you are my secret

Они говорят: «Следуй за своим сердцем». Но если твоё сердце разбито на миллион кусочков, то за каким кусочком следовать?

      Вэйверли проснулась в своей постели, всё ещё в одежде, оставшейся со вчерашнего дня. Она не помнила, как легла спать. Последнее, что было в её воспоминаниях, это как Вайнона обнимала её, говоря, что всё будет хорошо. Младшая Эрп едва ли не смеялась при этой мысли, как будто всё могло резко стать хорошо.       Вэйверли не собиралась вставать сейчас, более того, она вообще не собиралась сегодня подниматься с постели. Мысль о том, чтобы пойти в школу, заставила её желудок сжаться, и ей пришлось схватиться за живот, чтобы её не вырвало. Школа стала внезапным воплощением её худших кошмаров в тот момент, когда ей пришлось увидеть Николь, позволить Чемпу увидеть, что он победил, что он сломал её. Поэтому Эрп лишь перевернулась на другой бок, плотно закутавшись в одеяло, надеясь, что сон возьмёт верх, и ей не придётся думать, и она сможет просто побыть одна.       У Вайноны же были совсем другие планы. — Вэйверли? — прошептала старшая Эрп, осторожно открывая дверь, в отличие от своей обычной шумной манеры будить младшую сестру. — Ты не спишь? — Нет, — попыталась саркастичсеки ответить шатенка, но из-за её хриплого горла и заложенного носа вместо сарказма в словах послышалась боль.       Вайнона не утруждала себя остроумным ответом сестры, поэтому вместо этого она села на край кровати и мягко провела рукой по волосам Вэйверли. — Ты уже готова поговорить об этом? — осторожно спросила старшая Эрп, не хотя повторения вчерашнего, но желая знать, что всё-таки происходит. Вайнона понимала, что шатенка абсолютно независима, она знала, что та может позаботиться о себе, и когда она будет готова поговорить о том, что случилось, она это сделает. Но от этих мыслей видеть младшую Эрп в таком состоянии становилось не легче.       Вэйверли почувствовала, как подавленные сном эмоции поднимаются в её груди, а по венам разливается паника. Она хотела сказать об этом Вайноне, хотела, чтобы та всё исправила, и она понимала, что её сестра в силах это сделать. Вайнона всё исправит, она всегда так делала. И всё же шатенка не могла выговорить ни слова, слишком напуганная мыслью о том, что будет, если...       Если Николь больше не сможет преподавать?       Если Николь арестуют из-за неё?       Если Николь возненавидит Вэйверли за то, что именно она стала причиной того, что рыжеволосая потеряла буквально всё?       Если Николь никогда больше не захочет её видеть?       Вэйверли почувствовала, как её сердце чуть ли не остановилось, когда последнее «что, если» стало реальностью. — Если ты скажешь мне, что случилось, я не стану заставлять тебя идти в школу, — улыбнулась старшая Эрп.       Шатенка знала, что Вайноне в любом случае придётся буквально тащить её в школу, и даже тогда она не пойдет на занятия.       Вэйверли не знала, как долго сестра оставалась с ней, и не знала, как долго её не было, когда она принесла еду для шатенки и велела ей съесть всё до единой крошки.       Эрп ела еду, которую приносила ей Вайнона, пила воду, оставленную у кровати, вставала, когда ей нужно было в туалет, но в остальном она оставалась в своей постели. Время стало просто понятием, суть которого девушка совершенно потеряла.       Вайнона всегда стучала прежде, чем войти в комнату Вэйверли, надеясь, что та скажет что-нибудь, попросит её зайти, крикнет, что с ней всё в порядке. Но она никогда этого не делала. Поэтому, когда Вэйверли услышала стук в дверь, она даже не подумала ответить: сейчас она не хотела видеть сестру, она не желала никого видеть, она не хотела, чтобы её допрашивали в тысячный раз, но если Вайноне нужно было увидеть её, она всё равно могла войти, что та и сделала: дверь заскрипела, когда её медленно открыли и закрыли, а кровать прогнулась под тяжестью девушки, когда она села рядом с шатенкой. — Ну, ты выглядишь дерьмово, — младшая Эрп вскочила, услышав не тот голос, который она ожидала, и увидела, что Крисси улыбается ей в ответ. — Спасибо, дурочка! — заворчала Вэйверли, снова ложась и собираясь отвернуться от подруги, но та остановила её, положив руку на плечо. — Ни в коем случае, — Крисси потянула Эрп за руки, заставляя её сесть и посмотреть на себя, — Ты не можешь три дня быть здесь, а потом перевернуться и игнорировать тот факт, что я пришла. — Три дня? — шатенка не знала, сколько времени она просидела в своей тёмной комнате, но ей показалось, что прошло всего несколько часов, а не дней.       Вэйверли больше ничего не сказала своей лучшей подруге: она просто смотрела на неё, ожидая продолжения, чтобы узнать, всё ли у неё в порядке и почему она сейчас не в школе. Шатенка уже придумала сотню лжи, чтобы скрыть всю правду, отчаянно пытаясь контролировать ситуацию, в которой она потеряла власть. Но Крисси не стала спрашивать про это, слишком хорошо зная Вэйверли, чтобы понять, что это не из-за какого-то там мальчишки. — А что случилось с Николь? — спросила Крисси, и её голос стал мягче, чем раньше, шутливый тон исчез, он был заменён на более спокойный, понимающий тон. Эрп не знала, что ответить подруге: её губы слегка шевелились, но слова не выходили, пока она пыталась переварить мысль о Николь, не сломавшись снова. — Как... — начала шатенка, пытаясь выдавить из себя все слова, которые кричал в голос в её голове... Всё это было слишком, и, к счастью, Крисси это почувствовала. — Откуда я узнала, что это как-то связано с Николь? — закончила девушка, и Эрп кивнула в ответ. — Ну, когда вы обе, у которых стопроцентная посещаемость, не появлялись в школе три дня подряд, я вроде как предположила. Догадаться было не сложно.       Вэйверли почувствовала, что всё вокруг остановилось, но в то же время ей казалось, что она вот-вот сорвётся с места: мысли захватили её рассудок, и голос Крисси вдруг затих вдали, когда она попыталась понять, что всё это значит. Неужели Николь сидит дома в таком же беспорядке, как и младшая Эрп? Или она заболела и нуждается в ком-то, кто бы присмотрел за ней? Вэйверли хотелось обнять Хот, сказать ей, что всё в порядке, что она рядом, и если Николь захочет, то Вэйверли всегда будет с ней. Это звучало безумно: они были вместе недолго, всего несколько месяцев, но младшая Эрп знала, что рыжеволосая девушка в её сердце навсегда.       Но она потеряла её. — Вэйверли, — сказала Крисси, помахав рукой перед лицом шатенки, что стало вполне обычным делом с тех пор, как младшая Эрп познакомилась с Николь. — Что между вами произошло?       Вэйверли открыла рот, чтобы рассказать Крисси о Чемпе, о том, почему она порвала с Николь, почему чувствовала себя такой опустошённой, но она понимала, что не может этого сделать.       Она этого не сделала. — Это не имеет значения, — вздохнула шатенка. Крисси посмотрела на неё взглядом, который просто говорил «Ты несёшь полный бред!», но Вэйверли проигнорировала это.       Прежде, чем Крисси успела предпринять очередную одну попытку, раздался ещё один стук в дверь, и Вайнона, не дожидаясь ответа, подошла к кровати, которую младшая Эрп отказывалась покидать. — Она тебе что-нибудь рассказала? — спросила Вайнона у Крисси, которая в ответ только отрицательно покачала головой. — Ты послала Крисси попытаться разговорить меня? — возмутилась Вэйверли, глядя на подругу, которая лишь сочувственно улыбнулась ей. — А что мне остаётся делать, а? Ты не хочешь говорить со мной, очевидно, что ты не хочешь говорить и с Крисси, и я пыталась связаться с Николь, но она будто исчезла с лица Земли! — Говоря это, Вайнона стояла, драматически размахивая руками и выплёскивая весь свой гнев. Это не был гнев, направленный на Вэйверли, и шатенка это знала. Вайнона чувствовала себя бесполезной, и она ненавидела это, что только заставляло Вэйверли чувствовать себя ещё хуже.       Она чувствовала себя обузой, проблемой, которую нельзя было решить, и чем дольше она оставалась нерешённой, тем хуже всё становилось. Как будто она была гранатой, которая всё ближе и ближе подходила к тому, чтобы взорваться и поранить всех на своём пути. Она причинила боль людям, которых любила, она причинила боль Николь и теперь Вайноне, которая просто пыталась помочь, а Вэйверли не позволяла ей.       Шатенка на мгновение остановилась. Ей нужно было перестать думать, потому что просто думать — значит слишком много думать, а это никому не поможет. Ей нужно было просто что-то предпринять, что угодно, чтобы сделать ситуацию лучше, не анализируя это до такой степени, что не находилось никакого решения. — Я рассталась с Николь.       Топот Вайноны прекратился, и в комнате воцарилась тишина. — Что ты сделала? — недоверчиво переспросила Крисси.       Вайнона и Крисси знали младшую Эрп лучше, чем та знала сама себя, и они обе видели, насколько счастливее шатенка была с тех пор, как начала встречаться с Николь. Вэйверли была самой собой, и, наблюдая за тем, как она становится подлинно собой, Вайнона чувствовала, что всё будет хорошо. Обе девушки знали, как важна Николь для Вэйверли, каждое слово, сказанное в отношении Хот, было окутано восхищением и потребностью, так что сейчас в словах шатенки чувствовалась настоящая боль. — Не заставляй меня повторять это снова, — слабо произнесла Вэйверли, поняв смысл этих слов, отчего всё вдруг оказалось слишком реальным. — Но почему? — спросила Вайнона, усаживаясь поудобнее.       Шатенка задумалась. Она должна была что-то сказать, потому что не могла допустить самого плохого исхода, и, как бы тяжело это ни было для Вэйверли, она должна была поставить себя на первое место.       Итак, она объяснила, как Чемп следил за ней и Николь, как он делал фотографии и как угрожал рассказать об этом всей школе, чтобы Хот арестовали. Что если она не порвёт с Николь, он разрушит карьеру рыжеволосой, что он узнает, если Эрп кому-нибудь расскажет, и как она порвала с Николь. Пока девушка рассказывала, Крисси и Вайнона молчали, напряжённо прислушиваясь и сохраняя спокойствие, но как только шатенка закончила, старшая Эрп спрыгнула с кровати и направилась к двери. — Я, вашу мать, убью его! Маленький больной и извращённый ублюдок, клянусь Богом, я... — когда Вайнона заговорила, она распахнула дверь, явно намереваясь продолжить свою речь уже на улице, но младшая Эрп быстро вылезла из кровати и схватила сестру, потянув её назад. — Вайнона, ты не можешь заявиться к нему, он узнает, Вайнона, пожалуйста! — Вэйверли снова почувствовала, как слёзы катятся по её щекам, сочетание разговора обо всем, что произошло, и мысли о том, что Чемп узнает, что она рассказала обо всём сестре, заставило её тело пробиться мелкой дрожью. — Пожалуйста... — прошептала шатенка, прижимаясь к спине Вайноны.       Старшая Эрп повернулась и притянула Вэйверли к себе, прижимая её так близко, как только смогла, прошептав: — Хорошо, мне очень жаль, малышка. — Если она не собирается его убивать, могу я? — спустя несколько секунд заговорила Крисси, вставая и направляясь к двери, где стояли сёстры. — Никто никого не будет убивать, — усмехнулась Вэйверли, протягивая руку, чтобы подруга присоединилась к общим объятиям.       В конце концов, они втроём спустились вниз, сели на диван и стали думать, что делать дальше: Крисси и Вайнона заверяли, что это поправимо, что Чемп не выиграет в этой непонятной игре, и в победителях останется только младшая Эрп.       Вайнона заготовила тесто для печенья, они втроём нашли миску и деревянную ложку, и у Вэйверли вдруг возникло ощущение, что в конце туннеля, куда она никогда не собиралась входить, есть какой-то свет.       Вэйверли потребовалось немало усилий, чтобы присутствовать при разговоре Вайноны и Крисси, её мысли блуждали, уводя от реальности. Она не заметила ни стука в дверь, ни того, что Вайнона собиралась ответить, но увидела, как глаза Крисси расширились при звуке чьего-то голоса в дверях, и почувствовала, как у неё болезненно свело живот. — Я не думаю, что это хорошая идея, — Голос старшей Эрп стал яснее, когда шатенка направилась к двери, не думая о том, что она делает, о том, насколько это плохая идея, она просто думала, как сильно ей это нужно — увидеть её. — Вайнона, мне нужно поговорить с... — Голос Николь оборвался, когда Вэйверли обошла сестру, не обращая внимания на то, что та мягко пытается оттащить её от двери.       Ни Николь, ни Вэйверли не произнесли ни слова: они просто смотрели друг на друга, не зная, что сказать и с чего начать. — Мы будем наверху, если понадобимся, — прошептала Вайнона, поднимаясь с Крисси наверх и оставляя двух девушек наедине.       Хот выглядела разбитой. Её глаза были налиты остатками слёз, чёрные мешки виднелись под ними, показывая недостаток сна, который рыжеволосая получила за последние три дня. Вэйверли почувствовала, как сильно забилось её сердце, она так скучала по Николь: от одного вида рыжеволосой девушки у неё всегда начинала кружиться голова, и, хотя три дня для Эрп — это совсем не время, ей казалось, что она не видела Николь уже несколько месяцев. Вэйверли понимала, что она выглядит ужасно и неряшливо, забота о себе была мифом в течение последних нескольких дней, но она также знала, что Николь не будет беспокоиться о внешнем виде девушки несмотря ни на что.       Тишина стала тяжёлой, невыносимой, и шатенка отчаянно искала что-то, что она могла бы сказать Николь, чтобы исправить это, но Хот опередила её, нарушив молчание. — Почему? — Рыжеволосой не нужно было больше ничего говорить, ей даже не нужно было это спрашивать, ведь Эрп сама должна была ей всё объяснить. Если бы Николь порвала с ней без причины, без объяснения, которое имело бы смысл, Вэйверли тоже была бы сломлена, уничтожена. — Мне пришлось, — Она пыталась объяснить, не зная, с чего начать; она не думала, что ей придется говорить рыжеволосой так скоро, предполагая, что у неё ещё есть время обсудить это всё с Вайноной: что сказать? Как убедиться, что она не сделает ситуацию хуже? Хотя, не то, чтобы что-то могло стать ещё хуже. — Ах, вот как, тебе пришлось! Да, теперь я всё понимаю, — Голос Хот наполнился ядом, о котором Эрп даже и не подозревала. — Николь, пожалуйста... — начала шатенка, делая шаг ближе к рыжеволосой, которая тут же отступила на шаг назад, явно держась на расстоянии от неё, зная, что она не в силах контролировать саму себя, когда Вэйверли рядом. — Нет, не надо, ты не должна умолять меня выслушать тебя, ты даже не дала мне шанса понять, что происходит. Ты просто бросила меня одну, без всякой причины. Я сводила себя с ума, подвергая сомнению всё, что мы делали, всё, что я говорила тебе, всё, что я могла сделать неправильно, думая, что, возможно, причинила тебе боль! — Николь сорвалась, её дыхание стало прерывистым и резким, слёзы угрожали пролиться. — И я понятия не имею, где ошиблась, поэтому я не хочу этих дерьмовых извинений. Я хочу знать, почему, пожалуйста, просто скажи мне, почему, потому что я больше не могу...       Вэйверли не собиралась ничего говорить до тех пор, пока Николь не закончит: она хотела, чтобы девушка сбросила это с себя, всё, что она держала в себе, Вэйверли хотела быть открытой. Она действительно не собирался обрывать Николь на полуслове, крича: «потому что я люблю тебя». Но по тому, как рыжеволосая ошеломлённо смотрела на неё, можно было с уверенностью сказать, что планы Вэйверли только что дали сбой.