Другая сторона

***

      Услышав эти слова от Рэйфа, Ларэйн ничего не сказала, а только лишь глубоко вздохнула. Она не знала, что ответить, ведь простила его уже очень давно. Оторваться от собственных размышлений и нежного монотонного поглаживания волос Рэйфа ее заставил шум в конце коридора, где располагался зал, в котором проходило торжество. Она услышала смеющиеся мужские и женские голоса, которые приближались к ним. Услышав это, Рэйф вздрогнул и резко поднял голову, сказав: — Мы можем пойти ко мне в номер? Не очень хочу сейчас видеть кого-либо и тем более общаться с кем-то, — встревоженным голосом заявил он. — Пойдем, — ответила Ларэйн.       Они резко встали: Адлер поднялся с колен, одновременно с этим беря руку Ларэйн и помогая ей встать со стула. Она поправила подол своего длинного алого платья, чтобы он при следующем шаге не зацепился за высокий каблук ее туфель-лодочек телесного цвета.       Шаги Рэйфа Адлера и Ларэйн Фрит были ускоренными и немного нервными. Идя достаточно долго по широкому коридору отеля, стены которого были темно-карамельного цвета, и быстро, но верно, удаляясь от голосов своих коллег, они свернули в небольшое коридорное ответвление, в конце которого располагалась массивная широкая дверь из темно-коричневого дуба с номером «255». Вынув из внутреннего кармана пиджака белоснежную карточку-ключ, Рэйф легко приложил ее к магниту, что позволило сработать замку. Зайдя в номер, Ларэйн открылся прекрасный вид на комнаты небольших апартаментов Адлера-младшего: стены всей гостиной, в периметре которой как раз располагался вход, были белого цвета с откосами такого же цвета, как и дверь. Противоположенная стена гостиной состояла из огромного панорамного окна, сбоку которого находилась невысокая стеклянная дверь для выхода на просторный балкон, которая в тот момент была открыта. От ветра, который шел с улицы и был достаточно сильным из-за того, что номер находился на двадцать пятом этаже, белоснежные невесомые шторы, висевшие по бокам от окна, развивались, поднимаясь высоко от пола. На специальной подставке для чемоданов, которые часто можно встретить в номерах отелей, Ларэйн увидела дорожную сумку из черной кожи известного бренда. Из нее были в хаотичном порядке вытащены несколько черных и темно-серых футболок, которые Рэйф любил носить и которые ему так сильно шли, подчеркивая его фигуру и рельефные сильные руки.       В конце гостиной располагались раздвижные двери такого же цвета, как и входная дверь, которые разделяли зону гостиной и спальни. Они были сдвинуты, но, несмотря на это, можно было частично разглядеть спальню: посреди комнаты стояла огромная кровать со спинкой темно-коричневого цвета с текстурой дерева и белоснежным постельным бельем. Ларэйн, все еще растерянно стоявшая около входной двери, разглядела в спальне такое же огромное панорамное окно, как и в гостиной. Все помещение освещали легкие лучи закатного солнца, которое только стало заходить за горизонт. — Проходи, не бойся. Надеюсь, тебе будет уютно здесь, — сказал Рэйф Ларэйн слегка нежным голосом, будто боялся ее спугнуть, и подтолкнул ее вперед за талию.       Могло сложиться впечатление, что Ларэйн является так называемой «недотрогой», чрезмерно скромной, но на самом деле все это было не так. Крайняя стеснительность или частое чувство неловкости было не наигранным элементом ее характера, просто ей всегда было немного сложно в незнакомой обстановке.       Пройдя вперед, Ларэйн оказалась посреди комнаты и наблюдала за тем, как Рэйф с некой долей ненависти и резкости развязывал свою бабочку. Сделав это, он подошел к комоду, на котором стоял графин воды с добавкой в виде долек лимона плавали, и несколькими стаканами. — Тебе налить воды? — спросил он, повернувшись на пол-оборота и приподняв кончик одной из бровей в своей манере, совсем слегка улыбаясь. — Да, если можно, — вежливо ответила ему Ларэйн, потерев ладони друг о друга.       Взяв стакан, Рэйф подал его ей и, указав другой рукой, в которой был уже его стакан, в сторону балкона, сказал: — Не хочешь выйти на балкон подышать воздухом? Там открывается невероятный вид на город. Ларэйн улыбнулась своей милой широкой улыбкой и, ничего не ответив, направилась к выходу в зону балкона. Когда она вышла наружу, перед ней открылся невероятный вид на город, который был оглушительно поглощён оранжевым цветом от заходящего солнца и который ей было не очень видно, так как издалека его закрывали относительно высокая балконная перегородка из матового стекла. Ее волосы находились под прямым солнечным светом, отражая его, тем самым походя на черный шелк. Алое платье, блестящие черные волосы, тонкая фигура, обладающая мягкими переливами груди в зону талии, от талии в зону бедер. Увидев это, Рэйф был в совсем не легком ступоре. Он понимал, что в тот момент был поглощён всем тем, что видел, но не хотел верить в то, что это была просто «картинка», он верил в то, что для него это был образ той самой, с которой он хочет быть: просыпаться вместе и засыпать, быть дома, когда нет работы, чувствовать от нее утешения, когда что-то не ладится, он просто хотел быть с ней всегда и дать ей все, как в материальном, так и в ментальном плане, все то, чего она достойна, а достойна Ларэйн была, по его мнению, очень и очень многого.       На балконе стоял небольшой, слегка вытянутый столик со стеклянной столешницей, окруженный со всех сторон стульями. Не сговариваясь, Рэйф и Ларэйн сели рядом друг с другом на соседние стулья с одной стороны стола так, чтобы быть лицом к закату и смотреть на него, словно на экран в кинотеатре. Сначала они молча сидели, через некоторое время начали разговаривать. Это был разговор будто двух очень давних друзей. Они говорили обо всем: как Ларэйн работала в филиале, как складывалась жизнь Рэйфа после ее отъезда, были рассказаны смешные шутки и истории, которые происходили с ними на протяжении всего последнего года, оба чувствовали в тот момент себя так, как чувствует себя человек, находясь в обществе самого себя, ведь кто может быть человеку еще ближе, чем он сам для себя. В течение всего разговора было сказано многое, практически все было описано до мельчайших подробностей, но никто — ни Рэйф, ни Ларэйн — не завел тему о том самом дне, когда все в их жизни поменялось.       Солнце уже наполовину зашло за городской горизонт, и Рэйф, и Ларэйн немного успокоились от веселой обстановки и смеха от шуток и историй друг друга. Между ними настала тишина, и был слышен только шум большого города. В какой-то момент Рэйф повернулся к Ларэйн. Она увидела его движение боковым зрением и повернулась в ответ. Он ничего ей не говорил, а только лишь смотрел на ее лицо и светлую сияющую кожу. В следующую секунду он медленно, проговаривая каждое слово и смотря на нее, сказал: — Я люблю тебя.       Ларэйн ничего не ответила, потому что никак не ожидала такого поворота событий. Не дожидаясь ответа, Рэйф положил свою правую руку на ее волосы, а левую на ее теплую щеку и прикоснулся своими губами к ее. Она не могла противостоять этому, поэтому он почувствовал, как она поддалась к нему вперед и отвечала на его поцелуи так же нежно и медленно, как и он. Каждую секунду, что продолжался поцелуй, она поглаживала его шею большим пальцем руки. Оба не могли полностью насладиться тем, что происходит. Через какое-то количество времени Ларэйн, наконец-то, нашла в себе силы прервать поцелуй. Она была совершенно не уверена в том, что будет дальше, но ей было совершенно безразлично, она не хотела контролировать свои чувства к Рэйфу. Она просто хотела быть здесь и сейчас, не думая ни о чем. Она знала, что может быть будет жалеть о словах и действиях, которые скажет сейчас, но лучше она будет жалеть о том, что сделала, чем о том, чего не сделала. — Я могу остаться сегодня с тобой? — спросила она Рэйфа немного дрожащим и очень неуверенным голосом, невероятно волнуясь.       Взгляд Рэйфа стал еще более сосредоточенным, чем раньше. Он уставился на нее, почувствовав спазм в зоне живота, который переместился в район груди. — Конечно, — ответил он кратко, потому что знал, что не сможет описать словами то, что чувствует в данный момент на самом деле. Сразу же после своего ответа он поцеловал ее со всей той любовью и нежностью, что он чувствовал к ней.       Они встали со стульев и, держась за руки и развернувшись к двери балкона, направились к выходу. Рэйф держал Ларэйн за руку, идя так, чтобы она была позади него. В этом положении (он впереди, она позади) была нотка символизма, потому что тем самым Рэйф неосознанно демонстрировал жест защиты Ларэйн, как бы закрывая ее от чего-то и, тем самым, неосознанно показывал ту силу, которая была заложена в нем.       Они вошли в гостиную и в этот момент Рэйф повернулся к Ларэйн. Положив руки на плечи, он спросил: — Ты уверена в том, что делаешь? — Более чем, — уверено, но при этом ласково ответила ему она.