***
В его голове стало пусто. Сома даже не мог сосредоточиться на том, что говорил Сензаэмон, слыша лишь несколько слов и обрывок фраз, таких как "к сожалению", "последний", "сомнительный", "в последний раз", "печально", и не мог запомнить ни одного из них. Он заставил себя не смотреть вниз, не позволять своим глазам смотреть на что-то еще, кроме него самого. Человека, который говорил ему, что он не заслуживает права оставаться в Академии Тоцуки. Человека, который прямо сейчас исключает его. Это было слишком нереально для него. — Это какая-то шутка? — закричал Сома, хлопнув ладонями по столу в внезапном приступе ярости, который охватил его, как только его мозг все же осознал, что происходит. В тот момент, когда он понял, что его исключают, его мозг составил полный список всего, что он сделал за последние несколько дней. Он проиграл первый раунд сёкугеки, но ставил ли он когда-нибудь свое исключение против Акиры в случае своего проигрыша? Нет, здесь никогда не было никакого риска. Само сёкугеки было между ставкой Эрины в виде ее места в Элитной Десятке и журнала с рецептами Акиры. На самом деле Соме нечего было терять в этом поединке, если не считать еще одного удара по его гордости. — Я проиграл только первый раунд из трех! — он озвучил свои мысли на пределе легких. Это было неправильно, так неправильно. — Моя карьера ни в коем случае не была под угрозой, даже Хаяма так сказал! — Сома, возьми себя в руки, — Сензаэмон говорил холодным и в то же время спокойным голосом, как любящий отец, который не потерпит, чтобы его ребенок повысил на него голос. Но Сома был уверен, что он не его ребенок. — А как я могу? — прокричал он еще громче. — Это несправедливо, и в этом нет никакого смысла! Я надрывался здесь, в Тоцуки, до кровавого пота. Я занял второе место на Осенних Выборах, я работал в ресторане Эрины все эти последние несколько дней, помогая ей, как мог, даже если меня заставляли только мыть столы и полы. Вчера она назначила меня своим помощником управляющего, и я выиграл для нее еще больше денег на честном и законном событии, которое вы сами посетили и одобрили! Так где же я ошибся? По какому праву вы меня выгоняете? — Возьми себя в руки, — его голос был вдвойне холоднее; это был спокойный и прямой приказ, который, несмотря на то, что его внутренняя ярость была на пределе возможного в данный момент, заставил Сома рефлекторно замолкнуть. Тон Сензаэмона был серьезен, словно он предупреждал Сому, чтобы либо тот успокоится сам, либо же Сензаэмон успокоит его. Это напомнило ему на мгновение его собственного отца, когда тот ругал Сому, когда он был помоложе. Это почти никогда не случалось, так как Джоичиро Юкихира был, вероятно, самым спокойным и расслабленным человеком, которого Сома когда-либо встречал. Сома мог бы ударить его по лицу сковородкой, а отец, вероятно, посмеялся бы над этим и просто сказал бы ему, чтобы он больше так не делал. И это правда случилось, когда Соме было шесть лет, и он "играл" со своим отцом со "случайной" затрещиной позже, и все, что сказал ему Джоичиро, было: "Не делай так снова, это грубо". Но в те очень редкие моменты, когда Сома был, как и все дети, настоящим засранцем, Джоичиро был строг и по существу. Несколько слов – и Сома выпрямился, как фонарный столб. Сензаэмон обладал тем же давлением, чего Сома раньше не видел. Да и не хотел бы на самом деле. — ...Простите, — сказал Сома, снизив тон голоса, но его глаза все еще были прикованы к старику. Он боролся с необузданными эмоциями, с желанием закричать, заорать, ударить кулаком по столу, опрокинуть все и вся. С желание заплакать. Его грудь болела слишком сильно, и он не знал, как ему поступить. Впервые с тех пор, как он ступил в Тоцуки, он почувствовал, как ему нужна отцовская поддержка. И это заставляло его чувствовать себя не таким взрослым, каким он хвастался последние несколько месяцев. — ...Все в порядке, — произнес Сензаэмон, тоже чуть тихим голосом. Сома был слегка удивлен, так как ожидал, что старик продолжит говорить с угрожающими нотками, но Сензаэмон лишь слегка покачал головой. — Я начал не с того угла, и потому ты имеешь полное право недоумевать. Мне следовало быть более чутким, — объяснил старик, глядя на Сому более мягким взглядом. — Во всем виноваты мои родительские инстинкты, так как я знаю, что ты становишься все ближе к моей внучке, чем я мог себе даже представить. — И вы выгоняете меня по этой причине? — спросил Сома к удивлению Сензаэмона. Он ожидал, что красноволосый парнишка будет отрицать обвинения или удивится, когда директор Академии намекнет ему на связь между ним и его внучкой. Он предположил, что у Сомы сейчас были чуть большие проблемы на уме. — Нет, конечно же нет, — ответил Сензаэмон, скрестив пальцы и положив руки на стол. Если бы он намеревался оставить своих внучат одинокими, Рё Курокибу полетел бы за порог в первый же день. — Я упомянул это, просто потому что хочу, чтобы те обвинения, которые направлены на тебя, никак не были связаны с моей внучкой. Не будь их, я бы никогда не исключил тебя за подобное, пока ты хорошо относишься к ней. — Все совсем не так, — пробормотала Сома, слегка покраснев от этого замечания. Сензаэмон решил, что это означает, что Сома наконец-то понял смысл его предыдущей фразы. — Как бы то ни было, давай в первую очередь все обсудим друг с другом, — начал Сензаэмон, откидываясь на спинку стула и расслабляя плечи. — Я объясню все так ясно и убедительно, как от меня потребуется, так что тебе нет нужды повышать голос. И точно так же, — добавил он, немного опустив глаза, прежде чем закончить, — я не буду ругать тебя, потому что я не твой дедушка и, несмотря на разницу в возрасте, все еще обязан проявлять к тебе уважение. Я прошу прощения за свой проскользнувший характер. — Э-э... все нормально... — сказал в ответ Сома, не понимая, как все обернулось таким образом. Поэтому Сома решил, что было бы неплохо выслушать то, что хотел сказать старик. — Я весь в внимании, наверное. — Благодарю за понимание, Сома, — ответил Сензаэмон, одарив юного парнишку мягкой улыбкой. — Думаю, мне следовало сначала объяснить тебе, в какой ситуации ты оказался. — Ты думаешь? — голос Фумио прервал напряженность между ними, заставив их слегка заерзать, поскольку они совершенно забыли о ее присутствии. Тем более трое других сотрудников Академии, которые вели себя как можно тише – настолько тихо, что их можно было принять за обои. Фумио же, напротив, подошла прямо к Соме за спину и положила руки ему на плечи, точно так же, как Сома ранее видел, как она поступила с Исшики во время их утреннего завтрака. В этот момент Сома почувствовал, что его нервозность начинает утихать. — А я вот тут думала дать тебе затрещину, Сензаэмон. Нельзя просто сказать такое кому-то и ожидать, что он примет это с ровным лицом. Ты же был здесь директом долгое время и должен был лучше как никто другой знать, как тут следует поступать. — ...Но я же извинился, — как-то слабо ответил старик. — И Сома был достаточно любезен, чтобы принять твои извинения, — продолжила она гнуть свою защиту Сомы, что заставило его чуть больше успокоится. — Итак, давайте начнем с самого начала. — Конечно, — Сензаэмон говорил как отчитанный ребенок, что было полной противоположностью его чуть раннего положения. Сома посмеялся бы, но он все еще волновался. Они собирались объяснить все, но означало ли это, что на самом деле это была настоящая причина его беспокойства? Законная причина для его исключения. — В последнее время мы были уведомлены о некоторых подозрительных действиях, связанных с тобой, Сома, к которым я долгое время относился скептически, тем не менее я должен был санкционировать расследование по этому вопросу, — начал Сензаэмон объяснения, и Сома все еще был так же растерян, как и когда он только вошел на кухню. Подозрительные действия? Расследование? Он кого-то убил? Он уже довольно давно не кормил никого своими особыми щупальцами кальмара с арахисовым маслом. — И вот, расследование, проведенное сотрудниками факультета, которые занимаются такими ситуациями, было проведено, и результаты были представлены мне всего несколько часов назад. — Я не до конца понимаю, к чему вы клоните... — признался Сома, на что Сензаэмон кивнул. — Это понятно, чуть больше терпения, — сказал Сензаэмон, прежде чем продолжить. — Я просто обязан объяснить тебе всю процедуру, чтобы ты знал, что протокол был соблюден и ни одно из твои прав как студента Академии нигде не было нарушено. Сотрудники, которые занимались этим расследованием, вот эти три джентльмена, присутствующие сегодня здесь с нами, — объяснил он, указывая правой рукой на остальных троих на кухне. — И вот, вскоре они представили мне свои результаты, которые привели меня к принятию решения одобрить твое исключение, чтобы соответствовать стандартам и процедурам Тоцуки, которые указаны здесь, — он указал на папку, которую он положил на стол, прежде чем закончить, — и которые ты прочитал и подписал в тот момент, когда был принят в Академию Тоцуки. — ...Вы все равно не назвали причину... — Сома сдерживал раздражение, пока говорил. Если он собирался решить эту проблему, ему нужно было оставаться спокойным и собранным, иначе его действительно могли выгнать его из Тоцуки за убийство кого-то или чего-то. — Причина всего – это, — произнес Сензаэмон, положив что-то на стол, отчего глаза Сомы расширились в шоке. — Это...***
В его комнате было тихо. Слышен был только звук вентилятора на самом низком уровне, поскольку телевизор, радио и любая другая электроника, способная нарушить его тишину, были в данный момент выключены. Он хотел тишины – нет, он нуждался в тишине. Это помогало ему думать. Это помогало ему решить в уме, что именно должно произойти; то, что всего через пару часов может обрушиться на весь Тоцуки подобно урагану огромных масштабов. Потому что так или иначе, баланс, к которому многие начали привыкать, должен был измениться самым лучшим образом. По крайней мере, так это представлял себе Эцуя Эйзан. Юный блондинистый студент Кулинарной Академии Тоцуки из 91-го поколения сидел на своей кровати – чуть более чем не подходящее или профессиональное место для "работы" – но это позволяло ему уединиться, в чем он сейчас нуждался. И уединение ему действительно было нужно. Если это сработает, никто не должен узнать. Его телефон затрезвонил, сигнализируя о входящем сообщении, которого так ждал Эйзан. Эйзан быстро взял рукой свой мобильник, провел пальцем по сенсорному экрану, чтобы разблокировать его, и быстро прочитал текст. Там было написано: "Он вошел." При этих словах Эйзан улыбнулся. Самое время. Поэтому он написал в ответ: "Принято. Держи меня в курсе." Затем он стал ждать. Сообщение было отправлено, и ожидание стало невыносимым. И он ненавидел себя за это. Это было на него не похоже. Обычно он был более сдержанным, более профессиональным. Он никогда не вмешивался лично, не так, как сейчас. Это был слишком большой риск даже для него. "Как раз наоборот. Данное дело больше всего нуждается в моем полном, безраздельном внимании", — мысленно сказал он себе. Пришло следующее сообщение, оно гласило: "Ему сообщили. Его реакция такая, какую ты и предсказывал." Эйзан расхохотался. Вот почему ему нужно было побыть одному. Он с трудом сдерживал радость. Он написал ответ: "Опиши мне его." В этом не было необходимости, потому что ему и не нужно было это знать. Но, боже ж ты мой, насколько приятно было это знать. Одного взгляда на его лицо было бы достаточно, чтобы оживить то, что осталось от дня Эйзана. Затем раздался писк его телефона. Новое сообщение. Там было написано: "Слетел с катушек. Кричит на директора. Исключение неизбежно." Хохот вернулся, когда Эйзан лег на кровать, сдерживая желание подпрыгнуть от радости. Ему нужно было держать себя в руках. В комнатах общежития есть предел тому, что не может быть слышно между ними. Так что, вместо этого, он решил просто ответить. Он написал: "Прекрасно. Держи меня в курсе. И не показывай виду." После оно было отправлено. И как только Эйзан закончил, он просто закрыл глаза. "Вот так все и заканчивается, Юкихира, когда ты связываешься со мной", — проговорил он про себя, отчаянно желая сказать это прямо сейчас в лицо Соме Юкихире, но он знал, что не мог протянуть ручки к такому пирогу и съесть его. Требовался определенный профессионализм. — "Проиграть сёкугеки или провалиться в учебе – не единственные способы быть отчисленным. В конце концов, это же Академия. И каждой Академии присуще правила. Ну и, какие ощущения? Каково это знать, что финального шоу не будет? Никакой большой дуэли против величайшего, никакой грандиозной битвы за шанс заполучить Место. Никакого превеликого события. Тебя просто исключают, как какого-то лопуха, что нарушил правила." Даже если он не мог спросить Сому напрямую, в глубине души он знал, каков будет ответ Сомы. "Хуже некуда..."***
— Это... — повторил Сома тем же голосом, каким произнес это слово всего пару секунд назад. Может быть, его собственный мозг ненадолго перезагрузился и снова включился. Сома не удивился бы, если бы все было именно так. — Это, — сказал он в третий раз для убедительности, после чего, наконец, закончил фразу, — на самом деле довольно-таки красиво. Что это? В комнате воцарилась тишина. Сензаэмон лишь моргнул, прежде чем слегка потереть переносицу указательным и большим пальцами. — Это метамфетамин, Сома. Кристаллический нейротоксин, который используется в качестве контролируемого вещества многими, кто стал зависимым от его действия. — Наркотик! — выпалил Сома. Он что, серьезно? — Вы серьезно? — он повторил свои мысли вслух, добавив: — И зачем мне использовать это? Почему вы обвиняете меня в этом? — Как я уже сказал, было проведено расследование. Этот пакетик, которую я только что сюда положил, был найден сегодня в твоей комнате, спрятанным в коробке из-под обуви в шкафу, — пока Сензаэмон говорил, Сома сидел в шоке. В ботинке, в коробке, в шкафу, в его комнате.... Какой еще обуви? Прежде чем он успел произнести это вслух, Сензаэмон продолжил: — Вот это было найдено завернутым в использованные пищевые обертки в мусорном контейнере общежития «Полярная Звезда», где-то поздно ночью, — сказал он, помещая пластиковый пакетик с стеклянной трубкой с округлой формой на конце внутри. Соме не нужно было быть гением, чтобы понять, что это такое. — И который при осмотре дал положительный результат на наличие следов твоей слюны. — Что?! — Сома снова был на ногах. Хотя он все еще чувствовал руки Фумио на своих плечах, что было единственным, что удерживало его от того, чтобы снова хлопнуть по столу, Сома снова чувствовал себя разъяренным. — Это настолько явная подстава, то есть я имею в виду, я не знаю почему, но я никогда в жизни не принимал ничего подобного. — Я был склонен тебе поверить, — признался Сензаэмон, но добавил: — сначала. Когда мы узнали, что некоторые студенты используют среди прочих веществ то, что они называют кристаллическим метамфетамином, мы сочли это просто слухами. Тоцуки очень строга, когда дело доходит до употребления наркотиков, и это, в общем-то, не то, что происходит так часто. Тем не менее, расследование является протоколом. В особенности, когда ты начал вести себя странно. — Странно? — переспросил юный красноволосый повар. — Ты участвовал в первом раунде сёкугеки между моей внучкой и Акирой Хаямой, который длился всю ночь, и ты оставил Эрину у ее дома около четырех утра. Ты сказал нескольким людям, что не мог заснуть в ту ночь, так как вместо того, чтобы лечь спать, ты решил устроить пробежку. — Пробежку? — его глаза расширились. — Это Исшики сказал? — его голос дрогнул, когда он произнес это. Фумио мягко положила руки ему на плечи, но Сома почувствовал, что его тело просто сломалось. Был ли Сатоши Исшики среди тех, кто верил во все это? — Затем ты отправился на собрание своей команды, — продолжил Сензаэмон, игнорируя или отказываясь отвечать на вопрос Сомы. — После чего ты принял участие в пятнадцатиминутном баскетбольном матче между собой, Такуми Альдини, Акирой Хаямой и Рё Курокибой. Игра, которую вы выиграли. И я видел, как ты играешь. Неужели я должен поверить, что ты можешь, не моргнув глазом, проделать все это и не выказать ни малейшего признака усталости? — Но это правда, — сказал Сома, изо всех сил стараясь собраться с мыслями. Все это заиграло смыслом сейчас, ну то есть, его подставили. Но эта подстава была так идеально включена в реальность, что никто не поверил бы, что это неправда. Он должен был найти способ объясниться. Все было продело идеально. Он вел себя так, словно был полон энергии, как во время сёкугеки, так и во время той игры. Они оставили наркотики в его комнате и трубку на остатках еды. Слишком легко для появления подозрений. Но ему нужно было доказать, что все это не так, иначе его карьера в Тоцуки действительно подойдет к концу. Его правда собирались исключить. "Нет!" — крикнул он на себя в душе. — "Только не сейчас. Не когда Эрина наконец-то приняла меня как равного. Не когда я могу победить Акиру. Не когда мне так приятно со всеми ними. С Тадокоро, с Такуми, с Икуми, со всеми здесь. Им не избавится от меня вот так просто. Если они хотят, чтобы я исчез, им придется побить меня на кухне!" — И ты ожидаешь, что мы поверим, что ты проделал все это без использования вот этого, — заметил Сензаэмон, с заметным презрением указывая на наркотики, — ...вещества. — Я проделал, потому что не использовал ничего из подобного, — пояснил Сома, после чего снова сел прямо перед Сензаэмон. Его пристальный взгляд был направлен на старика. Пусть посмотрит, не покраснели ли они и не расфокусированы. — Хотя я и делал все это, я совсем не готовил во время сёкугеки, и, как любой повар может сказать вам, приготовление пищи – самая утомляемая часть работы в любом ресторане. — Однако ты носился по Академии в поисках оберток, которые закончились у Эрины, — возразил Сензаэмон. — На моем байке, что как раз не требует больших усилий, — парировал Сома. Он тоже мог играть в эту игру. — Я был взволнован и нервничал. Эрина выставила меня дураком перед всеми, так что я был полон решимости доказать ей свою полезность. И поэтому мое тело продолжало работать. Естественно, — добавил он с ударением на последнее слово. — И после всего этого разве тебе не потребовался бы сон? — продолжил Сензаэмон. Сома ожидал этого вопроса. — Возможно, и так, но я не мог заснуть, потому что мое сердце не переставало биться. Я устроил пробежку, потому что не мог придумать другого способа остыть, — объяснил Сома, стараясь говорить спокойно. — Потом, когда была назначена наша встреча, я решил просто пойти на нее, вместо того чтобы пытаться уснуть. Одно вело к другому – я решил сыграть против Акиры, чтобы выиграть нам столь необходимые сбережения. — Все еще будучи уставшим? — Меня только что повысили, — ответил Сома, — это лишь прибавило мне мотивации. — Сома, я действительно хочу тебе верить, — признался Сензаэмон, — но я сосредотачиваюсь на правдоподобности событий. И я просто не могу представить, что ты мог проделать все это просто на чистой силы воли. — Но это правда! — рявкнул в ответ Сома, чувствуя себя так, как будто его хоронили под давлением всего этого. Как бы он ни пытался объясниться, он не мог придумать причину, по которой он мог бы сделать все это. Даже он сам себе не поверил бы. Откуда взялась эта сила? Зачем он все это делал?.. А после, как только он задал себе этот вопрос, он вспомнил. Это же было так очевидно. — Сома, если ты не дашь мне убедительного опровержения, мои руки связаны, — пояснил Сензаэмон, но это прозвучало больше как мольба. Как будто он хотел, чтобы Сома доказал ему обратное. Что ж, он докажет ему, что ошибается. — Прошу, Сома, — продолжал директор, — тебя что-то подтолкнуло–... — Ваша внучка. — ...Что? — Сензаэмон растерялся от его ответа. Он имел в виду Эрину? — Моей мотивацией была ваша внучка, Эрина, — объяснил Сома, стараясь говорить как можно серьезнее, не сводя глаз с Сензаэмона. — Я объехал всю Тоцуки, чтобы заставить ее признать, что я хороший повар. Я играл против Акиры, чтобы произвести на нее впечатление в том, что я могу решить проблему, которую никто другой не мог. Я вел себя "странно", потому что по черт его знает какой причине она единственный человек в этом мире, который может готовить так же, как моя мама, и это сводит меня с ума, потому что я не понимаю, как это вообще возможно. Вы хотите знать, почему я не спал? — он почти угрожал Сензаэмон своим тоном, как будто его ответ был чем-то таким, что Сензаэмон не хотел бы слышать. И это было не так уж далеко от истины. — Потому что всякий раз, когда я пытался закрыть глаза, я видел ее лицо. Я не мог перестать думать о ней. И я не привык к этому чувству. Я не слепой, ясно? Эрина это нечто другое, и по какой-то причине я не могу выбросить ее из головы. Именно из-за нее мое сердце не переставало колотиться в груди. — Хо-хо, — произнесла Фумио, глядя на Сому с легким румянцем на лице. Сам Сома тоже чуточку заалел, но продолжал пристально смотреть на Сензаэмона, ожидая его ответа. Старик выглядел так, словно получил пощечину. Остальные сотрудники на кухне хранили молчание, но обменивались веселыми взглядами между собой; все были удивлены тем, что этот ребенок признавался в своих желаниях дедушке объекта своего воздыхания. По крайней мере, так они себе это представляли. — ...Ох, — Сензаэмон наконец отреагировал, его лицо слегка побледнело. — Я... эм... Я бы это понял, — попытался он произнести связное предложение. — Это правда? — Я не пристрастился к метамфетамину, — заявил Сома, прежде чем ухмыльнуться и заявить: — Я пристрастился к вашей внучке. Все замерли. Они все не могли понять, как Сома Юкихира мог иметь в виду то, что он сказал, даже сама Фумио, но им оставалось только уважать его за это заявление, несмотря ни на что. У него должны были быть стальные основания, чтобы заявить нечто подобное дедушке девушки, о которой шла речь, особенно учитывая, что этот человек был также директором всей Академии, в которой он учился. Все взгляды были прикованы к упомянутому директору, который скрестил руки на груди и, прищурившись, уставился на Сому. Парнишка не дрогнул, он выдержал этот взгляд, нацепив на лицо дерзкую ухмылку. Сензаэмон глубоко вздохнул. А затем разразился смехом. — Господи, — произнес он между вдохами, и все остальные, включая Сому, выглядели совершенно потрясенными. — А вот это я могу понять! Не думал, что мне скажут это в лицо так скоро в жизни моей внучки, но пожалуй с таким заявлением мне нечего сказать, — его смех утих, когда он продолжил говорить. — Однако, заметь, я все еще дедушка. Так что я буду следить за тобой. Если ты заставишь ее плакать, я сделаю тебе больно. Тебе лучше быть отличным бойфрендом, если ты решишь пройти через эти свои чувства. — Хей, не надо так далеко заходить, — попытался объяснится Сома. — Тем не менее, я еще раз прошу прощения за все это, так что давай покончим с этим, — сказал Сензаэмон, подавая знак одному из сотрудников. Человек в темных очках, которого Фумио чуть ранее поставила на место, шагнул вперед. Он достал маленькую баночку с этикеткой. — Достаточно небольшого образца мочи, чтобы убедиться, что ты чист. Результаты будут готовы всего за пару минут. Мы разберемся с этим, и ты сможешь продолжить свои занятия. Однако я задолжался перед тобой, поэтому лично помогу разобраться с этими слухами. Это, а также тот факт, что я не внесу тебя в черный список, кому дозволено встречаться с Эриной, должно полностью принести все мои извинения. — Спасибо... наверное, — сказал Сома, слегка не понимая сказанного. По крайней мере, он понял, что такое моча. — Где туалеты? — спросил парень в темных очках, и Фумио быстро указала ему в нужном направлении. Сома последовал за парнем к ним, радуясь, что никто из других жильцов общежития не присутствовал во время всего этого. Это было не то событие, которым он хотел бы поделиться с кем-либо. Он был просто счастлив, что не мочился с тех пор, как ушел на рынок, так что у него не будет проблем с наполнением этой баночки, даже нескольких. Когда они подошли к туалетом, сотрудник снял крышку с баночки и передал ее Соме, войдя вместе с ним в туалеты. Сома с вопросом посмотрел на него, и парень быстро догнал в чем дело. — Я обязан убедиться, что ты все делаешь правильно, — объяснил он свою "товарищескую помощь" в данный момент. — Я бы не хотел, чтобы ты заменили образец для теста. "Чем?" — подумал Сома, но решил, что устраивать спор с тем, кто просто делает свою работу, не стоит. Сома просто хотел, чтобы весь этот бред уже закончился. Поэтому Сома поставил баночку на место, затем расстегнул ширинку, прежде чем заметил, что парень пристально смотрит на него. Это было неловко. — Ты еще хочешь подержать его для меня? Парень, казалось, был раздражен вопросом, но, впрочем, смягчился и развернулся, чтобы дать Соме его уединение.***
Сотрудник ушел со наполненной мочой баночкой, пообещав Сензаэмону и, соответственно, Соме сообщить результаты самое большее через пятнадцать минут, как только он доберется до их офиса. Парен проходил по тротуару рядом с общежитием «Полярная Звезда», мягко улыбнувшись приближающимся Мегуми и Юки, когда проходил мимо них, которые улыбнулись в ответ из вежливости, но с легким смущением на лицах. Он услышал, как светловолосая девушка прошептала "Кто это?" брюнетке, которая выглядела такой же растерянной. Он не обращал на них внимания. Как только он добрался до своей машины, вошел в нее и запер дверь, которой воспользовался, он достал телефон, когда убедился, что больше никто из жильцов общежития «Полярная Звезда» его не видит. Легкое прикосновение, чтобы разблокировать телефон, и он быстро достиг своего ранее контакта по переписке. Эцуя Эйзан. Он написал: "Он хорошо защищался. Сензаэмон вроде бы даже поверил ему. У меня есть его образец, сделаю, как ты сказал.". Включив зажигание своей машины, он получил ответ. Там было написано: "Хорошо. Ты знаешь, что делать. Отец будет проинформирован о твоей помощи. После этого момента больше не общайся со мной. Не забудь стереть эти сообщения, как только прочтешь это последнее." Вскоре он сделал так, как ему было сказано.***
Эрина Накири направилась в гостиную своего особняка, подпрыгивая на каблуках, словно маленькая девочка, прыгающая по дорожке. Она чувствовала себя гораздо лучше, чем в последнее время. Не то чтобы она чувствовала себя подавленной или что-то в этом роде, но после своего последнего разговора она была в довольно приподнятом настроении. С тех самых пор, как она поговорила с ним по телефону. Она объясняла это себе тем, что ей не терпится победить Акиру. Да, наверняка именно это. Войдя в гостиную, она с удивлением обнаружила там своего дедушку, сидящего в кресле у камина, которое он всегда обожал. Она думала, что сегодня он будет работать в своем офисе до гораздо, гораздо более позднего времени, но она была более чем рада, что он здесь. Это означало, что она сможет поужинать с ним. Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что ее дедушка читает что-то со своего телефона с очень серьезным выражением на лице. Все ли в порядке? — Дедушка? — спросила она с явным беспокойством в голосе. Ее дедушка повернулся к ней, слегка подпрыгнув на месте. Как будто он даже не заметил, что она подошла к нему, пока она не заговорила. Это лишь усилило ее тревоги. — Какие-то проблемы? Что-то случилось? С тетей все в порядке? — Ох, да, все в порядке, не волнуйся, Эрина, — заверил он ее не слишком ободряюще. Он полагал, что она заподозрит неладное, учитывая выражение его лица и его собственный голос, так что скрыть это от нее было почти невозможно. Он просто не мог в это поверить. Результаты были получены, как и было обещано, и несмотря на все, что он сказал. Несмотря на все, во что он заставил поверить Сензаэмона, результаты все равно оказались положительными. Сома Юкихира употреблял эти вещества, и Сензаэмон только что отправил подтверждение о его исключении. Но как он мог сказать об этом Эрине? Он не мог просто сказать ей, что мальчик, которого она "наняла", пользовался такими вещами. Что он так рисковал ее карьерой, ее жизнью. Он подвозил ее в особняк! Был ли он тогда под воздействием наркотиков? Сензаэмон чувствовал такую сильную ярость, но не мог просто сказать ей об этом. Самое ответственное, что нужно было сделать, это отменить все: сёкугеки, события и просто исключить Сому за наркотики, которые он принимал. "Он использовал мою любовь к внучке в качестве оправдания!" — мысленно прокричал он себе, и в его голосе смешалось все: от ярости до жалости. — "И я поверил, что он испытывает к ней такие чувства, что он действительно любит ее..." — Дедушка! — крик Эрины заставил его снова повернуться к ней, после того как он перевел взгляд на камин. — Тогда что случилось? Ты прямо бледный! — ...Просто моя работа, дорогая, — сказал он правдиво. — Иногда она требует от меня делать то, чего я не люблю делать. — Что произошло? — спросила его внучка, когда в ней заиграло любопытство. — Речь о твоем "подчиненном" Соме Юкихире, — сказал он и не удивился, когда ее глаза расширились. Сензаэмон видел, как ее мысли переключились на Сому, когда шестеренки в ее голове завертелись. Он не был дураком, он видел эту искорку в ее глазах. Эту ложь Сома сказал ему с такой серьезностью в глазах, что он поверил в нее без малейшего сомнения. Эрина тоже в это верила. И от этого вида у него защемило сердце. Эрина Накири была в растерянности, ее мысли были затуманены, как будто что-то, что беспокоило ее дедушку, произошло с Сомой. Что-то произошло с сёкугеки ? Неужели с ним что-то случилось? Эта мысль тревожила ее больше всего. — Это Со–... — Он... — он перебил ее, но в конце концов замолк сам. Он полностью намеревался сказать ей правду, но это означало бы, что у него будет предлог для остановки сёкугеки. Предлог остановить ее рост. Это было то, чего он не позволил бы сделать Соме. — Он покидает Тоцуки, — солгал он. — Что? Явное недоверие в ее голосе говорило громче, чем любой возможный крик, и Сензаэмон знал это, когда представлял себе ее реакцию. Но он уже принял решение. Если бы он солгал таким образом, он все еще мог бы удалить Сому из Академии, сделав вид, что он ушел по собственному желанию. Эрина не будет наказана тем, что ее вынудят выйти из сёкугеки, тем самым заставив ее расстаться со своим местом в Элитной Десятке, или тем, что поединок будет полностью отменен, что повлияет не только на Эрину, но и на всех остальных участников. Он также полагал, что был обязан Соме Юкихире тем, что тот не выставлял все на всеобщее обозрение. Итак, история будет такова. — Сома Юкихира ушел по собственному желанию. Я расскажу тебе подробности, как только они станут мне доступны, — снова соврал он, а затем добавил: — Но сегодня вечером Сома Юкихира покидает Тоцуки. Я позабочусь о том, чтобы ты получила подходящую замену, и все будут довольны–... — Стой, нет! — закричала она, сжав кулачки так, что кончики пальцев побелели. — Он не может, я имею в виду, он не стал бы. Почему? Что-то случилось с его семьей, или еще что-то? Иначе он бы просто так не ушел! Я должна знать, то есть я хочу сказать, — она просто выпалила все, что собралось кашей в ее голове от полной растерянности того, что происходило прямо сейчас. Он уходит? Прямо посреди ее сёкугеки? — Он помог мне организовать завтрашнюю встречу. Вчера он победил Акиру... для меня! Он не стал бы!... — Моя дорогая, такие вещи случаются, — попытался успокоить ее Сензаэмон, вставая и кладя руку ей на плечо. — Тоцуки – самая престижная кулинарная академия в мире, ты же знаешь. Не все созданы для этого. — Но он создан! — закричала она, прежде чем сама поняла, что говорит. Она ненадолго задумалась, ее глаза сузились, когда она мысленно повторила свои слова. И, в глубочайшей части ее сердце, она знала правду. — Он создан, — повторила она, словно желая прояснить для себя это утверждение. — Он достаточно умел, чтобы быть здесь. Он должен быть здесь. — Милая, это его решение, и ты должна уважать его–... — Это он должен уважать мое будущее! — рявкнула она в ответ, явно потеряв себя от ярости. — Если он думает, что может просто уйти, не сказав мне почему, то он ошибается. Мы в одной лодке, это наш поединок, и я не потеряю помощника управляющего без того, чтобы он не дал мне своего заявление об уходе, заранее! Когда Эрина выбежала из гостиной, Сензаэмон только вздохнул, уже и так зная, что это будет нелегко. Эрина была уверена, что что-то не так, и он не мог винить ее, потому что она была права. Поэтому он написал Соме, сообщив ему о том, что он только что сказал Эрине, и не против ли он от такой версии событий.***
Сома швырнул телефон на кровать, и тот с неприятным эффектом отскочил от матраса и рухнул на пол. Сома не обратил на это внимания и просто сел на кровать, уставившись в потолок и пытаясь сформировать связную мысль. Его разум был совершенно пуст. Прямо сейчас он не мог ни о чем думать. Все, что крутилось у него в голове, это сообщение о том, что его исключили окончательно и что сегодня же вечером его "выпроводят" из Туцуки. У него было всего несколько часов, чтобы собрать вещи, всего несколько часов, чтобы все еще считаться студентом Тоцуки. Он пытался держать глаза закрытыми, чтобы посмотреть, поможет ли это ему переварить ситуацию, но тут зазвонил телефон. Он приподнялся с энтузиазмом заключенного, готовящегося к казни, и бросил взгляд в ту сторону, где лежал телефон на полу. Это был последний человек, с которым он хотел говорить. Входящий вызов: Эрина Накири. Звонок. Он протянул рукой в его сторону, но остановился. "Что... я собираюсь ей сказать?" — задумчиво спросил он, вспоминая сообщение, полученное от Сензаэмона, в котором говорилось об "оправдании", которое они использовали, чтобы скрыть его исключение. Что он по какой-то причине добровольно покидает стены Академии. Звонок. "Какую причину я вообще могу привести?" — мысленно спрашивал он себя. — "Я так ясно дал понять, что хочу быть здесь лучшим, что не могу просто заявить, что передумал." Звонок. "Но ведь это даже не правда! Они выгоняют меня за то, чего я не совершал. Они даже сделали так, что тест оказался положительным; этот чертов парень в темных очках, это был он?" — продолжал он думать. — "Или это был кто-то в лаборатории, или в офисе, или... Я даже не..." Звонок. "Мне так жаль, Эрина", — решил он. — "Я просто не могу сейчас говорить с тобой." А затем он перестал звонить. Тем не менее Сома наклонился и поднял телефон, потому что не собирался оставлять ее на полу. С зарегистрированным пропущенным звонком Эрины Накири на экране Сома почувствовал, что тонет. Как он мог оправиться от такого? Что он будет делать? Он даже не мог набраться храбрости, чтобы позвонить отцу. Сможет ли он биться за его правду? Захочет ли этого сам Сома? В конце концов, все здесь были так ясно убеждены, что Сома усиливает свои способности, так был ли смысл оправдываться дальше? Только Фумио, казалось, была убеждена, что Сома невиновен, когда даже Исшики, видимо, повернулся спиной к своему младшему товарищу. Сома откинул голову на подушку, сжимая кулаки от этого чувства беспомощности, которое он не мог даже начать описывать, о какой борьбе могла идти речь? Его телефон пикнул. Голосовое сообщение. Это была она. Сома прочитал предупреждение, которое сообщило ему, что он получил одно сообщение от своего бывшего работодателя. Если он хотел услышать его, он мог нажать 1 на сенсорной панели набора номера. Так он и сделал. — ...Я искренне разочарована в тебе, — начала она, и ее голос звучал строго и профессионально, хотя он и не ожидал от нее меньшего. Он действительно почувствовал желчь в этих словах, полную противоположность тому, что он поклялся вырвать из ее губ. — У нас было договоренность, и после того, как я много раз безуспешно пыталась вышвырнуть тебя из Тоцуки, из моей команды – ты остался. Ты боролся, сражался и со временем заслужил право называться элитой Тоцуки, — признала ее запись, отчего его глаза расширились. Он никогда не слышал, чтобы она обращалась к нему подобным образом. — На самом деле я пришла к выводу, что ты заботишься о моих интересах. — Так и есть, — сказал он записи. — Но прямо сейчас, я полагаю, это не касается дела, — ее голос изменился, когда она заговорила, звуча более эмоционально. — Я не поверила, когда дедушка сказал мне, что ты просто решил уйти. Ты ни разу не звонил мне, чтобы сообщит об этом, и ни разу не писал мне. Поэтому я позвонила тебе, а ты даже не потрудился ответить. — Что я вообще должен тебе сказать? — спросил он ее голосом, чувствуя себя намного паршивее. — Все это ложь, Эрина, я бы никогда так не поступил. — Я думаю, у тебя должны быть свои причины, — продолжала она, издавая звук в динамике его телефона, который звучал так, как будто она глубоко вздохнула. — Если что-то не так, если я могу чем-то помочь, скажи мне. Его глаза расширились еще больше, когда он крепче сжал телефон. Правильно ли он ее расслышал? — В конце концов... мы же друзья, вроде бы... — закончила она, с неуверенностью произнося собственные слова. С этими словами запись окончилась, и голос за кадром спросил Сому, хочет ли он удалить или сохранить сообщение. Он выбрал последнее.***
Эти несколько часов пролетели незаметно, и прежде чем Сома осознал это, его эскорт уже был в общежитии «Полярная Звезда», готовый забрать его из Тоцуки. Парень, которого они послали, хотя и был одет так же, как и трое других, сопровождавших Сензаэмона ранее, не был одним из них. По крайней мере, так думал Сома. Мужчина поздоровался с Фумио, а затем просто выжидал, стоя у двери, скрестив руки на груди, ожидая, пока Сома соберется, попрощается со всеми и последует за ним. Для него это была обычная процедура, поскольку он уже много раз проделывал подобную работу. Всякий раз, когда кого-то в Тоцуки исключали, именно его отдел отвечал за сопровождение бывших студентов. Это была не очень веселая работа, по крайней мере для него, хотя он подозревал, что некоторым из его коллег нравилось видеть подростков, мучимых своими неудачами. Он не мог понять почему. Конечно, подростки были шумной компанией, и чаще всего они могли быть чертовски раздражающими, но они были молоды. Они должны были быть шумными, непоседливыми. Это все часть взросления, когда ты бьешь себя достаточно сильно, пока не высечешь взрослого, скрытого под собой. Поэтому он просто будет молчать, помогая студента, когда это понадобится, и постарается сделать этот опыт как можно менее болезненным. Но за все годы службы он никогда не видел того, что видел в общежитии «Полярная Звезда». — Ты уходишь! — хором закричали другие студенты, живущие в общежитии «Полярная Звезда», так громко, что разбудили бы мертвецов, и сопровождающий Сомы вздрогнул, несмотря на его неудачную попытку казаться непоколебимым. Похоже, только сейчас другие студенты узнали о скором отъезде Сомы Юкихиры, и, судя по их реакции, они правда заботились о нем. — Эм... да, — Сома потер затылок в ответ, мысленно крича на себя, чтобы сохранить хладнокровие и сделать вид, что это было решение, которое он принял естественно, и что это ни в коем случае не было большим делом. Притвориться, что это не разрывает его на части. — Мой папа хочет, чтобы я вернулся в «Юкихира», по причинам... — он сказал ложь, которую решил использовать с этого момента, которая, как он признался, была не так хорошо продумана, как он надеялся. — И поэтому, я не могу здесь остаться. — Но как же все так вышло? — Дайго чуть ли не кричал. — Когда ты вообще это решил? — Пару часов назад, буквально в последнюю минуту, — признался Сома, однако сказав только полуправду, которую ему разрешили сказать. — Но ты же можешь вернуться? — спросила Юки, по ее глазами было видно, что она почти на грани слез. — Она права, — добавил Маруи. — Тебя никогда не исключали, так почему бы тебе не поговорить с Сензаэмоном и устроить так, чтобы, как только ты все уладишь дома, тебе разрешили вернуться? — Эй, а ведь реально, ты можешь так сделать! — сказал Сёдзи, когда улыбнулся и кивнул. — И мы заручимся за тебя, да блин, большинство первогодок, вероятно, сделают это, — добавила Рёко, подняв указательный палец, как будто иллюстрируя точку зрения. — Даже несмотря на все неприятности с твоей маленькой речью на открытии в начале этого года, ты завоевал себе довольно много поклонников. Мне трудно поверить, что Сензаэмон не подумает о том, чтобы дать тому, кто занял второе место на Осенних Выборах, академический для решения семейных проблем. — Во-во, точно! — поддакнула Юки. И пока все они смотрели на Сому с широкими улыбками, "решив" его проблему и чувствуя себя уверенными, что Сома не уйдет надолго, сам Сома почувствовал, что потеет градом. Похоже, его маленькая ложь была не слишком продумана. — Эм... вы все в принципе правы, но видите ли... я... эм... я... — Все, довольно уже, — прервала Фумио жалкие попытки Сомы объясниться, добавив: — У Сомы есть свои причины, и вы все знаете Тоцуки. У Сомы нет никакой гарантии, что он сможет решить все быстро, поэтому он не может сказать, что вернется в приемлемые сроки, — пока Фумио говорила, все улыбки медленно исчезли, поскольку осознание начало поражать их. Сома действительно уходит? — Кроме того, его не будет на "днях стажера", так что его отсутствие ничем не оправдать. Сома знает обо всем этом, поэтому, пожалуйста, уважайте его решение. — Ох, точно, эм, с тобой же все будет хорошо, верно, Сома? — спросила Юки, и Сома ответил улыбкой и кивком. — Я просто не могу поверить в это, — пробормотал Сёдзи, а Дайго только кивнул в согласие. Один за другим постояльцы Тоцуки подходили к Соме, прощаясь с ним и говоря, как им будет его не хватать. Насколько большую пустоту оставит его отъезд в общежитии «Полярная Звезда». За время бесконечных прощаний Сома изо всех сил сдерживал слезы и улыбался. Он был на грани, время от времени, потому что кто бы не был? Он обнял Сёдзи, когда тот сказал ему, что он самый сумасшедший сукин сын, которого он когда-либо встречал (в хорошем смысле, конечно); ударил кулаком Дайго, который сказал ему продолжать готовить, как он всегда делал; он обнял Юки, которая практически прыгнула на него, и ему пришлось подхватить ее, как будто он нес маленького ребенка. Она плакала ему ему за шиворот, бормоча, что ему лучше поддерживать контакт. Он заверил ее, что сделает это. Рёко тоже обняла его, только мягче, просто желая ему всего наилучшего. Он крепко обнял ее, потому что ее слова звучали так понимающе. Маруи пожал ему руку, но потом крепко обнял, пытаясь сдержать слезы. Соме было труднее всего не делать того же самого. Больше всего его удивил Шун, который крепче всех обнял его. Когда Сома похлопал своего друга по спине, Шун сказал ему: "Если тебе что-нибудь понадобится, мы здесь, с тобой. Помни, что ты наша семья." После того, как он обнял их всех, он увидел ее. Мегуми. Она стояла там и медленно приближалась к красноголовому. Именно здесь он замер и отвел взгляд. Он знал, что она сможет увидеть его насквозь. И он видел это в ее глазах, он видел, как она искала, копала причину за его словами. Он знал, что если еще немного поговорит с ней, она вытянет из него правду, а этого он допустить никак не мог. Но он не мог уйти, не попрощавшись с ней. Только не с ней. — Сома... — начала она, ее глаза все еще искали ответы. — Ну не надо этого взгляда, Тадокоро, — пытался успокоить Сома ее. — Это же не конец мира, я все еще буду готовить, я никуда не исчезну. Она обняла его. Не с той силой, с которой сделал это Шун, не с той цепкостью, которую демонстрировала Юки, и не как все остальные. Это был не друг, обнимающий другого друга. Его как будто обнимала сестра, о существовании которой он даже не подозревал. Поэтому он обнял ее в ответ и уткнулся лицом в затылок ее шеи. — Сома, пожалуйста, — тихо попросила она его, так тихо, что только близость между ними позволила ему услышать ее. — Скажи мне, это же был не твой выбор, не так ли? Здесь есть что-то еще, верно? — Тадокоро, я–... — Ты спас меня в тот раз, — перебила она, все еще тихим голоском. — Я окаменела, была уничтожена. Я чувствовала себя неудачницей, а ты спас меня. Пожалуйста, доверься мне. Сома, если это правда не то, что ты говоришь, доверься мне. Скажи мне, что это не так, и я найду способ исправить это. Пожалуйста, — ее слезы начали падать, когда она говорила, прижимаясь к парнишке, который видел то, что никто другой не видел в ней раньше. Даже она верила в него сильнее, чем он. — Позволь мне спасти тебя сейчас... Он заплакал. Мягко, в ее рубашку. Он ничего не сказал, он просто не мог. Но главное не то, что он не ответил. А то, что он кивнул. Она ощутила его кивок, и это все, что ей было нужно. Когда он отпустил ее, вытирая лицо, и все с беспокойством посмотрели на него, он улыбнулся им всем и сказал следующие слова: — Выложитесь на полную, ребята, ведь я знаю, что смотрю сейчас на будущих членов Элитной Десятки. Зададите им ад. И с этими словами Сома, Фумио и сопровождающий вышли из общежития «Полярная Звезда» с багажом Сомы на руках. Жильцы Полярной Звезды собирались последовать за ними на улицу, чтобы продолжить прощание, но толпа на мгновение остановилась, когда все увидели, что Мегуми не следует за ними. Вместо этого она смотрела в том направлении, куда ушел Сома, после чего повернулась лицом к собравшимся. — Ты себя хорошо чувствуешь, милая? — спросила ее Рёко, когда она подошла к девочке, чтобы обнять ее и предложить прогуляться с ней, но она была удивлена, когда Мегуми помотала головой. — Нет, его исключили, — заявила она, и от этого заявление все замерли на месте. — Погоди, что? — выпалила Юки, быстро прикрыв рот рукой, когда Шун жестом велел ей говорить тише. — Если Сома соврал нам, значит у него была веская причина для этого, — сказал ей Шун, после чего повернулся к Мегуми. — Он тебе что-то сказал? — Не словами, — признала она, прежде чем добавить: — Я встречалась с его отцом, и ни за чтобы не захотел, чтобы Cома покинул Тоцуки. И Сома не проиграл ни одного сёкугеки и не завалил ни одного урока, так что что-то произошло, и я собираюсь докопаться до сути. И когда бывшие соседи по общежитию Сомы Юкихиры начали мозговой штурм, красноволосый парнишка вошел в лимузин, который должен был увезти его из Тоцуки. Его багаж лежал в багажнике, за исключением рюкзака, который он нес с собой, на заднем сиденье. Фумио стояла у все еще открытой двери, не зная, что сказать. — ...Ты же знаешь, я ничему этому не верю, — сказала она мальчику, который стал частью ее семьи. — Я знаю, что ты гораздо лучше этого. — Я знаю, — признался он, а после улыбнулся ей. — Спасибо вам большое за то, что вы заступились за меня, я не знаю, что бы я делал, если бы вас там не было. — Береги себя, Сома, — сказала она и добавила: — Хочешь, я позвоню твоему отцу? — О, о не надо, я позвоню ему, — ответил он, и она кивнула, принимая его ответ. Затем он добавил: — О, а где Исшики? Я имею в виду, ему же сказали, что произошло? — Я не смогла дозвониться до него, — с сожалением призналась Фумио. — Похоже, он все еще на встрече Элитной Десятки. Я скажу ему, когда он приедет, — сказала она ему, и Сома кивнул. Она почувствовала его сомнение, его страх и добавила: — Он никогда не сделал бы ничего другого, кроме как заступился бы за тебя. Я уверена, что он вступился за тебя, если с ним вообще советовались. — Я знаю, — ответил Сома, уверенный, что она права. Исшики не стал бы сомневаться в Соме, а тем более помогать в его исключении. Друзья так не поступают. Сердечно попрощавшись, лимузин тронулся с места, а вместе с ним и мечты юноши, вышедшего из маленького семейного заведения. Сома увидел своих друзей, которые махали ему и кричали издалека, и он улыбнулся. Возможно, он потерпел неудачу или, скорее, его обманули в его будущем в Тоцуки, но он всегда будет лелеять эти воспоминания. Как он вместе со всеми боролся за более яркое будущее. "Я позвоню папе, как только вернусь домой, потому что теперь мне, наверное, придется вернутся в свою старую школу, да? Маюми будет шокирована, это уж точно", — мысленно произнес он, вспоминая, какой была его жизнь до того, как он узнал о Тоцуки. Его старик сказал, что хочет закрыть «Юкихира» на два-три года, что вполне понятно, учитывая, что его отец сейчас в Штатах, но теперь, когда Сома собирается вернуться, он может решить снова открыть его. Возможно, этого было не так уж долго, но он многому научился в Тоцуки, и он планировал реализовать все это, чтобы сделать «Юкихира» еще лучше, чем когда-либо. Заиметь клиентов, которые полностью затмили бы все, что удалось сделать его отцу. Он потерял Тоцуки, но у него все еще была «Юкихира». "Я подразумевала твой предыдущий опыт работы, тот маленький "особенный" ресторанчик, которым ты так гордишься – это ниже стандартов Тоцуки." Он вспомнил ее слова, когда они спорили в ее кабинете после той раковой ночи первого раунда сёкугеки. Эрина была так же холодна, как и всегда, и хотя они по итогу смогли посмотреть друг другу в глаза, она все еще оказалась самым трудным в общении человеком для Сомы. Она могла быть очень жестокой, когда хотела. "У нас было договоренность, и после того, как я много раз безуспешно пыталась вышвырнуть тебя из Тоцуки, из моей команды – ты остался. Ты боролся, сражался и со временем заслужил право называться элитой Тоцуки." Затем он вспомнил ее слова, сохраненные в его сообщениях, и как сильно они изменились. Она приняла его, она признала это. Он был так близок к тому, чтобы заставить ее признать его готовку, он был уверен, что если она попробует что-нибудь из его блюд, ей это понравится. Он сжал руки в кулаки. "Это так несправедливо!" — закричал он про себя. — "Неужели я должен просто смириться с тем, что у меня больше никогда не будет такого шанса? Что я никогда не смогу заставить ее признать это, что я никогда больше не попробую ее еду? Она все еще думает, что я просто бросил все, я... я просто не могу принять это..." Поэтому он достал телефон и позвонил ей. Он звонил, звонил и звонил. Ответа не последовало. Его глаза сузились. Она была занята? Она сказала ему, что он может сказать ей, если что-то не так. Или она злилась? Она была такой непостоянной. Он вздохнул, так как знал, что это означало, что ему, вероятно, придется позвонить ей после того, как он уедет из Тоцуки. Значит, он больше не увидит ее лица. В конце концов, они были из двух совершенно разных миров. "Черт", — мысленно выругнулся он, стараясь не беспокоить своего "сопровождающего", учитывая, что тот был достаточно вежлив. — "Я хочу ее увидеть, я правда хочу ее увидеть. Это такой отстой... я ..." А затем он увидел это. Дорогу, по которой они ехали. Он узнал ее. "Это же та, по которой я отвез ее из ресторана в ее особняк..." — понял он. И он знал, что они были близко. Конечно, у него не было своего байка под рукой, так как они сказали ему, что он больше не может ездить на нем в пределах Тоцуки после того, как он дал положительный результат теста, и поэтому он будет отправлен домой через несколько дней. Но, если он знал Тоцуки так сильно, как он надеялся, он был достаточно близко. На мгновение он передумал, но вскоре покачал головой. Они забрали у него слишком много, но они не заберут у него Эрину. Его сопровождающий услышал странный шум, который удивил его, так как Сома Юкихира был ужасно тихим большую часть пути, за что он был чрезвычайно благодарен. Но когда он посмотрел в зеркало заднего вида, то удивился, что ничего не увидел. И под этим понималось, что он не видел Сомы на заднем сиденье. — Какого!... — закричал он, ударив по тормозам лимузина, отчего громкий визг эхом разнесся по, к счастью, пустым улочкам. Он посмотрел еще раз, на этот раз повернувшись всем телом к задним сиденьям. И это оказалось правдой: Сома исчез. Шум, который он услышал, был шумом ветра, захлопнувшейся двери после того, как Сома выпрыгнул из лимузина, как заложник, спасающийся от злодея. У мужчины просто не было слов. Он быстро вышел из машины, и даже в ночной темноте фонарные столбы позволяли ему увидеть спину удаляющегося юноши, бегущего в противоположном направлении. — Эй, Сома Юкихира! — крикнул он ему. — Живо вернись, тебя нельзя этого делать! — А что вы сделаете? — мог услышать он, как тот кричит ему в ответ. — Исключите меня? Мужчина нахмурился и сел обратно в лимузин, приготовившись погнаться за убегающим от него красноволосым мальчишкой, одновременно хватая телефон, чтобы сообщить Сензаэмону об этой "ситуации". Пока он это делал, он не мог не издать пару смешков. В конце концов, Сома Юкихира был прав. И пока Сома бежал, он пришел к выводу, который мог принять. Если его собираются вышвырнуть отсюда, прекрасно. Если его будут ругать за то, что он вот так сбежал, прекрасно. Если ему суждено просто вернуться домой и смириться с поражением – прекрасно. Но он увидит ее, он все ей объяснит. Он был многим ей обязан. И никто не сможет его остановить. И, поскольку он был уверен, что его "эскорт" уже предупредил всех о его побеге; особенно учитывая, насколько близко они находились к особняку Накири, он был уверен, что Сензаэмон свяжет все воедино и выяснит, куда он направляется. Но ему было все равно. В конце концов, Эрина заслуживала большего, чем просто телефонный звонок, и он обязан был поговорить с ней. Даже если для этого ему придется проникнуть в особняк Накири.