Мой прекрасный нянь

      После того, как собрание было окончено, Цзян Чэн мечтал только об одном — поскорее уйти отсюда. Он вновь столкнулся с человеком, которого предпочёл бы забыть. После суда на право опекунства он больше не позволял никому из семейства Цзиней видеться с Жуланем. Яньли была бы не в восторге: как бы лживы и жестоки не были к ней люди, она всегда могла улыбнуться им и закрыть глаза на все их слова. Однако, её брат не был таким всепрощающим, и этот суд лишь уверил его в том, что он поступает правильно. Уж лучше Жулань будет жить и не знать о том, что является частью этой семьи. Возможно, в будущем, когда он повзрослеет, ему и станет интересно, есть ли у него кто-то помимо дяди и вообще, где его корни, и возможно, Ваньинь ему расскажет и даже покажет. Но если сейчас эти люди отказались от ребёнка только потому, что Цзян Чэн настоял на опекунстве над ним, то какова вероятность, что в будущем они вообще вспомнят о том, что у них есть внук. Лучшее решение — оградить ребёнка от всей этой грязи именно сейчас.        Встреча с Цзинь Гуаншанем была и вправду неожиданной, хотя бы потому, что до этого момента господин Не никогда не заключал контракты с другими компаниями. Он всегда работал один, ибо был сам по себе достаточно умным и расчётливым предпринимателем. Сотрудничество априори означало, что часть акций придётся делить пополам, и ранее он вообще не видел в этом выгоды. Делиться он не привык. Но, видимо он, как и многие другие попал под влияние дьявольского обаяния Цзинь Гуаншаня. Он тоже был не дурак и всегда мог подобрать нужные слова, чтобы уломать того с кем хотел заключить сделку. Всё это лишь для того, чтобы в случае чего господину Цзиню не составило особого труда обчистить компанию и оставить их с носом. Цзян Чэн узнал об этом от Цзинь Цзысюаня, именно поэтому тот и не унаследовал отцовский бизнес и предпочёл открыть собственный. Муж сестры был единственным, к кому Ваньинь никогда не испытывал неприязни.        Где-то в шесть часов вечера на телефон Ваньиня пришло СМС от Вэнь Цин с прикрепленной фотографией. На ней были Лань Хуань вместе с Цзинь Лином, а обстановка напоминала кухню в квартире Цзян Чэна. Это она и была. «Цзинь Лин предложил приготовить ужин вместо тебя, и мы не смогли отказать», — гласило первое СМС. Следом за ним Вэнь Цин отправила ещё одно: «Цзинь Лин показал, где ты хранишь запасные ключи. Советую перепрятать, ибо сунуть их под коврик не очень надёжно».       Лицо Цзян Чэна побагровело от стыда, но и в то же время его очень удивило, как быстро эти трое успели объединиться в дружную компанию и приехать к нему домой. Но он всё равно был рад, что Вэнь Цин наконец познакомилась с Лань Хуанем. Спустя пару минут от девушки вновь пришла фотография. Цзинь Лин и Лань Сичэнь вместе пробовали суп, который приготовили, с большой деревянной ложки, и судя по довольному лицу мальчика, у них получилось что-то безумно вкусное. На сердце у Ваньиня стало так тепло и радостно, что он вмиг забыл и о сегодняшнем собрании, и о Цзинь Гуаншане, и обо всём, что его тяготило. Видеть счастливого Жуланя было важнее всего на свете. Но не менее важны ему были и люди, благодаря которым Цзинь Лин мог улыбаться даже тогда, когда дяди не было рядом.  — Не думал, что увижу тебя снова, но, видимо, меня сегодня сглазили, — раздался знакомый мерзкий голос позади Ваньиня.        Цзинь Гуаншань вышел из зала собрания в очень приподнятом настроении, блистая радостью от совершённого триумфа, но настрой его быстро сошёл на нет, когда он столкнулся в коридоре с Цзян Чэном. — То же самое могу сказать и я, — огрызнулся Цзян Чэн и поднял глаза на главу семейства Цзинь. — И почему же ты не дома, рядом со своим ненаглядным племянником, о котором ты так обещал заботиться и никогда не оставлять одного? — попытался задеть его старик.       Цзян Чэн не хотел тратить ни минуты на пререкания с этим змееустом. Ему хотелось поскорее вернуться домой и забыть о сегодняшнем дне, когда этот человек вновь появился в его жизни, пускай и ненадолго. Он демонстративно прошёл мимо Цзинь Гуаншаня, не удостоив его и малейшего взгляда, и направился было к лифту, но тут за спиной вновь раздался этот мерзкий испытывающий его терпение голос: — Как сильно ты успел пожалеть о том, что решил заменить ему родителей?  — Я никогда ни о чём не жалею. Всего доброго, — сказал он, и двери лифта тут же закрылись.       Домой Цзян Чэн добирался долго. Пробки, идиоты на дорогах, которым также не терпелось попасть домой, музыка на радио и, естественно, это последние слова, брошенные Цзинь Гуаншанем — всё раздражало его. Он хотел довести Ваньиня, хотел, чтобы появился веский повод уволить его и хотел задеть за живое. Но старик Цзинь ничего не знал об их с Жуланем нынешней жизни, даже не хотел знать. В его голове уже давно был построен миф о безответственном одиноком парне, который не то что о себе, даже о ребёнке позаботиться не может. Полгода назад Цзян Чэн бы признал это как факт, и чувства вины и стыда сжирали бы его изнутри оставшиеся дни, недели, но теперь всё было иначе. После того, как один человек показал ему, что Ваньинь и вправду смог стать хорошим родителем для Цзинь Лина, многое действительно изменилось. Главным образом изменился сам Цзян Чэн, став увереннее и смелее. Теперь не нужно притворяться сильным, он был таким всегда, просто не давал себе открыться. Теперь он видел плоды своих воспитательных работ, Цзинь Лин и правда рос счастливым и добрым. Теперь жизнь налаживалась, и всё это благодаря одному человеку.       Сичэнь и вправду был особенным для Ваньиня. Доброта и отзывчивость няня были его вечными спутниками, но только одному Цзян Чэну доставалось их частичек больше чем кому бы то ни было, потому что он нуждался в них, как никто другой. Лань Хуань это понимал, Ваньинь это понимал и в итоге каждый получил то, что хотел: Цзян Чэн обрёл покой и уверенность, а Лань Сичэнь просто помог человеку, что уже для него большая награда. Однако, с тех пор, как они начали общаться более тесно и неформально, а общение заходило чуть дальше обычного разговора воспитателя и родителя, Ваньинь начал чувствовать по отношению к мужчине нечто странное, что сам не мог толком объяснить. Это заключалось в мелочах, столь незначительных и мелких для Сичэня, но для Цзян Чэна это превращалось в настоящее испытание, будь то разговор с извинениями или неформальный разговор по душам. Каждым своим словом и действием Лань Сичэнь был способен вызвать внутри Цзян Чэна самую разнообразную гамму чувств, не утихающую ещё очень долго, и подобное было с Ваньинем впервые.        Ему хотелось понять, отчего всё так переворачивается в голове, когда он видит Сичэня, и этот вопрос занял его ещё на многие часы, пока он добирался до дома. Тщательно всё взвешивая и анализируя, Цзян Чэн никак не мог прийти к единому решению и выяснить, что с ним происходит.  «Всё может проясниться, когда я отдохну и высплюсь», заключил он в конце концов, подъезжая к дому.  «Я всегда слишком много значения придаю незначительным вещам и сам себя накручиваю. В конце концов, не мог же я в него…»       Мысль оборвалась из-за поступившего звонка на телефон. Это была Вэнь Цин. — Алло? — снял трубку Цзян Чэн. — Ты уже дома? — спросила его девушка. — Да. Буквально только что припарковался. — Это хорошо, потому что уже поздно, так что отпусти уже Лань Хуаня домой.       Цзян Чэн опешил. — В каком смысле? — Мне пришлось уехать домой, потому что бабушке стало плохо, и Лань Хуань сказал, что побудет на квартире вместе с Цзинь Лином. Ты слышишь меня? — спросила девушка, не услышав ни звука от Цзян Чэна на свои слова. — А, да… — Я говорю, что Лань Хуань всё ещё у тебя дома, так что поднимайся быстрее и отпусти уже его, — для пущей ясности Вэнь Цин приправила свою речь более строгим тоном. — Хорошо, — всё ещё находясь в небольшом ступоре ответил Цзян Чэн. — Ты в порядке? — забеспокоилась Вэнь Цин. — Ничего не случилось? — Нет, всё хорошо. Спасибо тебе за сегодня, — продолжил он уже не таким заикающимся голосом. — Не меня одну стоит благодарить. Спокойной ночи. — Спокойной ночи.

***

      Время уже было позднее. Цзинь Лин уже давно спал в обнимку с любимой игрушкой. Ваньинь тихо прошёл в его комнату, минуя пару игрушек, лежавших на полу, и поправил детское одеяло, которое чуть-чуть сползло. Выйдя из детской Цзян Чэн отправился на поиски Сичэня, благо долго искать бы и не пришлось. Мужчина расположился на диване в гостиной, и судя по всему уже крепко спал. Ваньиню было невероятно стыдно за то, что он опять отнял у Лань Хуаня время, но и в тоже время было довольно необычно и волнительно наблюдать спящего Сичэня в своей квартире. Эта картина поистине завораживала. Даже спящий Лань Хуань был так прекрасен, что любая девушка не отказалась бы лечь с ним рядом, чтобы стать к нему ближе всех. Зарыться пальцами в эти чёрные длинные волосы, прижаться к большой мускулистой груди, слушая тихое биение сердца и внимая тихому сладостному дыханию. Цзян Чэн отлупил бы себя за подобные желания, если бы сейчас им двигал разум, и работала та самая рациональная часть мозга, которая всегда сдерживала его и не давала совершить глупость.       Окажется ли Цзян Чэн ещё когда-нибудь так близко к Сичэню, как сейчас? Скорее всего нет, и пока есть возможность насладиться этой мирно спящей красотой, наполняющей весь его мир прямо сейчас, то этим грех не воспользоваться, чтобы после не жалеть всю оставшуюся жизнь. Пусть Лань Хуань об этом никогда не узнает, Ваньинь сохранит этот момент в своих воспоминаниях и будет возвращаться к нему всякий раз, как сердце пропустит удар от вида этой лучезарной и неповторимой улыбки. И пускай Сичэнь не посмотрит на него такими же глазами, какими Цзян Чэн сейчас смотрит на него, просто находиться рядом и принимать его помощь и заботу уже достаточно, чтобы чувствовать себя счастливым, ведь Ваньинь влюблён в него.       Прикосновение к алым губам, заставило всё тело налиться ранее неведомым теплом. И пускай это было глупо и в некотором смысле незаконно, Цзян Чэн ничего не смог с собой поделать, тело само двинулось вперёд. Это был не первый его поцелуй, грешно в тридцать лет такому видному мужчине, как Ваньинь, не иметь отношений и уж тем более не сорвать свой первый поцелуй. Однако, этот был поистине особенным. Именно этот поцелуй он мог назвать своим первым, так как не был похож ни на один другой. Столько чувств и искренности было в него вложено, столько тепла и нежности, ведь он был первым и скорее всего, последним. Цзян Чэн еле пересилил себя, но всё же смог отстраниться от мягких алых губ. Собственные горели огнём, как и всё тело. Ваньинь сел на пол около дивана и краем глаза продолжал любоваться на спящего Сичэня, попутно сгорая от стыда и заново переосмысливая всё, что с ним только что произошло. «Зачем я это сделал?! Как я это сделал?! Что со мной не так, ведь мы же оба взрослые мужчины, о, боже!» — корить себя он не уставал ни на минуту, пока позади не раздался тоненький голосок, прошептавший: — Дядя, я пить хочу.       По телу Цзян Чэна прошёлся холодок. Он медленно повернулся и увидел в дверном проёме сонного Цзинь Лина, потирающего свои заспанные глазки и прижимая к себе мягкого волчонка.  — А-Лин, ты почему ещё не спишь? — прошептал Цзян Чэн, изо всех сил сдерживая душевный крик. — Я пить хочу! — чуть громче прошептал мальчик и как-то странно переменился в лице.        Он внимательно уставился на дядю и стал изучать его раскрасневшееся лицо. Этот ребёнок был проницательнее многих взрослых, так что Цзян Чэн не на шутку перепугался, что даже ему станет понятно, что тут происходит. Но надежда оставалась на то, что Цзинь Лин не успел ничего увидеть, так как был слишком сонным, и что его детский мозг воспримет поведение дяди совершенно по-иному. Племянник был, конечно, способным мальчиком, но ещё не дорос до проницательности своей матери, которая по одному только взгляду умела распознать ложь. — Дядя, ты заболел? — услышав это, Цзян Чэн с облегчением выдохнул. — Да, есть немного. Думаю, немного посплю, и всё будет хорошо. Пойдём, налью тебе водички.       Он взял племянника на руки и понёс на кухню. —Дядя, а блатик Лань сегодня останется у нас на ночь? — Да, А-Лин, уже поздно. — И вы будете спать вместе?       Железная сила воли не давала Цзян Чэну прямо здесь, с ребёнком на руках, выругаться или упасть на ровном месте, поэтому он сдержанно процедил сквозь зубы: — Нет.       И в то время, пока Цзинь Лин пил, Ваньинь обдумывал, как переживёт эту ночь и удастся ли ему нормально выспаться после всего случившегося.