Daddy Issues

You say I'm foolish Ты говоришь, я глупый, For pushing this aside Что отталкиваю это от себя, But burn down our home Но спали дотла наш дом, I won't leave alive Я не выберусь живым.

      Когда они приехали обратно в крепость, Ламберт был уверен, что сейчас они просто разойдутся. И, кто знает, возможно, они виделись в последний раз. Они должны были просто разойтись… да, так было бы правильно.       Но что-то неясное сворачивалось в груди у Ламберта, когда Лютик, в мокрой, прилипающей сорочке, дрожал от холода. С мокрыми, спутанными волосами, сжавшийся… Что-то в его груди, идущее вниз, к паху. Он закусил губу.       Дерьмо.       Он абсолютно точно не контролировал то, каким взглядом смотрел на него. Какими мутными были его глаза и как утяжелялось дыхание от всех этих мыслей.       Они спрыгнули на грязную землю с лошади, и Ламберт похлопал ее по боку, пытаясь, наверное, отвлечься. Или что-то такое.       Отвел в стойло, развернулся, посмотрел на Лютика. Старался смотреть в глаза, не пялиться на то, как сорочка облепила его фигуру. Не думать о том, как ему холодно и как он смог бы его сейчас согреть собой.       — Ужасная погода, — покачал головой Лютик, подойдя ближе, смотря в глаза. — А ты все равно какой-то горячий, — и неясно улыбнулся.       Ламберту дышалось тяжело.       — Лучше бы тебе пойти отогреваться в купальню, потому что я сам не знаю…       — Не знаешь что?       Ламберт сглотнул и сипло сказал:       — Что я с тобой сделаю.       Лютик склонил голов в бок, улыбнулся и закусил губу. Прикрыл глаза, и Ламберт даже видел, как с его ресниц упала капля дождя на и так уже мокрое лицо.       — Ну, ты можешь сделать все, что тебе угодно, так? — и сделал последний шаг вперед. Он подошел вплотную, вскинув голову, смотря в глаза.       — Лютик… это не поможет. Хуже сделает. И тебе, и мне…       Лютик только медленно моргнул и плавно взял за медальон, смотря в глаза. Легонько потянув на себя, он прошептал:       — Я хочу запомнить тебя. Твое тело и твой запах.       Ламберт вздрогнул, когда Лютик сильнее дернул цепочку на себя, и выдохнул в губы.       — Хочу знать, как ты звучишь на пике удовольствия. Хочу знать, что я могу доставить тебе это удовольствие, — Лютик медленно наматывал на палец цепочку. — Хочу знать, что ты хочешь меня тоже. И, что ж… даже если дальше не будет ничего, я хотя бы не буду жалеть о том, что так и не трахнулся с тобой, — он усмехнулся.       — Откуда в этом юном теле столько… грязи? — скривился Ламберт. Его терзали сомнения. Он хотел, бесспорно, хотел так сильно, что это желание выкручивало его внутренние органы. Но… тело Лютика, его возраст… это же неправильно.       — Вытрахай ее из меня, — он закусил губу, прикрыв глаза. Дождь неприятно лил за шиворот. — Сделай так, чтобы я не смог свести ноги, — его рука огладила шею, обнимая. — Чтобы я побоялся кому-то еще сказать то, что говорю тебе.       Ламберт едва не застонал.       Он был циничным. Порой — слишком. Он заставлял людей совершать суицид под Аксием, и он бы сделал это еще раз не дрогнув и не забоявшись, но… но трогать Лютика так. Дать ему почувствовать такое удовольствие. Быть для него первым в этом плане. Это было неправильно.       Лютик коснулся кончиком языка его нижней губы, медленно обрисовывая ее по контуру.       — Я не знаю, что там у нас впереди. Кого ты еще будешь любить, но скажи… разве не прелестна мысль, что с тобой больше никто не сможет сравниться? Что ты можешь сделать так, чтобы я не захотел больше ни одного мужчину?       — Не уверен, что я хочу быть больным образом, — он оттягивал время. Блефовал, в какой-то мере. Он хотел, черт, так сильно, но не мог. Блять, не Лютика. Как он мог осквернить что-то настолько светлое?       — Ты и не будешь. Образ — это недосягаемое, но ты… ты можешь показать, что все реально, — Лютик коснулся его лба своим и прошептал: — Пожалуйста, Ламберт…       — Это не поможет, — повторил Ламберт четче.       Это отчаянное желание отдаться — он видел в этом просто тупую нужду удержать его, Ламберта. Возможно, Лютик ставил на то, что Ламберт купится на юность и молодость его тела, сойдет с ума от этой гибкости, от невинности, от его готовности отдаваться по-разному и по-всякому.       Что-то неприятно скребло от понимания, что Лютик в самом деле думал удержать его сексом.       — Хорошо. Пусть так, — выдохнул Лютик, кивнув. — Я отдаю себе в этом отчет. Но я хочу тебя.       — Я… я… — Ламберт запнулся. Он не узнавал сам себя. Будь перед ним кто угодно, даже одногодка Лютика — он бы плюнул на все и показал бы, какие бывают последствия у таких просьб. Он бы трахнул прямо на улице. Он бы вообще даже не подумал, но Лютик…       это был его Лютик.       Его Лютик, который ворвался в его жизнь со своей придурковатой улыбкой, душевными терзаниями, детским восторгом и юношеской нежностью.       Его Лютик, которого Ламберт полюбил по-детски наивно и глупо.       Его милый Лютик, который влюбил в себя, пытаясь заглушить все свои страдания.       Его прекрасный Лютик, который обманул его.       Ламберт был слаб перед ним.       — Я не могу этого сделать.       Лютик прикрыл глаза и подался вперед, накрыв его губы своими, так и замерев. Он будто бы знал, насколько этот жест делал безвольным Ламберта. От ощущения теплоты его губ, от его запаха, от его этой нарочитой нерешительности, которая только сильнее заводила Ламберта.       — Пожалуйста. Я хочу тебя, Ламберт.       Ламберт тоже его хотел. Поэтому, когда Лютик дернул за цепочку на себя, Ламберт лишь сильнее прижался к его губам, начиная целовать, не думая ни о завтрашнем дне, ни о боли, которая могла ждать его лишь от того, что он позволит себе познать его тело.       Что он в самом деле решился узнать, что это — заняться любовью.       Не сексом, не грубо перепихнуться, не потрахаться.       Нет, то, что он собрался делать с Лютиком это не было ничем из этого.       они собирались заняться любовью.       И черт с тем, как сильно об этом будет жалеть Ламберт.       Он смутно понимал, что происходило — они путались в ногах, стучались спинами и затылками о стены, пытаясь просто дойти до входа — потому что они не отрывались друг от друга. Они целовались так, будто были воздухом друг для друга. Это было жарко.       Дождь неприятно капал и заползал под одежду, но Ламберт не обращал внимания. Он даже не слышал посторонний шум, когда он прижал Лютика к стене, услышав этот долгий пораженный выдох.       Он подхватил его под бедра, усаживая на свою талию, вклиниваясь своими меж его ног. Лютик обнял его за шею, обхватив его талию ногами, продолжая целовать, зарываясь пальцами в мокрые, путающиеся волосы.       Ламберт укусил за подбородок, а после обхватил губами кожу на шее, посасывая. Лютик кратко простонал, откинув голову так резко, что ударился затылком о стену.       — Черт, детка, — Ламберт удобнее перехватил его бедра, чуть вскинув, и прошептал в его шею: — я сделаю это, блять, прямо здесь. На грязной земле, клянусь…       Лютик улыбнулся, все еще сбито дыша и прижимая лицо Ламберта к своей шее, сбито перебирая его волосы.       — Мне все равно, Ламб, мне все равно.       Ламберт вздрогнул. Никто еще не называл его так. Он прикусил кожу зубами, чтобы не выругаться. Как они дошли до спальни он не помнил. Да и не особо ему это и нужно было помнить. Главное: он помнил жар губ и сладость его шеи.       Захлопнув дверь, он выдохнул, когда Лютик широко провел языком по его шраму, а затем медленно отстранился, посмотрев в глаза. Своими мутными, нихрена не соображающими глазами.       Ламберт мог бы спросить, был ли у Лютика мужчина до него, но ведь это смешно.       Конечно не было.       Лютик дите.       И эта мысль чертовски, блять, завела Ламберта. Он будет у него первым. Черт возьми — это понимание сводило с ума и пугало одновременно.       Кратко рыкнув, он неаккуратно бросил Лютика на кровать, из-за чего тот испуганно взвизгнул, и Ламберт принялся снимать с себя доспехи и одежду. Быстро и рваными движениями, едва не рвя ее.       Лютик оперся на локти, глядя как завороженный на это, а потом сам опомнился и быстро стащил с себя сорочку, принявшись развязывать завязки на штанах. Ламберт оказался у кровати в два счета и, схватив за пояс брюк, резко рванул их на себя вместе с бельем.       Он посмотрел в глаза, и Лютик готов был кончить лишь от одного его вида. Дикий и голодный, выбившиеся пряди на лоб, горящие глаза… глаза, смотрящие на Лютика так, будто бы Ламберт собирался разорвать его на части.       Ламберт облизнулся и развел колени Лютика в стороны. Тот слабо пискнул, не ожидав, но свести ноги не пытался. Вдохнул глубоко, когда Ламберт склонился к нему, принявшись ласкать затвердевшие нежно-розовые соски, а после, не выдержав, застонал. Это было… блять, превосходно.       Ламберт умудрялся быть поразительно нежным и грубым одновременно. Он был страстным, и эта страсть заставляла ноги Лютика буквально разъезжаться в стороны.       Ламберт вылизывал и покусывал соски, зажимая меж пальцев, потирая и оттягивая, пытаясь наслушаться длинными, долгими звуками, которые издавал Лютик, отзываясь на все эти ласки. Эти нерешительные, неуверенные стоны — такие беззащитные и сладкие для Ламберта.       Ламберт кинул на Лютика быстрый взгляд, когда тот зарылся пальцами в его волосы, чуть нажимая, чтобы Ламберт опустился ниже, а другой рукой зажал его запястье так, чтобы рука оставалась на уровне груди.       — Птичка решила руководить процессом? — усмехнулся Ламберт, начиная целовать ниже, зажимая меж пальцев сосок, потирая.       Лютик ответил только долгим стоном, упираясь пяткой в поясницу.       — Не оставляешь мне места для маневра, — прохрипел Ламберт, вылизывая его живот.       — Переживу, — пролепетал Лютик, снова нажимая на макушку.       — Думаю, я еще удивлю тебя, детка, — он поцеловал под пупком и обхватил губами мокрую головку, продолжая ласкать рукой соски.       Лютик, казалось, едва не пискнул — и эти звуки особенно возбуждали его. Черт возьми, Лютик прекрасен.       Ламберт придерживал его за бедро, удерживая на месте, потому что Лютик снова и снова дергался, будто не мог себе места найти. Он пару раз шлепнул по нему, и на третий — ощутимее, так, что Лютик чуть успокоился, и Ламберт взял до половины, посасывая и проводя языком.       Лютик загнано за ним задышал, больно сжимая волосы, закинув ноги на его плечи. Казалось, что едва не скулил под ним, стремясь оставить синяки на запястье, за которое он его держал.       Ламберт медленно отстранился, укусил за внутреннею сторону бедра, и снова провел языком по члену.       А потом чуть привстал и, взяв его за бедра, вскинул за них и подтащил к самому краю кровати. Лютик заинтересованно закусил губу, глядя ему в глаза, тяжело и сбито дыша.       — Ты так смотришь… будто…       — Будто я собираюсь сделать для тебя то, что точно не сделает другой мужчина, детка, — он подмигнул и снова опустился на колени перед ним.       Лютик поджал губы, когда Ламберт взял под колени и прижал его ноги сильнее к его телу. Удерживая так одну ногу почти у самого плеча, второй он раздвинул ягодицу и Лютик вздрогнул и напрягся, ощутив горячее дыхание ниже промежности.       — Стоп, ты что…       — Я собираюсь тебе отлизать, хватит ерзать, — рыкнул Ламберт, больно шлепнув по бедру и зарывшись лицом меж ягодиц.       Лютик буквально взвизгнул, ощутив мокрый горячий язык, но особо не дергался, помня о тяжести руки Ламберта.       Ведьмак усмехнулся подобной послушности и обхватил губами кожу над входом, посасывая потом спускаясь ниже, проталкивая язык, ощущая, как Лютика под ним едва не подкинуло.       Пару раз толкнувшийся, он провел языком по колечку, прикусывая чувствительную кожу, и снова проскользнул им внутрь, буквально вылизывая его.       Лютик захныкал, не понимая, что возбуждало его больше — язык Ламберта или понимание, насколько горячо это было. Чертовски возбуждающе.       Он сам перехватил себя под колени, позволяя Ламберту освободить руку, и тот снова прошелся раскрытой ладонью по тяжело вздымающейся груди, поглаживая, а после обхватил сосок, продолжая ласкать его языком.       Лютик откинул голову назад, уперевшись носочками в темноволосую макушку, закусывая губу и снова и снова сжимаясь от новых движений меж ног.       Ламберт буквально сводил его с ума, и Лютику казалось, что он мог кончить не касаясь члена, просто от самых обычных ласк и понимания, что с ним был Ламберт.       Ламберт широко провел языком меж ягодиц, поднялся к яйцам, широко лизнув, и поднял туманный взгляд на Лютика. Тот, едва не захныкав, откинул голову назад, и, зарывшись пальцами в его волосы, притянул к себе ближе.       Ламберт вылизывал его всего меж ног и снова толкнулся языком, одной рукой почти до боли сжимая в своей ладони его бедро, мня, а другой лаская грудь и соски — пощипывая и потирая меж пальцев. Лютик под ним едва не изводился, и все те звуки, что он издавал, были просто прекрасны.       Он сначала тяжело дышал, а потом это дыхание стало громче и перешло на тихие неуверенные постанывая, и Ламберту голову срывало от мыслей, что чем больше он ему даст — тем громче он будет стонать.       Он опустил одну руку вниз, сжимая ей собственный член, понимая, как, блять, он был возбужден сейчас. Только от понимания, что он делал и с кем, его пробирала едва ли не дрожь.       Медленно отстранившись, он встал с колен, расстегивая свой ремень, видя, каким мутным взглядом на это пялился Лютик. Оперевшись на локти, широко разведя ноги, всем своим видом показывая, что он хочет и желает — он был… восхитителен.       Лютик, закусив губу, чуть нажал ступней на выпирающий через грубую ткань штанов член, поглаживая, и Ламберт судорожно выдохнул сквозь зубы. Лютик, закусив губу, прошелся так еще пару раз, любуясь реакцией Ламберта. Ведьмак, рыкнув, резко расстегнул ремень, развязал завязки и оперся на руки, нависая над Лютиком. Тот медленно моргнул, кажется, будто на секунду ощутив себя неловко, но быстро пришел в себя.       Он улыбнулся, закусив губу, а после прошелся по ней языком, будто звал к себе одним лишь этими жестом. Ламберт нагнулся к нему сильнее, целуя этот грязный рот. Обхватил сначала нижнюю губу, а потом провел языком. Лютик ответил с напором и желанием, будто хотел каждым своим жестом показать, насколько он его хотел.       Медленно уложив ладонь Лютика на свой член, Ламберт ощутил, что тот как-то неуверенно вздрогнул. Медленно отстранившись, он спросил:       — В порядке?       Лютик, пялясь прямо в глаза своими широко раскрытыми, пролепетал:       — Милостивая Мелитэле, он же у тебя огромный.       — Обычный, — хмыкнул Ламберт и снова поцеловал, ощущая абсолютно неловкие движения руки на своем члене, будто бы Лютик вообще не знал, что с ним делать-то надо.       Поэтому Ламберт снова опустил одну руку вниз и медленно спустил с себя белье вместе со штанами, ощутив, как Лютик замер. Снова взяв его запястье, он подтянул его к себе ближе, и Лютик вздрогнул, аккуратно поглаживая горячий, колом стоящий член.       — Тобой гвозди можно забивать, — будто бы задыхаясь, прошептал в поцелуй Лютик, заполошно дыша под ним.       Он нерешительно обхватил член у основания, почти скользящим движением прошелся вверх, нажав на влажную головку, массируя и растирая естественную смазку. Ламберт тяжело выдохнул, и этот выдох был почти похож на стон. Он медленно отстранился от него, напоследок смазано поцеловав в щеку.       Порывшись в каких-то ящиках, нашел бутылек, критически его оглядел и, хмыкнув, снова вернулся в самое невероятное место в этом мире. Между ног Лютика, которые он так доброжелательно развел перед ним абсолютно точно не стесняясь.       Подтянув к самому краю кровати за бедра, Ламберт поцеловал в острую коленку и снова поднял взгляд на Лютика. На Лютика, который просто пялился на его член с… непонятной эмоцией.       — Детка? Слушай, я понимаю, ты ребенок, если тебя пугает все сейчас происходящее, то…       — Нет! Не пугает! — едва не взвизгнул Лютик, закачав головой.       — Ты не выглядишь так, будто тебе это все нравится.       — Нравится, — буркнул Лютик и уткнулся пяткой в его плечо. — Это… смущает, чтоб ты понимал. У тебя такое тело! Такое!.. И… ты другой, и это…       — В чем оно другое, извините?! Мы с тобой одного пола!       — В том, что ты меня в два раза больше! Это… заводит и пугает одновременно, — внезапно абсолютно откровенно сказал Лютик на пониженных тонах. — Я… мне нравится мысль, что ты можешь просто… все взять в свои руки и…       — Контроль? Ты хочешь, чтобы я все контролировал? — усмехнулся Ламберт, погладив его по икре. От этих мыслей у него даже член дернулся.       Лютик заторможено кивнул и неуверенно сказал:       — Но вместе с тем меня это пугает. И твой член меня тоже пугает!       Ламберт так и не понял, чего ощутил больше: возбуждение или умиление от этого… ребячества. Вообще-то понимание, что его эта инфантильность в постели еще как заводит, даже напугало как-то, но ведь… уже поздно давать заднюю.       — Хорошо. Но ты доверяешь мне, так? — Ламберт медленно гладил его от колену к бедру, ласково прошелся к животу — даже почти мягкому в расслабленном состоянии — и, не удержавшись, сжал руку на боку. После неуверенного кивка, Ламберт добавил: — Давай так: я просто буду делать то, что умею и то, что хочу, но ты в любой момент можешь меня остановить. Я послушаюсь, — Ламберт снова погладил по животу и поднялся вверх, зажимая сосок меж пальцев, из-за чего Лютик тихо простонал, а потом медленно кивнул, глядя в глаза. Облизав губы, Ламберт прошептал, смачно шлепнув его по бедру: — не разочаруй папочку, малыш.       Лютик медленно кивнул, зачарованный тоном Ламберта.       Тот снова нагнулся, отложив масло, и поцеловал, а после, отстранившись, сжав волосы на затылке, потянул за собой.       Лютик сморщился, но понял, что от этого все внутри будто бы сжалось — от предвкушения. От этой грубости и понимания того, что одно слово — и Ламберт будет самым нежным.       Выпрямившись, Ламберт за волосы потянул к своему члену, и Лютик широко раскрыл глаза, будто вообще не понимал, чего от него хотели.       Ламберт улыбнулся, поглаживая по красной горяченной щеке и сказал:       — Будем укрощать твой страх. Открой ротик, детка. Давай-давай, пошире. И язык высунь, ага, молодец, — сжав волосы на затылке сильнее, он медленно насадил его ртом на себя — плавно и аккуратно. — Ну, давай, обхвати губами, плотнее. Никогда леденцов не сосал, что ли? Ага, вот та… о, блять, прекрасно, малыш, прекрасно.       Лютику показалось, что он готов был кончить вот прям так — просто от его голоса и того, что он говорил.       Он обхватил губами головку, посасывая, чувствуя, как тут же начала болеть челюсть, но остановиться не решился.       — Шире, детка, шире, да, вот так… — Ламберт, закусив губу, толкнулся глубже, дурея от жара и того, как неловко все это делал Лютик.       Тот весь раскраснелся, дышал загнанно и тяжело, руками нервно мня покрывало. Ламберт, прикрыв глаза, медленно задвигал его головой, прохрипев:       — Помоги себе рукой, ну, честное слово, всему учить надо.       Лютик хотел было закатить глаза, но в положении, когда твоя челюсть грозится отвалится или как минимум свести судорогой, это было… проблематично. Поэтому он просто обхватил его член ладонью, двигая в такт тому, как в его рот толкался Ламберт.       Он слышал его тяжелое дыхание, и это возбуждало еще сильнее. Лютик едва не ерзал на постели, ощущая то, как болела челюсть, жесткую хватку на затылке, и еще — превосходный горячий член в своей ладони и рту.       Ламберт медленно толкнулся за щеку, и Лютик полноценно застонал, едва глаза не закатив. Нетерпимо хотелось потереться о что-то собственным изнывающим членом.       Ламберт пару раз толкнулся за щеку, потом снова вперед, почти доставая до глотки, но вовремя одергивая себя, вспоминая о неопытности Лютика.       — Да что ты ж ерзаешь так, будто на углях сидишь, — Ламберт отдалил его за волосы, заставив посмотреть в глаза.       Лютик, сморгнув слезы и утерев мокрые глаза, прошептал:       — Я хочу кончить.       Ламберт закусил губу, усмехнувшись, и довольно кивнул, похлопав его по щеке.       Быстро стащив с себя штаны и откинув в кучу одежды на полу, он снова нагнулся к нему, поцеловал в шею, а после, взяв за талию, погладив напряженные бока, сам уселся рядом.       Ламберт жарко прошептал в его рот:       — Залезай на меня, лицом к моему члену.       Лютик едва не завизжал от смущения и восторга одновременно. Он заторможено кивнул, перекинув ногу и усевшись задницей на этот восхитительный напряженный торс. Не успел толком нагнуться над членом, как Ламберт схватил его за бедра и подтянул к своему лицу.       Лютик от смущения больно укусил себя за губу, чтобы не проскулить, и зажмурился, ощутив, как Ламберт сначала коснулся его меж ягодиц, потом провел языком по яйцам и члену. Лютик тяжело задышал, уткнувшись лбом в напряженное бедро, ощущая, насколько было великолепно ощущать этот горячий язык меж ног. Понимать, что это Ламберт. Что задница Лютика, блять, находится на его лице. Лютик клянется, ничего более возбуждающего он уже не придумает.       Он пришел в себя, когда Ламберт сначала больно укусил за ягодицу, а потом шлепнул по ней ладонью так, что сначала раздался звук от удара, а после — пораженный вскрик Лютика. Ламберт вместо пояснений только толкнулся бедрами вперед, и Лютик опомнился. Он спешно обхватил его член у основания, после насадился ртом, тщетно пытаясь протолкнуть его глубже, лишь бы поразить Ламберта.       Расслабиться телом, не то что глоткой, не выходило из-за того, что Ламберт вытворял своим языком, заставляя Лютика вообще забыть о том, где он, кто и для чего. Он тихо постанывал, стараясь хотя бы держать темп рукой и ртом.       Он с великим трудом насадился ртом глубже, позволяя головке соскользнуть в глотку, и довольно прикрыл глаза, услышав, как Ламберт тихо простонал. Медленно двигая головой, одной рукой лаская член, другой — яйца, Лютик был просто на восьмом небе от удовольствия, чувствуя, как больно впился Ламберт в его бедра, как тяжело дышал, почти забываясь о своем деле.       Он с таким удовольствием ему отсасывал, чувствуя, как неприятно дерет горло, будто это ему тут делали самый прекрасный минет в мире.       Слава Богам, Ламберт кончил первее, толкнувшись бедрами вперед и сдавленно простонав. Лютик едва не подавился спермой, но не отстранился, сглотнув все, и, медленно отдалившись, слизал с головки остатки смазки и спермы.       — Еб твою мать, — задушено пролепетал Ламберт, а потом, резко схватив его за бедра, буквально кинул спиной на покрывало.       Широко разведя его ноги, он нагнулся над ним, сам беря в рот его член, и тут Лютик уже не смог сдержать визга от неожиданности, смущения и ебучего восторга.       Ламберт огладил его бедра, сжал, а потом вслепую нашел баночку масла, продолжая двигать головой. Лютик закрыл рот рукой, откинув голову назад, понимая, что просто начнет орать от удовольствия.       Лютик согнул ноги в коленях, уткнувшись пятками в его плечи, кусая собственную ладонь и губы, жмурясь. Боже, да почему так хорошо? Это Ламберт мастер утех подобного рода или Лютик слишком возбужден? Может, все и сразу, он особо не думал.       И он вообще перестал думать, когда услышал, как выскользнула пробка из бутылька со смазкой. Он задышал чаще и быстрее от ожидания.       Ламберт неаккуратно смазал свои пальцы, испачкав покрывало в масле и, чуть поерзав, абсолютно легко и быстро вставил один палец.       И тут у Лютика вспыхнули звезды перед глазами. Он судорожно вдохнул, вцепившись одной рукой за покрывало, другой — больно впившись пальцами в волосы Ламберта, и едва не зарыдал от того, насколько мощный и прекрасный был оргазм. Он зажал голову Ламберта меж своих бедер, неестественно выгнувшись в спине, заскулил и ощутил, как заслезились глаза от интенсивности ощущений.       Нет, ничего подобного в его недолгой жизни и близко не было. Это был самый прекрасный, самый мощный и самый интенсивный оргазм. Лютику страшно было от мысли, что с ним сделает его член.       Он судорожно выдохнул, пытаясь прийти в себя, и ощутил, как Ламберт резко развел его ноги и сел на колени, судорожно вдохнув. Он сказал:       — Пиздец, ты в порядке?       Лютик заторможено кивнул, все еще загнанно дыша, не понимая, в чем проблема.       Вытерев рот от слюны и остатков смазки со спермой, Ламберт сказал:       — Ты меня чуть своими бедрами не задушил.       Лютик только медленно моргнул, а потом смущённо улыбнулся, пожав плечами.       — Прости, просто это было… было… охуенно.       Ламберт усмехнулся и навис над ним. Лютик заметил, что у того каким-то образом уже успел снова встать, и он, закусив губу, прижался к нему, потеревшись животом о его член. Ламберт судорожно выдохнул, посмотрев мутным взглядом в глаза, и снова поцеловал, зажимая запястья Лютика в своих руках.       Лютика отчего-то это тоже завело. Отстранившийся, Ламберт посмотрел ему в глаза и, лизнув щеку, снова взял масло, которое только чудом не пролилось полностью.       Он снова смазал свои пальцы и, опустив одну руку вниз, другой зажал запястья Лютика в своей ладони, зажав их над головой.       Погладив меж ягодиц, Ламберт сказал:       — Еще раз увижу, как ты закрываешь себе рот рукой, лишая меня этих прекрасных стонов — отшлепаю. Хотя нет, выпорю. Ремнем, — Ламберт вошел одним пальцем и прошептал: — Смотрю тебя даже ремень возбуждает, да? Ну меня тоже, — продолжал он, медленно двигая внутри пальцем, внимательно следя за реакцией Лютика. — Можно связать тебе руки за спиной, вжать лицо в покрывало, бедра повыше вскинуть, и хорошенько выпороть ремнем. И параллельно трахать пальцами. Как тебе, м? Нравятся же мои пальцы? — спросил он, медленно добавляя второй, видя, как Лютик будто бы сожмурился, поджав губы. Однако тот кивнул и шире развел ноги.       Ламберт закусил губу, двигая пальцами в одном ритме, хотя и чувствуя, что проходили они с трудом.       — Не много пока для тебя? — спросил Ламберт, потому что это было… узко. Очень узко. От одних мыслей о том, что он сможет трахнуть его, когда он настолько узкий — Ламберту хотелось кончить.       — По ощущениям во мне рукоять меча, — прошептал Лютик и зажмурился, когда Ламберт вставил оба пальца до костяшек.       — Но ты ведь хочешь больше, м? Гораздо больше. Я как представляю, как вставлю в тебя свой член — спустить готов только от мыслей. И от мыслей о том, что для тебя это будет много, каким заполненным ты будешь, о, черт возьми, — выругался он, двигая пальцами так, чтобы входить ими до самого основания.       — Да, могу больше, — задушено прошептал он, откинув голову назад, и Ламберт тут же припал к ней губами, целуя, сцеловывая пот, а после широко проведя языком.       — Нет, мне неинтересно, что ты можешь. Хочешь ли?       — Блять, да, хочу, — на стоне просипел тот, царапая свои собственные ладони.       — Ай-яй-яй, — цыкнул Ламберт. — Какой грязный рот. За маты добавлю палец к члену.       — Ты шутишь! — вскрикнул Лютик, а потом закусил губу и сдавленно простонал когда Ламберт сделал два быстрых толчка пальцами.       — Посмотрим на твое поведение. А теперь давай-ка, расслабься, ну, давай, вот так, — зашептал Ламберт тому на ухо, медленно вставляя третий палец. — Ты же хочешь, да? Хочешь больше? Хочешь быть так растянут, чтобы я смог запросто вставить в тебя член, и чтобы ты кайфовал с него так, как недавно от минета и когда я тебе отлизывал, да?       Лютик всхлипнул под ним, кусая губу, ощущая, как медленно в него вошел третий палец, и даже это казалось ему слишком много. Он чаще задышал, а потом его будто бы скрутила судорога, состоящая из полного удовольствия.       Лютик не понял, что это, но от удовольствия он даже вздрогнул и плотно-плотно сжался на растягивающих его пальцах, а следом расслабился.       — Вау, это что только что было? — Ламберт усмехнулся, вскинув бровь и посмотрев в глаза. — Я упускаю какое-то интересное местечко, м? — он снова двинул пальцами.       — Чуть правее, да, так, — он судорожно выдохнул, откинув голову назад. — Немного глубже, блять-блять! — он зажмурился и сжал талию Ламберта меж своих коленей, сжавшись в плечах, тяжело задышал.       — Понял, — он кивнул, теперь двигаясь исключительно в этом направлении, наблюдая за тем, как Лютик едва не содрогался всем телом от каждого движения.       Он застонал, заерзал, и Ламберт сильнее сжал его запястья, с неприкрытым удовольствием глядя на то, как он изводился от наслаждения под ним от его пальцев.       Закусив губу, он постарался добавить мизинец, как Лютик протестующе замычал, и Ламберт, нагнувшись к нему, прошептал в его губы:       — Просто расслабься, давай, для меня, моя девочка, сделай это для папочки.       — Нет, слишком много, — закачал головой Лютик, и Ламберт, рыкнув, укусил его за шею.       — Не много. Давай до второй фаланги, ладно? Да-да, вот так, видишь. Не больно же? А вот так вообще чудесно, м?       Лютик застонал, сжав его пальцы так, что они, видимо, чудом не сломались.       Двигать ими становилось и вправду проблематично, поэтому вставив до второй фаланги, Ламберт стал просто мелко ей толкаться, стимулируя нужную точку, от которой Лютика вело не по-детски.       — А сейчас я вставлю до костяшек, м?       — Ты обещал, — захныкал Лютика, потираясь членом о его живот.       — Я не обещал. Я сказал, что на тот момент до второй фаланги. Сейчас я вставлю полностью. Или тебе больно?       — Не больно.       — Конечно нет. Потому что я не сделал бы тебе больно. Давай, сладкий, раздвинь пошире ножки и расслабься для меня. Сделай папочке приятно, покажи, какой ты у меня послушный мальчик, — он укусил его за мочку уха. — Да, вот так, какой ты у меня хороший, м? Мой сладкий и такой хороший мальчик, — Ламберт широко лизнул его щеку, и спустился к шее, вылизывая и кусая.       Лютик дышал под ним тяжело и сбито, кусая губы. И, сжавшись, застонал, когда Ламберт снова начал толкаться пальцами, стимулируя нужную точку. Его бедра задрожали и он сжался на его пальцах сильнее.       — Кончишь не касаясь к члену? Только от моих пальцев.       Лютик кивнул, больно впившись ногтями в свою ладонь, понимая, что и впрямь готов кончить с секунды на секунду.       — Черт, да, давай, детка, сделай это для меня, покажи, как тебе нравится, — он сжал кожу на шее между зубов, гортанно рыкнув, потираясь членом о его живот. — Давай же, — буквально прохрипел он на ухо, и от этого голоса Лютику снесло буквально все.       Он зажмурился, изогнувшись под ним, и впрямь кончил, сжавшись на его пальцах. Голова едва не закружилась от интенсивности ощущений, ноги и бедра крупно дрожали, сердце билось как не свое, грозясь сломать пару ребер.       — Прекрасно, — довольно мурлыкнул Ламберт медленно вынимая пальцы. — Ты такой прекрасный и хороший. Такой сладкий, — он лизнул его шею. — Только для меня.       — Потому что я хочу только тебя, — запыхано пролепетал Лютик, лизнув раковину уха. И добавил, тихо и почти моляще: — папочка.       Ламберт рыкнул и отстранился, посмотрев в глаза.       И Лютик только по его взгляду понял, как он его хотел, каким возбужденным был.       Ламберт склонил голову к плечу, будто задумавшись, отвел на миг взгляд, а потом снова посмотрел в глаза, спросив:       — Ты уверен, Лютик?       Лютик закатил глаза и покачал головой.       Ламберт медленно отпустил его запястья, и Лютик тут же обнял его за шею.       — Ты трахнул меня четырьмя пальцами, Ламберт. И тебя ничего не смутило.       — Я не хочу, чтобы у тебя случилась истерика на половине процесса! А я о таких случаях знал!       — Не случится, — пообещал Лютик, чмокнув в нос, потом резко одернул свои руки от его шеи, и Ламберт уж испугался, но тот просто размял их, и снова обнял. — Я хочу тебя. Хочу твой член, о котором я думал каждую ночь после того, как увидел тебя. Ладно, не сразу, но довольно быстро. Хочу тебя. Хо-чу, — он обхватил его нижнюю губу своими и снова прошептал, хотя скорее попросил: — будь нежнее, пожалуйста.       — Я был грубым сейчас? — почти испугано спросил Ламберт.       Лютик, рассмеявшись, откинул голову назад.       Он сощурился и, покачав головой, сказал:       — Нет. Но я просто хочу, чтобы сейчас, в наш первый раз, в мой первый раз, ты был нежным.       Ламберт облизал свои губы и сказал, выдохнув:       — Я буду очень нежным, любовь моя.       Лютик вздрогнул от того, что он сказал, каким голосом и даже от того, как смотрел.       Он растеряно моргнул, а потом кивнул и улыбнулся, погладив по напряженным плечам и сжал его бока коленями, подгоняя к действиям.       Он склонился над ним, нежно целуя. Лютик поерзал, обхватив его нижнюю губу.       Аккуратно погладив его бока, Ламберт спустился губами ниже. Выцеловывал шею, грудь и живот. Лютик был такой теплый и отзывчивый. Такой ласковый и нежный. Его сладкий прекрасный мальчик на запах как июльский рассвет. Нечто настолько прекрасное в его руках. Такое изнеженное, доступное. Ламберт не мог поверить, что ему в самом деле выпал такой шанс. Такой прекрасный шанс… Первый и последний. Он же не дебил, и ему прекрасно известно, что эта сказка лишь на одну ночь.       Он прикусил кожу под пупком, гортанно рыкнув и, взяв за бока, перевернул Лютика на живот. Тот пораженно выдохнул и посмотрел через плечо.       Ламберт погладил по выгнутой пояснице и сказал:       — Тебе так будет легче меня принять.       Лютик шумно выдохнул и распластался грудью на покрывале, вытянув руки и сжав в кулаках покрывало.       Ламберт снова склонился над ним, укусил за загривок, а после принялся суматошно выцеловывать каждый позвонок, наслаждаясь вкусом его кожи, слизывая жадно, как зверь, его пот. Лютик загнано дышал, вжавшись своей превосходной круглой задницей в его пах. Член прошёлся аккурат меж влажных ягодиц, и Ламберт зарычал.       Он уложил одну ладонь на ягодицу, сжимая и мня. Укусив за плечо, он смачно шлепнул. Лютик вздрогнул и выдохнул в покрывало. Его сбитое дыхание и то, как дрожали его бедра — эти великолепные бедра, изгибы которых изображали вместе идеальный полуовал — это заставляло Ламберта дышать тяжелее и более сбито, ловя каждый выдох и тихий стон. Его невероятный мальчик, о котором он даже не смел мечтать.       Ламберт с трудом оторвался от худой спины, от этого правильного изгиба, и, уложив руки на ягодицы, медленно развёл их в сторону, откровенно дурея от открывающегося вида.       Он провел большим пальцем меж ягодиц, надавив на влажный, раскрасневшийся, уже заново сомкнувшийся после четырёх пальцев, вход. Проскользнул внутрь, вставив до костяшки, и Лютик сжался. Ламберт неприкрыто любовался этим зрелищем, медленно вынув и снова растягивая кожу. Лютик вздрогнул, зарывшись лицом в покрывало, и сдавленно простонал.       — Блять, детка, — прохрипел Ламберт, сжимая в руках упругие ягодицы.       — Я не блядь, — всхлипнул Лютик и подался бёдрами к нему встречу, потираясь о вставший член.       — Мг, — протянул Ламберт, наклоняясь и целуя в мягкую нежную кожу на ягодицах. — Ты мой юный нежный цветочек.       Ламберт развёл шире ягодицы, широко лизнув меж них, а потом снова выпрямился и взял масло, смазывая им собственный член. Хрипло выдохнув, он вылил немного на свои пальцы, а потом вставил сразу два, смазывая Лютика. Голову едва не сорвало от того, как легко они прошли.       Наспех вынув их, он взял себя за член, уперевшись головкой в расслабленный вход, и склонился над Лютиком. Найдя его губы, он поцеловал его, и, одновременно, медленно толкнулся вперёд. Лютик поражённо выдохнул в его рот, замерев и сжавшись на нем.       Он пролепетал заполошно:       — Боже ты мой…       — Не начни молиться, солнышко, — Ламберт выдохнул, прикусив его губу. — Нормально? Не слишком много для тебя?       — Н-нормально, — заикнувшись, прошептал Лютик, нервно цепляясь за покрывало.       — Уверен? Комфортно себя чувствуешь? Тебя это не пугает, нет?       — Нет, я в порядке, — с трудом, загнано дыша, ответил Лютик, закрывая глаза. — Будь ко мне ближе, ты такой тёплый…       Ламберт рыкнул и, обняв за живот, прижался так близко, как смог. Лютик дрожал под ним, сжавшись на его члене почти болезненно, пока Ламберт медленно толкался вперёд, пытаясь войти до основания.       Лютик закусил наволочку подушки, сожмурившивсь. Ламберт гладил его живот, ласкал член, целовал красные щеки и плечи, пытаясь быть везде и сразу.       Наконец, толкнувшийся бёдрами, он вжался тазом в его задницу, судорожно выдохнув от ощущений. В Лютике было так восхитительно влажно и жарко, но главное — абсолютно, блять, узко. Он так плотно его сжимал, что Ламберт думал кое-как, если думал в принципе.       — Малышка? Ты как?       Лютик только что-то неясно промычал, жмурясь от того, как Ламберт целовал его лицо.       — Ну же, хорошо же, да? Ты же так чудесно принимал мои пальцы.       — Пальцы не были так глубоко, — запыхано отозвался Лютик, приоткрывая влажные глаза.       — Скоро привыкнешь, — пообещал Ламберт, выходя до половины и начиная медленно ритмично толкаться. Лютик тяжело задышал, почти застонав, забросив одну руку назад, зарываясь пальцами в волосы Ламберта. — Мг, вот так, хорошо, ты прекрасен, клянусь, так хорош для меня.       Ламберт начинал двигаться медленно-медленно, не входя даже на всю длину. Он целовал его шею, плечи, затылок, сменяя поцелуи на покусывания. Но особенно ему нравилось его вылизывать. То, как восхитительно сжимался на его члене Лютик от каждого широкого касания влажного языка.       Он придерживал его за бедра, не давая соскочить, раз за разом позволяя себе входить все глубже, ощущая, как дрожал под ним Лютик. Каждое его содрогание, каждое движение — Ламберт замечал все. И, казалось, даже мог понять, когда ему было в самом деле некомфортно, а когда — приятно.       — Левее? Правее? — шепнул тому на ухо Ламберт, стараясь поменять угол.       — Правее, — загнано ответил Лютик, уже вообще не особо соображая.       Ламберт довольно рыкнул и снова попытался толкнуться. Лютик вздрогнул и тихо простонал, закусив губу. Он тихо, еле слышно прошептал:       — Да, вот так хорошо, — прижав лицо Ламберта ближе к своей шее, он добавил: — Еще, папочка.       Ламберта самого едва не передернуло от его тона и этого слова. Простое слово, способное заставить Ламберта забыть даже свое имя.       Он поменял темп, входя почти до самого основания, не чувствуя сопротивления и пройдясь аккурат по простате.       Лютик загнано задышал под ним, а потом, наконец, застонал, и даже подался бедрами к нему.       — Глубже, — внезапно попросил он. — Папочка…       Ламберт едва снова не зарычал и, выпрямившись, встав на колени, вошел резко до самого основания. Лютик взвизгнул, зажмурившись. Ламберт двинулся глубоко, абсолютно точно под нужным углом, и ощущения такой наполненности и стимуляции едва звоном в ушах не отдавалось. Сердце бешено билось под глоткой, и Лютик едва не начал задыхаться.       Сильные огромные ладони смяли задницу, сжали бедра, и этот великолепный член толкался в него снова и снова, и каждый раз, проходясь по этой точке, Лютик буквально почти доходил до оргазма, но так же быстро его отбрасывало обратно.       Ламберт двигался размашисто и глубоко, и эти качели заставляли Лютика не то скулить, не то стонать. Мыслить вообще здраво не получалось.       Ламберт внезапно вышел и, взяв за бока, перевернул на спину. Лютик едва не взвизгнул. И как же, блять, его заводило понимание, что Ламберт был таким сильным, что мог крутить его в постели как тому вздумается.       Лютик закусил губу, согнув ноги в коленях и шире разводя их в сторону. Ламберт посмотрел на него мутным взглядом и навис над ним, оперевшись на локти. Поцеловал в кончик носа, потом обхватил губу и, опустив одну руку, обхватив себя, вошел одним толчком. Лютик заскулил в его рот, судорожно вдыхая.       — Ну, хорошо, детка? Скажи, тебе нравится? — Ламберт укусил за нижнюю губу, входя до самого основания, интенсивней, и Лютику казалось, что он сейчас к Богу в гости сходит.       Лютик только и смог проскулить в ответ:       — Черт, да-да-да, — он откинул голову назад, подставляя шею под влажные поцелуи. — Ты великолепен. Твой член великолепен.       Ламберт рыкнул и укусил довольно за горло. Лютик накрепко вцепился в его плечи, едва не царапая, и заерзал под ним, будто извивался, как змея. Такой пластичный и гибкий, что Ламберту просто хотелось усадить его на себя и смотреть, какие трюки он будет выполнять, но так же… так же ему чертовски нравилось чувствовать его так близко, обнимать его и целовать.       Его сладкий, невероятный мальчишка…       Лютик внезапно взял его за щеки и, потянувшись, поцеловал. Ламберт удивленно промычал в поцелуй, но тут же с напором ответил, продолжая толкаться, чувствуя, как у него ритм сердца ускорился.       Лютик отстранился, смотря в глаза, а потом прошелся пальцами по нижней губе. Ламберт рыкнул и прикусил их, а потом взял в рот, вылизывая. Лютик едва в этот же момент не кончил, глядя на это невероятное зрелище.       Он впился одной рукой в его задницу, царапая, чуть нажимая, заставляя толкнуться глубже, задавая темп.       Ламберт слушался, улавливая все эти невербальные просьбы.       Лютику хотелось более глубоко и плавно, хотя самому Ламберту на таком темпе начинало голову сносить, и ему казалось, что он кончит с секунды на секунду.       Лютик укусил его за линию челюсти, вынув все влажные пальцы, ухватившийся второй рукой за его бедро. Лютик провел широко языком по его уху, буквально вылизывая, и Ламберт едва не застонал от этого движения. И Лютик, считав это, прикусил мочку, чуть теребя, а потом обвел раковину.       Ламберт закусил губу, судорожно вдыхая, входя до самого основания. А потом резко замер, едва дыхание не затаив. Лютик поцеловал за ухом, и обхватил губами мочку уха, посасывая, будто бы не заметил, как Ламберт остановился.       Судорожно выдохнув, Ламберт чуть отстранился и спросил:       — Я не понял, это что, твои пальцы у меня в заднице?!       Лютик, не удержавшись, откровенно заржал от его выражения лица.       — Ну, что? Два, а кажется, что в тебе уже целый член, да, любимый? — Лютик укусил губу и протолкнул оба пальца глубже. Ламберт вздрогнул и, видимо, попытавшийся уйти от подобных ласк, впечатался в Лютика так резко и глубоко, что тот сам застонал, подумав, что кончит в этот же миг от ощущения того, как прекрасно член стимулировал ту зону. — Расслабься, тебе понравится, эти ощущения стоят того.       Ламберт рыкнул, и, будто думая, что его зарежут, неуверенно подался бедрами назад, чуть выходя, и снова медленно толкаясь, сменяя движение на максимально короткие, выходя буквально на несколько сантиметров, и Лютику это так чертовски нравилось, что у него в тот же миг крупно задрожали бедра.       — Клянусь, ты первый и последний, кому я это позволяю, — рыкнул Ламберт, ритмично толкаясь — медленно, плавно и глубоко, чертовски, блять, глубоко. — Ох, блять, — судорожно прошептал он, когда Лютик, наконец, нашел то, что искал.       — Я же говорил.       — Я сейчас кончу, блять, — прорычал Ламберт, начиная толкаться более быстро и аритмично, дурея от ощущений.       Да, возможно, для него это было очень странно и еще более неожиданно, но это было… блять, охуенно. Еще никогда он не испытывал настолько полного и всеобъемлющего удовольствия.       Он тяжело и судорожно задышал, уткнувшись лбом в покрывало над плечом Лютика и укусив за него же, утробно рыча.       Лютика едва не трясло под ним, и он так красиво и протяжно стонал, продолжая ритмично двигать пальцами.       Ламберт так сильно укусил за плечо, что почти прокусил кожу, абсолютно полностью забываясь в этих превосходных ощущениях. Ему казалось, что он едва задыхаться не стал.       Он ускорился и поменял ритм, двигаясь намного быстрее, и обхватив одной рукой член Лютика, и тот буквально заскулил, изогнувшийся под ним и впившись свободной рукой ногтями в его кожу, полноценно царапая.       Лютика крупно затрясло и тот, выкрикнув его имя — так невероятно и сладко — кончил.       Ламберт догнал его буквально через несколько моментов, и этот оргазм существенно отличался от всех предыдущих — более мощный и оглушительный. Ламберта будто бы сковородой по голове огрели. В хорошем смысле.       Лютик вынул пальцы и, обняв за шею, прижимая к себе плотно-плотно, сильнее обнимая его ногами за поясницей. Его немного потряхивало под ним, и, когда Ламберт всего-то поцеловал его в шею, полноценно застонал и, казалось, мог захныкать.       Ламберт с трудом оперся на локти и как можно более аккуратно и медленно вышел, судорожно выдохнув. Безвольно повалившись рядом с Лютиком, он подгреб его себе под бок, целуя в макушку и глубоко вдыхая в себя его запах.       Лютик тяжело дышал, поглаживая его по груди, закинув ногу на его талию.       Через какое-то время он вздернул голову, посмотрев в глаза, и широко улыбнулся. Ламберт улыбнулся ему в ответ, чмокнув во взмокший лоб. После секса Лютик выглядел… особенно чувственно. Раскрасневшийся, растрепанный, с влажной кожей. Его хотелось нежить в своих руках, гладить и обнимать. И говорить, какой он хороший.       — Ну, нормально? — тихо спросил Ламберт, убирая волосы с его лба.       — Прекрасно, — протянул он, широко улыбаясь. — А ты как? Пережил покушение на твою невероятную накаченную задницу? Ты ведь не думал, что имея такую жопу, я устою перед соблазном?       Ламберт тяжело выдохнул и кивнул головой, сказав:       — Не хочу признаваться, но мне даже понравилось. И в этом есть плюс.       — Какой?       — Ну… у меня не было опыта с мужчинами. Был анальный секс с дамами, и я мог только догадываться о том, как ты себя чувствуешь во время него. Потому что, ну… никто из девушек прям в особом восторге не был. Но… кажется, тебе в самом деле нравилось.       Лютик фыркнул, поцеловав в кадык:       — То есть ты поверил в мое удовольствие только после того, что сам на себе убедился, что это очень приятно? До этого ты думал, что я едва не скулю от удовольствия по приколу?       — Симулируешь, чтобы меня не обидеть, — хмыкнул Ламберт.       Лютик вскинул бровь и покачал головой.       — Дурак ты. Не стал бы я ничего там симулировать.       — Мне надо было убедиться!       — Ну вот, а так бы мучился вопросом, врал я или нет, если бы я тебе пальцы в задницу не засунул, — рассмеялся Лютик, откинув голову, и Ламберт, рыкнув, укусил его за горло.       Лютик так и замер, позволяя ему, и погладил того по шее, пока Ламберт жадно вылизывал его шею. Взяв за подбородок, он потянул голову вниз, и широко провел языком по подбородку и губам, заставив Лютика пораженно выдохнуть.       — Точно в порядке? Истерику не думаешь закатывать? — вполне серьезно спросил Ламберт, смотря глаза.       Лютик устало закатил глаза, сказав:       — Откуда ты про эту истерику вообще взял?       — У меня такое уже было. С девчонкой восемнадцатилетней переспал, она вроде тоже, хотела так, что мне казалось, что если я сам с ней не пересплю, то она меня изнасилует… А в итоге разревелась. Там что-то с эмоциями связано, гормонами… сложно.       Лютик выдохнул и умилился, покачав головой и погладив по щеке, поражаясь тому, что Ламберта волновало это даже сейчас, что он заботился и даже не мог толком поверить в удовольствие Лютика, пока сам не убедился, что это может быть чертовски хорошо. Настолько, что Лютик кончил не касаясь к члену.       — Все в порядке. Мне было хорошо. И сейчас мне хорошо. Даже очень хорошо. Лучше, чем когда-либо, — он широко улыбнулся и подался вперед, потеревшись носом о его нос.       Ламберт буквально мурлыкнул, обнимая его, и Лютик совсем обмяк в его руках, прижимаясь еще ближе и теснее, потираясь о его теплую кожу, напряженные мышцы. Такой большой и сильный, и так нежно его обнимающий.       — Не уходи этой ночью. Останься, — попросил Лютик, выдохнув в его губы, нежно оглаживая его кожу.       Ламберт тяжело выдохнул и открыл глаза, посмотрев на него.       — Пожалуйста, — судорожно выдохнул Лютик, касаясь почти невесомо его губ. — Я хочу тебя. Правда хочу. Не Геральта, нет, тебя. Я никогда не мог бы хотеть Геральта так, как тебя. Ты делаешь меня счастливым. Рядом с тобой я чувствую себя на своем месте. Ты все, чего я когда-либо хотел, — шептал он судорожно в его губы. — Пожалуйста…       — Лютик, детка, послушай, я…       — Не хочу оправданий, — задушено прошептал Лютик, жмурясь. — Я люблю тебя, Ламберт. Всегда буду любить. Почему… почему ты веришь им? Не мне? — он медленно открыл глаза, и Ламберт увидел, как они блестели. И слезами, и надеждами.       — Потому что… тебе сложнее отдавать отчет в собственных действиях. Йеннифер… лучше знать. Она видела твою изнанку. Она понимает.       — Но если это не по-настоящему, то почему, — он судорожно выдохнул, так, будто задыхался. — То почему мне так больно?       Ламберт улыбнулся — с надрывом, дергано, уголки его губ дрожали. Он только и смог прошептать:       — Мне тоже больно. Мне очень больно даже смотреть на тебя, Лютик. И еще больнее думать о том моменте, когда ты все-таки… проснешься и не захочешь меня. Когда твоя боль смягчится, когда все эти проблемы наконец завянут… Я перестану быть в твоих глазах таким прекрасным. Я боюсь этого. Мне очень страшно, Лютик, что я загублю несколько лет твоей жизни, что эти отношения заведомо начнутся с недовольства, потому что я не буду совпадать с твоим этим образом. И… мне страшно, что… — он прервался, судорожно сглотнув.       Посмотрел в сторону, проморгался.       — Страшно что, Ламберт?       что ты просто погубишь мою любовь к тебе, а ты первый, черт, первый, кого я полюбил по-настоящему.       — Мне просто страшно, — продолжил он и даже не соврал. Ему в самом деле просто страшно. — Я не хочу этой боли. Ни твоей, ни моей.       — И ты думаешь… думаешь, что станет от этого кому-то легче? Да пусть хоть сотню раз Йен увидела, что я нашел в тебе замену, даже если это и так… Но важно ли это на самом деле, когда я смотрю на тебя и хочу улыбаться? Когда хочу кинуть все и остаться с тобой? Когда хочу просто любить, Ламберт, потому что тебе нужна эта любовь, и я так хочу ее тебе дать.       Ламберт улыбнулся и, взяв его лицо в свои ладони, медленно потянулся вперед, целуя. Он ощутил, как дрожали его губы. Медленно отстранившись, он сказал:       — Это первая влюбленность, Лютик. Она всегда такая… бурная и яркая. Тебе кажется, что ты готов отдать этому человеку свое сердце, но со временем понимаешь, что это было даже не любовью. Проблема даже не сколько в будущем, проблема в том, что ты получишь через несколько месяцев. Меня. Не отца, нет, я не буду тебе отцом, я буду твоим любовником. Я не буду тем образом, который ты выстроил, который хочешь, и тогда ты будешь недоволен буквально, блять, всем. Даже тем, как я тебя называю. Это ждет тебя через несколько месяцев, а ты все будешь держаться за меня, потому что… потому что уже совершил грандиозную ошибку и отрицаешь ее наличие, потому что ты поверил в свою ложь.       Лютик смотрел в глаза. Ламберт видел его мокрые ресницы, то, как блестели его глаза, и ничего, абсолютно точно ничего не мог с этим сделать.       Ламберту тоже тяжело.       Тяжело понимать, что он для Лютика всего лишь яркий страстный интерес.       Что Лютик не может ответить на его любовь тем же.       Что Лютику тоже было больно.       — Ты не можешь поступить так, как он. Ты не можешь уйти. Не можешь бросить меня, — он вцепился в его запястье, смотря так наивно и открыто, что у Ламберта все вывернулось внутри.       — Не могу, — только и смог вторить ему Ламберт, ощущая, как непривычно быстро билось собственное сердце. — И не хочу.       — Тогда в чем проблема, скажи мне?! Просто останься со мной! Мы будем вместе и мы будем счастливы!       Ламберт медленно стер большим пальцем слезы с его щек, ощущая, как щиплет собственные глаза и нос. Он сказал:       — Если ты говоришь, что любишь меня, если это в самом деле так, тогда я просто не понимаю…       — Не понимаешь что? — сипло спросил Лютик, жмясь ладонью к его груди там, где билось его сердце.       — Почему мое сердце тогда разбито?       Лютик едва отстранился, быстро заморгав.       — Ты… неужели ты не веришь мне? Не веришь, что я искренне с тобой? — неверяще прошептал Лютик.       — Дело не в этом, — покачал головой Ламберт, касаясь его шеи. — Я ее не чувствую. В тебе ее попросту нет. Но нет, мне совсем не обидно.       Лютик едва воздухом не подавился. От злобы, от отчаяния, от ужаса.       От того, что те же самые слова говорил ему Геральт. Что он не любит. Что он просто играется, просто пытается убрать все свои старые проблемы. Что он просто глуп и запутался.       Его охватила реальная злость. На Ламберта.       Ведь он любил! В самом деле любил! Его чувства были искренние!       — Ты не можешь говорить такие вещи! — гаркнул Лютик, резко толкнув его в грудь, заставив Ламберта перевернуться на спину. Он залез на него сверху, сказав: — Я страдаю, мне плохо, мне больно, и все, чего я хочу — тебя! Твоей любви и твоего понимания, а все, что получаю — недоверие?! Что?! Скажи, что мне надо сделать, чтобы ты поверил мне?       — Ничего. Ты не можешь ничего сейчас сделать. Потому что ты просто ребенок. Да, ребенок, который так много страдал, но то, что ты чувствуешь ко мне — не любовь. Ты заменил Геральта мной, и что думаешь — это поможет тебе по-настоящему? Нет, Лютик, не будет в тебе никакой любви, пока ты не видишь во мне меня, пока…       Он прервался, когда Лютик отвесил ему хорошую пощечину — до того сильную, что Ламберт аж голову повернул вправо.       — Неправда, — просипел Лютик, а потом резко упал лицом в изгиб его плеча. — Нет-нет, я не хочу, чтобы ты ушел только потому, что мои чувства не кажутся тебе достаточно настоящими. Пожалуйста, не бросай меня… Я не хочу снова жить года в ожидании. Не хочу снова искать взглядом и надеяться… Нет, пожалуйста, не бросай меня…       Ламберт лишь тяжело выдохнул и обнял его, крепко прижав к себе, укачивая в своих руках, пока Лютик просто рыдал на его плече.       Ламберт смотрел в потолок и ощущал, как собственное сердце разрывалось от боли. Потому что больше всего он хотел Лютика, потому что его мотивы были искренними, и он любил… По-настоящему любил.       Любил впервые и это чувство пугало тем, насколько оно было сильным и сложным.       — Тш-ш-ш, — прошептал Ламберт, поглаживая Лютика по голове и прижимая ближе к себе.       Пока Лютик просто рыдал на его плече, позволяя себе быть таким очаровательно слабым, Ламберт ощущал, как странная тяжесть наполняла его грудную клетку. Будто бы булыжник заменил его сердце.       Булыжник, который не чувствовал ничего кроме вины, боли и сожаления, тяня его вниз.       Он должен двигаться дальше, но он просто хотел лежать здесь и напевать все те песни, что исполнял ему Лютик.       Но он должен двигаться дальше. Сделать следующий шаг через спазмы и боль. Пусть впереди и не было ничего, кроме тьмы. Самый чёрный день впереди.       Может, это будет верным решением.       Просто остаться так лежать. Может быть…