Немного о последствиях ночных прогулок

Шрамы бывают разные. Бывают обычные, ничего не значащие: вот ты шёл, и споткнувшись, упал разбив колени о камни. Вполне возможно, что и шрамов то не останется, лишь неприятное послевкусие и перепачканная одежда. Вряд ли кто-то разглядит здесь какой-либо высший смысл - кроме того, что нужно иногда смотреть под ноги. Такие увечья не несут ментального опыта, только небольшие случайные травмы - и то не всегда. У Гарри Поттера есть такие. Они полностью подходят под выше сказанное, за исключением того, что травмы у него не небольшие... Однако, это не так уж и критично. Есть шрамы, которые несут в себе скрытый смысл - непонятный для остальных, и важный для себя самого. И такие у Гарри имеются в достатке. Например, тонкий, почти незаметный щрам на переносице - памятный подарок от Малфоя на шестом курсе. Гриффиндорца он научил двум вещам: первое - любопытство нужно сдерживать; второе - Малфой играет грязно и доверять ему нельзя. (Одна из немногих мыслей, которые он отложил в памяти, но не использовал... И разумеется поплатился!..) Даже если он стоит к тебе спиной. Даже если ведет он себя как обычно... Особенно если он ведёт себя как обычно. Но есть шрамы особенные, если можно так сказать. Они меняют жизнь окончательно и бесповоротно, вырывают тебя из сладкой неги спокойствия и умиротворения, они - скальпель в руках безучастной вселенной. Они оставляют саднящие следы снаружи и внутри, неприятно перекатываются, сжигают внутренности, причиняют боль. Эти есть на Герое в особенно большом ассортименте: большие и малые; те, что видят все и глубоко личные; очевидные и не очень. А есть те, что он нанёс себе сам. Шрамы бывают разные... Никто не знает, что даже сейчас на теле Гарри Поттера их становится всё больше. Велика вероятность, что он и сам этого не знает. И шрамы эти непрерывно саднят, выжигая его подчистую. *** Как гриффиндорец и думал, подруга не могла сдержать своё беспокойство, правда продержалась она дольше чем он ожидал. Спустя неделю, сразу после занятий, Гермиона неловко окликнула его и затащила в тайный проход, с твёрдым намерением вытрясти правду из Поттера любыми способами... Потому что с другом явно что-то происходит. - Гарри, где ты пропадаешь по вечерам? - взволнованно спросила Гермиона, глядя тому прямо в глаза, - В спальне тебя нет, в гостиной ты теперь не бываешь, а мы... мы с Роном волнуемся, понимаешь? Мы можем чем-нибудь тебе помочь?.. - Всё правда хорошо, Герми, - он, поймав недоверчивый взгляд, осёкся и проворчал, - Ладно, всё не очень хорошо, 10 очков Гриффиндору. Я просто гуляю, ничего особенного... Вам правда не о чем беспокоиться. Прогулки они... помогают. - натянуто улыбнулся Гарри, очень надеясь, что Гермиона не заметит в этих словах лжи. Конечно, он никуда не ходит, если конечно путь до Ванной старост нельзя назвать прогулкой... Здравый смысл подсказывает: нельзя. Судя по всему, подруга поняла, что он что-то не договаривает. "Будем считать, что я тебе поверила. Расскажи, когда будешь готов", - прочел в её взгляде Гарри, и почувствовал противный укол совести: прежде между ними совсем не было секретов. С другой стороны - это - слишком личное даже для лучших друзей, а слушать очередные нотации не было никакого желания. - Только постарайся приходить до темноты, ладно? - вслух сказала Гермиона. Гарри твёрдо кивнул, и внутри свернулась горячая благодарность подруге. В конце-концов, я всё ей расскажу, но не сейчас. Ещё слишком рано. - успокаивал себя он, в глубине души надеясь, что прежде чем придётся признаться, он умрет безболезненной смертью, и рассказывать ничего не понадобится. *** Тем временем, мысли, так некстати появившиеся в голове одного конкретного слизеринца, и не думали отступать. Напротив, каждую свободную минуту они возвращались, долбя изнутри черепную коробку с усердием отбойного молотка, а перед глазами, вновь невероятно отчётливо проносились чужие образы. Мерлин, с этим уже надо что-то делать! Совершенно очевидно, что мысли эти из головы уходить не собираются, а значит есть два варианта: либо исполнить ту идею, что старательно сформировывалась у него долгие дни, либо продолжать жить с этой вечной отчуждённой тоской, флегматично плыть по течению, и надеяться, что когда-нибудь в изумрудных глазах промелькнёт что-нибудь кроме бесцветного равнодушия и удушающей ненависти. И несмотря на все доводы рассудка, он выбирает первый вариант. "Ведь так же легче!" - убеждает себя Драко, что он делает это только из-за простоты. Некоторым слизеринцам пора уже учиться понимать свои чувства. Вот только, это нисколько не проще, если уж на то пошло.