***
Сома осторожно шёл впереди, ведя за собой сквозь ряды танцующих Эрину, пока они, наконец, не дошли до свободного места, где парочка могла присоединиться к танцу. Его сердце билось в груди, подобно ускоренной кувалде, угрожая в любой момент проломить грудную клетку. Вспоминая то, что произошло минуту назад, Сома всё ещё не мог по-настоящему поверить, что Эрина почти не сопротивлялась и позволила ему вести её. Что она не стала пытаться придумать отговорки, когда он пригласил её на танец. Означало ли это, что девушка разделяет его интерес? Они всё ещё держались за руки, и в тот момент, когда Юкихира повернулся к блондинке, она подарила ему непроизвольную мягкую улыбку вместе с раскрасневшимся лицом. Взгляд Эрины уходил в пол, в сторону, куда угодно, лишь бы не на Сому. — Нервничаешь? — спросил он, когда они, наконец, остановились на танцполе, который на самом деле был верхней палубой корабля, которая наполнилась звуками медленной танцевальной мелодии. Атмосфера ушла в сторону чего-то романтического благодаря многочисленным парочкам, как молодым, так и взрослым, тесно тянущимися к друг другу. — Потому что я вроде как да. — ...Ты говорил так убедительно пару секунд назад, — ответила Эрина, намного мягче, к облегчению юноши. Кажется, она не была против идеи потанцевать. Большего Сома и не просил. — Можешь сказать спасибо за это моей импульсивности, — честно ответил он, вставая перед блондинистой девушкой и пытаясь повторить действия своего отца, когда он танцевал с мамой. Конечно Сома умел танцевать, очень даже умел, его родители не только научили его замечательно готовить. Однако, он никогда не приглашал девушку на танец. И прямо сейчас парень ощущал нереальное давление, он как будто вновь зашёл в стены Тоцуки и открыл для себя новый мир. Сома быстро тряхнул головой. Последнее, о чём ему нужно думать, это об этой академии. — Ты точно не из тех девушек, с которыми парни хотели ли бы облажаться на первом танце. — И что это должно означать? — игриво спросила Эрина, фиалковые глаза наконец встретили золотые. Сразу после этого она попыталась успокоиться. Слегка расслабить позу. Ей не впервые танцевать, потому что, очевидно, для семьи Накири обычное дело присутствовать на дорогих ужинах и встречах, настолько обычное, что это уже давно стало для Эрины ежемесячной рутиной, и, можно догадаться, танцы являлись там обязательной частью. На этих званых вечерах её приглашали танцевать, зачастую богатенькие наследники, которые по глупости своей наивно верили, что именно им посчастливится покорить Божественный Язык. Нескольким Эрина не отказывала сразу – лишь из-за профессиональной вежливости – она обычно извинялась и уходила посреди танца, оставляя непутёвых кавалеров позади, пока сама ретировалась куда-нибудь. Это как раз и послужило одной из причин, почему Эрину прозвали «ледяной королевой», будь внутри или за пределами Академии Тоцуки. Однако, сейчас, когда она ждала окончания текущего танца, чтобы они с Сомой могли выйти на танцпол, Эрину обуревало новое неизведанное чувство, такого она никогда прежде не испытывала. Она нервничала, она была встревожена, но, больше всего, она была взволнована. Девушке хотелось попробовать, увидеть, как будет танцевать Сома, как будут танцевать они. Без преувеличений, Эрина была счастлива. Сейчас она хотела только того, чтобы это не заканчивалось, пусть оно ещё даже не успело начаться. А потом, музыка замедлилась, сигнализирует о скором конце. Её глаза загорелись в предвкушении, так как Эрина знала, что это значит. Она посмотрела на Сому, стоявшего прямо перед ней, его глаза метнулись к диджею, наверное, поняв, что с минуты на минуту поменяется музыка и это будет единственный момент, когда они могут присоединиться. Он ведь нервничал так же, как и она? Конечно, он по сути ранее признался в этом, но ему было хотя бы в домёк, что она тут была почти что на грани обморока? И, прежде чем она смогла продолжить свои переживания, заиграла следующая композиция, окутывая начальной мелодией всю палубу, почему-то даже казалось, как будто весь корабль оказался поглощен этой музыкой. В этот самый момент Эрина заметила, насколько мягкой была эта музыка по сравнению с прошлой, в ней ощущались нотки интимности. Очевидно, диджей прекрасно читал атмосферу, и решил подыграть ей. Она снова перевела взгляд на Сому, на этот раз её глаза искали в нем следы колебания и тревоги, но вместо этого её встретила улыбка. — Ну что, поехали? — спросил Сома, и после её простого кивка он нежно взял её за правую руку своей левой. Эрина, наполовину вытянув руку, позволила Соме вести её, когда в следующий момент он положил руку ей на талию, от чего её пробрало мурашками по спине. Она на автомате прикусила нижнюю губу в попытке подавить оханье от ощущения после этого касания. Эрина слегка прикрыла глаза, сделала мягкие успокаивающие вдох-выдох и положила левую руку на его удивительное широкое правое плечо. Спустя пару мгновений они пришли в движение. Когда музыка замерла, их пара одновременно сделала шаг, их глаза были так же сцеплены между ними, как и их руки. Несколько шагов вперед, один в сторону, а потом опять назад. Здесь чувствовался опыт, заметила Эрина, только сейчас она поняла, что Сома не врал. Он умел танцевать. Он двигался вместе с ней в идеальной гармонии. Она сделала шаг вперед, он – шаг назад. Она сделала шаг в бок, он – ответил ей тем же. И вот так, шаг за шагом, она потерялась в нем еще сильнее. Так Сома и продолжал вести танец. Всё прямо по заветам его родителей. Каждый шаг, каждое движение, но оно накалялось и становилось сильнее с каждой прошедшей секундой. Всё потому, что его мысли начали замещаться непревзойденной красотой девушки, с которой он сейчас танцевал. Каждый сделанный ею шаг, каждое исполненное ею движение, каждая смущенная улыбка, которые она не могла скрыть – абсолютно всё в ней заставляло его думать только об Эрине Накири. Вот почему он позволил инстинктам встать у руля. Чтобы вести её тело, ласкать её талию с каждым мимолетным движением, которое заставляло ее слегка отдаляться от него только для, чтобы он мог вернуть ее назад с легчайшим яростным порывом. Как будто говоря ей, что он не хочет, чтобы она уходила от него далеко. И, когда он увидел, как это сделала другая пара, он шагнул назад и закружил ее. Эрина исполнила это без особых усилий, подняв одну ногу и покрутившись только на кончике другой. Ее рука поднялась, когда он отзеркалил её движение и нежно пустил её закружиться. Она не носила никакого вычурного платья, как, например, на той церемонии после Осенних Выборов, где их впервые объявили командной – всё потому, что этот танец не планировался. Вместо этого сейчас на ней была обычная одежда, дополненная короткой юбкой. Сома был осторожен, когда закрутил ее тело, не давая юбке приподняться выше допустимого. Несмотря на любые личные желания, которые у него могли иметься, он точно знал, что Эрина всегда представляла себя в очень приличном свете, и он не испортит этого, даже если в этот момент оно было только для его глаз. Да кого он обманывал? Как будто он был единственным, кто сейчас был ею зачарован. Он закружил принцессу на месте, и вместе с этим заставил весь танцпол затаить дыхание. Она последовала его ведению, продолжая кружиться и отвечая еще двумя собственными вращениями, каждое было быстрее предыдущего. Когда Эрина повернулась к нему, она застигнула Сому врасплох – она замерла в нескольких миллиметрах от него, оба вернулись к своей прежней танцевальной стойке. Однако, на этот раз они были намного ближе друг к другу. И, когда Эрина опустила глаза на него, она не могла не хихикнуть. Музыка вновь замедлилась, а вместе с ней и движения всех пар. Они вдвоем тоже замедлились, их тела находились в каких-та миллиметрах от друг друга, они пребывали в мягком темпе, пока их окружала созданными ими же атмосфера, словно на всём корабле были только они вдвоем. Как только это произошло, Сома продолжил опускать голову, медленно приближаясь к ней и располагаясь так, чтобы его лоб почти ласкал её лоб. Затем он обнял её крепче, сильнее, и она не смогла сдержать тихое оханье, которое, в свою очередь, прозвучало опасно близко к стону. Сома улыбнулся ей на это, а она только и могла, что заалеть. Её тело уже как пару секунд перестало кружиться, но, как она понимала, до её головы это еще не успело дойти. Она даже не могла описать, как она себя сейчас ощущала "Как?" – спросила она себя, его тело вело её, рука к руке, лицо к лицу. – "Как он может знать, что мне нравится, когда меня держат вот так? Я даже сама не знала об этом. С каких пор ты умеешь так двигаться? С каких пор твои глаза вызывают дрожать в моих коленях? Я не какая-то там школьница с безнадежной влюбленностью, так как же? Как тебе удается держать меня вот так?" По ходу этих мыслей она поймала себя на том, что смотрит прямо на его губы, и тут Эрина поняла, чего она хотела. Она закрыла глаза, потому что знала, что если он даже не заметил ее румянца, то сейчас наверняка. Они были слишком близко, и она почти запыхалась. И она чувствовала его – его сердце, оно билось у него в груди. Он нервничал, даже был напуган. Но она не станет смеяться над ним, она даже не остановит его. Если он пожелает сделать это, она не скажет ему «нет». И стоит сказать, он заметил. Ее движения, то, как она прикусывала губу каждый раз, когда пыталась скрыть реакцию на своем лице. То, как она смотрела в сторону или вниз всякий раз, когда волновалась. Он заметил всё это, и особенно то, как она смотрела на его губы, невольно облизывая свои языком, который являлся самым дражайшим ее достоянием. И впервые Сома тоже захотел завладеть им. "Сейчас или никогда, Сома", – сказал себе Сома в тот момент, когда услышал, что музыка начала замедляться до полной остановки, говоря парам, что у них остались несколько мгновений до окончания. Он вспомнил, как родители часто целовались под конец песни, пойманные в романтику момента. – "Если я правильно сейчас читаю атмосферу, она позволит мне... Я могу поцеловать её прямо сейчас." Они уже были близко, слишком близко, и она просто смотрела ему прямо в глаза. И он притянул ее еще ближе, их тела теперь соприкасались. Их лбы прижались друг к другу, оба они тяжело дышали не только из-за танца, но и по другим причинам. Он чувствовал, как бьется ее сердце, оно было таким же взволнованным, как и его, что ударами билось о его грудь и которое было прижато к ее груди. Простое осознание этого заставило его сердце забиться еще сильнее, угрожая вырваться из груди. Или, по крайней мере, так оно ему казалось. Она беззвучно произнесла его имя одними губами. Он ответил тем же и закричал на себя, чтобы двинуться вперед. Что если он сейчас пропустит такую идеальную возможность, он пожалеет об этом. Что он не должен упускать этот шанс. Он замер. Он не мог пошевелиться. Его руки дрожали, его тело сотрясала дрожь. И она не настаивала, она не произносила ни слова. Не успела эта возможность представиться, как она тут же исчезла. Другие пары разошлись, музыка закончилась, он всё испортил. Эрина, заметив, что он дрожит, сделала несколько шагов назад, меняя позу, и бросила на него тревожный взгляд. Он чувствовал себя ужасно, когда она это сделала. Он позволил возможности пройти прямо мимо него, опять. — ...Б-было весело, Сома, — попыталась растопить лед Эрина, который образовался из-за него. — Ты не врал, когда говорил, что умеешь танцевать. — А-ага, — ответил он, прекрасно понимания, что она пытается утешить его. Мог ли он исправить ситуацию? Может быть, на следующем танце, в следующий раз он найдет в себе решимость? Но... откуда он может быть уверенным, что не застынет во второй раз? Вскоре заиграла музыка, уже другой темп. Другой стиль. Гораздо более активная песня с мелодией, где в основе лежали активные движения. Под такую музыку танцевать можно, да, но с ней нельзя было получить то огромное количество близости, что выдалось пару мгновений назад. В этот момент он пнул себя за свой детский страх, прекрасно зная, что жизнь дает очень мало идеальных возможностей... и он только что испортил одну такую. — Сома? — спросила Эрина, слегка обеспокоенно. Возможно ли, что это она как-то разрушила настроение? — Да, Эрина, что–...? — начал было Сома, но его остановила внезапно вклинившаяся рука между ними двумя. И красноволосый юноша, и блондинистая девушка с удивлением посмотрели в сторону внезапного гостя, который стоял рядом с ними, вытянув руку и разделяя их пару, и всё как раз в тот момент, когда заиграла новая песня. — Могу я вклиниться? — с привычной вежливостью спросил Сатоши Исшики, на удивление нормально одетый в форму Академии Тоцуки. — Исшики! — воскликнул Сома при новой встрече с его старшим товарищем. Они с Исшики не виделись с той самой утренней пробежки, еще до того, как началась вся эта суматоха с изгнанием Сомы. Сатоши был единственным человеком из общежития «Полярная звезда», с которым он так и не смог попрощаться, и один из четырех людей, кого ему нужно победить в этом круизе, если он надеялся помочь семье Сакамото. — Ты типа последний человек, с которым я ожидал здесь встретиться, — Сома старался говорить так, как будто прямо этот момент он не ненавидел себя. У него было так много всего, чего он хотел сказать Исшики, но хуже момента просто нельзя было подобрать. Тем не менее, возможно, небольшое отвлечение от его ошибки могло бы спасти его ситуацию с Эриной. Кроме того, он все еще достаточно доверял Исшики, чтобы позволить ему танец с ней. — Ох, и конечно, вперед, если ты не возражаешь, Эрина. — Ох, — она, вероятно, была ошарашена так же, если не больше Сомы, но все равно кивнула. — Я не возражаю. — Чудно, — сказал Исшики, — тогда я заберу его у тебя ненадолго. — Конечно, не волнуйся о–... — начала Эрина, но затем запнулась, — ...его? Прежде чем она успела закончить, Исшики положил руку на талию Сому, из-за внезапности действия которого красноволосый парнишка слегка напрягся, после чего старший студент взял Сому за руку и повел парнишку на танец. После такого Эрина не проронила ни слова. Она посмотрела на сцену, затем на пол, потом снова на сцену, пока наконец не кивнула про себя и не зашагала обратно к столикам. — Эрина! — позвал кто-то блондинку, она повернулась на голос, и этот кто-то оказался Урарой. Внимание любопытной девушки сконцентрировалось на одной только принцессе, блеск в ее глазах означал, что прямо сейчас она была в полном «режиме сплетницы»; то, что Эрина много раз испытывала со своей кузиной. — Так это правда? Ты прямо сейчас танцевала с Юкихирой? — Слухи, похоже, разлетаются быстро, — прокомментировала Эрина, скрестив руки на груди и глядя на Урару. Она не до конца доверяла этой девушке, когда дело доходило до сплетен. — А что? — Ну не будь такой, — защищалась Урара, махая перед собой руками. — Я только что столкнулась с Авой, ее типа, но не очень настоящим парнем и его малюткой-кузиной. Я спросила их, не видели ли они вас, и потому представь мое удивление, когда Ава сказала, что Сома повел тебя на танцпол! Ну то есть, типа, реально, я не думала, что эти слухи вокруг вас двоих были настоящими. — Из него вышел хороший партнер для танцев, — заметила Эрина, не отвечая на заявление Урары и в процессе избегая как-либо описывать их отношения. — Если не веришь мне, взгляни туда. — А? — Урара повернулась в ту сторону, куда указала ей Эрина, а именно обратно к танцующим парам, где танцевали Сома и Исшики, держась рука об руку и телом к телу. — ...Оу, — тихо произнесла Урара, слегка прикусив нижнюю губу при виде этой картины. — Это... Это тоже сойдет. И пока они пялились на них, вскоре к ним присоединились другие любопытные девицы, что были неподалеку, к немалому раздражению Эрины. А тем временем Сома и Исшики продолжали танцевать. — Ты реально умеешь обходиться с парнем, Исшики, — прокомментировал Сома, когда крепкая хватка Исшики на его талии была одновременно требовательной и приглашающей. Исшики просто улыбнулся, поэтому Сома добавил: — Но я очень сомневаюсь, что ты сюда пришел только ради танца со мной. — Это наполовину так, — ответил Исшики, когда они одновременно сделали шаг. — Для начала, я хотел снова увидеться с тобой. Просто хотя бы знать, что у тебя всё хорошо. И во-вторых, я хотел донести до тебя мысль, насколько ты влип, когда решил вызвать на бой Элитную Десятку таким нестандартным способом. — Я всегда был нестандартен, — сказал Сома Исшики, когда они чуть-чуть отдалились от друг друга. — Тут не поспоришь, — согласился Исшики, когда рывком вернул к себе Сому, на этот раз еще ближе. — Но сейчас ситуация отличается. У меня очень много умелых людей, некоторые на моем уровне, некоторые еще выше, и все они хотят, чтобы я выложился по полной, чтобы сокрушить тебя. Сейчас я в такой ситуации, что если я решу пойти против них, это может отразиться на моей будущей карьере. — Понятно, — ответил Сома, когда приблизил Исшики поближе и нежно прошептал: — Закрути меня. И Исшики закрутил. Он закрутил Сому, когда красноволосый парнишка повторил раннюю позу Эрины, приподнявшись на ноге и позволив только кончику ботинка ласкать землю, завертевшись на месте – причем намного быстрее Эрины, потому как у него не было такой же проблемы с ношением короткой юбки. И вот так, после мощнейшего, сильнейшего вращения, которое крутануло его примерно шесть раз, Сома приземлился обратно в объятия Исшики, когда музыка принялась замедляться. — Я правда не хочу сражаться против тебя, Сома, — мягко сказал Исшики, его лоб был в сантиметре от Сомы, что вызвало тихие перешептывания нескольких ближайших дам. — Но я не могу также позволить тебе выиграть, — сказал Исшики, и в этот раз Сома уловил смену в голосе друга. Если ранее Сатоши говорил с подавляющим дружелюбием, то теперь – с абсолютной серьезностью, но даже не такой близкой на той первой встречи между ними, когда Исшики раскрыл себя в качестве Второго Места. — Сома, несмотря на то, что ты больше не студент Тоцуки, ты ведь помнишь о нем? О сёкугеки? Исшики почувствовал, как хватка в руке Сомы становилась сильнее с каждым произнесенным словом, и блондин улыбнулся Соме, когда последний поступил так же. — Как я мог забыть? — голос Сомы звучал не менее серьезным, его взгляд был устремлен в глаза Исшики. — Это вызов? — Самый настоящий вызов, — заявил Исшики, когда их танец подошел к концу, а площадка вокруг накрыла тишина. — Вызов, который решит, будет ли у тебя право участвовать во всем этом или нет.***
— Серьезно? Вообще никакого поцелуя? — изумилась молодая женщина в формальной одежке, пока она ждала в лобби, её ноги скрещены, а спина слегка ссутулится. Сейчас она читала роман через приложение на телефоне. Она почувствовала легкое раздражение от внезапного поворота, что, несмотря на то, как тщательно ее дразнили в предыдущей главе, главная парочка романа так и не решилась и не укрепилась как пара. Чувство, которое, как она была уверена, разделяли с ней многие другие читатели. — Кадзуне Нисидзоно, — окликнула ее одна из секретарш в офисе. — Вы можете пройти. Кадзуне зашла в кабинет директора, место, где она бывала уже несколько раз, но так и не смогла привыкнуть к нему. Кабинет был, так сказать, уникальным. Профессиональные семейные портреты, награды, трофеи, охотничье снаряжение и чучела животных – всё место, казалось, противоречило само себе каждый раз, когда вы поворачивали голову. И это если забыть про загадку, которую представлял сам по себе директор. — О, мисс Нисидзоно, — поздоровался Сензаэмон и жестом пригласил ее сесть, что она и сделала, вежливо поклонившись. — Рад видеть, что у вас всё хорошо. Что вы приготовили для меня этим вечером? — Взаимно, мистер Накири, — ответила она, доставая несколько папок из сумочки. — Ох, и скоро я буду миссис. — В самом деле? — улыбнулся старик, казалось, впервые за несколько дней. Она не знала почему, но последние несколько дней он выглядел сам не своим. — И кто же везунчик? — Вы могли уже видеть его, — ответила она, продолжая складывать свои документы. — Чарм Габлер, он из МОГ. — Ох, — Сензаэмон был слегка ошарашен, так как не ожидал, что ее избранником окажется кто-то из Международной организации гурманов, а тем более экзаменатором второго класса. Тем не менее, это была очаровательная новость, если вы простите за каламбур. — Тогда я более чем рад за вас двоих. — Премного благодарна, — ответила она, когда наконец разложила все документы. — Однако, — добавила она, неуверенная, стоит это говорить или нет, — извините, но всё в порядке, директор? — Ох, да-да, не переживайте, — попытался успокоить он её. — Я просто воспитываю подростков, вот и все, и это нелегкая работа, тем более в таком возрасте. Моя старшая полностью перешла в режим "мятежного подростка", и я не совсем уверен, что свободен от вины в нынешнем происшествии. В довершение всего, я не получал от своей младшенькой ничего, кроме упреков, причем их так много, что в последний раз, когда я разговаривал с ней, я едва мог произнести слово, не вставляя "да", "хорошо" или "прости". Это правда очень утомляет. — Понятно, — соврала она, неуверенная, что тут нужно сказать. — Но если забыть мое жалкое зрелище, — произнес Сензаэмон, решив, что лучше сейчас съехать с этой темы на главную. — Миссис Кадзуне Габлер, будучи наблюдателем Стажировки и президентом отдела по школьным делам, что вы можете рассказать о студентах, которые в данный момент проходят Стажировку? — Что же...***
— Готово! Прямо как новенький! — воскликнул Дайго Аоки, выползая из-за массивного гриля, над которым он только что горбатился, он был весь в поту и покрыт маслами и жиром. Когда он встал, прислонившись к своей ноющей спине, он показал своему «боссу» Мамору Митамуре большой палец. "Стажировка требует, чтобы я оставил значимый след в его заведении перед своим уходом, иначе я буду в дерьме. И с Акирой – из всех людей – в качестве партнера многие бы сдались на месте", – говорил сам себе Дайго, – "однако они не предвидели моей проницательности. Значимый след? Значимости тут хватит на десятерых!" — У тебя всё же получилось починить его? — спросил Мамору, опускаясь на колени и проверяя гриль. — Мне кажется, ты мне только что спас кучу средств на покупку новой грили. Спасибо большое! — Да тут ничего такого! — улыбнулся Дайго. – "Я щас свалюсь на хер." Но прежде чем он успел это сделать, видение Дайго перенеслось в рай; свежий оазис посреди самой жаркой пустыни, где девушки в бикини подавали ему лучшие угощения. Он даже не мог поверить в свою удачу, когда протянул руку за лакомством, но вскоре он вернулся обратно в реальность и обнаружил, что хватает своего босса за нос. — Эмм...? Дайго? — ...Простите, — пробурчал Дайго, — ...у вас была козявка там...? — ...Ох. — ...Да. Ничего такого там не было, но Дайго пришлось соврать, потому что правды он никак не мог сказать. Не после того, как сделал нечто столь полезное. Он не мог вот так просто взять и признать, насколько неприятно восхитительным был исходящий от фритюрниц запах, когда его товарищ по академии вытаскивал еду, наполненную его характерными специями и травами. — Вот новый рецепт, — объявил Акира Хаяма, раскладывая свежеприготовленную еду на подносы, в этот момент каждый сотрудник в ресторане прекратил тем, чем занимался, и заглянул на кухню, надеясь попробовать новый деликатес. — Не желаете попробовать? — Снова новый рецепт? — был изумлен Мамору. — Ты тут пробыл меньше дня, и уже придумал три блюда, которые я добавил в наше меню. И ты говоришь сейчас, что придумал четвертое? — Вы звучите так, как будто удивлены, — заявил Акира, идя к холодильнику и доставая от туда пачку продуктов. — Это всё-таки моя работа. На самом деле, именно потому, что это моя работа, у вас за весь день не было ни одного недовольного посетителя. — Невероятно... — поразился Мамору. "...Выпендрежник", – подумал Дайго.***
Хаги Касаяма оглядывался по сторонам, видя, как оба его новичка бегают по кухне и делают то, о чем он даже не просил их. Его сильно раздражало, что, несмотря на его прежние слова, они на самом деле хорошо справлялись со своей работой. Нет, более того, они были почти наравне с профессионалами. — Эй, очкарик, — окликнул Хаги паренька Маруи, который прекратил заниматься, чем он бы там ни занимался, и повернулся к Хаги, поправляя свои очки за оправу. — Ты уже должен был закончить, или ты что, совсем забыл про время? — Я помню, сэр, — ответил Маруи, показывая на таблицу, которую он прямо сейчас держал в руках. — Я закончил, так что вам не придется беспокоиться о проценте за оплату моего труда. Тем не менее, я все же решил проверить дополнительные работы и заготовки, которыми мы будем заниматься завтрашний утром, так как именно за мной, Барни и Тоширо стоит завтрашнее открытие ресторана. Я хочу проследить, что мы начнем с решения проблемы пищевых отходов, с которой, как я понял, вы сталкиваетесь последние несколько месяцев. — ...Э-э, ох, ладно, — не находил слов Хаги. Он тряхнул головой и повернулся к другому парню. — А ты? Ты ведь знаешь, как нужно закрывать ресторан, вер– О боже! Что ты натворил?! — А, это, — произнес Рё, размахивая огромной жироловкой, которую он только что закончил чистить правой рукой. — У вас вся система жироуловителей была забита, поэтому пришлось чистить ее вручную. Сейчас всё должно быть в норме. Но если вы всё же не хотите плодить тут бактерии и микробов, я бы посоветовал научить вашу команду правильно работать с ними. Просто потому, что у вас есть внешняя жироловка, это еще не значит, что она не нуждается в обслуживании хотя бы раз в неделю. Хотя не парьтесь, я сам проведу быстрый урок перед нашим уходом сегодня, за бесплатно. — ...Э-э, ох, ладно, — Хаги хотел наорать на этого парня просто за то, каким самодовольным этот недомерок выглядел и звучал, но ему так и не удалось найти, к чему придраться.***
— Сэр, — заговорил один из сотрудников Донато, просунув голову в его кабинет и махая итальянцу. — Вам лучше подойти и увидеть на это. Донато так и поступил, он встал и последовал за своим подчиненным в морозильную камеру, где его встретил вздох, которого он, честно говоря, никак не ожидал. Там была одна из подосланных к нему студенток из Тоцуки, молодая девушка Юки Ёсино, которая казалась самой милой девушкой во всем мире, и прямо сейчас она работала с настенной пилой. Юки без особых проблем разделывала целую замороженную курицу на восемь ровных частей, сначала разрезав ее пополам — от безголового туловища до задней части; потом она разрезала каждую половинку на кусочки, деля куриное мясо на грудку, крылышки, бедра и голени. Все разрезы проходили в идеальном унисоне. Донато уставился на картину перед собой, потрясенный тем, как легко самый крошечный человечек в его ресторане выполняет работу, которую он сам пытался избегать всеми правдами и неправдами. — Только не говори, что ты сама всё это сделала? — спросил он, ошарашенный тем, сколько она наготовила. — Это всё я! — громко произнесла она, в её голосе можно было услышать маленькую дрожь из-за того, насколько холодным местом был морозильник, и даже с курткой, которую ей дали, ее пальцы, наверное, замерзли до основания, учитывая, что рядом стояла миска, наполненная кипятком, в которую можно было окунуть пальцы в перчатках. — Ранее нам с Джулио показывали, как вы, ребята тут, разделываете курицу, но я решила сделать это по-своему. Моим способом вы можете делать на два разреза меньше, поэтому вы меньше нагружаете пилу, что значит этим способом вы можете разделывать как минимум дополнительную курицу на каждые четыре. Именно её улыбка убедила Донато одобрить её способ.***
— Заказ готов! Не успела Икуми Мито закончить блюдо, как официантка схватила тарелку и понесла готовый деликатес к положенному столику. Икуми подняла взгляд на настенные часы, которые сообщили ей, что до конца смены ей остался еще час. Шун уже отправили отдыхать в отель, так как он состоял в завтрашней команде по открытию ресторана, и в каком-то смысле она завидовала ему. Открытие ресторана было намного проще его закрытия, особенно в выходные. Но неважно, решила она, Икуми прорвется. Сейчас ей лучше сосредоточиться на оставлении в этом ресторане своего следа. — Извините, мэ-эм, — окликнул её голос из-за окошка в главный зал. Икуми повернулась, смахнув пот с бровей, и увидела одну из юных официанток. — У нас тут еще один. — Заказ? — ...Нет, — вздохнула официантка. — Еще один гость хочет узнать ваш номер. Должно быть, он увидел вас, когда вы заходили в зал. — Ох, вот как? — сказала Икуми, слегка рассмеявшись и подмигнув юной леди. — Тогда скажи ему заказать особое блюдо, и я подумаю над этим. В тот вечер ей приписали продажу пятидесяти трех особых блюд.***
Отчетливая вонь, заполнившая всю кухню, вынудила всю команду вбежать внутрь, чтобы понять, что за чертовщина там происходит. Они наполовину ожидали найти там гниющий труп, спрятанный где-то за плитой. Или, что еще хуже, внутри нее. Правда оказалось другой, впрочем, она тоже не обнадеживала. Тем не менее, у гостей не было никаких проблем с едой, так как, к счастью, запах не совсем доходил до них, так что с ними всё было в порядке. — Ты очень... уникальна, — прокомментировал Хитоси Сакимото, заметив, что эта девушка быстро поняла, как они готовят суши в их ресторане. Он сделал мысленную пометку, что не должен позволять внешности формировать суждение до того, как увидит человека в действии. И если и был кто-то, кто производил неправильное впечатление, типа персонаж из какого-то ужастика, то это была эта самая девушка. — Так вы всё-таки заметили? — спросила Нао Садацука, продолжая заниматься заготовками перед наполнением роллов. — Я смешала все эти изысканные ароматы на радость нашим клиентам. Я их всех околдовала, вот увидите, завтра они все приползут обратно. Они будут умолять о добавке, но завтрашнее особое блюдо будет еще хуже, и к тому времени, когда до них наконец дойдет, будет слишком поздно. У них не будет другого выбора, кроме как продолжать есть здесь до самого последнего вздоха, если они хотят жить нормальной жизнью. — ...Ладно, — он развернулся и покинул её, серьезно надеясь, что она не подмешивала наркоту в этот рецепт. Хитоси понял, что, наверное, поставить её на закрытие ресторана вместо очень правильной и профессиональной Рёки Сакаки было большой ошибкой.***
Исами Альдини сейчас был занят тем, что следовал каждому шагу, который ему наказала их шеф-повар. Очень скоро он заметил столпотворение, которое формировалась в главном зале. Он уже слышал это, но не позволял себе отвлекаться. По крайней мере, не сильно. Только когда он увидел своего «босса», владелицу испанского ресторана Таки Цунодзаки, которая со смесью шока и трепета глядела на сцену за пределами ее кухни, где собрались все ее гости, Исами позволил себе остановиться и, наконец, сосредоточиться на этой ситуации. — Она это серьезно? — пробормотала Таки, на что Исами улыбнулся ей. — Она всегда такая, — признал Исами, но в конце добавил: — но должен сказать, что я и сам сейчас удивлен. — ...Она там уже два часа, — заметила Таки, — и всё же, она всё еще не выдохлась... В самом деле, Алиса Накири, в рабочей одежде ресторана, стояла на нескольких сдвинутых столиках, образовавшие в итоге для нее сценку, на которой она пела караоке для гостей. Ее выступления в самом деле захватывали дух, так как абсолютно каждый человек в зале был очарован ее пением и танцами. — ♪ Bright lights, the music gets faster; look, boy, don't check on your watch, not another glance; I'm not leaving now, honey, not a chance! ♪ Алиса пела под ритм музыки, которая постепенно нарастала, она танцевала на импровизированной сценке под одобрительное улюлюканье толпы гостей, которые почти забыли, что они пришли сюда есть. Только сейчас Таки поняла, насколько опасной может быть эта девушка – из Алисы Накири харизма струилась чуть ли не фонтаном. И что хуже всего, Алиса полностью осознавала это. Поэтому она пела и танцевала, двигая своим телом вверх и вниз в такт музыки. — ♪ Hot-shot, give me no problems; much later, baby, you'll be saying never mind; you know life is cruel, life is never kind! Kind hearts don't make a new story! ♪ И абсолютно каждый в зале пал перед ее музыкальным заклятием. — ♪ Kind hearts don't grab any glory! ♪***
Машина припарковалась у входа в банк, и Сёдзи отвернулся от окна, чтобы снова перевести весь свой взгляд на его нового «босса». Не то чтобы он не хотел смотреть на нее – потому что кто бы вообще не хотел смотреть на нее – но он должен был попытаться отвести глаза, чтобы его не окликнули за то, что он пялился. Всё потому, что его «босс» была красоткой высшего разряда. Владелица западного ресторана «Сюнкатэй» – название которого ему удалось довольно быстро запомнить благодаря использованию Ибусаки в качестве отсылки – была очень потрясающей и привлекательной женщиной. И то, что он находился с ней наедине, в ее машине, ни разу не помогало делу. Он знал только то, что если его все же отчислят из Академии Тоцуки, он будет польщен, если это будет сделано ею. — Всё хорошо? — спросила Сонока Кикучи своего подопечного, который, казалось, был сам не свой. Он быстро кивнул в ответ, испугавшись, что он мог случайно признаться ей, но она просто списала это на нервозность первого рабочего дня. — Ладно, итак, как я уже говорила в ресторане, это мой банк. Или, правильней будет сказать, это банк, в котором у «Сюнкатэй» открыт бизнес-счет. Обычно у меня работает система, при которой один из наших помощников менеджера ежедневно вносит депозит в определенное время, а точнее два раза в день: во время утренней и ночной смены. Тут всё понятно? — Конечно! — ответил Сёдзи немного громче, чем, наверное, следовало, но она просто улыбнулась. Пока они сидели в машине, Сёдзи не мог не задаться вопросом, сколько зарабатывала эта женщина в том ресторане, чтобы тратить столько денег? И он не имел в виду банковские депозиты, потому что это была стандартная процедура для большинства компаний. Он имел в виду ее машину. У дамочки имелось вела вполне себе приличная тачка. И так как он понимал, что у него вообще нет шансов когда-либо встречаться с ней, он мог согласиться встречаться с ее машиной! — С тобой точно всё хорошо? — спросила все еще встревоженная Сонока, слегка наклонив голову набок. — Лучше некуда, — Сёдзи дал себе внутренний подзатыльник, и попытался сосредоточиться. — Два депозита, каждый день. Обычно делается помощниками менеджера. Вы занимаетесь этим сегодня, потому что, как я понял, мы, студенты, накуролесили с вашим расписанием, я ведь угадал? — В самую точку, — отметила она, захлопав в ладоши, как будто поздравляла малыша, который только что правильно покакал. Или, по крайней мере, такое впечатление у него сложилось. — Тем не менее, тут по большому счету моя вина, так как я лишь недавно взялась за управление ресторана, но я все равно согласилась принять стажеров, потому что, ну, мне реально нужна была небольшая помощь. В общем, — сказала она, доставая конверт с деньгами, — причина, по которой я взяла тебя с собой: сейчас поздно, и я ужасно боюсь идти в этот банк в одиночку, неся при себе столько денег. Так что, надеюсь, ты не против помочь мне? Ох, и если кассир спросит, скажи ему, что я просто тренирую тебя, хорошо? Когда он посмотрел на ее полное надежды личико, на прекрасную богиню – коей она и являлась – во всей ее чистой красоте, Сёдзи понял, что всё это значит. Он был из тех крупных, сильных мужиков, с которыми она ощущала себя в безопасности. Плюс, если она испугается, велика вероятность, что она вцепиться в его руку, будучи полностью испуганной и уязвимой, она прижмется своей пышной грудью к его большим, сильным мышцам. Ах, он может умереть счастливым сегодня вечером. — Конечно! — вновь сказал он, в этот раз, как он надеялся, более нормальным голосом. — Пока я буду вашим подчиненным, вам не нужно волноваться о таких простых вещах, типа этого. То есть, я мог бы даже заниматься этим на время Стажировки. Да блин, даже после нее, если понадобится! Вам больше не придется делать это в одиночку! — Ох, такой храбрый мальчик, — похвалила она его, и ему показалось, что он на седьмом небе от счастья. — Что ж, вот, бери. Она протянула ему конверт. И осталась сидеть. — ...Вы не пойдете со мной? — спросил он, осознав свой просчет. — ...Нет, зачем? Тут хватит и одного, — ответила она, облачая его ошибку. В этот момент Сёдзи понял, что на парковках ночью может быть чертовски темно, а – если взыграла паранойя – сверчки могут звучать как серийные убийцы в масках.***
— Такуми! — окликнула владелица ресторана «Кириноя» своего работника, заходя в подсобку в поисках ее куда-то девшегося итальянца. Один из подчиненных сказал Хинако, что Такуми ушел с кухни, чтобы отнести что-то из морозильной камеры, куда она прямо сейчас и направлялась. Зайдя в холодильник, как всегда, после некоторой борьбы с тяжелой дверью, которая почему-то всегда застревала, когда она толкала её, Хинако встретил один из ее работников, но не тот, кого она искала. — Ох, Диего, — сказала она, когда её встретил её повар португальского происхождения, он был занят разделкой мяса. — ...Извини, что помешала. — Не стоит извиняться, — ответил он, на секунду останавливаясь, чтобы повернуться к своему боссу. — Вам что-то нужно, мисс? — Ох, ничего такого, — сказала Хинако, подперев рукой подбородок и обдумывая ситуацию. — Я просто искала Такуми... Похоже, я перепутала его с тобой. — Ох, — произнес он со всё тем же серьезным тоном. Хинако продолжала удивляться, почему все парни, с которыми она работала, были неспособны выражать эмоции. Неужели она каким-то естественным образом привлекает придурков? Разумеется, это больше касалось не столько Диего, сколько другого определенного человека. — Кажется, я видел его в другом холодильнике, — продолжил Диего, пребывая в блаженном неведении о внутреннем смятении своего босса. — Наверное, помогает бару или типа того. — Ох! — воскликнула она, находя в его словах логику. — Ладно, тогда я посмотрю, получиться ли у меня поймать его там, — сказала она, разворачиваясь, чтобы уйти, так как холод уже начал пробирать ее, но потом она остановилась. Она снова повернулась к Диего. Принявшись пялиться на него. Сосредоточенно. Он заметил это, потому что реально, как тут не заметить, когда тебя пробирает дрожь из-за этого. — ...Можешь сказать это? — Мисс, — сказал он, прекрасно зная, чего она хочет, — я работаю. — Ну пожалуйста... — Я серьезно пытаюсь тут успеть сделать всю работу, которую вы сами же мне и поручили–... — Ну пожааааалуйста.... — Я даже никогда не читал эту мангу, я просто не понимаю, почему вы так хотите этого от меня–.... — Ну пожааааааааалуйста... — ...Да что б вас, — пробурчал он, сдавшись. Так он хотя бы немного порадует своего босса, наверное, в двадцатый раз за этот месяц. Поэтому он сказал это. — Вы думали, что это Такуми, — начал он, — но это был я, Дио! — Ееей! — она захлопала в ладоши и ушла, подпрыгивая, оставляя в холодильнике раздраженного Диего. Может быть, ему всё же стоит посмотреть это аниме. Чтобы хотя бы понимать эту отсылку. Устремившись к другому холодильнику, в котором хранились все напитки, от алкогольных до безалкогольных (за исключением вин, они лежали в другом месте), Хинако, наконец, увидела искомого блондина. Такуми в глубокой задумчивости доставал коробки с напитками и заменял их новой партией, которая прибыла несколько часов назад. По системе «последний – пришел, первый – ушел», всё как и должно быть. — Поаккуратнее с этим, — напомнила она. Он замер, услышав е голос, и повернулся к ней. — Ох, конечно, — ответил он очень уважительным тоном, что, как отметила Хинако, он делал каждый раз, когда разговаривал с ней или её командой. Такуми так сильно изменился за столь короткое время, теперь он не был тем заносчивым и ищущим внимания сопляком, которого она повстречала, когда принимала экзамен в том отеле Тоцуки. Тем не менее, в нем таился огромный талант, так что ничего удивительного, что он из числа первых сдал у нее экзамен. — Не стоит беспокоиться, — продолжил он, ободряюще улыбнувшись ей. — Я очень аккуратно обхожусь с этими коробками. Я не испорчу ваши продукты, как и не навлеку ненужные расходы. — Я переживаю не об этом. Нет ничего такого в маленькой потери продуктов, и я не кричу из-за этого... обычно, — прокомментировала она, когда он посмотрел на нее с той же смесью предельного уважения и явного шока, которые она обычно получала от каждого подчиненного из-за своих причуд. — Я больше переживаю за своих подчиненных, так как я не хочу, чтобы вы надорвались, поднимая всю эту тяжесть. Помни, не поднимай в одиночку всё, что тяжелее двадцати килограмм, понял? — Х-хорошо, мэ-эм, — ответил он, удивившись тому, насколько по-матерински заботливой могла быть эта женщина, что несколько сбивало с толку, учитывая, какой спокойной, но строгой она была во время того экзамена в отеле. — Мэ-эм? — обиженно спросила она. Прежде чем он успел понять, что сделал не так, Хинако уже дулась на него, скрестив руки на груди и собираясь закатить истерику. — Мне всего двадцать семь! Или я уже старая в твоих глазах?! Ну то есть, я знаю, что я сейчас не накрашена, но– О боже, а если Коджи увидит меня такой, он что, назовет меня старухой?! Это значит я никогда не смогу выйти замуж?! Вообще-то я моложе этого тупого волшебника, и все же он почти никогда не отвечает на мои звонки... Моя весна уже прошла...? Даже новые студенты называют меня старухой... — ... Поскольку прямо сейчас Такуми мог только молчать, его посетила мысль, что, может быть, ему все же стоило принять предложение Хисако позволить ей отработать вечернюю смену. Иметь дело с его новым «боссом» было все равно, что ступать по минному полю в клоунских ботинках.***
Коджиро Шиномию пробрала дрожь. Он не знал, почему. Он просто знал, что время от времени на него нападала дрожь без видимой на то причины – к его немалому раздражению, так как он не был из тех, кто верит в эти сказки, что это знак того, что кто-то думает о тебе. Ну что за тупость. "К слову о тупости", – подумал он. — Мегуми Тадокоро, ты там еще жива? — спросил он, даже не тратя силы, чтобы повернуться к робкой девушке, которая испуганно подпрыгнула в тот момент, когда он окликнул ее. Она повернулась к нему, когда поняла, что это он позвал ее по имени. Также, ей казалось, как будто ее оскорбили, но она не знала, почему. — Д-да? — спросила она, проклиная себя за то, что все еще заикается каждый раз с этим человеком. Она ведь втирала ему о своих навыках несколькими часами ранее, так почему она же все еще не уверена в себе? Она должна захрабриться и наконец-то высоко поднять голову. Она попробовала еще раз. — Да!? Вам что-то нужно, господин Шиномия? — ...Просто проверяю, что ты еще не померла, — ответил он, все еще стоя к ней спиной. — Ты была ужасно тихой, я не хотел обернуться и увидеть, как твоя голова засунута во фритюрницу или типа того. — ...Это звучит очень больно, — прокомментировала она, так как точно знала, что во фритюрнице масло кипело при температуре около 170 градусов. И она была уверена в этом, потому что не так давно проверяла температуру там. — Естественно, — ответил Кодзиро, пока наконец не повернулся к крохотной девушке, которая рефлекторно выпрямилась так сильно, как только могла, и на автомате уставилась на него, на самом деле без всякой причины. — В любом случае, иди в подсобку и–... Почему ты так на меня пялишься? — ...Я не пялюсь... — слабо ответила она. — ...Я концентрируюсь... напряженно. — Ну, концентрируйся менее жутко, — подметил он, поправляя очки на переносице, отчего характерный «угрожающий» блеск его очков украсил его черты лица. — Скажи Гао, что я поручил тебе провести инвентаризацию и что, если она может, пусть научить тебя, как это нужно делать. Если она не может, доставай ее, пока не сможет. — Поняла, — ответила она, слегка поклонившись, и вышла из кухни в поисках менеджера по обслуживанию ресторана «Шино Токио». Коджиро просто уставился на ее удаляющуюся фигуру, на самом деле радуясь, что не заключил то пари, которое предложил Абель, относительно того, как долго Мегуми продержится в его ресторане. Он бы уже проиграл.***
— ...и Субару Мимасака планирует открывать завтра ресторан вместе с бучером Люси Хьюго, информация насчет этого будет приложена к завтрашнему докладу, — сообщила Кадзуне Сензаэмону, читая статистику студентов, составленную по электронным письмам, которые отправили владельцы ресторанов, а также разговорам, которые она провела с каждым из них. — На данный момент у нас не было никаких исключений. Хотя, вспоминая, как всё прошло в прошлом году, праздновать еще рано, нужно подождать третий день, потому что обычно после этого порога увольняют первых студентов. — Понятно, — сказал Сензаэмон. Обычно он был бы горд успехами его студентов, но прямо сейчас его мысли были далеко в другом месте. Он был слишком отвлечен, чтобы стояще отреагировать на доклад Кадзуне, хотя и знал, что вести себя подобным образом – проявление низкого профессионализма. Вскоре он кое-что заметил, в докладе Кадзуне. Или, скорее, отсутствия кое-чего. — Извините, если вы сообщили об этом и я не услышал, но как там дела с Эриной? — Ох, ваша внучка, — произнесла Кадзуне, просматривая доклады, когда Сензаэмон почувствовал, что напрягся от неизвестности. Она ведь не могла провалится, не могла же? Кадзуне только что говорила, что никого из студентов не уволили, так что у Эрины всё хорошо, верно? Или, может быть, её начальство выдало ей плохой отзыв? Нет, что за чепуха, она была лучшей среди лучших – не найти лучшего студента среди первого года. Но опять же, совсем недавно она отказалась от своего Места, просто назло ему. Кроме того, ее начальником был человек, чьего сына Сензаэмон не так давно исключил за хранение наркотиков... Джоичиро ведь не стал бы затаивать обиду? От всего этого у Сензаэмона закружилась голова. Нужно было изначально получше всё обдумать. — О, вот она. Эрина Накири, вместе с Урарой Кавасимой, — объявила Кадзуне, и старик почувствовал, как его ягодицы напряглись сильнее, чем когда-либо с того памятного лета 59-го. — ...Так, хмм, как тут лучше всего описать это...***
Эрина не была уверена, как оказалась в такой ситуации. Вот она танцует в самой интимной манере, которую только могла танцевать девушка, находясь чуть ли не на грани обморока от недостатка кислорода, так как от его прикосновений она забывала, как дышать, а потом она уже в каюте Исшики Сатоши, готова судить внезапный матч между ее старшеклассником и тупым парнишкой, с которым она танцевала и из-за которого она имела все основания полагать, что он просто увлекся во время танца и не имел никакого интереса на самом деле выполнять обещание, которое говорили ей его руки. "...Не то чтобы я чего-то такого хотела", – говорила она себе. Хотя кого она пыталась обмануть? Она была крайне разочарована таким финалом, и ее хмурый взгляд легко давал это понять. Она была уверена, что Сома знал, что что-то не так, потому что с того момента, как Исшики попросил ее побыть судьей, Сома избегал смотреть ей в глаза так сильно, как будто от этого зависела его жизнь. И, учитывая ее нынешнее настроение, это, вашу мать, было абсолютно так. — Ладушки, — объявил Исшики со всё той же привычной для него беззаботностью, либо же он просто не замечал всего того напряжения, возникшего между двумя его «гостями», или он просто намеренно игнорировал это. В любом случае, у него же была готовая комната со всеми ингредиентами, из-за чего Эрина показалось, что он уже давно планировал этот матч. — Думаю, мы все готовы. Что скажешь, Сома? — ...Ох, да, ага, готовы, — ответила красная головешка, о которой шла речь, его мысли все еще были где-то далеко-далеко. Он тряхнул головой. Ему нужно сосредоточиться. Его противником был не какой-то там простофиля с улицы. И он знал, что в какой-то момент ему придется сразиться с ним, даже если он не ожидал, что это произойдет так скоро. Тем более настолько непосредственно. Тем не менее, если это поможет его команде, кто он такой, чтобы отказываться от такого шанса? К тому же, он был только рад лишнему времени, чтобы обмыслить, как остановить себя от дальнейшего погружения в те пучины, когда дело всё-таки вновь дойдет до Эрины. Он был готов выйти против всей Элитной Десятки, если бы благодаря этому Эрина перестала сейчас на него так пялиться. — Ну что же, — продолжил Исшики, хлопнув в ладоши. По-видимому, он был единственный из всех троих, кто был доволен текущим раскладом дел. — Правила просты, всё как у обычного сёкугеки. Выигрывает лучшее блюдо, выбранное госпожой Накири тут. Однако, никаких фаворитов, окей? Обещаешь это? — О, поверь мне, — она подчеркнула каждое слово, — я обещаю. Сома сглотнул. Исшики улыбнулся. — Славно, славно, — весело произнес он. — Тогда начинаем. Двух часов должно хватить. И помни, ты можешь приготовить что угодно, пока это включает в себя ингредиенты, предоставленные в этой комнате. Также, мы готовим основное блюдо, так что сделай его как можно более диковинным. Остальное, ну, ты знаешь. Тебя не было не так уж долго. — А-ага, — произнес Сома, подпирая рукой подбородок и размышляя, что бы такого сделать, что бы такого приготовить. Двух часов подготовки и заготовок более чем хватало, тем более Исшики заранее приготовил бо́льшую часть ингредиентов, которые ему все равно понадобятся. У него было время и ингредиенты, что являлось одной из самых больших проблем для любого повара. Единственное, чего ему сейчас не хватало – рецепта. Что приготовить? Поразмыслив, он сошелся на том, что лучше всего спрева выбрать мясо для его блюда, а уже оттуда можно будет что-нибудь сварганить. Направляясь к холодильнику, Сома думал, что Исшики уже, наверное, начал, так как он был ужасно тих, поэтому красноволосый юноша повернулся, чтобы глянуть на своего друга... ...чтобы обнаружить, что Исшики пристально пялиться на него. — Исшики! — был ошарашен Сома, главным образом, той явной свирепостью, с которой на него смотрели. — Мы ведь вроде бы уже начали? — Начали, поэтому не обращай на меня внимания, просто продолжай делать то, что ты делаешь, — ответил он, к немалой растерянности Сомы. Он знал из опыта, что Исшики был очень чудным человеком, но сейчас он был даже страннее обычного. Всё это время Эрина просто наблюдала. Она присела на один из стульев, украшавших каюту, и принялась глядеть за тем, как эти двое «сражались», если это можно было так назвать. Всё потому, что Сома только-только начал копаться в ингредиентах, а Исшики просто стоял там. Смотрел. Это пугало ее. Но даже более того, из-за этого она ощущала себя на взводе. Как будто тут происходило что-то еще, что-то крупное. "Из слов Исшики, если он победит, Сома больше не будет участвовать в соглашении между господином Сакамото и господином Эйзаном, так как технически он все равно не является учеником Тоцуки", – размышляла Эрина, пытаясь понять, чего именно Исшики надеялся добиться тут. – "Это поможет семье Эйзан, но будет ли этого достаточно, чтобы аннулировать контракт, который они подписали? Даже если Сома выйдет из игры, Котару, как в принципе и я, все еще никуда не делись. Еще есть Урара, что бы это ни значило. При другом раскладе, если Сома победит, Исшики пообещал рассказать всё, что он знает об Эйзанах и их делишках. Теоретически, это может нам помочь. Но Сома ведь больше не студент Тоцуки, он не обязан следовать правилам сёкугеки. Я знаю, что он будет верен своему слову, на что Исшики как раз и может рассчитывать, но в том же плане Исшики тоже не обязан выполнять свое слово. Из-за всего этого непонятно, что за этим сёкугеки тут может стоять..." Шипение масла вырывало её из мыслей, когда она поняла, что Сома принялся готовить, наконец, словно бы выйдя из оцепенения. Пока Сома готовил и подготавливал всё, что ему было нужно, она увидела, что что-то не так. Не только сейчас, но и с тех пор, как началась вся эта суматоха и бардак. Она посмотрела на него, когда он полностью погрузился в свою готовку, как то обычно бывало, и впервые Эрина увидела то, что не думала, что когда-нибудь увидит в нем. Неуверенность. Он остановился, думая, получится ли у него, прежде чем покачать головой и положить куриную грудку на сковороду – звук шипящего масла еще больше окутал комнату. После этого Сома повернулся и схватил набор специй, который он недавно отложил, перед тем, как посыпать ими мясо так равномерно, как только можно. В следующее мгновение его поразил запах рыбы, которую готовил его бывший старший товарищ по академии, и вместе с запахом ностальгия накрыла его неумолимой волной. Он обернулся, хотя бы для того, чтобы точно убедиться, потому что этот запах казался слишком знакомым. И когда он повернулся к своему другу, ставшему противником, его взор переместился с круизной каюты, в которой они сейчас находились, на арену, на которой он стоял не так давно. Как раз перед тем, как всё это началось. До того, как его исключили. До того, как его приставили работать на Эрину. В тот момент, когда он был один против всего мира. Сначала была полнейшая тишина. А потом послышались перешептывания. — ...Он на равне сражается с этим монстром... И Сома увидел её, разницу, которую он сейчас переживал. Он не стоял там, где должен был стоять. Где он стоял в прошлом. Он опустил глаза, на блюдо, что он сейчас готовил – оно было не его. Это было какое-то другое блюдо. Естественно, он узнал его. Вот почему он повернулся, туда, где он должен быть... — Он может... быть равен ему... А потом он увидел. Он увидел спину своего противника, с которым сейчас дрался. И оно шокировало его. Оно напугало его. Всё потому, что его противник, вопреки всему возможному, заставил всю толпу сменить холодное отвращение к нему на абсолютнейшее восхищение. Всё потому, что его противник, несмотря на все невзгоды, достигнул уровня, которого, по общему признанию, он никак не мог. Всё потому, что его противник нападал на него со всем, что у него было, и сейчас, вопреки всему, победитель был очевиден. А всё потому, что сейчас, как бы оно ни казалось невозможным, он может проиграть. И он понял, что всё это значит... — Сома Юкихира потрясающий... ...Он сражался против Сомы Юкихиры. Против простака, котому нечего было терять, нечего было бояться, которого ничего не сдерживало и который, несмотря на все преграды, только что отдал судьям блюдо, достойное дать ему звание победителя. В этот момент Сома понял, что сейчас он видит тот самый матч на Осенних Выборах глазами Акиры. Он видел, как уверенность Акиры постепенно рушилась с каждым услышанным шепотком со стороны зрительских мест. Он понял, что его обещанная победа уже не настолько обещанная. Потому что парнишка, в которого никто не верил, сейчас был как никогда близок к победе. Акира Хаяма боялся проиграть Соме. Сома Юкихира боялся проиграть самому себе. Потому что Сома из прошлого никогда бы не сомневался в себе. Он со всей силы хлопнул руками по кухонному столику, что тут же привлекло внимание Исшики, который повернулся и уставился на Сому с приподнятой бровью. — У тебя всё нормально там, Сома? — ...Не ожидал от тебя такого, Исшики, — сказал Сома, прекрасно зная, что прямо сейчас был весь в холодном поту. Исшики никак это не прокомментировал, с него продолжала не сходить эта его улыбка. — Исшики, — начал Сома, прищурив глаза на старшего товарища. — Ты готовишь то же самое, что я готовил против Акиры в финале Выборов. Мое особое блюдо из тихоокеанской сайры "Сайра такикоми гохан в одза стиле", мне тогда пришлось изрядно попотеть, чтобы придумать его. — О, правда? — притворился дурачком Исшики, когда Сома впился в него взглядом. — Ты пытаешься этим мне что-то сказать? — спросил Сома, скрестив руки на груди. — Если ты хочешь устранить меня из-за сколки против семьи Эйзан, то к чему тогда вообще выходить против меня с моим же блюдом? Я легко могу приготовить что-нибудь получше, так что, если ты реально хочешь победить меня, тебе лучше приготовить что-нибудь из своих фирм–... — А ты точно сможешь? — перебил его Исшики, когда Сома замолк, а его глаза округлились от удивления. — Ты точно сможешь приготовить что-нибудь получше? — повторил Исшики, его серьезные глаза ни разу не сходили с Сомы, даже его голос был таким серьезном, что Сома опешил. — Потому что парнишка, додумавшийся до этого блюда, которое я сейчас готовлю, абсолютно точно не тот человек, которого стоит недооценивать. Он не из тех, кого можно легко напугать. Он из тех, кто удивит, когда ты меньше всего этого ожидаешь. Ему наплевать на пустые оскорбления других людей. Тех, кто, отказываясь признавать собственные недостатки, не желают признавать, сколько усилий он вкладывает в свое дело. Такой человек готов поставить на кон свою карьеру, если придется, просто чтобы добиться справедливости для друга, с которым обошлись неправильно... И с учетом всего этого, ты уверен, абсолютно точно уверен, что сможешь превзойти блюдо, которое сделано руками этого человека? Сома застыл, его глаза казались огромными, широкими блюдцами. Точно так же была застана врасплох и сама Эрина с не менее круглыми глазами. Теперь он поняла, чего тут пытался сказать Исшики. Или, правильней сказать, что он пытался донести. — Исшики, — пытался произнести Сома, хоть что-то произнести. — ...Я–... — Нет, ты не сможешь, — ответил за него Исшики. — Ты не сможешь, потому что ты больше не тот человек. Сома Юкихира говорил, что использует каждого в качестве ступеньки наверх. Он не какой-то простак, которого выгнали из Тоцуки и который спокойно принял это. — Спокойно принял? — процедил сквозь зубы Сома, сжав руки в кулаки. — Ты думаешь, мне было тогда легко? — Сома Юкихира был человеком, который никогда бы не прошел мимо вызова, и неважно, насколько он труден, — продолжал Исшики, игнорируя напрочь гневные слова Сомы. — Он не какой-то там слюнтяй, который бросил своего босса, оставив его без помощника менеджера за несколько дней до матча. — Эй! Ничего подобного... — попытался оспорить его слова Сома, но максимум, что он выдавил из себя, слабое оправдание. — Исшики! — наконец Эрина решила вмешаться. — Ты заходишь уже слишком далеко. У Сомы не было выбора в этом вопросе. Все не так, как ты думаешь, кто-то подставил его. Он никак не мог повлиять на ситуацию. — Такое для него не впервые, — спокойно ответил ей Исшики, после чего вновь повернулся к Соме. — Или такого оправдания для тебя достаточно, чтобы спать спокойно по ночам? — ...Ну а что тогда?! — закричал Сома, ударяя кулаком столик, его мысли были в таком хаосе, которого он никак не ожидал. — Что, черт побери, ты хочешь, чтобы я тогда сделал? Она навешали на меня обвинение в хранении наркотиков! Они даже подделали тест! Который каким-то образом оказался положительным! Они даже не дали мне возможности попрощаться! Я даже не успел закончить мой сёкугеки с Эриной! Мне запретили приближаться к ней! Но я все равно встретился с ней! Вломился в ее дом! Я пошел против всех! Я даже признался в вещах, о которых даже не подозревал, что чувствую! Что еще ты предлагаешь мне надо было сделать?! — Почему ты не подошел ко мне? Сома остановился, его гнев, его растерянность тут же улетучились. Исшики заговорил с полностью отличным тоном, тем, которым он всегда разговаривал со своими сожителями в их общежитии. Таким тоном, который, как Сома думал, говорил старший брат с своим младшим. — ...Исшики, я... — попытался заговорить Сома. Сказать хоть что-то. Но его язык подвел его. — Я бы защитил тебя, — признался Исшики, и, когда Сома поднял на него глаза, Эрина внезапно почувствовала себя здесь лишней, при таком моменте. Она не смела вмешиваться. — Ты мой общажный сосед. Мой товарищ. Мы больше, чем просто какие-то коллеги-ученики, и ты сам прекрасно это знаешь. Все вы мои дражайшие друзья. Моя семья. Я бы ни за что не позволил вам страдать. Что бы ты ни думал, но я все еще занимаю Место, и у нас, Элитной Десятки, очень много влияния в Академии. Я мог бы запросить о повторении теста. Я бы бился за тебя. С тобой. — Я не хотел... — хотел было сказать Сома, но его мысли все еще находились в состоянии броуновского движения, пока его давно забытая куриная грудка начала подгорать. — Не хотел беспокоить? — угадал за него Исшики, и Сома кивнул. Это была часть ответа. — Понятно, точно так же, как Мегуми не хотела беспокоить тебя, когда ее чуть было не исключили? Сома не ответил, потому что и он, и Исшики знали, что здесь нечего говорить. Он осознал свою ошибку. Он понял её с тех самых пор, как покинул стены Тоцуки. Он сказал Эрине, чтобы она не боролась за него, что он согласен с этим решением. Что он больше не хочет быть студентом в Тоцуки. — Ты даже говорил, что всё это убивает для тебя веселье готовки? — спросил Исшики, после чего Сома ошарашенно повернулся к Эрине, которая посмотрела на него с вопросом. — Эй! Не смотри на меня, я ничего никому не говорила, я–... — она запнулась, когда она осознала кое-что. — ...Алиса. Она подслушала весь наш разговор за дверью... — В десяточку! — подтвердил Исшики, к немалому удивлению Сомы и... отсутствия как такого у Эрины. — Она выложила мне всё подчистую. Она сказала мне, что вы двое слишком, по ее словам, "пустоголовые олени, чтобы увидеть то, что у вас перед глазами, даже если оно укусит вас за зад", или что-то типа того. — Очень похоже на нее, — подметила Эрина, после чего повернулась к Соме, который выглядел глубоко задумавшимся. На самом деле теперь она удивлялась, почему сама этого не заметила. Как она могла этого не заметить? С тех пор, как Сому исключили, он изменился, пусть и едва заметно. Или, по крайней мере, он хорошо это скрывал. Тем не менее, некоторые изменения он не мог скрыть. Он почти никогда не разговаривал со своими друзьями, только изредка переписывался с ними. Он практически спрятался в «Юкихира». Он боялся присоединиться к круизу. Боялся недавнего матча. Боялся поцеловать ее. А она всего этого так и не заметила. От такого откровения ей стало ужасно на душе. Для него это было в разы хуже. — ...Наверное, оно и правда делают готовку менее веселой, — сказал Сома, который больше не знал, где правда и всё остальное. — Весь этот конфликт стал больше рутиной, нежели чем-то еще. — Я хочу тебе поверить. Вся эта ситуацию с Тоцуки, и что ты предпочел бы простую жизнь в «Юкихира», оттачивать там твое мастерство на твоих посетителях, в месте, где тебя бы каждый день ждало приключение... Вот только, — сказал Исшики, положив руку на плечо Сомы, — почему тогда ты здесь? Бросаешь вызов Элитной Десятке на кухне, которая не под крышей «Юкихира»? — Ты скользкий засранец, ты знаешь это? — произнес Сома, его характерная улыбка вернулась на свое законное место, к огромному облегчению Эрины. — Но да, ты поймал меня. Я... Я не хотел этого признавать, даже самому себе. Я жалею, что ушел из Тоцуки, без боя, имею ввиду. Прости, Исшики, что не пожелал довериться тебе, — извинился он перед Исшики, который при его словах крепче сжал его плечо. — ... И, Эрина, прости, что... "Не поцеловал меня?" "Не поцеловал тебя..." — ...не был с тобой до конца честен, — соврал он. — Мне следовало принять тогда твою помощь. — ...Конечно, не волнуйся, тебе не за что извиняться, — соврала она. — Мы можем справиться со всем этим. Вместе. — Я знаю, — ответил Сома, прежде чем повернуться к Исшики. — Еще раз, извини, Исшики, человек, которому ты хотел бросить вызов, немного струсовал. Но в него вбили обратно здравый смысл, так что, если позволишь, давай я покажу тебе, насколько я стал лучше. И с этим заявлением Сома снял повязку, которая была привязана к его левому запястью, чтобы надеть ее на лоб и сказать: — Просто подождите чуть-чуть, и я принесу вам свое блюдо! Вскоре Сома повернулся к кухне, вытащил подгоревшую до хрустящей корочки куриную грудку, отложил ее в сторону, чтобы попозже попробовать смешать ту с черничным джемом себе на закуску, и принялся готовить рыбу. За оставшуюся малость времени Соме удалось без особых проблем приготовить новое блюдо, на это раз без какой-либо неуверенности, и до истечения двух часов Сома вместе с Исшики представили свои блюда Эрине. Пришло время Божественному Языку судить. Она попробовала оба блюда, и внезапно ей пришлось бороться с сильнейшим кровотечением из носа, которое у нее когда-либо было. Всё потому, что в обоих блюдах имелась настолько глубокая и чистая эссенция Сомы, что, съев каждое блюдо одно за другим, она мысленно отправилась туда, куда не была готова отправиться. Она знала только то, что там было два Сомы, а ведь она едва могла справиться с одним. Но, к счастью, в некотором роде, настоящий Сома в данный момент был одет. Пока Эрина пребывала на вершине удовольствия, Сома и Исшики нетерпеливо глядели на нее. Эрина остудила свое воображение, насколько могла, а потом подняла руку в сторону – к облегчению их обоих – Сомы. — Йес! — воскликнул Сома, подпрыгнув там же, где и стоял, пока не вспомнил, что он находится на круизном лайнере и что уже поздно. — Эмм, то есть, легкотня! — Вот блин, — "угрюмо" озвучил Исшики свой проигрыш. — Опять проиграл. Сома только рассмеялся на его слова, когда Эрина подняла глаза и тут же осознала, что Сома наклонился и выставил перед ее лицом свою мордаху, от чего она запунцевала. — Так это...? Получается моя готовка оказалась, офигеть не встать, хорошей? — О да, — усмехнулась Эрина, когда Сома нахмурился. Он уже знал, куда она ведет. — Твое блюдо было в разы лучше другого твоего блюда, то есть, Сома только что победил Сому. У него точно есть талант. Прости, дорогуша, но прогресс в твоей работе не делает тебя хорошим поваром. — Тебе реально сложно угодить, — подметил он, хотя прекрасно знал, что она просто дурачиться, поддразнивает его в их игре. И он ни за что бы не променял её. — Ну ладно, голубки, — взял слово Исшики, и хотя от его слов они оба покраснели, никто так и не принялся что-либо отвергать. А Исшики этому был только рад. — Как и обещал, я расскажу вам, что узнал о двух очень важных вещах: возможный заговор Эйзанов и твое исключение, что, как я уверен, как-то связано. Итак, для начала мне нужно вообще объяснить, чего Эйзан на самом деле добивается от Академии Тоцуки, и чтобы нигде не запутаться, мы начнем с объяснения плана семьи Эйзан...***
В общем, Исшики поведал им, что знает, и хотя с этой информацией ничего сейчас не исправить, начало было положено. Исшики тем не менее все равно предупредил Сому, который прямо сейчас шел по коридорам с Эриной обратно в их каюты, которые они все еще даже не видели, что с завтрашнего дня он не будет сдерживаться. Чему Сома на самом деле был только рад. — Вот тебе и Исшики, — вслух произнес Сома, и Эрина глянула на него. Красноволосый парнишка выглядел как будто освеженным, словно упал тяжеленный камень с его плеч или, правильней сказать, с его сердца и головы. — Он в самом деле хороший друг, — подметила Эрина, на что он согласно кивнул. — ...Сома? — Ась? — повернулся он к ней. — ...Прости. — За что? — спросил он, честно не понимая, о чем это она. Это его фишка извиняться этим вечером. — ...За то, что не заметила, — ответила Эрина, отводя глаза в сторону. — Ты был сам не своим, не был полностью собой, и я этого не заметила. Ты предложил мне ночлег, помог мне нереально, несмотря на мое... прежнее отношение к тебе. И все же, я не смогла помочь тебе. — ...Совсем что ли "тю-тю"? — ответил Сома вопросом на вопрос, и она все еще отказывалась смотреть на него, она была слишком смущена. — Я здесь только из-за тебя. Исшики прав, даже страшно прав, потому что, не появись ты тогда и не достав меня из моей зоны комфорта, я вполне мог кончить тем, что прятался бы до конца жизни в «Юкихира». Я пришел на этот круиз, потому что мне понравилось, как мы вместе проводили время, в тот момент я бы искал любые отговорки, только лишь бы задержать тебя. Вот только по прошествии времени я начал понимать, что все еще хочу сражаться. Быть частью Тоцуки. Потому что в противном случае я не мог бы быть частью твоей жизни. И именно поэтому я сейчас здесь. Чтобы пробить себе место стоять подле тебя. — ...Не говори такие вещи, — отвернулась Эрина, чтобы спрятать свое пунцовое лицо. — Короче, уже поздно, иди в свою каюту. У нас завтра важный день, и раз уж ты снова пришёл в чувства, нам лучше выложиться здесь по полной. Кивнув, она повернулась в другой коридор, оставив за спиной красноволосого парнишку, когда тот смотрел ей вслед. Сома улыбнулся и сделал несколько шагов, чтобы догнать ее удаляющуюся фигуру и заговорить. — Я больше не боюсь, Эрина, — признался он, догоняя ее. — Ну, то есть, боюсь, но я готов рискнуть. И неважно как сильно. Эрина обернулась и в этот момент почувствовала, как он взял ее за руку, и знакомое биение сердца в ее груди вновь вернулось к ней. Она покраснела еще сильнее. Это было вредно для нее, особенно в такой поздний час. Что скажут люди, если сейчас увидят их? Поэтому она захотела отругать его, но ее остановила его рука на ее щеке. А потом его губы на ее губах. Она застыла на месте, всё потому, что нежность и мягкое прикосновение к чему-то, к чему вот так никто никогда не прикасался, стало для нее ничем не передаваемым опытом. Он целовал ее нежно, как будто его губы просто ласкали ее, обращая больше внимания к ее нижней губе, той самой, которую она любила легко покусывать, когда волновалась, беспокоилась или кокетничала. По крайней мере, об этом говорили наблюдения Сомы. И своими нежными, хотя и слегка неопытными движениями, он вызвал слабость у нее в коленях и подчинил ее тело своими прикосновениям. И Сома чувствовал всё это. Все ощущения, от ее губ до его губ. Он больше не видел её глазами, те уже давно были закрыты, с того момента, как их губы встретились, но он определенно ощущал ее. И он сосредоточился на этих пышных нижних губах, которые сводили его с ума, мягко облизывая ту, чтобы вобрать в себя всю её. Девушку, которую он желал с тех самых пор, как повстречался с ней, чтобы она признала его готовку, и прямо сейчас он просто хотел сказать ей, насколько она хороша. Так чертовски хороша. Их губы приоткрылись, чтобы глотнуть воздуха, но они вдвоем решили, что еще несколько мгновений без кислорода стоят того, и их губы снова встретились. Ее руки вцепились в его рубашку спереди, ее ногти угрожали впиться в его грудь. Он притянул ее поближе, положив руку ей на талию, когда поцелуй стал только углублялся. И в тот момент, когда ее губы приоткрылись, все еще соприкасаясь с его – ее телу, наверное, непроизвольно захотелось воздуха, когда ее сердце и разум не хотели ничего, кроме него – он воспользовался своим шансом. На самом деле больше инстинктивно, так как он вообще никогда ничего подобного не практиковал. Он провел языком внутри ее рта, что полностью сняло то небольшое сопротивление, которое ее тело пыталось оказать ему. И когда его язык начал ласкать внутреннюю часть ее рта, потребовалось всего несколько мгновений, прежде чем кончик его языка встретился с ее кончиком... ...И она взвизгнула и оттолкнулась, тяжело хватая ртом воздух и краснея самым темным оттенком красного, который у нее когда-либо был. Она попыталась заговорить, но все, что она сделала, это ухмыльнулась, как какая-то дурочка, но только на мгновение, прежде чем выдать яркую улыбку, которая – когда она осознала, какое глупое лицо она сейчас корчит – превратилась в смущенную улыбку, выглядевшую в равной степени милой и соблазнительной. Соме, также пытавшемуся вспомнить, как вообще дышать, потребовалось несколько мгновений, чтобы восстановить самообладание. Он не потрудился скрыть свою улыбку, ту обаятельную улыбку, которая сводила Эрину с ума. И он посмотрел на нее, понимая, что именно произошло. Во-первых, они поцеловались. Причем дважды. Во-вторых, ее язык. Этот Божественный Язык, за который ее все превозносили. Он всё понял. "Ты", – подумал он про себя, подразумевая ее, в равной степени радуясь и волнуясь. – "Ты там очень чувствительна, да?" — Сома! — воскликнула она, в ее голосе можно было услышать нотку смеха. Он прикрывала свой рот кулачком, хотя все еще ерзала там, где стояла. — Ч-что ты такое делаешь? — ...Проявляю честность, хотя бы раз в жизни, — ответил Сома, все еще улыбаясь этой ослепительной краснеющей девушке перед ним, пока осознание все еще подбрилось к нему. — А что? Хочешь повторить? — Что? Нет! Не сейчас, — она запнулась и вскоре отвернулась. — Я иду спать. А ты иди т-туда, — она, удаляясь прочь, тыкнула в противоположную от себя сторону коридора, напрочь игнорируя тот факт, что им идти вместе в одну сторону. — П-просто, иди, и, всё. Для нее сейчас было уже слишком. Поэтому она повернулась и пошла дальше по коридору. В ответ на это Сома только рассмеялся. — Знаешь! — крикнул он в догонку ее удаляющейся спине. — Я просто обожаю в тебе эту сторону! Она лишь отмахнулась от него. Он лишь принялся смеяться сильнее. И вот так, вопреки всему, было положено начало отношений. Нежными объятиями и отчаянным поцелуем.***
Примечание Автора: ...Что же всё-таки случилось "памятным летом 59-го"?