Пожелав однажды...

      Тот вечер пошатнул представление Джотаро о действительности. Было трудно принять факт, что его жизнь началась не двадцать лет назад, а все девятьсот по его же собственному велению. Но невозможно не заметить, как сильно поменялось отношение к Какёину. Куджо стал намного больше доверять ему, несмотря на некие оставшиеся недоговорённости. Больше всего в их отношениях угнетала невозможность жить, как все обычные люди, а отрезать себя от социума в данный момент представлялось невообразимой вещью.       Третья неделя совместного проживания подходила к концу, и Джотаро невольно про себя вспоминал, как когда-то оставался у Нориаки на неделю. Тогда он воспринимал её, как огромный отрезок времени, но теперь приходил к пониманию, что на самом деле, это чертовски мало. И даже те пару недель, которые им осталось провести вместе, теперь чувствовались совершенно по-иному, ведь Куджо с каждым днём всё больше привыкал к Какёину. Он старался не размышлять о том, что будет, когда они разлучатся, ибо таким образом в памяти останется больше переживаний и меньше приятных моментов рядом с любимым.       Изо дня в день просыпаться, обнаруживая у себя под боком разогретое тело, готовить вместе, прогуливаться по берегу, и даже что-то мастерить, создавать, творить (иногда по отдельности) становилось всё более привычным, неотъемлемым. «Я люблю тебя сегодня больше, чем вчера, но меньше, чем завтра» — строчки Роземонд Жерар часто крутились в кудрявой голове, и Куджо, какими бы слащавыми он раньше ни считал эти слова, в последнее время глядя на Нориаки, лишь убеждался в их правдивости. Убеждался и в том, что это настоящие чувства, а не привычка, как могло показаться. Он был уверен в том, что Какёин итак всё прекрасно видел.       Как-то раз, когда Джотаро ложился спать, то заметил, что Нориаки стал неважно выглядеть. На все вопросы тот отнекивался, как и раньше. Куджо припоминал похожий случай. Как раз, когда он приезжал к Какёину на неделю, то застал любимого в таком же состоянии в день отъезда, но тогда оно было в разы хуже. Это заставляло неслабо волноваться.       День начинался в давно привычном ладе. Утреннее пробуждение Джотаро встречал рядом с Нориаки, но на сей раз не собирался долго ласкаться, с жаркой страстью прижимая джинна к себе, вдавливая всем весом в кровать и давая насытиться тесной близостью. Во время секса Нориаки любил, когда его практически обездвиживали, зажимали всем телом, и Джотаро догадывался, что скорее всего, сказывалось нелёгкое ожидание в течении нескольких лет и вытекающая из этого нехватка тактильных ощущений. Вдоволь наобнимавшись, Какёин всё же решил раньше покинуть комнату, предупредив Джотаро, что будет ждать на кухне.       Серое небо сливалось с сигаретным дымом. В последнее время Куджо всё чаще ловил себя на мысли, что хмурая погода им воспринимается куда милее солнечных дней. А ещё он заметил, что стал намного реже курить. Но Какёин будто бы предусмотрительно открывал по утрам выход, когда сам не мог постоять вместе с ним, имея свои дела. И всё же находясь здесь в одиночестве, размышления возвращались к идее о переезде. Джотаро уже сам приходил к пониманию, что все дни, пока он был с Нориаки, морально себя готовил. Вот только к чему?       Вернувшись на кухню, Джотаро обнаружил, что Нориаки не только приготовил аппетитный завтрак, но ещё и успел налить себе чай, загадочно поблёскивая озорными глазками, внимательно следящими за каждым движением.       — Ну, и чего ты на меня так накинулся с утра? — приподнял одну бровь Какёин.       Джотаро сел за стол, сразу чуя аромат своей порции лапши с овощами, всё это время продолжая ловить на себе пристальный взгляд. Коротко посмотрев на Какёина, Куджо взял вилку, после чего ответил в тоне, прикидываясь дурачком, якобы ничего не произошло:       — Не понимаю, о чём ты.       — Ты не подумай, я не против, — Какёин пододвинул тарелку ближе к Джотаро, а сам вернулся к своему чаю, не переставая ухмыляться. — Просто не помню, чтобы ты таким буйным спросонья был.       Куджо почувствовал себя весьма смущённо, едва ли догадываясь, почему Какёин в эту секунду так на него давил, и буквально выпытывал слова.       — Приснилось что-то? — не мог угомониться чертила.       — Нет! — тут же отозвался Джотаро, пожалев о своей моментальной реакции.       Он машинально потянулся к своей фуражке, как на полпути осёкся, возвращая руку на место. Джотаро уже давно не носил фуражку при Нориаки.       — Забудь, — тут же тихо добавил Куджо, пряча взгляд в тарелке.       — Ага, — легко отозвался Нориаки, в противовес своим тоном сообщая, что так просто он забывать ничего не собирается.       Тут Джотаро вспомнил, что, вообще-то, джинны, имеющие тесную связь со своими хозяевами, частенько могут видеть их сны.       — Ты… — юноша поднял тяжёлый взгляд, на едва ли не прыснувшего Какёина.       — Буду знать, что у тебя фетиши на корсеты, — скольких же сил стоило Нориаки сдерживать порывы раскатистого смеха…       — Это был всего лишь сон! — резко бросил Джотаро, не представляя, куда себя деть.       — Судя по твоему утреннему настроению, тебе понравилось.       — Нет, — буркнул Куджо, в чей тон закралась некая обидчивость. — Это воспоминание из жизни, которое ты подсунул или…       — Кто знает, — нагло украл чужую фразу Какёин, однако Джотаро, решив больше не трогать тему, вернулся к своей тарелке. Чуть позже Нориаки совсем тихо, но довольно интригующе добавил. — Но если хочешь, можем попробовать.       В ответ Джотаро кинул короткий недоверчивый взгляд. И всё же глядя даже на столь озорное настроение Нориаки, нетрудно было догадаться, что в его глазах отражалась слабость, прогрессирующая с каждой секундой. Раздражало, что Какёин умалчивает о своём самочувствии, и Куджо буквально приходилось лишь наблюдать за его ухудшением, не в силах что-либо сделать.       Но ситуация обрела новый оборот к вечеру. Джотаро же наблюдал, как в течении дня Какёин ронял из рук различные предметы, а иногда и вовсе терял равновесие. После таких действий он заверял Джотаро, что не о чем беспокоиться, и, натягивая улыбку, возвращался к своим делам. Какёин боялся что-то рассказать про себя и оттолкнуть тем самым Куджо, а последний же не мог с этим ничего поделать — ему уже, кажется, без разницы, что ещё может скрываться в тени, поросшей плесенью. Важно лишь, чтоб ему доверяли.       Дело было ближе к поздней ночи, когда Какёин, отправив Джотаро в спальню, ненадолго отлучился, после чего вернулся с азартной ухмылкой и одним загадочным пакетом. Не без шуточной перепалки Куджо быстро догадался, что его сегодняшний сон действительно воспоминание одной из жизней. И тогда Джотаро уже не собирался сдерживаться.       Веселье весельем, но всему есть свой предел, а закрывать глаза на проблемы, порой, не просто неблагоразумно, но и крайне вредно. Когда они лежали уже в обнимку и Джотаро собирался засыпать, то на своей груди почувствовал слишком частое тяжёлое дыхание. Мигом встрепенувшись, прогнав разом весь сон, Куджо оторвал от себя Нориаки, перевернув его на спину.       — Мать твою, Нориаки! — грубость, по привычке прикрывавшая беспокойство, довольно быстро осела от увиденного, и позже Джотаро уже намного тише добавил. — Что с тобой, чёрт возьми?       Какёина лихорадило. Брови подрагивали, как и ресницы, да и всё тело обдавало мелкой дрожью. Джотаро не слышал, но мог поклясться, что чувствовал, с какой бешенной скоростью бьётся у Нориаки сердце.       — Мне надо уйти, — слабо бросил Какёин, собираясь вскочить с кровати, однако крепкая хватка его остановила.       — В таком состоянии? Куда? — Куджо действительно не представлял, что имел в виду Нориаки — отлучиться всего на пару минут в другую комнату или вообще выйти на улицу, в лес, к чёрту на куличики или куда ещё…       Взгляд Нориаки задержался на крепко сжатой ладони на своём предплечье, и этот ненормальный взгляд, а в последствии ещё и закушенная с силой губа, заставили задаться немалым количеством вопросов.       — Эй, Какёин, ты что творишь? — второй рукой Джотаро потянулся к лицу джинна, чтобы развернуть его к себе, однако по запястью нанесли удар, который вызвал боль, но не в руке, а на душе. — Я тебя, чёрт возьми, не понимаю!       — Ладно, ДжоДжо, — вздохнул Нориаки, помотав головой и на миг прикрыв глаза, — я не хотел.       — Не важно, — быстро забыл об обиде Куджо. — Что за херня с тобой творится? Почему ты не рассказываешь?       — Не твоё дело. Просто я знаю, ты к этому плохо отнесёшься, — посмеялся Какёин, наконец, выпутываясь из захвата.       — Не моё дело?! — Куджо закусил губу изнутри, надеясь не допустить возможность нового конфликта, и вернулся к теме. — А откуда тебе знать, как я отреагирую?       — Вот именно! — произнёс Какёин, и тут же схватился за голову, вытаращив глаза, по-видимости, от приступа боли или чего-то подобного. — Джотаро, пожалуйста, просто ложись спать.       — Что? — усмехнулся Куджо от того, насколько это всё абсурдно звучало. — Совсем спятил?       — Джотаро, ляг! — в один момент у Какёина сдали нервы, и тот слез с постели.       — Стоять! — Джотаро собирался последовать за Нориаки, но его остановили.       Нориаки перехватил чужие запястья, только вот хватка оказалась весьма слабой. Руки дрожали, не в силах выдержать напора.       — Куда ты собрался? — зло процедил Куджо. Злился он на беспечность Нориаки, а беспокойство за него лишь подливало масла в огонь. — Я не пущу тебя в таком…       — Прости, — прошептал Какёин. Его взгляд приобрел пугающий оттенок. — Мне придётся это сделать.       — Нет, — Куджо смекнул, что собирался предпринять Какёин.       Подавшись вперёд, Нориаки едва ли прислонил ладонь ко лбу Джотаро, однако последний успел среагировать. Они завалились на кровать в неравной борьбе, но Какёин не смел отступать. Всё так же стараясь приложить одну ладонь к своей шее, а другую — к чужому лбу, дальше тщетных попыток это не уходило, пока его не забило крупной дрожью. Тогда Джотаро, перехвативший запястья поверх головы Какёина и сжавший его бёдра своими, наконец, застыл в одной позе, не сводя глаз с джинна.       — Нориаки, — настороженным голосом начал Джотаро. — Я понимаю, ты боишься раскрыть свою тайну, но мне куда неприятнее, как ты ведёшь себя сейчас.       — Ты не понимаешь, — совсем тихим голосом ответил Какёин.       — Так ты и не говоришь!       Дрожь в очередной раз быстро отступила, тогда как Нориаки неторопливо открыл глаза. Сведённые брови продолжали трепетать, но за напускной агрессией крылся неслабый страх. Выдохнув, Какёин всё же произнёс:       — Хорошо, — закивал он, — я расскажу.       Джотаро опустил подбородок в согласии, дожидаясь, когда Какёин начнёт. Живот сводило от нахлынувших ощущений и предстоящей информации, ведь Джотаро способно оттолкнуть только предательство. Верилось с трудом в то, что Нориаки вообще способен на предательство, учитывая его любовь и верность.       — Отпусти меня, — нервно запротестовал Нориаки.       — Сначала расскажи.       — Если не отпустишь — ничего не дождёшься!       Джотаро смерил Какёина пристальным взглядом в пару секунд и всё же разжал запястья, отодвигаясь к стенке. Он старался не терять бдительности. Нориаки легонько улыбнулся, благодаря таким образом, после чего медленно приподнялся на локтях, пододвигаясь к Куджо, но тот выставил руку вперёд себя, чем вызвал недоумение. Какёин так и замер, продолжая вопросительно смотреть на Джотаро.       — Я не дурак, — предупредил юноша.       — Я знаю, — помотал Нориаки головой с тем видом, будто бы его обвиняют в том, чего он не делал.       Какёин сел на кровати, обнимая свои колени и пробегаясь взглядом по тому бардаку, что они навели сегодня. Предполагал ли он, что всё может свестись к данной ситуации? Наверняка. Ведь это уже не первый раз, когда Куджо заметил такое его состояние. Так почему же не позаботился о себе предварительно, раз планировал пока не рассказывать о своей проблеме?       — Ты не можешь долго находиться со мной? — вывел весьма логичное утверждение Джотаро, только вот пока не смог причины подобрать.       — Не в этом дело, — Нориаки сильнее сжал пальцы, впиваясь ногтями в узоры на ногах. — Я хочу, чтобы ты доверился мне.       — Взаимно, — холодно отозвался Куджо. Мужчины обменялись громкими взглядами после брошенной фразы.       — С чего-то же надо начинать, ДжоДжо…       Куджо отпустил ядовитый смешок, на миг отворачиваясь в сторону, якобы показывая, насколько смешон их разговор. И уж было, собирался предъявить Какёину по поводу того, что он сам же обещал всё пояснить, как первое, что увидел, развернувшись — ладонь, уверенно стремящаяся ко лбу. Как видно, одного мига Нориаки хватило.       — Чёрт! — прохрипел Куджо, стараясь сбросить с себя навалившееся тело, но не успел.       — Джотаро, поверь, так будет лучше! — звонко сообщил Нориаки.       Куджо проиграл ровно в тот момент, когда отвернулся, и уже успел отругать себя, потому как не собирался терять бдительности. Ведь Какёин способен перехитрить даже его.       Хоть и чувствуя, как всё его тело слабеет, а сон против воли наступает на пятки, Джотаро всё ещё боролся, силясь снять ладонь с себя или хотя бы с чужой шеи. Лишь бы не видеть этот нечеловеческий блеск в глазах, означающий, что за Куджо опять всё решили.       — Я люблю тебя, милый, — на задворках разума до Куджо продолжали доноситься слова, однако в этот раз он не отключился сразу, как было прежде, он каким-то образом ещё мог противиться заклинанию. — Прости, что приходится это делать, — Джотаро ощущал, как руки Нориаки, ласково прижимая к себе, укладывали его обратно в постель. Мутные очертания комнаты продолжали блекнуть, растворяться. — Прости, — последовали поцелуи в щёки, в нос, в лоб. — Так нужно… — утонул во тьме дрожащий голос.

***

      Джотаро ощутимо вздрогнул, почувствовав, как по всему телу пробежалась колющая волна. Он резко открыл глаза, начав оглядываться по сторонам, но к своему сожалению, так и не заметил поблизости Нориаки. Их перепалка и борьба будто бы происходили всего секундой ранее. Однако Какёину не удалось его усыпить на длительное время — сказывалось состояние джинна, поэтому Куджо смог проснуться сам по себе.       Но меньше чем через минуту Джотаро догадался об истинной причине его пробуждения — стук в коридоре. Уж было, собравшись подорваться, Куджо осёк себя. Нориаки не выходил наружу: наоборот, судя по звукам, он шёл уже обратно. Как минимум, за то, что он в целости, уже не стоило переживать.       Шоркающие по песку шаги вперемешку с шумным дыханием, отпрыгивающим от стен, приближались к комнате. Но была ещё одна вещь — Какёин что-то нёс. Джотаро решил повременить, однако готов был подскочить с места, когда в пещере, прямо за дверью послышался стон, а затем звук падения. Через несколько секунд Какёин пошёл дальше, минуя комнату. Сердце в разы ускорило темп, ведь неизвестно, что стряслось с Нориаки, и никакими силами это не выпытать — тот молчит, как партизан, и втихую зализывает раны. И угомонить своё любопытство можно было только одним способом — стереть плесень самостоятельно и убедиться лично.       Но что Куджо ожидал услышать в последнюю очередь — это скрип. Как будто открылась старая, несмазанная дверь. Джотаро начал прикидывать, что в пещере могло так скрипеть, но не мог вспомнить: все двери открывались с грузным скрежетом, ни одна из них не являлась обычной, как во всех домах. За скрипом последовали звуки падения тяжёлого груза, кряхтение и частое шумное дыхание со стороны Нориаки. Когда звуки начали стихать, вновь раздался скрип, после которого воцарилась тишина.       Куджо замер на месте, боясь даже шевельнуться. Он однозначно собирался проследовать наружу, но сначала решил переждать. Очевидно, что Какёин что-то прятал от Джотаро. Эта мысль одновременно и пугала, и вызывала обиду.       Прошло около пяти минут, когда Джотаро, затаив дыхание, в конце концов, поднялся с места, собирая свою домашнюю одежду и напяливая её на ходу. Куджо аккуратно залез в свои кроссовки, да так тихо, что даже в комнате старался не издавать ни малейшего шороха.       Очередная свеча почти догорела и уже тускло освещала пространство. Тогда, приблизившись к двери, Джотаро ещё раз попытался прислушаться, быть может, поймать какой-либо звук. И когда он таковых не обнаружил, то осмелился переключить рычаг, открывая дверь. Та заскрежетала, побуждая сильнее стиснуть зубы, ведь столь громкий звук уж точно услышали бы из любой комнаты. Это нестрашно, Куджо не собирался оправдываться, однако таким образом его заметят, и не суждено будет докопаться до истины. Куджо вышел наружу, пережидая, когда дверь захлопнется, и оставаясь на том же месте ещё с некоторое время, однако надолго задерживаться не стал.       Коридор являлся единственном местом в пещере, где Какёин ещё не проложил пол. Джотаро как-то особо не раздумывал на этот счёт, ведь в тех местах, где песок только мешался, уже лежали доски. Сам же Нориаки не то чтобы не торопился с этим, но даже не намекал на обязательное наличие пола в коридоре. И теперь Куджо сам увидел, почему: из-под песка торчала тёмно-коричневая деревянная крышка, которую он ни разу не видел доселе. Джотаро сотни раз проходил по этому месту, но Какёин, как видно, тщательно скрывал этот подвал.       Липкое чувство кошмара обдало дыханием спину, когда Джотаро подошёл ближе. Ему совсем это не нравилось, однако Куджо уже решил: если то, что скрывает Нориаки, не связано с предательством, то он простит. С этой мыслью Куджо шагнул вперёд и медленно, настолько аккуратно, насколько он может, потянул крышку на себя. Предательский скрип разносился вне зависимости от того, как осторожничал юноша, поэтому он приоткрыл ровно до такой степени, чтобы пролезть. Внизу проглядывалась лестница, засыпанная песком. Внутри оказалось слишком темно: путь освещала только одна-единственная тусклая свеча уровнем ниже и свет из арки, которая находилась в конце ступеней за поворотом.       — Чёрт, чёрт! Быстрее же, ну! — воспользовавшись шумихой, Куджо наскоро закрыл крышку.       Этот голос принадлежал Какёину, который почему-то злостно выплёвывал ругательства полушёпотом.       Джотаро обдало холодным потом. Горло легко стянула невидимой верёвкой, заставляя то и дело оттягивать ворот, и с чем это было связано — он не мог даже предположить. Неприятная атмосфера подвала жгучим терновником связывала по ногам, бросая парню последние предупреждения о том, чтобы он не совался на чужую территорию. Возможно, виной тому послужили очередные применённые чары джинна, а возможно, и собственная интуиция, либо же гнетущая энергетика.       Неторопливо спускаясь по кривой лестнице едва различимыми шагами, Куджо опирался о неказистую стену. Чем ниже спускался Джотаро, тем холоднее становились ступеньки, а смердящий запах нитью окутал нос, едва ли не заставляя подавиться.       — А-а-агх, да пошло всё на хер! — уже в голос взорвался Нориаки и, судя по звуку, смахнул некую алюминиевую посуду, за чем последовал грохот.       Куджо замер на месте, снова стискивая зубы и пуще сводя брови. До такой степени, что те, по ощущениям, готовы были лопнуть по середине. Все внутренности окончательно склеились и сжались, когда Джотаро услышал ненормальный рык, после чего начали раздаваться стоны вперемешку с тем же, что и прежде, учащённым дыханием.       Куджо не поддавался панике. Ужасно хотелось заорать, спросить, какого чёрта там делает Нориаки, но он проглотил этот порыв, продолжая спускаться вниз с застеленными пеленой глазами. Если бы Джотаро не совладал с самоконтролем, то давно бы впал в состояние аффекта.       Продолжая вести рукой по стене, Куджо напоролся на что-то вязкое, отчасти даже мерзкое. Развернувшись к свету, Джотаро увидел нечто тёмное, густоватое, похожее на грязь. На запах оно тоже было, как грязь.       Отрезвил и заставил Джотаро двигаться дальше очередной рык, только уже более громкий, а затем снова стоны, будто бы от облегчения. Куджо сам не заметил момента, когда начал часто и глубоко дышать. В ушах неприятным звуком отдавалась его собственная кровь, хотя, почему-то, Куджо не мог дать точного объяснения, и перед глазами его стояла кровь, и вокруг, как будто бы, тоже витала кровь, гниль, плесень, зловонная энергетика. И только в тот момент, когда Джотаро смекнул, в чём дело, только тогда, когда, наконец, перестал отрицать очевидное, он дошёл до самого низа, заворачивая в арку и больше не смог пошевелиться, вмиг оцепенев.       Продолжая рычать, стонать от облегчения, наслаждения, но уже немного тише, Какёин сидел на коленях спиной к Джотаро, но было видно, как тот остервенело разрывает зубами плоть на предплечье, кажется, уже мёртвой девушки. От свежего трупа тянулась капельница, куда поступала кровь, но Нориаки, видимо, не смог больше терпеть. Какёина всего трясло, можно даже сказать, он был в истерике, в состоянии мандража, когда с силой и неимоверной жадностью высасывал каждую капельку крови из обездвиженного тела.       Совсем близко лежал огромный коричневый мешок с выглядывающей оттуда рукой, к которой тянулась другая капельница.       С беззвучным скрипом двинув глазами чуть-чуть вправо, Куджо заметил за приоткрытой деревянной гнилой дверью множество костей. Оттуда, скорее всего, и исходил смердящий запах. Теперь стало ясно — это была вонь от когда-то сгнившей плоти.       Джотаро заметил, что его дыхание стало чрезмерно громким и частым только тогда, когда перед глазами стали вырисовываться разводы бензина. Какёин не слышал — джинн сейчас вообще не был восприимчив к реальности, что в данный момент играло только на руку. И казалось, Куджо уже пора уходить, ведь правда — нельзя было это видеть, Нориаки сам пообещал однажды рассказать… однако тело в момент оказалось железным, неподъёмным. Куджо словно закостенел, не в силах и пальцем пошевельнуть.       Мысли начали сменять друг друга с молниеносной скоростью, а предупреждение Какёина всплыло в голове в самый неподходящий момент — когда Джотаро понял, что просчитался. Вот и разгадка — чтобы джинны могли жить, им нужна человеческая кровь. Много жертв, много крови. Или же…       Нет! Куджо не мог просчитаться. Дело не в принципах. Дело в прочно-выстроенной связи, тянущейся красной нитью на протяжении нескольких столетий. Ему всё равно. Ему всё равно, просто сейчас не лучшее время. В данную секунду, когда Джотаро в шоковом состоянии, а Какёин — в тяжёлом от нехватки питания, лучше уйти.       Тело оцепенело, прямо как в сонном параличе, это состояние Джотаро сродни знакомо. Он приложил большие усилия, чтобы отвести глаза от трупов, от Нориаки, от костей, однако отпечатавшиеся картины продолжали стоять перед глазами, а мёртвая энергетика всё ещё одолевала, пленила в таком месте.       Сначала Куджо по привычке пошевелил пальцем, стряхивая с него окаменелую корку, затем ладонью, рукой, и, в конце концов, смог полностью очиститься и двинуться с места. Вот только, скинув с себя мертвенный груз, поначалу не представилось возможности оценить всей лёгкости тела. И вместо осторожного, незаметного шага вбок Джотаро отлетел в сторону, всем своим весом падая на прогнивший табурет рядом с небольшой столешницей, который от падения разлетелся в щепки.       Джотаро резко развернулся назад, в тёплом дрожащем свете увидев перепуганное лицо Нориаки. По его острому подбородку стекала пока ещё свежая кровь. Оба замерли в ожидании реакции с чьей-либо стороны, в то время Куджо начал жалеть о своей упёртости.       Нориаки медленно поднялся с места. Джотаро уже знал, что его глаза выражали страх, но любой бы на его месте принял бы Какёина за маньяка, вот-вот собиравшегося напасть.       — Я тебя предупреждал… — дрожащим голосом произнёс Какёин.       Кровь из порванного предплечья мёртвой девушки ударилась о землю, продолжая капать, однако этим Какёина уже нельзя было не отвлечь. Он быстрее зашагал навстречу Куджо, сводя брови, словно собираясь пролить слёзы.       — Чёрт возьми, я просил не высовываться! — повысил голос Нориаки, совсем близко подбегая к Джотаро.       По всей видимости, воспользовавшись неслабым замешательством Куджо, Какёин занёс ладонь над ним, собираясь что-то сделать.       — Постой! — Джотаро моментально среагировал, с хлопком перехватив руку. Какёин послушно замер, ещё пуще вытаращив глаза с предельно расширившимися зрачками. — Я всё понимаю, — совсем тихо добавил Куджо.       Однако даже после этих слов Нориаки не смел пошевелиться. Было видно, что он, пойди что не так, может вновь предпринять меры. С подбородка кровь упала на оголённое колено Джотаро, но сейчас он не акцентировал на этом внимания. В данный момент он лишь убедился, что ему плевать.       Мягко проведя ладонью вверх, Джотаро огладил взлохмаченные пряди, словно вкладывая в движение максимально возможное спокойствие. Фиолетовые огоньки смягчились, но все так же не теряли настороженности, и Куджо подался ближе.       Ему теперь было плевать на то, что находилось за пределами этой пещеры, плевать на то, что когда-то имело важность. Вжимаясь в мокрые, чрезмерно алые губы, ловя дрожь ресниц и последующее умиротворение тягучим взглядом, Джотаро ждал ответа. Плевать на то, что Нориаки вынужден лишать людей жизни, лишь бы он сам был в порядке. Сбитое дыхание и без того разошлось тихим стоном, холодные пальцы с трепетом огладили чужие скулы, невзначай размазывая багровую жидкость. Теперь Куджо готов был принять Какёина сполна.       Джотаро слышал, как бешено стучит сердце джинна за клеткой рёбер, и внутренне млел от бесконечной преданности Нориаки. Руки снова зарылись в вихры на затылке, запрокидывая чужую голову и сильнее притягивая к себе, углубляя поцелуй со вкусом чужой крови.       Какёин пересел на бёдра Джотаро, застонав, как только почувствовал язык в своём рту, после чего трепетно пропустил сквозь пальцы тёмные волосы, и в конце концов, чувственно прикрыл глаза, отдаваясь объятиям. Но вот Куджо не сразу смог оторвать глаз, наслаждаясь ощущением полного доверия. Теперь и навсегда.       Подверженный чересчур эмоциональному, в данный момент, состоянию, Нориаки начал стонать во весь голос, незаметно для себя с силой закусывая губу Джотаро до такой степени, что из неё чуть не пошла кровь. Тогда юноша почувствовал неистовую жажду Нориаки. Из-за этого Какёин, как ошалелый, резко оттолкнулся от Куджо, значительно увеличивая между ними расстояние и стараясь отдышаться.       — Нет! — затараторил Нориаки. — Не пойми неправильно, я не хотел, Джотаро! — расширенные, словно у наркомана зрачки, беспокойно задрожали, как и пальцы джинна. — Я-я… Я… — то и дело задыхался Нориаки, как будто съехавший с катушек, но Джотаро оборвал его.       Куджо, дотянувшись, мягко приложил указательный палец к губам Нориаки, помотав головой и таким образом сообщая, что он не виноват.       — Мне не следовало прерывать тебя, — серьёзно заявил Куджо, после чего Какёин шумно втянул воздух сквозь зубы. — Тебе же из-за этого так плохо было? — решил он убедиться.       Нориаки закивал, опустив голову. Его руки на секунду сильно сжались, но Какёин постарался придать спокойствие своему выражению лица.       — Мне лучше оставить тебя одного, — вынес вердикт Куджо.       — Я… я чуть позже догоню тебя, — в голосе проскользила неуверенность.       Какёин сполз с Джотаро, опираясь о землю, затем последний помог ему подняться. Куджо незаметно для себя пытался сравнить, какое состояние джинна хуже — нынешнее или то, в котором он находился ещё до того, как усыпил Джотаро. Ещё раз посмотрев в глаза напротив, юноша кивнул, сообщая, что отправляется на выход, и уже собирался развернуться, как вдруг его остановили, хватая за руку.       — Джотаро, — взгляд Нориаки пылал жаждой, но губы лишь продолжали тихонько подрагивать, — спасибо тебе.       Куджо не сдержал лёгкой улыбки, заслышав слова благодарности. Уж он-то знал, что они из уст Нориаки многого стоят. Джотаро понимающе сжал ладонь в своей руке, замечая, как смягчился взгляд и расслабились плечи Какёина, и теперь уже точно побрёл наверх.       Поднимаясь по ступенькам, Джотаро всё ещё чувствовал на себе взгляд. Теперь стало ясно, чем оказалась субстанция на стене, в которую он случайно вляпался. Когда Куджо покидал подвал, он отчего-то больше не чувствовал жути и страха, которые настигли, как только он зашёл сюда. Постепенно отступала и нервозность. Ведь с Нориаки всё в порядке, и это главное.       Покинув подвал, закрыв за собой крышку, Джотаро ещё с некоторое время простоял на месте. Свечей наверху было больше, и теперь взгляду предстал вид чужой крови на собственном теле. Безразлично выдохнув, Куджо отправился в ванную, чтобы смыть с себя остатки.       Куджо зачерпнул в ковш немного холодной воды, после чего наткнулся взглядом на своё отражение. Его не смущало, что часть лица измазана бордовым, но почему-то когда умывался, кончики пальцев слегка подрагивали. Возможно, целесообразным пришлось бы отчистить и обувь от высохшей, преобразовавшейся в коричневый цвет, субстанции, однако Джотаро решил оставить это на потом. Сейчас неимоверно тянуло в комнату, которая прежде являлась практически пустой. Они с Нориаки навели небольшой порядок в захламлённой комнате и перетащили часть вещей в свободную. Что одна, что другая, теперь стали выглядеть куда уютнее.       В комнате, куда Джотаро направился, хранился тот самый фотоальбом. Его больше не одолевало жуткое чувство паники при пролистывании страниц. Какёин же не спешил показывать остальные жизни Куджо, да и последний не особо торопил, так что, быть может, его вела туда надежда что-то вспомнить.       Самый первый рисунок, где Нориаки обнимал Джона — единственный сохранившийся, когда его рисовали при жизни. Остальные восстановлены по памяти, однако пронизаны жуткой болью и горечью. Следующая «глава» демонстрировала Джосселина. Парень не такой крупный, однако и в нём проглядывались общие схожие черты.       Парень… Даже сейчас Джотаро не способен пока ещё окончательно воспринимать их, как себя. Возможно, даже ревнует, смекая, как это на самом деле странно. Быть может, вскоре Куджо и привыкнет к подобному.       На рисунках со вторым ДжоДжо было отчётливо видно, как красиво складывалась их с Нориаки жизнь. Изображения пропускали сквозь себя любовь, нежность и тепло, которые застряли между сажей и пожелтевшей бумагой. Либо так только казалось, с заведомо известной историю.       Позади раздался скрежет, означающий открытие двери. Джотаро так и остался стоять на месте, разглядывая аккуратно выведенные рисунки, но улавливая слухом, как Нориаки, не произнося ни слова, спокойно двинулся к Куджо. За спиной послышался вздох, после чего джинн осторожно протянул руки вперёд, так же, практически невесомо обнимая Джотаро со спины и упираясь головой в основание шеи. Чувствуя подсознательно, что Какёин до сих пор переживает, Куджо плотнее прижал к себе чужие руки, едва подаваясь назад.       — Ты как? — негромко поинтересовался Джотаро.       — Теперь в норме, — ещё тише отозвался Нориаки, увереннее прижимаясь.       Куджо отложил фотоальбом и развернулся в объятиях, встречаясь с Нориаки взглядами и отмечая, что тот действительно выглядит намного здоровее, чем прежде. Вязкий шлейф окутал их тела, призраком оседая на одежде.       — Ты меня теперь не видишь кровожадным монстром? — подал голос Нориаки. Сначала Куджо показалось, что тот шутит, но в глазах читалась лишь серьёзность.       — А разве я мог среагировать по-другому? — возмутился Куджо.       — Мог, — Какёин печально улыбнулся и коротко кивнул.       — Чёрт, — Джотаро пренебрежительно хмыкнул в сторону, — это ещё одна грустная история?       — Нет-нет! Тогда всё хорошо закончилось.       Куджо мотнул головой, в то же время поведя бровью, после чего утянул Нориаки в бок, падая вместе с ним в бесформенное кресло.       — Это та причина, по которой люди однажды развязали с нами войну, — примостившись у Джотаро под боком, произнёс Нориаки. — За кровь нужно платить кровью. Кто бы мог подумать? — добавил джинн с саркастичной усмешкой.       — Меня не съешь? — Куджо невовремя догадался о том, что, возможно, сказал лишнего, однако Нориаки только лишь забавно пожмурился.       — Ни в коем случае. У тебя есть гарантия, — на это Джотаро вопросительно приподнял бровь. Тогда джинн начал пояснять. — Людей, которые являлись хозяевами, независимо какого джинна, нельзя трогать. Их кровь не только не даст никакой подпитки, но ещё и может навредить.       Джотаро кивнул, давая понять, что слушает. Какёин слегка засуетился, с беспокойством поглядывая на Куджо, после чего коротко спросил:       — Нормально ли, что я тебе это так легко рассказываю? Если ты против этой темы…       — Всё в порядке, — мягко предупредил Куджо, вызывая у Нориаки вздох от облегчения. — То есть, теперь моя кровь как-то изменилась в составе?       — Сущность. Кровь остаётся прежней, но сущность имеет веское значение. Кровь за кровь, душа за душу.       — Глаз за глаз, око за око, — ухмыльнулся Куджо, чему Какёин саккомпанировал переливистым смехом.       — Да, как-то так.       — Но хотел спросить. Почему я всё время перерождаюсь мужчиной?       — Что? — джинн в удивлении взметнул брови.       — Как вообще… если бы я не попросил, была бы возможна реинкарнация? — Джотаро перебил свою мысль новой, точно так же таившейся в подсознании. — Она вообще существует?       — Понятия не имею, — пожал плечами Какёин. — У меня радар только на твою душу. Но я больше склонен полагать, что нет. Быть может, лишь небольшой процент.       — И как тогда выходит, что я ещё не переродился в девушку? — Куджо запнулся, смекнув, как это может «неправильно» звучать, но, к удивлению, не обнаружив и тени смешинки со стороны любимого, он продолжил. — Меня всё устраивает. Просто не думал, что и здесь прослеживается закономерность.       — Видимо, просишься ты в мужское тело, — лаконично заявил Какёин, наматывая свою прядь на палец. — Везде есть схожести, может, это ещё одна твоя неотъемлемая часть. Но мне неважно, главное, ты — это ты.       — М-м-м, — задумчиво протянул Куджо, не сдержав улыбки. — А если однажды я стану конём?       Нориаки, уж было, собрался что-то произнести, но в момент остановился, не находя и слова. Он нахмурился, отворачиваясь в сторону, словно в поисках нужного ответа, однако всё, что он произнёс было:       — Этого не случится.       — Так уверен в этом?       — Да ты же даже девушкой не был! А если бы, вдруг, стал конём, я бы, наверное, просто был бы рядом, — совсем растерявшись, завершил Нориаки.       С одной стороны, казалось странным так просто и непринуждённо беседовать после увиденного, с другой стороны — а что в их ситуации не странно?! В конце концов, Джотаро действительно не пугала мысль о том, что Нориаки приходится питаться «жизнями». Ведь он теперь дома.       — Сколько тебе нужно? — более серьёзным, тихим голосом поинтересовался Джотаро. Интонация дала понять, что именно он намеревался узнать.       — В среднем, двое в месяц, — шёпотом ответил Какёин, стыдливо опустив голову. Куджо провёл ладонью по рыжему ёжику, сообщая, что всё нормально.       — Нориаки, — с волос ладонь переместилась на подбородок Какёина, разворачивая к себе, налаживая пристальный зрительный контакт. — Я хочу тебя кое-что попросить.       — Смелее, — негромко, но уверенно отозвался Какёин, будто бы уже знал, что собирался произнести Куджо.       — Ты ещё хочешь, чтобы я жил здесь?       — Дурак, что ли? — отшутился Какёин, но позже добавил максимально твёрдо. — Да!       — Я хочу попросить третье желание, — вместо ответа Какёин взобрался на бёдра Джотаро, в последствии затаив дыхание. — Сделай эту пещеру комфортной для моего проживания.       — Постой, — Нориаки на секунду посмотрел вбок. — Комфорт — понятие растяжимое, лучше…       — Электричество по стенам? — Джотаро припомнил шутку джинна, заведомо предполагая, что это вовсе и не было шуткой.       Какёин скромно кивнул, поджимая губу. Куджо уже научился читать повадки — Нориаки снова пристыдился тому, что ранее торопил его, и, как оказалось, зря.       — Этого будет достаточно?       — Поверь, — убедительно отозвался Какёин.       — Хорошо, — кивнул Джотаро. — И… наши души отвяжутся друг от друга?       — Лишь в условиях сделки.       — Ясно, — Куджо вдохнул поглубже. — Проведи электричество по стенам этой пещеры — вот моё третье желание.       — Будет исполнено, — поспешно и с придыханием отозвался Какёин.       Нориаки стиснул зубы, сосредотачиваясь на желании, и в тот момент, когда Джотаро заметил, как у него начали светиться глаза, прижал к себе для поцелуя. Сначала Какёин попытался оттолкнуть от себя Куджо, но как только первая волна слабости с примесью боли прошлась по обоим телам, то тут же перестал упираться, позволяя любимому разделить не самый простой момент. И уже чуть позже, когда негромкие стоны от ломящей боли пробежались по стенам комнаты, Куджо догадался, почему Нориаки собирался его оттолкнуть — довольно сильно эта сцена напоминала самое печальное для них событие. Но даже так он решил дотерпеть до конца, чувствуя, с какой яростью тонкие пальцы сжимают плечи.       Под конец тело охватила сильная судорога, которая быстро сошла на нет, давая разуму, наконец, проясниться. Распахнув глаза, Куджо заметил болезненное трепетание Нориаки, и только сильнее обнял его, прижимая к своей груди, ожидая, когда свет символов на теле угомонится, и они вернутся на своё место. Через полминуты тело джинна заметно расслабилось, и тот обмяк в объятиях Джотаро, настойчиво залезая дрожащими ладонями под футболку.       — Прости, — Куджо извинялся за то, что выкинул во время отвязки душ.       — Всё хорошо, — отозвался Нориаки, пытаясь отдышаться. — Я займусь розетками позже.       — Не торопись, — шепнул Куджо на ухо, оглаживая любимое тело.       Некоторое время мужчины ещё приходили в себя, утопая в объятиях и любви друг друга. Джотаро казалось очень непривычным, что он больше не являлся хозяином Нориаки. От этого осознания чувствовалась даже какая-то пустота внутри. Хотя, скорее, действительно дело оказалось в привычке. Впоследствии Какёину будет так же необходимо искать хозяев, чтобы вовремя пополнять энергию.       Джинн рассказывал, что старался выбирать себе в хозяева простых людишек, чтобы те не тянули желания до конца жизни (а ведь и такое могло произойти). Иногда это были бедняки, и те непременно загадывали себе горы денег. Изредка Нориаки заранее просил свою долю и те, раз уж всё равно ничего не потеряют — итак счастье с неба свалилось, соглашались. А иногда попадались глупцы, рассказывающие всем, что встретили джинна. Естественно, никто уже не помнил об этом диалоге, как и о людях, что раскрывали тайны. А раз уж их «никогда не существовало» в книге истории, то и души, соответственно, тоже, и её энергии.       Эта сила нарушала все законы вселенной, кроме одного: если взял — должен заплатить. И, подчёркивая жестокость, бесчестие мира, платить должны и люди, которые совершенно непричастны. Как иронично, учитывая современные реалии. Да и не только современные, если говорить откровенно. Именно здесь и просчитался Отец джиннов. Забавно, что Куджо всё ещё не спешил выяснять его имени.       Этим же вечером ребята условились, что Джотаро поедет за своими вещами в конце августа. Сам Куджо не мог сказать наверняка, однако что-то подсказывало, что так будет легче. Может, как всегда, интуиция сообщала, что образуется несостыковка, ведь он объяснил своё отсутствие уездом с исследовательской экспедицией. Будет странно, если Джотаро вернётся раньше времени (ибо, мало ли, кто из соседей мог поинтересоваться у Холли, где находится её сын).

***

      Спустя чуть меньше месяца юноша вернулся в некогда родные стены. Но если смотреть объективно, эта квартира никогда и не являлась его собственностью. Джотаро твёрдо решил одно — если и пропадать, то с концами, как бы больно ни было родным. Главное, что они в порядке.       Дело шло к ночи, когда Джотаро аккуратно пробрался в свою квартиру. Нестрашно, если бы его заметили, ведь «пропадёт» навсегда он только завтра, однако осторожность сейчас приходилась как никогда кстати.       Квартира всем видом показывала, как не рады здесь Джотаро. Слой пыли, облепивший поверхности мебели, намекал на то, что это место не имело хозяина. В планах было собрать лишь часть вещей: некоторую одежду, собственную технику, личные записи и, конечно, плюшевого дельфина, которого Куджо оставлял за главного.       В потёмках, рассекаемых светом фонарика, Джотаро принялся складывать вещи в свою сумку, рассчитывая на то, что свет не попадает в окна. Он едва ли замечал за собой, как ненамеренно оттягивал время, отчётливо осознавая, что больше сюда не вернётся. Да, у Джотаро больше не имелось никакого желания находиться в этой квартире, тянуло вернуться домой, к Нориаки, однако в данный момент хотелось окончательно проститься с обителью. Он больше не вернётся в университет, больше не вернётся к родителям, ибо это та самая точка невозврата. Хотя нет. Точкой невозврата являлась их первая с джинном встреча. Самая первая, и не в этой жизни.       Куджо провозился около полутора часов, и последним штрихом в его отъезде стал внешний вид, хотя требовалось только натянуть капюшон, чтобы не высовывалась шевелюра, и надеть солнечные очки для подстраховки. Но Джотаро так и замер у зеркала, когда в дверь раздался пронзительный звонок. После второго он на всякий случай пригнулся, проследовав к двери, а затем проворно заглянул в глазок. На пороге стояла улыбающаяся женщина, покачиваясь из стороны в сторону в ожидании, когда откроют щеколду. Куджо не мог до конца поверить в это. Поблизости больше никого не находилось, поэтому парень, раздражённо выдохнув, быстро отпёр замки, открывая дверь.       — Джотаро, привет! — Холли сразу радостно кинулась на шею своему сыну, чем он и воспользовался, подхватив женщину и затаскивая её внутрь квартиры. — Ой! — воскликнула она. — Мы так давно не… виделись, — Холли опешила, отмечая обстановку вокруг. — А что…       — Что ты здесь делаешь? — бесцеремонно выпалил Джотаро полушёпотом, поспешно закрывая дверь.       — Как что? Навестить приехала перед учёбой, мы же половину лета не виделись! — сквозь шторы на удивлённое лицо женщины падал тёплый свет фонарей. — А почему так темно? Давай свет включим, — на этих словах она потянулась к выключателю, но Джотаро вовремя мягко перехватил её руку, снова включая фонарь.       — А если бы меня здесь не было? — Джотаро, взяв мать за руку, повёл её в спальную комнату.       — Но ты же здесь, значит всё хорошо!       — Я всего на пару минут заехал! — прошипел Джотаро, доставая футон и усаживаясь прямо на него. Холли последовала его примеру, и тогда он положил фонарь между ними.       — Джотаро, как на пару минут? А как же твоя мама? Куда же ты поедешь…       — Я не об этом! — резко прервал Джотаро, вздёрнув руку. — Меня не было около полутора месяцев, почему ты приехала именно сейчас?       — Не знаю, может, — Холли приложила ладонь к щеке, отводя взгляд, — материнский инстинкт?       Джотаро только выдохнул после этой фразы.       Они замолчали на несколько секунд, в то же время Джотаро уже успел пожалеть, что впустил мать. С другой стороны, скорее всего, это будет правильнее. Лучше сказать, что с ним всё будет в порядке, нежели родители забьют тревогу и объявят сына в розыск. Краем глаза он отметил, как Холли внимательно осматривала помещение, а её лицо окрашивалось во всё более тревожные, печальные тона.       — Джотаро, что происходит? — не выдержала Холли, с беспокойством глядя на сына.       — Мне нужно тебя попросить, — со скрипом начал Джотаро. — Никому не рассказывать, что что-то знаешь, и что вообще меня видела.       — Что? Сынок, а как же папа? — залепетала женщина, хватаясь за сердце. — Что случилось? Твоей жизни угрожают? Скажи, кто это сделал, мы с папой обязательно во всём разберёмся!!!       — Мне придётся уехать.       — Как? Как же учёба, ты же только что вернулся!       Наблюдая за тревожностью матери, Джотаро на несколько секунд смолк. В этот момент в его голове роилась куча мыслей. Он не предполагал, какой исход будет лучшим: соврать ли о том, что уезжает учиться в другую страну и вряд ли вернётся, либо же сказать правду. Но ведь любая ложь рано или поздно всплывёт на поверхность, а когда юношу начнут искать, то в любом случае придут и к его родителям.       — Так надо, — Джотаро продолжал утаивать информацию. Или же просто тянул время.       — Сынок…       — Ты веришь мне?       Холли, уже собравшаяся что-то произнести, на миг стихла. Её глаза наполнились влагой, которой она так и не позволила пролиться. Сожмурив глаза, она только коротко кивнула и взяла сына за руку.       — Ни в какой экспедиции я не был, — осторожно начал Джотаро, тут же заслышав удивлённый возглас.       — Но где тогда? Что происходит?       — Тихо! — рявкнул юноша в попытках успокоить мать. — Я уезжал к одному человеку. Как видишь, со мной всё в порядке, и нет повода переживать.       — А что за человек? Ты туда же сейчас возвращаешься?       — Да.       — Боже, что же это такое… — закачала головой Холли, по-видимости, ещё не принимая услышанное за действительность. — Я с тобой поеду!       — Нет! — коротко отрезал Джотаро, вырывая свою руку из чужой. — Тебе нельзя со мной, понимаешь? Никому нельзя знать об этом месте.       — Там преступник живёт, что ли? — тревожность на лице женщины сменилась испугом. Поднося ладонь ко рту, пуская на сына стеклянный взгляд, она добавила. — Во что ты ввязался, Джотаро?       — Это не преступник. Это — человек, которого я люблю.       Холли отвела взгляд, нахмурившись и моментом озадачившись. Её рука сползла вниз, в то же время губы дрогнули, будто бы она снова собиралась что-то произнести, однако молчание так и застыло немым облаком.       — И мне нужно, чтобы ты никому об этом не рассказывала, — настаивал Джотаро. К его счастью, Холли на это неторопливо кивнула.       — Мамочка тебе верит, Джотаро, — её тон задрожал, но слёзы так и не показались наружу, — но почему ты не можешь познакомить её с нами, родителями?       — Так надо, — повторил юноша.       — А ты будешь навещать нас с папой?       — Не так часто. Но буду.       — Хорошо, — искренне улыбнулась Холли. Впервые за весь разговор до её лица дотронулось облегчение. — Я буду очень переживать, но…       — Я буду звонить, — оборвал Джотаро, быстро предупредив о главном.       — Хорошо, — улыбка на лице стала чуть ярче. — Но как же учёба? работа, о которой ты мечтал?       — У меня будет возможность заниматься морской биологией.       По факту, Джотаро не полностью соврал. Если он берёт с собой телефон, ноутбук, он сможет заниматься этим делом. Пусть, чисто для себя. Находясь в двух шагах от океана, ему будет даже проще, однако матери об этом знать необязательно.       — Она же хороший человек, правда? — мать вырвала Джотаро из собственных размышлений, заставляя того вопросительно посмотреть на неё. — Ты же не полюбишь плохого человека?       — Да, — осторожно кивнул юноша. — Да, ты права.       — Но всё же почему ты не можешь нас познакомить? сказать, куда ты уезжаешь?       — Я пообещал не рассказывать этот секрет, — и чтобы придать уверенности и строгости, Джотаро добавил, — иначе меня могут убрать.       Но глядя на то, как исказилось лицо матери в гримасе ужаса, он понял, что это оказалось лишним.       — Но это полностью безопасно, если я ничего не буду раскрывать, — Джотаро произнёс громче, выставляя руку вперёд, осекая любые истерические нотки со стороны Холли.       — Это она тебя… — женщина не договорила слово «уберёт», но Джотаро итак смекнул, что она имела в виду.       — Нет. Она бы никогда… — и чуть позже со вздохом юноша завершил. — Мне нужно, чтобы ты поверила мне.       Холли поджала ноги под себя, отвернувшись в сторону. Джотаро почти увидел, как она плачет, хотя помнил, что этот человек никогда не покажет слёз печали при близких ей людях.       — Звони мне! — развернувшись, резко предупредила мать, выставив указательный палец.       — Ну и ну, — в очередной раз вздохнул Джотаро, но теперь от облегчения и осознания, что с матерью проблем возникнуть больше не должно. — Хорошо, ты хоть без отца.       — А если бы я не приехала… — моментально дошла до Холли мысль. Кончики её пальцев задрожали, а сама она снова глядела в пустоту, — ты бы и не сказал?       — Ну, ты же приехала, — пожал плечами юноша, практически точь-в-точь цитируя мать.       — Джотаро! — она сгребла сына в объятия, заваливаясь на него. Если бы на его месте оказался кто-то с более хрупкой комплекцией, тому бы не поздоровилось. — Почему, почему, почему ты так поступаешь??? А представь, каково бы мне было? Представь, что бы мы думали…       — Заткнись! — юноша давно не говорил такие слова матери, но в данной ситуации ему было даже стыдно за такое проявление. — Извини, — тем не менее, проигнорировав все вопросы, Джотаро задал свой. — Как бы отец на это среагировал?       — Я не знаю, — помотала головой мать, усаживаясь обратно. — Но я что-нибудь придумаю.       — Правда? — приподнял брови юноша.       — Правда! — улыбнулась женщина, показав два пальца в мирном жесте, на что Джотаро закатил глаза.       — Спасибо.

***

      Тем вечером Холли, всё же ненадолго задержалась у Джотаро. Она обещала сделать всё, как просил её сын. Холли так и не плакала, но Джотаро точно был уверен, что когда они простились, то она явно не сдержала слёз. С одной стороны, это не очень приятно, но с другой — сказать правду оказалось тем самым лучшим вариантом.       Приехав на место совершенно иным путём, Джотаро проследовал в лес, где его с тёплой улыбкой встретил Нориаки. Они прошли в дом, окончательно обустраивая его под жильё для обоих. Всё ещё приходилось непривычным, что уютные торшеры заменили свечи, но было бы враньём, если бы ребята сказали, что это казалось некомфортным. В пещере больше не пахло парафином, да и свечи не приходилось менять каждые сутки. Скоро они и готовить будут без помощи магии нагревания крови.       Также, Джотаро взял себе новый номер телефона. Он не предполагал, насколько вообще всё это имело смысл, да и кто его будет искать, раз родители уже предупреждены?! Пусть и редкость, но есть некоторые люди, которые бросают всё, уезжают на природу и ведут образ жизни отшельника. Нет, Куджо было спокойнее сделать так, как он сделал. Ведь он не один и не о себе переживает.

***

      Как только Куджо решил с концами перебраться к Нориаки, он почувствовал себя действительно счастливым. Искомое в течении всей жизни, наконец, пришло на своё назначенное место.       Их фотоальбом продолжал пополняться. Как выяснилось, он был не один. Первый, который Джотаро увидел касался лишь основных моментов каждой его жизни вместе с Нориаки. Остальные «сборники» хранились отдельно.       По очереди ребята иногда выбирались в город. Чаще всего ездил Какёин — загадочной личности безопаснее выезжать в магазины, нежели той, которую ищут. А если Куджо куда отправлялся — то, понятное дело, к родителям. Пока что ему всё же стоило спрятаться от внешнего мира. По Холли было видно, что она чрезмерно печалилась и переживала за сына, однако каждый раз видя, что с ним всё в порядке, лишь искренне улыбалась. С Садао им за два приезда Джотаро пока ещё не удалось увидеться.       Иногда они с Нориаки ходили на охоту. Какёин часто выступал против этой затеи, однако Куджо, остерегаясь, как бы любимый не попал в передрягу, и показывая, что не намерен отступать, всё же выигрывал в споре. По большей части, Джотаро прятался за деревьями, страхуя Нориаки, а когда жертва «готова», то помогал доносить её до подвала.

***

      Спустя три осенних месяца Холли стала всё чаще обращаться к Джотаро по поводу того, что его ищут. Всё началось с университета, но позже дом Куджо стала посещать полиция. Мать только отнекивалась и театрально плакала, сообщая, что не понимает, куда пропал её сын. Юноша сомневался насчёт театральных слёз, размышляя, что они могли оказаться вполне реальными.       Понятное дело, что в момент розыска Джотаро желательно даже из пещеры не показываться, поэтому в город он не собирался выезжать, пока всё не поутихнет. Хотя за всё время он был в городе всего-то три раза.

***

      Ещё спустя два месяца Какёин вновь уехал в город за продуктами. Тогда Джотаро, сидя за ноутбуком, пролистывал ленту новостей, всё же решив посмотреть, как продвигаются дела по его розыску. Первый же заголовок в интернете сообщил ему:

«Двадцатилетний студент Джотаро Куджо официально считается пропавшим без вести.»