Золотая клетка

— Ты? — Пульс стучал в ушах, мышцы напряглись от удивления. — Собираешься выступить против семьи Александра? — Джон сложил руки на груди и упрямо опустил голову. — Да ты, должно быть, шутишь. Шерлок закатил глаза, словно этот спор, хоть и оказался вполне предсказуемым, всё равно его разочаровал. — Вся эта документация сосредоточена на том, чтобы удерживать подальше от них Майкрофта и его подручных, не позволяя предоставить дальнейшие доказательства поведения Александра. И моё имя там не упоминается ни разу, кроме как в качестве объекта. Ничто не сдерживает меня от приближения к ним. — А как насчет здравого смысла? — Джон поджал губы и приподнял брови. — Стоит только этим людям добраться до тебя, как они продадут тебя тому, кто даст больше денег! — Так почему до сих пор даже не попытались? — Шерлок резко развернулся и принялся расхаживать по кухне, точно как в те моменты, когда у него в мыслях начинала проясняться разгадка очередного дела. — Думай, Джон. Со смерти Александра прошло уже несколько недель, и большую часть этого времени я без какой-либо защиты провёл на Бейкер-стрит. Едва ли у них возникли бы сложности с тем, чтобы найти меня. — Но Майкрофт устроил всё так, чтобы они не смогли тебя забрать. Это было прописано в контракте. — Джон махнул рукой на страницы — сплошное месиво белого и чёрного вокруг. Шерлок покачал головой, соединив пальцы домиком и прижав их к губам. — Это было хлипкое препятствие, и Майкрофт это прекрасно понимал. Он предупреждал нас, что они могут попробовать прибегнуть к каким-то грязным способам, чтобы забрать меня — похищение и всё такое, — и если бы это случилось, то Каннингемы просто продали бы меня в другую связь, так что никто и дёрнуться бы не успел. Все махинации Майкрофта полагались на честь и порядочность Каннингемов. Это сработало только потому, что они играют по правилам. Джон пожал плечами, скорее даже резко дёрнул, пытаясь сообразить, чего собирался добиться Шерлок. — И дальше что? Мы должны быть благодарны, что они ведут себя достойно? — Вопрос сорвался с тихим рычанием, губы скривились. — Что они проявили уважение к требованиям Майкрофта, но плевать хотели на твои желания? На запястье легла прохладная рука, Шерлок встал перед Джоном — спокойный, разумный перед лицом гнева. — Учитывая действия сына, поведение семейства было вполне предсказуемым. — Пальцы на запястье сжались, понукая Джона поднять взгляд. — Кто-то мог бы предположить, что угрозы сделать неблаговидное поведение Александра достоянием общественности вполне хватило бы, чтобы держать их в узде, но они наверняка понимают, что опубликование этих преступлений не принесёт мне никакой пользы, ведь это приведёт к длительному сражению на правовом поле без какой-либо гарантии в отношении его итогов. Джон поджал губы, качая головой. — Не понимаю. Почему ты говоришь, что их сдерживает не обещание приволочь дело в суд? — Я говорю, что дело не только в этом. — Шерлок расправил плечи и под пристальным взглядом Джона принялся выкладывать детали, словно объяснял факты недалёким офицерам Скотланд-Ярда. — Помнишь, когда я восстанавливался после разрушения связи, Майкрофт жаловался на альфу-мать Александра? Как она казалась неспособной принять правдивость хоть одного из его утверждений? — Смутно. — Оглянись. — Шерлок щёлкнул пальцами в сторону стопок бумаг. — Она выступила против того, что её сын мог совершить что-то неблаговидное, но здесь нет ничего, что подтвердило бы невиновность Александра. Они упорно всё отрицают, но никак не отвечают на заявления Майкрофта. Почему? С чего бы не защитить честь члена семьи, пусть даже мёртвого, от таких обвинений? Джон вздохнул, сцепив руки в замок на коленях, и пытался найти ответ. Он был не таким, как Шерлок, не мог взять разрозненные кусочки информации и собрать из них внятную картинку, но это не было место преступления. Дело было в человеческих действиях и реакции, в сочувствии и понимании. Окажись он сам на месте Каннингемов, его неверие вызвало бы в нём праведный гнев. Джон бы ни за что не смог остаться в стороне и надеяться, что всё само рассосётся, если только... — Они думают, что слова Майкрофта могут оказаться правдой. — Он посмотрел на Шерлока, и по позвоночнику пробежал холодок. — Они не устраивают шумиху из опасений, что любая попытка доказать невиновность Александра может вместо этого выставить напоказ его вину. — И они правы. — Шерлок отошёл в сторону, глаза сверкали, а мысли мчались со скоростью миля в минуту. — Майкрофт сам сказал, что в дело вмешались чувства. Возможно, мы сможем этим воспользоваться. Что касается правовой сферы, у нас нет ничего, мы знали это с самого начала, несмотря на все надежды на обратное. Нет, нам нужно обратиться к Каннингемам напрямую. Если отбросить всё наносное, они — единственные, кто решает, что будет со мной дальше. — Ты надеешься обратиться к их чувствам. — Джон провёл ладонью по лицу, ощущая, как желудок сжимается от неверия. Возможно, Шерлок не мог воспринять ситуацию тем, чем она была — последней отчаянной надеждой обрести свободу… обречённой на поражение. Джон покачал головой, спрыгнул со стула и перехватил расхаживающего Шерлока, пытаясь подобрать слова, чтобы выразить многочисленные сомнения. — Ты думаешь, что сможешь склонить их к тому, чтобы они тебя отпустили. Шерлок… — Не неси чепуху, Джон. Мой план не в том, чтобы заявиться к ним на порог и попросить о пощаде. — Шерлок ухмыльнулся, словно мысль о чём-то настолько неизящном показалась ему отвратительной. — Я хочу доказать, что у них нет другого выбора, продемонстрировать, что им лучше отказаться от меня. Он усмехнулся — кривая линия тёмного злорадства. — А если не сработает? — Джон потянулся к запястьям Шерлока, обхватил их пальцами, словно так мог удержать его от устремления к катастрофе. — Если тебе не получится перевернуть ситуацию в свою пользу, что тогда? Ты окажешься в стане врага без плана побега. Как ты и сказал, они продадут тебя в другую связь так быстро, что и моргнуть не успеешь. — Кто сказал, что у меня нет плана побега? — Шерлок вытянул из хватки одну руку и потянулся за спину. Лёгкий металлический щелчок, и жёсткие, всё ещё тёплые после кожи Шерлока, грани Зига легли в ладонь Джона. На этот раз пистолет не был нестабильной пародией на угрозу, незаряженной, бессильной. Обойма заняла своё место, и Джон, взглянув на неё, встретился взглядом с Шерлоком. — Я сказал людям Майкрофта принести мне патроны вместе со всем этим. — Он махнул рукой на ноутбук и принтер. — Сначала они сопротивлялись, но подчинились, когда я заявил, что капитан Уотсон в случае угрозы предпочтёт быть вооружённым. Если что-то пойдёт не так, у тебя будет преимущество. — В качестве твоего телохранителя? Шерлок пожал плечами. — Если пожелаешь. Однако в опасности могу оказаться не только я. До сих пор твоё существование оставалось незамеченным для Каннингемов, ну, относительно. Твоё присутствие уничтожит любые сомнения в том, что ты играешь в моей жизни вполне значительную роль и что твоё отношение ко мне больше не платоническое. Серебристые глаза скользили по телу Джона, и Шерлок наклонился ближе. Губы замерли в жалких сантиметрах от горла Джона, словно вдыхая его запах. Движение было направленным и собственническим, демонстрацией, от которой задрожали колени. Голос вырвался из груди сдавленным стоном, вновь пропитанным близостью Шерлока. Они словно шли по какой-то новой линии, которая размыла всё то, чем они были всегда — друзьями, коллегами, соседями и ещё какой-то непонятной сущностью без наименования — и чем стали теперь: партнёрами во всех смыслах этого слова. Джону потребовалась вся сила воли, чтобы отстраниться, а не качнуться вперёд, и упрямо ухватиться за собственные беспокойства. Шерлок с первого дня их знакомства заманивал его в такие действия, которые шли вразрез со здравым смыслом, но это… Если это даст им даже малейший шанс на успех, тогда они оба должны полностью осознавать ситуацию. Он не мог оставаться в неведении на шаг позади, больше нет. — Ты не можешь не видеть, насколько это опасно, — удалось выдавить Джону. — Ты играешь им на руку. — Они не думают, что я заявлюсь прямо к ним. На нашей стороне так или иначе будет элемент неожиданности. Кроме того, они люди: эмоциональные, склонные ошибаться. — Шерлок пожал плечами. — Скорбящие родственники — лёгкий объект для манипулирования. — Он выпрямился, всем собой представляя хладнокровного равнодушного человека, с лёгкой уверенностью шагающего через весь Лондон. — Это не слепая попытка воззвать к их чувствам. Это не действия без стратегии. — Его губы сложились в лёгкую загадочную улыбку, намекая на известную обоим шутку. — Может быть опасно. — Тут никакого «может быть», — подметил Джон, засовывая Зиг за пояс джинсов. Такой угрозой от него добиться ничего не получилось бы, и Шерлок знал это ничуть не хуже его самого. Это было не обещание приключения на выживание, ни крови, ни плоти, ни боли. Опасность была эмоциональная, личная, и ставки были не в их пользу. — Что бы я ни сказал, тебя это не остановит, да? Джон смотрел на лицо Шерлока, улавливая отблески вины и решительности, окрасившие его черты. — Нет. — Шерлок отвернулся, поджав губы, а потом с абсолютной искренностью снова посмотрел Джону в глаза. — Нет, если попытаешься, то я дождусь подходящего момента и отправлюсь один. Именно так он и сделал бы — Джон слишком хорошо знал Шерлока, чтобы в этом сомневаться. — Этого не будет. — Руки сжались в кулаки, мысли скользили от одного варианта развития событий к следующему. — Можем хотя бы прихватить с собой кого-нибудь из людей Майкрофта. — Джон повысил голос, когда Шерлок начал мотать головой. — Они под рукой, хорошо тренированы и в полном нашем распоряжении. Уйти без них было бы глупо. — Даже если бы они согласились сопровождать нас, что вряд ли, учитывая наверняка полученные от моего брата инструкции, это отбросило бы нас обратно на сложную в законном плане позицию. — Шерлок провёл ладонью по волосам, другую руку уперев в бок, и повторился: — Никому из сотрудников моего брата не разрешено приближаться к семье, помнишь? Он платит им зарплату и отдаёт приказы. Они не могут поехать с нами, Джон. Мы сами по себе. — И почему ты думаешь, что Каннингемы не примут меня за одного из наёмников твоего брата? Шерлок приподнял бровь. — Они, конечно, могут попробовать. Однако им придётся это доказать, а кто бы ни попытался разъяснить этот вопрос, станет понятно, что ты отклонил предложение работы от моего брата в тот единственный раз, когда оно поступило. Вспыхнуло воспоминание: холодная парковка, трость в руке и Майкрофт Холмс, идеально разыгрывающий из себя архиврага. — Это была скорее взятка, чем предложение работы, — напомнил Джон. — Как бы то ни было, Майкрофт тебя не контролирует, так что об этом беспокоиться не приходится. — Шерлок провёл ногтем по нижней губе, взгляд затуманился раздумьем. — Не знаю наверняка, позволительно ли мне уйти, или я могу беспрепятственно уходить и возвращаться. В таком случае лучше отправиться незамеченными. Если Майкрофт догадается о том, что мы задумали, он нас остановит. — Вот ведь лишнее доказательство, что это плохая идея? Шерлок замер, а слова Джона укоризненно повисли в воздухе. — Если есть другая стратегия — сейчас самое время ею поделиться. Услышав эмоции в его голосе, Джон замешкался. Острый, насыщенный намёк на отчаяние — слова наконец позволили осознать истину. Шерлок, может, и вёл себя так, будто всё увлёкся очередной игрой — раскрытием будоражащего дела, — но на поверку всё это оказалось лишь притворством. На кону оказалось нечто куда большее, чем его профессиональная гордость. Шерлок предложил такой план не веселья ради. Это был единственный придуманный им относительно приемлемый способ выкрутиться из ситуации, и Джон не имел права останавливать его. Ему осталось лишь быть рядом, чтобы помочь справиться с последствиями. — Ну? Джон склонил голову, прижав руку к глазам. Ему очень хотелось знать какой-то ответ или, при отсутствии такового, найти слова, которые могли бы вдохновить Шерлока найти новый курс действий. Но ничего этого не было. Наконец Джон уронил руку, покачал головой и сделал глубокий вдох. Ощутив осторожное прикосновение к плечу, он поднял взгляд и немного утешился при виде ровной уверенности в выражении лица Шерлока. Возможно, у Джона оставались сомнения, но Шерлок свои явно отмёл. — В таком случае у тебя пятнадцать минут на сборы, — скомандовал Шерлок, подхватив со столешницы бежевое досье, и отвернулся. — Не больше, ясно? Не дожидаясь ответа, Шерлок скрылся в глубине дома. Оставшийся на кухне в одиночестве Джон был уже одет и готов в любой момент сорваться с места. Пистолет был при нём, пара секунд ушла на то, чтобы подхватить куртку, вот и всё. Что бы там ни готовил Шерлок, Джон в этом не участвовал и в итоге просто стоял слегка ссутулившись, стараясь успокоить бурлящую внутри тревогу. По ощущениям всё очень походило на Афганистан — ожидание начала битвы. Вот только на этот раз не будет выстрелов, если только он сам не нажмёт на спусковой крючок. Тогда Джон хотя бы понимал, с чем ему предстояло столкнуться: повстанцы, военные, подчиняющиеся приказам. Во многих аспектах бессмысленно, но сейчас… Сейчас всё было иначе. Шерлок вёл себя так, словно держал всё под полным контролем, но Джон не был идиотом. Он прекрасно видел, что переменных слишком много даже для дедукции Шерлока. Это было не расследование: жертва и преступник, доказательство и заключение. Это был конфликт, манипуляция, спор, в котором, насколько понимал Джон, они могли и не выиграть. И что тогда? Он покачал головой, отбрасывая эту мысль. Они перешли этот мост в тот момент, когда ступили на него. Шерлок займётся разговорами, а Джон уже не раз видел, как он умело забалтывал что свидетелей, что преступников. Оставалось только позволить Шерлоку проявить себя во всей красе. Задачей Джона же была его охрана: несвязанная омега в доме незнакомой альфы. Господи. Шерлок вообще об этом подумал? Джон резко вскинулся и решительно зашагал к лестнице. Но не успел он поставить ногу на первую ступеньку, а Шерлок уже легко спустился ему навстречу. Рубашка была застёгнута, так что воротник лишь чуть приоткрывал шею, а пиджак плотно обтянул тело. Шерлок выглядел безукоризненно, и у Джона внутри всё тоскливо сжалось. Сколь бы прекрасным ни был образ расхристанного и осоловевшего Шерлока на спутанных простынях, было восхитительно увидеть его таким собранным, отстранённым и интеллектуальным — сильным в смысле, совершенно не связанном с телом и всецело основанном на разуме и умении его применять. — Готов? — спросил Шерлок, поправляя манжету и не замечая, что Джон уставился на него во все глаза. — Да. — Не успев поправиться, выпалил Джон. — Нет, погоди. Слушай. Они же узнают, что ты теперь несвязанный, да? По запаху поймут. Шерлок поднял голову и с нечитаемым выражением на лице напряжённо посмотрел на Джона. Яркие глаза пронзили его словно пики, так что Джон даже замешкался, пытаясь подобрать слова, чтобы донести свою мысль. — Ты сам вчера сказал. Большинство альф укусят просто потому, что могут. И что помешает кому-то из Каннингемов это сделать? — Ты. — Шерлок моргнул, словно ответ был очевиден, и сердце Джона ёкнуло. — Пистолет большинство людей заставит остановиться. Я не в пиресусе и за следующие двенадцать часов едва ли что-то изменится. Поэтому они почти наверняка смогут всё-таки мыслить достаточно рационально, чтобы понять, что блефом и не пахнет, если тебе придётся ради моей защиты наставить на них Зиг. Джон поджал губы, не обращая внимания на скрутившийся внутри клубок разочарования. На мгновение он подумал, что Шерлок предлагал ему самому оставить укус — нечто, что Каннингемы не смогут ни игнорировать, ни отрицать. — Я бы всё же предпочёл по возможности никого сегодня не убивать. — Голос прозвучал напряжённо, а Шерлок прошёл мимо, потянулся за своим пальто и кинул Джону его куртку. — А если я среагирую недостаточно быстро? Что если у меня не получится их остановить? Шерлок прижал к виску кончики пальцев, так что розовые ногти от давления побелели, а потом встретился с Джоном взглядом. — Я уже оценил риски, но если заявлюсь к ним уже связанным, это будет слишком провокационно. На данный момент мой несвязанный статус представляет собой, как разменную фишку в этой нелепой игре, так и доказательство. — Он понизил голос. — Это показывает мою выдержку… И твою. Джон опустил голову, понурив плечи. Ему всё это не нравилось, но все доступные им варианты казались в равной степени катастрофическими и зияли собственными провалами. Если когда и нужно было довериться суждению Шерлоку, так это сейчас. Но всё равно ему нужно было услышать одно обещание, прежде чем позволить Шерлоку всё это осуществить. — Если что-то пойдёт не так — мы сваливаем. — Джону хотелось верить, что Каннингемы люди разумные, вменяемые и вообще сами в ужасе от поведения сына, но почему-то сомневался, что им с Шерлоком может настолько повезти. — Если я скажу, что это необходимо, мы уйдём, без возражений. Шерлок вздохнул, словно Джон ему старательно надоедал, но потом кивнул. — Ладно. А теперь идём. Если мы хотим сохранить хоть какой-то шанс на то, чтобы оставить Майкрофта в неведении, то нужно выдвигаться. — Он покрутил пальцем над головой, обозначая весь дом в целом. — Внутри нет оборудования для наблюдения. Я сам это устроил, к вящему недовольству его людей. А вот за пределами этих стен — другое дело. — Ну и как мы выберемся? Поместье обнесено двумя периметрами. Везде охранники. — Джон прошёл следом за Шерлоком мимо неисследованных комнат и через что-то вроде кладовой прямиком к чёрному ходу. Эту дверь защищала сигнализация, точно как и все остальные, и Шерлок прищурился, а потом повернулся к электрическому щитку, распахнул дверцу и изучил внутренности. — Если вырубишь камеры, все мигом рванут в дом, — предупредил Джон. — Это базовые правила охранной службы. Сначала обеспечиваешь безопасность объекта, а потом уже занимаешься решением проблем, а не наоборот. — Я в курсе, — пробормотал Шерлок, а потом потянулся к одному из предохранителей и ослабил его, но не вынул. — Брат разработал эту систему, думая о собственной безопасности. Она сложная и почти непробиваемая, во всяком случае, в правильных руках. Сейчас как раз приближается время обеда среди длинной скучной смены. Я не собираюсь делать ничего, что могло бы встревожить охрану, просто отвлеку их, чтобы мы смогли сбежать. — А потом? Они же мгновенно поймут, что мы пропали. Ты правда думаешь, что твой брат не догадается, куда мы собрались? — Поместье Каннингемов меньше чем в часе пути отсюда. Как только мы окажемся на их земле, влияние Майкрофта на этом кончится. Он не сможет проследовать за нами, иначе нарушит запрет на приближение. — Шерлок повернулся к Джону и ровным голосом пояснил: — Вся эта смехотворная бумажная волокита означает, что я могу стоять рядом с членами семьи Каннингем так же близко, как сейчас с тобой, но у них все равно нет права меня как-то ограничивать. Как минимум на данный момент я во всех отношениях принадлежу Майкрофту. Если он хоть один шаг сделает за их ворота, то нарушит контракт, и они автоматически станут собственниками имущества, то есть меня. Он не будет так рисковать. — Хорошо. — Джон потёр ладонью лоб. Голова шла кругом, и даже не столько из-за правовой неразберихи, сколько из-за манипуляций с нею Шерлока. — Так что, рванём к дому Каннингемов наперегонки с твоим братом? — И я обеспечиваю нам фору. Пальцы Шерлока протанцевали по клавишам замка на двери. Тот открылся с услужливым писком, позволяя им выскользнуть на морозный дневной воздух. Они закрыли дверь за собой, заглянули за угол дома, приглядываясь к камерам — всё ещё действующим, но потерявшим былую проворность. — Как и сказал, я их слегка замедлил. У такой неполадки может быть множество причин, и у охраны уйдёт немало времени на то, чтобы вычислить верную. Пойдём, нам нужно держаться вне поля зрения. Словно выпущенная со старта гончая, Шерлок сорвался с места, так что только гравий под ногами скрипел. Джон последовал за ним, чувствуя, как сердце билось где-то в горле. Они были словно дети, решившие сбежать из школы, вот только в их планах всё было вовсе не так безобидно. Отчасти Джону хотелось, чтобы Майкрофт их остановил — обрубил все усилия Шерлока, лишь бы только не было последствий, — но он понимал, что этим всё не закончится. Лучше сделать всё сейчас, когда он может быть рядом с Шерлоком, чем если тот выберется на вылазку в одиночку. Воздух горел в лёгких, когда Шерлок перемахнул через ворота и резко притормозил возле постройки, с виду напоминающей гараж. В окнах Джон заметил отблески нескольких тёмных очень дорогих машин и резко втянул воздух через зубы, несмотря ни на что почувствовав забурлившее внутри восхищение. — Возьмём одну из этих? Шерлок покачал головой и кивнул на «ауди» под навесом неподалёку. — Нет, вот эту. Так будет незаметнее. Если зайдём в гараж, благодаря записям с камер наблюдения охрана сразу поймёт, которую из машин нужно искать. А поскольку эта стоит вне зоны наблюдения камер, у них может уйти несколько минут на то, чтобы понять, на чём мы уехали. — А у нас каждая секунда на счету, — кивнул Джон, глядя, как Шерлок доставал что-то из кармана. — Да, плюс у меня есть ключ. Я его стащил у одного из людей Майкрофта сегодня утром. Конечно, рискованно, если он заметит пропажу, но это маловероятно. Джон увидел, как мигнули фары, когда Шерлок нажал на кнопку, чтобы разблокировать машину и отключить сигнализацию. Не успел он даже открыть пассажирскую дверь и скользнуть на сиденье рядом с Шерлоком, а двигатель уже ровно заурчал. — Что у нас с бензином? — Почти полный бак. Даже останавливаться не придётся. Шерлок наклонился вперёд, скользя взглядом по открывающемуся через ветровое стекло виду, а потом направил машину вперёд, с завидной лёгкостью управляясь с рулевым колесом. — А что насчёт ворот? — спросил Джон, пристёгивая ремень безопасности, и нахмурился, когда Шерлок повернул в направлении, противоположном тому, которое должно было вести к выезду. — Едва ли люди Майкрофта покинут свои посты, чтобы разобраться, что пошло не так. Они же не идиоты! — Нет, они действуют чётко по инструкции. Мой брат нанимает людей не за творческое мышление. Они разобьют силы на три группы. Одна отойдёт проверить дом, вторая останется у ворот главного периметра, а третья разойдётся по территории, чтобы осмотреть границы. Они не могут быть везде одновременно, а Майкрофт не может выделить достаточно человеческих ресурсов, чтобы оградить это имение по полной программе. Приходится сосредотачиваться на самых очевидных точках входа, чтобы не допустить вторжения. Удерживание меня внутри — задача второстепенная. — Так ты знаешь другой путь наружу? — спросил Джон, когда Шерлок резко повернул направо. Из-под покрышек выскочили шальные камешки, стёсывая краску, и они покатили по тому, что и тропинкой-то назвать можно было с трудом. — Боже. Это же не внедорожник! — Она справится. Они потихоньку ехали по извилистой тропе через плотную чащу деревьев. Под колёсами гудела неровная тропа, и Джон поморщился, ощутив, как спину прошило болью, когда машина подпрыгнула из-за глубокой выбоины. — Если застрянем в грязи, и пешкам Майкрофта придётся вытаскивать нас отсюда, я тебе это никогда не забуду. Джон скрипнул зубами, увидев появившуюся на мгновение усмешку Шерлока и пожалев, что не может увидеть ничего смешного во всей этой ситуации. Наконец они выехали на узкую асфальтированную дорожку. Она казалась старше основных дорог, и Джон понял, что это наверняка какой-то служебный путь для садовников и смотрителей или кто там вообще содержал в порядке земли вокруг дома. — И всё это принадлежит твоему брату? — спросил Джон, разглядывая через окно старые полузаброшенные поля. На них ничего не выращивали, но там наверняка водились олени, фазаны и прочая живность, эдакий реверанс в сторону тех времён, когда джентльмены выезжали поразвлечься на охоту. — Да. После гражданской войны 17 века это место стало родовым гнездом Холмсов, — сказал Шерлок, словно каждый житель мог назвать своим целый кусок Англии. — У тебя есть родовое гнездо? — Джон не смог удержать прорвавшееся в голове недоверие. — Нет. — Выражение лица Шерлока похолодело. — У Майкрофта есть. Ничто из этого мне не принадлежит, Джон. Если уж на то пошло, это я — часть собственности Холмсов, ну или был им. Движимое имущество. Джон уставился на свои руки, пытаясь проглотить застарелый гнев, неотрывно сопровождавший его с того самого момента, когда всё это началось. Он должен был понимать. Как Шерлок мог владеть хоть чем-то, когда даже собой не распоряжался? Джон сидел молча, пока они не подъехали к старым воротам, которые больше напоминали дыру в изгороди. Шерлок направил машину на пустую дорогу и вдавил в пол педаль газа, как только они оставили позади дом и прилегающую территорию. Джон отчасти ожидал, что будет какая-то засада, что угрюмые люди с пистолетом наголо перегородят им дорогу, но ничего такого не случилось. Шерлок был прав. Задача была не в том, чтобы ускользнуть незамеченными, а в том, чтобы вырваться с достаточной форой, и Джон прикипел взглядом к боковому зеркалу в ожидании момента, когда дорога позади заполнится пустившимися в погоню машинами. Спустя какое-то время раздалось резкое гудение от вибрации, и Джон бросил взгляд на Шерлока — звонил его телефон. — Мне ответить? — спросил он, приподняв бровь, но Шерлок покачал головой. — Нет необходимости. Это Майкрофт. Ему так нравится быть гласом разума. — Серебристый взгляд скользнул к часам на приборной доске. — Восемнадцать минут. Я надеялся, что выйдет чуть больше. Наверное, нужно чувствовать себя польщённым, раз уж он поставил охранять меня своих лучших людей. — Ему не всё равно. — Джон пожал плечами и вздохнул, когда телефон Шерлока прекратил гудеть, зато начал его собственный. — Шерлок… — Не отвечай. А вообще, лучше выключи пока что. И мой тоже. Я уже отключил на обоих GPS, но при удаче любые устройства, установленные без нашего ведома, при выключенной батарее работать не смогут. Возможно, так у нас получится ослепить его ещё ненадолго. — Шерлок наблюдал, как Джон нажал кнопку на своём телефоне, и экран почернел. — Мой в кармане. Джон смерил его тяжёлым взглядом и потянулся к брюкам, скользнув ладонью в пустоту кармана и пытаясь не обращать внимания на тепло бедра Шерлока под кончиками пальцев. — В кармане пальто, Джон. Казалось, Шерлок пытался не улыбаться. Джон с ухмылкой вытащил мобильник Шерлока и сделал, как было сказано. — Не смейся, — взмолился он, отвернувшись к окну. — Это хуже, чем хихикать на месте преступления. Твой брат наверняка уже собирает воздушные силы. — Это было бы чересчур театрально даже для него. — Шерлок взглянул на приборную доску и переключил рычаг коробки передач, когда наклон дорожного полотна изменился. Он гнал машину почти на пределе скоростного ограничения, но не настолько, чтобы привлечь внимание полиции. Им меньше всего было нужно, чтобы их остановили за какое-нибудь нарушение правил дорожного движения. — Скорее всего он попытается нас перехватить, но даже если поедут по магистрали, его люди не успеют нагнать нас до места назначения. — По магистрали быстрее. — Джон облизнул губы. — Но больше машин, больше светофоров, а ещё она не идёт прямиком к воротам Каннингемов. — Заявление Шерлока прозвучало абсолютно безразлично и повисло в воздухе между ними, а Джон поёрзал на сидении. Проносилось время и расстояние, напряжение нарастало. Джон по большей части смотрел в зеркала, как всегда прикрывая тыл Шерлока. Металлическая тяжесть Зига впивалась в кожу так, что наверняка останется синяк, но позволяла сосредоточиться на чём-то ещё, кроме болезненной неопределённости, узлами скручивавшейся в желудке. Наконец Шерлок резко вдохнул, вскинув подбородок, а его пальцы сжались на рулевом колесе. Костяшки побелели от напряжения, и Джон повернулся посмотреть на него. — Что такое? За нами хвост? — Нет, но мы только что проехали последний перекрёсток, где нас ещё могли перехватить. У Джона внутри всё сжалось, неуверенность взяла новые высоты. Он ожидал, что Майкрофт сможет помешать безумному побегу Шерлока, но осознал это только теперь, когда ничего не случилось. — Значит, теперь точно? Всё-таки сделаем это? Джон думал, что за такие сомнения Шерлок взглянет на него с ледяным презрением, но получил в ответ лишь тихое подтверждение. — Да, — дрожащим голосом выдохнул Шерлок, и Джон закрыл глаза. Шерлок абсолютно точно был не настолько уверен во всём этом плане, как пытался показать. Это была авантюра, как ни посмотри, и о проигрыше даже думать было невозможно. — Мы всё ещё можем повернуть обратно. Возвратиться в дом. Придумать что-то ещё? — По рукам и голове Джона пробежали мурашки, когда Шерлок покачал головой. В кровь выплеснулся адреналин, тело напряглось в режиме «бей или беги», пусть он и застрял в этой бесполезной жестянке. — Тогда поговори со мной. Расскажи, что мне нужно знать, чтобы уберечь тебя. Взгляд Шерлока скользнул к зеркалу заднего вида, а потом вернулся к дороге впереди. — Они нувориши, разбогатели на сильной деловой хватке и разумных инвестициях. Патриция Каннингем — мать-альфа, та, с кем Майкрофт так рвался вести переговоры. — Та, которую нам нужно убедить отпустить тебя. Джон нахмурился, уже представляя себе образ некой боевой женщины, угрюмой и несгибаемой. — Её старший, а теперь и единственный, сын Генри предоставляет финансовую помощь нескольким новым компаниям. У него венчурная компания. Бизнес рискованный, но у него много благосклонных связей. Долги и всё такое списываются больше благодаря семейной репутации, чем стоимости каких-то реальных активов. Это даёт нам определённое преимущество. Поведение Александра может подкосить их семью как в финансовом, так и в личном плане. Их положение далеко не безопасно. — Ясно. Это же хорошо, да? — Эффект может быть любой — либо прагматизм, либо отчаяние. Я склоняюсь к первому варианту. Если бы они хотели сделать что-то поспешное, это уже произошло бы. Джон скривился, надеясь, что предположения Шерлока верны. — Что-то ещё? — Габриэль, дочь и младший ребёнок, на год младше Александра. Почти наверняка «счастливая случайность». Муж-бета, поженились около четырёх лет назад. Шерлок прищурился, возможно, ощутив замешательство Джона. — Это не нормально, да? То, что альфа из элиты вышла замуж за бету? Джон барабанил пальцами по коленям, не обращая внимания на зеркала и пристально разглядывая профиль Шерлока. — Такое случается. Омеги — дорогостоящая редкость. Не каждая семья может позволить себе купить омегу для каждого из детей-альф, а иногда просто свободных омег не хватает. — Шерлок вздохнул. — Обычно это альфы-мужчины женятся на женщинах-бетах, это способный к деторождению союз, хотя шансы на оплодотворение снижены. В семье могут возникать некоторые трения… Возможно, Габриэль думала, что омегу должны были приобрести ей, а не Александру. — Это ты про себя? Шерлок кивнул. — Это всего лишь теория. Выводы будет сделать гораздо проще, когда я её увижу. — Так она что-то вроде неизвестной переменной? — Джон скривился, не особо жалуя такие провалы в их понимании обстановки. — И не она одна. — Есть ещё? — спросил Джон, выругавшись себе под нос. — Я думал, у Александра только брат и сестра? Шерлок посмотрел на него с откровенным разочарованием. — Да, Джон, но ещё у него есть двое родителей. Мне ничего не известно об омегах в этой семье. Ни о живых, ни о мёртвых. Однако, списывать их со счетов было бы в лучшем случае глупо. Их фактор тоже стоит учитывать, потому что это может обратиться как за, так и против нас. Джон сглотнул, понимающе кивнув, поскольку осознал, что только что сделал. Было так просто за всеми этими разговорами об альфах попасть в ловушку игнорирования омег как незначительных деталей. Очень глупо, особенно учитывая, что именно такое накатанное мышление предоставило им эту возможность. Шерлок резко повернул влево, и Джон, приподняв брови, уставился на пару огромных белых колонн, обрамлявших дорогу. На вершине каждой стоял мраморный лев. Такую картину можно было ожидать скорее от жилища Майкрофта — пышность и великолепие. Кованые железные ворота были открыты, предполагая некоторую свободу входа и выхода из дома. — Построено в конце века, — пробормотал Шерлок. — В смысле, прошлого века. Как я и сказал, разбогатели они недавно. — Достаточно давно. — Джон вытер ладони о джинсы, с отвращением почувствовав себя неотёсанным мещанином. Он сюда не впечатление производить заявился. — Ну, и что теперь? Шерлок остановил машину, окинул быстрым взглядом огромные окна дома, а потом потянулся назад и взял папку с заднего сидения. Вид у него был бледнее обычного, и Шерлок расправил плечи, натягивая уверенность словно доспехи. Притворство, конечно, но довольно тонкое. Если бы Джон своими глазами не видел, как на лицо Шерлока опустилась маска уверенности, то ни за что не заподозрил бы подвоха. — Делай как я, — приказал Шерлок, выскользнув из машины, и пошёл к ступеням, ведущим к передней двери. Джон послушался, хотя походка его больше напоминала военный марш. Он не мог идти так, словно владеет всем миром, но был вполне способен вернуться к армейским привычкам: неудержимая сила, во всяком случае, на первый взгляд. — Если повезёт, они растеряются. Несвязанная омега и альфа не из элиты входят в дом? Неслыханно. — Напоминает начало очень плохого анекдота, — пробормотал Джон, ощутив, как дыхание перехватило, когда Шерлок протянул руку и позвонил в висящий рядом с дверью медный колокольчик. Дверь распахнулась, к вящему изумлению Джона обнаружив за собой самого настоящего дворецкого. Мужчина был одет в ладный чёрный костюм, на ногах сверкали начищенные до зеркального блеска ботинки, а на лице было написано равнодушное приветствие. — Чем могу быть полезен? — спросил он, скользнув взглядом от Джона к более внушительной фигуре Шерлока. — Сэр? — Мы прибыли увидеться с Патрицией, — заявил Шерлок, изогнув губы в обыденной усмешке, призванной расслабить собеседника, хотя работало это только с теми, кто не был с ним знаком. Он прошёл мимо мужчины, не оставляя ему выбора, кроме как открыть дверь шире. — Пожалуйста, не утруждайтесь, нас ждут. Уверен, она у себя в кабинете. На этих словах Шерлок пошёл дальше, не давая дворецкому даже шанса возразить. В любой другой момент Джон бы рассмеялся, но тут слишком сосредоточился на задаче находиться как можно ближе к Шерлоку и почти не обращал внимания на окружающую обстановку, когда услышал, как дворецкий наконец немного пришёл в себя. — Нет, сэр, прошу прощения! Вы не можете!.. Не обращая на него внимания, Шерлок скользнул взглядом по нескольким закрытым дверям, осматривая непримечательные панели, а потом повернул ручку на двери справа и вошёл внутрь. Когда они шагнули в комнату, повисло звенящее молчание, и на плечи Джона опустился груз взглядов обращённых к ним нескольких пар глаз. Казалось, будто они вошли в клетку ко львам. Пока что все застыли от потрясения, но вскоре всё выйдет из-под контроля. Дворецкий замер возле двери, так и сыпля бесконечными извинениями, но на него никто не обращал внимания. Это был фоновый монолог, прервавшийся, как только сидевшая за столом женщина подняла изящную руку. — Всё в порядке, Бостон. — Её голос звучал хрипло, а с измождённого лица на них смотрели покрасневшие глаза. Она была в чёрном, как, кстати, и все остальные, и Джон порадовался, что они с Шерлоком и сами были одеты в подобающе мрачные цвета. Он и забыл, что семейство Каннингемов оплакивает утрату. Майкрофт говорил, что к ситуации нужно подходить с деликатностью, но Джон счёл это пустым оправданием. А теперь вот понял, насколько правильным было это уточнение. Александр был грёбаным уродом, но, несмотря на все свои прегрешения, для этих людей он оставался членом семьи. — Мистер Холмс. Женщина — Патриция, как предположил Джон — оперлась ладонями на гладкую столешницу и встала, так что от напряжения руки побелели. Ей было хорошо за шестьдесят, но Джон ожидал увидеть эдакую внушительную амазонку, а она оказалась ростом не выше него самого и намного более хрупкой. Напряжение последних недель морщинами легло на её лицо, и агрессия Джона частично уменьшилась, так что немного успокоился, но остался начеку, получив возможность осмотреться вокруг, а не концентрироваться исключительно на потенциальных угрозах. Хотя угроз этих было предостаточно. Ещё двое людей были готовы вскочить с дивана — видимо, Генри и Габриэль. Но определённо Каннингемы. Александра Джон, может и видел далеко не в лучшей форме, но сходство было несомненным. Дворецкий вышел за дверь, и Джон по привычке оглянулся через плечо. В кресле возле двери сидела ещё одна женщина. Её лицо элегантным каре обрамляли светлые с проседью волосы. Она не поднялась на ноги, когда они вошли в комнату, и теперь заложила обрывок бумаги между страницами романа, встретилась взглядом карих глаз с Джоном, а потом посмотрела на Шерлока. Её лоб прочертила озадаченная хмурость, но она словно удивилась появлению Шерлока и Джона гораздо меньше, чем все остальные. — Леди Каннингем. Шерлок не сказал ничего более этого приветствия, а Джон взглянул на него и увидел слишком знакомое выражение: всецелую сосредоточенность. Шерлок считывал все секреты с их одежды, осанки и обстановки вокруг, каждое мгновение собирая оружие против всего семейства. Джон лишь надеялся, что у него будет шанс этим самым оружием воспользоваться. — Холмс? — переспросил Генри, на лице которого застыло выражение недоверия, словно он никак не мог осознать, что за человек стоял посреди кабинета. — Это не Майкрофт. — Нет, — тихо произнесла Патриция. — Это Шерлок, омега Александра. Подтверждение подозрений её детей волной разошлось по комнате. Генри и Габриэль дёрнулись вперёд, остановившись лишь на тончайших остатках сдержанности. Даже Патриция прикусила губу, а в её взгляде сверкало какое-то полускрытое инстинктивное желание. Они казались готовыми броситься в атаку хищниками, равновесие смещалось от потрясения к желанию действовать, и Джон двинулся с места, обошёл Шерлока и встал перед ним прочной преградой. Он не достал пистолет, но сжал руки за спиной, приняв вольную стойку. Внимание всех присутствующих тут же переключилось на него, и это его полностью устраивало. Лучше так, чем если они будут пялиться на Шерлока как на какой-то кусок мяса. — А ты кто? — спросила Габриэль и подняла тонкую руку, чтобы прижать пальцы к носу. Она отвернулась на мгновение, уперев ладонь в бедро, и на её лице вроде как промелькнул отблеск какой-то эмоции. Она сожалела о том, что инстинктивно рванулась к Шерлоку, или Джон вызвал у нее отвращение? Он не успел определиться с ответом, а она уже снова повернулась к ним с высоко поднятой головой, словно последних минут не было вовсе. — Доктор Джон Уотсон, друг Шерлока. — Такое представление казалось уклончивым, одновременно верным и неправильным, чётким определением всего, чем они с Шерлоком были друг для друга, и в то же время невероятно далёким от истины. На лицах всех альф в комнате мгновенно появились уж слишком одинаковые ухмылки. Даже губы Патриции изогнулись, хотя Джон заметил, как она отвернулась, словно желая скрыть неудовольствие, будучи старше и мудрее своих двоих детей. — Вы немного слишком «дружелюбны», судя по запаху, — с презрением прохрипел Генри и шагнул вперёд. В его теле усматривалась скрытая сила, он посмотрел на Джона свысока и вдохнул, считывая всё, что могли сказать запахи в воздухе. — Ты наложил на него руки, взял его, но не озаботился укусить. — Генри смерил взглядом Джона, и его лицо скривилось в фальшивом сочувствии. — Чего-то не хватает, да? Джон фыркнул, скривив губы, а Генри сжал руки в кулаки. Кожу покалывало под весом оценивающего взгляда, и Джон понял, что старший брат Александра посчитал его ни на что не годным. Едва ли это имело какое-то значение. Генри был мужчиной высоким и сильным, но не имел за плечами армейской подготовки. Все его угрозы отскакивали от Джона, бесполезные перед лицом железобетонного спокойствия. Патриция издала слабое возражение, словно посчитала поведение сына вульгарным. Вероятно, она думала, что Джон, неуверенный в собственной мужественности, может почувствовать себя оскорблённым и броситься на Генри с кулаками. Боже, возможно, у элиты и правда всё было именно так. Как там Грег сказал много недель назад? Пистолеты на рассвете? — Должно быть, именно так, — заключил Генри. — Иначе почему ты не повязал его, когда была возможность? — Потому что он не давал разрешения это сделать. Они уставились на него так, словно он вдруг заговорил на иностранном языке, а на лицах появилось непонимающее выражение. У всех, кроме одного человека. Женщина в кресле выпрямилась на месте, и её движение было достаточно очевидным, чтобы привлечь внимание Джона. Она наблюдательно склонила голову, и он увидел, как слабая улыбка поддёрнула уголок её рта, но потом его внимание снова сосредоточилось на Генри. — И что это меняет? Руки Джона сжались в кулаки, и на одно смутное мгновение в голове появилась мысль хорошенько врезать по озадаченной роже Генри Каннингема. — Всё. Этот резкий ответ обозначил переломный момент. Джон даже не подумал скрыть презрение и одной вспышкой неуважения склонил баланс от угрозы к действию. Генри рванулся вперёд, взмахнув руками, хотя было неясно, кого он хотел схватить — Джона или Шерлока. Да это и не имело значения. Джон среагировал инстинктивно, схватив Генри за запястье и использовав инерцию, так что поставил его на колени и заломил руку за спину. Бессвязный поток яростных оскорблений, сорвавшийся с губ Габриэль, чуть не заглушил болезненный крик Генри. Патриция Каннингем у своего стола вздрогнула и напряглась всем телом, будто ожидала, что Джон разорвёт Генри на части прямо у неё на глазах. Из горла Генри вырывались рваные хрипы, широкие плечи содрогались, пока он пытался выкрутиться из хватки Джона. Толку от этого не было никакого — у него не было боевой подготовки. Даже с одной свободной рукой у него не хватало умения нормально ударить, он корчился и извивался под неоспоримой силой превосходства наблюдающего за его попытками Джона. — Хватит! Джон смутно осознал, что команда исходила не от Патриции, но даже не успел опознать говорящего, когда Генри подчинился. Он обмяк в хватке Джона, дрожа и подняв руку в знак признания поражения. Джон бездумно повернулся к Шерлоку и подавил улыбку, увидев искреннее восхищение во взгляде серебристых глаз. Роскошные губы Шерлока чуть изогнулись в уголке, и он кивнул, обозначая, что Джон мог отпустить побеждённого альфу. Джон отошёл назад, позволяя Генри шатко подняться на ноги — лицо покраснело, растрепавшиеся волосы упали на глаза. Он одарил Джона мрачным взглядом, одёрнул рубашку и зажал нос, словно как если бы комнату заполнила нестерпимая вонь. Габриэль повторила его действия, и это напомнило Джону о том, как они с Майкрофтом и Лестрейдом поругались на Бейкер-стрит после нападения Александра. Тогда их феромоны лишь распаляли агрессию друг друга. Ингибиторы блокировали его обоняние, позволяя ничего не чувствовать, но вот двое Каннингемов, казалось, накрутили друг друга до предела. — Вы меня разочаровали. Джон моргнул, осознав, что услышанный им голос принадлежал той другой женщине. Она поднялась на ноги и подошла к двери, открыла её и многозначительно придержала. Однако, казалось, уйти должны были вовсе не Шерлок с Джоном. Она смотрела на Генри и Габриэль, а когда снова заговорила, её голос звучал ровно и уверенно — с таким тоном никто не смог бы поспорить. — Вас обоих дома ждут семьи. Полагаю, сейчас вам самое время с ними воссоединиться. — Она приподняла бровь, и возмущённые протесты Генри тут же стихли. — Мы позвоним вам, как только появятся какие-то новости о том, что произошло с вашим братом. А что касается этого… — Она показала рукой на Шерлока и Джона и продолжила добродушным, но не менее решительным голосом: — Дело между вашей матерью и семейством Холмсов вас вообще никак не касается. А теперь, пожалуйста, уходите. Джон смотрел во все глаза, завороженный очевидными противоречиями, написанными на лице Генри. Габриэль тоже была в полном замешательстве, на её лице виднелась внутренняя борьба уважения к этой женщине, которая, по всей видимости, была омегой этого дома, с желанием влезть в то, что выяснится между Шерлоком и главой семейства Каннингемов. Наконец они сдались, причём с куда большим изяществом, чем ожидал Джон. Он даже не пытался скрыть удивление, когда Генри кивнул, пригладил волосы и подошёл к столу, чтобы поцеловать Патрицию в щёку, а потом то же самое повторил и с женщиной у двери. Габриэль последовала примеру, но в отличие от Генри, который прошёл мимо Шерлока и Джона, решив игнорировать их и уйти с достоинством, она задержалась. Габриэль встретилась взглядом с Шерлоком, и её губы дрогнули, а лоб прочертили складки. Рваное дыхание намекало на множество сдерживаемых чувств, но в итоге она всё же выдавила из себя слова: — Мне жаль. Я… Я не знала, как лучше поступить. Она отчётливо сглотнула, и Джон осознал, что речь шла не только о произошедшем только что, не о вспышке гнева, вызванной горем, удивлением и влиянием феромонов. Габриэль говорила о прошлом, о том, что случилось с Шерлоком в руках Александра. Словно извинения могло хватить, чтобы исправить это. — Думаю, ты прекрасно знала, как было бы правильно поступить, — сказал Шерлок голосом хоть и тихим, но вовсе не мягким. — Самосохранение. — Он ткнул в блестящее на её руке обручальное кольцо. — Ты отстранилась от пустившегося во все тяжкие брата задолго до того, как это произошло. Она вздрогнула — слишком уродливое для отрепетированного движение. — Я не знала, насколько всё плохо. Если бы только… — И ничего бы не изменилось, — так, словно это ничего не значило, сказал Шерлок, а Джон сжал зубы и проглотил резкие слова. Он хотел, чтобы Габриэль страдала. Хотел, чтобы она почувствовала боль, причинение которой Шерлоку допустила, пусть и посредством незнания, но так было нельзя. Джон пришёл не для того, чтобы строить из себя рыцаря в сверкающих латах или мстительного любовника, как бы ему ни хотелось обратного. Плечи Габриэль поникли, спина ссутулилась. Она ушла — скрюченная, пристыженная не тяжёлым взглядом Джона, но ледяным безразличием Шерлока. Дверь закрылась за её спиной шёпотом металла и дерева, и Джон встретился взглядом с женщиной-омегой, увидел, как умиротворённая маска на её лице дрогнула и треснула, обнажая скрывавшуюся под ней боль. Он наблюдал, как она подошла к столу, где Патриция уже рухнула обратно в своё кресло. Всхлипы окрашивали дыхание пожилой женщины, и Джон почувствовал вспышку стыда от того, что не заметил всей глубины её переживаний. Она сидела, прикрыв лицо ладонями, хотя её дети уже ушли, и Джон осознал, что именно от него она, по всей видимости, пыталась спрятаться. Патриция считала свои слёзы признаком слабости, которую не могла позволить себе выставить напоказ. На мгновение Джон задумался, не было ли это своего рода уловкой, но быстрый взгляд в сторону Шерлока развеял все сомнения. Шерлок бы не выглядел настолько неуютно перед лицом поддельного страдания — скорее, излучал бы самодовольство. Кашлянув, Джон отошёл от Шерлока и принялся разглядывать книги на выстроившихся вдоль стен стеллажах, отвернувшись спиной, но в то же время посматривая в отражение на зеркале над камином. Таким образом он всё ещё мог среагировать на любое поползновение, но при этом обеспечивал некое подобие уединения. Джон наблюдал, как омега вытянула из рукава смятую салфетку, наклонилась и протянула её Патриции, прижавшись к плечу. В реакции Патриции не было ничего изящного. Она обмякла, позволив своей омеге поддерживать её, и пыталась взять себя в руки. Аккуратные ногти впились в ладони, женщина глубоко, рвано дышала, и жемчуг на её шее поблёскивал при каждом вдохе. Наконец она успокоилась и натянула на лицо слабую улыбку. — Спасибо, Эвелин. — В голосе звенела благодарность, а обожание виднелось даже в бледном отражении. Пара практически затопила кабинет смесью своих эмоций — отчаяния и жалости в равной мере, болью и утешением ран от неё. Джон смотрел в зеркало не в силах отвести взгляд. Он не знал, чего ожидал, но точно не этого. Он думал, что омегу, Эвелин, будут держать взаперти, чтобы спрятать от ворвавшихся в дом незнакомцев. А в итоге видел её той, кем она являлась: неотъемлемой частью семьи. Именно об этом говорил Шерлок, когда говорил, что некоторыми омегами дорожат? Вот так всё должно быть? Джон оглянулся через плечо, пытаясь прочитать выражение на лице Шерлока, но тот всем собой представлял чистый лист — незамаранный и пустой. Шерлок словно бы ничего не испытывал в отношении Каннингемов — ни сочувствия, ни отвращения. Он просто ждал, хотя это уже говорило больше, чем что-либо ещё. В обычной ситуации Шерлоку было наплевать на раздрай в чувствах свидетеля, он просто наорал бы на него, чтобы получить нужные ответы. А теперь его терпение выделялось словно белая ворона. — Приношу свои извинения, — прохрипела Патриция, чем очень напомнила Майкрофта с этими его манерами представителя высшего класса. Джон вернулся к Шерлоку, и она встретилась с ним взглядом, властная, несмотря ни на что. Пусть на щеках подсыхали дорожки от слёз, это был её дом, её территория и её семья. Он был вторженцем, потенциальным злодеем, в этих четырёх стенах так точно. — Нам это очень непросто даётся. Генри и Габриэль… — Она сбилась, дыхание перехватило в груди, словно слова не шли. — Смерть Александра стала огромным потрясением. — Не настолько, как они пытаются вам показать. — На этом заявлении Шерлока обе женщины молча бросили на него резкие взгляды. — Ваши дети понимали, что это неизбежно: он неуклонно скатывался в пропасть. У подозрений Габриэль было больше оснований, но она, возможно, боялась, что он разрушался не из-за наркотиков, а из-за того, что сделал со мной. Она вышла замуж за состоятельного бету — не по любви, а ради финансовой стабильности, на случай если семейство Каннингемов придёт в упадок. Шерлок сунул левую руку в карман пальто и продолжил: — Генри начал отстраняться от Александра и его проблем, перестал одалживать ему деньги, ведь это были никудышные инвестиции. Единственным сюрпризом было хотя бы то, что полиция начала расследовать это дело как убийство, а не передозировку. — Он приподнял бровь. — Такого они не ожидали. Кожа кресла скрипнула под весом Патриции. Вид у неё был опустошённый, измотанный и выжатый, и не у неё одной. Эвелин тоже казалась слишком тонкой под своей дорогой одеждой, что выдавало отсутствие аппетита. Они не имели ничего общего с выстроенным в голове Джона образом бескомпромиссных людей, но это вовсе не означало, что от них не исходила опасность. Джон слишком многое видел на войне — женщин и детей, вооружённых пистолетами и гранатами, — чтобы позволить себе обмануться внешним видом. Патриция утомлённо вздохнула и махнула рукой, а потом прижала пальцы к вискам. — Я думала, что рождение ребёнка спасёт его, что необходимость заботиться о ком-то заставит его думать о ком-то ещё, — пробормотала она. — Нет. Патриция вскинула голову, вспышка неверия исказила её черты. Джон и раньше такое видел, обычно на лицах подозреваемых, прежде чем Шерлок стягивал с них маски и раскрывал их как убийц — так проявлялась их запятнанная совесть. — Благосостояние Александра было не единственной проблемой, ваши действия это чётко выдают. Кроме того, его пристрастие к наркотикам не тревожило вас ещё долго после того, как я сбежал от него во второй раз. У вас была другая цель на уме. Не наследники нового поколения, их уже предостаточно: трое детей-альф Генри, так что же?.. — Голос Шерлока смягчился, приобрёл так хорошо знакомые Джону задумчивые интонации. Его взгляд сверкнул, метнулся по полкам позади стола, словно сканируя какую-то огромную базу данных, а потом Шерлок моргнул и разочарованно скривился. — О, очевидно. Его качнуло, словно он сдерживался от того, чтобы приняться расхаживать по комнате словно тигр в клетке. — Вы не заинтересованы в поддержании своего богатства; вы хотите его увеличить. Бизнес Генри приносит прибыль, но не даёт столь ценимое вами недвижимое имущество. Внуки-омеги же, с другой стороны, особенно с именитой родословной, могли бы сотворить чудеса. Они были бы инвестицией в будущее вашей семьи. Вы бы продали моих детей ради собственной выгоды. Джон подумал, что лучше бы Шерлок прокричал это последнее предложение. Лучше бы в его голосе звучала ярость, а не смирение, но выражение на лице Шерлока оставалось совершенно нечитаемым, чистым листом в сравнении с лицом Патриции, на котором читалась по большей части решимость, но не без намёка на стыд. Она ничего не сказала, не стала ни поправлять, ни отрицать. Нет, просто сидела и выслушивала его умозаключения. — Изначально вы с радостью игнорировали нас с Александром. Думали, что омега Генри предоставит столь желанного внука. Она родила второго ребёнка-альфу за пару месяцев до того, как Александр пришёл за мной восемь лет назад. Он выследил меня, потому что вы надавили на него с требованием завести потомство. — Мы не знали, что вы сбежали, — пояснили Патриция. — Он слишком стыдился, чтобы поделиться с нами своими проблемами, а у нас не было повода подозревать, что вы ушли. — Она встала и яростно замотала головой. — Мы также и понятия не имели, что он сделает, как только вернёт вас. Шерлок бросил папку на стол, и из-под обложки вылетело несколько фотографий. Вид был преотвратный: белая кожа, тёмные синяки, и блестящая тёмно-красная кровь, которая никогда не должна была пролиться. — Теперь имеете. В кабинете повисла звенящая тишина, и в тёмных глубинах разума Джона заворочалось нечто свирепое. Пистолет оттягивал пояс, и Джон напряг плечи, пытаясь дышать сквозь ком гнева в груди. Он не видел всех изображений и не был уверен, к лучшему это или к худшему — услышать лишь отголосок скандала, а не всю историю. Эвелин отвернулась, потрясённо зажав рот ладонью. Взгляд Патриции не отрывался от лица Шерлока. Она с отвращением поджала губы, словно он бросил ей под нос мясную тушу. В каком-то смысле так и было, подумалось Джону. Это было тело Шерлока, запечатлённое в бумажных границах. Его синяки и кровавые раны. Никто не смог бы это игнорировать. — Если бы вы знали, что я сбежал от него, — ровным голосом спросил Шерлок, — хоть в чём-то поступили бы иначе? Молчание Патриции изобличало её не хуже признания. Оно нарастало между ними дымным удушающим облаком, так что Джон уже едва мог дышать. — Я так и думал. — Шерлок нахмурился, склонив голову набок и рассматривая женщину перед ним. — Что-то ещё произошло относительно недавно. Что-то заставило вас снова надавить на Александра, несмотря на его неизменные неудачи в плане обретения семьи. Я не был уверен, в чём может быть дело, пока не увидел Генри. Серебристые глаза сверкнули, и теперь Шерлок напоминал нацелившегося на крысу терьера, беспощадно пустившегося в погоню. — Он сделал вазектомию. Причём уже довольно давно, но всё равно заметно по тому, как он сидит. Не сомневаюсь, у него осталась замороженная сперма на тот случай, если в ближайшие несколько лет придумают способ выбирать вторичный гендер ребёнка, но это вряд ли возможно. — Он пожал плечами. — Таким образом, ваши шансы заполучить ребёнка-омегу от этой связи стали из слабых никакими, и поэтому вы вновь обратились к Александру. Даже если вас и интересовало, почему спустя целых семнадцать лет детей так и не появилось, выяснением ответа вы не озаботились. Возможно, для вас это не имело значения, точно как и наркомания Александра. В выдержке Патриции зияла трещина, внезапная и жестокая. Она вскочила на ноги, яростно сверкая взглядом. Зубы оскалены, ладонь врезалась в пресс-папье. — Конечно это имело значение! Он имел значение! Я дала ему лучшую омегу, которую можно было купить за деньги, а потом только и наблюдала, как он разрушается! — Грудь тяжело вздымалась, остатки выдержки окончательно испарились, голос сорвался на крик: — До тебя не было никаких наркотиков. Не было жестокости. Всё, что он сделал — всё было из-за тебя! — Нет, — рявкнул Джон, без раздумий становясь между ней и Шерлоком. Он молчал, пока она плакала и уклонялась от ответа, наблюдал за попытками придумать оправдания, но тут мать Александра перешла обозначенную им черту. — Ни в чём из этого нельзя винить Шерлока. Ваш сын был мерзавцем, он посадил Шерлока под замок, подвергал насилию, выслеживал и бил, и всё потому, что считал, будто у него было на это право. — Ярость чёрным расплавленным гудроном выжигала внутренности, а Джон не сводил с Патриции тяжёлого взгляда. — Вы бы подняли руку на неё? — Он показал на Эвелин. Если бы не стол на пути, Патриция наверняка вцепилась бы ему в горло. Джон наверняка справился бы с ней, потому что она была старше и меньше него, но он отлично видел в её глазах гнев и отвращение — ужас от каждого обвинения и ненависть от того, что кто-то вроде него облёк всё это в слова. — Конечно нет, — прошипела она. — Тогда что заставило вашего сына думать, что такое поведение приемлемо? Джон упёрся костяшками кулаков в стол, наклонился вперёд и уставился ей в глаза. Жалкие остатки краски сошли с лица Патриции, и Джон тяжело сглотнул. — Посмотрите в папку. Посмотрите, потому что, готов поспорить, Майкрофт не пытался сунуть её вам под нос, как должен был сделать. Заимейте наконец смелость осознать то, что сделал Александр. И если, когда закончите, всё ещё сможете смотреть Шерлоку в глаза и заявлять, что это всё его вина, что он это заслужил… — Джон отступил назад и яростно дёрнул плечами. — Что ж, полагаю, тогда станет понятно, от кого Александр унаследовал такие замашки. Наверное, только отчаянно сжавшиеся до побелевших костяшек пальцы Эвелин вокруг руки Патриции не дали той рвануться вперёд. Аристократическое лицо из белого стало бордовым, и Джона так и подмывало довести её до закипания. Ему хотелось драки, хотелось кого-нибудь наказать, а она казалась целью ничуть не хуже других. Прохладные пальцы обхватили его запястье и потянули назад — сначала мягко, потом более уверенно. Джон не хотел выходить из защитной стойки перед Шерлоком, но медленно подчинился и отошёл от гудевшего в воздухе противостояния. Необходимость повернуться спиной шла вразрез со всеми его инстинктами, и спина напряглась в ожидании атаки. Но таковой не последовало, и Джон поднял голову, чтобы встретиться взглядом с Шерлоком, надеясь, что тот не ожидает от него извинений за то, что вот так выскочил на защиту. Выражение на лице Шерлока было нечитаемым. Полные губы оказались поджаты, а лоб прочертила хмурость. Он посмотрел на Джона так, словно не знал, что с ним делать, и Джон смог лишь пожать плечами и сглотнуть, пытаясь понять, к чему всё идёт. Шерлок наверняка не просто так разворошил прошлое, но Джон ни за что не смог бы понять его мотивы. — Что?.. — Он оглянулся через плечо и понизил голос. — Что именно ты делаешь? — Утверждаю свою позицию. — Рука Шерлока скользнула по рукаву Джона, кончики пальцев коснулись ладони, а потом обхватили в кратком крепком пожатии. — Мне нужно, чтобы они поняли, что я в этом представлении такой же антагонист, как и Майкрофт, а не просто пассивный предмет, за обладание которым они могут драться. К тому же, посмотри на них. Джон бросил взгляд через плечо и посмотрел на обеспокоенных женщин. Эмоции Патриции Каннингем были на грани срыва, но при этом она не отпускала Эвелин — напротив, склонила голову, вслушиваясь в слова, которые омега нашёптывала ей, и с большой готовностью находя в них утешение. — А что с ними? — Мне нужно было понять, какую роль омега играет в этом доме. То, как Александр обращался со мной, предполагало две вероятности. Тут либо мать-альфа была такой же жестокой и манипулятивной, как и он, либо вот это. — Шерлок дёрнул головой в сторону пары. — Забота и уважение: природа, против которой Александр мог восстать из-за неприязни или исключительно из восторга от возможности совершать поступки, которые являются запрещёнными в обществе, в котором он вырос. Джон покачал головой, не совсем понимая ход этой мысли. — А это тут при чём? — Возможно, что при всём. Эвелин — одновременно сила и слабость Патриции. Во всяком случае, это определяет наши дальнейшие действия. Дело не в том, что мы можем у них отнять — репутацию, социальное положение, — а в том, что я могу им предложить. — И что же это, мистер Холмс? — врезался между ними голос Эвелин, разрывая иллюзию уединения. Глубокий голос Шерлока обычно было очень хорошо слышно, а расстояние между ними и Каннингемами было не больше нескольких шагов. Джон виновато высвободил ладонь и скрестил руки на груди. Он не склонил голову и не отвёл взгляд. Он не собирался извиняться за сказанное — не больше, чем они. В итоге все замерли в подобии некоего странного противостояния. Шерлок рядом с ним глубоко вдохнул, его спина напряглась, как у человека, собравшегося прыгнуть в незнакомые воды. Его глаза сверкали, и он облизнул губы, а потом заговорил — слишком быстро, не допуская прерывания. — Внуки-омеги нужны были вам для уважения и денег, которые они могли принести семье. Если вы продадите меня в другую связь, эти дети не будут иметь к вам никакого отношения. Всё достанется моему новому альфе и никому больше. Вам удастся только вернуть потраченные на меня деньги, а это для вас не самое важное. Да и вырученные средства едва ли будут адекватной компенсацией за вред, который будет нанесён вашей репутации, когда мой брат раскроет в суде все прегрешения Александра. И тут вопрос будет только в том, когда он это сделает, а не сделает ли вообще. Патриция покачала головой — расплывчатое, напряжённое движение, — но не успела сказать и слова, когда Шерлок поспешил продолжить. — Единственная причина, почему вы ещё не получили повестку в суд — это я. Если мы выдвинем обвинения сейчас, мне придётся оставаться несвязанным на всём протяжении процесса, а это едва ли лучший вариант для моего физического и психического здоровья. Однако, если вы в какой-то момент решите заставить меня вступить в связь, это уже не будет проблемой, и мой брат начнёт действовать. Джон бросил на него быстрый взгляд, размышляя, не блефует ли Шерлок. Вот только нет, не блефовал. Можно было легко представить, как в худшем случае Майкрофт вытащит всё это перед жюри из чувства справедливости. Шерлок говорил правду. Если бы не желание Шерлока, Майкрофт бы уже давно отомстил Каннингемам в той или иной форме. — Возможно, судья примет решение в вашу пользу, — предположил Шерлок, скользнув взглядом по папке с фотографиями и другими доказательствами. — Однако, независимо от исхода, все узнают о том, что со мной сделал Александр, и всех вас пометят теми же ярлыками: насильники и наркоманы. Патриция тяжело опустилась в кресло и протянула дрожащие пальцы, чтобы затолкать фотографии обратно в папку подальше с глаз долой, а потом сложила руки перед собой. — Так что, ты именно это можешь нам предложить? Угрозы? Боюсь, что тут я не услышала ничего нового. Твой брат уже достаточно чётко объяснил свою позицию. — И ваше сопротивление стало уже вопросом гордости, а не логики. Вы предпочтёте столкнуться с тем, что он на вас напустит, и с дальнейшими последствиями, чем подчинитесь его требованиям. — Шерлок отвернулся, сжав одну руку в кулак. — А если я позволю вам сохранить лицо? Ведите переговоры со мной. Патриция, не сдержавшись, фыркнула. — И как вы планируете это сделать, мистер Холмс? Вам нечего мне предложить. Думаете откупиться? Ваш брат уже пытался, мы отказались. — Потому что вам нужны не деньги. Посмотрите на себя. Майкрофт наверняка думает, что ваше горе — лишь ширма, но оно разрывает вашу семью на части. Габриэль чувствует себя настолько виноватой, что едва может дышать. Она думает, что должна была рассказать вам раньше. Предупредить. Она обкусала ногти в ноль и сдирает кожу с губ. И то, и другое — нервные привычки. Взгляд Шерлока переметнулся с Патриции на Эвелин, а потом с неизменной непреклонностью обратно. — А ещё есть Генри, отчаянно желающий оградить вас от того, что узнал о действиях Александра, но не способный это сделать из-за настойчивости моего брата. Майкрофт угрожает ему, что не удивительно. — Шерлок пожал плечами. — Если не считать уколов ботокса и нанятого недавно личного тренера, мой брат очевидно неуязвим. — Я… — Патриция словно задохнулась и прижала руку к груди. Джон быстро окинул её опытным взглядом, засомневавшись в сердечном здоровье, но она, казалось, собралась с силами. — Я не понимаю… — Чувства. — Резкий голос взрезал атмосферу в комнате. — Ваша семья измучена ими, но Эвелин подвержена этому больше всего. Она перестала следить за внешностью. Обычно она носит украшения, на это указывают светлые места на загорелой коже, но сегодня их нет. Она потеряла в весе, но не попросила вас купить новую одежду, а рецепт, которым она пользуется вместо закладки, уже говорит о многом. Краткий курс антидепрессантов для поддержания психики в период горя. Это едва ли удивительно, учитывая внезапную смерть её сына. Шерлок выпрямился, и Джон множество раз видел, как он проворачивал этот трюк на местах преступлений. Шерлок не нависал, но делал так, чтобы все взгляды в помещении обратились к нему. — Однако главным источником расстройства Эвелин послужила не его безвременная кончина, но то, как это произошло. Блокнот возле телефона в холле исписан именами и номерами — контакты для связи с полицией, я их заметил на пути сюда. — Шерлок показал на стопку документов на углу стола Патриции, придавленных пресс-папье. — Плюс письма от адвокатов, причём даже не по поводу меня, а насчёт получения тела Александра, которое невозможно из-за текущего расследования. Всё это указывает на отчаянную потребность в завершённости, которую не смогут обеспечить даже похороны. Не в текущей ситуации, когда слишком много вопросов остаётся без ответа. Шерлок повернулся к Эвелин, дрожавшей всем телом. Лицо его ничего не выражало, а вот глаза горели напряжением. — Скажите, что вы дадите мне за то, чтобы узнать, что случилось с вашим сыном? Чем вы отплатите за то, чтобы выяснить, почему он умер, и увидеть, как убивший его человек ответит за это? Джон шагнул вперёд, когда колени Эвелин подогнулись, а её непоколебимый контроль рассыпался в прах. Патриция оказалась быстрее и бросила на него мрачный взгляд, притянув омегу к себе. Она держала Эвелин так, словно та была сделана из хрупкого стекла, сочувственно даже для циничного взгляда Джона. Однако она не успела и словом упрекнуть Шерлока за жестокость, когда ответ её омеги повис в воздухе. — Что угодно. — Со светлых ресниц сбежала слезинка, первая за всё время их пребывания в этом доме, и Патриция, подхватив салфетку, промокнула влагу, словно не могла на это смотреть. — Мы отдадим всё, что угодно. — И это то, что я могу вам предложить. — Шерлок шагнул вперёд и оперся ладонями на край стола, точно как Джон сделал несколько минут назад. — Когда Александр умер, я как раз работал над делом, помогал полиции с самым запутанным клубком убийств, что мне приходилось видеть за многие годы, и он стал очередной жертвой. Если сомневаетесь в моих словах, можете позвонить в Скотланд-Ярд, там подтвердят. Без моей помощи убийцу Александра вряд ли когда-нибудь поймают. — Резко втянув воздух, он снова заговорил — голосом, наполненным нетерпением. — Освободите меня от притязаний, и я сделаю так, чтобы этого не случилось. Шерлок сглотнул, и это было единственным внешним проявлением его отчаяния. Ему больше нечего было предложить, это была единственная козырная карта в переговорах за его собственную свободу, и сердце Джона заполошно подскочило куда-то к горлу. Эвелин сжала рукав Патриции, дрожа так, словно плотину окончательно прорвало. Громкие чуть ли не истерические всхлипы сотрясали всё тело, плечи согнулись, словно она пыталась защитить открытую рану. На это было больно смотреть, и Джон отвёл глаза, всматриваясь в выражение агонии на лице Патриции. Он узнал этот взгляд. У самого был такой, когда Шерлок рыдал у него на руках, оплакивая утерянную жизнь, пропадавшую вместе с разрушавшейся связью. Джон бы сделал всё, лишь бы помочь, чего бы это ни стоило, но готова ли она на то же самое? Если бы несколько часов назад Шерлок сказал, что это было частью его плана, Джон бы только недоверчиво фыркнул, будучи уверенным, что Каннингемы для этого слишком безразличны. А теперь он видел, как Патриция сдалась — не под угрозами, не ради денег или репутации, но при виде мучений Эвелин. — Вы почти не оставили мне выбора. — Она посмотрела на Шерлока немигающим взглядом. Выглядело это как ничья, и Джону в этом молчаливом общении на двоих оставалась лишь роль зрителя. — Хорошо, в тот день, когда вы раскроете убийство Александра, я отзову притязания. Она поджала губы и выпрямила спину, снова натягивая мантию властной альфы. — Однако, если вы не преуспеете, мистер Холмс, то придёте ко мне, а я поступлю с вами по своему разумению, не опасаясь возмездия ни в виде судебного иска, ни в более личной форме правосудия от вашего брата. Договорились? Её вопрос клубился в воздухе — обещание и одновременно угроза, — и Джон услышал, как Шерлок резко втянул воздух. Это было не поражение, но сделка в формате «всё или ничего», и Джон посмотрел на Шерлока и замер, увидев, как острый серебристый взгляд смягчился, а резкость уступила место вопросительному блеску. Это было признание, которого Джон никак не ожидал, невысказанный намёк на то, что даже теперь, при неопределённых шансах на успех, Шерлок считал, что Джон имеет право голоса в этом вопросе. Хватило одного едва уловимого кивка — обещания, что он останется с Шерлоком, что бы ни произошло, — чтобы в обоих поселилась уверенность. Так или иначе, их ответ был очевиден. — Договорились.