"Если ты ненавидишь родителей, людей или систему - не нужно выпендриваться, обдалбываться в хлам и разбивать машину о дерево. Если и правда хочешь бунтовать против родителей - заработай больше, чем они, проживи дольше, чем они, и научись большему, чем они." - Генри Роллинз.
***
- У меня для вас плохие новости, ублюдки, - кричит Джерард в микрофон, хватая его за стойку. Пот течет с волос на лицо, и он встряхивает головой, позволяя каплям разлететься в сторону кричащей толпы. Он смотрит поверх людей, вскидывающих кулаки в воздух и что-то скандирующих окровавленными ртами, и ухмыляется команде спецназа, врывающейся в парадную дверь. - У нас солд-аут! Или ваши подружки из полицейского департамента забыли вам об этом сообщить? Толпа рычит в ответ подобно зверю, и Джерард дает ей возможность обрушиться и поглотить его. Ее энергия удерживает его на ногах. Краем глаза он видит Фрэнка, который улыбается так широко, что из его треснувшей губы снова пошла кровь. Эта чертова группа не боится никого. - Давайте сразу последний куплет, - уже в технический микрофон говорит Джерард, опустив голову, чтобы никто не прочитал слова по губам. Взглядом он следит за спецназовцами, проталкивающимися сквозь толпу с прозрачными щитами для защиты от демонстрантов. - Продолжайте играть даже если вас схватят, окей? Никто не отвечает вслух, но пока Рэй отыгрывает сложную гитарную партию, Фрэнк прошмыгивает мимо него и плюет Джерарду в волосы, и этого достаточно. Джерард выкрикивает последние строчки, и энергия всей группы сливается в нечто единое и сумасшедшее, как сердца, бьющиеся в унисон. Никто ничего не говорит, потому что все и так знают, для чего все это нужно. Они уже не раз отыгрывали похожие шоу на волоске от того, чтобы быть пойманными - все обычно заканчивалось битьем окон с прыжками через забор. И сейчас, даже перед лицом спецназа, приоритеты не поменяются: если это их последнее шоу, значит My Chemical Romance должны запомниться как неудержимая природная стихия, как что-то, что может быть остановлено только выстрелом транквилизатора. Смысл в том, чтобы встряхнуть людей, чтобы они вернулись домой и нашли свой собственный катарсис. Поэтому они не могут отступить - они должны раздуть пламя и надеяться, что это пламя будет гореть в сердцах толпы даже тогда, когда первая искра погаснет. Одна группа не может изменить мир, и Джерард знает это. Но целое поколение таких групп - может. Джерард толкает первого попавшегося парня в униформе и изо всех сил бьет его микрофонной стойкой по коленям, продолжая выкрикивать строчки песни. Позади него Рэй отступает назад к барабанной установке, чтобы прикрыть Боба; тот без колебаний выколет кому-нибудь глаза барабанными палочками, серьезно, но это все, что он может сделать сидя. Толпе это чертовски нравится - она рвется на сцену, бросаясь на каждого, кто держит в руках щит с надписью "Полиция". Хаос усиливается еще больше, когда Фрэнк бьет одного из спецназовцев гитарой по голове и уже через десять секунд снова прижимает пальцами струны к ладам, а с поцарапанной черной деки капает кровь. Он ловит на себе взгляд Джерарда и что-то ему кричит, но Уэй ничего не слышит из-за гула в ушах. Давление в висках почти невыносимо, но благодаря адреналину он все же допевает последние несколько слов. Тяжело дыша, он слушает, как Боб и Майки добивают ритм до конца. Перехватив микрофон обеими руками, Джерард наклоняется к толпе как можно ближе, стараясь не упасть. Боковым зрением он видит окружающих их со всех сторон спецназовцев - слишком много, чтобы можно было сосчитать. Они расплываются в его глазах, подобно миражам. - Дамы и господа! - он кричит, собрав в себе все оставшиеся силы. - Боюсь, что нам пора уходить. Но не волнуйтесь - мы еще вернемся. Мы надеемся, что вы нас не забудете. Чья-то сильная и твердая ладонь хватает его, и руку пронзает боль. - Помните о том, что сегодня привело вас сюда! - На лицах в толпе - ужас и ярость, и от этого вида внутри Джерарда растет чувство гордости. - Помните, каково, блять, чувствовать себя свободными! Прямо перед собой он видит Майки, поваленного на колени, с руками, скованными за спиной наручниками. Фрэнк спотыкается, когда двое спецназовцев толкают его, и почти падает со сцены, но удерживается на ногах. Его взгляд метнулся к Джерарду - к обоим приходит тяжелое чувство осознания, что это конец, и что это их последний рывок, по крайней мере на какое-то время. - Мы - My Chemical Romance! - кричит Джерард, когда кто-то бьет его прямо в живот. Боль разливается по всему телу, но он держится прямо. Они зашли слишком далеко, чтобы просто так сдаться. - Но вы - революция! Следущий удар приходится ему в челюсть, и он проваливается во тьму.***
Все началось не так драматично. Первым проблеском мятежа была пыльная бутылка Jack Daniels на обочине, поблескивающая на солнце, которую однажды увидел Джерард по дороге на работу. Он непроизвольно сдвинул ногу с педали газа на тормоз и выглянул в окно. Бутылка была пустой, только прозрачное стекло отражало солнечные лучи, и Джерард с трудом верил своим глазам. Увиденное не покидало его мыслей весь остаток дня; он даже отвлекся на совещании и трижды пропустил мимо ушей просьбу предоставить отчет о продажах, пока кто-то не похлопал его по плечу. Джерард порылся в папке и достал распечатанный график того, сколько кошачьего корма их компания продала в этом месяце. Протянув его своей начальнице, сидящей в строгом сером костюме и с тугим пучком светлых волос на голове, он встретился с ней взглядом, и единственное, что ему хотелось, это склониться над столом и спросить: "Хэй, вы когда-нибудь видели бутылку виски? Вы знаете кого-нибудь, кто видел бутылку виски?" Вместо этого он смог сказать только: - Благодаря новым синим этикеткам продажи выросли примерно на три с половиной процента. Когда Джерард ехал домой, бутылка все еще лежала на своем месте, словно издеваясь над ним. Он хотел узнать, кто положил ее туда. Он хотел узнать, кто ее изготовил, кто ее продал - обо всех, кто имел хоть какое-то отношение к бутылке Jack Daniels, каким-то образом оказавшейся на обочине платной магистрали Джерси. Какой-то придурок недовольно просигналил, когда Джерард включил аварийный сигнал и съехал на обочину. "Неполадки с двигателем", - мысленно повторил он на случай, если появится полицейский и спросит, какого черта он мешает движению. Джерард подождал, пока на дороге не станет меньше машин, прежде чем открыть дверцу и выскочить наружу, в три шага преодолевая расстояние до травы. Он схватил бутылку и убрал ее под пальто, после чего вернулся в машину и спрятал находку в углублении для ног под пассажирским сидением. Его руки тряслись, словно он только что сунул пальцы в розетку. Когда он позвонил Майки и без всяких объяснений попросил приехать, тот выдал ему один из своих фирменных мученических вздохов, но все равно приехал, потому что всегда поступил бы так ради Джерарда. Увидев в руках брата пустую бутылку виски, он выругался. - Какого хера, Джи? - Она просто лежала там, - Джерард развел руками, не менее удивленный, - и никто не замечал. - Весь день? - Майки осторожно взял ее в руки, разглядывая со всех сторон. - И ты подумал, что кто-то таким образом бросил вызов. Губы Джерарда изогнулись в едва заметной, но полной надежды улыбке. - Может быть головорезы из ПМАРТ наконец-то идут на попятную. Майки легонько ударил его по руке. - Ой, да брось, Джи. Не говори таких вещей. Уверен, она оказалась там случайно. - Ты прав, - Джерард смотрел на бутылку, которую Майки вертел в руках, наблюдая за тем, как свет ламп отражается в гранях. - Просто... Не вини меня за остатки веры в сердце, Майкс. В те времена в стране было куда лучше. - Потому что люди могли покупать виски? Джерард кисло взглянул на него. - Ты же знаешь, что я имею ввиду. Изменения в законодательстве сделали куда больше, чем просто пролили наш виски. - Но я ничего не помню из этого, - сказал Майки. - Я не знаю, каким мир был раньше. Я был еще недостаточно взрослым. Ты можешь рассказывать мне, что все было иначе, но подобные артефакты не будут значить для меня столько же, сколько для тебя. - Я знаю, - согласился Джерард, - мне бы очень хотелось, чтобы тебе не пришлось расти во время новых законов. Если бы я только мог... если бы мы могли поменяться местами, Майкс, ты же знаешь, что я бы это сделал. - Твоих историй мне вполне достаточно, - Майки со смирением взглянул на него. - Так мы заказываем доставку еды или как?***
Все должно было закончиться еще на первой находке, Джерард это прекрасно понимал. Так бы оно и было, если бы он не увидел пустую бутылку джина Seagram's чуть больше месяца спустя. Она лежала, закатившись под один из столиков на веранде ресторана, где Джерард сидел и занимался своими делами. Украдкой оглядевшись по сторонам, он присел на корточки и, схватив, сунул ее в сумку. Стекло было замысловато расписано, а этикетка ободрана по краям. Нести ее было все равно, что идти с привязанной к спине бомбой. Две бутылки медленно превратились в пять, и каждый раз, когда Джерард находил новую, он не мог отделаться от ощущения, что подбирал подсказки к чему-то большему - несмотря на угрозу тюремного заключения сроком до четырех лет за распитие алкоголя, оставлять бутылки на улице казалось ему чем-то безрассудным. Это должно было что-то значить. Никто не стал бы так рисковать только потому, что им было лень найти тайный мусорный бак. Он хранил эту коллекцию под кроватью в своей квартире, и никто туда не заходил, даже Майки - хвастаться таким было страшно. К тому же, если об этом станет известно, полиция окажется у его двери быстрее, чем он успеет моргнуть. Следующими появились сигареты The Kools. Пачка была пустой - Джерард проверил трижды, - но он все равно оставил ее и спрятал вместе с бутылками. Иногда он доставал ее и водил пальцами по бело-зеленой упаковке. Всего на мгновение ему показалось, что все было как прежде. Его мать курила - "Мальборо", а не "Кулз", - и те два месяца после принятия постановления о правительственном медиа-администрировании и регулировании товарооборота* обернулись для нее сущим адом. Она была вынуждена сдать все до последней сигареты, или же предстать перед трибуналом, где судья с презрительной усмешкой сообщил бы о том, насколько лучше стало в Америке, приговорив ее к максимальным семи годам заключения. Майки было всего шесть лет, поэтому он не запомнил ужасы конфискации и то, как сбегала их мать, перепрыгивая через соседские кусты; но Джерард это помнил прекрасно. Подписание президентом постановления о ПМАРТ перевернуло жизнь каждого человека, и лишь немногим повезло забыть то, как все было раньше. Джерарду так нигде и не удалось найти пачку "Мальборо", хотя он высматривал ее везде: на работе, где бы не проезжал на машине, где бы не ходил пешком. Абсолютно ничего. Он почти убедил себя, что это была случайность. Пока не нашел в канаве у своего жилого комплекса книгу. Джерард оказался там лишь потому, что проспал и опять забыл вынести на обочину свой мусор для утилизационной службы, а жить с заполоняющей дом вонью было невыносимо. Матовая бумага не привлекала к себе внимание, и он счел удачей то, что вообще ее заметил. Обложка была оторвана, напечатанные черные буквы местами поплыли из-за воды, но все еще считывались: "Экстази. Три истории о любви и химии" *. Джерард не знал, кто такой Ирвин Уэлш, и как его книга там оказалась, но все равно поднял ее и прижал к груди. В спешке он выскочил без куртки, поэтому, возвращаясь домой, делал все возможное, чтобы прикрыть книгу руками и не вызвать никаких подозрений. Следующим логичным шагом было позвонить брату. - Чувак, ты как будто сам хочешь, чтобы тебя арестовали, - честно сказал Майки, когда Джерард протянул ему потрепанный роман. - Значит, они тоже запрещены, - он пролистал несколько страниц и растянулся на диване, положив ноги на колени Майки. Тот нахмурился, но не спихнул их, - то есть, я так и думал, просто уже много лет не видел ни одной. - Потому что их сжигают, Джерард, - Майки потер рукой лицо, глядя на брата сквозь пальцы, словно если бы он посмотрел на него под другим углом, все это бы прекратилось. - Точнее, прекращают публиковать, но те, что все же попали в печать, сжигают. Джерард что-то неразборчиво промычал себе под нос, пробегая взглядом по напечатанным словам. - Я думаю, мы должны ее прочитать. - Я думаю, ты сошел с ума. Джерард посмотрел на брата. Они выросли вместе, Майки мог нести любую чушь, но он все равно видел его насквозь. - Тебе любопытно, признай это. - Только из-за классного названия, - согласился Майки. - Но эта идея все еще отстой. - По словам кого, президента? - И всех правоохранительных органов, - Майки добавил уставшим голосом, - а также присяжных и каждого тюремного надзирателя Америки. - Значит, они об этом не узнают, - Джерард пожал плечами. - На все запреты есть причина, и она заключается не в том, что так лучше для нас, а в том, что так лучше для них. Майки бросил на него долгий страдальческий взгляд, после чего протянул руку и раздраженно выхватил книгу. Он прочистил горло, прежде чем начать читать: - "Ребекка Наварро сидела в просторной оранжерее собственного дома и смотрела на освещенный солнцем свежий сад. В его дальнем углу, у старинной каменной стены Перки подстригал розовые кусты..." Они просидели так на диване всю ночь, передавая книгу друг другу, когда от чтения вслух начинало саднить в горле. К тому моменту, когда взошло солнце, а роман подошел к концу, взгляд Джерарда помутнел и глаза покраснели. Майки рядом выглядел не лучше. Работать в тот день было невыносимо. Он заснул за своим столом прямо во время анализа того, как цветовые решения конкурентов влияют на продажи, и ему снились кислотные дома, химический романс и мир, который больше не существовал. А может, никогда и не существовал вовсе. Было трудно сказать наверняка, потому что все что угодно покажется выдумкой, если слишком долго об этом думаешь. Он резко проснулся, быстро моргая и пытаясь выбросить Ирвина Уэлша из головы, когда босс потрясла его за плечо. Она сжала губы в тонкую линию, ее неодобрительный пристальный взгляд прошелся по нему сверху вниз, изучая птичье гнездо из его спутанных волос и мятую одежду. - Иди домой и выспись как следует, - наконец произнесла она, - завтра придешь пораньше. И он уехал, всю дорогу борясь со сном, а когда оказался дома - перечитал книгу еще раз. Через три дня к нему снова пришел Майки, сжимая в руках то, что Джерард не видел с тех пор, как ему исполнилось десять лет. - Я познакомился с парнем, - Майки прошел в гостиную и разлегся на диване. - Не в этом смысле, - добавил он, заметив, как Джерард поиграл бровями. - Он классный. И он на нашей стороне. - У нас теперь своя сторона? Майки покосился на него таким взглядом, словно его брат - самый тупой придурок на свете. - Мы читаем запрещенные книжки и собрали коллекцию незаконных товаров, которых хватит, чтобы закрыть нас пожизненно. И ты пытаешься сказать, что мы не выбрали сторону? - Согласен. Как его зовут? - Пит Вентц, - Майки разжал кулак, чтобы Джерард наконец-то смог рассмотреть, что он держал в руках кассету. - Он проезжал через Нью Джерси, возвращаясь в Чикаго, и я столкнулся с ним в продуктовом магазине. Он отвел меня к своей машине и дал это. - Ты встретил незнакомца в магазине и пошел за ним к машине просто потому, что он тебя попросил? - Джерард широко распахнул глаза. - Майкс, что если бы он оказался гребаным копом? - Но он им не был. - Откуда ты это знаешь? Эти ублюдки постоянно работают под прикрытием! - Потому что, - Майки пристально посмотрел на него, - когда мы с ним столкнулись - точнее, он буквально налетел на мою тележку, - он был накурен в хлам. - Оу, - да, вряд ли это мог быть коп. - Окей. И что там? - Записи его группы, - Майки покрутил кассету за пластиковое колечко. - Он сказал, что в Чикаго сформировалось целое подпольное движение. Судя по всему, он и трое других ребят из группы - довольно важные шишки в нем, и они пытаются распространить идею за пределы города. Найти новобранцев, чтобы устроить восстание и все такое. - Это круто, - задумчиво произнес Джерард. - Подожди, восстание? Ты серьезно? Майки склонил голову на бок, глядя на брата. - Ты же не думаешь, что мы единственные придурки на всю страну, кто считает ПМАРТ чушью собачей? - Нет, - Джерард запустил руку в волосы, - но я как-то не осознавал, что все уже так организовано. Я никогда не слышал об этом. - Эм, думаю, в этом и смысл? У таких парней, как мы, тоже может быть полиция на быстром наборе. Джерард фыркнул. Майки хитро посмотрел на него. - Итак, моя машина слишком новая для кассетной магнитолы, но насколько я помню, твоя рухлядь все еще работает. - Скромность не лучшая твоя черта, - сухо ответил Джерард, но все же поднялся, увлекая за собой Майки. - Она припаркована за блоком, только ключи возьму.***
- Они не так уж и ужасны, - Майки был первым, кто нарушил молчание спустя сорок минут, после того как они включили кассету Пита и слушали ее, сидя на парковке. - Это плохо, что я ждал, что они окажутся ужасными? Джерард отрицательно покачал головой. - Ты встретил этого чувака в продуктовом отделе, у меня тоже были сомнения. - Среди молочки, если точнее. - Не важно. Они сидели молча еще несколько минут. Может быть это то, как ощущается шок, лениво думал Джерард. Он действительно был потрясен до глубины души, его мозг словно немного расплавился. Дело было даже не в том, что песни оказались великолепными - а они действительно были хороши; умопомрачительным было то, что люди все еще писали музыку. - Нам нужно создать группу, - наконец-то сказал он вслух. Не "стоит создать", потому что время для выбора уже давно истекло, а именно "нужно". - Да, - Майки заерзал на сидении после того, как Джерард заговорил, разрушив тем самым магию момента. - Черт возьми, да. Мы должны это сделать. Они выбрались из машины, Джерард наклонился и, забрав кассету, сунул ее в карман. Они не могли себе позволить потерять ее. Майки сунул руки в карманы и достал клочок бумаги и мобильный. Джерард искоса взглянул на него. - Что ты делаешь? Майки даже не взглянул на него, увлеченный набором номера. - Звоню Питу.