Последний конспект

      Всё было хорошо, до этого момента. Вечернее небо нависало над городом, сгущая облака. Ветер, пролетая над головами людей, свистел о своей свободе, заставляя завидовать и жаловаться на свою собственную судьбу и занятость. Птицы легко и изящно бросались с крыш многоэтажек, будто собираясь совершить групповой суицид, однако взлетали снова, снова и снова. Кажется, что в один момент одна из них забудет распахнуть крылья и всё-таки рухнет вниз, на земь. Разобъётся насмерть, показывая другим пример несправедливого существования. «Хочется один раз попробовать, может получится?» — Возникает в голове мысль мимолётной вспышкой. А потом… человека как не бывало. А каково жить с крыльями? Это чертовски неудобно? Или же нет? Веером перьев скрыть свою обнажённую душу без всяких проблем и сомнений. Всё можно спрятать за красотой и улыбкой. Но как долго ты сможешь это терпеть?.. Эту невоносимую боль, которой даже поделится толком не с кем, а всё потому что не поймут, не примут. Подросток тихо сопел носом, с которого когда-то совсем недавно бежала алая, а теперь уже запёкшаяся, кровь. Лицо было бледнее, чем по-обыкновению, глаза блестели от недавних слез, которые были вызваны то ли болью и чувствами, то ли ветром, бьющим по лицу. Сейчас Ваня был похож на ходячего мертвеца, не более. Губа, которая так и не успела как следует зажить, пускала кровавый след, теперь уже в несколько раз сильнее прошлого раза. Спутанные волосы, мятая одежда, где изредка можно было заметить капли крови. Что с ним произошло? На него напали? Кто мог так жестоко избить старшеклассника и просто напросто уйти? Что ему было нужно? Почему нельзя встать и уйти, а не сидеть на холодной земле? Кому-то покажется это странным, но Валевского всегда преследовала эта…детская травма? Всё детство было таким, вот и по сей день осталось: время замирает, звуки в голове резко замолкают, а руки и ноги немеют. Как будто резкий паралич сковал всё тело и тянет к тебе свои костлявые прогнившие пальцы, так и норовит схватить за грудки и… Когда разбивается мамина ваза, бездомный кот не успевает перебежать дорогу, отец уходит из семьи… Ваню временно отключают от реальности, он просто стоит не в силах двинуться, не в силах думать и что-то говорить. Он не может: не может ничего сделать, изменить. Он словно превращается в безэмоциональный, неживой камень, никому не нужный и ничего не умеющий. Это преследует его. Даже сейчас он сидит на холодной дороге и не может сдвинуться с места. Как давно он не познавал этого чувства, чувство временного паралича… Если это вообше паралич, вдруг какая-то болезнь психологическая? Вдруг эти голоса совсем не норма, и у Вани в голове должна быть такая тишина? Такая убивающая и всепоглощающая пустота… — Я вижу, губа ещё не зажила, да, Ванюш? — Да ёбаный свет! — Парень уже понимал, кто это был и что сейчас будет. Жора только одной рукой отшвырнул Валевского к стене многоэтажного дома, а потом сразу же оказался рядом с ним, поднял голову Ивана на себя за загривок. С бешеной маниакальной улыбкой Жора прошипел: — Ты про меня уже забыл, да? — Тебе чего от меня надо, сволочь?! — Трепыхаясь и извиваясь как мышка в змеиной пасти, орал Ваня. За это ему прилетел первый кулак в лицо. — А твой удар всё такой же, как у восьмиклассницы. — Второй. Парень не обратил на это внимание сразу, за спиной его одноклассника стояла в белой курточке и чёрной миюбочке девчонка. Она иногда поглядывала то на одного, то на другого из них, посмеиваясь в ладошку. Образ сам появился в голове — эта та девушка, которая подмигнула Ване на входе в столовую. Именно за неё Жора обещал показать знакомому все «прелести» жизни и больницы, видимо, в одном флаконе. — Ах ты, сучья ведьма! — Валевский со всех сил, что у него имелись, размахнувшись, пнул обидчика под дых. Жора тут же потерял интерес к своей жертве, увлечённый своим телом и всеми его прелестями. За всем этим шоу или, точнее сказать, цирком наблюдала «зрительница», она немного насторожилась, когда Иван, пошатываясь, двинулся к ней. Юноша, конечно бы не ударил девушку даже, если бы пришлось, но у него были и другие методы, действенные и собственновыдуманные. Девушка тихонько, словно пушистый крольчонок, пискнула, когда мальчишеская рука схватила её за рукав белой курточки. Но спаситель своей дамы, как истинный джентльмен, подоспел вовремя. Не успел Валевский даже начать что-то делать, как почувствовал, что воротник его ветровки сильно тянут вниз на землю. Не удержавшись на ногах, парень грохнулся на асфальт, принипаясь сразу же откашливаться от удушения собственной одеждой, теперь он чувствовал предательства ещё и с её стороны. Жора же, не став дожидаться, когда его противник поднимется на ноги, пнул его со всей силы. Ване уже даже не хотелось отбиваться, да и зачем? Какой в этом смысл сейчас? Он только и делает, что приносит всем проблемы и творит разные необдуманные действия, так кто ему поможет? Верно, никто. Как долго продолжалось всё это? Неясно, на улице стоял холод, и время тянулось словно некачественная жевательная резинка — долго и гадко. Уже давно начало темнеть, нигде не горели лампочки у подъездов и даже фонарные столбы не издавали больше прежнего треска, ибо свет давно отключили. Даже город больше не освещают, никто не ходит — все сидят по домам, нежатся в своих постелях или пьют полуночный вредный чай. Только лишь один Валевский глядел вслед своему, уходящему с места происшествия, однокласснику. Он уже давно пропал из виду, а Ване все мерещилось словно вот он, тут, идёт по улице и не оборачивается. Переодически сплювывает слюну и что-то бубнит себе под нос. Его девушка, — или кто она там ему, — плевать на её имя, не спешила уходить вслед за защитником. Она подошла к избитому и потерявшему желание жить парню, достала из сумоски чистенький платочек, что пах ванилью и бросила в его сторону. Напоследок она разочарованно усмехнулась и через плечо кинула что-то вроде «между нами всё кончено, Ванюш!» Почему так больно внутри, разрывает душу в клочья? Почему слёзы катятся градом по щекам, оставляя за собой мокрые солёные дорожки? Что происходит? Почему он, Иван так себя чувствует? Почему жизнь так жестоко обошлась с юношей? Когда Валевский превратился из уважаемого в униженного? Почему даже не может дать сдачи? Почему всё случилось именно так: он поссорился с другом, лучшим другом; целовался с, чёрт его подери, учителем, который не поверил ему сегодня; теперь он практически валяется на земле, избитый своим одноклассником Жорой; они ведь хорошо общались меж собой, иногда даже собирались небольшой компанией из трёх-четырёх человек: Ваня, Грей, Жора и кто-нибудь ещё, попавшийся на глаза. А что с ним стало сейчас? Не может же быть, что он поверил этой курице наслово? Но, похоже, мог. Спустя некоторое время Ваня нашёл в себе силы подняться. Голова гудела, ноги и руки еле шевелились, онемели от холода. Вся одежда испачкана, в некоторых местах даже порвана. Мама, что же она скажет? А Грей, его сейчас нет рядом, Виктор… Никого нет рядом. Он один. Совсем один. Один идёт домой, что творилось последнее время? Иван не знал ответа на этот вопрос. Он просто шёл по известному ему маршруту, держась за свой затылок. Он так больно тянул за волосы! Слёзы, не переставая, капали. Привычка с детства: парень ронял соль из глаз молча, не крича, не скулив, не издав ни единого звука. Лицо ничего не выражало, никаких эмоций, совсем ничего. Картина перед глазами: отец, он тоже плачет, хлопая сына по плечу. Но совершенно безэмоциональное выражение лица, ни единого всхлипа. И вот дверь за ним закрывается… Входная дверь открылась, в квартире темно. Мама наверняка уже спит. Или опять вызвалась выполнять работу, которую не должна? Она же не могла потерять Ваню? Ей примерно известно сколько гуляет её сын, но сейчас он немного задержался. Да и лучше бы ей не знать, что это были за похождения, чем они начались и чем закончились. Валевский даже не переодевшись, прошёл в свою комнату и лёг в кровать. Наконец-то этот ужасный день подошёл к концу. Юноша уткнулся носом в подушку, прикрывая глаза…

***

Утро выдалось весьма неплохим. Ваня проснулся даже раньше, чем обычно. Разумеется, он не пойдёт в запачканной одежде в школу, но зато красная капюшонка давным давно лежала постиранная и выглаженная в шкафу. В очередной раз спасибо маме. Про ветровку уж что-нибудь да придумает: напали алкаши, дворовые собаки, да кто угодно. Её уже сто лет как надо выбросить, вот и подвернулся удобный случай. Хоть какая-то польза от всего этого дерьма. Иван уже нашёл кофту, первые попавшиеся под руку в штаны с футболкой и направился на кухню. До одури хотелось кофе. Какое по счёту утро проходит без него? Парню нравился этот горьковато-молочный вкус, либо же у него просто привычка пить кофе по утрам. Да, привычка. В кухонном шкафу стояла банка растворимого. Открыл: вдохнул аромат. Прекрасно, хоть оно и убивает организм, но и пусть, ради такого умереть не жалко. — Какая там смертельная доза?.. Три литра? — Заливая растворимый американо кипятком, бормотал Валевский себе под нос. — Вань, ты чего вскочил так рано? — Раздалось за спиной. Взору Ивана предстала его мать с взлохмаченными волосами, в своём махровом халате и пушистых тапочках. — Мне в школу, мам. — Попытался было улыбнуться тот. — Это тебя кто так? — Женщина подскочила к сыну, внимательно изучая рану на губе Вани, затем перевела на разбитый нос. — Да с одноклассником повздорили. — Ну, а чего врать? Не пёс же, ну и не алкаш? Кто тогда? Мать посмотрела на сына осуждающе. Она не одобряла такие поступки. Но стоит Ване поцеловать её макушку, как она забывала всё на свете. — Ладно, мам, я собираться. — Не опоздай! — Кинула вдогонку та. Валевский с улыбкой беззлобно закатил глаза. Юноше не хотелось выходить из дома раньше времени, но сегодня можно позволить себе заскочить в магазинчик, в который они ходили с Греем по дороге в школу. Да и сегодня всё при нём: красная кофта; наушники; настроение выше, чем полное дерьмо. Идеально! Дверь в подъезд захлопнулась. Капюшон — на голове. Наушники — в ушах. Можно идти. Странно, Морозов ведь уехал, а что их машина здесь забыла? Стоп, погодите… Из машины выгребся подросток с чёрными волосами и в знакомой глазу джинсовке. На секунду Иван подумал, что ему показалось, но когда парень заприметил его, а после и помахал рукой, сомнений не осталось. Валевский рванул навстречу другу. — Сукин сын, какого хера уехал и меня не оповестил?! — Набрасываясь на Серого, как лев на свою добычу, воскликнул Ваня. — Задушишь же, дурак! — Со всех сил пытаясь отцепить от себя Ваню, вопил Морозов. — Я жду объяснений, какого хера?! — Не выражайся! — Грей кивнул в сторону машины. На водительском месте восседала, судя по всему, мать Сергея. Она уже стояла на улице, пока Ваня соображал, что вообще происходит. — Здрасте, тёть Ир. — И тебе здравствуй, Ванюш. — Улыбнулась женщина явно с приобретённым рыжим цветом волос и приветливыми карими глазами. Она последовала к багажнику, скорее всего, разгружать багаж. — Вань, не поможешь сумки занести? — Вопросил Сережа, в надежде на положительный кивок. — Не надо, Ваня, наверное, в школу опаздывает уже! — Запротестовала женщина, укоризненно глянув на сына. — Да нет, я ещё успеваю, давайте уж. -Рыжеволосая давала указания — что да как и куда заносить. Вещей было не так уж и много, на два дня уезжали всё-таки. Они управились, буквально, за два подхода. Естественно, не без грохота в подъезде и матов разбуженных соседей. Тётя Ира ещё долго могла рассыпаться в благодарностях к Ване и извинениях к пенсионерам жившим рядом, но ей пришлось дать сыночку пару подзатыльников, чтобы всё-таки заставить его собираться на уроки. Валевский всё это время стоял в уголочке, посмеиваясь и наслаждаясь приятной атмосферой. В магазинчик они всё же заскочили. Зачем — неизвестно, наверняка закупиться запасами жвачки на чёрный день. Выяснилось, что уезжали они проститься с бабушкой Серого по папиной линии. Умерла она, оказывается, похорон дожидаться не стали, не хотелось задерживаться ещё на три дня, да и у Грея школа. Вернуться они, вообще, должны были завтра, но вещи собрать решили вчера вечером и тогда же выехать. Доехали к утру, на месте Ваня их и встретил. Странно, но почему-то Ване полегчало сразу же, как только он узнал знакомый образ. Сердце забилось опять с новой силой, не то, что вчера — оно было готово остановиться. Осталось совсем немного до летних каникул, будет достаточно времени для вечерних прогулок и ночных гулянок. Всё образуется, Ваня забудет всё то, что происходило до этого. Конфликт с Жорой, ссоры с Греем, этого несносного Виктора Константиновича, которого он ненавидел всей душой. Жизнь начнётся заново, почти. Всё снова будет хорошо, даже лучше прежнего. Валевский даже с улыбкой поднимался по лестнице учреждения, чего не было раньше довольно давно. Уроки шли, разговоры школьников не умолкали, а Морозов вернулся! Об этом докладывали непрекращающиеся речи, которые то и дело жужжали над ухом пчелиным роем. Похоже ему и правда есть, что рассказать. Ваня, как и всегда, почти не слушал, вникая только в малую часть разговора и в музыку в одном наушнике. В некоторых моментах, ему даже нравилось, когда Серый бесился из-за того, что тот не вникает во всё сказанное. Пока дело не дошло до запретной темы. — Ну что, как там с Константиновичем дела? — Ваня резко напрягся. — Заткнись. — Не став ничего пояснять, ответил он. — Да ладно, не может быть всё так плохо! — Я сказал заткнись. — Рыкнул Валевский, выходя из себя. — Да ну, расскажи! — Невтерпёж было Морозову. — Я же сказал заткнись!!! — Парень резко обернулся, влепив своему другу смачную пощёчину. Тот в свое время ойкнул, сразу схватившись за больное место. В эту секунду перед глазами всё поплыло, Иван понял, что только что сделал. Перед ним нарисовалось лицо Морозова, его покрасневшая щека и стёртая улыбка, которая пару минут назад сияла ярче солнца. — Чёрт, прости! — Подлетел Ваня к Серому. — Сказал бы, что не хочешь говорить об этом, я бы понял. — Бормотал тот, держась за щёку. — Прости, я не хотел, болит? — Юноша пытался убрать руку Морозова и повернуть лицом к себе, дабы посмотреть на свою работу. — Да блять, не вертись! — Щека раскраснелась ещё сильней, и даже не от стыда. — Пошли в медпункт. — Потащил Ваня за руку Грея. — Ты думаешь, там хоть раз появилась медсестра за весь год своего отпуска? — Да похер, мы уже выучили где у неё, да что лежит! — Мальчики двинулись в сторону медпункта… — Ну как, прошло? — Вполне. — Держа у лица какую-то железку, ответил Серый. Подростки находились в медпункте, где уже сто лет не появлялась трезвое лицо медсестры. Морозов сидел на почётном месте — за сестринским столиком, где лежали ещё неисписанные синие ручки; куча справок об освобождении; и прочих побрякушек, без которых не обходится ни один медицинский кабинет. Ваня расхаживал взад-вперёд по комнате. — Надо бы мазь от ушибов, но эта дура её, походу, перепрятала. Видать, вспомнила как кто-то из наших ею мячи обмазал, весело тогда было, помнишь? — Это просто затрещина, а ты относишься к ней так, словно я долбанулся об стол, получил сотрясение, рак лёгких и понос. — Лицо Грея было мрачным и без эмоций. — Слушай, прости меня, я не специально, тем более, если бы я хотел тебя ударить, сразу бил бы по шее. — Валевский сел напротив, лицо Сергея заметно засияло улыбкой. — Почему ты мне ничего не сказал? Чего там у тебя такого секретного? — Снова попытался разговорить друга Морозов. — Я… не хочу об этом. — Второй отпрянул, опасаясь второго леща, но Ваня сидел смирно. Неловкая пауза, перемена закончилась несколько минут назад, а эти двое сидят в кабинете медсестры без чьего-либо ведома. Это даже немного забавно. — Знаешь, а ведь я не скучал так сильно те два месяца, как эти пару дней. — Признался один из парней. — Ох, как это всё романтично! — Пискнул Серый, — Прости, Вань, но моё сердце принадлежит другой! Дело не в тебе, дело во мне!.. — Да твою мать! Ты хоть иногда бываешь серьёзным?! — Ваня, видимо, забыв недавние события, прикрикнул на друга. — Привычка, — Оправдался тот. — Пойдём отсюда, нежелательно, чтобы нас нашли здесь посреди уроков. — Какой у нас последний? — Спросил Валевский, вставая со стула. — История вроде бы. — Ты думаешь о том же? — Подмигнул Иван, на что Морозов ответил тем же. Они вышли из кабинета, где по-прежнему витал запах сладковатого спирта и направились на урок, на который благополучно опоздали. Мальчики как и задумывали, ускользнули с истории. Всё было хорошо, если бы не один инцидент на уроке русского. Виктор Константинович попытался оставить Ваню на разговор, на что тот, не обратив внимания вышел из кабинета. Но настроение вновь поднялось, когда Грей потащил юношу куда-то вдаль, подальше от школы, подальше от людей. Подросток вдруг вспомнил, что Сергей упоминал некую «другую». Кто она? Может, пошутил? Как оказалось, нет. У Серого появился объект симпатии и обожания. Как позже выяснилось, та девушка тоже выезжала на «поминки». Что-то по типу друга семьи? За пару дней они неплохо так сдружились. Но, а Грей, понятное дело, видел в ней не просто подругу. Как давно не было таких разговоров? Ладно, не важно. Как эту мадам, покорившую ледяное сердце, описал Морозов: умница, красавица, младше него всего на год. Ну и, конечно же, она жила совсем неподалёку от места жительства Серого. Надо же, какое совпадение, мать твою! Но давайте отойдём от столь прекрасной темы. Ребята решили как следует прогуляться — или правильней будет сказать, нагуляться? Теперь не будет так грустно и одиноко. Никто не помешает. Ваня за все годы жизни так не улыбался и не смеялся. Можно сказать, ему сорвало крышу, после всех произошедших событий. Когда дикого пса долго удерживают на цепи, а потом отпускают — он становится в два или три раза хуже. Он пускается во все тяжкие — тоже самое произошло и с Валевским. Сейчас ему ничего не мешало залесть на крышу многоэтажного здания и спрыгнуть с неё. Хотя нет. Мешал Грей, который явно не даст совершить такой опрометчивый поступок дебилу-другу, и мама. Нет, нельзя оставить маму одну в таком замученном состоянии. Нельзя дать узнать, что её сын слетел с катушек. А что? Парочка решила заскочить в супермаркет, дабы найти и прикупить чего съестного. Но Ване этого показалось мало. Они вышли на улицу, где отдыхала такая же парочка алкоголиков, которые распивали спирное. Нет, конечно, наши ребята не были такими, и не собираются быть. Но в этот момент что-то в голове юноши щёлкнуло, переклинило. После этого он незаметно подбежал к маленькой компашке, осторожно взял ещё полную бутылку, которую поставил один из пьяных. Стекло разлетелись по сторонам вместе с содержимым, а Ваня разразился ненормальным хохотом. Так и прошёл — а если точнее закончился — день двух лучших друзей. Они очень уж «забавно» убегали от дружков алкоголиков с охапкой шаурмы в закат. По пути совершив ещё парочку несносных пакостей, а в конце концов и вовсе натравили две разные группы подростков друг на друга. Что же стало с Валевским? Как объяснить его поведение? Скажи нам…