Аспирин.

Too late They hate You’ve jaded They’ve faded From your heart They’ve ripped Our worlds collide Inside our souls collapsing In their thoughtless ways Our hearts collide       — Оборотни… Что это вообще значит — «немного оборотни»?       — Это значит, что жизненный цикл этих существ коренным образом связан с циклом смены дня и ночи.       — «Существа»?       Доктор картинно закатил глаза. Он, конечно, был рад, что Билл сама прервала молчание, но от радости общения с ней её вопросы не казались более уместными.       — А кто по-твоему все это построил?       Ветки шиповника зашуршали — Доктор в сердцах развел руками. Билл хохотнула, пряча улыбку в ладонь.       — Ну, и что дальше?       — Что-что… Ты мне и скажи, мисс Поттс.       — Пойдем внутрь, поздороваемся.       — Да? И что скажем?       — Ой, да прекратите вы ворчать, — Билл махнула в его сторону рукой, скривившись. — Скажем правду. А что в этом такого страшного, в правде? В любом случае, если эти ребята на самом деле крутые оборотни, то они уже сто раз прекрасно расслышали ваш бубнеж. Так что… Поднимайте задницу, и не смейте больше ворчать, мистер!       Как ни странно, на этот раз её дерзость Доктора даже развеселила, и он действительно поднял задницу и бодро пошагал к зданию, которое они сначала приняли за часовню. Вблизи оно совершенно не оправдывало ожиданий и больше походило на обыкновенный особнячок, владелец которого проектировал крышу на спор или просто-напросто был очень тщеславным человеком.       Без всяких прелюдий Доктор громко постучал в массивную деревянную дверь.       — Вы чего?! Подождите меня! — Билл стремглав выбежала из кустов, ойкая и чертыхаясь.       — Просто выполняю приказ, мэм, — наигранно серьезно ответил Доктор, подмигнув ей из-под приподнятых очков. Вот теперь он действительно позволял себе слишком много. Что, значит, правду? Скажешь всё, как на духу?       За дверью раздавались шаги и голоса, которые Доктор прекрасно слышал, но хозяева явно не торопились встречать гостей. Взбежав по крутым ступенькам, Билл торопливо отряхнулась от прицепившихся к куртке колючек.       — Почему здесь растет одна сплошная гадость?       — Потому что только гадость может выжить в условиях полярной ночи, очевидно.       Только Доктор поднял кулак, чтобы снова постучать — дверь открылась.       — Здравствуйте. О, это ваше приветствие? Как мило.       Доктор почувствовал прикосновение чужого кулака к своему. Судя по показаниям очков, перед ними предстал гуманоид 1.8 метров роста и 76 килограмм веса. Судя по голосу, гуманоид вежливо улыбался и был нисколько не удивлен внезапным визитом.       — Привет! — раздался второй шорох встречающихся кулаков — Билл поздоровалась с хозяином дома. — Не хотели мешать, но тут у вас, оказывается, все заброшено…       — Да, такое у нас бывает. — Гуманоид удрученно закивал, отступая в комнату. — Проходите, не стесняйтесь.       Воодушевлённая тёплым приемом, Билл уверенно шагнула внутрь, а Доктор задержался на пороге на секунду, вслушиваясь в звуки дома. Ленивое трещание камина — что же, понятно, откуда взялись колебания горячего воздуха вокруг башни. Внутри был ещё кто-то, об этом он догадался по звону посуды из кухни. К его удивлению, в нарочито уютной атмосфере не прослежилось никаких признаков аномальной злодейской активности.       — Когда-то у нас тут было популярное туристическое местечко, но дела пошли паршиво, когда настала ночь. В таких случаях город оставляет дежурных, которые бы следили за обстановкой, пока остальные греются под солнцем… На этот раз честь выпала нам с женой. Мое имя Айзек, к вашим услугам. — Гуманоид ткнул себя пальцем в грудь, прислоняясь спиной к каминной полке. — Мы как раз собирались завтракать. Садитесь, садитесь!       — Мы вас не потесним? — поинтересовался Доктор, бухнувшись в довольно мягкое глубокое кресло.       — Нет, внезапные гости предусмотрены в нашем трудовом договоре. — Гуманоид доброжелательно усмехнулся.       — «Когда-то было»? — Билл копошилась в кресле справа от Доктора. — О сезонном туризме так не говорят.       — Ну… — Айзек подошёл к дивану у стены и потрогал сидение, но садится не стал. — Это сложно объяснить. Прошу простить меня, пойду проверю кухню.       Доктор мысленно проследил за удаляющимися по коридору шагами и вздохнул, откинувшись в кресле. Спокойно отдохнуть ему не дала Билл, тронувшая его за колено.       — Может, теперь снимите очки? Это невежливо.       — С какой стати! Здесь же светло. Самое место для очков.       Если с туризмом дела пошли плохо, то эти ребята могли бы делать отличные кресла, думал Доктор, бессмысленно пялясь в потолок. А что, неплохое место для последнего вояжа, если сравнивать с прошлыми попытками. Никаких тебе зловещих мумий, космических террористов, эпидемий разумной чумы и безумных старых богов, непременно требующих почестей и девственниц. Давно ли ТАРДИС вообще давала ему отдохнуть от всяческих передряг? Навскидку Доктор мог вспомнить всего пару подобных случаев за последний год. Не хватит ли с него постоянной беготни от монстров и за монстрами? Зачем ему вообще куда-то бежать, если Земля ими кишит, стоит лишь копнуть поглубже? Зайгоны, силурианцы, ещё черт знает что. Даже не нужно никуда идти, все прямо здесь, не отходя от кассы…       — Вы чего, уснули?       Билл беспардонно ущипнула его за руку, чем уже в который раз заставила вздрогнуть от неожиданности.       — Нет. Задумался.       — У вас не похмелье часом?       Доктор заинтересованно повернулся к ней.       — С чего ты взяла?       — Ну… — Она принялась перечислять, загибая пальцы и излучая скепсис. — Странные размышления о жизни, плохая ориентация в пространстве, бессмысленное ворошение былых подвигов… А ещё я видела бутыль джина у вас в под столом в кабинете.       — Это не для меня. — Доктор потёр наружную сторону ладони, куда пришелся её обидный и болезненный щипок. — Это для Нардола.       — Откупаетесь от него? Или все-таки балуетесь в одиночку?       Доктор возмущённо фыркнул.       — Это же просто смешно!       — У вас глаза пьяного в полный форшмак человека. Думаете, я не вижу?       Доктор на секунду замер, сложив беспокойные руки на коленях.       — Нет, Билл. Я трезв, как стёклышко.       — Тогда не позорьте меня перед приютившими нас людьми. Как вы думаете, они вообще люди? На оборотней не похожи.       — Вот сама у них и спроси, — раздражённо ответил Доктор, пытаясь снова устроиться поудобнее. В коридоре уже раздавались торопливые шаги двух пар ног.       — А вот и завтрак подоспел! Всем привет!       Гуманоид женского пола, 1.6 метра ростом и 53 килограмм весом, водрузил на стол поднос с четырьмя чашками, от которых исходил немного химозный, но тем не менее приятный аромат кофе.       — Я — Анри, супруга Айзека. Рада приветствовать вас в нашем доме. — Анри тронула кулаком протянутый к ней через стол кулак Билл. — А вас как зовут?       — Меня зовут Билл, а это Доктор. Он как раз хотел похвалить ваше кресло, в котором чуть не задремал.       — Доктор? Замечательно. Здравствуйте, Доктор!       Доктор лениво отбил протянутый ему кулак. Что-то в тоне Анри ему явно не нравилось. Может быть, то, что с ним говорили, как с умалишённым? С другой стороны, Билл излишне слащавая вежливость нисколько не покоробила.       — Огромное, огромное спасибо. Мы бы тут точно заплутали и замёрзли насмерть, а тут ваш дом…       — Как вы справляетесь?       — С чем?       Мысленно Доктор усмехнулся — а этим ребятам очень нравится прикидываться дураками и втягивать в это других.       — С ночным поветрием. Возможно, моя спутница не слишком хорошо знает, что это такое… Дело в том, что истинная причина этого заболевания не будет разгадана в ближайшие два столетия, настолько сложен её механизм. Ульверианцы в условиях долгого солнечного голодания приобретают болезнь, ближайший аналог которой на нашей планете зовётся порфирией. У больных проявляются нарушения гормонального фона и работы кровеносной системы, мутится сознание вкупе с приступами агрессии, к тому же на лицах проявляются уродливые чёрные язвы. Но вы, как я понимаю, этим не страдаете?       — Нет, не страдаем. — Анри повела плечом, опустив взгляд на сложенные руки. — Об этом не стоит беспокоиться, у нас достаточно вакцины, чтобы продержаться до конца ночи.       — Вакцина от генетического недуга? Любопытно. — Доктор громко постучал пальцами по столу, как по его представлениям делали все крутые парни. — Такой вакцины фактически пока не может существовать.       Айзек не сдержал снисходительного смешка.       — Прекратите спорить с реальностью, Доктор! Вот он я, стою перед вами, совершенно здоровый. Или у вас есть подозрения, что мы обманываем, причем не только ваши ожидания, но и собственную природу?       — Что ж… Тут мне нечем крыть. — Доктор взял с подноса ближайшую к нему чашку, лицом и позой изображая равнодушие. — У вас нет сахара? Простите уж, люблю послаще.       — Даже не знаю… — Айзек нехотя поднялся из кресла, качая головой. — Проверю запасы.       — Погодите… — Скрывшийся за порогом Айзек не услышал оклика Билл, которая отчаянно пыталась достать что-то из внутреннего кармана. Выпростав руку из-за пазухи, она выкинула перед Доктором с дюжину пакетиков с неопознаваемым для сонирования сыпучим веществом. — Вот, держите ваш драгоценный сахар.       Не обращая внимания на раздражение в ее голосе, Доктор без промедления принялся вскрывать пакеты один за другим и высыпать их содержимое в свою чашку.       — Что, стырила из столовой?       — Да, конечно. — Билл кинула многозначительный взгляд в его сторону. — Или накопила за время сидения на безуглеводной диете.       Притаившаяся в соседнем кресле Анри обронила короткий смешок.       — Вы такая забавная пара… Простите, я давно не общалась с посторонними. И как же вас угораздило попасть на западную сторону планеты?       С наисерьезнейшим выражением лица Доктор склонился над чашкой, сложив руки в замок.       — На космическом корабле, само собой.       — Естественно. Но как Лунар вас пропустил?       — Лунар?       Анри выразительно ткнула пальцем вверх.       — Лунар! Та огромная светящаяся штука над планетой. Он накрывает неосвещенную сторону Ульвера куполом как раз на такой случай.       — Надо признаться, как раз Лунар вызвал у нас сомнения…       — У нас очень крутой космический корабль, — перебила его Билл. — Доктор подкрутил там кое-что на досуге, так что теперь это не корабль, а просто песня.       — Вот как, значит. — Анри обвела их оценивающим взглядом. — Наверно, вопрос неудобный, но… Кем вы друг другу приходитесь?       Неловкая пауза затягивалась, и Доктор прямо-таки мозжечком почувствовал, как на лице Билл проступает кривая вымученная улыбка, прямо как в тот раз, когда на экскурсии по каналам Венеции их приняли за пару. На этот раз он решил дать ей шанс придумать легенду самой и понаблюдать за её работой со стороны, степенно помешивая кофе, словно мэтр, оценивающий успехи прилежного ученика. В голове его успела зародиться очередная чудовищно нелепая, но от этого не менее изящная в своей дерзости идея.       — Попутчики, — коротко ответила Билл, нервозно разминая пальцы. — Друзья и попутчики. Скинулись вместе на небольшую экскурсию, хотели мир посмотреть, и вот, как оно вышло…       — Я её учитель. — Доктор повернулся к Билл, но лица её ему было не разглядеть. Она смутилась, рассердилась, осталась равнодушна? — Билл всё спрашивала меня, куда можно отправиться за впечатлениями, чтобы не наткнуться на очередных мошенников. Я сказал — я знаю отличное место, полетели! И вот, мы здесь.       — Красивая история, — мечтательно вздохнула Анри, подперев щёку рукой. — Даже немного завидно. В мои времена такие учителя, которые были бы готовы сорваться в путешествие за компанию со студентом, были большой редкостью.       — На самом деле… — Он медленно поднёс руку к лицу, чтобы снять очки, и это далось ему удивительно легко. — На самом деле, я бы никак не обошёлся без попутчика, особенно такого ответственного, как Билл.       Билл развернулась к нему всем корпусом, и в позе этой легко читался немой вопрос — «что, черт побери, ты такое творишь?»       Что он творит, Доктор представлял себе лишь примерно — как и всегда, он надеялся на отчаянный успех своей импровизации. Правда, запакованная в ложь, которую третьему лицу представляют как правду — это ли не пик его искусства фарса?       — Некоторое время назад я потерял зрение. Произошел ужасно нелепый несчастный случай, вызванный моей собственной неосторожностью. Обычно после такого нет другого пути, кроме как на пенсию, но вот, где я теперь. Все это — благодаря Билл. Она даже не подозревает, сколько в этом её заслуги, и как сильно я благодарен ей.       Билл хранила молчание. Не видя теперь даже её тусклого силуэта, Доктор протянул к ней руку, но ответного пожатия не последовало.       — Как это прекрасно. Сожалею о том, что произошло с вами, Доктор… — Анри с тяжёлым вздохом поднялась и направилась к двери. — Ужасно то, что произошло с вами, но то, что рядом есть друг, который помогает вам… Это прекрасно.       Когда Анри скрылась в коридоре, Доктор остался как будто бы один в комнате — в полной тишине, окружённый тьмой. Никогда слепота не была для него настолько мучительна, как сейчас — Билл была рядом, сидела буквально в метре от него, но создавалось полное впечатление того, что соседнее кресло пустует.       На самом деле Билл всё это время смотрела на него с выражением неподдельного ужаса и непонимания, не моргая и едва дыша. Когда среди борющихся в ней эмоций злость наконец перевесила все остальные, она молча поднялась и быстро вышла прочь из дома.       Вот он, конец, не стоило и ожидать другого. Доктор боялся понадеяться на то, что Билл вернётся в ближайшие пару часов. Он бы и сам не вернулся. Что бы он чувствовал, будучи обманутым так нагло и так долго самым близким живым существом на планете? Конечно, он бы простил, ему не впервой, но Билл… Не это ли он должен был понять на корабле Монахов, когда она едва не застрелила его за предательство? Вот только там все условия были под его контролем, пули были холостыми, а сообщники подставными. Это была его постановка, в которой Билл сыграла свою роль столь блистательно только благодаря тому, что не терпела лжи. Не он одолел Монахов своими дешевыми фокусами и огромной самоуверенностью, а Билл — силой воли и искренностью, вывернув свою душу наизнанку.       В очередной раз уверившись в том, что он — старый дурак, Доктор неохотно, почти брезгливо надел очки. Ему до́лжно найти Билл и выслушать всё, что она скажет — хвала небесам, если вообще заговорит с ним. Пусть залепит пощёчину, пусть покроет всеми известными и неизвестными ему оскорблениями, пусть — лишь бы не отворачивалась.       Тяжело поднявшись из кресла, Доктор вдруг понял, что хозяева подозрительно долго не возвращаются. Может, заправляются своей фальшивой вакциной? Он потянулся за кофе, к которому не успел притронуться, и фокус его очков скользнул по столу, на который он, несомненно, успел насорить. Услужливо всплывшее окно молекулярного анализа подсказало ему, что в просыпанных на стол крошках абсолютно точно содержится чистейшая ацетилсалициловая кислота.       Секунду он всерьез колебался над тем, не пригубить ли сладостно-химозного яду, затем медленно поставил нетронутую чашку обратно. Сначала — доставить Билл Поттс домой, и только потом — самоубийство, достойное его трагичных мемуаров.       За дверью в конце коридора ему послышалась возня, напоминающая звуки борьбы. Должно быть, сладкая парочка успела повздорить по поводу того, кто приговорил полугодовой запас сахара? У Доктора не было ни малейшего желания объясняться в причинах резкого отказа от гостеприимства, так что он поспешил было к выходу, когда заметил некоторые странности в диване у входной двери, под сидением которого зашевелилось нечто слишком крупное для клопа. Очки не могли просканировать диван насквозь, но шевеление казалось слишком слабым для агрессивного, так что он склонился над сидением, и, нащупав под ним зазор, осторожно потянул на себя. Когда крышка открылась, в лицо ему ударил запах пыли и железа. Очки предоставили данные: гуманоид, ровно метр ростом и 12 килограммов весом.       — Как ты здесь оказался?       Ребенок сипло втянул воздух широко открытым ртом, продолжая беспокойно ворочаться на спине, но не попытался встать.       — Ничего, мы… мы тебя вытащим, только потерпи немного, ладно? Я не уйду далеко.       В сквере перед домом не было никаких признаков жизни. Значит, успела уйти далеко. Доктор с досадой поморщился, разрываясь меж двух вариантов — сперва отнести ребёнка в ТАРДИС или же отыскать Билл. К сожалению, он был слишком рассредоточен для того, чтобы вовремя заметить приближающиеся к нему быстрые шаги, и едва он успел выкрикнуть в распахнутую дверь её имя, как над его ухом просвистел тяжёлый металлический предмет.       Потасовка была короткой, но суматошной — Анри пыталась помешать Айзеку проломить голову ненужного свидетеля каминной кочергой. «Он слепой, слышишь, он все равно не опознает нас!» Айзек не желал ничего слышать. Судя по всему, он уже позарился на корабль-песню, которую посулил ему рассказ Билл. В конце концов, Анри подошла к мужу слишком близко и сама попала под горячую руку, с грохотом упав навзничь на пол перед распахнутой дверью. Ошарашенный, Айзек опустился перед ней на колени, пыльная кочерга выпала из его рук и со звоном выкатилась за порог. Восприняв это, как шанс для побега, Доктор кинулся к ребенку, опутанному гибкими тёплыми проводами, что длинными рядами катетеров вонзались вдоль его позвоночника. Выдернув последний провод, Доктор подхватил ребёнка на руки и увидел на пороге силуэт Билл, замахивающийся кочергой на рыдающего над потерявшей сознание Анри Айзека.       — Стой! Ты не хочешь убивать его.       Билл обратила на него дикий потерянный взгляд, словно очнувшись от забытья, потом снова повернулась к мужчине, которого секунду назад едва не прикончила. Айзек стоял на коленях над женой, обхватив голову руками, заходясь сухими судорожными всхлипами. С отвращением Билл резко развернулась и запустила кочергу куда-то на улицу, чтобы её больше никто никогда не нашел.       — Он не опасен. Он… Больше никому не причинит вреда.       В клубящихся между ними ярости и смятении лишь слышно было, как стучит зубами ребенок, медленно истекающий кровью.       — Помоги мне… В последний раз. Я верну тебя домой и никогда больше не потревожу. — Он поднял девочку на руки, и его чёрная одежда потемнела ещё больше. — Быстрее, прошу.       Не сдерживая бессильной злости, Билл схватила его за рукав и поволокла прочь из этого проклятого дома по улицам мёртвого города, и лунный свет освещал их путь.       — Как зовут твою маму?       Девочка неуверенно подняла взгляд на Билл, сидящую перед ней на корточках.       — Анри, — прошелестела она в ответ.       — Твои родители сделали это с тобой?       Обхватив себя дрожащими руками, девочка медленно кивнула.       Ребёнок был ужасно истощен и изранен, но не плакал и не просился к маме. Теперь стало ясно, почему.       — Как долго ты лежала там?       — Вторую ночь.       Кулаки Билл сжались, но она продолжала улыбаться девочке, боясь напугать.       — Как тебя зовут?       — Айрис.       — Очень красивое имя. — Билл бережно притянула тощую как скелет Айрис к себе, заключая в объятия. — Ты в безопасности, никто тебя больше не обидит. Мы доставим тебя к хорошим людям, которые позаботятся о тебе.       — Вы такая тёплая. Как вас зовут?       — Билл. А это… — Билл украдкой повернулась к Доктору, который с мрачным видом пялился в выключенный монитор. — Это Доктор. Это он тебя спас.       — Я тоже хочу стать доктором, — сонно пробормотала Айрис, обессиленно роняя голову Билл на плечо. — Чтобы вылечить поветрие. Чтобы никто больше не боялся.       В молчании прошла минута, и Айрис уснула, убаюканная живым теплом. Аккуратно подхватив девочку на руки, Билл уложила её в кресло, где та мгновенно свернулась клубком, закутавшись в куртку Билл, накинутую ей на плечи.       — Они использовали её как донора. Переливали себе её кровь, в которой должна была присутствовать нужная доза адреналина и остеокальцина. Это было их вакциной. Дети поветрием не страдают, но почему-то до этой семьи никто не догадывался мучать их до полусмерти. Это… прецедент. — Доктор положил руку на рычаг дематериализации. — Когда мы прибудем в пункт назначения и передадим Айрис в госпиталь, о нём станет известно учёным, которые подтолкнут медицину в нужном направлении. Спустя пятьсот сорок лет поветрие забудется, как страшный сон. А с Анри и Айзеком тоже все будет хорошо. У них прекрасное долгое совместное будущее. Любовь, которая преодолела и исцелила всё. Айзек её даже не задел. На самом деле, у Анри нет никаких травм. У обоих ни царапинки. Оклемались мгновенно, жили долго и счастливо.       Билл даже не повернулась на его голос. Опустившись рядом с креслом на колени, она погладила спящую Айрис по спутанным колтунами волосам и прошептала ей на ухо:       — Только будь хорошим доктором, ладно?       Когда двери ТАРДИС захлопнулись за его спиной, Билл сидела на лестнице, ведущей на верхний ярус, и сверлила пустым взглядом его гитару. С того момента, как ребёнок уснул, она хранила молчание, висящее над ним дамокловым мечом, и ему пришлось в одиночку сопровождать Айрис в госпиталь на солнечной стороне и объясняться с местными врачами. Его руки всё ещё были в крови.       Безмолвно Доктор щёлкнул тумблером экстренного протокола номер один, и, когда ТАРДИС оказалась на месте, распахнул дверь, остановившись на пороге. Он не был уверен, но, скорее всего, на месте прибытия уже настала ночь. Холодный ветерок шелестел листвой огромных вековых вязов где-то высоко над его головой. Он не хотел выходить наружу, какими бы родными не стали для него эти звуки.       — Что это?       — Планета Земля, двадцать первый век, предместья университета святого Луки. Твой дом.       — Вы меня высаживаете?       — Нет. Я тебя больше не держу.       Билл лишь покачала головой, опустив лицо в ладони.       — Нет, — сдавленно пробормотала она. — Мне нужно не это.       Наверно, она не хотела, чтобы он это слышал. Сердца его болезненно сжались.       — Значит, это и есть правда. Господи.       Доктор всё ждал, когда она уйдёт, грубо оттолкнув его с пути, но Билл почему-то продолжала сидеть на месте и рассуждать вслух, как будто его здесь не было вовсе.       — Всё это. Всё разом. С самого начала. Как такое вообще могло произойти? Это чудовищно. Вы хоть понимаете?..       Она оборвала фразу, не сумев найти подходящих слов, и в консольной снова повисло молчание тяжёлое, как тысяча лет в одиночестве.       — Нет, вы просто… Просто не понимаете. Вам сложно понять, вы с другой планеты, из другого времени, вам чёрт знает сколько лет. Наверно, вы устали понимать. Или… никогда не понимали. Но почему тогда… Почему вы подарили мне?.. Нет, что-то никак не увязывается.       Она наконец поднялась на ноги, но смогла сделать всего пару шагов и тяжело опёрлась на консоль, не решаясь ни уйти, ни остаться.       — Я не понимаю, Доктор. Объясните мне.       Он не мог повернуться, не мог даже пошевелиться — пальцы будто примерзли к распахнутой двери. Может быть, он и хотел бы объясниться, но не мог — не находил точки опоры, первого слова, с которого стоило бы начать. Неужели он так и не научился объяснять за полвека служения лектором? Он хотел бы повернуться к ней, но какая-то чудовищная сила пригвоздила его к месту, не позволяя смотреть назад.       — С того самого дня. Господи… Чёрт вас дери. Кто вы такой. Кто вы такой?! Почему я не могу понять вас?! Если бы я могла понять, я бы, может быть…       — Прости меня, — тихо произнёс он, повернувшись к ней из-за плеча так, чтобы её силуэт не попадал в поле зрения очков.       — Нет. Я не могу. Так просто — не могу. Не понимаю. Что я сделала?       — Что?       Непонимание перевесило стыд, и он наконец смог развернуться, но сделал это слишком резко, на мгновение потерявшись в пространстве.       — Что я такое сделала, что вы не захотели сказать мне правду? Я сделала что-то не так, и вы перестали мне верить? Если вообще когда-либо… Вы думали, что я могу воспользоваться… этим? Что я предам вас? Почему? Я бы никогда, я бы даже не подумала… А Нардол? Он знает?       — Да.       — Почему он мне не сказал? Вы запретили ему? Нет-нет, Нардол бы нарушил ваш запрет, как два пальца, если бы захотел. Значит, он не хотел. Значит… Он хотел, чтобы вы сами сказали. Так оно и есть. Я видела, как вы сомневались. Как вы пытались сказать, начинали этот разговор, а потом обрывали его, заговаривали о чём угодно другом или просто выходили из комнаты, как будто я — пустое место. И даже тогда… Даже тогда, в пирамиде. Вы готовы были умереть, только бы не говорить мне. И сейчас, сегодня, несколько часов назад… Вы ведь пытались сказать, да? Но почему так, почему именно таким образом? Это же… просто смешно. Просто издёвка надо мной.       Билл бесшумно подошла к нему, и та же сила вытолкнула его за порог ТАРДИС, заставив сделать несколько шагов назад, словно от опасности, которой нельзя смотреть в глаза и нельзя подходить слишком близко. Вместо того, чтобы уйти, Билл остановилась на расстоянии протянутой руки, будто всё ещё ожидая от него чего-то.       — Правда — самое ценное, что один человек может дать другому. Правда — единственная вещь, которая хоть чего-то стоит. Это я поняла после встречи с вами. Благодаря вам. А вы… Зачем тогда вы это делаете, зачем отвечаете на сигналы бедствия? Чтобы покрасоваться, чтобы чувствовать себя ценным, чтобы ощутить власть над чужой жизнью — что-то из этого, или всё разом? Вы вроде как спасаете кого-то, наверно, очень много народа успели спасти. Спасли Нардола, спасли меня. — Она развела руками, вымученно улыбаясь. — Почему вам сказать правду страшнее, чем рискнуть собой? Неужели…       Ступив ему навстречу, она вдруг замерла, осенённая новой мыслью, и Доктор попятился ещё дальше в темноту.       — Нет, погодите. Вы же знаете меня. Каким бы пнём не притворялись с другими, меня вы наверняка знаете. После Монахов… не могли не знать. И все равно, все равно вы молчали… — Она издала невнятный смешок, прикрыв рот рукой. — Может, я и правда пустое место. Не понимаю, что я здесь делаю.       Обняв себя за плечи, она неловко шагнула в сторону и вскоре скрылась в непроглядной темноте.