Если вы ещё дышите — вы везунчики. (пр. переводчика: строчка из песни Daughter - Youth)
На этот раз Вэйверли не проспала школу. Когда она вошла в переполненную столовую, то пожалела, что не может вернуться на весенние каникулы. На самом деле ей искренне хотелось проживать эту неделю снова и снова, и снова до конца своих дней. В течение этой недели девушки просто были друг у друга, потому что это было безопасным убежищем, местом, где не было причин, по которым она и Николь не могли бы быть вместе, не было никакого осуждения, не было ничего, кроме неё и Николь. Пробравшись сквозь толпу подростков и оторвавшись от собственных мыслей, Вэйверли обнаружила, что Крисси и ещё несколько человек сидят за одним из столиков, и облегчённо вздохнула, усаживаясь на свободное место. — Ты не будешь брать никакой еды? — спросила Крисси, когда шатенка села, и Эрп едва расслышала её из-за окружающего шума. — Может быть, я возьму что-нибудь, когда очередь рассосётся, — ответила Вэйверли, повернувшись, чтобы проверить масштаб проблемы, и совершенно не ожидая увидеть Николь, которая стояла, так же наблюдая за очередью. Во время обеда учителя по очереди дежурили за детьми, и Николь избегала этого, как чумы, а младшая Эрп жила теми днями, когда рыжеволосая бралась за дежурство. Это был ещё один повод повидаться со своей девушкой в течение учебного дня, и шатенка внезапно пожалела, что сидит на том месте, которое находится за спиной Хот. Как только Вэйверли собралась развернуться обратно, она поймала взгляд Николь, и на секунду зал вокруг неё исчез, и остались только они вдвоём. Но вскоре рыжеволосая отвела взгляд, и Эрп вдруг захотелось встать в очередь, за которой наблюдала девушка. — Не думаю, что теперь ты сможешь успокоиться, — рассмеялась Крисси, запихивая в рот горсть картошки фри. — Правильно думаешь, я сейчас вернусь, — сказала Вэйверли, на самом деле не слушая, что сказала подруга, полностью сосредоточив своё внимание на Николь. На Хот была белая блузка, аккуратно заправленная в чёрные облегающие брюки от костюма. Это было так просто, но так элегантно. Эрп встала в хвост очереди, внимательно наблюдая за Николь и стараясь делать вид, что она не смотрит на свою учительницу. Ей это совершенно не удавалось, и чем ближе она подходила к рыжеволосой, тем труднее было не смотреть на неё с благоговейным страхом. Вэйверли нужен был предлог, чтобы поговорить с Хот, всё, что угодно, поэтому она сделала шаг в темноту, молясь, чтобы Николь подыграла. — Мисс Хот, — начала шатенка, как только она оказалась в пределах слышимости учительницы. Рыжеволосая обернулась и увидела ученицу. — Вэйверли, у тебя всё в порядке? — спросила Николь своим лучшим учительским голосом, но Эрп расслышала в нём неуверенность. — Да, я просто хотела поблагодарить вас за рекомендацию книги. Я прочитала её, и она была действительно потрясающей, — шатенка не смогла сдержать улыбку, и желание рассмеяться медленно возросло. — Всегда пожалуйста, Мисс Эрп, обращайся в любое время, — ответила Хот, отходя от девушки, что, вероятно, казалось умной идеей, но Вэйверли всё ещё желала, чтобы учительница вернулась. А ещё больше ей хотелось, чтобы все остальные ученики просто исчезли и остались только они вдвоём. После того, как Эрп взяла немного еды, которой она на самом деле не хотела, она села обратно, игнорируя желание оборачиваться и смотреть на Николь каждые несколько секунд. — Вэйверли, можно тебя на секунду? — Чемп появился из ниоткуда. Он стоял прямо позади шатенки, самодовольно улыбаясь. Его голос звучал глубже, чем обычно, а его тон сочился таким ядом, как будто он выиграл спор, словно Вэйверли проиграла, и он дразнил её, но Эрп понятия не имела, что это за игра. Прежде, чем Вэйверли успела что-либо сказать в ответ, Харди заговорил: — Это займёт всего секунду, и я почти уверен, что Вэйверли захочет услышать, что я скажу, — Чемп подмигнул в конце фразы, и шатенка лишь закатила глаза от подобного жеста. — Тогда скажи это здесь, — прямо сказала Вэйверли. — Я не думаю, что ты захочешь, чтобы кто-то подслушал нас, — тихо прошептал Чемп, наклонившись к уху девушки: его горячее дыхание коснулось её шеи. Вэйверли уже собралась сказать ему, чтобы он уходил, что ей совершенно неинтересно, что скажет парень, но тут он оглянулся через плечо на Николь, повернулся к Эрп и хитро улыбнулся. Вэйверли почувствовала, как её сердце пропустило глухой и больной удар. Он знает. Вэйверли встала, не обращая внимания на то, что Крисси пытается её остановить, и последовала за Харди из столовой. Она молилась, чтобы у неё была паранойя, чтобы она была сумасшедшей, чтобы Чемп просто оглянулся назад, потому что его кто-то окликнул по имени, или потому что он просто хотел посмотреть туда. «Боже, надеюсь, я слишком много об этом думаю». — пронеслось в голове девушки, когда Чемп открыл дверь класса. Он быстро проверил, что комната пуста, прежде чем придержать дверь для младшей Эрп, жестом приглашая её войти, что она неохотно и сделала. — Итак, Вэйверли... — Чего ты хочешь, Чемп? — спросила она, обрывая парня. Её голос стал резок: она пыталась скрыть дрожь, которая возросла в её теле. — На твоём месте я бы вёл себя поприличнее, — Харди спокойно уселся на стул, начав болтать ногами. — С чего это? — на этот раз голос Эрп прозвучал слабее, чем она изначально планировала. Она скрестила руки на груди, стараясь казаться спокойной и собранной, как будто ей надоело его присутствие, но на самом деле она пыталась остановить слёзы, начавшие выступать на глазах. Чемп вытащил из кармана сложенный листок бумаги, спрыгнул со стула, на котором сидел, и подошел к Вэйверли. Харди был немного выше шатенки, вернее, он немного возвышался над ней, но игнорируя это, Эрп стояла на своём, делая вид, что всё в порядке, как будто ей совершенно нечего было скрывать. — Потому что, если ты не будешь вести себя хорошо, это может попасть не в те руки, — он протянул девушке листок бумаги и отступил на шаг, наблюдая, как она трясущимися руками разворачивает лист. Вэйверли не была уверена, чего она ожидала, возможно, какой-то угрозы, записанной на бумаге, но из всех возможных вариантов, которые приходили в её голову, это даже близко не подходило на то. — Где ты... как? — начала заикаться Эрп, разглядывая фотографию, на которой были запечатлены она и Николь. Фотография была сделана несколько недель назад: они сидели за учительским столом, держась за руки, после того, как закончились уроки и все разбежались по домам. Они были осторожны, они были одни, они едва касались друг друга. Но Чемп был там, он всё видел, и он сфотографировал их. — То, как я это получил, сейчас не имеет особого значения, не так ли? — высокомерно спросил Харди, как будто он действительно был горд своими действиями, горд тем, что мир Вэйверли рухнул в считанные секунды. — Что действительно важно, так это то, что ты сделаешь то, что я скажу, прежде чем я заставлю эту фотографию разойтись по всей школе. Шатенка застыла на секунду, не желая говорить то, что Чемп хотел от неё услышать. Вэйверли внимательно посмотрела на фотографию в своей руке. Она могла бы отговориться, убедить кого угодно, что Николь просто утешала её после инцидента с Вайноной. Конечно, люди поверят ей, ведь Вэйверли Эрп — порядочная ученица, спящая со своим учителем, — просто не звучало правдоподобно. — Я ни хрена не сделаю для тебя! — рявкнула девушка дрожащим голосом, сомневаясь в себе, когда слова начали сочиться из её рта. — Я не знаю, что ты пытаешься этим сказать, но это действительно не то, на что похоже, — она улыбнулась слишком неубедительной улыбкой, но это было лучшее, что она сейчас могла выдать. — Не прикидывайся дурочкой, детка, — от этого слова волосы на затылке Вэйверли встали дыбом, а желудок скрутило. — Если это не то, на что похоже, то как ты объяснишь вот это? — Чемп достал из кармана ещё одну свёрнутую пополам фотографию, и у шатенки перехватило дыхание. Она не хотела её открывать. Но она это сделала. Она должна была это сделать. Это было ещё одно фото её и Николь, но на этот раз они держали друг друга в крепких объятиях. Эрп потребовалась секунда, чтобы принять содержимое фотографии в своей голове. Новостей было слишком много, чтобы так сразу всё осознать, но когда до неё дошло, что все факты Харди встали против неё, она почувствовала, как жестокое поражение разлилось по венам. Это фото было сделано в кафе-мороженом. Он следил за ними на их первом свидании. — Как долго ты преследуешь меня, больной ублюдок? — Вэйверли задохнулась, чувствуя, как её тело охватывает паника, а на глазах выступили горячие слёзы. — Достаточно долго, чтобы понять, что всё выглядит именно так. — Слова парня сопровождались подмигиванием. — Чего ты хочешь, Чемп? — холодно спросила девушка, сжимая кулаки и комкая фотографию в руке. — Во-первых, ты можешь разорвать эту фотографию в клочья, мне всё равно, у меня есть тысяча или около того копий. Вэйверли уронила клочки фотографии на пол, и Чемп, недолго думая, подобрал кусочки и положил обратно в карман прежде, чем продолжить: — Во-вторых, я хочу, чтобы ты прекратила ваши отвратительные отношения с Мисс Хот. Отвратительные... Это слово ударило младшую Эрп под дых. — Во мне и Николь нет ничего отвратительного, Чемп, — медленно произнесла шатенка, стараясь сохранять спокойствие, хотя каждая клеточка её тела была готова взорваться. — Это незаконно, Вэйверли, — покачал головой Харди. — Мне восемнадцать, Чемп, или ты забыл? — Она твоя учительница, и есть закон, запрещающий учителям спать со своими учениками, — Чемп помолчал секунду и добавил: — Или ты забыла? Эрп не знала, что ответить, что ещё ему сказать. Если Чемп покажет директору эти фотографии, Николь может потерять работу и лицензию преподавателя, её могут арестовать. Харди выиграл... В какую бы извращенную игру он не играл, он выиграл, и Вэйверли совершенно не имела понятия, что ещё она может сделать. Она стояла молча. Её рот был слегка приоткрыт в попытке что-то сказать, что-нибудь, что могло бы исправить это, но тишина поглотила классную комнату. — Как бы это ни было весело, я ухожу. Не хочу пропустить весь обед, — Чемп спрыгнул со стула, на котором сидел, и направился к двери. — У тебя есть время для раздумий до конца дня, детка. — Зачем ты это делаешь? — Голос Вэйверли стал едва слышен, а её слёзы градом покатились по щекам. — Потому что ты причинила мне боль, — Эрп чуть не рассмеялась, когда эти слова слетели с губ Харди. — Ты изменил мне, и это почему-то причинило тебе боль? — недоверчиво улыбнулась девушка. Она пыталась понять: действительно ли Чемп угрожает отобрать у неё самое лучшее, что у неё когда-либо было, потому, что он трахнул кого-то другого? — Я любил тебя, Вэйверли, я любил тебя, а ты бросила меня, и это было больно. Я хочу, чтобы ты тоже узнала, каково это. — Ты просто глупый мальчишка, Чемп. Если бы ты правда любил меня, если бы тебе было на меня не наплевать, ты бы этого не сделал, — Эрп стояла с высоко поднятой головой, несмотря на слёзы, заливавшие её лицо, и дрожь, охватившую всё её тело. Харди проигнорировал заявление Вэйверли, на его лице расплылась широкая улыбка, которая говорила вместо тысячи слов. Открыв дверь класса, он оглянулся на Вэйверли, а та надеялась, что он скажет, что просто пошутил, или что ему очень жаль, но вместо этого она получила лишь: — О, и если ты скажешь Николь или кому-нибудь ещё, я позабочусь, чтобы у всех в Чистилище были копии этих фотографий, — с этими словами парень вышел из класса, оставив шатенку в одиночестве. Вэйверли вытерла слёзы, скатившиеся по её щекам, пытаясь успокоиться и понять, что только что произошло. Она знала, что Чемп — кусок дерьма, но она не думала, что он сделает что-то подобное, что-то настолько жестокое. Но он это сделал, и теперь Эрп не знала, как выпутаться из этой ситуации. Она не могла потерять Николь, это сломало бы её пополам, но если ей придётся выбирать между собственным счастьем и сохранением работы рыжеволосой, а также её возможным арестом, то Вэйверли уже знала, что она выберет.***
Шатенка провела весь день в молчании, боясь, что если она откроет рот, то всё выплеснется наружу, что она сломается и никогда не сможет собраться с мыслями. Она держалась молодцом, держала себя в руках, нацепила на лицо улыбку... До урока английской литературы. В ту же секунду, как Вэйверли увидела Николь, сидящую за своим столом, она почувствовала, что кабинет смыкается вокруг неё, как будто мир вот-вот взорвётся, и она ничего не сможет сделать, чтобы остановить это. Хот подняла глаза от стола, и на её лице мгновенно отразилась тревога, когда она увидела девушку, чьи глаза опухли и покраснели, а щёки покрылись пятнами от случайных слёз, которые пролились за последние несколько часов. Вэйверли опустила глаза в пол, чувствуя, как взгляд Николь обжигает её кожу. Когда она шла к своей парте, взгляд рыжеволосой учительницы был не единственным, что Эрп могла чувствовать на себе, и, оглянувшись, она заметила Чемпа. Он наблюдал за ней, а на его лице сияла широкая улыбка. Она села за стол, не отрывая глаз от пола, прикрыла лицо волосами и попыталась успокоить дыхание. — Вэйверли, уделишь мне пару минут? — спросила Николь, когда прозвенел звонок с урока, и ученики бросились к двери. Шатенка потеряла себя, время шло незаметно, и она уже успела пожалеть, что не сосчитала секунды, оставшиеся у неё с Николь, потому что таймер только что закончился. Когда Крисси прошла мимо Эрп, она уже успела полностью погрузиться в себя, молясь, чтобы случилось какое-то чудо, чтобы ей не пришлось этого делать, и как бы наивно это ни было, когда Чемп подошёл к ней, она надеялась, что он возьмёт все свои слова назад. Но, конечно, он этого не сделал. — Приняла решение? — спросил Харди, кладя на стол девушки ещё одну фотографию, на которой были запечатлены они с Николь. Вэйверли быстро схватила снимок и положила его на дно своей сумки. — Я сделаю это, — в её голосе уже не было злости, тон стал слабым и надломленным. — Хорошо! — сказал Чемп себе под нос прежде, чем повысить голос до нормального уровня. — Спасибо, увидимся завтра, Вэйвс. Вэйвс. Она ненавидела, когда он так её называл. Это заставляло её чувствовать, что они были достаточно близки, чтобы у него было прозвище для неё. Николь была единственным человеком, который мог её так называть, хотя Вэйверли была почти уверена, что вскоре Николь не будет называть её никакими прозвищами. Ну, во всяком случае, не теми, которые шатенка хотела бы услышать. Класс быстро опустел, и Эрп осталась одна из всех учеников; Николь подошла к тому месту, где сидела девушка, но Вэйверли лишь опустила голову, пряча свежие слёзы, и положила руки на стол, чтобы они не дрожали. — Вэйверли? — мягко спросила Хот, протянув руку к девушке, но та резко отдёрнулась, и рыжеволосая заметно вздрогнула. — Вэйвс? — снова прошептала Николь. Её голос дрогнул, а страх охватил тело, когда шатенка отвергла простое прикосновение. Что-то было не так, и Хот понимала это, но она знала, что Вэйверли не собирается ничего рассказывать. — Я не могу этого сделать, — шатенка почувствовала, как её охватило чувство вины, когда эти слова слетели с её губ. Николь будет думать, что она сделала что-то не так, и Эрп не сможет доказать ей обратного. Вэйверли не могла ничего рассказать Хот. Она не могла сказать рыжеволосой, какая она потрясающая, как сильно ей хочется заключить её в объятия, как ей хочется убежать вместе с ней. Она не могла сказать Николь, что не хочет этого, что она делает это не потому, что хочет, а потому, что это последнее, чего она когда-либо хотела для Николь. Вэйверли теряет девушку, которую любит, чтобы жизнь Николь не была разрушена, чтобы Николь не возненавидела младшую Эрп. «Девушку, которую я люблю...» — Вэйверли позволила этой мысли овладеть собой. Она внезапно почувствовала, что всё вокруг остановилось от понимания того, что никогда не сможет сказать Николь, что любит её. Шатенка не знала, сколько времени прошло с тех пор, как те слова слетели с её губ, но тишина стала оглушительной, и девушка поняла, что не может вечно смотреть в пол. В тот момент, когда она подняла глаза, ей захотелось вернуться в прошлое, захотелось вернуть всё хорошее назад. — Ты не можешь сделать «этого»? — медленно произнесла Николь, жестикулируя рукой между ними и уже не скрывая слёз, которые покатились по её щекам. Вэйверли ничего так не хотелось, как стереть слезы с лица рыжеволосой, обнять её, сказать, что всё будет хорошо. Но она не могла этого сделать. И она не сделала этого. — Я не могу, — повторила Эрп, игнорируя все инстинкты, которые говорили ей сломаться, сказать Николь правду, сказать ей, что это было противоположно тому, чего она действительно хотела. Этого не должно быть. Но так оно и было. Николь стояла неподвижно, безмолвно, давая слезам скатываться по бледному лицу. Вэйверли знала, что она не может смотреть на это, она не могла смотреть на Николь так, зная, что именно она стала причиной этого. — Мне очень жаль, — шатенка быстро схватила свою сумку со стола и вышла, оставив застывшую на месте Хот стоять в одиночестве. Вэйверли выбежала из класса, закрыв за собой дверь, и пошла прочь, не оглядываясь. Она не была уверена, как добралась до дома, её ноги угрожали подогнуться через каждые несколько шагов, но она сделала это. Всё, чего сейчас хотела девушка, — это лечь в постель и молиться, чтобы она сейчас же проснулась и этот день превратился в ночной кошмар, который казался слишком реальным, чтобы Николь принадлежала ей. Но она знала, что этого не случится. — Малышка, как прошёл твой день? — крикнула Вайнона из соседней комнаты, услышав звук закрывающейся двери. Младшая Эрп почувствовала, как всё её тело сжалось, когда она попыталась ответить на вопрос сестры. Она медленно опустилась на пол, её легкие отчаянно нуждались в воздухе. Она сломалась, тихо плача. Её тело содрогалось, когда она пыталась придумать способ исправить всё это, но она даже не была уверена, что это возможно исправить. — Вэйверли? — голос Вайноны зазвучал громче, чем прежде. Старшая Эрп подошла поближе, чтобы проверить, почему шатенка замолчала, и резко остановилась, увидев, что младшая сестра отчаянно прижимает колени к груди. Её глаза покраснели ещё сильнее, а всё тело поразила мелкая дрожь. Вайнона ничего не сказала и ничего спросила: она знала, что Вэйверли сейчас едва может функционировать, и разговоры о том, что случилось, не помогут ей. Ей нужно было выплеснуть это наружу, выплеснуть свои эмоции, пока у неё ничего не останется, пока она не сможет говорить без потока слёз, бегущих из её глаз. Старшая Эрп села рядом с сестрой, притянула её к себе и держала в объятиях столько, сколько той было нужно, ожидая, что дрожь прекратится, дыхание замедлится, и всё вернётся на круги своя.