«Я не знаю как выпустить эту боль. Я всегда прячу её и веду себя так, будто всё в порядке.»
Они лежали на крыше гаража, наполняя лёгкие сигаретным дымом со вкусом клубники. Слишком слабые, по мнению Регины, и слишком резкие, как считала её подруга. Они не боялись, что их может кто-то увидеть. Родители Макаровой на работе, а школьницы благополучно прогуляли последний урок первой недели учёбы. Регина думает о том, что ей в очередной раз прилетит от отчима. Она всегда знает о последствиях каждого своего шага, но почему-то продолжает осознанно наступать на одни и те же грабли. Сентябрьский ветер приятно щекотал лицо, высушивая беззвучные слёзы Марины. Её руки тряслись, но та не подавала виду, молча смотря на безоблачное небо, докуривая фильтр до середины. — Мои родители разводятся. Регина перевела равнодушный взгляд на подругу, словно та сказала что-то обыденное. Потому что все прекрасно понимали, к чему всё приведёт. Марина горько улыбнулась, не сдерживая слёз. Она не умела прятать чувства за закаулками души, как это тщательно делала Макарова. Девушка привыкла быть прямолинейной, со всеми предельно честной. Не улыбалась, когда не было настроения, не разговаривала, когда в этом не было смысла. Была полной противоположностью Регины. — В конце концов, это должно было произойти, — пожала плечами подруга, протягивая Стужевой начатую сигарету. — Но я рядом, слышишь? Всегда буду, не смотря ни на что, — уверенно произносит Регина, улыбаясь. И обе знали, что это откровенная ложь. Как бы не отрицали искренность своей дружбы, как бы тесно не были связаны — они оставались друг другу не до конца честными, недостаточно близкими, почти чужими, хоть и считались подругами с детства. Совсем скоро их ждёт взрослая жизнь, новый круг общения и возможности, от которых они будут отталкиваться для достижения высот. И как бы больно не было это осознавать, в будущем нет места прошлому.***
Утро понедельника не предвещало ровным счетом ничего. Регина как обычно проспала первый урок, выслушала выговор матери во время завтрака, попала в нескончаемую пробку, проторчав в душном салоне маршрутки по меньшей мере минут двадцать. Тимур в общем-то плевал на её предстоящие разборки в школе, поэтому даже не удосужился завести падчерицу, из-за чего оставшиеся пятнадцать минут литературы пришлось прогулять в туалете учебного заведения. Регина достала из сумки косметичку и решила по-быстрому привести себя в порядок. Джинсовку завязала вокруг талии, так как в помещении было достаточно жарко, а длинные блондинистые волосы, что доставали ей до поясницы, собрала в высокий конский хвост. Несколько движений неброской губной помадой и туши придали лицу свежести, мятная жвачка как всегда спасала ситуацию. Как только Макарова собралась покинуть уборную, так как до звонка оставалось меньше трёх минут, девушка столкнулась со знаменитой звездой учебного заведения. Аврора Мальцева. Эта стервозная двуличная с… девушка — единственная, а поэтому и любимая внучка директора. У одноклассниц не сложились отношения ещё с самого прихода Регины в новый коллектив. Вечно задирающая нос, вся такая из себя сука-отличница, под которую все должны подстраиваться. Аврора в первый же день как только заметила Регину в кабинете дедули — озвучила собственные правила, которые новенькая не собиралась соблюдать прямо так и сказав. Мальцева ей настолько осточертела, что месяц назад действительно ввязалась с ней в драку. На удивление, отличница тоже не лыком шита и отлично дерётся, что знатно удивило директора пенсионного возраста. После этого случая Аврора больше не лезла к новенькой с пустыми оскорблениями и девушки всеми силами старались вовсе забыть о существовании друг друга. Но не сегодня. — Что, Макарова, хорошенько вчера повеселились со своими торчками в полицейском участке? — остроумно съязвила ученица, небрежно бросая сумку на соседний умывальник, слегка оттолкнув Регину бедром. — На твоем месте я бы помалкивала, дешёвая потаскуха. Не я же отправляю голые фото престарелым мужланам, при этом умудряясь ещё не палиться перед красавчиком-Антоном из параллели, — ехидно ответила Макарова, поправляя лямку сумки на плече, с преувеличенной заинтересованностью оглядывая себя в отражении. — На тебя так и подавно никто не смотрит, так что завидуй молча! — криво ухмыльнулась отличница, выцарапывая яростным взглядом спину одноклассницы. — Пошла бы ты на хер, Мальцова, — показав напоследок Авроре неприличный жест, Регина поспешно ретировалась с дамской комнаты, растворяясь в толпах народу.***
На уроке биологии, во время изучения теории Дарвина, в класс вошёл директор вместе с недавно знакомой рыжулей. Регина даже не удивилась такому порыву со стороны Мальцевой. Такие представления перед дедулей девушка разыгрывала чуть ли не каждую неделю, дабы Эдуард Дмитриевич прощал внучке ежедневные пакости. — Это она, я точно знаю! — напускно-возмущённое лицо Авроры очень рассмешило Макарову, но та всё же смогла подавить смешок и продолжить скучающе листать учебник. — Елизавета Михайловна, мы можем поговорить с Макаровой по личному вопросу? — спокойно произнес директор, устремляя взгляд на одну из учениц с последних парт. Девушка в который раз за день закатывает глаза и лениво поднимается с места, нарочито медленно собирая вещи в сумку. — Поторапливайся, нищебродка! — воскликнула Мальцева, но тут же поникла, уловив грозный взгляд Эдуарда Дмитриевича. Едва дверь класса громко закрылась за спиной девушки, та с равнодушным лицом обратилась к мужчине: — Ну и по какому вопросу Вы отвлекли меня от изучения столь интересной темы по любимому предмету? — осуждающе произнесла девушка, сложив руки на груди. Аврора без лишних слов выхватила с рук девушки её вещи и нагло вывалила всё содержимое на пол школьного коридора. — Ты что делаешь, идиотка?! — теперь удивлению Макаровой не было предела. Эта стервозная сука мало того, что оскорбила её при всех, что было далеко не сюрпризом для привыкших к таким выпадам Авроры одноклассников, так ещё чужую собственность выдирает, будто всё ей подвластно. Регине далеко не впервой ставить на место напыщенных, самодовольных шлюх с завышенным чувством собственной важности, так что она особо не переживала. Значительно усложнял ситуацию нависающий над душой директор, что и так был весьма недоволен поведением Макаровой за все четыре года пребывания в его гимназии. — Попрошу не выражаться так в моем присутствии, — решил вдруг напомнить о своем существовании до того молчаливый Эдуард Дмитриевич. — Моя внучка утверждает, что ты украла очень дорогую и ценную для неё вещь. Нам нужно обыскать тебя и убедиться, что ты не… — Нашла! — радостно вскрикнула Аврора, счастливо глядя на тонкий золотой браслет в руках. — Видишь, дедуль, я была права! Она мошенница! Ободранка! Убогая! Отребье! — Что за чушь?! — до этого пребывая в шоковом состоянии, произнесла Регина, в удивлении вскидывая брови и переводя недоуменный взгляд с не менее ошарашенного старика на злорадствующую мину недоброжелательницы. — Но… Доказательства твоей вины сейчас у Авроры в руках. Думаю, мне стоит вызвать твоих родителей, чтобы они провели с тобой поучительную беседу. Тебе должно быть стыдно, — Эдуард Дмитриевич говорил беззлобно, лишь раздосадовано мотал головой и переводил усталый взгляд на любимую внучку, которая после сказанной фразы родственника прямо-таки просияла и победно ухмыльнулась. Регина понимала, что распинаться перед этой двуличной сукой и директором абсолютно глупая трата времени, девушка присела на корточки и принялась собирать мятые книжки с тетрадками обратно в сумку, бросая в сторону уходящей бестии колючие взгляды и тихие проклятия.***
После окончания уроков, в кабинет директора ворвался запыхавшийся родитель проблемной ученицы. Регина, до того скучающе осматривая давным-давно знакомое помещение и без особо энтузиазма листая ленту в социальной сети, тут же выпрямилась струной, предвкушая веселье по возвращению домой. Между Тимуром и Региной с самого начала не завязались отношения. Девушка была слишком гордая и злопамятная, чтобы идти на контакт с самовлюбленным индюком с набитым кошельком. Он не вызывал в ней доверия ни в первую встречу, ни в последующую. Макарова чувствовала и знала наверняка, что этот тип далеко не тот святоша, которого строит из себя перед окружающими. Дома же, Тимур — настоящий тиран, деспот, жестокий садист, агрессор и провокатор в семье. Но так считала только девушка, а к её мнению насчёт новоиспеченного мужа матери никто прислушиваться не желал. — Придурошная! Как тебе в голову пришло красть у дочери директора школы?! Тебе своего добра мало, гребанная шваль?! Я у тебя спрашиваю, недоделанная! — во все горло орал отчим, надвигаясь на Регину черной тучей. Сама же девушка поспешила отойти от мужчины как можно дальше, чтобы не попасть под горячую руку, по крайней мере, в прихожей. — Как же вы меня все достали… — процедила Макарова, мигом забегая в ванную комнату. Но не успела хлопнуть дверь, как в помещение врывается отчим, с побагровевшей и перекошенной от злости рожей. — Ты ещё смеешь открывать свой грязный рот при мне, шавка?! Дальше всё идёт по накатанной. Мужчина рывком подлетает к Регине, хватает за волосы и с силой прикладывает к умывальнику несколько раз. Выпуская патлы падчерицы, в кулаке остался выдранный комок светлых волос, которые незамедлительно смыли в унитаз. Девушка не проронила ни единого звука и ни одной слезы в присутствии животного, которого мама, от недавнего времени, просит называть отцом. Слишком много чести показывать страх перед этим. Девчонка давно научилась пользоваться тональной основой, чтобы скрывать побои, а боль выплескивалась наружу лишь со временем. Когда дверь с громким хлопком закрывается, а вдалеке едва слышатся тяжелые шаги, Регина даёт волю эмоциям. Эй не столько больно физически, сколько обидно из-за собственной беспомощности. Она смотрит на себя в зеркале и медленно подносит руку к небольшому кровавому пятну на виске. Ощущает на пальцах алую жидкость, чувствует, как щёки горят от слёз, а с раны маленькими струйками течет кровь. Пара капель попадает на губы и девушка сразу их слизывает, неуверенно улыбаясь своему отражению. — Завтра всё наладится, — шепотом произносит Регина, пытаясь скрыть за нервным хохотом вот-вот рвавшуюся наружу истерику.***
— Как на работе, дорогой? — будничным тоном произнесла Надежда, накладывая мужу порцию курицы с жареной картошкой. Регина с поникшим видом доедала подгорелый ужин, не поднимая головы, а Тимур всё также непринужденно читал свежие новости и параллельно умудряясь отвечать что-то в ответ. Женщины догадывались какие это «свежие и о-очень интересные новости», при получении которых мужчина был вне себя от радости. Его выдавала довольная ухмылка и напряженная поза. Он специально выбирал такое место, чтобы в его телефон никто намеренно не смог заглянуть и конечно, пароль от него тоже никто не знал. — Всё как обычно, Надь. Правда твоя дочь… — Тимур укоризненно посмотрел на падчерицу, а через секунду женщина последовала его примеру. — Что она опять натворила? Снова с кем-то подралась, я вижу? Ни стыда ни совести, Регин. Сколько можно отгребать? — пронзительный взгляд отчима, что пробирал до костей, язвительные комментарии матери, что ничего вокруг не волнует, кроме собственной репутации, утренняя стычка с одноклассницей — всё это грохотом обвалилось на голову девушки и из уст чуть ли не вырвались слова правды, но… Она понимала, что если сейчас начнет, её уже будет не остановить. Расскажет о каждом синяке на её теле, о каждом порезе на ногах и прочих неприятностях, но после этого последует ещё больше проблем. Тимур начнет всё отрицать и мать ему поверит. Начнет упрекать дочь в её никчемность и лживое нутро, может ещё добавит несколько подзатыльников. Надежда очень любила мужа и порой Регине казалось, что эта любовь к совершенно незнакомому человеку была искренней, чем материнская любовь к родной дочке. От осознания этого на душе становилось всё паршивее. — Я упала с лестницы. Не переживай, мам, — Макарова едва смогла выдавить слова благодарностей за «вкусный» ужин и быстро ретировалась с кухни в собственную комнату. Усталость накатила волной, ссадины от недавних побоев всё ещё болели, а сил, чтобы принять душ или снять одежду просто не оставалось. Регина легла на заправленную постель, свернувшись клубочком и блаженно закрыла глаза. Сон с первой минуты поглотил девушку с головой и даже стук веток об окно от сильных порывов ветра не могли потревожить еë состояние.