Где летают Соколы

[Пятница, 25 февраля 2005 года]

      Чердак был тускло освещен серебристым светом, который Драко сначала принял за лунный свет. Потом он понял, что в комнате нет окон, а свет исходит из каменной чаши, установленной на небольшой колонне посреди комнаты.       Он медленно направился туда, а за ним следовал Гарри, который, возможно, ожидал, что он развернется и убежит.       — Омут памяти, — голос Драко прозвучал глухо даже для него самого. — Не думаю, что хочу это видеть.       Взгляд Гарри приковал его к месту.       — Подойди. Ты видел только часть моих воспоминаний. Ту часть, в которой я пытаюсь оправдать то, что сделал.       — Я пытался проклясть тебя Круцио, — Драко больше не мог смотреть ему в глаза, поэтому вместо этого он принялся изучать руны на ободке Омута памяти. Он изучал Древние руны в Хогвартсе, но сейчас Драко было трудно сосредоточиться на них.       — Я знаю. Поверь, я думал об этом на протяжении многих лет.       Прежде чем Драко успел возразить, Гарри положил руки на противоположные стороны Омута. Поверхность закружилась, пошла рябью, а затем очистилась, открывая воспоминание.       Рождественский вечер Слизнорта. Филч только что поймал Драко по пути в Выручай-комнату. Гарри наблюдал за происходящим, не сводя с него глаз. Его брови были сведены вместе, будто он пытался понять Драко. Мерлин, неужели он действительно выглядел таким болезненным? У него не было времени подумать об этом, потому что Гарри-из-Воспоминаний последовал за ними — за ним и Снейпом — чтобы подслушать.       Драко повернулся к Гарри, приподняв бровь. Гарри только беззлобно пожал плечами и снова посмотрел на Омут, который в данный момент менял воспоминание.       Гарри-из-Воспоминаний наблюдал за ним – в классе (оглядывая его с головы до ног поверх книги), в коридорах (едва слушая Грейнджер и Уизли, которые практически тащили его за собой), в Большом зале (ковыряясь в еде, ни разу не взглянув в свою тарелку). Более того, он, казалось, преследовал его. Гарри-из-Воспоминаний сверился с картой и побежал.       — О, да, то есть, нет, — пробормотал настоящий Гарри, махнув рукой в сторону Омута, чтобы снова сменить воспоминание. — Не важно, просто забудь об этом.       Гарри-из-Воспоминаний снова появился в туалете. Это было ещё не то воспоминание — он был в компании Уизли и Плаксы Миртл. Она рассказала им о мальчике, который приходил туда плакать, потому что чувствовал себя одиноким и отвергнутым.       Драко закрыл глаза от стыда, а когда открыл их снова, пришло время — Драко стоял у раковины, плача от отчаяния, рассказывая Миртл о том, как его убьют, если он провалит задание. Сердце Драко болезненно сжалось при этом воспоминании. Гарри-из-Воспоминаний, похоже, испытывал те же чувства. Он явно не наслаждался страданиями Драко.       Драко боялся, что ему снова придется смотреть, как он нападает на Гарри, но Омут пропустил это воспоминание.       Астрономическая башня. Драко узнал серебристую вуаль мантии-невидимки Гарри и снова закрыл глаза. Он не хотел смотреть на кульминацию своего позора. Он не хотел знать, что Гарри был свидетелем этого.       Гарри легонько стукнул его по плечу. Его голос звучал очень мягко.       — Ты этого не сделал. Ты никогда не смог бы этого сделать.       Драко только покачал головой. Он почувствовал, как Гарри махнул рукой в сторону Омута, прежде чем тот успел перейти к действительно ужасной части.       Раздался тяжелый удар, и глаза Драко распахнулись. Гарри-из-Воспоминаний упал на колени в туалете, схватившись за голову, испытывая мучительную боль. Омут яростно закружился, замерцал и затем показал перепуганного Драко, стоящего над Роули с палочкой, направленной на него, и Темного Лорда прямо рядом с ними. Драко сразу узнал его, потому что он всё ещё регулярно снился ему в кошмарах.       — Как? — вздохнул он.       Мерлин, нет. Драко хотел забыть о том, что случилось. Он не хотел, чтобы Гарри знал. Шрам на руке ужасно чесался, и Драко потер его костяшками пальцев правой руки.       — Не важно.       Драко подумал, что Гарри собирается взъерошить волосы, но вместо этого он коснулся своего шрама. Похоже, он не хотел ничего объяснять.       Следующее воспоминание было определенно тем, ради которого Гарри был здесь, даже если в то время он не был похож на себя. Он сильно вырос и недоедал, его одежда была изорвана и грязна, лицо сильно распухло.       Драко мгновенно узнал его. И всё же он наблюдал за тем, как ходит вокруг да около, как будто это не так, даже не полностью признавая Грейнджер и Уизли, хотя их лица вовсе не были обезображены.       Гарри пропустил следующую часть, плотно сжав губы, и лишь мельком увидел, как его прошлое “я” выхватило волшебные палочки из рук Драко-из-Воспоминаний.       — Слишком просто, — пробормотал он.       Драко не был уверен, для чего Гарри всё это показывает. Чтобы убедить его, или себя.       Следующее воспоминание оказалось полной неожиданностью, так как ни Гарри, ни Драко в нем не было. Вместо этого Омут показал Снейпа и Дамблдора в кабинете директора.       — Темный Лорд не ожидает, что Драко добьется успеха, — угрюмо сказал Снейп. — Это всего лишь наказание за недавние неудачи Люциуса. Медленная пытка для родителей Драко, они смотрят, как он терпит неудачу и расплачивается за это.       — В двух словах, мальчику, как и мне, вынесли смертный приговор, — сказал Дамблдор.       Содержимое Омута закрутилось, а затем снова остановилось на Снейпе и Дамблдоре в его кабинете, хотя, казалось, это была уже другая ночь.       — Я думал... все эти годы... что мы защищали его ради неё, — Снейп сделал паузу, чтобы собраться с мыслями. — Ради Лили.       Итак, теперь речь шла не о Драко, а о Гарри. Драко удивился, почему Гарри показывает ему это.       Глаза Дамблдора были закрыты, как будто он хотел отгородиться от обвинения, прозвучавшего в голосе Снейпа. Похоже, ему самому не нравилось то, что он собирался сказать.       — Мы защищали его, потому что было очень важно научить его, воспитать, дать ему испытать свои силы. Тем временем, связь между ними становится всё сильнее. Это как паразитическое развитие: иногда мне кажется, что он и сам это подозревает. Насколько я знаю, всё устроено так, что когда он действительно отправится навстречу своей смерти, это будет означать конец Волан-де-Морта.       Драко и Гарри посмотрели друг на друга, как бы понимая всё происходящее между ними.       Они были двумя сторонами одной медали — на противоположных сторонах войны, но ими обоими пользовались люди более могущественные, более расчетливые, чем они сами. Они оба были поставлены на путь смерти и каким-то образом всё ещё умудрялись жить.       — Это последнее, — ровным голосом произнес Гарри, когда изображение исчезло.       Поверхность Омута не изменилась, её не заволок туман, а вместо этого она почернела.       — Мальчишка... он мертв?       Холодная дрожь пробежала по спине Драко, и он не раздумывая схватил Гарри за запястье. Оно было ледяным, почти смертельно холодным, но Драко крепко держал его, вместе с Гарри прислонившись к Омуту.       — Ты, — раздался грохот, и Драко безошибочно услышал, как его мать закричала от боли. Он слишком хорошо помнил, как звучит её крик. — Осмотри его. Скажи мне, мертв ли он.       На несколько секунд воцарилось молчание, затем:       — Драко жив? Он в замке? — это был едва слышный шепот.       — Да, — голос Гарри.       — Он мертв!       Гарри отпустил Омут, когда раздались радостные возгласы, и поверхность снова стала серебристой и гладкой. Драко не отпускал его руку.       — Не знал, что у тебя есть Омут памяти, — пробормотал Драко, не в силах озвучить миллион других мыслей, проносившихся в его голове.       — Он принадлежал Дамблдору, — задумчиво произнес Гарри, проводя пальцем по одной из рун.       — Дамблдор оставил тебе свой Омут?       — Не совсем... — Гарри закусил губу и старался не смотреть ему в глаза.       — Ты украл его? — Драко понимал, что его голос звучит слишком взволнованно и точно недостаточно испуганно. Мерлин, что угодно, лишь бы не думать о том, что он увидел за последние десять минут.       — Там есть довольно опасные воспоминания! Я не мог просто оставить их.       Драко машинально перевел взгляд на Омут.       — Я показал тебе часть, — вполголоса предупредил Гарри. — Я не собираюсь тебе больше ничего показывать. Слишком много знать о таких вещах — верный способ покончить с собой. Я не хочу, чтобы тебя убили.       Драко отпустил его и сделал шаг назад.       — Почему нет? Я делал ужасные вещи, — в его голосе не было никаких эмоций, иначе он вообще не смог бы говорить.       — Драко... — Гарри тихо произнес его имя, но затем глубоко вздохнул и продолжил уже более взвинченным голосом. — Я заставил их хранить портрет Снейпа в Хогвартсе, а он был, по крайней мере, частично ответственен за смерть моих родителей. Он вымещал свою обиду на детях. Он выгнал Римуса исключительно из злобы. Ему было бы всё равно, схвати дементоры Сириуса, даже если бы он был невиновен. Если я нашёл в себе силы простить всё это ему, то я чертовски уверен, что смогу сделать это и для тебя. Я не говорю, что всё, что ты сделал, смогли оправдать, но я знаю, что не всё это было сделано по твоей доброй воле. И ты сделал так много хорошего после войны.       Драко не знал, куда смотреть, что говорить. Ему так хотелось, чтобы его простили, чтобы ему сказали, что у него есть надежда, но он не знал, возможно ли это. Но потом Гарри взял его за руку, и Драко всё-таки взглянул ему в глаза, но не нашел там ничего, кроме искренности. Он почувствовал, как напряжение покидает его тело, и слабо улыбнулся.       — Давай немного поспим. Я не хочу видеть тебя завтра в Мунго, потому что ты задремал на своей метле.       Драко спустился по лестнице, не оглядываясь на Омут. Гарри шёл прямо за ним и, прошипев приказ, закрыл люк. Он испытывал облегчение, находясь вдали от этого места, и ещё большее, зная, что существует нерушимый барьер между ним и воспоминаниями.       У Драко не было никакого желания обсуждать то, что они увидели.       Гарри, похоже, тоже так думал, потому что он не стал говорить о том, что произошло, а вместо этого перехватил Драко поперек талии. Затем он отнёс его в спальню, практически бросив на кровать.       — На тот случай, если ты всё ещё планируешь сбежать от меня, — сказал он с усмешкой.       Драко сбросил брюки и раскрыл объятия. Гарри прижался к нему, а затем взмахом руки погасил свет, оставив только золотую сферу на прикроватном столике.       Если он думал, что так легко отделается, то сильно ошибался.       — Ну и что, теперь ты мне скажешь? То, что я сказал на вечеринке, тебя разозлило.       Гарри застонал и крепче обнял Драко.       — Это очень глупо.       — Да, я в курсе.       Гарри ущипнул его за бок. Затем он наклонил голову вниз, из-за чего Драко не видел его лица.       — Ладно... Боже, это очень глупо. Чёрт. Окей... Итак... — глубокий вдох. — Меня разозлило то, что ты рассказал про моих бабушку и дедушку.       Ну, это определенно было не то, что ожидал услышать Драко. Он тщательно подбирал следующие слова.       — Значит... ты боялся, что люди узнают, что мы встречаемся, потому что я знаю о твоей семье? Не волнуйся, все знают, что с ними случилось. Они были очень известными.       Гарри тяжело выдохнул и всё-таки посмотрел на него. В его глазах было неповиновение.       — Никто никогда не рассказывал мне, как они умерли. Есть все эти люди, которые знают всё о моей семье, и они просто... они просто предполагают, что я тоже это знаю. А я ничего не знаю! Я ни хрена не знаю. Слизнорт даже не рассказывал мне, что знал моих бабушку и дедушку. А потом он оборачивается и говорит о них, чтобы произвести впечатление на случайных людей.       Теперь настала очередь Драко ущипнуть Гарри.       — Ты только что назвал меня случайным человеком?       — Я называю себя случайным человеком, идиот! Он не знал, что рассказывает всё это мне. Я вполне мог бы работать на «Ведьмин досуг».       — Справедливо. Так почему ты сказал Джинни, что разозлился не из-за Слизнорта?       Гарри вздохнул.       — Даже не знаю. Я просто разозлился. Наверное, я ожидал от него чего-то подобного. Я не ожидал, что ты их вспомнишь.       Драко обдумывал это несколько секунд. Затем он осторожно сказал:       — Может быть, ты хочешь, чтобы я рассказал тебе о них? Я знаю обо всех древних семьях, а не только о Священных двадцати восьми.       — Я сделаю вид, что ты их так не называл. “Священные”, мать твою, — Гарри положил голову на грудь Драко, прежде чем продолжить. — Я хочу, чтобы ты притворился, будто этой вечеринки никогда не было.       — Отлично, — сказал Драко, целуя Гарри в лоб.       Драко уже почти заснул, когда на него внезапно снизошло озарение. Он настойчиво ткнул Гарри в плечо.       — Я же говорил, что видел, как змеи шевелятся.       — Да, я знаю. Заткнись, — сонно проворчал Гарри.       — Ты такой необычный, со своим тайным убежищем и всем остальным, — Драко поцеловал его в макушку, даже если это подорвало его собственную точку зрения. — Так в чем же ещё я был втайне прав?       Гарри заткнул его поцелуем, и это было почти так же приятно, как быть правым.