Другая сторона

***

      С того дня, как Ларэйн уехала в филиал компании отца Рэйфа Адлера прошёл год. Многое поменялось в жизнях главных героев. Ларэйн осталась работать в филиале компании, Адлер-старший ушел на покой, наслаждаясь беззаботной старостью в окружении любимой жены и нескольких собак, а компанию передал своему единственному сыну. Что касается самого Рэйфа, то после того, как он узнал, что Ларэйн уехала, его жизнь приобрела облик монотонного течения, где есть место только работе и странным связям с девушками, к которым он ничего не чувствует. Нет, Адлеру ничто не мешало найти в другом городе Ларэйн, при встречи обнять ее, умолять о прощении и быть с ней, дать ей понять, что она не такая, как все они, эти девушки и женщины, что окружали его до того самого поцелуя. Причина смирения с исчезновением ее из его жизни и отсутствием каких-либо действий с его стороны была связана с тем, что он питал к ней чувство безусловной любви — то чувство, когда ты любишь человека просто так, потому что он есть, не получая от него ничего взамен. Но еще Рэйф оставил в покое Ларэйн, потому что не знал, простит ли она его, не знал, как объяснить ей все то, что было в течение нескольких дней после их поцелуя и договоренности, что они «просто друзья». Его мучило чувство, что он поступает неправильно, окончательно упускает то, что ему действительно нужно и важно, а точнее присутствие Ларэйн в его жизни.       На двенадцатое мая был запланирован вечер, посвященный 20-тилетию компании Адлера-старшего, а теперь и его сына Рэйфа. В связи с этим, все сотрудники с нетерпением ждали этого события: женская половина компании подбирала вечерние платья и записывалась, как бы это забавно не звучало, в салон для укладки, а мужская половина подбирала элегантные смокинги, чтобы соответствовать дресс-коду этого мероприятия.       Вот и настал тот долгожданный день, когда все сотрудники смогут отпраздновать юбилей компании, частью которой они являются. Все знали, что мероприятие пройдет в одном из самых крупнейших и дорогих отелей города, в зале с красивыми круглыми столами, на каждом из которых будут стоять небольшие букеты цветов в виде украшения в дополнение к красивой сервировке, весь зал будет украшен в сдержанном, но элегантном стиле. Вместе с этим, в программе мероприятия был заявлен роскошный ужин под выступление известного джазового музыканта.       Праздник начался в пять вечера. Все сотрудники, одетые в свои лучшие платья и смокинги, заходили в зал, садясь за сервированные столы, где располагались их именные карточки. Свет в зале был приглушен, что создавало атмосферу уюта, добавляло частичку интимности и светского настроения. Рэйф и его коллеги, и даже в какой-то степени друзья, забавно хихикая над прическами своих знакомых, стояли вместе с ним практически около входа. Рэйф не особо любил такого рода мероприятия, так как они ему казались эпицентром тщеславия, но при этом он все же надеялся, что хотя бы капелька искренности в таких местах присутствовала.       После того, как поток людей закончился и около входа остался только Рэйф, к нему подошел его отец и, положив руку на его плечо, сказал: — Теперь это всё твое, сынок. Я горжусь тобой. Это было сказано с тем уровнем сентиментальности, который был максимально несвойственен Адлеру-старшему. Все это время Рэйф чувствовал на своем плече руку отца, которая уже от старости сопровождалась тремором. — Пап, спасибо тебе, — поблагодарил его Рэйф с чувством безграничного трепета и тепла.       Спустя несколько мгновений после разговора с отцом случилось то, чего он никак не мог ожидать. Заметив движение в районе входных дверей и повернув голову в их сторону, он увидел ее. Это была Ларэйн. Прошел год с того момента, как он ее видел в последний раз, и этот год изменил ее: она вошла легкой, но грациозной походкой в зал. Она была одета в облегающее алое платье через одно плечо, с вырезом до начала колен с одной стороны; на ее ровную спину и на ее тонко очерченное лицо падали длинные черные волосы, уложенные мягкой волной. Она была уже явно не той юной и смущенной девушкой, что была совсем недавно. Она была наполнена достоинством, а уверенность исходила от нее на много метров.       Зайдя в зал, она сразу же увидела Рэйфа и его отца. Адлер-старший, увидев ее, кинулся к ней, распахнув свои большие руки, при этом походя телосложением на веселого Санту, чтобы стиснуть ее. — Милая, как же я рад, что ты здесь! — крикнул чуть ли не с детским визгом этот седовласый пожилой мужчина. — Я тоже очень рада вас видеть, мистер Адлер! — с чувством невероятного тепла и доброты ответила ему Ларэйн.       Взяв под руку, Адлер-старший повел ее в сторону Рэйфа. Она видела его круглые от шока глаза. Он протянул руку, чтобы поздороваться с Ларэйн. — Привет! Очень рад тебя видеть, — сказал он как-то по-детски и на ноту ниже своего голоса. — Привет! — ответила ему Ларэйн с мягкой улыбкой, несмотря на то, что чувствовала, как у нее горят щеки и кончики ушей под распущенными темными волосами.       В следующий момент, видимо с нетерпением дождавшись конца этого короткого диалога, Адлер-старший развернул Ларэйн на пол оборота, держа все так же под руку, и повел ее в сторону стола, где было расположено ее место с именной карточкой. Она не могла не заметить того факта, что ее место находилось ровно напротив места Рэйфа. Осознав это, Лорэйн охватило чувство детского восторга и нетерпения, как будто она вот-вот получит свой заветный подарок.       Ужин проходил в невероятно дружелюбной и веселой атмосфере. Как можно было догадаться, вечер сопровождался легкими переглядываниями между Ларэйн и Рэйфом. Это были не те пошлые взгляды с привкусом флирта, которые происходят обычно между людьми, если они чувствуют что-то по отношению друг к другу. Это были взгляды, пропитанные грустью, сожалением и полным отсутствием непонимания с одной и другой стороны, что делать со всем этим. И Ларэйн, и Рэйф надели маски «у меня все хорошо» и улыбались в ответ окружающим людям при их рассказе какой-нибудь истории или глупой шутки. Однако в реальности, стоило их коллегам отвлечься и переместить свое внимание на что-то, как главные герои поднимали глаза с тарелок или салфеток, лежащих у них на коленях и смотрели друг на друга с невероятной грустью, не говоря ни слова.       Прошло какое-то количество времени. Ларэйн видела, что Рэйф немного отошел от всей сложившейся ситуации и вместе со всеми внимательно, или по крайней мере делал вид, что внимательно, слушал своего отца и его рассказ. Она смотрела на него, на его профиль: четко очерченный нос, красиво выраженный подбородок, выраженные скулы, мягкие волосы, уложенные назад, его поистине мужской взгляд — все это не оставляло равнодушной Ларэйн, вызывая прилив теплого возбуждения, которое подкатывало к горлу, и завороженности.       Она аккуратно встала из-за стола, отодвигая стул, боковым зрением увидев, как Рэйф дрогнул от резкого шума. Она видела, что он смотрит в упор на нее. Сделав вид, что ничего не замечает, Ларэйн направилась в сторону выхода из зала в туалетную комнату, которая находилась через длинный коридор отеля, чтобы поправить волосы и макияж, посмотреть как она выглядит, да и вообще немного прийти в себя, предприняв, в данной ситуации, смехотворную попытку абстрагироваться от чувств. От этой идеи ей самой стало смешно.       Ларэйн зашла в красивую туалетную комнату, стены которой были выложены плиткой из черного мрамора, огромное зеркало в тонкой позолоченной раме висело над раковинами, а по бокам от него находились хрустальные настенные лампы. «Слишком роскошно для туалетной комнаты, но красиво», — подумала Ларэйн, подходя к зеркалу. Она облокотилась на отступы раковины и пронзительным взглядом уставилась на себя. Она чувствовала, как ее голова и мозг напряжены, при этом она не думала особо ни о чем последнее время, а только чувствовала. Так она простояла какое-то время, а затем принялась тщательно мыть руки. Намочив одно из маленьких полотенец для рук, лежащих в идеально сложенном виде в изящной корзине из позолоченных металлических прутьев, она принялась легкими движениями промачивать себе лоб, несмотря на макияж, в надежде, что ее напряжение спадет.       Глубоко вдохнув воздух и резко выдохнув, Ларэйн вышла из туалетной комнаты и направилась обратно в зал по длинному коридору, стены которого были отделаны изящными панелями, на которых висели такие же настенные светильники, как и в туалетной комнате, что подчеркивало общий стиль этого места. Идя по коридору, она заметила небольшой столик с изящными ножками, на котором стояла огромная стеклянная ваза с роскошным букетом из японских роз под названием «Эустома» и белоснежных пионов. Было видно, что цветы недавно опрыскивали для свежести, и на их лепестках оставались еще капли воды. По бокам от стола стояли стулья с мягкими бархатными спинками и сидениями и такими же не угловатыми, как у стола, ножками. Увидев уютные стулья, на Ларэйн напало сильное чувство нежелания идти в зал и опять созерцать всех на свете, кто в нем был, несмотря на то, что там был ее Рэйф (именно так она называла его про себя в течение всего времени после ее отъезда). Она устало плюхнулась (а села она именно так) на стул, положила руки к себе на колени и мягким, немного изнеможённым взглядом смотрела на них в течение следующего времени. Через несколько минут она услышала глухой звук чьих-то шагов. В этот момент в душе проскочила надежда, что это был Рэйф, но она постаралась приложить все усилия, чтобы отделаться, как ей показалось, от этой глупой мысли и бессмысленной надежды, потому что, как она подумала, такого точно быть не может. Прошло еще несколько секунд и боковым зрением из-под ресниц она увидела мужскую фигуру. Это был Рэйф. Он шел уверенным и целеустремленным шагом к ней. Ларэйн казалось, что путь от нее до него был вечностью, хоть в реальности это и было всего лишь метров пять.       Рэйф остановился перед ней, пристально и молча смотря на нее сверху вниз. Взгляд Ларэйн падал на его вычищенные до блеска дорогие ботинки, и по мере того, как она поднимала глаза, перед ее взором проскальзывали черные, как смоль брюки смокинга, через которые совсем немного проглядывался силуэт сильных и рельефных ног Рэйфа. Поднимая глаза выше, она могла увидеть пиджак костюма «Двойка», белоснежную рубашку и аккуратно завязанную бабочку. Ей показалось это безумно красивым. Ларэйн не могла вымолвить ни слова, наслаждаясь тем, что видела, да и не могла увидеть смысла что-либо говорить, ни потому что нечего, а потому что было слишком много всего, что хотелось сказать.       Простояв так некоторое время, Рэйф сделал то, чего Ларэйн точно не ожидала. Он встал на одно колено перед ней, затем на второе, оказавшись таким образом напротив ее ног. Он стоял так несколько секунд, опустив руки вниз и смотря в ее зеленые глаза, затем положил свою голову ей на колени, обхватив руками ее икры. Внутри Ларэйн все затрепетало, вспыхнуло, она чувствовала, как снова покраснела, чувствовала, как от нервов ее ладони стали потеть. Она положила свои руки ему на волосы и начала гладить их. Перед ней был мужчина, чувства к которому не прошли даже после года отсутствия его в ее жизни, мужчина, который в эту самую секунду показывал ей себя не тем сильным, недающим слабину человеком, а слабым, уставшим мальчиком. Следующие несколько минут прошли в полнейшей тишине, после которых Рэйф, все еще лежа на коленках Ларэйн, сказал: — Прости меня.