуть сдавливая. — Кирилл, очень приятно, — парень отвечает сухо, затем машет рукой в сторону своей группы, — Это «Пошлая Молли». Дима, Паша и Костя. — Так здорово. Вы решили поехать в тур вместе? — Полина выдергивает руку из ладони Кирилла, чувствуя на себе его колкий взгляд. — Так намного веселее. Может хочешь прогуляться? — Женя берёт за руку девушку и та соглашается. Когда дверь за парочкой закрывается, Бледный злобно пинает ногой бутылку из-под энергетика. Он не понимает, почему злится. Потому что Мильковский счастлив с Полиной? Потому что он её любит? Потому что может позволить себе её обнимать, а его нет? А может он ревнует. Быть такого не может. Или может. Кирилл понимает, что компания, собравшаяся в комнате, смотрит на него. Что им сказать? Нужно ли вообще что-то отвечать. Бледный сжимает руки в кулаки и направляется в комнату для репетиций. — Что это блять было? — Гончаренко поднял с пола бутылку, выбрасывая её в корзину для мусора. — А хуй его знает, — Булахов хмыкнул. — Алло, привет, мам, — Кирилл приклыдывает телефон в плотную к уху. Он прижался спиной к стене. Сбитые в кровь костяшки на пальцах неприятно саднит, — Как твои дела? — Привет, нормально. А твои? Бледный вздыхает. До того, как он собирался звонить поклялся, что не будет жаловаться на свои проблемы, так как у матери полно бед из без него. Но это оказывается очень трудно. — Кирюш, что случилось? Кирилл оседает на пол. — Мне очень хуево. — Что произошло? Ты под наркотой? — Нет, я влюбился. На другом конце провода слышится облегчённый выдох, но Бледному лучше не становится. — Но я не могу любить, потому что это не взаимно. И этот человек теперь сторонится меня. Это ужасно больно. Любить ужасно. — Вовсе нет. Сама любовь к этому человеку уже великое счастье. Необязательно, чтобы это было взаимно, нельзя требовать от другого человека проявления чувств, понимаешь? Любить кого-то — не обязательство. Никто не обязан тебе что-то в ответ. Иначе выходит, что твоя любовь эгоистичная. — Я понял. Спасибо. Я люблю тебя, — Кирилл шмыгает носом. — Я тоже тебя люблю. Береги себя, хорошо? Певец кивает в ответ. Немного полегчало, после короткого разговора. Кирилл выключил телефон, откинув голову назад. Теперь зигзагом по голове шла побелка. — Куда пойдём? — С тобой куда угодно. Мы столько лет не виделись. Мильковский улыбается, чувствуя, как внутри порхают бабочки. Солнце согревает, словно светит изнутри. Давно не было такой лёгкости, ему кажется, что он отвык. Пара шагает по брусчатке. Звон каблучков разносится по тенистой улице. — Так хорошо. — Да. Хочется, чтобы такие мгновения длились вечно. Но не всю же жизнь тебе кататься на скейте, а мне тусоваться на рейвах? Когда-нибудь мы будем дряхлыми стариками, сидящими на скамье и вспоминающими, как раньше было здорово. — А что плохого в том, чтобы всю жизнь кататься на скейте? — Женечка, ты как маленький. А как же семья? Уютный дом, любящая жена и радостные дети. — Семья — это большая ответственность. А я не готов брать её на себя. — Да, но потом будет поздно, — Полина отводит взгляд. Карие со смешинкой глаза пристально смотрят на неё. Женя дотягивается рукой до клёна, обрывая листву. Он открывает и клеит к носу девушки кленовый носик, как и себе, а затем беззаботно смеётся, когда видит её немного сконфуженной. — Не обязательно отказываться от мелочей, если они делают тебя счастливее. Скейт, музыка, «Нервы» — неотъемлемая часть меня. Я пока не готов отказаться от всего этого, ради создания семьи. Неужели это наша первостепенная задача, словно в жизни нет ничего другого? Полина хмурится, а Мильковский понимает, что девушку тяжело переубедить, поэтому предлагает пойти в их любимую кофейню. Звон колокольчика оповещает о приходе посетителей. В помещении стоит запах жареного кофе и свежеиспечённой выпечки. Женя присаживается за столик у окна, напротив, придерживая рукой подбородок, села Полина. Она пробежалась взглядом по меню, отмечая, что ничего не изменилось с их прошлой встречи. Певец замечает, что девушка волнуется, она сминает в руке скатерть в розовую клетку. — Что-то хочешь спросить? — Есть, кто сейчас тебе нравится? — девушка заказывает латте и пирожное с ежевикой. Ей хотелось бы услышить заветное «ты», а ещё, что Мильковский останется с ней и никуда не уедит. — Есть, — Женя задумался, видя в глазах спутницы грусть. До него дошло, что это действительно так. Он не хотел признаваться себе, пытался убежать, убедить себя в том, что все «чувства — чушь», но как говорится в одной песне: «Нас догонит любовь и на куски разорвёт». — Я её знаю? — Знаешь, — Мильковский чуть не добавил «теперь», но вовремя спохватился. — Близкий друг, да? — девушка понимающе кивает, но внутри сжимается сердце от тоски. Полина касается руки Жени, ищя поддержки. — Очень. Я не знаю, что делать. Всё происходит слишком быстро. Кажется, сам до конца не понимаю, правильно ли поступаю. — Вам необходимо поговорить, чтобы понять, любите ли вы друг друга по настоящему, готовы ли вы к отношениям или нет, — Полина улыбается, понимая, что может ещё не всё потеряно. — Отношения? Нет, нам это не подходит. — Ты уверен? Это ты так решил? А что думает по этому поводу девушка? — Согласилась на дружбу. — Уверен? — Полина поняла, что давит на Мильковского. Тот выглядел растерянным, заметив решимость в глазах подруги. — Я если честно разорван и больше не в чём не уверен. Мильковский вернулся к трейлеру поздно вечером. Они постояли, поговорив о планах на будущее. Когда подъехало такси, раздался гудок. Фары осветили парочку. Полина крепко обняла парня, пожелав ему удачи. А затем трепетно поцеловала на прощание. — Это кажется всё. Я буду ждать, когда ты вырастишь и поймёшь, что хочешь от жизни. — Я тоже. Удачи с альбом, — Женя провёл рукой по мягким волосам, заправляя выпавшие пряди за ухо. Он почему-то чувствует облегчение, когда Полина садится в такси и уезжает. Внутри, словно лавина устремились со снежных гор. Мильковский оборачивается натыкается на холодный взгляд Бледного. Ему хочется почему-то сказать банальную фразу: «это не то, о чём ты подумал», но Кирилл усмехается и тушит кроссовком сигарету о землю. — Вы отлично смотритесь. Почему расстались? — Слишком по-разному смотрим на вещи. А чего? Переживаешь, что сойдёмся? — Сходитесь, если хотите. Никто вам не мешает, — Бледный кажется выплевывает слова. Внутри словно сидит злобный чёрт, который его пожирает. — Чего такой злой? Ревнуешь? — Я? Да на кой мне? Ты мне никто, — Кирилл сказал первое, что пришло на ум. Он зажал рукой рот, понимая, что сморозил глупость, но извиниться не успел, так как Женя пронёсся мимо него, захлопнув дверь трейлера, — Да, блять. Да, почему, сука? Я не хотел это сказать! Блять. Почему? Бледный подходит к кровати, на которой лежит Мильковский, отвернувшись к стене. — Проваливай. Я не буду тебя слушать, — он очень разозлился и расстроился. — Жень? — Ты глухой? Я сказал. Про-ва-ли-вай, — Женя произносит последнее слова по слогам. Ему хочется не видеть и не слышать Кирилла ближайшие сутки. Бледный забирает с пола свои вещи идёт в гостиную, где Рома расположился на надувном диване, высунув одну ногу в рваном носке. — Сегодня я отдыхаю в VIP ложе. — Да, что б тебе подкроватный монстр пятку ночью отгрыз, — Бледный кинул на ковёр подушку и одеяло, ложась на пол. — Роль подкроватного монстра занята тобой. Кирилл сжимает в руках волосы, чуть оттягивая. Почему он не следит за тем, что говорит? Женя — дорогой для него человек. — Я всё проебал. Как я мог такое ему сказать. Почему всегда я, — голос кажется глухим, а во рту пересохло, — Кто тут неудачник? Видимо я. — Кирилл, если это из-за надувного дивана, то ладно. Я могу подвинуться. — Пьяница и плакса? Видимо я, — Бледный жмурится от яркого света фонарика телефона, направленный прямо в лицо. — Ебать. Ты плачешь? Тёмные глаза блестят от слёз, кажется немного покраснел. Булахов сворачивает Кирилла в одеяло, забрасывая на диван, тот шмыгает носом, вытирая лицо трясущимися руками. Рома протягивает носовой платок. — Успокоился? Бледный слегка кивает, закрыв лицо ладонями. — Хорошо, — Булахов протягивает парню пульт, — Посмотри чего-нибудь, пока я на кухню схожу. Гитарист забирает со стола таблетки и наливает в две кружки чай. Зачем Мильковский строит из себя обиженного, если знает, что для Бледного он — не никто. Младший всегда неровно дышал к старшему. — Если даже я это понимаю, то почему ты отрицаешь? Ладно. Сами разбирутся, — Булахов тяжело вздыхает. — Не разберутся. Будут бегать друг от друга и страдать, — Гончаренко подал голос, наблюдая за колеблящимся Ромой. — И что ты предлагаешь? — Давайте так. Мы идём в магазин за аппаратурой, а вы после концерта отправьте куда-нибудь их вдвоём. — Не думаю, что это хорошая идея. — А есть лучше? Когда Булахов вернулся, то Кирилл уже спал, сжимая в руке пульт. На экране собака собиралась сделать сэндвич из русалки, в то время, как акула спешит на помощь своей возлюбленной. — Как ребёнок мультики смотрит. Рома накрыл парня одеялом, нажал на кнопку и комната погрузилась во тьму.