***
Как и обещал, Джотаро прибыл практически в три часа дня, замерев на конечной остановке и не обратив внимания на заинтересованный взгляд водителя, неизвестно по какой причине заинтересовавшийся последним пассажиром. Куджо, не смея шелохнуться, завороженно глядел на лес, мечтающий поглотить в свои объятия всяк сюда входящего. Наверное, по этой причине шофёр нечаянно задержал взгляд на Куджо дольше позволительного, ведь тот, должно быть, со стороны походил на сумасшедшего. Хотя нет, не со стороны, право — он уже являлся сумасшедшим. Перестав дивиться высокому гостеприимному бору, Джотаро, оглянувшись по сторонам, перешёл дорогу. Он ступал неторопливо, пробираясь через цепкие ветви, а уже в самом лесу шаг стал совсем медленным, абсолютно противоположным ритму сердца, который с каждым метром лишь ускорялся. Глядя под ноги, стараясь взять себя в руки, Куджо не заметил никого поблизости, тогда как в один момент его глаза накрыли чужие ладони, заставляя затормозить на месте. — Какёин, — мягко пробасил Джотаро, и на десятую секунды не сомневаясь в том, кто это мог быть. Руки соскользнули по плечам, позже одна из них прошлась по спине, когда из-за неё, лучась ребяческой улыбкой, вышел Нориаки. — Угадал, — полушёпотом произнёс он, заставляя Джотаро отвести взгляд в сторону и надвинуть фуражку, ибо раздражающая щекотка внутри бушевала пуще прежнего. Более звуки природы не разбило ни одно слово, однако взгляд Нориаки спустя некоторое время оглушил громче крика. Когда он брал Джотаро за руку, сначала неуверенно, ожидая реакции, то потерянно смотрел на их ладони, но позже, установив зрительный контакт, в глазах Нориаки можно было прочитать желание, тоску, лёгкость. Невероятно, как все эти эмоции умещались на одной только перламутровой радужке. Казалось, ходить по лесу за ручку с Нориаки в молчании, перебиваемом пением птиц, уже стало некой традицией. Джотаро закурил сигарету, периодически мельком поглядывал на джинна, впервые замечая на его щеках лёгкий румянец. Такая реакция наверняка была связана с тем, что Куджо поцеловал его в последний момент, когда они виделись. Куджо мысленно благодарил Какёина, ведь этот чертила не кидался на него, сочтя, что теперь тому позволено больше. Хотя, при таких обстоятельствах, Джотаро даже в мыслях не мог назвать Нориаки уже излюбленным прозвищем. Когда они спустились по склону, Какёин, не отпуская руки, наконец, поинтересовался: — Как добрался? — Нормально, — в своей манере ответил Джотаро. — Каждый раз меня теперь спрашивать будешь? — Конечно, — улыбнулся Нориаки, глядя под ноги. Куджо уже по привычке приковал внимание к океану, лицезрея спокойные волны на фоне пасмурного неба. Опять совпало. Заметив чужой заинтересованный взгляд, Какёин притормозил и чуть позже вновь подал голос: — Мы можем побыть пока здесь, если хочешь. Просто думал накормить тебя сначала. — Давай останемся, — согласился Джотаро, несмотря на то, что чувствовал неслабый голод. Какёин приподнял уголки губ, утягивая Куджо в противоположную от пещеры сторону и подводя к берегу. Близко к океану они не подошли, а расположились практически на том же месте, где сидели в прошлый раз. Всё по-прежнему не выпуская чужую ладонь, Нориаки, поджав по себя ноги, аккуратно, на пробу, поднял её к верху, намекая на то, что не прочь зарыться в объятия. Прищурившись, Куджо внимательно оглядел лицо джинна, после чего вернулся к волнам. Чуть позже он, не выдавая никаких эмоций, увереннее сгрёб Какёина и ощутил, как прохладные руки пробрались под плащ, прижимаясь теснее. Приятно. Под действием ветра облака набирали скорость. Могло показаться, что кучевые подчинялись ускорению времени и бежали впереди планеты, теряя свои части и принимая всё новые формы. — ДжоДжо, — осторожно сорвалось с губ Нориаки спустя несколько минут. — Да? — тихо отозвался юноша, не отрывая взгляд от серой непослушной ряби. — То, о чём ты хотел поговорить… — фраза застыла на середине, однако озвучивать её до конца не пришлось нужным. — Не знаю, — только и прошептал Джотаро, в замешательстве переключая внимание на влажный песок у берега. Нориаки придвинулся ближе, прислоняясь лбом к виску Куджо. Последний не отстранялся, но и старался вести себя максимально безразлично, хоть с толку сбивало мягкое дыхание совсем рядом с ухом, снова вызывая ощущение чего-то родного, близкого к сердцу. — Расскажи, что тебя беспокоит, — не то в голове, не то у уха раздался прерывистый шёпот. Куджо прикрыл глаза, прогоняя бред воспалённого воображения, и, вздохнув, так же передал весточку через ветер: — Я запутался, Какёин, — обречённо свесив голову и нахмурив брови, Джотаро продолжил. — Не могу находиться больше дома, там всё чужое. Ответь, что ты со мной сделал? Нориаки крепче сжал Джотаро, большими пальцами начав легко поглаживать талию: — Скажи, а тебе только дома неприятно находиться? — Что ты имеешь… — на порядок громче собирался спросить Куджо, будучи прерванным. — Или тебе хочется оказаться именно… здесь, у меня? Юноша повернул голову к Какёину, из-за чего тому пришлось немного отстраниться. Глаза Джотаро по-доброму скосились, так как их лица всё ещё находились слишком близко, а от тяжёлых бровей с такого ракурса внимательный взгляд казался даже милым. — Это так, — с подозрением произнёс Куджо, надеясь поймать хитрый отблеск в чужом взгляде. — Может, — полуприкрытые глаза, до этого удостоившие интересом лицо напротив, скромно посмотрели в сторону пещеры, — ты просто влюбился? — … Что? — одними губами произнёс Куджо, ещё пуще хмуря брови. Что такое влюблённость, и как с ней уживаться, Джотаро не имел ровно никакого представления, однако верно полагать, что она не должна влиять на человека таким образом, что тот начинает чувствовать себя мертвецом, когда объекта его любви нет рядом. Это уже больше походит на помешанность, однако Куджо полагал, что здесь что-то другое. Но что именно — Нориаки до сих пор держал в секрете. Какёин вновь посмотрел на Джотаро, загадочно улыбаясь и заманивая в свои цепкие сети, после чего, наконец, отозвался: — Я лишь предполагаю, Джотаро. — Я совсем запутался, — чуть помотал головой Куджо, но даже это не помогло прогнать желание вновь докоснуться до чужих губ своими. И парень заметил заинтересованный взгляд на себе, потому как в данную секунду не мог отвлечь своего внимания от вишнёвой улыбки, но ему действительно уже всё равно, что подобное внимание воспримут, как сигнал к действию. — Тебе кажется это неправильным? — более проникновенно поинтересовался джинн, как видно, обобщая вопросом ситуацию. — Я уже не знаю, что правильно, а что — нет, — честно ответил Куджо, прикрыв веки, но они быстро распахнулись, когда одна рука пропала с талии, а лицо щекотно придержали пару пальцев, заставляя смотреть в гипнотические глаза. — Я покажу, что есть правильно, — Какёин медленно двинулся навстречу, до сих пор придерживая пальцами чужой подбородок, и остановился, когда между ними оставались считанные миллиметры. — Ты мне веришь? — было сказано уже практически в губы. Вместо слов Джотаро, поддавшись, двинулся вперёд, встречая те уста, которые не собирались выходить из головы. Получив желанную близость, он целовал едва заметно, словно прикосновение ветра к нежным лепесткам. Однако же детский, невинный поцелуй вызывал пламя внутри, парализуя все остальные эмоции и концентрируя внимание на одном лишь Нориаки, преданно тянущемуся к ласке. И вновь — на языке чувствовалась горечь, тогда как губы покрылись невозможной сладостью, и казалось, что вторая ножка табурета вот-вот готова разлететься на щепки, и отнюдь. Электрические импульсы, мчавшиеся от сердца по всему телу, разбивались остатками здравого разума и спустя минуту Джотаро так же неторопливо отстранился, переводя дыхание. Руки слегка подрагивали, но Куджо пытался не показывать этого, почти сразу отворачиваясь к океану. Если столь лёгкий поцелуй, где мужчины, по факту, просто прикоснулись губами друг к другу, вызвал такую ненормальную химию, то Куджо было страшно даже представить, что будет, если утонуть в этой чёрной мгле без шанса всплыть на поверхность. Нориаки так и не посчитал нужным расспрашивать дальше Джотаро, но по его дыханию можно было догадаться, что тот тоже старался осадить пыл своих мыслей. Они просидели в обнимку ещё некоторое время, пока желудок Куджо не начал протестовать. Какёин не удержался от лёгкого смешка, после чего, не спрашивая, встал с места и потянул за собой Куджо: — Пойдём уже, а то загнёшься. — Какёин, — на полпути затормозил Куджо, привлекая к себе внимание и серьёзно глядя на джинна из-под козырька. — То, что сейчас было… Мимо промчался ветер, чуть ли не сбивая фуражку. Волны взбунтовались, недовольные столь резким переменам. — Понимаю, прозвучит неприятно, но не воспринимай это всерьёз. Нориаки не выдавал ровно никаких эмоций, и всё же под конец, склонив голову и надвинув улыбку, ответил: — Как скажешь. Я не буду торопить с решением, всё зависит от тебя. Джотаро кивнул, не собираясь сейчас размышлять над их отношениями, и поправил едва ли не соскочившую фуражку. Мужчины проследовали вглубь пещеры на кухню, и теперь Джотаро с ужасом для себя признал, что ему стало максимально комфортно. Признаться честно, фраза Какёина о том, что последнее слово за Джотаро, заела в голове и вызывала кучу вопросов. К примеру, почему Куджо не мог сразу сказать «нет» и обрубить их общение на корню? А если копнуть глубже — нужно ли ему это? Их вечер прошёл практически в тишине, и это устраивало обоих. Если им так хорошо вместе, то получится ли оставить отношения в дружеском русле? Пусть, это и немного странная дружба. Потому что Джотаро откровенно боялся утонуть. Вместе с тем, он приходил к выводу, что если и удастся вырваться из чужих сетей, озеро всё равно не его — с самого начала жизни и по сию минуту. Более разговора на чистоту в этот день у них не состоялось. Джотаро не собирался разбираться с этим, пока не адаптируется к своему состоянию, а Нориаки, видимо, чувствуя это, не спешил расшатывать подвижную в данный момент психику. Это оказалось приятно — гулять ночью вдоль побережья, держать за руку столь близкую, но далёкую душу, чувствовать себя нужным и приходить к пониманию, что такое дом на самом деле. Мужчины подстраивались под дыхание друг друга, Какёин изредка указывал на особо яркие звёзды среди бесчисленных скоплений, складывающиеся в созвездия. Не язвил, не ухмылялся, а снова был собой. Он улыбнулся тому факту, что Куджо взял вещи на ночь, и на этот раз, не задумываясь, согласился на предложение остаться в пещере. Такой мирный день, пусть и наполненный ужасной путаницей в голове, скорее всего, должен и закончиться не менее складно. И один чёрт знает, что случилось с Джотаро, когда они с Нориаки, как обычно, кутаясь в объятия друг друга, ложились спать. Органы будто бы сдавило, перевернуло, а от непонятной щекотки не представлялось возможности размеренно дышать. Куджо чувствовал, что, похоже, его сердце вот-вот готово оттаять, и будь на нём фуражка, то непременно надвинул бы её себе на глаза, даже невзирая на то, что Какёин уткнулся ему в шею и, по сути, не мог видеть эмоций. — У тебя сердце сейчас рванёт из грудной клетки, — усмехнувшись, прошептал Нориаки. Куджо шумно выдохнул, скользя руками вверх по чужой спине и трепетно поглаживая лопатки. Перед глазами стояла пелена, туман, накаляя чувства до предела, заставляя вновь думать об одном только Нориаки. Дыхание на шее стало восприниматься в разы острее, распаляя до безобразия, побуждая отдаваться моменту сполна. По телу побежали мурашки от чересчур томного выдоха в шею, в то время, как на спине стали ощущаться более дерзкие поглаживания — когда Нориаки выпустил свои коготки, ласково царапая сквозь майку. Джотаро, будто бы задумчиво, поднялся одной ладонью ещё выше, проходясь по затылку, зарываясь в мягкие волосы и слегка стягивая их, тем самым, сподвигая Нориаки отстраниться и неловко посмотреть в глаза. Однако зрительного контакта установить не получилось, так как Джотаро практически прикрыл веки, выглядя не то хмурым, не то переполненным желанием. Но когда он открыл глаза, Какёина насквозь пронзила безбашенная решимость потемневшего взгляда. Ещё сильнее стянув гладкую рыжую шевелюру, Куджо приблизился к губам Какёина, за торс притягивая его к себе, заодно сразу же переплетая ноги, чтобы оказаться как можно ближе друг к другу. Дыхание Нориаки сбилось в ту же секунду, и он не смог сдержать негромкий короткий стон, случайно сорвавшийся на выдохе. В этот раз Куджо зашёл намного дальше, обхватив двумя своими губами нижнюю, жадно посасывая её, словно стараясь выместить всю свою злость на то, что его одолевали чувства. Действуя, как по инстинктам, Куджо даже не задумывался над тем, откуда ему известно, как правильно целоваться. Но довольно быстро войдя во вкус, юноша в порыве проскользнул своим языком во влажный, не менее желанный рот. А после этого Джотаро почувствовал, что тонет, растворяется. О нём больше никто и никогда не вспомнит. Хотелось прижимать Какёина к себе ещё ближе, целоваться до тех пор, пока не умрёт от остановки сердца, отдаваться только лишь одному-единственному существу, являющемуся эпицентром всего мира. Куджо показалось, что он стал задыхаться от чувств, хлынувших на него пробивной волной, и он собирался подставиться под неё, предать себя бурлящему океану. Подрагивающей рукой Какёин проходился по шее Джотаро, зажимая нежную кожу на задней части, чем ещё больше сводил с ума. Иногда Нориаки отрывался от поцелуя, чтобы не начать откровенно стонать, да и, честно говоря, Куджо и сам уже с трудом сдерживался, лишь сильнее вцепляясь в талию и волосы, вымещая зашкаливающую экспрессию. Единственное, чего он опасался — как бы всё не зашло ещё дальше. Однако Какёин не напирал. Он с удовольствием отвечал на поцелуи, принимал ласки, но отдавал инициативу полностью в руки Куджо, мотивируя тем, что именно он принимает решения. Один раз, когда Нориаки на секунду отстранился, чтобы в очередной раз подавить стон, Джотаро услышал призрачное: «я люблю тебя». Но джинн не мог этого произнести, из чего вытекает вывод: либо это раздалось в голове, либо Куджо придумывал себе лишнего. Не особо акцентируя внимание на мешающих предположениях, Джотаро нырял всё глубже и глубже в обжигающие воды. Он не скажет точно, сколько времени прошло, пока они целовались. В один момент поцелуи вернулись к наивно-лёгким, еле ощутимым на фоне творившегося разврата. Поочерёдно проходясь своими губами по чужим, тихо и медленно выдыхая в коротких перерывах, но ни на секунду не отстраняясь, Джотаро чувствовал, как его начинает клонить в сон. Поглаживания Какёина, как и его собственные, стали намного нежнее, спокойнее, будто бы намеренно действуя усыпляюще. Оставаясь в прежней позе с переплетёнными ногами, Джотаро начал засыпать, замечая, как джинн включил свой биологический обогреватель. А может, этим являлся результат их с Куджо ночного безумия. Как бы то ни было, в данную секунду Джотаро ощущал себя на правильном месте, с тем, с кем нужно. Лучше быть не могло.***
Первое, что Куджо увидел перед собой, открыв глаза после сна — слегка растрёпанные рыжие волосы, играющие на переливах от тусклой свечки. От Какёина всё ещё исходило тепло. Джотаро чувствовал это всей грудью, руками и ногами, которые так и стискивали мягко поддающееся тело. Чуть позже он заметил, что Нориаки чем-то занят, но подавать признаки бодрости всё ещё не спешил. — А ты любитель поспать подольше, — тихо произнёс Какёин, усмехнувшись напоследок. Куджо, услышав чужую реплику, тут же отлип от джинна, возвращаясь в своё положение и сонно потирая глаза, чем вызвал уже более громкий смех. Нориаки развернулся в постели, придерживая книгу в зелёной обложке и, как будто бы, озорно глядя на Джотаро. — А что, хочешь сказать, ты понимаешь, когда я просыпаюсь? — с долей едкости поинтересовался Джотаро. — Конечно. У тебя дыхание другим становится. Куджо саркастично ухмыльнулся, сочтя обстановку абсурдом, и выглянул из-под ладони, неторопливо по-новой изучая обстановку в комнате. Всё ещё непривычно вместо песка видеть деревянные доски, и, мало того, что это более практично, так ещё и комната стала выглядеть уютнее. Вторая рука, ближняя к Какёину, неподвижно лежала вдоль тела, чем и собирался воспользоваться последний, потянувшись ладонью, аккуратно, словно невзначай дотрагиваясь кончиками пальцев. Джотаро, моментально среагировав, одёрнул руку, на что Нориаки лишь неловко подогнул пальцы и опустил ладонь на кровать. — Всё ещё меня боишься? — вкрадчиво спросил джинн, переводя таинственный взгляд на Куджо. Юноша проигнорировал этот вопрос, стараясь привести голову в порядок. В мыслях, не переставая, мелькали кадры вчерашних откровенных поцелуев, которые, как казалось, ощущались всего пару мгновений назад. Джотаро потянулся к подушке, доставая оттуда мобильный телефон и с удивлением отмечая, что тот довольно-таки неплохо держит заряд. Уже был час дня. Что ж, спал он действительно долго. — Будем потихонечку вставать или ещё поваляемся немного? — произнёс Нориаки, с интересом глядя на заспанное лицо. — Вставать надо, — лаконично отрезал Куджо, усаживаясь на постели. — Как скажешь. — Кстати, — не в самое подходящее время вспомнил Джотаро, — я тебе заточку привёз обратно. Какёин поднял бровь, очевидно выражая удивление, после чего отозвался будничным тоном: — Мне она не нужна, я тебе её отдал. — Но она же твоя, — Куджо нахмурился, наконец-таки, посмотрев на Нориаки, но во взгляде напротив он встретил лишь отрицание. — Не совсем. Рассказывать долго, но можешь не париться на этот счёт, — по лицу расползлась сладкая улыбка. — Она твоя. — Спасибо, наверное, — задумавшись, ответил Куджо, однако в интонации сквозило вопросом. — Ладно, пошли в ванную, — перебил он размышления и сам встал с кровати, подходя к шкафу. — Это уже начинает входить в привычку, — отстранённо произнёс Джотаро, следуя за Нориаки. — Точно подмечено! Однако плохо это или хорошо — оставалось загадкой. Чего только стоило, что Джотаро осознанно произнёс свои мысли вслух. Как-никак, иногда проще отпустить ситуацию, и Куджо это и сделал, отдавая себя покою и гармонии, одолевших его при нахождении в пещере (либо же рядом с Какёином). Парни, шутливо пререкаясь, отправились к свершению ванного ритуала, после чего, переодевшись (как ни странно, джинн зачем-то надел белую рубашку), Нориаки предложил заманчивую идею приготовить им оладьи с вишнёвым вареньем. Так как это заняло бы много времени, ребята легко перекусили с утра, позже выйдя на улицу проветриться. — Душно, — произнёс Нориаки, едва оказавшись снаружи, — сегодня дождь пойдёт. — Ага, — по привычке отозвался Джотаро, закуривая сигарету. Серое небо густело и насыщалось всё более тёмными тонами, создавая атмосферу одиночества и заброшенности, однако подобные слова, всё же были чужды этому месту. — Ты себе руки не спалишь, пока варенье готовить будем? — между делом поинтересовался Джотаро. — Переживаешь за меня? — приподнял уголок губ Какёин, легко посмеиваясь, на что ему в ответ пожали плечами, прося не акцентировать на этом внимания. — Мы костёр разведём здесь, — рукой он указал вправо, демонстрируя пустое место под выступом из камня. — Я редко к такому прибегаю, но иногда можно побаловаться. Джотаро медленно соскользил рукой по камню, о который опирался, якобы, случайно находя руку Нориаки, на что тот среагировал весьма удивлённо, однако с радостью сцепил ладони в замок. — Э-эй, — мелодично окликнул Какёин. — Что? — отозвался Джотаро, окинув джинна таким взглядом, будто бы ничего не произошло. От такого жеста Какёин засверкал ещё ярче, чуть запрокидывая голову назад, но случайно стукаясь о камень. Нориаки не подал виду, что ему больно (а ведь даже не было известно, способны ли джинны испытывать боль), а эта картина навеяла Куджо неприятные воспоминания о том, как несколько дней назад он впечатывал Какёина в камень, до крови разбивая ему голову. Со стороны Какёина это, конечно, была бы игра чувствами, да и в том ключе, что желание ненастоящее, наталкивало на мысли о жестоких шутках, но всё же он не заслуживал такого. И глядя на яркое солнце, то ли на пламя, то ли на чудаковатого змея или ещё что, с чем Джотаро только ни сравнивал Нориаки, он недоумевал: как можно причинить вред этому созданию. Это же всего лишь озорная душонка, которая за язвительным фарфором лица прятала самые искренние чувства. — Думаю, тебе надо как-нибудь провести экскурсию по остальным комнатам, если хочешь, — разбавил молчание Нориаки, пощурившись от ветра. — Можно даже сегодня. — Зачем? Я же не собираюсь к тебе переезжать. — Ну, — пожал плечами джинн, — мои двери всегда для тебя открыты. Куджо хмыкнул, не собираясь сейчас с этим разбираться, однако жажда к исследованиям в нём, по итогу всего, проснулась. — Что ты чувствуешь, когда держишь меня за руку? — играючи интересовался Нориаки, хотя, судя по виду, ждал серьёзного ответа. — Пойдём уже, — Куджо закатил глаза, после вытряхнул оставшийся табак из сигареты, игнорируя вопрос. — Уже так не терпится приступить к готовке? — отпуская руку, джинн проследовал ко входу, открывая его. — Ага. Камень размягчился, пропуская мужчин в пещеру, после чего Какёин, как обычно, вернул его в исходную форму. Джотаро уже начал привыкать даже к этому. Мягко улыбнувшись, сняв с себя мантию, Какёин проследовал по коридору, ведя Куджо за собой на кухню. На ней пол не был до конца проложен, но у входа она уже напоминала более цивилизованное жилище. — Поехали, — хлопнул в ладоши джинн, заряжая энтузиазмом. — Никогда до этого не готовил оладьи? — Нет, а… ты не будешь использовать никакие свои магические штуки для этого? — О, нет, это было бы не так интересно. Из шкафчиков Какёин начал доставать все необходимые ингредиенты и посуду под внимательный взгляд Джотаро. — На самом деле, это очень просто, так что не к чему тратить лишнюю энергию, — начал объяснения джинн, попутно разбивая яйцо в миску, добавляя сахар и соль, и протягивая посуду вместе с венчиком Джотаро. — Взобьёшь? Пожав плечами, Куджо молчаливо согласился на помощь, краем глаза поглядывая, чем в это время занимался Нориаки. Последний высыпал приличное количество сахара в чугунную кастрюлю, а затем потянулся к вишне, собираясь и её добавить туда же. — Вообще, я люблю без косточек, но сейчас это займёт слишком много времени, — пояснил он, высыпая столько же ягод в посуду с песком. — А говорил, непривередливый, — Джотаро не смог упустить шанса съехидничать в этот раз. Какёин посмотрел на Куджо с пляшущими бесятами в глазах, но так и не нашёлся, чем ответить. Либо нашёлся, но, судя по вовремя закрывшемуся рту, остановил себя. Позже он налил в стакан кефир, подходя с ним к юноше. — Думаю, достаточно, — обратился он к Джотаро, после чего добавил в готовую массу кефир. — Пойдём пока дальше, — Какёин кивнул на стол, намекая проследовать к нему. — Так, а теперь нам нужна мука и щепотка соды… Кстати, вишенку хочешь? Нориаки взглядом указал на горстку оставшихся ягод, после чего вновь обратился к Джотаро. Тот пожал плечами, что обозначало безразличие, но с ноткой согласия. Улыбнувшись, Нориаки достал две вишни на одной веточке, протягивая Куджо, чтобы тот подхватил прямо ртом. Его взгляд «ты серьёзно?» не сработал, потому как Нориаки продолжал держать ягоды у лица и ждать, когда он откусит. Выдохнув, Джотаро потянулся к одной из вишен, и в этот же момент самым наглым образом Нориаки схватился губами за вторую, заставляя Джотаро резко отстраниться и оторвать ягоды друг от друга. Вид у Джотаро был напуганный, и казалось, что тот боится близости больше, чем саму смерть. Это вызвало волну смеха у Какёина. — Видел бы ты себя, — с ягодой во рту произнёс Какёин, отрывая веточку и откладывая её. — Ну и ну, — натянув фуражку, пробасил Джотаро, чувствуя, как во рту разливается кислый сок от вишни. Выплюнув косточку, парень, уж было, собирался наругать Нориаки, как вдруг его поразили действия со стороны рыжего черта. Тот стоял, облокотившись о стол, и, с насмешкой глядя в глаза Куджо, вертел вишню на языке самым причудливым образом, при том издавая странные звуки. Такой выпад заставил Куджо нахмуриться и посмотреть на джинна, как на идиота. — Заканчивай, — уже грубее предупредил Джотаро. — Это мерзко. Какёин прищурился, помотав головой, и в тот же момент раскусил ягоду во рту, делая при этом самое блаженное выражение лица. — Завидуй молча, — сплюнув косточку, ответил Нориаки. — Было бы чему, — пробубнил под нос себе Джотаро, но этого оказалось достаточно, чтобы расслышать. Улыбнувшись, Какёин взял щепотку муки и кинул ею в Куджо, но, по-видимости, не рассчитал силы. Джотаро в тот момент был благодарен своей реакции, ибо если бы не она, то не успел бы вовремя зажмуриться и мука попала в глаза. По итогу, всё лицо Куджо стало белым, а немного муки даже попало на губы, поэтому, когда он выдохнул ртом, часть лёгким порошком вылетела вперёд. Какёин смекнул, что натворил дел, не то напрягаясь, не то стараясь сдержаться, чтобы не засмеяться во весь голос. Джотаро провёл рукой по глазам, чтобы видеть, и первое, что ему представилось — это самое невинное выражение лица на планете. — Так, Джотаро, — Какёин начал отходить к двери, — спокойно, всё хорошо… Дверь с шумом начала отодвигаться, и Нориаки наверняка успел пожалеть, что они такие медленные. Однако он так и не шелохнулся, когда образовалась щель, достаточная для того, чтобы в неё мог пролезть джинн, ведь тот лишь наблюдал за чужой реакцией. Куджо кинул быстрый взгляд на открывающийся проход, затем на Какёина, затем снова на проход. А затем в момент резко рванул на джинна. — Нет! — крикнул Нориаки, удирая прочь и разражаясь хохотом, который от эха становился ещё громче. Джотаро казалось, что бегал он быстрее, поэтому в пещере джинна поймает очень скоро, однако Нориаки принял незамедлительное решение бежать наружу. Оглянувшись назад, Какёин заметил, что фуражка с Джотаро уже давно слетела, но тому было всё равно даже на собственную задорную улыбку на лице. Когда Какёин открывал проход, то его уже почти схватили, но успел сбежать, не затрачивая время на то, чтобы вернуть камень в былое состояние. Когда они оказались на улице, Джотаро даже успел отвлечься на мысль, что стало ещё душнее, чем до этого. Какёин бегал по песку, заливаясь хохотом и стараясь водить Куджо по кругу, но тот срезал углы, из-за чего только приближался к джинну. Честно говоря, юноша поддавался. Задействуй он полную свою силу, то давно бы уже догнал. Смекнув, что долго так Нориаки не продержится, он сиганул к берегу, после чего, забежав по колено, не обнаружил бега за собой. Полуобернувшись, словно грациозная лань, он озорно посмотрел на Куджо, остановившегося ровно перед водной чертой. Волнистая прядка слегка скрывала лицо, и почему-то Джотаро вспомнил в этот момент о других мифических существах — сиренах, которые способны зазывать моряков своей манящей красотой, а после те уже считались пропавшими без вести. — Не бойся, — возгласил Нориаки, — водичка у берега тёплая. Куджо позволил себе задорную ухмылку. Мука вся осыпалась, пока они бегали, но игра ещё не считалась законченной. Джотаро прямо в джинсах рванул вперёд, забегая по колено в воду и разбрызгивая пену в разные стороны. Какёин отбежал в другом направлении, чтобы не попасться в свою же ловушку. — Вот! — крикнул Нориаки, обдавая парня прохладной водой, когда тот оказался достаточно близко. — Тебе, кажется, умыться надо было?! — Ага, и всё благодаря тебе! — Джотаро ответно начал брызгать водой в Нориаки, войдя в раж и создавая слишком большие волны, из-за чего джинн даже боялся свалиться. Они оба вмиг стали мокрыми с ног до головы, но всё равно не останавливали свою маленькую войну. Куджо, плюнув на всё, прикрыл локтём голову и пошёл навстречу Какёину. — ДжоДжо, стой! — тот заметил движение в свою сторону слишком поздно, из-за чего Джотаро оказался в опасной близости. — Нет! Погоди! Не прекращая смеяться и пуляться водой, Нориаки как можно скорее попятился назад к берегу и собирался развернуться, как вдруг чужие руки схватили его за плечи, из-за чего, на время потеряв равновесие, они рухнули, не дойдя до берега. Посадка оказалась мягкой. Куджо совсем раскрепостился, и даже смеялся вместе с Нориаки, продолжая держать его за руки, припечатывая к песку, омываемому водами. — Поймал, — неожиданно тихо произнёс Джотаро, глядя улыбающимися глазами прямо на джинна. — Это ещё кто кого поймал? — приподнял бровь Нориаки, поворачивая голову вбок. Его чёлка, когда прибывала вода, напоминала морские растения, только пламенного цвета, отчего становилась ещё более притягательной. Куджо, плавно убирая улыбку с лица, завороженно наблюдая за волосами джинна, после чего, не желая себя останавливать, потянулся к ним, осторожно заправляя прилипшие ко лбу пряди за ухо, чтобы не мешали. Взгляд бирюзовых очей по сумасбродной траектории проследовал обратно к глазам, где так же больше не показывалось веселье. Его сменило удивление, желание, быть может, даже восторг. Нориаки, словно зачарованный, мягко вытащил левую руку из захвата и протянул её вверх, кладя на щёку Джотаро, но в последний момент, видимо, вспомнив об одной утренней неловкости, одёрнул её назад, однако тот успел перехватить, удивляя, нет, поражая джинна и возвращая ладонь обратно. Осмелев в своих действиях, Какёин огладил чужую скулу, перемещая большой палец на полные губы, мягко проводя по ним и слегка оттягивая нижнюю. — Я бы сказал, для чего созданы твои губы, но боюсь, тогда ты меня пошлёшь, — полупрошептал Какёин, усмехнувшись в конце. Однако на полноценный смешок это не было похоже, ибо его сейчас интересовали вовсе не шутки. Рука Нориаки поднялась выше, зарылась в чёрную мокрую шевелюру, а во взгляд добавилось некое волнение. Впрочем, Джотаро в данную секунду испытывал ту же палитру эмоций. Ладонь несмело подтолкнула Куджо вперёд, и последний не стал сопротивляться. Куджо не мог сказать наверняка, но после того, как столь проникновенный взгляд попал прямо в трепещущую душу, после того, как он снова коснулся желанных губ, то признал для себя, что, похоже, влюбился. Это чувство засело в нём с самого начала, с их первой встречи, и даже, может, это не подчиняется логике, но и до самого знакомства, усиливаясь и крепчая с каждым днём. Это нежный прихотливый цветок, дарящий гармонию, а вовсе не сорняк, врастающий в горло и побуждающий бояться ночи и собственного дома. Шум воды перемешивался с тихими стонами Нориаки, уже не имевшему желания сдерживаться, либо надеявшемуся, что на улице его не слышно. Джотаро, не в силах выразить иначе всю глубину эмоций, плотнее вжался в Какёина, хватая за талию, прижимая к своей груди так близко, как только возможно, проникая языком внутрь горячего рта и чувствуя ответные действия, теряясь в бесконечности болезненных, но сладостных ощущений. В этот раз Куджо вёл себя намного раскрепощённее. Иногда он хрипло постанывал, однако шумное дыхание говорило громче прямых фраз. Хотелось до боли стиснуть Нориаки, удушить его в объятиях, переломать все кости, закусать до крови губы и язык, с которого так часто слетали острые фразы, но при том не причинить вреда — поглотить без остатка, но обласкать каждую клеточку кожи. От этих противоречий подмывало разорваться на куски, а Джотаро лишь целовал, прижимал любимое тело к себе и слушал, слушал эти до умопомрачения развратные стоны. Немного ранее Куджо счёл, что ему показалось, но теперь отчётливо почувствовал, как по его спине забарабанили редкие капли дождя, однако ни ему, ни Какёину до этого сейчас дела не было. Нориаки только ответно ластился к юноше, плотно обхватывая чужую талию ногами, от накатывающий ощущений, порой, сильнее нужного царапая спину и, по итогу, залезая под майку Джотаро, впервые касаясь обожаемой оголённой плоти, извиваясь, словно бы узоры на его теле. И такие действия окончательно раззадорили Куджо, отчего он, не в силах переварить столько много эмоций в одну секунду, на пару мгновений прервал поцелуй, заглядывая в горящие потемневшие очи. Переводя дыхание, он прислонился своим лбом к чужому, наблюдая за приятно искажённым лицом от удовольствия, за приоткрытым ртом, который не было желания выпускать из своего плена. Облизнувшись, Джотаро рукой прошёлся по мокрым волосам, в которых, кажется, застрял морской песок, впоследствии зарываясь в них, оттягивая голову слегка назад, заставляя Нориаки зажмуриться от крышесносных ощущений. Губы накрыли чужую и, как казалось в тот миг, беззащитную шею, жадно впиваясь в светлую кожу, расцеловывая всё, что попадётся на пути, иногда кусая, посасывая, не в силах сдерживать бьющее ключом желание. Нориаки начал стонать громче, чем до этого, теперь не переживая о том, что его могут услышать, не переживая о том, что шум прибоя не заглушит его чертовски привлекательный голос, только подначивая и ещё больше распаляя Джотаро. Убрав руку из волос, он стал расстёгивать пуговицы на рубашке, из-за чего Какёин кусал губы, крепче вцеплялся в спину, стремясь снять майку, но тщетно — слишком много времени пройдёт, пока они будут её скидывать, будто бы, если они оторвутся друг от друга хоть на секунду, то наступит их личный апокалипсис. Распахнув рубашку, Джотаро перешёл поцелуями на грудь, проворачивая подобные трюки, что и с шеей, доходя до сосков и вызывая просто неимоверно, ненормально, чересчур пошлые стоны, которые заводили с полуоборота. Теперь он мог трогать Какёина не через одежду, а исследовать руками обнажившуюся часть тела, доставляя обоим неописуемое удовольствие. Чуть позже Куджо ощутил, как Какёин начал о него тереться, сильнее вжимаясь бёдрами в промежность, и только тогда застелённый пеленой возбуждения разум дал почувствовать не только эрекцию Нориаки, но и свою собственную. Джотаро больше не смог сдерживать себя в стонах, иногда рыча, иногда шумно выдыхая. Когда Джотаро вернулся к губам, их поцелуи стали немного беспорядочными — оба стонали в губы друг друга, стучались зубами, Какёин вился, продолжая тереться, что мешало, но никто не возмущался, не собираясь терять прекрасные моменты. Секундой позже и у Куджо сорвало резьбу, и он задвигался навстречу Нориаки, ощущая, как начинает кружиться голова. Легко проходясь пальцами по кубикам пресса, заставляя их напрячься от щекотки, но позже сжимая талию так, что чуть ли не обхватывая её одними лишь ладонями, Джотаро терял свой разум. Что чужие поцелуи, иногда укусы, иногда зализывания, что чужой трепет в груди, ровно как и собственный, что чужие ласки и движения — всё одновременно побуждало забыться от безумия, от того, кто он есть, где он, сужая мир только лишь до Нориаки. Во один миг Какёин застонал выше и чаще, пытаясь остановить поступательные движения, разрывая поцелуй и восклицая: — Джо… таро! — надломленным голосом еле как произнёс он. — Про-шу, остановись, м-м-м… Но Куджо не слушал, продолжая тереться сквозь ткань обоих брюк, ведь чувствовал, насколько сильно был напряжён член Какёина, ведь и сам был готов… — Ст… ах, — практически шептал Нориаки, выставляя дрожащую руку вперёд, безуспешно стараясь отстраниться, — я же сей-час кончу, при-дурок! Джотаро, прорычав, вцепившись зубами в шею, подхватил Какёина под ягодицы, насаживая на себя, прижимая так близко, как мог, заставляя его впиваться ногтями в кожу на спине, на плечах, сдавливать в объятиях до хруста костей, дрожать и давиться собственными стонами. На следующем движении Нориаки, зацепившегося за Джотаро, как за спасательный круг, пробила крупная судорога, из-за чего и сам юноша едва не последовал его примеру. Исступлённый крик, прерываемый глотками воздуха, сорвался с распухших губ, и Какёин замер, стараясь расслабиться, но его тело не слушалось, продолжая дрожать в сладкой агонии. Куджо ненадолго отстранился, взглянул на охваченное негой лицо Нориаки и не догадался — слёзы ли стекают по его щекам, либо капли дождя, ловко забравшиеся в уголки глаз. Грудная клетка, испещрённая алыми отметинами меж лент орнамента, ритмично вздымалась и опускалась, представляя глазу уникальное зрелище. Через секунду Какёин приподнял подрагивающие веки, из-под ресниц глядя на Джотаро так, словно ему в жизни больше ничего не нужно, после чего переметнул взгляд к ширинке. Руки медленно потянулись к намеченной цели, но Джотаро вовремя перехватил запястья. Нориаки пытался оказать сопротивление, но в таком состоянии Куджо, естественно, оказался сильнее, поэтому, как-никак, пришлось отступить. — Отдыхай. У нас будет ещё время, — хрипло пояснил юноша, закусывая нижнюю губу и, действительно, еле сдерживаясь, чтобы не продолжить. Вместо этого Какёин положил руки на плечи Джотаро, притягивая к себе обратно, предлагая снова лечь на него, от чего последний не отказался. На выдохе Нориаки ласково и легко-легко чмокнул Куджо в щёку, ближе к уху, всё ещё не нормализовав дыхание, но уже постепенно приходя в себя. Дождь забил с новой силой, заставляя океан разозлиться и охладеть чувствами к миру. Прибрежные волны омывали песок, точили камни и уносили прочь в свои глубины маленький секрет двух соединившихся душ и обращая его морской пеной, чтобы никто не догадался о запретных чувствах. Мужчины довольно долгое время лежали, наслаждаясь объятиями друг друга и первыми моментами, когда они так близки, пока до Нориаки не дошла вся суть происходящего. Он закопошился, молчаливо прося Куджо посмотреть на себя, после чего тихо, но обеспокоенно произнёс: — Джотаро, вода — лёд! — И что? — пьяно нахмурившись, отозвался сиплым голосом Куджо. — Пойдём скорее, заболеешь. В отличие от вмиг засуетившегося Нориаки, Джотаро лишь лениво приподнялся с места, не имея ни малейшего желания отпускать сложившуюся атмосферу, хоть предполагал, что она в любом случае улетучится под натиском здравомыслия. — Я тебя сейчас в горячую ванную брошу, — серьёзно заявил Нориаки, хватая Джотаро под руку и стремясь скорее к пещере. — Ага, — бесцветно согласился Куджо, следуя широким шагом за джинном. Он не собирался признаваться, но на самом деле уже давно смекнул, что весь закоченел. Сообщил бы Какёину раньше — тот бы так и утащил его в пещеру, только волю дай. Но, как бы то ни было, они уже добрели до ванной. Налив достаточное количество воды, Нориаки произнёс: — Так, ты раздевайся пока, а я тебе воду согрею. Какёин принялся выполнять озвученное, однако Джотаро даже не шелохнулся с места, попросту сложив руки на груди. Боковым зрением это заметил Нориаки, удивлённо выгнув бровь и взглядом спрашивая: «чего ты ждёшь?» — Я подожду, когда ты уйдёшь, — спокойно ответил Куджо, отводя взгляд и по привычке потянувшись руками к фуражке. Но не обнаружив её на голове, он лишь неловко нахмурился, проводя рукой по волосам, убирая их назад. — Серьёзно? — беззлобно усмехнулся джинн. — После того, что между нами только что произошло? — Да, — незамедлительно последовал строгий ответ. Какёин пожал плечами, продолжая заниматься своим делом. — Как скажешь, — добавил он, хотя в этой фразе едва уловимо можно было почуять расстроенный тон. — Я уже говорил, что ты решаешь. Нагрев воду так, что из неё чуть ли не валился пар, Какёин достал свои руки, стряхивая капли и, кивком указав Джотаро на ванную, развернулся, собираясь покинуть помещение. — Эй, — Куджо заставил задержаться и обратить на себя внимание. Не успел Нориаки развернуться, как к нему вплотную подошёл Джотаро, хватая за плечо и легко целуя в губы. Какёин заметно улыбнулся в поцелуй и в отместку за холодный ответ, данный минутой ранее, укусил Куджо за нижнюю губу, когда они уже отстранялись. — Но если ты так хочешь, могу остаться с тобой, — не удержался от подколки Нориаки. — Иди уже, — прошептал Куджо, отворачиваясь к ванной. — Пойду оладьи доделаю. — Под дождём? — с удивлением подметил Джотаро. — То место, которое я тебе показывал — туда не попадает дождь. Или ты думаешь, что я не способен сырые дрова поджечь? Куджо махнул рукой, чем вызвал очередной смешок, после чего Какёин, наконец, прикрыл дверь, оставив Джотаро наедине с собой. Распариваясь в горячей воде, Куджо уже чувствовал, что, кажется заболевает. Он не болел с детства, и такая реакция организма воспринималась весьма странно. Но вместе с тем, он не мог выбросить из головы страстные поцелуи, суматошные прикосновения, удушающую влюблённость, которая выбивала воздух из лёгких лишь одним своим понятием. Пока что Куджо был предоставлен лишь себе, что давало ему преимущество, время оклематься. Он действительно благодарил сейчас Какёина за то, что тот даёт ему свободу выбора, даёт право решать, в каком русле развивать их отношения.Вот только выбор может оказаться иллюзией. Иногда некто лишь делает вид, что даёт варианты исходов, когда за тебя уже давно всё решили.