Эддард Старк, Тихий Волк
Время притупляет ощущения. По мере того как оно текло, и ничего страшного не происходило, Эддард не то чтобы стал забывать свой «незеленый» сон в Красном замке, но перестал его опасаться. Рейгар прочно утвердился на Железном троне, крепко взяв в руки бразды правления страной. Мудрый Джон сумел обуздать неистового Роберта, хотя тот буквально кипел гневом и был готов на себе тащить Рейгара до самой Валирии, чтобы там сбросить его в первый попавшийся из Четырнадцати Огней, только дайте такую возможность. Но в итоге вместо страшной мести штормовой лорд ушел в запой и загул. Проделал он это с истинно баратеоновским размахом, но Королевская Гавань выдержала. Отец мрачно пошутил: «Им там на юге не привыкать, они и не такое выдерживали». Вообще после закончившегося крупным скандалом разговора в Харренхолле Старый Волк полностью разочаровался в Неистовом Олене. И стал ставить его Брандону в дурной пример: «Мужчина без члена – евнух! А мужчина, которым правит его член – и вовсе ничтожество!» Нэд считал эти упреки отца несправедливыми, как по отношению к брату, так и к другу. Но если то, как после свадьбы остепенился Брандон было неоспоримо, и его былые загулы на глазах превращались в байки и небылицы, то пропасть главами домов Старков и Баратеонов только росла. Нэд неоднократно пытался их помирить, но ни Рикард, ни Роберт слушать его не хотели. Выслушал его только Аррен. Внимательно и не перебивая. А когда Эддард выговорился, второй отец пообещал: - Все образуется, Нэд. Время лечит, надо только его торопить. Не лезь со своими советами сейчас, дай им всем срок сжиться с тем, что произошло. - Всем? – недоуменно переспросил Эддард. - Всем, - подтвердил Джон. – Роберту, отцу, сестре. Слишком сильны их чувства, за ними не слышен голос разума. Но когда этот вихрь затихнет, они по-другому посмотрят на то, что случилось. Тогда придет время говорить. А сейчас что бы ты ни сказал, будет только хуже. Ты всегда умел ждать, Нэд, сейчас как время для того, чтобы это умение принесло пользу всем, Тихий Волк. Старый лорд всегда бывал прав. Эддард стал ждать, оставив тщетные попытки погасить пламя вражды в душах близких людей. По крайней мере, в пожар оно не вырвалась. Ну а Ланнистера смирил сам новый король. Как это ему удалось, осталось тайной для Эддарда. Он знал то же, что и все: грозный Лев преклонил колено перед Рейгаром, а Джейме Ланнистер получил право покинуть Королевскую гвардию. Рассматривать второе как плату за первое мог только начисто лишенный мозгов, настолько несоразмерными были два этих события. А вскоре в Винтерфелл прилетел ворон с сообщением, что у короля и королевы родился сын. В глубине души Эддард опасался, как на это отреагирует Рикард, но отец обрадовался рождению внука от всей души. Пир, который закатил по этому случаю Хранитель Севера, растянулся на три дня. И вот как раз ночью после третьего дня празднества на Эддарда обрушилось видение. Сначала он бежал вверх по каменной винтовой лестнице. Точнее пытался бежать. Получалось не очень. Он был усталый, как после боя. Потому что был усталый после настоящего боя. Усталый и израненный. Болели ребра, отбитые крепкими ударами. Хорошо еще, что выдержал панцирь. И шлем тоже выдержал, но после ударов по нему в голове гудело, а в глазах все плыло. Или может, плыло от пота, обильно стекавшего со лба. Но шлем и панцирь хоть выдержали, а набедренник нет, но свое дело он все равно сделал, погасил большую часть силы удара. Иначе быть бы ноге отрубленной напрочь, а так лишь синяк да царапина, кожу рассекло. Ну, мышцы надрезало, все равно ерунда: главное, что до кости не достало. Мейстер вылечит, такое они лечат отлично, через пару лет уже и не помнишь что ранен был, да и не пристало мужчине считать царапины. Но все одно с распоротым бедром не очень-то побегаешь даже по ровной земле, а он бежал, бежал по лестнице в какой-то незнакомой каменной башне. Это точно был не родной Винтерфелл. Не знакомое детство Орлиное Гнездо. Не Риверран. Не Харренхолл… Хотя… Что он знает о Харренхолле, там не меньше луны нужно, чтобы облазить все башни. Но в любом случае, эта башня была ему незнакома, здесь он раньше никогда не бывал и не мог понять, зачем он так исступленно рвется вверх по этой каменной лестнице. Зачем надо было драться, чтобы сюда войти? Зачем надо было убивать рыцарей Королевской гвардии? За что погибли его люди? Он словно заново увидел выжженную солнцем землю рядом с башней, обильно политую кровью и вповалку лежащие на ней сжимающие в руках оружие безжизненные тела. Он узнал каждого погибшего и единственного уцелевшего, пытающегося как-то перетянуть рану. Видение исчезло, Нэд снова был собой, только уже не на лестнице, а в дверях комнаты. Комнаты, в которой на кровати лежала его сестра. Комнаты, украшенной ее любимыми зимними розами. Ему даже показалось, что он чувствует их аромат. Вот только постель была вся залита кровью, а тело безжизненным. Лиана мертва???!!! Но ее рука слабо шевельнулась, и он, забыв про боль и раны, одним рывком преодолел расстояние от двери до ложа и склонился над любимой сестрой, взяв в руки ее ладонь. Кисть сестры была холодна как лед, а кожа белее снега. Он застыл, не понимая, жива ли Лианна или мертва, но тут она слегка повернула голову, и на исхудавшем лице раскрылись огромные серые глаза. Те которые он помнил живыми, любопытными и насмешливыми, а сейчас они словно потухли. - Нэд… - прошептали бескровные губы. - Лианна!!! - Обещай мне… Обещай мне, Нэд… Что именно он должен был ей обещать, Эддард так и не узнал: он проснулся. И снова он не сразу понял, где находится и что происходит. И снова сердце бешено колотилось в груди, словно стремясь вырваться. Только теперь рядом с ним спала любимая Эшара, и он выбирался с супружеского ложа предельно осторожно, чтобы не разбудить ее и не испугать своим взмыленным видом. Да и пить теперь было нечего. В Винтерфелле не приживался южный обычай оставлять на ночь в спальне напитки. Унимая все еще учащенное дыхание. Эддард междленно и осторожно подошел к ближайшему окну, слегка растворил его и жадно вдохнул полной грудью холодный северный воздух. После нескольких глубоких вдохов ему полегчало, и он задумался: что это было на этот раз? Все-таки пророчество? По слухам, именно так после тяжелых родов умирала принцесса Элия. Значит, и Лианна тоже? И, чтобы хотя бы в последнюю минуту подержать за руку умирающую сестру надо бросать и все и спешить… Куда? Ворон с сообщением о благополучном рождении мальчика прилетел из Красного замка. Но башня во сне была совсем не оттуда. Пейзаж, который он мельком видел во сне, напоминал Нэду скорее Дорнийские марки, северные отроги Красных гор. Как могла там очутиться Лианна? Отправилась на прогулку после родов? Сомнительно. Сестра всегда была дерзкой и отчаянной, но не глупой. Бессмысленный риск был ей чужд. И потом, юг-то тут при чем? Если бы куда Лианна и поехала, то только на Север, в Винтерфелл. Да, говорят, в былые король мог бы отправить свою жену в Летний замок, но после той жуткой трагедии от него остались лишь обгорелые руины, а в душе Рейгара навсегда пролег кровоточащий шрам. Насколько знал Эддард, король избегал любой возможности оказаться поблизости от этих страшных развалин. Нет, Рейгар никак не мог отправить жену в Красные горы, а сама она туда бы ни за что не поехало. Скорее всего, Эддард неправильно понял место действия, надо будет хорошенько подумать, вспоминая все малейшие детали. Тогда, Красном Замке он не сразу вспомнил, что Рейгар впервые увидел Лианну после смерти Элии и никак не мог соблазнить и украсть ее при живой первой жене. А сейчас… А сейчас… Вот оно! Эддард вспомнил тот короткий миг, когда он во сне словно откатился в прошлое и увидел поле битвы перед башней. Хоуленд Рид с искривленным от боли лицом прижимал руку к окровавленному боку. А на земле неподвижно лежали погибшие в бою. Его друзья и вассалы: сьер Мартин Кассель, верный Тео из Вуллов, сьер Этан Гловер, сьер Марк Рисвелл, сьер Виллам Дастин. И трое рыцарей Королевской гвардии в заляпанных кровью белых плащах: сьер Освел Уэйнт, сьер Эртур Дейн и сьер Герольд Хайтауэр. Вот только весть о смерти Белого Быка пришла в Винтерфелл около двух лун назад. Старый воин поучаствовал во многих битвах, но теперь обрел вечный покой в усыпальнице Высокой башни и никому отныне не дано скрестить с ним свой меч. Это снова было не пророчество. Эддард сжал голову руками. Чего же хотят от него боги? Зачем посылают ему эти сны? О чем они хотят его предупредить, и что он должен делать?Эйгон Таргариен. Ледяной дракончик
Для Эйгона с самого детства Север был волшебным краем. Там настоящие чудеса. Там в изобилии растут железостволы и дремучих чащобах бродят лютоволки. Там выпадает летний снег, давая возможность детям вдоволь поиграть в снежки посреди лета. Мама рассказывала, как она с братьями играла в детстве. Там где-то далеко бродят страшные чудовища, но бояться их нечего, потому что от них надежно защищает Стена, на которой день и ночь неусыпно несут службу братья Ночного Дозора. А еще на севере живут замечательные люди: смелые, сильные и добрые. То есть, такие люди живут по всем землям Королевств, но именно на Севере их больше всего. И среди них дедушка Рикард и дяди Брандон, Эддард и Бенджен. Если случится беда, то они обязательно придут на помощь. А еще в Винтерфелле живут его кузены и кузины. Эйгону очень хотелось поближе познакомиться с ними, но Север слишком далеко от Королевской Гавани. И в первый раз он отправился туда лишь в семилетнем возрасте, чтобы почтить память дедушки Рикарда. Эйгон видел его только один раз, совсем маленьким, и запомнил только густую и широкую черную с проседью бороду, у которой прижал его дед. Мальчик даже немного испугался и чуть не заплакал, но сумел сдержаться, ведь принцы Таргариены не должны плакать от страха. А дед тогда еще назвал его вылитым Старком, и он думал, что это похвала за характер, ведь Старки такие же смелые, как и Таргариены. Но повзрослев, Эйгон понял, что дед скорее всего имел ввиду его внешность, ведь он родился весь в маму, совсем не похожий на папу. Ну и что? Близнецы тоже на папу не похожи, они пошли в свою маму. Они южные Таргариены, он северный. Зато малышка Дейнерис папина копия. Они с близнецами в шутку часто называли ее «из Таргариенов Таргариен». Несмотря на разницу во внешности и характерах все принцы и принцессы были между собой очень дружны, но в Винтерфелл тогда из них поехал один только Эйгон: близнецам лорд Рикард не был родней, а Дейни была еще слишком мала. Север в полной мере оправдал ожидания принца, хотя зачастую оказывался не совсем таким, как Эйгон его себе представлял. Погода стояла прохладная, но никак не холодная, потому что наступило лето. Дорога пролегала не через дремучие заросли, а большей частью среди полей и холмов, перемешивающихся не слишком крупными рощами. Лишь в пару последних дней пути справа появилась бескрайняя зеленая стена: Волчий лес. Ров Кайлин оказался разрушен гораздо сильнее, чем Эйгон полагал по рассказам, но охранявший в той поездке его и маму принц Ливен Мартелл объяснил ему, что в случае войны даже такие развалины способны остановить наступающее с юга огромное войско. Гиблое болото не позволит наступающим маневрировать и обойти преграду, обрекая их бросаться на штурм узкой колонной по тракту. А три уцелевших башни дадут обороняющимся достаточную защиту от стрел атакующих. Винтерфелл по сравнению с Красным замком выглядел скромным и строгим, зато поразил мальчика встроенными в стены отопительными трубами. В столице такого чуда техники не знали, трубы в королевском замке были только сливные. Впрочем, Красный замок в отоплении особо и не нуждался, хотя, конечно, иногда оно не помешало бы. Манеры северных лордов были грубоватыми, но зато Эйгон видел в них искреннюю любовь и уважение к его маме и одобрительные оценки себе. Между собой они называли его «северным принцем». И хоть никто из взрослых так к нему ни разу не обратился и не произнес этого в его присутствии, для его друзей-северян это секретом не было, а в Винтерфелле он обзавелся настоящими друзьями. Прежде всего, ими стали кузены и кузины. Все. Потому что все они были дружелюбными, веселыми и замечательными. Ровесники Дейнерис, непоседы-близнецы Арри и Арья напоминали ему одновременно и младшую сестренку своей неуемной резвостью и любопытством, и Рейнара с Рейнис тем, что почти всегда были вместе, а трудности и радости делили пополам. Чуть более старшая Санса была всегда и во всем как истинная леди, это смотрелось очень забавно. Старший сын лорда Эддарда и племянник сьера Эртура Дейна, которого звали тоже Эртуром, был весь в мечтах о рыцарстве и о том, как вырастет и встанет в один ряд с самыми лучшими рыцарями мира. Про Рикарда, самого старшего из кузенов, который был всего на год младше Эйгона, сказать что-то определенное было сложно. Он просто стал самым близким другом принца и первым участником всех его игр и приключений, пока Эйгон находился в Винтерфелле. Вот со старшими у принца складывалось не очень. Мрачный и нелюдимый Теон ему не понравился, и Эйгон даже не предпринял попытки с ним подружиться. Но Теон ведь и не был кузеном. Он был воспитанником лорда Эддарда. Да и вообще он был Грейджоем, сыном мятежного Лорда-жнеца Железных островов. Эйгон не очень понимал, как следует с ним себя вести, а спросить у мамы стеснялся. Так что взаимное отчуждение он воспринимал скорее как облегчение. Не разговоров, нет и проблем. А вот от Нийи, старшей кузины, Эйгон слегка робел. Это была очень серьезная и строгая девочка. Сначала она показалась принцу старшей копией Сансы, но очень быстро он понял, что ошибается. Санса во всем и всегда ориентировалась на слово старших и на «так должно быть, потому что так положено». Нийя выстраивала свою картину мира, и именно с ней сверяла свой каждый поступок. Ее «так надо» от Сансиного «так положено» могли отличаться очень сильно. Эйгон даже не особо удивился, когда узнал, что кузина тоже учится владению оружием. В этом она напоминала ему Рейнис, тем более что девочки были ровесницами, но сходство было обманчивым. Сестра обучалась весело и играючи, кузина серьезно и сосредоточенно. Рядом с Рейнис Эйгон сразу забывал о том. что он младший, рядом с Нийей он всегда испытывал это ощущение. Это было дополнительной причиной для того, чтобы вызвать винтерфельскую волчицу на учебный поединок. Казалось, любой исход задаст их отношениям определенность. Победит она, и ему останется только избегать встреч с этой взрослой и холодной девочкой. А его победа позволит ему обрести в общении с кузиной так необходимую уверенность. Но принц сильно ошибся. Он победил. Но победа уверенности не придала: его преимущество было слишком незначительным, не тем, которое будущий рыцарь должен иметь, сражаясь против девчонки, которая взяла в руки учебный меч гораздо позже него. Но это было не главное. Главное он увидел глаза Нийи после боя. В них были те же самые озорные веселые искорки, как и у Рейнис. И тогда Эйгорн понял, что кузина, хоть и кажется строгой и холодной, но на самом деле в душе такая же веселая и непосредственная, как и остальные. Просто она это скрывает. Наверное, потому, что среди внуков и внучек лорда Рикарда она самая старшая. Отношения между ними сразу потеплели, но не так чтобы сильно: сразу после поединка она опять напялила на себя холодную строгую маску. Тем не менее, расстались они друзьями, и дома Эйгон скучал по ней, так же как и по остальным кузинам и кузенам, мечтая снова увидеть Винтерфелл. Мечта исполнилась через два года. Отец собрался в путешествие на Стену и взял с собой обоих принцев. Эйгон в дороге получил редкую возможность побыть наставником для Рейнара. Разница в возрасте у них была невелика, но старший брат путешествовал побольше и подальше, чем младший. Однако бывать на северном берегу Трезубца ему не доводилось, и Эйгон после Верхнего брода наслаждался, рассказывая Рейнару о том, что они проезжают сейчас и что увидят вскоре. Младший принц и не подозревал, что Винтерфелл приготовил ему большой сюрприз в лице одной белобрысой юркой особы. Вообще-то он сталкивался с ней и в первое свое посещение главного замка Севера, но тогда она не произвела на него никакого впечатления и за два года практически стерлась из памяти. Ну, были у кузины две воинственные подруги, Медведица и Белка. Непривычно и интересно, но интерес вызывал их статус, а не сами девочки. Он их внешность даже толком не запомнил. Зато во второй раз стоило ему лишь увидеть эту светловолосую и светлокожую Белку, как кровь прилила к ушам, а язык присох к небу. Смущенный Эйгон поспешил отвернуться, не понимая, что с ним происходит. Ему очень хотелось смотреть на нее, но еще больше он боялся, что кто-нибудь из взрослых заметит его внимание, и, если девочка где-то рядом, он старательно отводил глаза. А она, как нарочно, постоянно вертелась где-то рядом. И даже в Последний Очаг они ехали вместе: лорд Брандон отправился сопровождать короля на Стену, взял с собой старших сына, дочь и племянника. А вместе с Нийей отправились и ее боевые подруги. Три девчонки в плащах, кольчугах, с мечами и арбалетами у седла выглядели, наверное, потешно. Но только для тех, кто не знал, как они умеют своим оружием пользовать. За три дня, проведенных в Винтерфелле в королевском кортеже об этом узнали все. На второй день их пребывания в главном замке Севера, Рейнар задумал померяться с хозяевами мастерством в тренировочных боях. Поначалу он планировал, что в них примут участие принцы, старшие сыновья лордов Брандона и Эддарда и Нийя. Но когда ему разъяснили суть клятвы боевых сестер, он посчитал необходимым добавить и их в круг участников. Каждому из северян предстояло провести по одному учебному бою против каждого из принцев, и Эйгону не оставалось выбора, как только сражаться. Во время боя он обо всем забывал, но в промежутках между поединками мальчик не находил себе места, думая о том, что случится, когда он встанет напротив этой симпатичной девчонки с озорными бледно-зелеными глазами, но не случилось ничего. Фигура в угловатом учебном шлеме и толстом стеганном гамбезоне ничем не напоминала ему Джейн Лиддль. Это был обычный противник, каких он повидал уже немало. И сам бой получился обычным, каких уже немало было за плечами принца Эйгона. Каждый противник показывал свое умение в атаке и обороне. И каждый удостоился похвал. Это не было пустыми словами: сьер Эртур Дейн и сьер Барристан Селми были истинными рыцарями и никогда бы не опустились до лжи, а тем более до лести. Эйгон сам чувствовал, что отдал этому поединку всего себя, выложившись насколько это было возможно. Конечно, он допустил немало огрехов, и впоследствии сьер Эртур ему на это указал и подробно разобрал основные из них. Но по горячим следам он честно заслужил похвалу и получил ее. Как и Джейн. Учебный поединок предполагал не выявление победителя, а демонстрацию способностей и они показали себя примерно на равных. Но у принца осталось стойкое впечатление, что если бы бой был не учебным. А турнирным, то победа, скорее всего, осталась бы за северянкой. Как, впрочем, и с остальными девочками. Складывалось ощущение, что им известны какие-то секреты, которым он не успел научиться, и в бою до победы они способны еще прибавить. Но в тот момент думать об этом, а тем более обсуждать с кем-то ему совсем не хотелось. Эйгон просто старался как мог, с радостной улыбкой принимал похвалы взрослых, а вечером на ужине в Малом Чертоге старательно смотрел в сторону, противоположной той, где рядом со своими боевыми сестрами сидела леди Джейн Лиддль по прозвищу Белка. Хорошо, что ее не усадили напротив. И хорошо, что сама Джейн особого интереса к принцам не проявляла. Ни в Винтерфелле, ни в пути на север, ни в Последнем Очаге, когда отец, лорд Брандон и лорд Амбер уехали к Стене, а их оставили в замке на попечении двух старых кастелянов, ни на обратной дороге, ни снова в Винтерфелле. Это немного расслабляло Эйгона, позволяло ему вести себя более-менее обычным образом и не вызывать серьезных подозрений своим поведением. Рейнар, конечно, не мог не заметить, что с братом творится что-то не то, но Эйгон сумел красиво его обмануть. Для начала немного поупиравшись, он словно сдался под напором старшего брата и «признался», что его ошеломил Север. Мол, в прошлый раз он не почувствовал всей его красоты и глубинной силы, а сейчас начинает ее ощущать. И осознание этой древней мощи настолько его впечатляет, что он никак не может избавиться от некоторой пришибленности. Брат был полностью удовлетворен таким ответом: за Эйгоном всегда водилась глубокая впечатлительность. И только после того, как они выехали обратно в столицу, и башни Винтерфелла позади исчезли в туманной дымке, мальчик начал успокаиваться и задумываться над тем, как быть дальше. Эйгона раздирали два абсолютно противоположных желания: спрятать свою тайну так глубоко, чтобы никто на свете о ней не узнал, и с кем-нибудь ей поделиться. В итоге принц решился на разговор с отцом. На одном из привалов он аккуратно увлек его в сторону, чтобы никто не мог услышать их слов. Разумеется, гвардейцы это заметили, но, как обычно в подобных случаях остались на почтительном расстоянии. - Отец, скажи, - начал Эйгон, с мучительным трудом подбирая слова. – Если бы я вдруг захотел жениться как Принц Стрекоз, что бы ты тогда сделал? - Тогда? Значит, о немедленной помолвке речь не идет? – очень серьезно спросил Рейгар. - Нет, конечно, нет! Я просто спросил! – принц принялся завеять отца с такой горячностью, что через мгновение и сам понял, что выдал себя с головой. - То есть ты хочешь знать, что будет, если ты однажды придешь ко мне и скажешь о том, что полюбил простолюдинку? Так? - Ну... Не совсем… - мальчик из последних сил удерживал в себе тайну, но сил этих оставалось совсем мало, да и стоило ли оно того, если уж отец о главном уже догадался. - Не совсем? - Вообще-то она леди, отец. Но она недостаточно знатна, многие важные лорды будут очень недовольны. - И как ты собираешься с этим быть? - Я? – изумлению Эйгона не было предела. - А кто же? Ты сам найдешь себе такую любовь, ты понимаешь, что это оскорбит многих важных лордов. Что дальше? - Я только хотел… - Спросить меня, что я тебе скажу. Но чтобы что-то тебе сказать, я должен знать, что понимаешь ты. Я ведь мог бы тебе сказать: «Сынок, этот брак очень не понравится многим лордам». Но зачем мне это говорить, если ты понимаешь это сам? Поэтому я и спрашиваю тебя: что дальше? - Ну… - Эйгон совсем смешался. – Я ведь не наследник… Престол перейдет к Рейнару, и я мог бы… Он поднял на взгляд на отца и поразился тому, насколько суровыми и строгим было лицо короля Рейгара. - Это не ответ, Эйгон. Истинная любовь, такая, как была у Принца Стрекоз, это огромное богатство. Это самый величайший дар, который только могут дать мужчине боги. Это росток, который вручается двоим людям, и который их усилиями может превратиться в прекрасное дерево. Но для того, чтобы это произошло, этим двоим надо приложить невероятные усилия. И прежде всего мужчине. Именно на нем лежит долг устранить те препятствия, которые стоят на пути любви. Он должен сделать все. чтобы сохранить и сберечь любовь… и свою любимую женщину. И если мужчина на это не способен или к этому не готов… любви не будет. - А что будет? – тихо спросил мальчик. - Когда как. Может получиться трагедия, которая останется в веках. Многие мейстеры полагают, что Танцу Драконов положила начало неразделенная любовь. А может не случиться вообще ничего. Вроде была любовь – и ее нет. И никто никогда о ней не вспомнит. - Грустно… - вздохнул принц. - Очень, - согласился король. – Поэтому многие поступают проще: берут себе пару из своего круга и живут, как положено. Очень часто это тоже любовь. Просто другая любовь: тихая и домашняя. Не хуже и не лучше, просто другая. Все равно так скромный родник или горный поток. Или домашний кот против сумеречного. - Ну, если домашний такой как лорд Балерион, - улыбнулся мальчик. Рейгар тоже улыбнулся. - И так тоже бывает, но редко. Тихая любовь способна иногда вспыхнуть как яркая звезда. Это тайна, большая тайна, Эйгон. И никто не знает ее разгадки: ни септоны, ни мейстеры, ни короли. - И как же тогда быть? - Разбираться самому, сын. Я могу обещать только одно: мы с мамой всегда будем искать для тебя лучший вариант. Такой лучший, какой видим мы. Но ты можешь понимать лучшее иначе. И тогда мы будем искать вариант, лучший для всех. Для тебя, для нас, для королевства, для твоих братьев и сестер… И, конечно, для твоей «недостаточно знатной леди». Она ведь не кукла, у нее тоже есть свои взгляды и желания. Мальчишка кивнул. Леди Джейн Лиддль точно не была куклой. Куклы в десять лет не становятся Верным Мечом старшей дочери Хранителя Севера. Они вообще никогда ими не становятся. А Джейн стала им еще при жизни дедушки Рикарда, получается, ей тогда и вовсе было только семь. Тот разговор с отцом подействовал на Эйгона благотворно. Тревожные мысли отступили: он понял, что сейчас бессмысленно ломать голову над тем, что может быть когда-то будет. И вообще надо начинать с того, что преодолеть свою робость и поговорить с Джейн. Очень осторожно поговорить, чтобы она сначала ни о чем не догадалось и побольше узнать о том, что она думает. Ну а пока такой возможности он не имел, Белку можно было просто вспоминать. Что он делал, и это были светлые и приятные воспоминания. Озорная и веселая девочка все больше походила в его мечтах на сестренку Рейнис, но только северную Рейнис. Так что в Королевскую Гавань вернулся почти тот же принц Эйгон, что ее и покинул. Только теперь он стал чаще задумываться о том, что время идет, и что «принц» это не только высокий титул, но и большие обязанности. Гораздо большие, чем ему казалась раньше. Время словно услышало его и припустило вскачь. После праздника Первого дня Эйгон узнал, что леди Нийя старк вскоре должна прибыть к королевскому двору и стать фрейлиной Ее Высочества принцессы Рейнис. Мальчик ни минуты не сомневался, что боевые сестры Нийи последуют за нею, а значит, очень скоро он увидит Белку и сможет с ней поговорить. Но тут вмешивалось очень важное и непредсказуемое обстоятельство: как поладят между собой его сестра и кузина. В чем Эйгон не сомневался, так это в том, что в «оранжерею» племянница королевы ни за что не отправится. А если обстоятельства сложатся каким-то невероятным образом и все-таки умудрятся ее туда запихнуть, не пройдет и седьмицы, как «оранжерее» придет конец: вымерзнет от северного холода, который принесет с собой девочка по прозвищу «Волченка». Так что было всего две возможности: либо Рейнис и Нийя подружатся, либо кузина очень быстро вернется обратно в Винтерфелл. Естественно, в любом случае ее подруги последуют за нею. Рейнис, кажется, была не прочь установить с новой фрейлиной дружеские отношения. Она несколько раз принималась расспрашивать Эйгона о кузине. Он тут же принимался рассказывать ей все в подробностях, следя только за тем, чтобы как можно реже упоминать о Джейн. Вроде это было не сложно, принцессу не особо заинтересовал северный обычай боевого сестричества. Но, похоже, Рейнис ждала от брата чего-то другого: у Эйгона осталось стойкое впечатление, что его рассказы сестре не слишком понравились. Не леди Нийя Старк, какой она предстала в его рассказах, а именно сами рассказы. Мальчик огорчился, но не расстроился. В конце концов, Рейнис скоро увидит кузину сама и тогда сможет спросить ее обо всем, что пожелает. Наверное, сестра тоже так считала, потому что когда выяснилось, что мама хочет встретить северный кортеж у самого Перешейка, принцесса захотела участвовать в этом путешествии. Разумеется, ей не отказали. Попросился и Эйгон, мама ему тоже не отказала. Видя такое, Рейнар тоже стал просить, но тут уже не согласился папа, сказав, что кто-то должен и в столице остаться. Брат огорчился, но если король что-то решил, то спорить уже бесполезно. Рейнар действительно много потерял. Поездка с мамой, пусть и более короткая, была не менее интересная, чем прошлогодняя с папой. До самого Трезубца они каждый день с ветром скакали по полям и перелескам: мама, Рейнис, он и небольшая охрана. Папа ни разу таких скачек не устраивал. Он был хороший наездник, но гонки за ветром не относились к числу его любимых развлечений. А вот то, что в быстрых скачках знает толк сьер Эртур Дейн, у которого он больше года служил оруженосцем, для Эйгона оказалось неожиданностью. Мальчик не удивился, Меч Зари еще до его рождения слыл человеком-легендой, а значит, был способен на любые подвиги. Но одно дело думать «он и это может», а совсем другое увидеть это собственными глазами. А к другому охраннику, рыцарю Раффорду Алларику с Расколотой Клешни, Рейнис вроде как подалась в оруженосцы. На полном серьезе: когда кортеж останавливался на ночевку, она переодевалась в простую мальчишескую одежду и отправлялась помогать его настоящему оруженосцу ухаживать за конем и оружием рыцаря. За это потом сьер Раффорд давал ей уроки обращения с мечом. Эйгон делал то же самое, только для сьера Эртура. Но он был мальчиком и настоящим оруженосцем. Зачем это такое нужно сестре, он не очень понимал. Но Рейнис часто демонстрировала мальчишество. И в этом путешествии она предпочитала штаны и дублет платью и дамскому седлу. Тем удивительнее было для принца увидеть, что в день встречи Рейнис выбрала как за именно дамское седло. А так же длинное темно-синее шелковое платье с редкими серебряными узорами. Из-под длинного подола выглядывали мыски мягких кожаных сапожек. Черные волосы принцесса заплела в две аккуратных косички, украсив их пышными светло-синими лентами и вплетенными мелкими тоже светло-синими цветочками, которые она, наверное, собрала на лугу, на котором были расставлены шатры для ночевки. - Ваше Высочество, - весело приветствовал н сестру, подъезжая поближе. – Вы сегодня восхитительны. Готовитесь ко встрече со странствующим рыцарем? - Нет, Ваше Высочество, - приняла игру сестра. – Я готовлюсь ко встрече с леди Нийей Старк. Последнее время я много слышу о том, что она не похожа на обычных девочек, но, думаю, странствующим рыцарем это ее не делает. - Вот уж точно нет, - рассмеялся Эйгон. – Я слышал, что рыцарем хочет быть дочка лорда Сельвина Тарта. Но леди Нийя совсем не такая. - Сказки, - фыркнула девочка и пояснила. – Я имею ввиду про дочку лорда Тарта. - А вот и не сказки, - запальчиво возразил мальчик. – Мне Реймунд Коннингтон рассказывал, а уж он-то знает, что на Тарте делается. - Реймунд приврет не дорого возьмет, - передернула плечами сестра. - Это правда, - недовольно насупился принц. - Посмотрим… Неопределенный тон сестры не ввел Эйгона в заблуждение. Она наверняка запомнила слух про дочь лорда Сельвина и, вернувшись в столицу, наверняка постарается разузнать о ней все, что возможно. А пока мальчик повторил: - Леди Нийя совсем не такая. - Это я поняла, - кивнула Рейнис. – Однако она, наверное, ожидает увидеть истинную принцессу, и я не хочу ее прямо сразу разочаровывать. - Покажешь ей красавицу-недотрогу в нарядном платье, слегка припорошеном дорожной пылью, - ехидно хмыкнул мальчишка. - Сьер Эйгон, ты дурно воспитан и неучитв. Наследному принцу и будущему рыцарю не пристало столь грубо обращать внимание прекрасной леди на столь прискорбные обстоятельства, - голос и лицо сестры были сама серьезность, и только шкодливые огоньки в глубине черных глаз выдавали истинные намерения девочки. - Простите меня, прекрасная леди, я дурак, - вздохнул принц. – Что поделать. «Прекрасная госпожа, все мужчины и дураки, и рыцари, когда дело касается женщин». - Прекрасная леди прощает тебя, неучтивый рыцарь, - томно потянулась Рейнис. – Но во искупление своей ошибки ты должен дать обещание, что не станешь мешать моему представлению. - Да, леди, я клянусь не мешать вам, - с серьезным видом кивнул Эйгон. Сестра рассмеялась звонким серебристым смехом и довольно кивнула, а мальчик подумал о том, что ему с ней никогда не было трудно общаться. А вот в присутствии Белки он плыл и терялся. Откуда такая разница, ведь они обе девочки? Может, попробовать убеждать себя, что Джейн это Рейнис, и говорить и поступать так, будто перед ним его сестра? Даже странно, что такая простая мысль ему сразу в голову не пришла. Приняв такое решение, Эйгон сразу повеселел и теперь уже с нетерпением ожидал встречи. Но как на зло. они ехали и ехали, а тракт был пуст. С утра попался навстречу лишь небольшой купеческий обоз в десяток повозок, который при их приближении сразу свернул в сторону, почтительно пропуская мимо королевский кортеж. Купцы, охранники и прислуга, сгрудились у обочины на подобающем расстоянии и приветствовали королеву и ее сопровождение радостными криками. Мама, как всегда в таких случаях, улыбалась и махала им рукой. Принц и принцесса тоже поулыбались и помахали. Пусть подданные видят, что они в добром здравии и хорошем настроении. А дальше опять потянулось унылое влажное редколесье. Отроги Лунных Гор совсем пропали за горизонтом, рощи становились все меньше, луга все мокрее, а откровенные болотины попадались все чаще и чаще. Чтобы хоть чем-то себя занять, Эйгон подъехал к Рейнис и принялся рассказывать ей о том, как когда-то через эти края двигалось огромное войско Первых Людей, открывающих для себя новые земли. Дети Леса совсем не хотели им эти земли уступать. Они не могли противостоять людям в открытом бою, но зато среди людей никто не мог сравняться с ними в магии. Они призывали себе на помощь полчища птиц и зверей, а потом обрушили Молот Вод на Руку Дорна, переломив ее на части. Как обычно бывает в подобных случаях, увлекшийся рассказом мальчик забыл, зачем он его вообще начал и принялся рассказывать уже не о Перешейке, а об образовавшихся в результате перелома Руки Дорна Ступенях. Рейнис слушала очень внимательно и не перебивала, но в какой-то момент мальчишка сообразил, что сестра прожила в Дорне целый год и, скорее всего, видела Ступени своими глазами, тогда как он на побережье Узкого моря не бывал южнее Штормового предела, от которого до Ступеней еще плыть и плыть. Принц смешался и сконфуженно замолк. - А дальше? – как ни в чем не бывало попросила Рейнис. - Что я тебе говорю, ты же Ступени своими глазами видела. - Вообще-то нет. Гнусное место, там всюду шастают пираты и без нужды нормальные люди туда не заплывают. Купеческие караваны стараются держаться ближе к дорнийскому берегу. А мы вообще отплывали из Мелового. Оттуда Ступени не видны. - Значит, тебе интересно? – повеселел принц. - Еще как. Я же всегда говорю, что мне нравится тебя слушать. Если бы ты не был принцем, из тебя мог бы получиться отменный бард. Это было правдой, такой разговор у них возникал не первый раз. - Из тебя тоже. Ты лютне играешь прекрасно, я так не умею. Это тоже было правдой. И маленькую тайну Рейнис Эйгон знал и никому не рассказывал: сестра в шесть лет бросила арфу и взялась за лютню со словами: «Я никогда не смогу сыграть на арфе лучше папы. А на лютне я обязательно стану самой лучшей». Порой сестренка бывала удивительно упрямая, и принц давно уже усвоил, что лучше лишний раз в ней этого дракона не будить. Так что он просто слегка обозначил ее успехи. И после ответа: - Ну вот, можем выступать вместе: ты будешь травить байки, а я играть на лютне. Разговор вернулся в спокойное и безопасное русло. Эйгон продолжил рассказ, но быстро закруглился со ступенями и вернулся на Перешеек, где Дети Леса хотели повторить страшное заклинание, но в итоге отказались от этой идеи. Но вскоре опять сказанул лишнего: - Мейстер Пицель считает, что если бы они применили эту магию, то Вестерос раскололся бы на северную и южную части. На месте Перейшейка был бы пролив, соединяющий Пасть с заливом Железных людей. При упоминании Великого мейстера сестренка скривилась, будто от жадности запихала себе в рот не меньше половины лимона. - А я считаю, что они как раз тут Молот Вод и применили! Просто он ударил не так сильно, как на Руке. И получился Перешеек. - Что значит «получился Перешеек»? – не понял Эйгон. - Ну, сам подумай, что такое Перешеек? Огромная болотистая низина. Не болото, так озеро. Не озеро, так река. Сухой земли там почти нет. А твой Пицель уверен, что так было всегда? До прихода первых людей тут тоже была одна вода? - Нуууу – протянул обескураженный мальчик. – я не знаю. Пицелю виднее. Он же мейстер, он столько книг за жизнь прочитал… - Книг, - хмыкнула принцесса. – А кто их писал, эти книги-то? А главное, когда? Первые Люди что-ли? Или Дети Леса? Вроде и те и другие были неграмотными. И о приходе Первых остались только одни легенды. - Да, ты права. - Ну так подумай, можно ли верить каждому слову таких легенд? После стольких лет и стольких пересказов? Один что-то от себя добавил для красоты. Другой ничего не добавил, но что-то позабыл. Третий… В общем, как было тогда точно никто не знает. И Пицель тоже! - И кому тогда верить? - Не надо верить. Надо просто понимать, что могло быть так, а могло и не совсем так. Наверное, Дети леса и Вестерос могли напополам разломать. Но что-то у них не сложилось. Может, сил не хватило. Или Перешеек оказался крепче Руки. Или что-то еще. - Да, пожалуй… - Эйгон не видел, что он может возразить, а значит оставалось только принять правоту сестры. - Но все равно, ты отлично рассказывал, братик. Мне очень понравилось. Спасибо тебе, - Рейнис лукаво улыбнулась и послала ему воздушный поцелуй. - Будешь слушать дальше? - Обязательно, но в другой раз. - Почему? – завуалированный, но твердый отказ огорчил принца. - А ты не заметил? Посмотри вперед, братик. Неужели не видишь, что навстречу нам движется большой отряд всадников. - Точно! И над ним развевается знамя с лютоволком Старков. Это они, Рейнис! Это точно они!