***
Время тянулось непростительно медленно. Джотаро, как себе и пообещал, пытался сосредоточиться на учёбе, и уже даже начал возвращать статус продуктивного студента в глазах преподавателей, но по правде говоря, каждую секунду на зубах скрипел песок ото всей этой канители. Дом, кажется, ещё больше отторгал, разваливая свою целостность буквально на глазах, но Куджо это уже не так беспокоило, потому что всё сознание и подсознание было забито Какёином, и, похоже, он верно полагал, в чём дело. С их последнего конфликта, где Джотаро узнал для себя шокирующую новость, прошло уже почти два месяца, но он продолжал периодически чувствовать тот самый сахарно-металлический привкус в своей пище. Он ничего не говорил об этом Нориаки, да и агрессировать на этого чёртика больше не было никакого желания, но тот зачем-то соврал ему в последний раз. Какёин обещал больше не поить его своей кровью и, по всей видимости, скрестил тогда пальцы. Скорее всего, это объясняло, почему Куджо ни на секунду не мог перестать думать о Нориаки за пределами университета. И всё казалось таким нелепым, неважным, а дома радовал лишь серый плюшевый дельфин, призрак оставленного аромата и короткие разговоры по ночам, которые стали ещё короче из-за учёбы. Но когда Нориаки приезжал — всё вокруг менялось. Джотаро открывал дверь своей квартиры, глядя в любимые глаза, после чего с силой притягивал Какёина для длительных объятий. И только потом его взгляд проходил через незакрытую дверь на улицу, и Куджо каждый раз удивлялся. Все деревья стремительно переодевались в более пышные зелёные наряды, ударяя в нос запахом подступающего лета, а где-то издали долетали потерявшиеся розовые лепестки. Птицы радовались погоде и сочиняли новые песни, заливаясь на жарком солнышке, которое грело так, как в аномальном начале апреля. Позже Куджо отходил к двери, чтобы закрыть её, отмечая, что и дом стал более благосклонным, словно бы прося оглянуться, рассмотреть себя повнимательнее. Пару раз он и этого не успевал сделать, так как Какёин стал вести себя раскрепощённее и больше не стеснялся говорить и показывать Джотаро, как на самом деле скучал. В таких случаях они даже не доходили до постели. Неловкое молчание заменила уютная тишина, редкие неудобные вопросы и недопонимания стёрлись дружелюбными беседами, а Джотаро так и не спрашивал про главную причину своей помешанности. Может, остерегался правды, так как уже успел привыкнуть к Нориаки. После они следовали на кухню провести время за чашечкой чая, либо за нормальным ужином, а затем, как правило, отправлялись в ванную. Какёин умел навести романтику и впечатлить разнообразием даже в квартире Джотаро, привозя с собой свечи и устанавливая их на бортики ванной. Доселе Куджо казалось подобное банальным, а от слащавой романтики тошнило, однако когда рядом оказывался любимый человек, появлялось острое желание прочувствовать всё это рядом с ним. А после принятия ванной они, обмениваясь ласками на ходу, добирались до постели и не засыпали, пока, как минимум, не начнёт светать. Чувствовать Нориаки рядом, обнимать его, целовать каждый сантиметр желанного тела, говорить, не произнося ни звука — вот, что нужно было Джотаро. Естественно, это нельзя было заменить короткими разговорами. Когда под боком находился Нориаки, сон Куджо больше ничего не тревожило. И следующее утро становилось, пожалуй, самым удручающим временем: когда они ещё не простились, но уже чувствовали, как опасно близка двухнедельная разлука. На сей раз джинн пригрёб себе ещё одну футболку Куджо. Не менее лёгкий вечер сменял утративший краски, запахи и смысл день, заставляя вновь и вновь касаться символа на своей груди, чтобы услышать голос, тянущий горечь и набухающую любовь в душе. Потом Нориаки обязательно интересовался состоянием Куджо и, услышав в ответ, что у того мушки в глазах, ругал за то, что он опять забыл поесть. Чаще раза в две недели Какёин опасался ездить, учитывая, что раньше он уже навещал Джотаро на порядок больше установленного лимита. Приходилось перебиваться тем, что есть. День за днём, накладывая всё больше тоски и пыли на глаза, недели спешили, но одновременно и тянулись, создавая ощущение гонящейся прочь, на другой конец света, карусели, чтобы потом в один миг, стоит только завидеть джинна, смахнуть пыль прикосновением эйфории. И позже снова удивиться, как сильно преобразился мир, ведь буквально вчера ещё сакура теряла свои последние лепестки, а после вспомнить, что то было не вчера, а две недели назад. И разве это жизнь? Нет, так нельзя, и с этим нужно что-то делать.***
Едва перед Какёином открыли дверь, как его тут же прижали к стене рядом, вжимаясь всем весом и сбивая с толку напором. Джинн, улыбнувшись, с нежностью провёл ладонями по спине Джотаро, приговаривая: — Всё хорошо. Я теперь рядом. А Куджо едва ли был способен на слова, стараясь прочувствовать грудной клеткой чужое сердцебиение. Он с жадностью вдыхал запах рыжей макушки, впоследствии блаженно открывая глаза и глядя, как плавно по стене расползается цветное пятно сродни акварели на воде, постепенно окрашивающее всё вокруг. Отстранившись, он заглянул в удивлённые глаза, в которых секундой позже отразилась задорная улыбка. — Что с тобой, ДжоДжо? — мягко поинтересовался Нориаки, не сводя завороженного взгляда. — Тебе не жарко было ехать в этом балахоне с капюшоном? — между делом, Джотаро принялся стаскивать мантию с джинна. — Я же не чувствую жары, — зарделся Какёин, принимая короткий, но горячий поцелуй и помогая снять верхнюю одежду. — Хочешь сделать это прямо здесь? Тебя заводит, что за нами могут подсмотреть? Грузно выдохнув, Джотаро нехотя отпустил Нориаки, чтобы закрыть дверь. Это уже далеко не однократный случай, когда ему приходится напоминать о возможных любопытных взглядах, случайно скользнувших в приоткрытую квартиру. Только Куджо закрыл щеколду, как Какёин подошёл сзади, обнимая парня, ластясь к нему всем телом и легонько покусывая за загривок, чтобы раззадорить. Однако, обернувшись, Джотаро перехватил за запястья тянущиеся к нему руки, опуская их и переплетаясь в замке, после чего, твёрдо посмотрев на Нориаки, произнёс: — У меня серьёзный к тебе вопрос. — Что такое? — Какёин склонил голову вбок, отчего его волнистая прядь забавно отпружинила. — Ты бы хотел жить со мной? — Ты правда хочешь обсудить это именно сейчас? — губы Нориаки вновь тронула улыбка, и он, уж было, собирался приблизиться, однако Куджо не дал этого сделать. — А смысл откладывать? Какёин пожал плечами, крепче сжимая ладони в руках: — Я уже говорил, что мои двери всегда для тебя открыты. И если ты захотел переехать, то я буду только рад. Отведя взгляд в сторону и прищурившись, Джотаро высвободился из ладоней и подошёл к окну, задумчиво глядя в него. С прошлого раза практически ничего не поменялось. Только сейчас он смог увидеть это. — Я знаю, что ты не можешь жить в густонаселённом месте, — Куджо развернулся обратно к джинну, опираясь о стену и продолжая, — но мы можем переехать в ту местность, где народу не так много, хоть в деревушку и… Джотаро остановился, заметив, что джинн отрицательно замотал головой. — Возникнут проблемы, — пояснял Какёин, приближаясь к любимому. — Мне подходит только жизнь вдали от людей. Я не хочу иметь дел с полицией. — Да какая полиция? Если ты боишься, что нас вдвоём увидят вместе — то просто не маячь, когда кто-то будет проходить мимо, а остальное я возьму на себя. — Ты не представляешь, о чём идёт речь, — Нориаки сел за кухонный стол, не сводя глаз с Джотаро. — На самом деле, я безмерно рад тому, что ты хочешь жить со мной, правда, но иного выхода… — А что, если моим третьим желанием станет, чтобы тебя не видели? никто — ни люди, ни полиция? — Куджо подошёл ближе, присаживаясь за соседний стул. Однако Какёин рассмеялся на этот вопрос, правда смех оказался грустным. — Я же говорил, что на джиннов такая магия не действует. Может, и существуют какие-либо заклинания, которые навсегда перекроют мой сигнал и позволят нам жить, как и все остальные люди, но этого я больше не узнаю. Той книги мне больше не увидеть, — Какёин осторожно взял за руку Куджо, выражая тем самым поддержку. — В таком случае я рискую не только собой, ты понимаешь? Джотаро потёр глаза свободной рукой, переваривая услышанную информацию. Ясно стало одно — если и жить им вместе, то, по словам Какёина, только в пещере. Но и это не кажется светлой перспективой — если летом всё в порядке, то зимой высок риск подцепить болезнь, и не факт, что то будет обычная простуда. Он ведь не джинн, у которого иммунитет ко всему. Куджо резко хлопнул себя по лбу, чем заставил Нориаки подпрыгнуть на месте. — ДжоДжо? — вопросительно и слегка опасливо позвал Какёин. — Когда просил иммунитет ко всем болезням для матери — нужно было просить для всей семьи, — Нориаки всё ещё выжидающе смотрел, на что парень закатил глаза. — Выходит, жить вместе мы можем только у тебя? — А-а, — Нориаки дёрнул бровями, разобравшись в ситуации. — Это так. Но твоё третье желание может обеспечить тебе комфортные условия. Джотаро отвернулся, помотав головой, ведь итак понятно, что джинну с самого начала это и нужно было. — Я не могу всё бросить и вот так вот пропасть из жизни. — А я не заставляю, лишь подкидываю варианты, — Нориаки встал со стула, переместившись на коленки к Куджо и приобнимая его за шею. — Выбор всегда за тобой, я говорю это с самого начала, — Куджо крепко сжал ладонь на чужой талии, так как почувствовал явную фальшь, но быстро подавил пыл, всё ещё не находя сил для разборок. — В любом случае, я всегда смогу приезжать к тебе раз в две недели, а иногда даже чаще. Это так просто звучало из уст Какёина, словно он вовсе не соображал, в каком состоянии находился Джотаро. Но нет, Нориаки прекрасно это видел. Раз в две недели — критически мало, и если Куджо вновь начнёт сходить с ума — это, опять же, вина одного пронырливого джинна. Свесив голову, Какёин едва коснулся своим носом чужого, легко потёршись, после чего, словно переполненный любовными чувствами, трепетно положил ладони на щёки и виски Куджо, зарываясь ими в волосы, и с такой же нежностью поцеловал его в макушку. Наверное, такой порыв и спровоцировал слуховую память воспроизвести те слова, которые раскатом грома до сих пор гремели внутри Джотаро. — Нориаки, ответь, — не мог успокоиться он. — Почему именно я? Вздохнув, джинн отстранился, со смешинкой и любовью в глазах посмотрев на Куджо, ответив лишь очередной загадкой: — Может быть, я тебе скажу об этом, когда ты ко мне приедешь? — А может, без «может»? — Ну, — несмотря на грозный ответ, Какёин от этого только раздухарился, — посмотрим на твоё поведение, — Куджо зажмурился на это, показывая всем видом, якобы Нориаки не исправим, чем и вызвал очередную волну смеха. — Серьёзно, ДжоДжо! Логичнее решать такие вопросы, когда у нас будет больше времени! Я к тебе приехал, потому что соскучился, а не с целью побурчать друг на друга. — Ты голоден? — вздохнул Джотаро, сдавшись и как можно скорее переводя тему. — Только если за компанию, ДжоДжо. На это Джотаро отмахнулся, сочтя мысль Какёина верной, в то время как в голове проносились мириады мыслей, которые так и остались неозвученными. Этот разговор стал ещё одной пометкой, о которой Джотаро следует напомнить Нориаки при приезде к нему. Оставалось ждать всего ничего — две недели. И, честно говоря, Куджо уже начал готовиться, собирать вещи, пусть их и было не так много. Эти бессмысленные действия помогали коротать время. К слову, если что и изменилось после последнего приезда Нориаки — так это только прибавившаяся в объёме домашняя работа, подготовка к очередным экзаменам, а в ночных разговорах то и дело стали фигурировать обсуждения предстоящего визита Джотаро. В один момент Куджо начал допускать мысли о том, что всё это может оказаться пустым. Если он вздумает жить у Нориаки, то тогда, можно сказать, откажется от внешней жизни, в том числе и от профессии, на которую сейчас учился. В такие моменты Куджо одёргивал себя, злясь на собственные абсурдные идеи, а позже вновь возвращался к подготовке, лишь бы поскорее расправиться с экзаменами. Джотаро больше не удивляло то, как медленно шагает время, однако в вечер перед отъездом с трудом верилось, что остаток лета он проведёт с Какёином. Матери он сообщил лично, что отправляется в очередную исследовательскую экспедицию, что-то наподобие лагеря. Возможно, там не будет ловить связь. Естественно, Холли положительно отозвалась об этой поездке, хотя без лупы можно было разглядеть беспокойство в её глазах. Все чувствовали, что поездка — лишь маскировка, в воздухе витало напряжение, но только Садао, в один момент аккуратно подойдя к сыну, ответил фразой, которая ещё долго эхом отдавалась в голове: «Будь осторожен». Словно бы отец понял всё по взгляду. И тот вечер, когда Куджо готовился к последнему экзамену, когда вещи уже были собраны, мир, даже без присутствия Нориаки, начал окрашиваться цветами, а пища заново обретала вкус с солоновато-яблочным оттенком. Тогда Джотаро пытался запомнить все детали, ведь следующим днём у него уже не будет такой возможности. Он не смог бы дать точного ответа, почему делал всё это, и почему столь чуждые в последнее время стены просили обратить на них внимание, но, как бы глупо ни звучало, душа просила замедлять секунды на несколько мгновений. В лучах уходящего солнца, просачивающегося сквозь жалюзи, едва ли можно было уловить прощальные отголоски.***
Пятница, вечер.
Сразу после сдачи последнего экзамена Джотаро, отойдя от университета в противоположную от дома сторону на несколько метров, вызвал себе такси. Он ни на секунду не сомневался в успешной сдаче, поэтому сразу взял с собой сумку с вещами, запрятав её в шкафу. Как и посоветовал Какёин, перед посадкой Куджо натянул капюшон толстовки, в тот же момент проклиная всё на свете — температура казалась просто невыносимо жаркой. Он расположился на заднем сиденье, стараясь особо не светить лицом перед водителем, и подтвердил свой заказ. Зачастую тонированные стёкла, отсутствие камер в салоне — вот, почему Какёин пользовался только этой компанией. Также, на сей раз Нориаки попросил высадиться у Намегавы. Далековато от леса, но это чисто для подстраховки. Как выяснилось, Какёин часто менял свои точки отправления и прибытия, даже если это не имело особого смысла. Практически в начале пути Джотаро заблокировал трекер на телефоне, в очередной раз удивляясь, откуда Нориаки всё это знает, раз советует подобное. Как-никак, хорошо, что джинн упомянул об этом сейчас, а то могло бы стать слишком поздно. По крайней мере, так его не отследят при всём желании. Пока Джотаро ехал, то успел отметить, что автомобиль следовал по несколько иному пути, всё в том же направлении, однако местность другая. И как оказалось, таким образом он и приехал намного быстрее — всего лишь три часа пришлось потратить на путь. Видимо, играло роль и то, что на дорогах не оказалось пробок. Хотя странно, ведь на улице вечер пятницы. Не церемонясь, быстро передав деньги, Джотаро покинул салон машины. Оглянувшись вокруг, он обнаружил рядом пляж, ещё чуть поодаль — жилой район. Ясно предполагать, что двигаться нужно в противоположную сторону, но всё же сомнения имели место быть. Забросив сумку на плечо, Куджо потянулся к изумруду на груди, и едва пальцы коснулись символа, как в голове тут же раздалось: «Джотаро, видишь пляж?» — Я… — растерялся от резкости юноша, — да, он позади меня. «Отлично! Сейчас иди в противоположную сторону вдоль дороги по прямой, никуда не сворачивай», — джинн говорил торопливо и прерывисто, словно бежал в этот момент. — «Дорога будет плавно уходить влево — это нормально. До леса примерно минут двадцать, понял?» — Да. Я пошёл. «Отлично, я иду к тебе.» Джотаро «разъединился», проследовав точно вперёд и только сейчас ощутив ненормальную взбудораженность, которая на миг перехватила дыхание. Осознание долгожданной встречи и дальнейшего совместного проживания сподвигла Куджо прибавить шагу. Солнце играло с Джотаро в перегонки — кто быстрее доберётся до своей цели и, глядя на то, как стремительно темнело на улице, он уже начал сомневаться в своей победе. Однако вскоре в поле зрения показался лес, и после этого Куджо пошёл ещё быстрее, и ещё, пока в один момент не побежал. Это место он больше ни с чем не перепутает. Его прыткость, энтузиазм улетучились, как только он забрёл вглубь леса, ведь из-за темени пришлось остановиться, чтобы не запутаться в корнях деревьев, корягах, да даже в собственных ногах. Чуть впереди послышался шорох и стремительно приближающиеся шаги, заставляя сердце замереть. С той же стороны показался некий источник света. — Нори, — негромко позвал Джотаро, застыв в тревожном оцепенении. Через пару мгновений из зарослей выплыл зеленовато-серебристый светильник, заставляя Куджо испытывать смешанные чувства. Светильником оказалась камышовка. — Опять ты! — процедил Джотаро, двинувшись в сторону птицы в надежде отыскать Нориаки. — Не там ищешь, ДжоДжо. Куджо резко обернулся, услышав переливистый голос с противоположной стороны, после чего заметил знакомые черты лица, окрасившиеся задором. — Сукин ты сын! — помотав головой, констатировал Джотаро. На это заявление Какёин лишь громче рассмеялся, но так и остался прятаться за широким стволом высокого дерева, выглядывая только наполовину. Куджо быстро двинулся к джинну, но тот, усмехнувшись, рванул к другому дереву, скрываясь и поглядывая в ожидании, когда за ним снова побегут. — Придурок, — не сдержал смешка Джотаро, следуя за Нориаки. — Мы здесь покалечимся. — Не бойся, всё под контролем, — звонко отозвался Какёин, прячась за очередным деревом. Необычная камышовка парила между ребятами, освещая тёмный лес, а они, словно дети, резвились и играли в догонялки, не переставая смеяться и перекидываться острыми фразочками. В одну секунду Куджо, увлёкшись, перестал смотреть под ноги, заметив, что Какёин оказался достаточно близко, и тогда же споткнулся о толстый выступающий корень. Джотаро успел бы ухватиться за ветку, чтобы остановить падение, однако Нориаки, взволновавшись, выскочил к нему, подхватывая спереди, чтобы тот не завалился. И буквально в следующую секунду джинн оказался прижатым мощной хваткой к дереву. — Снова поймал, — победно заявил Джотаро, не в силах снять счастливой улыбки с лица. — И это всё было частью твоего коварного плана? — вскинул бровь Какёин. С несколько секунд они, озарённые зелёной подсветкой, молчаливо смотрели друг на друга. Какёин, слегка вздрогнув, переложил свои руки с талии на шею Джотаро, после чего потянул его на себя. Куджо, больше не видя смысла сдерживаться, крепче стиснул Какёина в объятиях, сминая любимые губы в жадном поцелуе и чувствуя неимоверную отдачу. Сердце наполнилось блаженством, которое готово было разорвать тело в клочья, ведь это непозволительно великое чувство, так в жизни Куджо быть не может. Шумно выдыхая, кусая чужие губы, чтобы показать, как сильно скучал, Джотаро руками стал пробираться под мантию, кончиками пальцев ощущая сладкую дрожь. Несмотря на положительную реакцию, Какёин перехватил запястья Куджо, резко отстраняясь и укоризненно глядя на него. — Эй, — тихо, но чуточку грозно прозвучало от Какёина, — не здесь же. — Ты прав, — Джотаро на пару секунд зажмурился, нехотя отстраняясь и сразу же потянувшись к карману за сигаретами. Огонь разрезал темень, едва ли освещаемую зелёным. — Я невыносимо соскучился по тебе, — всё так же опираясь о дерево и тяжело дыша, говорил Нориаки. Джотаро хмыкнул, с прищуром глядя на джинна и в этот же момент затягиваясь. Какёин неторопливо подошёл к Куджо, беря его за руку и направляя к пещере, и тогда совсем близко к ним подлетела камышовка. — Что это за хрень? — бычком указав на птицу, при том уставившись на неё враждебным взглядом, поинтересовался Куджо. — Птица, сам же видишь, — посмеялся Нориаки. Большим пальцем он огладил ладонь, доверчиво сжимающую его собственную. — Когда я сюда приезжал в первый раз, она привела меня к тебе, — вспоминая тот самый день, по телу Джотаро пробежали мурашки. — Она твоя. Птичка, чирикнув, присела на плечо Куджо, после чего в одно мгновение словно растворилась в воздухе. Джотаро остановился на месте, пытаясь разглядеть лицо джинна. В темноте сверкнули два фиолетовых огонька, после чего за спиной Куджо вновь загорелся зелёный свет. Камышовка вернулась на своё место, выступая путеводителем для ребят. Такой фокус заставил ещё больше занервничать. — И что это было? — Очевидное подтверждение, — просто-напросто ответил Какёин. Джотаро вздохнул, раздражённо затягиваясь и высасывая чуть ли ни половину сигареты за раз. — И что ты этим пытаешься мне сказать? — ядовитый дым выходил из лёгких, облаком нависая над парнями. — Это ведь ты привёл меня сюда ещё в первый раз, — как бы Джотаро ни прятал очевидные вещи, давно просившиеся стать озвученными, сейчас они попёрли наружу, не собираясь более оседать бесполезным мусором внутри. — Но ты сам решил ко мне прийти, Джотаро, — хоть Какёин и пытался говорить непринуждённо, обыденно, в его голосе скользнула тень нервозности. — Ты мог и не идти. — Всё ещё пытаешься создать иллюзию, будто бы это мой выбор? — Что ты… — Но ведь ты решал всё за меня в те моменты, когда поил собственной кровью. Какёин остановился на месте, глядя на Джотаро с самым настоящим опасением. В глазах Куджо читалось не меньшее опасение, но к этому добавлялась ещё и злость, а уже такая эмоция пугала и его самого. Он не собирался делать этого сейчас, он не собирался выяснять отношения вместо приятного времяпрепровождения, но эта камышовка лишь подтолкнула затаившихся демонов на поверхность, сработав, как триггер. — Джотаро, — замялся джинн, виновато сведя брови, — не надо… — И ты продолжаешь это делать, — однако Куджо не остановился. — Что? — Ты продолжаешь поить меня кровью, зачем? — чуть прикрикнул Джотаро, заставляя поджилки задрожать. — Милый, — всё ещё пытался сбавить пыл Какёин, — всё хорошо. — Ты обещал больше не делать этого! Я ведь не глупый. — Я расскажу, — выдохнул Нориаки. — Но прошу, не сейчас. — Мне уже осточертело, что ты всё оттягиваешь. — Пожалуйста, давай проведём этот вечер в спокойствии, я правда соскучился, — голос сквозил отчаянием, но Куджо на это отрицательно, и даже, как-то презрительно помотал головой. Поджав губу, Какёин тихо и довольно размеренно добавил. — Тогда давай, хотя бы, дойдём до дома. Я тебя покормлю. Ты сходишь в ванную. А потом мы поговорим. Джотаро долго сверлил джинна взглядом, не в силах вернуть ритм дыхания в норму. Ещё раз кинув взгляд на камышовку, Куджо со злостью отшвырнул окурок подальше, но осёкся, осознав, что выкинул мусор в лес. Эта деталь заставила Нориаки легко усмехнуться, и хоть как-то разрядить атмосферу. Остаток пути пара провела в молчании. Проходя мимо океана, взгляд Джотаро не мог не зацепиться за сегодняшнюю картину. Тёмный, бушующий в ожидании бури, однако получающий лишь порывы ветра. Да что ж ты будешь делать! У входа камышовка, ещё раз сверкнув лучезарным светом, замерла на месте и растворилась в воздухе. Когда мужчины зашли в пещеру, Какёин услужливо предложил забрать сумку из рук Куджо, но тот отмахнулся, сам донеся её до комнаты. — Итак, что ты хочешь на ужин? — поинтересовался Нориаки, когда они зашли на кухню. «Тебя», «что-нибудь, что не содержит крови джиннов», «твою историю под соусом истины» — так и собиралось сорваться с языка, но Джотаро лишь буркнул нейтральным тоном: — То, что есть, и на что не уйдёт много времени. — Омлет? — вскинул бровь Нориаки. Джотаро только пожал плечами и согласно кивнул. Пока Какёин занимался готовкой, Куджо старался вести себя максимально нейтрально. Он не предлагал своей помощи, не смотрел в чужую сторону и упорно игнорировал периодические взгляды, направленные на него. Однако Джотаро не терял бдительности, боковым зрением наблюдая, не собираются ли ему подмешать чего в пищу. Пусть Какёин и делал это в течение долгого времени, сейчас такой жест продемонстрировал бы полное неуважение. Джотаро, глядя в телефон, заметил несколько смс-сообщений от матери и уже мысленно хлопнул себя по лбу, потому что забыл позвонить ей сразу после учёбы. В наказание его ждали сообщения, в которых Холли повторно спрашивала два вопроса — как хорошо он сдал экзамен и уехал ли уже на экспедицию с ребятами. Остальные же пестрили чрезмерной эмоциональностью и волнением, отчего сложилось впечатление, что мать находилась рядом и произносила всё это вслух, даже не пытаясь скрыть переживания. Через минуту Куджо принялся набирать ответ, только сейчас подмечая, что всё это время здесь чудесным образом ловила связь. Когда Джотаро отложил телефон, перед ним уже стояла тарелка с готовым омлетом и чашечка красного чая. — Спасибо, — меланхолично поблагодарил Джотаро, на что Нориаки легко приподнял уголки губ. С подозрением отнесясь к пище, Куджо аккуратно приподнял вилку с первым куском, неторопливо отправляя её в рот. Что ж, нужно было отдать должное, хоть в этот раз Какёин ничего с едой не сделал. Ели они так же в молчании. Куджо не имел желания заводить новые беседы после выпаленной тирады, а Какёин не решался подать голоса, отлично чувствуя состояние своего парня. После ужина Куджо снова опустил подбородок в знак благодарности, и Какёин сразу кивнул на выход. Джотаро понравилось, что джинн, кажется, тоже больше не собирался терять времени. Пока Нориаки разливал и нагревал воду, Куджо отправился в комнату достать ванные принадлежности и сменную одежду. Уютное молчание вновь стало напряжённым, хотя тому сейчас была веская причина. Вернувшись обратно и подождав ещё с полминуты, когда Нориаки поднимет воду до нужной температуры, Джотаро наконец-таки зашёл в ванную. На выходе Какёин осторожно ухватился ладонью за пальцы Куджо. Его чёлка виновато свисала пружинкой, прикрывая глаза. Куджо не отнял руку. Развернувшись, Какёин сократил расстояние и, приподнявшись на мысочки, аккуратно потёрся своим носом о чужой, на что Куджо прикрыл глаза. Когда чужое присутствие исчезло, он недоуменно огляделся, с неким успокоением ловя звуки из гостинной. И что это, чёрт возьми, только что было? Вздохнув, Джотаро снял с себя одежду, после чего прошёл по устеленному досками полу и залез в тёплую ванную, наконец, почувствовав долгожданное расслабление. Отметив, что пол есть уже даже в ванной, Куджо вспомнил, что единственное непокрытое место, которое он пока видел, являлось коридором. Не так он представлял себе встречу в день, который они оба так сильно ждали. Это всё должно было всплыть, несомненно! Однако Нориаки оказался прав — выяснять всё это сейчас действительно ни к чему. Как оказалось, тоска неспособна перекрыть наболевшие вопросы. Долго засиживаться Куджо не стал. Самостоятельно слив воду, он неторопливо проследовал по коридору в комнату. Как бы ни было иронично, его словно водой окатило, хотя Какёин ещё ничего не озвучивал. Джотаро понимал, что неизбежное приближается с каждым шагом, ведь он сам того потребовал. Сколько капель в море — столько и мыслей в голове. Приходило понимание и того, что правда может оказаться чрезвычайно ужасной, непростительной, кошмарной, и ему придётся сбежать, оставить Какёина, больше не приближаться к нему. Но эти умозаключения и стали самыми страшными, ведь теперь Джотаро ясно чувствовал — меньше всего он сейчас хотел потерять Нориаки. Возможно, через некоторое время чары сойдут, и все эти чувства действительно окажутся результатом тёмной магии, но здесь и сейчас для него это не имело значения. Вздохнув поглубже, парень нажал на рычаг, открывая грузную дверь. Какёин сидел на кровати, опёршись о стенку сзади. Его напряжённый и в то же время печальный взгляд блуждал по страницам фотоальбома, который он держал в руках. Того самого фотоальбома, который Джотаро уже давно заприметил, но который в последнее время прятал Нориаки. Сердце пропустило удар. Внутренние ощущения наталкивали Куджо на подсказку, но тот не мог всё сопоставить воедино, ведь главные детали бесследно утекали между пальцев. Среди самого фотоальбома было видно также несколько пожелтевших страниц, запрятанных в самом начале. Какёин перевёл взгляд на Джотаро, и последний увидел, что тот едва ли сдерживал слёзы, и это лишь больше потрясло всё естество. Нориаки пододвинулся на кровати, молчаливо приглашая Джотаро присесть рядом, но прикрывая альбом, когда он подходил. Какёин в неком отчаянии посмотрел на Куджо, отчего внутренности неприятно стянуло чем-то вязким, противным, и хотелось вывернуться наизнанку. — Я хочу, чтобы ты узнал, как сильно я люблю тебя, — дрожащим голосом произнёс Нориаки, хотя внешне ещё держался. Джотаро стиснул зубы, не имея ни малейшего представления, к чему готовиться, но на пару секунд эти слова смягчили восприятие. Словно ничего плохого не стоило ждать. Нориаки закрыл фотоальбом, возвращаясь к нему взглядом и побуждая Джотаро поступить так же. Пульс забил с невероятной силой, когда Какёин потянул жёсткую обложку, открывая первую страницу. В те секунды каждый миг тянулся вечностью, а Джотаро начал чувствовать себя лишним в этом мире. Огромное скопление листов хранилось перед фотографиями, и на первом Куджо увидел рисунок. Кажется, изрисованными были все листы, и это однозначно сделал Нориаки. Слишком точно, слишком детально. И когда Джотаро начал разглядывать само изображение, то увидел на нём Какёина, совсем юного, с длинными волосами до лопаток, собранными в хвост и без его излюбленной чёлки. А на его талии покоились руки такого же молодого человека, крепко прижимающего его к себе. Приписанное рядом число означало, что рисунок датировался тринадцатым сентября далёкого тысяча шестьдесят восьмого года. Сначала Джотаро это показалось неприятным, но потом он забыл, как дышать, моргать, существовать, ведь в волосах до плеч, аккуратно собранных в хвост, в намного более мягком, но таком же решительном взгляде, в средневековой одежде, во влюблённой ухмылке он увидел себя. С изображённого карандашами рисунка Куджо смотрел на себя сквозь века. Как это объяснить? Что сейчас произошло? В один момент изображение затряслось, и Джотаро, уж было, собирался взять Нориаки за руку, чтобы успокоить чужой мандраж, как вдруг понял, что альбом уже давно держал он сам, и если кого и трясло — так это самого Куджо. На плечи мягко опустились ладони, но Джотаро уже мало что чувствовал. Каждое прикосновение ощущалось покалыванием, а подушечки пальцев готовы были вот-вот лопнуть. — Джотаро? — опасливо позвал Нориаки. — Пожалуйста, успокойся, всё хорошо! Не в состоянии более держать в руках альбом, Куджо выронил его на колени, только сейчас замечая своё хаотичное дыхание и бесящихся в глазах мушек. — Чт… Что это та-такое? — говорить удавалось только всхлипами, а язык и вовсе не собирался подчиняться воле. — Чёрт, ДжоДжо! — Какёин обнял Куджо за плечи, прося посмотреть на себя, но тот словно абстрагировался. — Нориаки! — неконтролируемо громко произнёс Джотаро, ибо если сделал бы это тише, то вновь начал бы заикаться. — Что это? Смахнув альбом с колен на кровать, Какёин резко оседлал бёдра Джотаро, схватив его лицо обеими руками и прикасаясь своим лбом к чужому. Только тогда Куджо обратил внимание и заметил капли, что стекали из глаз Нориаки по, как будто бы, сердитому лицу. — Джотаро, прошу! Всё, что тебе надо — это успокоиться! Дыши со мной! Нориаки задышал ровно, делая глубокие вдохи и медленные выдохи. Всё тело Джотаро пробил холодный пот, но он всё равно следовал примеру Нориаки, ловя в этот момент самые глупые, самые неподходящие мысли. Например то, что раньше он никогда не оказывался в таких ситуациях, и обычно успокаивал именно он. Но как же? Как же, чёрт возьми, понять то, что Куджо сейчас увидел? Когда тело немного успокоилось и юноша относительно пришёл в себя, Какёин тут же расслабил взгляд. — Ты понял? — тихо поинтересовался джинн ломанным голосом. — Какого чёрта? — продолжал сыпать вопросами Джотаро. — Что ты почувствовал? Куджо прикрыл глаза, сжимая бёдра Нориаки. После того, как паника отступила, голова стала безумно раскалываться, а на её место начали приходить обрывки, которые иногда фигурировали во снах. И теперь фрагменты начали складываться воедино. — Я почувствовал, что смотрю сам на себя с рисунка, — зрачки прыгали с места на место, пока Джотаро шокировано выдавал информацию. Какёин кивнул и в ту же секунду сильно зажмурился. Из зажатых глаз ручьём по новой хлынули слёзы, пока сам Нориаки сильнее впивался в плечи Джотаро. По джинну нельзя было определить, какую эмоцию он испытывает, однако Куджо знал наверняка — все смешались воедино. Задрав голову кверху, словно испытывая невыносимую боль, Какёин впоследствии опёрся ею о плечо Джотаро, вот-вот собираясь закричать вовсю глотку. Сделав ещё несколько глубоких вдохов, Джотаро ожесточённо смял Какёина в своих объятиях, падая с ним на кровать и, кажись, забирая часть сильнейших ощущений себе. — Да какого хрена случилось, Нориаки??? — не зная куда себя деть, Куджо сильно царапнул спину Какёина сквозь одежду, отчего тот укусил его за плечо. Они лежали с дюжину минут, переживая отчаянный момент, пока Какёин не поднялся на руках, заглядывая своими покрасневшими глазами в лицо напротив. — Ты понял, кто это? — ещё раз спросил Нориаки намного более осипшим голосом. — Это… я? — прозвучала самая безумная, но и самая логичная теория. Какёин интенсивно закивал, прикусывая нижнюю губу и заходясь беззвучным смехом. — Твою ж… — запрокинул голову джинн, пресекая новую волну истерики. — Почему это так сложно каждый раз?! — Что ты несёшь? — более спокойно, но не менее напугано спрашивал Куджо. — Нориаки, как? Округлив глаза, Какёин вернулся к Джотаро. Минуту он собирался с мыслями, после чего произнёс: — ДжоДжо, то, что ты сейчас увидел — это мои первые отношения, — тело увязло в густой смоле, — и твои первые отношения, — челюсти вновь сжались до такой степени, что зубы готовились раскрошиться. — Это первая твоя жизнь, где мы встретились. — Как? — единственное, что пробормотал Куджо сквозь зубы. — Ты был моим хозяином, и мы уже тогда полюбили друг друга. Третьим твоим желанием стало перерождение и вечная возможность нам быть вместе. Ты здесь, потому что это и пожелал однажды. Весь мир Джотаро в один момент рухнул. Он перестал чувствовать силы, перестал чувствовать тот же самый мандраж. Всё, что он делал — смотрел невидящим взглядом на лицо напротив. Как чертовски иронично, что вся его жизнь оказалась обманом, и всё, чего он боялся — удел его же собственного желания. Какёин ничего не говорил, ожидая любой реакции Джотаро, но последний не мог сделать ровным счётом ничего. Все его сны, все галлюцинации, ведения, кошмары — отголоски прошлых жизней и попытки Какёина обратить на себя внимание. — Нориаки, — одними губами произнёс Джотаро через некоторое время. Какёин вопросительно приподнял брови. — Покажи мне остальное. Нориаки кивнул. Он медленно слез с Куджо, дотягиваясь до фотоальбома и пододвигая его ближе. Джотаро, наконец, смог сесть на кровати. А дальше понеслась вереница цепочки жизней, которая поражала в самое сердце. Рисунок за рисунком, фотография за фотографией, чёрно-белые снимки, а затем — едва появившиеся цветные. Британия, Америка, Швеция, Германия, Россия, Канада, Египет, и везде Джотаро в абсолютно разных телах, но всё время со схожими деталями, не видными невооружённым глазом. На каждом рисунке и снимке Джотаро видел себя, и зачастую рядом фигурировал Нориаки. На улице, у моря, у океана, в постели — где угодно. Это не просто запечатлённые моменты, это — книга жизни, которая заставляла всё естество дрожать от осознания. По итогу просмотра Джотаро казалось, что он ничего не чувствует. Произошло сильное перенасыщение эмоциями, словно бы он прожил только что все пятнадцать жизней за раз, однако ни одна не заседала в его голове с новым фрагментом. — ДжоДжо, — держа за руку любимого, тревожно звал джинн. — Пожалуйста, скажи хоть что-то. — Я не верю в своё существование, — первое, что произнёс Куджо спустя полчаса. Затем, взглянув на Нориаки, он дополнил. — И я теперь не верю в свои чувства. — Что случилось? — оторопело пробормотал Какёин, не переваривая услышанное и не представляя, какие слова подобрать ещё. — Это ведь не мои чувства, а их, — Куджо взглядом указал на фотоальбом. — Но как ты не понимаешь, что всё это и есть ты? Джотаро мотнул головой, возвращаясь в сидячее положение и будто бы оживился. Посерьезнев, он чётко произнёс: — Если я пустил свою душу по колесу сансары в первой жизни, это не значит, что мой разум остался неизменным. Какёин отрицательно замотал головой, от чего Куджо ещё более нахмурился. — Расскажи, как всё было, — отрезвив мысли, через некоторое время попросил Джотаро. Нориаки отвёл взгляд, стараясь найти ответ или первые слова в выдвижном ящике стола. В следующий момент он встал с кровати и, как оказалось, искал в ящиках Какёин вовсе не ответ, а свой нож, который Джотаро удалось углядеть ещё при их первой встрече. Заметив внимательный взгляд на себе, джинн пояснил: — Такое лучше не рассказывать, а показывать, — Нориаки намекающе сделал фантомный надрез поверх своего запястья. — Ты подмешивал мне кровь, — заместо ответа на ум Джотаро пришла догадка, — чтобы я видел сны с тобой и чтобы ты мог управлять моими мыслями? — Я только подталкивал, но, — Какёин подошёл к кровати, обратно залезая на неё, — сейчас будет нечто другое. Джотаро отчётливо чувствовал, что ждёт его при согласии. Не рассказать — так показать. Вся история от первого лица. Это пугающе, это абсурдно, это, скорее всего, больно, но Джотаро не смел отказаться. — Давай, — шёпотом произнёс он, уверенно заглядывая в припухшие глаза. Кивнув, Нориаки поднёс лезвие к запястью. Приглядевшись, можно было заметить, как дрожала его рука. — Это не несколько капель, смешавшиеся в большом количестве еды, — заверил джинн, всё ещё опасливо наблюдая за Куджо. — Я же сказал, — Джотаро звучал нервно, даже раздражённо. — Хорошо. Какёин быстро провёл ножом по плоти, разрезая кожу на две части и выпуская оттуда тёмно-тёмно-бордовую, практически чёрную кровь. Джотаро сам поднёс окровавленную руку к своим губам, почти в мгновение присасываясь. Терпкий, яблочно-солёный, и даже, как будто бы алкогольный вкус, мало похожий на обычную кровь, заполнил рот Куджо, буквально с первой попавшей каплей выбивая воздух из лёгких. Голова закружилась уже после нескольких глотков, он почувствовал агонию, но слухом улавливал будто бы слова поддержки. Нориаки гладил его по голове, придерживал свободной рукой, пока перед глазами не наступила беспросветная темень, а Джотаро уже перестал соображать. Всё смешалось в одну единую гамму, лишая одновременно всевозможных чувств. В кромешной темноте, словно из-под толщи воды, стали доноситься какие-то странные звуки, чужие голоса, слившиеся воедино, а после перед глазами начало вырастать цветное мутное пятно. Джотаро забывал, кто он есть на самом деле.