***
Утро оказалось достаточно солнечным и жарким — в который уже раз Джотаро негодовал из-за погодной аномалии. Хотя время суток, когда он дожидался автобуса, можно было считать уже практически дневным — часы показывали около двенадцати. В этот раз в салон четыреста девяноста шестого автобуса Куджо заходил уже полностью осознанно. И, как иронично, что, сидя на своём любимом месте, ему вновь напоминали о себе ночные образы. Это казалось неуместным, абсурдным, неправильным, однако, как ни странно, ни разу не мерзким — так считал Джотаро даже когда проснулся. Куджо пробил холодный пот, когда он вспоминал, как держал Нориаки в своих объятиях, словно бы какой-то цветок, такой дорогой душе. И так трепетно, так сладко, что аж зубы сводило. Джотаро мерно дышал в рыжую макушку, с нежностью прижимая джинна прямо к своему сердцу, переплетая свои ноги с чужими, желая быть как можно ближе, когда, казалось, ближе уже невозможно. Тусклое освещение ночника озаряло комнату, похожую на пещеру Какёина. Но это было какое-то другое помещение. Порода камня не та, интерьер отличался, да и лампы заменяли свечи. Какёин нашёптывал некие приятные вещи куда-то в шею, поглаживая по спине, легко целуя нежную кожу, но одна фраза накрепко засела в голове: «Никогда и никому тебя не отдам». С одной стороны, верно полагать, что это всего лишь наваждение, вызванное частым общением с Нориаки. Весу добавляли и его извечные шутки, из-за чего, скорее всего, любому приснилась бы подобная чушь. Но с другой стороны, до мурашек пугающая фраза, если рассматривать её в контексте их общения, отдавала уютом, надёжностью. Она представлялась нужной, даже необходимой, и это ужасно настораживало. Всего чуть больше недели назад Куджо по этому же маршруту отправлялся, сам не ведая куда именно, но сейчас, глядя на то, как окрестности сменяли друг друга, прибавляя в лесистости, его не передёргивало от страха неизвестности. Едва ли больше недели — подумать только! Столько различных событий за такой короткий промежуток времени у Джотаро, должно быть, ещё не случалось. Что-то подсказывало, что с момента знакомства с этим рыжим чертом его жизнь перевернётся с ног на голову. В автобусе не оказалось разговорчивых лиц — все занимались своими делами, не мешая друг другу, из-за чего и мысли возвращались обратно ко сну. Если покопаться в своей памяти, Джотаро, в принципе, не припоминал момента, когда ему снилось что-то настолько мирное, не связанное с его повторяющимеся, как на заезженной пластинке, кошмарами. Поначалу он списал все эти приятные ощущения на некоторую ностальгию по благим сновидениям и не собирался к этому возвращаться, однако обмануть подсознание оказалось не так уж и просто, ведь оно уносило всё дальше и дальше в пещеру джинна, в их беседы по ночам, в минуты, проведённые вместе. Всё же это, должно быть, нормально, так как Джотаро к нему на встречу и направляется. За своими воспоминаниями Куджо чуть не прощёлкал остановку «Оами», вовремя вспомнив, что ему пора сходить. Вскоре он шустро проследовал к соседней остановке, и в этот раз даже сигарету не успел докурить, как подоспел транспорт с номером «409». Остаток пути Джотаро, взяв пример с большинства пассажиров, посвятил телефону и познавательным новостям о морской сфере, чтобы отвлечься от навязчивых идей. Ближе к вечеру Джотаро подъехал к уже знакомому лесу. Он снова остался единственным пассажиром. Солнце совсем медленно склонялось к горизонту, даруя небу оранжево-розоватые краски и постепенно переставая согревать. Некоторые облака даже походили на воздушный зефир чудаковатых цветов, но и те довольно быстро меняли свою форму. На счастье Джотаро, камышовка не встречала у леса, но это магическое создание больше и не понадобится — он и без того прекрасно запомнил путь. Так Куджо считал, пока не прошёл несколько метров вглубь. Тернистые заросли скользили вокруг, загребая всё живое в свои объятия, и в какой стороне находился правильный выход, оставалось лишь гадать. Только бы не повторилось всё, как в прошлый раз. Джотаро уже порядком устал бегать от преследователя. Но несмотря на все его немые просьбы, справа послышался непонятный шорох. За ним ещё один, словно кто-то крался, ломая ветки под своим весом. Когда донёсся очередной треск, Джотаро попятился в противоположную от звука сторону. Шаги участились, становясь всё ближе, но до сих пор из-за зарослей не представлялось возможности рассмотреть, кто виновник нарушения тишины. Когда звуки раздались совсем близко, Куджо развернулся, рванув назад, откуда пришёл. — Ха-а-а!!! — разразился громом лес. С этим кличем на Джотаро кто-то напал, и зашёл он с совершенно другой стороны. Некто схватил юношу своими цепкими лапами, тогда как Куджо замахнулся для удара, занося левую руку за голову. — Воу-воу, полегче! — моментально среагировав, уклонился Нориаки, всё ещё не отпуская Джотаро. Джинн выглядел слегка напуганным, но не переставал посмеиваться. — Это я, всё хорошо! Куджо громко и раздражённо выдохнул, оглядываясь по сторонам. — Ты правда псих! — не сдержал своей злобы Джотаро. — Тихо-тихо. Что такого я сделал? Куджо отвернулся, переводя дух и вновь озираясь вокруг. Птицы заливались мелодичной песней, аккомпанируя друг другу, наполняя лес живостью и благодушием. Какёин тем временем всё ещё обнимал Джотаро за плечи, но последний сейчас совершенно не реагировал на подобного рода жесты. — Ты нахера так подкрадываешься? — уже более спокойным тоном спрашивал Куджо, повернувшись обратно к собеседнику. — Я всего лишь хотел тебя встретить, — полушёпотом добродушно заявил Нориаки, гуляя взглядом по лицу своего гостя. Джотаро только в этот момент отметил, как близко их лица находились друг к другу. — Ну и как ты понял, что я уже здесь? — По твоему маячку, — Нориаки указал на изумруд на груди Джотаро сквозь одежду. — Я чувствую, когда ты близко. Куджо снова выдохнул, выпутываясь из объятий Какёина, и чуть резче добавил: — Не делай так больше. — Как скажешь, хозяин, — посмеялся Нориаки. Если бы Куджо и вправду не являлся его хозяином, то уже давно бы счёл, что у джинна имеются какие-то странные фетиши. Хотя, одно другого не исключает. — Ладно, пошли уже. Какёин двинулся вперёд, беря Джотаро за руку. Тот, уж было, собирался вырваться, но быстро передумал, глядя на торчащие из-под земли коряги и корни мощных деревьев, которые так и норовили поставить подножку. Уж Какёин наверняка выучил этот лес, как свои пять пальцев — что-то подсказывало Куджо, что это так. Всё же, немного неловко было держать за руку того, кто являлся в столь пикантном и, можно даже сказать, интимном сне. Если бы не его преждевременный выпад, то неловкость могла бы окутать ещё при встрече. Но опять Джотаро ловил себя на одной-единственной мысли — ему не мерзко. Не мерзко, хоть и должно быть. Ведь это волк в овечьей шкуре, венец всего ужаса, что пришлось пережить до этого, разве не так? — О чём задумался? — когда Нориаки на секунду обернулся, его прядь вместе с просторной мантией качнулась на ветру, обнажая лиловые глаза, озорно переливающиеся в закатном небе. — Какая разница? — рыкнул Джотаро, свободной рукой опуская козырёк фуражки ещё ниже. — Как знаешь, — пожал плечами джинн, продолжая вести к своему жилищу. Они замолчали на некоторое время, слушая переливчатые звуки леса. При свете и сухой погоде он вовсе не казался зловещим, как когда Джотаро приезжал сюда в первый раз. Наоборот, вокруг царила гармония, дружелюбие. Ситуацию улучшало и то, что юноша был не один. — Вот здесь осторожно, — предупредил Нориаки, когда они, поравнявшись, вскоре подошли к крутому склону. — Я помогу спуститься. Куджо согласно промычал, но тем не менее, не принял протянутой руки, спускаясь самостоятельно, чем, отчётливо почувствовав, неслабо пошатнул гордыню Нориаки. Спустившись, взору Джотаро представился преспокойный океан. Как складно, однако, получалось: в прошлый раз, когда в жизни Куджо превалировал хаос, океан бесился, разражался сильной обидой под плачущим небом. Сейчас же на душе легко, и воды, сбавив тревогу, обратились послушной гладью. Загипнотизированный чудесными видами, Джотаро не сразу заметил, как Нориаки, аккуратно подойдя сзади, упёрся лбом в его мощную спину и положил руки на плечи. Они простояли так с несколько секунд в безмолвии, пока Джотаро не поинтересовался непринуждённо и прямо: — Почему ты всегда ко мне лезешь? Нориаки не отвечал, так и замерев в положении. Джотаро показалось, что его слова похитили редкие волны, перебивающие даже звуки природы. Он достал пачку сигарет из кармана джинсов, изымая одну и закуривая. Закат ласкал эстетикой потрясённого человека, и тот не смел отрывать взгляда от пёстрого горизонта. Джотаро почувствовал, как на плечах усилилась хватка и уже собирался повернуться, как Нориаки, наконец-таки, ответил на заданный ранее вопрос: — Не хватает, — предельно тихо прошептал Нориаки, но Куджо услышал. Затем, перейдя на более громкую интонацию, прибавив весёлости, он дополнил. — Не хватает мне тактильных ощущений. — И со всеми своими хозяевами так обнимаешься? — моментально последовал новый вопрос с ноткой укоризненности. — А что, ревнуешь? — засмеялся Нориаки, выглядывая из-за спины Джотаро и становясь с ним в одну линию. — Больно надо, — отмахнулся Куджо, чем вызвал ещё больше забавы. — Зачем ты позвал меня? — не отрывая взгляда от заката, перешёл он к делу. — В смысле, как ты хотел, чтобы я отблагодарил тебя? — Меня смущает, когда ты так говоришь. — Тебя-то? — с усмешкой сказал Куджо, не уверенный в том, что рыжего черта вообще хоть что-то способно смутить. — Ну так, ты же не обязан этого делать, — разъяснил Нориаки, устремляя взгляд к собеседнику. — Но… давай не будем торопиться. Я хотел сначала предложить нам чай попить, быть может? Побеседовать в более благоприятной обстановке. Джотаро взглянул на Какёина, не наблюдая в его глазах бешеных чертят, и тем не менее, силясь найти подвох в произнесённой фразе. — Могу я пропустить это чаепитие? — он затянулся, прищурив глаза, но не разрывая зрительного контакта. — Почему? — припеваючи поинтересовался Нориаки, приподнимая бровь. — Не нравится мне это всё, — отчеканил Джотаро, вновь предавая взор океану. — Боишься, что я сделаю с тобой что-то в своей пещере? хотя прекрасно помнишь, как валялся у меня в первый раз в отключке и с тобой ничего не случилось? — по виду Джотаро несложно было догадаться, что аргумент его не убедил. — И помнишь, что я тебе говорил про доверие? Твоё, конечно, право, но я ничего не собираюсь с тобой делать. В случае чего — у тебя же ведь ещё третье желание остаётся. Куджо промолчал, для себя решая, что Нориаки прав. Он вытряхнул оставшийся табак из докуренной сигареты, оставляя бычок в руке, и теперь полностью переключил внимание на Какёина. — Пошли, — кивнул Джотаро, на что получил в ответ одобрительную улыбку. С виду пещера выглядела очень необычно. Точнее сказать, по виду, это была как будто и не пещера вовсе, а лишь ничем не выделявшееся нагромождение булыжников. Но ещё больше поразило то, как Какёин открывал вход. Булыжник с правой стороны оказался хитро маскирующейся дверью. Как только Нориаки слегка надавил на него ладонью, Куджо готов был поклясться, что увидел свечение, белыми тонкими нитями, как разряды тока, прошившее камень. После этого булыжник потерял свои физически свойства, превращаясь в мягкую материю, которую можно отодвинуть, как штору. Именно это Нориаки и сделал, полуоборачиваясь на статуей застывшего Куджо и зовя за собой. Тот не заставил себя долго ждать и поспешил за джинном, впоследствии наблюдая, как он, ударив ногой по булыжнику, вернул его в нормальную форму одним лишь движением. — Впечатляет, правда? — ухмыльнулся Какёин, глядя на неслабую заинтересованность Джотаро. — Ты же не видел до этого, как я сюда захожу. — А если бы я не коснулся изумруда, не узнал бы, что ты джинн, то как ты объяснил бы всю эту дичь? — В тот вечер я изначально придал ему такую форму, смотри. На этих словах Нориаки снова коснулся камня, пропуская по нему молнии и превращая в мягкий сгусток. Позже он рукой приподнял низ материи и снова ударил, таким образом булыжник застыл в новой форме — с приличной щёлкой внизу, через которую можно было бы пролезть. — Эти печати дают свои преимущества, — пожал плечами Какёин, возвращая камень в исходную форму. — Не проще было бы поставить дверь? — Мне кажется, дверь, даже внутри булыжников, на случай, если кто обнаружит проход в них, вызвала бы немало вопросов, — произнёс Какёин, направляясь по спуску вниз и выходя в своеобразный коридор. У входа из стены торчал крючок, куда он и повесил свою мантию. — Ну и ну, — пробормотал Джотаро, следуя за джинном. — И что, у тебя все двери по такому принципу работают? — Отнюдь, — голос эхом отпрыгивал от стенок, что напоминало Куджо их разговоры через символ. — Двери внутри пещеры основаны на простейших механизмах. Коридор оказался длиннее, чем в привычных домах, что, в принципе, не удивительно. По стенкам вдоль них тянулись подсвечники, по три на каждой, а чуть ниже виднелись длинные прямоугольные прорези, из чего можно было сделать логичный вывод, что это на самом деле двери, одну из которых у Куджо так и не получилось открыть. Простейшие механизмы? Как же! — Тут всегда была пещера? — задал вертевшийся на языке вопрос Джотаро, когда они подошли к одной из дверей — к той, что находилась по центру. — Я сделал реконструкцию, так скажем, — совсем тихо произнёс Какёин, на миг обернувшись. Далее Куджо внимательно проследил за действиями джинна, однако, как ни странно, открыть дверь оказалось действительно просто: Нориаки потянулся к её левой стороне, нащупывая рычаг, что прикрывался верхним слоем камня, и двинул его наверх. Либо Джотаро и впрямь не особо внимательный, либо в тот момент из-за помутневшего разума и желания скорее выбраться попросту не заметил такой очевидной детали. Дверь с грузным звуком медленно отъехала в сторону, демонстрируя кухню. От японского интерьера тут тоже ничего не оставалось: высокий стол, стулья (впрочем, такой вариант Джотаро наоборот поддерживал), самодельная полка из дерева, на которой выжжены сова и заяц, пара деревянных тумб, похожих по форме, но по-разному украшенные. На одном вязанная скатерть из белых и зелёных ниток, поверх глиняная посуда с фруктами, которые Нориаки, похоже, недавно и купил, когда выезжал в город, а в количестве преобладала черешня, то ли вишня — Джотаро не особо различал эти ягоды между собой. Вторая тумба казалась больше декоративной, нежели функциональной, так как кроме папье-маше и прочих поделок в виде цветов, животных и даже тех же фруктов, на ней ничего не стояло. Заметив также небольшую урну, юноша поспешил выкинуть туда бычок, который всё это время держал в руке. — Какой чай будешь? — учтиво поинтересовался Какёин, проходя вглубь прохладной кухни. — Не принципиально, — ответил Джотаро, обернувшись на постепенно закрывающуюся дверь. — Тогда, думаю, от пуэра ты не откажешься. Хайваньский Шу, между прочим, — Нориаки открыл деревянный шкаф с выжженным рисунком, изымая оттуда бумажный пакет и демонстрируя его. Интересно, а лежат ли в этом шкафчике ещё и снадобья или же что-то подобное? — Пока присаживайся, — он указал в сторону стульев, тем временем наливая воду в чугунный чайник. — Ага, — Джотаро занял место, наблюдая за действиями джинна. — А… Только Куджо собрался спросить, каким образом Какёин планирует подогреть воду, как тот развернулся к нему с закипающим в руках чайником, из которого начали виться тонкие струйки пара. — Что такое? — спросил Нориаки так спокойно, будто в его руках сейчас не находилась кипящая вода. — Нет… ничего. Джинн тихо усмехнулся и вернулся к своим делам, поставив готовый чайник на подставку. В некоторых местах на ладонях кожа светилась голубым, по видимости, заживляя полученные травмы. Однако у обычного человека к этому времени вся кожа бы уже давно расплавилась. Вскоре на стол опустились две кружки с приятным черносливовым, земляным ароматом. Либо же землёй отдавало от того, что мужчины ходили, фактически, по морскому песку. — Ты не голоден? — поинтересовался Нориаки, садясь напротив Джотаро. — Нет, — тот отрицательно замотал головой, беря в руки горячую кружку. — Спасибо за чай. В ответ Какёин мягко улыбнулся. В свете фонариков его лицо приобретало более тёплые оттенки, отчего улыбка казалась совсем детской, искренней. — Как добрался? — неожиданно, но очень тихо поинтересовался джинн всё с той же улыбкой в голосе. — Без происшествий, пока ты не выскочил. — Прости, — всё так же полушёпотом ответил Нориаки, рассматривая содержимое своей кружки. — Больше не буду. Тёмно-тёмно-красный, без освещения уходящий в чёрный цвет чая напоминал Джотаро о драгоценном, не то полудрагоценном камне. Он не мог вспомнить названия, хотя оно буквально на языке вертелось. Помнит же, как ловил им солнце, заточая его лучи в полупрозрачном материале. — Янтарь, — чуть позже произнёс Джотаро, очарованный и видом, и вкусом чая. — Что? — Пуэр мне напомнил янтарь. Такой, более тёмный. — Разве? Янтарь посветлее него будет. — Если выставить его на солнце, — продолжал рассуждать Джотаро, — будет похоже. Нориаки хмыкнул, засматриваясь на кружку Джотаро, после вновь возвращаясь к своей, смакуя каждый глоток любимого напитка. В уютной тишине они ещё некоторое время пили чай. Джотаро озирался по сторонам, находил всё новые и новые интересные детали: вязаные безделушки, украшенные камнями, небольшие картины, прятавшиеся в тени, аккуратные рисунки на стенах. В конце концов, он решил не сдерживать любопытства: — Сам всё это делал? — Да, — кивнул Какёин, так же начав разглядывать собственноручно созданные детали. — Как видишь, особо скучать не приходится. Джотаро мотнул головой, осознав, что спектр деятельности в пещере многократно сужается. Позже он спросил: — И чем ещё тут занимаешься, в таком случае? — Книжки читаю, за жильём ухаживаю, иногда в город выбираюсь, — склонил голову Какёин. — Но это не так плохо, как может казаться, поверь, — на это Джотаро кивнул, давая понять, что и не спорит. — Может, ещё чаю? — Не сейчас, — отозвался Куджо, не особо уверенный в том, что готов ещё раз наблюдать за «неестественным процессом закипания». — Давай тогда мне. Какёин поднялся с места, забирая кружки и относя их к одной из тумбочек. Сам того не ведая, Куджо проследовал за Нориаки. Как-никак, он не мог перестать думать об одной вещи: — Может, уже скажешь, что мне нужно сделать? — он встал в шаге от Нориаки. Вздохнув, джинн поставил посуду на тумбу и развернулся к Джотаро всем телом. То ли Куджо показалось, то ли в глазах напротив действительно промелькнула неуверенность. — Я же говорил, ты не обязан, я не принуждаю, — ехидно нахмурился Какёин, подходя ближе, скользя мимо Джотаро осторожной походкой, и когда они поравнялись плечами, стоя практически спиной к спине, он продолжил. — Но если ты действительно этого хочешь, то я могу, всего лишь, подсказать тебе твоё третье желание. Сначала Джотаро лишь сощурился, глядя ровно перед собой на причудливые каменистые узоры, но потом до него дошло, что, скорее всего, через него Нориаки собирается реализовать своё желание, ибо без приказа хозяина джинны не могут творить всё, что им вздумается, но тем не менее, желание могло быть и опасным, поэтому Куджо предварительно поинтересовался: — Но я ведь могу и не послушать тебя? — Конечно, — Джотаро уловил слухом, как джинн позади него развернулся, направляясь обратно, — имеешь полное право, хозяин, — сладко ухмыльнулся он, выглядывая из-за спины и становясь по левую руку от Куджо. — Валяй, — Джотаро кинул бесстрастный взгляд на собеседника, наблюдая за переливающимися фиалковыми звёздами в его глазах. На миг ему показалось, что пламя живёт внутри Какёина, а не на догорающих фитилях свечей на стенах. Джинн завёл руку за спину, обращая свой взгляд к огню, после чего произнёс: — Пожелай себе любовь на всю жизнь. Фраза отпрыгнула от стенок, приумножаясь в звонкости и пробиваясь прямо в голову. — Не понимаю, — откликнулся Куджо, полностью поворачиваясь к Какёину, — в чём твоя выгода? — Прими это как совет, — громче произнёс Нориаки, позабавившись реакции Джотаро. — Или ты решил поскорее от меня избавиться и найти нового хозяина? Какёин заглянул в глаза, не снимая улыбки, и продолжил молчать, видимо, надеясь, что его поймут без слов. Джотаро тихонько хмыкнул, задумываясь над словами джинна, не в силах поверить, что тот отпускает его так просто. Глубоко внутри он почувствовал странную досаду, но не стал акцентировать на этом внимания. Так и вправду будет лучше. — А если загадаю что-то другое? И кстати, разве желание не попадает под запрет? — Нет, нельзя кого-то привораживать, но любовь всей жизни — это не конкретная личность. — Обводишь вокруг пальца свои же правила? Оба парня ухмыльнулись друг другу. Куджо слишком поздно догадался, что эмоции лезут на поверхность, но одна навязчивая мысль перебила все остальные, заставляя забыться: «Хочу любовь на всю жизнь». Фраза, повторяющаяся из раза в раз, оглушительным гомоном отдавалась в ушах, и различить, чей это голос, не представлялось возможным. Как гипноз она действовала на подсознание. Уста, повинуясь внушению, произнесли: — Хочу любовь на всю жизнь, — почти беззвучно пронеслось по пространству, но Нориаки этого оказалось достаточно. — Будет исполнено, — аккуратный тон раздался у самого уха — не в голове, как до этого всё время происходило, а прямо здесь и сейчас. Куджо прикрыл глаза, ожидая приступ приятной слабости, учащённого сердцебиения, либо ещё чего пострашнее, ведь желание последнее, за ним — отвязка душ друг от друга. Однако в этот раз ощущения оказались куда мягче — небольшая щекотка прошлась по рукам и ногам, а слабость вообще показалась невесомой. Вскоре он почувствовал трепетное дыхание на своих губах, которое сладко томило, заставляло зажмуриться от некоего внутреннего восторга. В следующий миг дыхание заменили чужие губы, с осторожностью, спрашивая разрешения, целуя его собственные. Очень знакомые, упругие, продолговатые — так и должно быть, и никак иначе. Это был первый поцелуй Джотаро, но он почему-то уверен, что уже делал подобные вещи, тонул в чужом внимании, соединяясь в горько-переслащённом поцелуе. Должно быть, это Куджо помнил из снов, и ведь правда — теперь становилось ясным, чего не хватало в его некоторых ведениях, которые не являлись частью кошмаров. Логическая цепочка, приведшая Джотаро к кошмарам, помогла вернуться в реальность. Его, кажется, заклинило в один момент от осознания того, что он сейчас творил, и с кем. Ужас сдавил всё тело, побуждая задержать дыхание, не то он проберётся и в лёгкие. Мгновенно распахнув глаза, Куджо с силой выставил ладонь вперёд, с ощутимым шлепком приземляя её на грудь Какёина и отодвигая его от себя. В глазах последнего засело удивление с нотками страха, а Джотаро, разве что не испепелял взглядом всё, что попадётся в поле его зрения. — Отошёл, — беспрекословно отрезал Джотаро, заставляя Нориаки сделать ещё два шага назад. Сжатые кулаки слегка подрагивали от напряжения, но он лишь развернулся боком, относительно спокойным тоном, несмотря на грозный вид, спрашивая. — Что ты вытворяешь? Хуже всего в ту же самую секунду оказалось осознавать, что Куджо поцелуй не показался противным, ведь на то время он являлся самой правильной на свете вещью, вызывая непрошеную глупую ностальгию по давно забытым снам. Но вместе с тем внутри вырастал страх. Меньше всего хотелось признаваться в этом, но, чёрт возьми, да, Джотаро стало по-настоящему страшно от всех этих эмоций. — ДжоДжо, спокойно, — старался утихомирить его Нориаки, прикрывая испуг улыбкой. — Давай выйдем, проветримся, ты покуришь? — с этими словами джинн на ощупь повернул рычаг, открывая дверь. Куджо вновь посмотрел на Какёина, который казался загнанным в угол, хотя, по сути, он сам и виноват в этой ситуации. — Эй, всё нормально? — не прекращал беспокоиться Нориаки. — Нет, не всё, — голос Джотаро осел, однако тот старался держать себя в руках. Когда парни вышли в коридор пещеры, он продолжил чуть грубее. — Я ещё раз спрашиваю, что это только что было? Отвечай! — он затормозил на месте, взглядом, напоминающим дикого зверя, проделывая в Нориаки дыру. Какёин так же остановился, неспешно подойдя поближе. — Понимаешь… — резко натянув ухмылку, возвращая смелость, Какёин посмотрел в сторону, — ты же сам попросил меня о любви на всю жизнь, забыл? — после этого он вернул взгляд Джотаро, нагло выжидая его реакцию. — Ясно, — тихо бросил Куджо, казалось, сбавив обороты. Он отвернулся, прячась в тени своей фуражки и переводя дух. Нориаки двинулся к выходу, рассчитывая на то, что Куджо пойдёт за ним. Сконцентрировав всех своих демонов, всю свою злобу в правой руке, Джотаро сжал кулак и со всей дури ударил Какёина по лицу так, что того откинуло назад. Не устояв на ногах, падая на землю у стены, Нориаки, схватившись за нос рукой, в немом шоке уставился на юношу. В следующий миг Куджо сократил расстояние, хватая джинна за грудки и со злостью выплёвывая прямо в лицо: — Ты совсем рехнулся?! — казалось, что потолки вот-вот обвалятся от разразившегося ора. — С какой радости ты позволяешь себе вторгаться в мою личную жизнь, причём с самого детства??? — Это не я… — не успел договорить Нориаки, как Джотаро, ведомый собственный гневом, с силой тряхнул и приложил его головой о стену. — Заткнись! Кроме тебя больше некому, мудила!!! Хватит меня за нос водить! — Джотаро, — уже жёстче произнёс Какёин, однако намеренно продолжал бездействовать. За непослушание его снова ударили о стену. — И что это за грёбанная манипуляция? У тебя недотрах за все эти девятьсот лет жизни? Если трахаться охота — так сними шлюху себе, меня не трожь!!! Тирада, прогремевшая яростными раскатами, вернулась эхом, отрезвляя голову. Куджо сидел перед Какёином, глубоко дыша и постепенно отпуская ткань одежды, которую с силой сжимал несколько секунд назад. Злоба тихо прогорала, и в тот момент Джотаро заметил, что сказал лишнего. Пусть Нориаки поступил некрасиво, никто не тянул Куджо за язык. Не только игра чувствами подстегнула на такой поступок — все те эмоции, весь тот мрак, который Джотаро вынашивал в себе, рванул в последний миг, и сдерживать его оказалось невозможно. Однако окончательно до Джотаро дошло, что он перегнул палку, когда увидел результат своей вспышки гнева — по рыжей шевелюре, по стенке сзади стекала густая, почти чёрная субстанция, как и из носа Нориаки, а места ушибов быстро заживали, лучась голубым светом. Но самое неприятное было в отстранённом взгляде Какёина — тот смотрел в сторону, словно и вовсе не находился здесь, а по его щеке катилась слеза. Куджо почувствовал себя монстром, если даже Какёина смог довести до слёз. Вся злоба мгновенно улетучилась, позволяя увидеть, что только что произошло. По всей видимости, Джотаро резанул по живому. Нориаки молчаливо выпутался из хватки Куджо, даже не посмотрев на него, встал на ноги и, едва заметно пошатываясь, побрёл в сторону выхода, оставляя его наедине со своими мыслями. Парень, можно сказать, не смел наблюдать за Какёином, лишь улавливая слухом, как он снова преобразует камень. Сердце неприятно сжалось от вида стекающей с каменной поверхности крови Нориаки, густой, как вина, пластами оседавшая на плечах Джотаро. Куджо до последнего не собирался соглашаться с этим, но, чёрт, он действительно быстро привязался к Нориаки. Джинн представлял собой опасность, ехидничал, изворачивался, но наряду с этим Джотаро чувствовал некое тепло, что-то родное, исходящее от него, и по правде успел привыкнуть к нему за грёбанную неделю! На ум пришли воспоминания о том, как он так же потерял связь с человеком, который в будущем мог стать другом, и видимо, Куджо попросту было суждено остаться в одиночестве. То ли последняя мысль, то ли не на шутку разошедшаяся совесть сыграла свою роль, но что-то заставило Куджо подняться с места. Джотаро собирался поговорить с Какёином, хоть и видел, как на самом деле это абсурдно, но не мог оставить его в разбитом состоянии. Что-то в нём ломалось, Куджо чувствовал, что что-то не так в голове, как бы плачевно это ни звучало при его ситуации. Это «что-то» менялось, и Куджо становилось не по себе. Когда Джотаро поднялся наверх, то заметил, что мантии на крючке не оказалось, но к счастью для себя обнаружил, что джинн оставил проход открытым. Куджо не мог дать точного ответа — ждёт ли его Какёин у выхода, либо же испарился, не желая никого видеть и ожидая, когда гость покинет обитель. Однако когда Куджо вышел наружу, то нашёл третий вариант: Нориаки дал выбор либо остаться с ним, либо по-тихому уйти. Он сидел на берегу спиной к пещере, из-за чего не видел Джотаро. Солнце, ныряя в океан, приобрело отчётливый оранжевый оттенок, и из пещеры казалось, будто бы свечение исходит от Какёина. Забавно. И всё же тёмное пятно на затылке, отчего слипались волосы, дало Куджо увидеть, что его чёртов самоконтроль давно полетел в тартарары. Собравшись, Джотаро осторожно проследовал к джинну. Нориаки, не заметив тихого шага Куджо, слегка вздрогнул, когда тот появился в поле его зрения. В аметистовых глазах, щурившихся от лёгкого ветра, затаилась выраженная обида. Не произнеся ни слова, Какёин повернулся обратно к океану. — Присесть можно? — тихо поинтересовался Джотаро, сливаясь голосом с волнами. Нориаки отвёл взгляд к месту рядом и безмолвно пододвинулся. Этого не обязательно было делать, но таким образом стало ясно, что разрешение получено. Куджо опустился на песок, доставая пачку сигарет и замечая беглый заинтересованный взгляд в свою сторону. Затормозив на месте, он открыл пачку, протягивая её Какёину, на что последний, печально ухмыльнувшись, достал одну сигарету. Следующую достал уже Джотаро для себя, прикуривая её и поднося огонь к чужой. Спрятав зажигалку в карман и сделав первую затяжку, Куджо заговорил: — Не знаю, с чего правильнее начать, — он внимательно проследил за тем, как ветер подхватывает клубы ядовитого дыма, растворяя их над головами. — Я… задел тебя? Какёин саркастично усмехнулся, помотав головой, после чего, наконец, заглянул в глаза собеседника, ответив резким тоном: — А ты как думаешь, когда обращаешься с чистыми намерениями, а тебе вместо этого предлагают снять шлюху? — Ясно, — вздохнул Куджо, вновь посмотрев на океанскую гладь. Боковым зрением он заметил, как Какёин, чуть помедлив, поступил так же. — Если тебе интересно, то я действительно сожалею. Я сорвался. — Ага, — бесцветно отозвался джинн, выпуская очередную струю дыма. — Но всё-таки, ты действительно считаешь, что можешь играть чувствами людей? — в этот момент Какёин безразлично посмотрел себе под ноги. — Мне следовало догадаться, к чему всё идёт, но сам прекрасно знаешь, что я за свои мысли иногда не отвечаю. — Я соврал, — быстро донеслось до слуха Джотаро. — Что? — он в непонимании свёл брови. Какёин поднял взгляд на Куджо, не переставая грустно ухмыляться и делая новую затяжку. — Я соврал тебе, — повторил он, — не было никакого желания. Джотаро почувствовал себя истуканом, который ни в чём не смыслит. — Повтори, — попросил он, отмечая по виду Нориаки, что тот немного отошёл от обиды. — Я не выполнял этого желания. Мои действия никуда не ушли дальше слов, — пожал он плечами, затушив сигарету и складывая её в импровизированную временную пепельницу — небольшую ямку рядом с ними. — И… — растерялся Джотаро. — Я тогда ещё больше не понимаю, — докурив свою сигарету, Куджо так же положил бычок в ямку, — к чему была вся эта клоунада? Какёин соединил колени вместе, обнимая и опираясь на них, глядя вдаль. Что ж, Джотаро и вправду полегчало от осознания того, что желание — фальшивка. — Тут вопрос в восприимчивости информации тобой. — В плане? — Просто… отнесись к этому нормально, пожалуйста, — Нориаки однозначно стал вести себя по-другому, и Куджо морально готовился к самым неожиданным поворотам, хотя нутро подсказывало, что сейчас он услышит нечто очевидное. Задрав голову вверх и прикрыв глаза, Какёин завершил. — Дело всего лишь в том, что я попросту хотел быть с тобой, ДжоДжо, если ты понимаешь. Нориаки посмотрел на Джотаро будто бы с вызовом. К слову, это ни капли не удивило, и тот лишь качнул головой, ответив: — Да, по тебе было видно. — Я, как бы, и не скрывал, — улыбнулся джинн, возвращаясь в своё положение и сильнее кутаясь в мантию. Какёин впервые представлялся Куджо в таком виде. Откровенный, не увиливающий от ответов, настоящий — такой он Джотаро нравился намного больше. — И почему именно я? — задался весьма логичным вопросом Куджо. — За столько лет я уже хорошо научился разбираться в людях, вот почему. — Врёшь, — больше в шутку сказал Куджо. Возможно, стоило бы ещё раз спросить по поводу преследователя, может, сейчас джинн выйдет на чистую воду, однако Джотаро, как ни странно, заинтересовало нечто другое. — А ты вообще любил когда-нибудь? — Да, — моментально отозвался джинн. Было видно, как быстро тот помрачнел от заданного вопроса. — Очень сильно, — но даже среди мрачного неба можно разглядеть короткий улыбчивый луч. — Одна из вещей, которую я обещал тебе рассказать: почему меня изгнали… — Какёин метнул быстрый взгляд к Джотаро, убеждаясь в том, что его слушают, но позже опять вернулся к разглядыванию песка под подошвами. — Поэтому и изгнали. Тот, кого я любил являлся человеком, а у нас любовные отношения с людьми, да и вообще какие-либо, кроме как хозяин-джинн запрещены. Но я нарушил запрет, — Нориаки уже буквально впивался ногтями в свои колени сквозь ткань брюк, но более внешних признаков волнения не выдавал. — А ещё подучил несколько заклинаний из книги, к которой прикасаться не смел — второй запрет. Зато таким образом мне удалось сбежать и спастись, заперевшись печатями в пещере. Иначе бы не сидел сейчас здесь с тобой. Эта история действительно позволила лучше понять Какёина, даже поставить себя на его место. Теперь джинн казался совсем другой личностью, не тем, кого он пытался из себя строить, а тем, кем он являлся на самом деле. Как оказалось, за язвительными ухмылками скрывалась поистине чувственная натура, не лишённая человеческих эмоций, если слово «человеческий» применимо к данной ситуации. — И что же случилось с… — не договорил Куджо, однако это и не пришлось нужным. Нориаки итак прекрасно догадался, о чём идёт речь. — Погиб не своей смертью, — совсем тихий шёпот растворился в пенящейся воде. Глядя на настрой Какёина, юноша решил, что это был последний вопрос, касаемо его утраченной любви, хоть интересовало его ещё много чего. Ладонь, было, взметнулась с песка с желанием накрыть поникшие плечи, но чуть позже Джотаро ужаснулся собственным намерениям. Даже плевать на то, какое мнение Куджо раньше составлял о Нориаки — лезть к кому-то, кто переживает об утрате любимого человека, пусть и с добрыми намерениями, казалось чересчур недостойным. — Но если ты до сих пор любишь его, то зачем искать новые отношения? — «Язык мой — враг мой», собирался же ведь молчать. — Это всё сложно, — зажмурился Какёин, предположительно смаргивая накопившуюся влагу. — Я не ожидал, что так расчувствуюсь по этому поводу… Просто он не заслужил смерти — всё, что я хочу сказать. На некоторое время воцарилось молчание, перебиваемое композицией редких волн и еле слышным дыханием природы. Джотаро всё размышлял над историей джинна и гадал, что же произошло с тем человеком, по которому он печалился. Тем не менее, должно быть, этот человек обладал стальными нервами, раз осмелился на такие отношения. — Эй, — позвал Куджо, обращая внимание Нориаки на себя. Когда Какёин посмотрел на него, то малость удивился, увидев, как тот пригласительно распахнул свои руки для объятий. Уж если Нориаки действительно не сожалел о давно утраченных чувствах, такой жест не должен показаться чем-то небрежным. До сих пор Джотаро не мог предположить, что им движет, но в тот момент решил не противиться порыву. — Серьёзно? — задорно приподнял бровь Какёин. — Если ты меня так хочешь утешить, то не стоит. — Как знаешь, — помотал головой Куджо, возвращаясь в прежнее положение. Чуть позже рядом послышалось шуршание, а через секунду Джотаро почувствовал, как Нориаки пытается протиснуться в его объятия, вылезая из-под правой руки. — Ты… — собирался проворчать Куджо, но ему не дали такой возможности. — Тсс, — замял возражения джинн, — не нужно. Джотаро расслабился, пропуская Какёина в личное пространство, откидывая к себе на плечо и прижимая ещё ближе. Нориаки же, в свою очередь, удобнее устроился у Джотаро на груди, пробираясь руками под накидку, чтобы обнять его за талию и затеряться в близости. С некоторое время они так и сидели, провожая солнце и улавливая последние лучи уходящего дня. Пожалуй, в этом имелась своя прелесть, Нориаки оказался прав, ведь Куджо действительно не хватало общения, не только вербального, но и тактильного, так что подобный жест являлся чем-то большим, чем простым утешением. Чуть позже Нориаки начал разговор, разморенным тоном интересуясь, как так получилось, что Джотаро выбрал именно морскую биологию. Тот ему сказал, что и сам не уверен почему, однако отчего-то его всю жизнь тянуло к морям, океанам, словно они способны дать ему ответы на множество вопросов, пусть те и оставались неизведанными и неприступными по сей день. Почему Какёин еле сдержал смех, тем не менее восхитившись мотивом, он так и не стал спрашивать. Вскоре они снова вернулись к прошлому Какёина. Нориаки раскрыл ещё одну подробность своей прошлой жизни: джинны не могут жить среди людей, потому что в одно время народ очень и очень остерегался этих существ из-за сверхсилы, боялся истребления, поэтому и стал беспощадно уничтожать их. Джиннам пришлось сплотиться, разбиться на общины и обжить некоторые места, попрятавшись по ним, как мыши по норам. Изначально джиннов было в разы больше в количестве. Сейчас информация о них сузилась до ничтожных размеров, и дальше мифов никуда не добиралась, что играло только на руку. Уж если брать в расчёт то, что мировая история переписывалась несколько раз, то чего стоило говорить про тот короткий период, когда джинны успели появиться и почти так же мгновенно угаснуть. А ещё позднее ребята разговаривали на более отвлечённые темы — об их интересах, возможно, о каких-то забавных случаях из жизни, о той же истории, где Нориаки по памяти рассказывал, как всё происходило на самом деле, вызывая бурю негодования в груди у Куджо, лишь убеждая его в том, что в этом мире давно всё прогнило из-за алчности. Ужасную досаду вызывало то, как люди готовы перевернуть всё с ног на голову, чтобы им было выгоднее, ибо больше всего Джотаро не выносил ложь. Печально было осознавать, что он жил в мире, построенном на лжи, и от этого не скрыться. Куджо, к сожалению, не джинн, который мог заныкаться в своей пещере и заниматься своими делами, ибо у него есть собственная жизнь. Собственный груз. Забыв все обиды, крупную ссору, произошедшую пару-тройку часов назад, что так задела обоих, они провели весь вечер в объятиях перед безмятежной гладью океана, общаясь так, словно дружат несколько лет, и тогда, честно сказать, Джотаро по-настоящему ожил. Он размышлял над этим ещё прошлым вечером, но и тогда чувствовал, что для «живости» чего-то не хватает. Недостающий фрагмент Джотаро нашёл только сейчас. Когда небо начало стремительно темнеть, демонстрируя феерический небосвод, Куджо почувствовал, как его потянуло в сон, и с ужасом осознал, что совершенно не уследил за временем. — Какёин, — обратился он слегка осипшим голосом, — не подскажешь, сколько времени? — У тебя же телефон есть… хм, половина одиннадцатого, — так же томно пробурчал джинн, разворачивая голову на коленях Джотаро, чтобы посмотреть на него. — Спасибо, — отозвался Куджо, слишком поздно вспоминая про мобильник в кармане плаща. Взглянув на экран, он с удивлением обнаружил, как точно джинн попал во времени. — У тебя ещё и встроенные часы имеются? — Прожив несколько веков, уже сам начинаешь чувствовать день, — с щемящей улыбкой потянулся Какёин. — Ладно. Мне пора. На автобус не успею, — засуетился Джотаро, возвращая Нориаки в своё положение и собираясь вставать. — Может, всё же у меня останешься? С утра поедешь, — предложил Какёин, замечая замешательство на лице собеседника. — Ты ещё и голоден. Даже если на такси поедешь, это займёт около четырёх часов. Куджо призадумался, разрываясь дилеммой между тем, чтобы отправиться домой и тем, чтобы принять предложение джинна. Дальняя дорога угнетала из-за огромного количества времени, да и голод давал о себе знать, но также всё ещё имелись сомнения в том, чтобы довериться Нориаки в полной мере, пусть сегодняшний разговор и раскрыл глаза на многое. Джотаро вообще удивлён, что смог продолжить общаться с тем, кто заявил ему о своих чувствах, как ни в чём не бывало. И даже лучше, чем прежде. — Я не буду приставать, — подал голос Нориаки, на что Куджо, не веря, приподнял бровь. — Ну… разве что чуть-чуть. Джотаро закатил глаза, слушая негромкий смех, и, всё же окончательно определяясь с местом ночлега в эту ночь. — А что на ужин? — вкрадчиво поинтересовался он. — Лапшу с овощами и соусом терияки будешь? Хмыкнув, ещё раз обернувшись на лес, Куджо согласился с затеей. Парни проследовали обратно вглубь пещеры, в этот раз уже в более располагающем духе. Когда они подходили к кухне, Джотаро не мог отвести глаз от засохшего на стене пятна крови, превратившегося в чёрную размазню. Он стыдливо поморщился от укола совести, и Нориаки, заметив это, мягко взял его за запястье, прошептав: «не переживай». После самого необычного для Куджо принятия ванной по очереди, когда они готовились ко сну, время близилось к часу ночи. Какёин не собирался спать, от силы, если сосредоточится, то всего час, однако всё равно переоделся в спальную полосатую пижаму, гармонирующую с его глазами. На груди, выглядывающей из-под выреза пижамы, действительно красовались узорчатые символы, как и сообщал джинн несколько дней назад. — Позволишь полежать с тобой? — поинтересовался Какёин, расправляя постель. А вопрос-то с подковыркой, ведь кровать, вроде как, у него одна. — Да, — пожал плечами Куджо. Как же, всё-таки, отличалось поведение Какёина от того, когда он был гостем в доме Джотаро и нагло лез в его футон, отвергая мысль спать по отдельности. Комната вызывала забавные воспоминания их знакомства, того, как Джотаро в панике старался сбежать отсюда, ненароком смахивая со шкафа коробку с изумрудом. Там же, кстати, она находилась и сейчас, прямо рядом с фотоальбомом, который вызывал недюжинное любопытство. Возможно, Куджо попозже о нём спросит, потому как в данную секунду его неумолимо клонило в сон. — Пить не хочешь? — прервал рассуждения Нориаки, постепенно задувая свечи и оставляя только одну — у письменного стола. — Мне всё равно на кухню надо. — Не отказался бы. — Тогда ложись, сейчас приду, — джинн проследовал к выходу, открывая дверь. — Ты же ничего не будешь здесь трогать? — Это ещё кому тут нужно учиться доверию? Нориаки, приулыбнувшись, свёл брови, после чего, мотнув головой, покинул комнату, следуя на кухню. Теперь Куджо мог спокойно стянуть джинсы, складывая их на стул, оставаясь только в нижнем белье и в футболке, в которой приехал. Его подмывало подняться с места, поглядеть, что же находится в том фотоальбоме, но он сдержал обещание, располагаясь в кровати и укрываясь пуховым одеялом. Несмотря на это, прохлада в комнате всё равно ощущалась, ведь как-никак, это пещера, непригодная для жизни человека. Задумывался ли Какёин над этим, когда говорил, что хочет снова полюбить? Ему нельзя долго находиться в городе, а человек, который будет с ним, попросту вынужден остаться здесь, забыв о привычной жизни. Неподалёку раздавался грузный звук открытия каменной двери, эхом долетающий до слуха. Он невольно вспомнил приключенческие фильмы, где фигурировали загадки с кирпичами и провёл аналогию с похожим звуком. Тогда Куджо даже представить не мог, что окажется в подобной ситуации. Вскоре в проёме показался Какёин с глиняным стаканом в руке. Задвинув дверь и подойдя к постели, он протянул стакан Куджо: — Держи. — Спасибо, — поблагодарил Джотаро, делая сразу два глотка. Вода на вкус показалась странной, будто бы немного подсоленной, но с яблочным оттенком. Заглянув внутрь, Куджо, к сожалению, ничего не увидел, так как стакан не был прозрачным, а освещение в комнате приходилось довольно тусклым, чтобы разглядеть цвет. — Это не вода? — с подозрением обратился он к Нориаки, в данную секунду находящемуся у зеркала и расчёсывающему свои влажные волосы. — Вода, — состроив непонимающее выражение лица, Какёин посмотрел на Джотаро в отражении зеркала. — А что? — Привкус странноватый. — Хм, возможно, глиняная посуда даёт его? — улыбнувшись, закончил Нориаки. Джотаро кивнул, ещё раз всматриваясь в содержимое, но всё же допивая залпом. Закончив прихорашиваться, Нориаки снял свои серёжки-вишенки, позже подойдя к Джотаро, забирая у него пустой стакан и ставя его на комод. Куджо почувствовал, что ему стало как-то полегче, будто бы выпил не воду, а эликсир, очищающий разум и тело. Это было что-то схожее с лёгким опьянением без помутнения сознания. Ему и вправду оказались нужными отдых и общение с кем-то, чтобы отпустить все свои проблемы. Какёин забрался в постель, и они, не сговариваясь, обняли друг друга, устраиваясь как можно удобнее. Джотаро уже в ту секунду заметил, что не давал отчёт своим действиям, но не собирался заострять на этом внимания. Не сейчас. Лёжа в обнимку с Нориаки, ему на ум приходила картина, которую он видел в сновидении и которая, похоже, оказалась вещим сном, вот только интерьер там представлялся другим. А Какёин, шепчущий тогда всякие нежности, сейчас и звука не издавал. — Какёин? — тихо позвал Джотаро, не будучи уверенным, что это вообще нужно оглашать. — Что такое? — То, что я сейчас скажу, может прозвучать дико странно. — В нашей ситуации иначе быть не может, — усмехнулся джинн, плотнее кутаясь в объятия. «Не говорил ли ты такой вещи, как: никогда и никому не отдам тебя?» — намеревался произнести Джотаро, но в последний момент счёл это неприемлемым. Вместо этого он вскоре сказал: — Ты горячий. — Ого, — изобразил удивлённую интонацию Какёин, — я, конечно, знал это, но мне приятно слышать от тебя такое. — Нет, — вздохнул Куджо, поборов порыв закатить глаза, — я про другое. Ты действительно горишь. — Ах, это… Я просто подумал, что тебе холодно. Джотаро нахмурился, стараясь вынести верное предположение, но без объяснений он бы в нём, как минимум, не уверился. — Пояснишь? — На пару градусов поднял температуру своего тела, чтобы ты не замёрз, — джинн усмехнулся, так же сбавляя тон и переходя на шёпот. — Интересно, не так ли? — Понятно. Я заметил что ты можешь управлять температурой, когда ты кипятил воду и нагревал ванную при помощи своих рук. — Это из того же разряда, но в те моменты я нагреваю только определённую часть моего тела, а не всё целиком, как сейчас. — Занятно, — последнее, что пробасил Джотаро, прежде чем тишина заполнила комнату. Голову довольно быстро повело. Куджо не успел сообразить, в какой конкретно момент его начало стремительно клонить в сон. Но почему-то он не насторожился, не начал переживать по этому поводу, чувствуя, как с силой затаскивают сон, а расслабился, поддаваясь манящей в свои сети атмосфере и всем телом ощущая тепло под боком, что защищало его от ночной прохлады.***
Куджо определённо что-то снилось. Что-то спокойное, благоговейное, но что именно — он, к сожалению, забыл, едва успев продрать глаза. Нориаки всё так же лежал рядышком, обнимая за талию, только теперь ещё и ногу на него закинул. Тело Какёина больше не чувствовалось разгорячённым, но это уже приходилось бы ненужным, так как температура вокруг казалась достаточно тёплой. Либо же Джотаро просто привык. Куджо ожидал, что когда проснётся, то вся та хрупкая атмосфера, построенная вечером, улетучится, он начнёт бурчать на джинна, чтобы тот убрал свои руки подальше, и всё вернётся на круги своя. Однако страшнее всего оказалось то, что Джотаро непонятным для себя образом почувствовал одну вещь — он не хочет уезжать. От этого осознания внутри всё перевернулось, не позволяя трезво оценить ситуацию, в которой он находился. — Проснулся? — послышался голос Нориаки. Тот поднял свою голову, чуть отодвигаясь, обращаясь к Джотаро. — Ты со мной всю ночь пролежал? — Но не мог же я позволить тебе заболеть, — отшутился Какёин. Джинн, по-видимости, собирался пролежать в объятиях ещё некоторое время, но Куджо поспешил выпутаться, поднимаясь на постели. Он сделал это не потому что собирался оттолкнуть Нориаки, а потому что был уверен, что поступил бы так раньше. Что-то ломалось. Первая ножка табурета, на котором Джотаро сидел, уверенный в своих принципах и убеждениях, подкосилась. Это пугало. — Неважно выглядишь, — заметил Нориаки. — Всё в порядке? — Да, — соврал Куджо, зарываясь лицом в ладони в попытках взбодриться. — Хорошо, давай тогда вставать и завтракать. Как выяснилось позже, Джотаро проспал до полудня — это непозволительно долгий для него сон, однако, может, именно в этом он и нуждался?! Какёин настоял на том, чтобы Джотаро не мучился и заказал себе такси с телефона, который ещё каким-то чудом держал оставшийся заряд. Джинн даже предлагал добавить денег, если Куджо не хватало, но он отказался, так как и свои имелись. Мужчины особо не разговаривали, каждый из них думая о своём. Джотаро лишь надеялся на то, что это состояние отпустит, как только он приедет домой. Прошёл только час после их пробуждения, когда они уже собирались идти через лес к месту назначения, и как удачно — после заказа такси телефон уже окончательно разрядился. Взобравшись на холм, Нориаки безмолвно предложил свою руку. Поразмыслив с секунду, Джотаро принял предложение, забирая чужую ладонь в свою. Перед глазами пронеслось воспоминание, когда он в первый раз ехал к пещере, вообще не подозревая о существовании Какёина, не представляя, куда он едет, и чисто машинально рядом с силуэтом в мантии пририсовал себя, держащего за руку это нечто. Тогда Куджо решил, что это бред, а теперь в шоке осознавал, что нарисованное по чистой случайности оказалось правдой. Джотаро и Какёин так же молчаливо шли по лесу — Нориаки что-то напевал себе под нос, юноша же старался вернуться в реальность, привести себя в чувства, но пока что ничего не выходило. Отчего же так тоскливо осознавать, что вот-вот, и они подойдут к концу леса? Куджо в любую минуту был готов затормозить на месте и вернуться обратно в пещеру, если бы… если бы не его упёртость, должно быть. Если бы не осознание того, что всё складывалось по совершенно иному сценарию. Сквозь ветки уже проглядывалась дорога, когда Какёин застыл на месте. Джотаро развернулся, непонимающе глядя на джинна. — Будет лучше, если ты дойдёшь сам, — приулыбнулся Какёин, — если ты понимаешь… Естественно, ему лучше не светиться лишний раз перед другими людьми, да и в компании Куджо тем более — авось чего неладное заподозрят, ведь Нориаки не числился, как зарегистрированный гражданин. Джотаро ещё раз обратил свой взгляд на Какёина, подмечая, что на него как-то трогательно смотрят. Повадки Нориаки, его движения, глаза выдавали, что он будто бы желал что-то сделать, но так и не решался. Куджо догадывался, что именно, но не торопился об этом высказываться. Он был благодарен джинну, что тот не набрасывался на него, как прежде. Возможно, Куджо потом пожалеет об этом, но, поддавшись моменту, поддавшись желанию, как можно дольше не уезжать, он притянул за руку Какёина ближе к себе, кладя вторую ладонь на лицо и придерживая его за подбородок, затем оставил лёгкий поцелуй, ненадолго замирая в таком положении. И тогда Джотаро повторно ощутил всё то же самое, что и в первый раз, только в этот момент намного яснее осознавал свои действия. По телу пронёсся жаркий ветер, сужая внутренности и побуждая отчаянно рваться обратно к Какёину. Поцелуй продлился всего несколько секунд, но, отстранившись и всё ещё находясь слишком близко друг к другу, Джотаро прочитал в чужом лице удивление, восторг, что застыли в едва заметной даже с такого расстояния скопившейся влаге в глазах. Будто бы сам Нориаки не поверил в происходящее, что, скорее всего, и являлось правдой. Отпустив Какёина, Джотаро отвёл взгляд, нахлобучивая фуражку чуть ли не до упора. Они бы так и простояли, если бы Какёин вкрадчиво не произнёс: — Если хочешь, можешь остаться. И Куджо бы согласился, непременно бы остался, но… — Прости, мне пора. Нориаки, улыбнувшись, понимающе кивнул, взглядом находя ожидающее такси, что еле-еле проглядывалось сквозь заросли. — Тогда поторопись, а то уедет и останешься здесь со мной. А может, оно и к лучшему? Однако Куджо отступил назад, разворачиваясь к выходу из леса, лишь на пару секунд задерживаясь. Он вышел на дорогу, сразу увидев нужную машину и неспешно побрёл к ней под провожающий взгляд, полный обожания.