Аспирин.

      — Ваш чай, сэр.       Нардол всё ещё был слишком крут, чтобы исполнять роль дворецкого — каждое утро он с одной и той же коронной фразой подавал одинокому Повелителю Времени великолепнейший чай, и каждый раз Доктора скручивало спазмом отвращения что от первого, что от второго, хотя он до сих пор ни разу не признался об этом вслух.       Вытянувшись в струнку, Нардол идеально цокнул каблуками, явно довольный собой.       — Все ещё не желаете сахару?       Насупившись, Доктор вперился глазами туда, где должна была быть чашка.       — Нет.       — Могу быть свободен?       -…Да.       Сделав всего шаг в сторону, Нардол тут же обратил своё внимание на дверную ручку ТАРДИС, запричитав:       — Ох, вы только посмотрите, сколько пыли…       Удрученно качая головой, он выудил из кармана носовой платок и хлопотал с ним до тех пор, пока не увидел в отражении дверной ручки собственную физиономию.       — Вы давно не прикасались к ТАРДИС, — озабоченно протянул он.       — Я полагал, что тебя этот факт должен обрадовать, — глухо отозвался Доктор, отрешённо помешивая ложкой в чашке.       Нардол неопределенно пожал плечами.       — Я полагал абсолютно также. Но… Даже не знаю, что и думать. Что же вы, прямо живёте в этом кабинете?       — Если даже и так?       Нардол издал долгий усталый вздох. Опять, опять ему придется читать назидания в пустоту…       — ТАРДИС — ваш дом, сэр. Ваша крепость. И вы от неё отказались.       — Временно. Мне пока и так неплохо.       Когда-то от высшего начальства Нардол услышал историю о том, как однажды Доктор умудрился ввязаться в большие проблемы и просто сбежал ото всех куда-то далеко в земные средние века, и там он отжигал как только мог — построил пару десятков колодцев для приютившей его деревни, кое-кого вызвал на гитарную дуэль и даже несколько недель медитировал. Всё это — от стыда. Выходит, в этот раз всё не так уж плохо, если он правильно понял слова женщины, которой был обязан жизнью.       «Что бы ни случилось — не давай ему сбежать. В игнорировании и прятках Доктор слишком хорош, и ни за что первым не выйдет на связь в двух случаях — если ему с тобой скучно и если ему перед тобой стыдно. Пока он в поле твоего зрения, и то, и другое можно исправить, но если сбежит — пиши пропало. От меня он сбегал жить даже к бобрам, так что поверь, я знаю, как трудно его выманить обратно на свет.»       — Никаких весточек от мисс Поттс?       Вместо ответа Доктор степенно отхлебнул горячего чаю, даже не поморщившись.       — У меня тоже. — Нардол сокрушённо всплеснул руками. — Кажется, в столовой она просила отпуск за свой счёт… Это так, птичка нашептала.       Доктор промолчал, сложив руки на столе перед собой и уставившись на них, словно в неинтересную книгу. В последнее время он был слишком, чересчур немногословен. Нардол не мог сказать, что его это пугало, скорее выводило из себя. Доктор должен говорить, он чертовски любит говорить — и вот, он перестал проводить хоть какие-то лекции, обсуждать с профессорами сомнительность современных постулатов квантовой физики и даже читать нотации ему самому. Нардолу это надоело до тошноты, и он не мог не кинуть пробный шар.       — Может, она бы посетила одну из ваших лекций… — как бы невзначай предложил он. — Если бы вы их по сей день регулярно проводили.       Как и всегда, Доктор в ответ на дельное предложение Нардола лишь поморщился.       — Вы сдаете позиции, сэр. Я беспокоюсь не только о вас, но и… — Он неопределенно кивнул головой в сторону.       — Хранилище по надёжности ничем не уступает даже ТАРДИС, я всё проверил. Нет поводов для беспокойства.       Нардол изумлённо крякнул.       — Нет поводов? Правда? Поэтому каждую ночь некто или нечто, заточённое в Хранилище, выстукивает морзянкой обидные памфлеты обо мне в частности и об этой планете в целом?       Доктор заинтересованно свёл брови домиком.       — Интересно, как же ты это выяснил.       — Ну… — Нардол жалобно скривил губы. — Однажды ночью мне не спалось. Следующую ночь спать тоже не пришлось…       — Не обращай внимания. Ей быстро надоест сочинять гадости про тебя. На меня у неё намного больше компромата.       На лице Нардола друг за другом сменилось несколько разительно отличающихся эмоций — от облегчения до холодящего ужаса, и Доктор не мог этого увидеть, но прекрасно расслышал.       — Мисси просто привлекает твоё внимание. Как кошка, скребущая закрытую дверь… Можешь считать её зверем, но на деле ей просто не хватает компании. Думаю, ей бы по душе пришелся твой чай, может, отнесешь и ей чашечку?       От возмущения Нардол запыхтел, точно кипящий чайник.       — Ещё чего! То, что находится за дверями Хранилища, меня совершенно не трогает и не касается, как бы оно там не распалялось на тему моей лысины и любых других запчастей. И вообще, Хранилище — ваша ответственность, я лишь слежу за тем, чтобы вы были в состоянии её нести!       — Нардол всё правильно говорит. Он и так крут как яйца, а вы даёте ему возможность стать ещё круче, чтобы он в конце концов угнал ТАРДИС и кинул нас здесь одних?       Доктор поднял голову и уставился на источник нового голоса. Там, в пороге открытой двери, улыбалась Билл.       — О, привет, красотка! Мы так по тебе скучали! Как жизнь?       От души наобнимавшись с гостьей, Нардол поспешно пропустил её вперед.       — Проходи, проходи! Ты посиди тут, а я пока налью тебе изумительного чаю. — Растроганность на его лице резко сменилась решительной строгостью. — И, вы оба, не смейте молчать!       Когда Нардол исчез за дверью, радость встречи сменилась смущением. Кабинет… не изменился, пожалуй. Разве что, стал чуть более запущенным. ТАРДИС всё также громоздко возвышалась в углу, пуская солнечные зайчики начищенной до блеска дверной ручкой. В окна бил утренний белый свет, высвечивая в широких полосах на дощатом полу витиеватые клочья пыли. Ветерок колыхал откинутые занавески, она могла слышать трели птиц и разговоры студентов на улице. У Билл создавалось поразительно реальное ощущение того, что она в комнате одна. Фигура за столом хранила молчание.       — На самом деле, я хотела зайти в библиотеку. Нужно вернуть туда пару книг, пока мне не впаяли штраф за просрочку. — Она взвесила в руке тяжёлый пакет, в котором лежало несколько томов по физике частиц. — Я всё равно в них ни черта не поняла.       — Нужно было чаще посещать мои лекции, мисс Поттс, — с горькой ухмылкой скрипуче заявил Доктор, поднося к губам чашку.       «Нужно было»? Билл чуть было не повторила фразу вслух, но вовремя прикусила язык. Пришло время учиться на собственных ошибках.       — А вы их больше не проводите?       Доктор равнодушно кивнул.       — И почему вас тут ещё держат? Я думала, вы здесь преподаёте, а не праздно бездельничаете.       В первый раз за много дней Доктор почти улыбнулся. Прикрыв лицо ладонью, он произнёс то ли загадочно, то ли оскорблённо:       — Я могу быть полезным научным сотрудником, если меня не выгонять.       Приметив его улыбку, Билл мысленно вздохнула с облегчением. И почему она так страшилась этой встречи? Жизнь шла своим чередом, даже здесь, в чертогах Повелителя Времени. Как былые времена, она плюхнулась в её любимое кресло в углу, подтянув под себя ноги.       — Так, может быть… — она хитро прищурилась, склонив голову набок. — Я верну книги, а после вы проведёте лекцию по… квантовым флуктуациям?       Откинувшись в кресле, Доктор с сомнением пожал плечами. Всё это время он не отводил взгляда от своей чашки.       — Почему бы и нет… Думаешь, стоит?       — О да. Я определенно так думаю.       Доктор задумчиво подпёр голову кулаком, размышляя вслух:       — Я больше не могу писать на доске, её придется убрать… Мои лекции станут на порядок скучнее. Тебя бы это не отпугнуло?       — Нисколько, — пренебрежительно фыркнула Билл.       — Хорошо… — вздохнул Доктор, кивая своим мыслям. — Это хорошо. Кстати, я прочитал твое эссе… — Он смущённо почесал щеку. — Нардол прочитал мне.       — И как оно?       — К несчастью, из Нардола никудышный рассказчик. Я заснул на третьей странице.       С тяжёлым вздохом Доктор поднялся из-за стола и подошёл к окну, повернувшись к ней спиной. От его позы Билл стало не по себе — опущенная голова, сгорбленные плечи, руки сложены за спиной. Будто на казни.       — Я солгал тебе. И снова. И снова. И снова. Я виноват перед тобой.       В одно мгновение Билл поднялась из кресла, но подойти не рискнула. Ноющее напряжение в груди снова вернулось на своё привычное место. Она не хотела больше видеть его таким. Болезненно открытым, уязвимым… разбитым. Яркое солнце чётко очертило его фигуру, пустив по пыльному полу длинную рассеянную тень.       «Одинокий бог», — хмыкнул Нардол давным-давно, пока они медленно плыли на ржавой барже к кораблю Монахов, томясь под кипой сырого вонючего брезента, — «так говорила о нем его жена, лицо достаточно авторитетное, знаешь ли. Можно, конечно, с большой натяжкой согласиться с этим… Он как будто пытается стать человеком, ты не замечала? Он очень любит людей. Его жена, Ривер Сонг, была наполовину человеком. Я пусть и не человек, но с первого взгляда и не отличить, да и не шибко он меня жалует. И ты… Он тебя любит, Билл — по-отечески, неуклюже, но ты даже не представляешь, на что он готов пойти ради тебя.»       Теперь она поняла. Картинка в её голове сложилась, если не до конца, то достаточно, чтобы понять. Должно быть, он полагает, что нужен людям только в качестве надёжного защитника и проводника во все чудеса вселенной, но Билл считала далеко не так. В старой пыльной коробке, которую он оставил в её чулане в качестве подарка, в которой она ожидала увидеть бесполезную рухлядь, обнаружилось невозможное — фотографии её матери, живой и счастливой, какой она её никогда не видела и не могла помнить. Зачарованно перебирая снимки снова и снова, на самом краешке зеркала в углу одного из них она заметила высокую седую фигуру с полароидом в руках. Такое мог провернуть или изощрённый хладнокровный манипулятор, или безумно добрый человек, подумала она после, ещё не подозревая, кто Доктор есть на самом деле, под маской заносчивого всемогущего гения. На корабле Монахов Доктор предстал перед ней в первой ипостаси, и она почти не задумываясь спустила курок, глядя ему в глаза. На брошенной космической шахте он же едва не расстался жизнью, пытаясь вырвать из объятий космического вакуума.       Билл поняла не всё, но многое. Доктор сражается определённо на светлой стороне, и он очень многое потерял в этой бесконечной борьбе. И он очень устал, но не может оборвать порочный круг. Ему просто нужен друг, который бы встал с ним рядом.       — Не корите себя, — тихо попросила Билл, обращаясь к его тени. — Я… понимаю. Наверняка вам было страшно и больно, и одиноко, и вам ужасно не хотелось всё это признавать. Не поверите, но люди в таких случаях поступают точно так же. В этом нет ничего такого… чего нельзя простить.       Постепенно его плечи расслабились, и Билл всё-таки сделала шаг вперёд, и ещё один, чтобы наконец оказаться совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки.       — Люди… — Доктор шумно втянул свежий прохладный воздух. — Неспособны самостоятельно разобраться в теории частиц, будучи при этом экспертами в области эмоций.       — Поэтому вы с нами и тусуетесь, верно?       Доктор обронил едва заметную улыбку, подставив лицо под поток искрящегося света.       — А вы ведь так и не показали мне.       — Что?       Он повернулся к ней, и Билл заметила поверх очков, что его взгляд плавает чуть левее от её лица.       — Особые функции вашей… — Она приложила палец к виску. — Исследовательской штуки.       — Ах, это.       Спешно Доктор стянул с лица очки, покрутив их в руках.       — В последнее время я их даже не включал, — сообщил он вполголоса, судя по характерному писку, меняя настройки. — Не хотел никого видеть. Вот, смотри…       Поколебавшись секунду, он сам неловко нацепил очки ей на нос, точно так же, как на планете с фальшивой луной. И Билл увидела мир так, как видит он.       На мгновение её взор затуманился, пока интерфейс звуковых очков подбирал волну передачи данных для её уникального мозга. Затем окружающий мир, полный света и жизни, отступил на несколько шагов назад, погрузившись в кромешную тьму. На самом деле, собственное зрение покинуло Билл не до конца, и с большим трудом она могла различить контраст тени и света, но цвета и контуры полностью стёрлись из поля ее зрения.       — Вау, — сдавленно выдохнула она. — Я… Ни черта не вижу, если честно.       Билл помотала головой из стороны в сторону и тут же потеряла равновесие, но Доктор схватил её за плечи прежде, чем она упала.       — Не торопись. Интерфейс ещё не настроился на другого носителя. Он немного… телепатический. Дай ему время. Расслабься и посчитай до десяти.       Прикрыв веки, Билл сделала глубокий вдох и принялась медленно считать про себя. На счёт «три» она почувствовала почти осязаемое давление в висках, от которого в ушах зажужжал тонкий противный перезвон. На счёт «семь» давление пропало. На счёт «десять» не перед глазами, а прямо у нее в мозгу моргнула вспышка, затем ещё и ещё, пока Билл не различила в мельтешащей серой ряби четкие едко-зелёные линии, складывающие в контуры стен и обстановки кабинета.       — Ну, как?       — Теперь я вижу… кое-что.       — Погоди.       Он быстро коснулся дужки очков, и неуклюжие зелёные контуры стали более тонкими и плавными, формируя теперь не просто грубые очертания, а почти привычные Билл по видеоиграм сложные объемные модели. Самой большой фигурой в её поле зрения была фигура Доктора, который всё ещё мягко придерживал её за плечи. Как только она попыталась сфокусировать на нём взгляд, в углу воображаемого экрана появилась небольшая табличка с данными: «Раса: Повелитель Времени Рост: … м Вес: … кг Возраст: 25.. года Сердечный ритм: 137 у/м»       Билл медленно протянула руку вперёд, хватая Доктора за предплечье.       — Как вас ещё удар не хватил с таким пульсом?       — Двойная кровеносная система, — сухо напомнил он. — Два сердца.       — Ясненько, — выдохнула она, исследуя взглядом зелёную сетку там, где должно было быть его лицо.       Доктор промолчал, склонив голову. Чем больше она концентрировалась на сетке, тем больше деталей обнаруживала, но тем гуще становилась тьма вокруг. Когда линии наконец сформировали достаточно отчётливый силуэт его анфаса, солнечный свет позади окончательно погас.       — Я вижу контуры. Всё вокруг схематично, будто ресурсов хватает только на прорисовку ближайшей модели. Ну, как в видеоиграх. — Билл хмыкнула, вдруг осознав, как глупо звучат подобные объяснения для тысячелетнего существа. — Я вижу ваше лицо. Тоже схематично. Это… жутковато. Нет, это на самом деле жутко. Сначала я различала хоть какие-то краски… Теперь весь свет пропал. Вокруг одна только тьма.       Полигональная фигура перед ней медленно подняла голову и моргнула, уставившись на неё пустыми глазами без зрачков. Затаив дыхание, Билл открыла рот, чтобы сказать что-то, но слова застряли у неё в глотке.       — Снимите их с меня. — Она зажмурилась, пытаясь прогнать морок. — Хватит. Вам они нужнее.       Билл не открывала глаз до тех пор, пока противный писк не утих, а в ушах у нее пищало ещё довольно долго. Всё ещё зажмурившуюся, Доктор подвёл её к столу и усадил на своё место, и, когда она смогла видеть снова, очки уже были у него на носу, посылая неслышные сигналы в ее сторону.       Билл упёрлась локтями в стол, обхватив гудящую голову руками.       — Это так вы видите меня сейчас? — выдавила она, тщетно пытаясь проморгаться. В глаза ей будто насыпали песка.       — Да.       — Господи… — Билл горько покачала головой. — Это же из-за меня. Если бы вы не сняли шлем…       — Если бы твой шлем был исправен, — поправил Доктор.       Когда она развернулась на его голос, Доктор сидел перед ней на коленях и смотрел ей прямо в глаза.       — В путешествии я несу за тебя ответственность. Это подразумевает, что я верну тебя обратно в целости и сохранности, чего бы это ни стоило.       — Полагаете, я не понимала опасности, не которую шла?       — Полагаю, что нет, — безапелляционно отрезал Доктор. — Знаю, что нет. Никто не понимает, пока смерть не тронет за плечо.       — Мне все равно очень жаль. — Она склонилась к нему, заламывая руки. — Если бы я могла…       — Билл. — Он положил холодную руку ей на колено. — Ты сделала достаточно. Просто… поверь мне. И не думай об этом больше.       — Как?! Как не думать? Думаете, никто не видит, как вы страдаете? Думаете, я не замечала ничего всё это время? Да я ведь даже начала считать вас пьяницей… — Билл всплеснула руками, а Доктор прыснул со смеху. — Чего в этом смешного?       Улыбаясь во все тридцать два зуба, Доктор отрицательно пожал плечами.       — Неужели совершенно ничего нельзя сделать с вашими глазами?       Улыбка медленно сползла с его лица.       — Нет. Повреждения необратимы.       — Вы точно все попробовали?       С раздраженным кряхтением Доктор поднялся на ноги.       — Всё, что было в ТАРДИС, — соврал он.       — У вас же есть машина времени! Неужели нигде и никогда не изобретали такого лечения, которое бы помогло вам?       Доктор безразлично отвернулся к окну.       Кипя от злости, Билл подскочила к нему и почти выкрикнула прямо в лицо, схватив его за руки:       — Неужели вы бы не сделали всего возможного для меня?! Тогда сделайте тоже самое для себя, слышите!       Доктору в очередной раз нечем было ответить. Билл Поттс… Её милосердие было столь же безжалостным, сколь бесконечным было его смятение.       Ничего он не пробовал. Он смирился. Набросал надстройку на программу звуковых очков, какую мог, и на этом остановился. Хватит. Он устал гоняться за собственным благополучием — зачем? Он достаточно видел этот мир. Каждый раз вселенная вынуждает его бороться, бросая из одного полымя в другое, а затем устами друзей и врагов говорит ему, что он должен продолжать это… бесполезное копошение. Теперь окружающая реальность казалась ему издевательски правдоподобной — пустота, заполненная схематичными телами.       — Я не прощу себя, если вы хотя бы не попытаетесь. — Билл отступила на шаг, отпуская его ладони. На мгновение ему показалось, что сейчас же она развернётся и уйдет восвояси, но она обняла его, прижимаясь головой к его груди, словно ребенок. — Пожалуйста.       Доктор в непонимании развёл руками. Снова, снова они ставят его в тупик… Билл шумно сопела, спрятав лицо в складках его толстовки. Спустя минуту он понял — она плакала. Теплое мокрое пятно расплывалось по его плечу.       — Не надо… Прекрати. Я так не могу. Только не лей по мне слез.       При всём желании, злиться на на неё Доктор не мог. Собравшись с мыслями, он сомкнул руки у неё за спиной, прижимая к себе так ласково, как только был способен.       — Не плачь. Ещё ведь никто не умер…       Билл тяжело втянула носом воздух, почти до боли в рёбрах сжимая его в объятиях, но Доктор стерпел и это. Из прошлых жизней он помнил, что люди не могут просто перестать скорбеть, пусть даже по совершенно надуманным причинам, и проще будет попытаться отвлечь и переждать это, словно внезапный дождь в ясный день.       — Я расскажу тебе про флуктуации, — громко и вкрадчиво пообещал он. — Расскажу о том чудаке, который их придумал, и о том, как дела обстоят на самом деле. Расскажу тебе всю историю формирования земной физики как науки от Ньютона до Хокинга в анекдотах и лично её проиллюстрирую!       — Вы же сказали, что не можете больше писать, — сдавленно пробормотала Билл, не поднимая головы.       — Попробую научиться заново!       Не веря его словам, она подняла голову, чтобы посмотреть в лицо. Доктор смотрел на неё сверху вниз, и его светлые глаза горели такой упрямой решимостью, словно и не были никогда заволочены пеленой слепоты.       — Снова шутите. Чтобы отвлечь меня.       — Чтобы ты перестала грустить, — поправил он с плохо скрываемым раздражением, не размыкая рук. — Я прекрасно осведомлён в том, что ты не отстанешь от меня, пока я не исполню обещанное.       Каким-то образом Билл поняла, что в этот раз Доктор не лжёт, но все равно не сдержала печальной улыбки.       — Что теперь?       — От научных анекдотов я бы тоже не отказалась.       — Билл, послушай…       Она оторвала лицо от его плеча, но он сам притянул её обратно, прижав голову к себе ладонью. Почему-то ему было легче говорить, не видя её лица.       — Просто выслушай, хорошо? И не перебивай, пока я не закончу.       Затаив на мгновение дыхание, она молча кивнула.       — Прости меня. Ты никогда не будешь для меня пустым местом. Я… Я просто идиот. Может быть, я действительно уже слишком стар слишком многое упускаю из виду, слишком многое пускаю на самотёк. Ты должна знать, что… Я не хотел тебя ранить. Поступал, конечно, как трус и сволочь, но ранить не хотел. Даже не мыслил о таком. И, да — я тусуюсь с людьми именно поэтому. Они не позволяют расслабиться, не дают упустить самое важное.       — Как поисковые собаки? — догадалась Билл, всё-таки вывернувшись из-под его руки.       Доктор с досадой шикнул на неё, легонько шлепнув ее по плечу ладонью.       — Вот как можно было испортить такой момент? — Скривившись, он схватил её, растерянную, за плечи, и усадил обратно в своё кресло. — Всё, садись и жди чаепития, не буду больше с тобой лобызаться. Сейчас явится мистер Брюзга и потребует от тебя похвалы для его отвратительного чая… И тогда на мою помощь даже не рассчитывай.       В кабинет вошёл Нардол с самым ошарашенным выражением лица, которое только мог себе позволить. В руках он нёс чашку, очевидно, давно остывшего чая.       — Что случилось?       — Я… — Нардол нервно оттянул ворот рубашки, спешно поставив свою ношу на стол. — Отнес в Хранилище чашку чая. Просунул в щель и подождал.       — И что она ответила?       Его лицо перекосилось первородным ужасом.       — «Нарди, ты просто душка».       По лицу Доктора рассыпались смешливые морщинки.       — Любопытство сгубило кошку, дорогой Нардол.       — Я больше не пойду туда один. Это… чудовищно. У меня все поджилки трясутся от этой её… морзянки. — Он пододвинул чашку Билл под нос. — Угощайся, только… Удержись от неуместных эпитетов, если можешь, очень тебя прошу.       — И мыслей не было, — фыркнула та, отпив из чашки. — Отличный чай. Спасибо, Нардол.       Окинув их обоих скептичным взглядом, андроид отметил:       — У вас, я посмотрю, тоже день непростых открытий…       — Попрошу без эпитетов, — едко ответил Доктор, грозно изогнув бровь.       — Ладушки! — Нардол примирительно поднял раскрытые ладони. — Просто позволим жизни течь дальше своим чередом… Верно? А раз так, то я пойду. Не все гуманоиды в этой комнате настроены терять свое время зря. Счастливо оставаться.       С напускным высокомерием задрав подбородок, что вызвало у Билл вовремя подавленный смешок, Нардол прошествовал из кабинета вон. Проводив его взглядом, она задумчиво протянула:       — Я скучала по этому. По вам обоим.       Доктор искоса смерил её заинтересованным взглядом.       — Нардол полагал, что ты больше не вернёшься.       — Как я могу? Рано или поздно дошло бы до того, что вы камня на камне не оставили бы от этого города. Вам явно нужен третий лишний в команде.       — Не буду ничего отрицать, — слишком легко согласился Доктор, и Билл спрятала в чашке печальную ухмылку. Он тоже скучал. — У меня к тебе будет только одна просьба, Билл Поттс. Никогда больше не подсыпай мне в кофе аспирин… По крайней мере, пока я сам тебя не попрошу.       Когда массивные ворота Хранилища с тихим шорохом разошлись в стороны, Мисси уже ждала его. Со скучающим видом она восседала за роялем, облокотившись на его закрытую крышку.       — Здравствуй, дорогой. Давно не виделись.       — Мне нужна твоя помощь.       Она скуксила жалобную физиономию, подперев кулаком голову.       — Одна только работа, никаких развлечений! Сколько можно?       — Я думал, тебя достаточно развлекает до смерти пугать Нардола.       — Какое же это развлечение? Так, небольшая безобидная шалость. — Она кокетливо протянула к нему закованные тонкими браслетами руки. — Куда пойдем?       Сигналом звуковых очков он отключил все защитные поля Хранилища, снял силовые браслеты с ее рук и повел из камеры заключения прочь, ступая осторожно, словно по минному полю.       — Ах, ТАРДИС… Я почти позабыла этот волшебный гул временного ротора. — Мисси протяжно вздохнула, вытянув руки к потолку, расслабленно потягиваясь. — Что же такое стряслось, что никто, кроме собственного узника, не может тебе помочь?       Доктор безмолвно кивнул на монитор. С разочарованным вздохом Мисси обратилась к монитору, и чем больше она читала записей, тем мрачнее становилось её лицо.       — Ты — дурак, — наконец категорично констатировала она, окинув его презрительным взглядом из-за плеча. — Старый, самоуверенный, ничтожный дурак! На что ты рассчитывал? Вакуум! Мама в детстве не научила правильно герметизировать скафандр?       Доктор мялся позади нее, держа театральную паузу.       — Ты можешь что-то с этим сделать? — наконец тихо произнес он.       Она снова вздохнула, явно призывая на помощь все свое терпение.       — В медотсек. Живо.       Усадив на удивление послушного Доктора в кресло, Мисси направила с десяток щупов точечных сканеров ему в глаза.       — Потерпи, милый, будет немного больно… — Она щёлкнула тумблером, и его пальцы побелели от напряжения, впившись в подлокотники. — Или не немного. Зависит от болевого порога.       Пока данные сканеров стекались в базу анализатора, Мисси неспешно обошла отсек из стороны в сторону, разминая запястья.       — Почему только сейчас? Ты зря потерял кучу времени просто потому, что стыдился обратиться ко мне? Не хотел показываться мне на глаза слабым и ущербным? Ой, прошу простить за каламбур. Хотя нет, каламбур прекрасный, можешь не прощать.       Он прикрыл веки, сжав челюсти до зубовного скрежета.       — Не смей закрывать глаза, пока я не скажу! — Мисси возмущённо всплеснула руками. — Ты хочешь снова видеть этот никчемный мир или нет?       Покорно Доктор распахнул слезящиеся глаза и замер, смиренно ожидая конца процедуры.       Удовлетворённо хмыкнув, Мисси села за монитор анализатора, не без интереса листая сводки и схемы.       — Любопытно… Зрительная зона мозга как новенькая — это хорошая новость. Нервы почти целы, тоже неплохо, но эта потеря была бы не столь велика… Оба глазных дна выжжены дотла, ни единого живого рецептора. Твои глаза должны были давным-давно лопнуть и высохнуть. Как тебе удалось сохранить их, в чем секрет? — Подкатившись на стуле к креслу анализатора, она с нескрываемым интересом склонилась над Доктором, направив единственный источник света в комнате ему в лицо. — Ах, едва-едва успел… Немного смухлевал, смазал эстетический изъян звуковой отвёрткой. Как грубо. Словно дешёвый грим поверх ожога третьей степени. — Одним движением она лихо оттолкнула плафон светильника в сторону так, что тот сделал ещё два оборота вокруг своей оси. — Предлагаешь мне собрать в кучу твои собственные глазки, или сразу вставим тебе искусственные, дорогуша? Я не смогу, я в этом совершенный профан! Доктор среди нас только один.       — Это пока, — прошептал он сухими губами. — Услуга за услугу.       — Серьезно? — Положив локти на подлокотники его кресла, она испытующе сверлила его взглядом. — Что я могу получить за эту… услугу? Один день свободы? Ты просто не сможешь пойти на это со своими драгоценными обязательствами. Чуть больше свободы? Я никогда не соглашусь на поводок, хватит с меня и кандалов. Что такого ты можешь мне предложить?       — Я возьму тебя с собой в ТАРДИС. Лицо Мисси пересёк ожесточенный оскал.       — Ты что, оглох ко всему прочему? Никакого поводка!       Доктор обратил к ней искаженное болью белое лицо.       — Его не будет. Свобода… в рамках разумного. Под мою ответственность. Если ты поможешь мне.       С сомнением Мисси окинула его испытующим взглядом, взвешивая каждое вымученное им слово.       — Ладно. — Она решительно поднялась на ноги, громко хрустнув всеми пальцами разом. — Посмотрим, на что же ещё способны эти руки. Можешь пока закрыть свои бесполезные гляделки. А ещё лучше — ступай под регенератор, дорогуша, он вон там. Ах, прости… Пять шагов налево от тебя. Скорее-скорее!       Пошатываясь, Доктор проковылял к соседнему столу, и Мисси принялась переворачивать отсек верх дном, рыская по шкафам в поисках инструментов, щёлкая рычажками и кнопками на массивном пульте регенератора, настраивая многочисленную гудящую электричеством аппаратуру. Лишь когда все приготовления были закончены, она склонилась над Доктором, чтобы закатать его рукав.       — Не боишься? — обыденно поинтересовалась Мисси, протирая его руку тампоном. — Нисколько?       Ни одна черта его лица не исказилась.       — Нет.       — Спирт. Какой примитив… — Она скривилась, втянув носом воздух. — Почему у тебя здесь из всех возможных дезинфекторов в наличии только дрянной земной спирт? Где всё остальное?       — Выкинул. — Доктор отрицательно дёрнул бровями. — За ненадобностью.       — Как и всегда — ребячество, — хмыкнула Мисси, кинув взгляд на пакет с бледно-голубым веществом, заправленным в отсек для наркоза. — Откуда тогда такая чудесная коллекция убийственных транквилизаторов?       — Думал, что пригодится.       Мисси полагала, что Доктор не заметит её улыбки, но он её прекрасно расслышал.       — Вот, пожалуй, и всё. Теперь от тебя потребуется только сладко уснуть… Для твоего же блага.       Прикрепив к его руке иглу катетера, она отступила на шаг назад, наблюдая за его реакцией. Разве он не боится, что она уйдёт прямо сейчас, вырвется на столь желанную свободу, пока он будет спать, и никто больше не сможет её остановить?       Доктор лежал абсолютно расслабленно, только под тонкими серыми веками изредка двигались зрачки.       Любопытно.       Как бы невзначай, она провальсировала по отсеку круг и подхватила так неосмотрительно оставленные им на столе браслеты.       Всё ещё никакого внимания.       Разумеется, она знала, как проводятся подобного рода операции, она всё-таки не была полной дурой. И ничего особо фатального в травме Доктора не было. Любой захудалый земной медик 54 века и дальше с лёгкостью бы исправил последствия его маленькой промашки, и это могло бы быть проблемой, не находись они в машине времени.       Так была ли эта его просьба знаком доверия, возможно, впервые за… тысячелетия?       Все больше погружаясь в сумбурные размышления, Мисси спустила с остова регенератора шлемоподобную маску, которая почему-то навеяла ей воспоминания о Мондасе и ещё тысяче миров, где когда-либо обитали киберлюди. Поколебавшись, она с грохотом поставила маску на стол рядом с подносом, полным готовых к использованию пытательных орудий. Доктор не пошелевил и пальцем. Тяжёлые браслеты жгли её карманы. Мисси достала их на свет, и они заискрились холодным металлическим блеском. Какая восхитительная возможность… Она улыбнулась, не испытывая и капли радости.       — Хочешь, спою тебе колыбельную, пока лазер нагревается? — нарочито громко спросила она, разглядывая кандалы, которые оставили на её запястьях незаживающие шрамы. — Я сочинила прекрасную песню буквально перед твоим визитом…       И она затянула сильным мелодичным голосом песню на древнегаллифрейском. Проваливаясь в забытье, Доктор слушал её вполуха, лениво пытаясь разобрать смысл. Что-то про красные высокие горы и великого дурака, пытающегося их покорить… Не успела Мисси закончить первый куплет, как он окончательно оглох.       — С добрым утром. Солнце встало, птички поют.       Мисси громко отхлебнула чаю, вальяжно устроившись в передвинутом к нему массивном кресле анализатора.       — Что ж… Поздравляю с новоприобретённым зрением, Доктор. Эти твои друзья не настолько бесполезны, раз смогли привести тебя ко мне. — В выражении её прищуренных глаз было столько… человеческого. Ревность? Благодарность? — Не забудь передать от меня привет тому… кругленькому. Он довольно забавный для низшей формы жизни. Надеюсь, он обнаружит моё благодарственное письмо и несказанно обрадуется. Чай… просто превосходный. Где он его только достал? В девятнадцатом веке? — Она отставила чашку на стол, сплошь покрытый операционными инструментами, заляпанными запекшейся кровью. — Ты раздражающе много болтаешь во сне, и это едва не стоило тебе левого глаза… А может быть и стоило. Не пора ли это проверить?       Доктор попробовал приподняться на локтях, с трудом разлепляя тяжёлые веки. Он успел уловить лёгкое белёсое сияние, стелющееся по полу, прежде чем Мисси резко толкнула его в грудь, заставляя лечь обратно.       — Тише! Испортишь мой шедевр — лично выну оба глаза! — строго отчеканила она. — Освободишься только когда как следует проморгаешься, об этом я позаботилась. Так что лежи пока, наслаждайся похмельем, а я, пожалуй, пойду домой. Не переживай, дорогу до пентхауса сама найду.       С усталым вздохом поднявшись из кресла, она покинула отсек, махнув ему на прощание рукой.       Он не мог подняться, чтобы сесть — судя по всему, Мисси умудрилась связать кандалы с операционным столом, прежде чем надеть их на него. Быть скованным оказалось довольно больно, настолько крепко браслеты впивались в запястья. С трудом Доктор сжал онемевшие пальцы в кулак, но не смог продержать их так и десяти секунд.       В другую его руку был вложен небольшой прямоугольный предмет. Под ногтями скрипели клавиши, десять клавиш. Доктор скривился первой своей догадке — калькулятор? Зачем ему калькулятор? Вторая догадка показалась ему куда логичнее — панель ввода. В конце концов, Мисси не могла упустить шанс загадать ему ребус. Что ж, этот ребус он мог решить даже вслепую, в крайнем случае простым перебором чисел, пусть это и заняло бы чёртову кучу времени.       Что, если ждать долго не придется? Если ему уже доступен короткий путь?       Наркоз больше не поступал в кровь, и Доктор начинал ощущать отголоски того, что последние несколько часов происходило с его глазами. Боли не было, но было ощущение того, что совсем недавно их вскрывали лезвием, словно просроченные консервы, жгли высокоточным лазером и удаляли мёртвые ткани слой за слоем, чтобы заменить живыми, ещё не успевшими прижиться до конца. Зрачки ощущались слишком непривычно, с почти слышным скрипом новых ботинок двигаясь под веками.       Доктор медленно открыл глаза и увидел потолок. Тёмно-синий, идеально ровный. Где-то над его головой к потолку поднималась колонна регенератора, мерцающая зелёным индикатором, который ритмично пускал по гладкой синеве бюризовые бледные блики. Доктор завороженно следил за ними, пока глаза не начала жечь сухость.       На повёрнутом к нему подносе с инструментами скальпелем был любезно нацарапан шестизначный код. Введя его в панель, он почувствовал, как разжались кольца силовых браслетов на запястьях и снова бессильно откинулся на стол, накрыв пульсирующие глаза ладонью.       Он видел. Он все видел.       Разумеется, долг заставил его проверить Хранилище, двери которого он оставил незапертыми. На первый взгляд, всё было в порядке, за непробиваемым стенами слышались звуки исступленной игры на рояле. Поддавшись любопытству, Доктор дважды постучал в дверь, и музыка прекратилась. Кто-то внутри дважды постучал ему в ответ.       Первым звуком человеческой речи, громогласно наполнившим пустой зал, был возмущенный крик Нардола.       — Что это такое?! У меня к вам очень много вопросов!       Решительным шагом он ворвался в кабинет, яростно сотрясая воздух вырванным из тетради листком.       — Вы не имели права! Никакого! Это непозволительно! Вы, сэр, играете с огнем, выпуская узника на волю! Если что-то произойдет, на меня можете не рассчитывать!       Олицетворяя всем своим видом невозмутимость, Доктор провожал взглядом Нардола, мельтешащего по кабинету и беспрестанно изрыгающего возмущенные возгласы.       — Я возмущен до глубины души! — в качестве заключительного аккорда заявил тот, подлетая к нему и упираясь в стол обеими руками. — Это просто подло… Это… Погодите, вы что, меня видите?       Доктор грозно изогнул бровь.       — Предельно ясно — так же, как и слышу, к несчастью, — раздражённо ответил он.       Нардол растерянно развёл руками, выронив тетрадный лист на стол.       — Изумительно. Просто прекрасно. Хоть одна хорошая новость за день.       Подхватив обронённый Нардолом лист, Доктор поднёс его близко к глазам и прочитал строки, начертанные витиеватым крупным почерком: «Спасибо за чай, Нарди! Надеюсь на следующую встречу. С любовью и отвращением, М». Под огромной «М», занимающей полстраницы, было старательно выведено маленькое анатомически верное сердечко.