Под прицелом

      — Нам нужно попасть в кабинет надзирателя, чтобы выбраться отсюда, но, скорее всего, его кабинет уже занят, — я рассуждал, петляя по коридорам тюрьмы. — Поэтому тебя нужно для начала спрятать, с тобой я не пойду туда. Уверен, там Ланнистер уже устроил себе резиденцию.       Беатрис от услышанного тихонько простонала, и я повернулся к ней лицом. В ее глазах был ужас.       — Нет, я не останусь одна, — зашипела она в лицо, приблизившись вплотную ко мне.       — Это большой риск, — начал я убеждать ее. — Я сам не знаю, что там и сколько их, поэтому мое решение не обсуждается.       Девушка насупила нос, отчего стала похожа на подростка, которому запретили сделать что-то. От ее вида, честно сказать, я не удержался и улыбнулся, так нелепо она выглядела. На мгновение взгляд Беатрис стал более пристальным и внимательным.       — Я впервые вижу твою улыбку, — тихо проговорила она, немного пугаясь своих же слов.       — Красивая? — усмехнулся я.       — Необычная, — аккуратно проговорила она, дабы снова не сказать очередную глупость. Девушка тут же взяла себя в руки и снова помрачнела. — Прошу тебя, не бросай меня одну. А вдруг меня поймают? Вдруг я не смогу за себя постоять? В конечном итоге, я не смогу никого убить, я не такая. Стрелять по мишеням в тире — это одно, по живым мишеням — это другое. Я не смогу, я…       — Прекрати, я принял решение, — не поддавался я на ее уговоры. — Я не могу подвергать тебя такому риску. Ты не понимаешь этого? Я найду тебе укромное местечко, там ты меня и дождешься.       Окинув взглядом множество дверей, я тронул первую, которая попалась под руку. Заперто. Вторая, третья, все они были заперты. Чёрт! Я подумал, что лучше вернуться туда, где мы были.       — Может, давай вернёмся туда, где мы были? — нерешительно мямлит Беатрис, глядя на меня.       — Надо же, я тоже хотел тебе предложить это, — кивнул я, отмечая, что впервые мы сошлись с ней в одном мнении.       Беатрис толкает дверь в ту же самую комнату, я захожу с ней. Девушка обречённо хлопает глазами, ища в моих надежду. Я понимаю, что ей страшно. Но другого выхода нет.       — Обещай, что скоро вернёшься, — она сделала пару шагов ко мне, но их вполне хватило, чтобы оказаться достаточно близко, чтобы я мог ощутить ее дыхание на своем лице.       — Обещаю, — прошептал я, невольно прикоснувшись к ее щеке. От этого прикосновения Беатрис лишь прикрыла глаза и тяжело выдохнула. Я не удержался, чтобы не коснуться ее губ. Они были мягкими и горячими, девушка ответила на мой поцелуй. Я сам не понимал, что делаю и зачем. Нравится ли она мне? Ее характер не сахар, ее внешность вполне приличная, несмотря на то, что я ее преобразил до неузнаваемости. Но есть что-то в ней притягательное. — Жди меня, я скоро. Никому не открывай и будь внимательна, — мне показалось, что я оставляю дома ребенка без присмотра.       Я видел, каким взглядом провожала меня Беатрис. Глаза, полные ужаса и отчаяния, она была похожа на ребенка, оставшегося одного и не знающего, куда делись родители или близкие.       Длинные коридоры и серые стены вели меня мимо множества дверей, на пути мне встречались вальяжно разгуливающие заключённые, каждый был вооружен, и каждый из них мнил себя хозяином положения. Чёртовы придурки! Пару раз меня останавливали, называя мне какие-то имена, которых я никогда раньше не слышал, но каждый раз получали от меня отрицательный ответ. Конечно, в такой же форме, с щетиной на лице я выглядел так же, как и они, поэтому ни у кого не вызывал подозрения, в отличие от Беатрис. Я понимал, что рано или поздно нас обнаружат, это вопрос времени, поэтому мне срочно нужно было искать выход из этой ситуации. Но моя надежда на отходной путь таяла на глазах ровно также быстро, как я приближался к кабинету надзирателя.       На втором этаже оказалось людно. Не скажу, конечно, что все заключённые собрались именно здесь, но большая часть точно. И что тут происходит?       — Эй, Хейез! Среди вас есть Питер Хейез? — раздался громкий голос из толпы. — Где этот чертов Хейез?       Питер Хейез? От услышанного имени я остановился как вкопанный. Проклятье!       — Я Питер Хейез, — рыкнул кто-то из толпы, и голоса поутихли.       — Босс ищет тебя, — амбал в оранжевой форме явно исполнял роль «правой руки» Ланнистеры.       — А кто вообще объявил Ланистеров боссами? — язвит парень с темной шевелюрой, откровенно бросая вызов амбалу.       — Ты полегче, Хейез, — угрожающе шипит амбал. — Так и пулю схлопотать можно в два счета.       Неожиданно Хейез переводит взгляд вниз, и его зелёные глаза упираются в меня. Пару секунд мы буравим с ним друг друга взглядами, и я решаю быстро ретироваться. Этого не хватало! Питер остаётся стоять на балконе второго этажа с ухмылкой на губах.       Ноги сами несут меня по направлению к Беатрис, а в ушах стоит гул. Откуда я знаю Питера Хейеза? Все очень просто. Пару лет назад он проходил по делу Макса Брауна, известного наркоторговца, которого мы с Зиком ловили по всему Манхеттену. Питер Хейез был его сообщником, но Макса Брауна тогда подстрелили в перестрелке в порту, когда тот собирался удрать от слежки, он получил серьезные ранения и вскоре умер от огнестрельных ран на операционном столе, а Хейез пошел под суд как его подельник, получив при этом тридцать лет строгого режима. Конечно, мы тогда выдохнул все с облегчением, потому как миссия была завершена успешно, но сейчас эта победа может мне выйти боком. Если Хейез нас не сдаст, это будет чудом. Но чудес не бывает в жизни, поэтому мы здорово влипли.       Я ускоряю шаг, чтобы поскорее добраться до Беатрис, и серые стены мелькают перед глазами. Ноги сами переходят на бег, и в считанные секунды я добегаю до двери, буквально вывалившись в помещение. И тут же замираю.       Кровь. Много крови. Тишина. В ушах свист, внутри все похолодело. Где она? Неужели?..       — Беатрис? — еле слышно зову я, но чувствую, что не получу ответа.       Стена заляпана кровью, брызги достигают до полутора метров от пола, под ними лужа крови, от которой в дальнюю комнату тянется кровавый след, будто что-то протащили туда. Перед глазами встаёт картина того, как тело Беатрис тянули по полу. Чёрт!       Я тихо вскидываю руку с пистолетом, медленно двигаясь по кровавому следу. Не нужно было оставлять ее одну! Чем ближе я подхожу, тем сердце чаще пропускает удар.       Я аккуратно выглядываю из-за угла комнаты и вижу распростёртое тело в оранжевой форме на полу в луже крови. Глаза переходят на сдавшийся в углу комок. Слава Богу! Она жива!       — Беатрис, — выдыхаю я с шумом и кидаюсь к ней.       Девушка сидит в неестественной позе: одну ногу она поджала под себя, на другую облокотилась двумя руками, спрятав в них свое лицо. Замечаю разорванный рукав на предплечье, повсюду на ее костюме пятна крови. Я опускаюсь перед ней на колени, аккуратно прикасаясь к ней рукой. Девушка не реагирует никак. Ее ладони в крови, но я берусь за них и тяну ее на себя, чтобы увидеть ее лицо. И на мгновение замираю, когда вижу. Бледное, с синяками под глазами, оно не выражает никаких эмоций.       — Ты ранена? — спрашиваю я, и она лишь едва отрицательно качает головой. — Ты в порядке? — она снова отрицательно качает головой. — Что произошло? — громче спрашиваю я, и она переводит из пустоты на меня взгляд.       — Я его убила, — еле прошептала она. — Он… пришел сразу, как ты ушел… Он понял, что я… не заключённый… Он… Хотел… Меня убить… Или что-то в этом роде… Я выстрелила… И вот… — она выдохнула тяжело.       — Прости… Я не думал… Что нас так быстро обнаружат… — я бормотал себе под нос оправдание, но Беатрис никак не среагировала. Я сам себе напоминал мямлящего подростка.       — Ты не виноват, — Беатрис говорила ровно и без эмоций. — Я его убила. Я испугалась. Не думала, что это так тяжело.       В какой-то степени я понимаю ее. Это всегда сложно. Не по мишеням в тире стрелять. Но когда дело касается твоей жизни, здесь не может быть никаких сомнений.       — Ты все правильно сделала, — я попытался ее успокоить, на что Беатрис лишь шумно втянула воздух.       Девушка продолжала сидеть, не двигаясь. Было ли ее жалко? Конечно. Но я был рад, что именно тело заключённого лежало перед нами, а не она сама. Чертовски рад!       — Я устала, — прошептала Беатрис, уставившись волну точку. — Я знаю, что мы не выберемся отсюда.       — Я пообещал, что вытащу нас отсюда, и я сдержу слово, — прорычал я, прижимая ее обездвиженное тело к себе.       Не могу объяснить, почему мне хотелось обнять ее, успокоить, сказать, что все будет хорошо. Наверное, я и сам в это верил, мне хотелось сделать это для нее, для себя. И я сделаю это, я поклялся ей.