Ровно дыши

— Сэр, вас очень плохо слышно! Пожалуйста, повторите еще раз. — Меня зовут — Таками Кейго. Меня похитили два года назад. Я увидел объявление о поиске, запомнил номер телефона, мне нужна помощь. Пожалуйста, вы можете соединить с начальником отдела по борьбе с особо опасными преступлениями? Тодороки Энджи, мне надо поговорить с ним. Что за чушь? Ну конечно же она не может! — То есть, вы утверждаете, что вас зовут Токами Кейго? Я правильно записала? — Таками. — И вас разыскивают? — Да, я уверен, вы можете посмотреть по базам. — Одну минуту. — Пожалуйста, девушка. Я тороплюсь, мне угрожает опасность. — Вы можете назвать адрес того места, где вы находитесь? Я пришлю полицию. — Да, могу, но меня тут уже не будет через пару минут. Очень мало времени… — Таками? — О, Боже! Да, Таками. — Подождите, система подвисает. — Мало времени. — Еще пара минут, сэр! — Нет у нас пары минут. Послушайте, если уж так пошло, вопрос жизни и смерти. Найдите Тодороки Энджи. Позвоните, отправьте ему факс. — Да, и что ему передать? В долю секунды вконец устав от вежливых ответов оператора, Ястреб внезапно понимает, что никого девица, сидящая на другом конце провода, разыскивать не будет. — Привет передайте. И кладет трубку. Еще несколько минут сидит с закрытыми глазами, а после выходит в торговый зал аптеки. Хозяйка. маленькая сухенькая старушка, смотрит на него сочувствующе нежно: — Удалось вам дозвониться до кого хотелось? — Да, удалось. — Все в порядке? Ястреб в упор смотрит на нее и, улыбаясь, зачем-то врет: — Да, в полном порядке. Спасибо большое. — Не за что, молодой человек. Заходите к нам еще. Над дверью аптеки висит колокольчик. Он весело позвякивает, когда Ястреб выходит на улицу. Даби пытается усесться на заднем сиденье, но Ястреб без особого труда укладывает обратно. Надо поменять повязку, вколоть обезболивающее и антибиотик. Слава Богам, обезболивающее носит седативный характер, и ублюдка вырубит часа на три с половиной. Можно будет ехать в тишине и спокойствии, прислушиваясь к тяжелому дыханию и оглядываясь по сторонам. — Ты позвонил? — Спрашивает Даби, равнодушно наблюдая за тем, как Ястреб меняет ему повязки. — Да. — И как? — Кому нужны номера телефонов, если они не работают? — А ты охамел, птичка. — Я пользуюсь ситуацией, Даби. Будь ты на моем месте — сделал бы тоже самое. — На твоем месте я бы выкинул себя из тачки, подыхать под ближайшим кустом. Или застрелился бы. — Я не такой как ты. — Разве? — Да. — Поэтому пользуешься ситуацией, но продолжаешь нянькаться со мной? Ястреб ничего не хочет отвечать Даби на последний вопрос, но мстительно затягивает бинты туже, как бы случайно задевая рану. Даби бледнеет, хватается пальцами за сиденья автомобиля. На лбу и шее появляется испарина. — Никакой ты не ястреб. Ты — стервятник. — Ой, вот завались сейчас. Лучше скажи, куда нам дальше ехать, пока ты в сознании. Дорога тянется бесконечно. Ястреб отвык водить машину, тем более отвык водить быстро. Он понимает, что паникует, что слишком сильно сжимает руки на руле. Пальцы болят, мышцы рук ноют. Неудачный разговор по телефону сумел расстроить Ястреба сильнее, чем он рассчитывал — это подстегивает паранойю. Ястребу все кажется, что он едет слишком медленно, хотя стрелка спидометра переваливает за сто километров в час. На большую скорость милый семейный автомобильчик, весь усеянный розовыми стикерами с напоминаниями, не способен. Надписи на стикерах гласят: не забыть забрать костюм из химчистки! Помни! Завтра у сына концерт в школе! Ключи от гаража лежат на кухне в столе. Я люблю тебя! Стикер с любовным признанием Ястреб снимает и, сворачивая вчетверо, сует в карман. На удачу. Какую же скотскую и убогую жизнь он ведет. Вот у людей, машину которых они одолжили, Украли! Одолжили! у них вся жизнь расписана на десятилетия вперед на маленьких квадратиках. Страховка на любой случай жизни, херова туча чеков в бардачке, двое детей и костюм в химчистке. А что есть у Ястреба? Бесполезный номер телефона, раненый психопат, истекающий кровью, и, в лучшем случае, еще пара дней, а может даже часов жизни. Будущее запредельно туманно. Но как же хочется жить. Господи Боженька, если ты существуешь! Услышь: Как же хочется жить! До города они добираются за пару часов до рассвета. Даби еще спит, а Ястребу нужны более четкие координаты, чтобы двигаться дальше. Припарковавшись в каком-то закоулке, он надвигает на глаза кепку, блокирует двери и, выключив двигатель, пытается задремать. Усталость берет верх над тревогой. Ястребу удается уснуть, правда ненадолго. В окно с водительской стороны кто-то громко стучит. Открыв глаза, Ястреб видит перед собой плохо одетого, грязного человека. Человек — скорее всего, бездомный — складывает руки в умоляющем жесте, а после показывает на свой рот, очевидно намекая на то, что голоден, и если у Ястреба нашлась бы лишняя денежка, было бы очень кстати. — Не открывай. Даби при разговоре издает нездоровые свистящие звуки. Он вообще выглядит очень плохо. Невероятно плохо. Охуеть как плохо. Все хуже, чем хотелось. — Это может быть опасно. — Знаю. Ястреб снова переводит взгляд на бездомного и качает головой, разводит руками. Давай, проваливай, поживиться тут нечем. Мужик еще какое-то время топчется возле машины: строит глазки, слишком навязчиво, слишком настырно. Нервы сдают раньше: Ястреб лезет за пазуху и достает пистолет. Задрав обе руки вверх, мужик, неловко улыбаясь, отступает от них, весь его вид кричит: Воу-воу! Приятель, полегче. Все в порядке, я ухожу. Но уходит недалеко, на пару метров, тут же устроив свою жопу на крылечке возле дома. — Да прибил бы его, и дело с концом. — Патроны. — Что? — Ничего, они не вечные. Ястребу отлично видно, как бездомный мужик, отрыв в кармане безразмерной куртки какую-то консерву, ковыряется в ней и ест прямо с ножа. Куски желеобразного нечто падают на его бороду, и мужик облизывается, пытаясь дотянуться до них языком. Руки заняты, и помогать себе ими он не спешит. Культура, мать его, питания. Поймав взгляд Ястреба, мужик снова улыбается, подмигивает, трясет банкой: мол, у меня еще осталось немного, присоединяйтесь. Ястреб отворачивается от мужика, игнорируя приглашение. Тот пожимает плечами. Не очень-то и хотелось. — Куда теперь? — спрашивает Ястреб. — Хотелось бы знать. — Издеваешься? — Нет, но если мы поедем прямым путем, нас сдаст твой новый приятель. — Он не мой приятель. — Это не важно, он нас сдаст. Даби, несмотря на общую слабость, говорит уверенно, и Ястреб понимает, что он прав. Если “Лига” сидит у них на хвосте, разговорить бездомного забулдыгу будет проще простого. — Нам… Нам придется, — Даби специально делает ударение на слове “придется”, — проехать несколько кварталов максимально далеко, насколько возможно, а дальше пойдем пешком. Сейчас слишком рано, народа мало — нам повезло. — В твоем состоянии? Пешком? — Выбора нет, птичка. Либо так, либо давай сразу позвоним Шигараки и попросим нас забрать. Я тебя заверяю: в отличии от твоего телефона доверия мой сработает. Ястреб морщится, кусает нижнюю губу. — Тебе придется меня нести. — Заткнись. Заткнись! Заткнись! Ястреб с силой бьет по клаксону: один, второй, третий, четвертый раз! — Какого хрена ты творишь?! Сейчас весь квартал сюда сбежится. Громкий звук пугает не только птиц, но и мужика на крылечке: тот быстро встает и, нервно оглядываясь, убирается прочь. Вот и славненько. Вот и приятного аппетита. — Куда ехать? — выдавливает из себя Ястреб. И, получив от Даби указания, поворачивает ключ в замке зажигания. Они бросают машину в тихом, уютном дворике среди таких же милых и семейных автомобильчиков. Пройдет время, пока жители дома заметят самозванца, и еще больше времени, прежде чем до них дойдет, что машину никто забирать не планирует. А время — это хорошо, время — единственное, что у них осталось. Даби тяжелый. Очень тяжелый: пусть он не выглядит огромной тушей и не внушает изначально особого страха, переть его на себе, когда он еле-еле передвигает ногами, — задачка не из легких. — Если что, я просто притворюсь пьяным. — Ага, а на майке у тебя, очевидно, вино, а не кровь. — Именно. — Твои шуточки как всегда. — Прекрасны. — Нет. — Да. И так весь путь. Для серьезно раненого человека, которому тяжело передвигаться, Даби охренительно много болтает. Как всегда словесные поносы вперемешку с дурацкими откровениями посещают его резко и совершенно не вовремя. Возле нужной двери Ястреб без церемоний и сожалений бросает Даби прямо на асфальт. — Блядь! И еще много разнообразных не совсем цензурных эпитетов. Пофигу, пусть возмущается. Воздуха не хватает, в глазах темно. Бег с препятствием по пересеченной местности. И ведь реально, как назло, ни одной патрульной машины по пути не встретилось. Даби, ты сукин сын! Чертовски везучий сукин сын! — Звони сам в свою долбанную дверь. Куда ты нас там привел, — отмахивается от его обиженных возмущений Ястреб. — Так звонить или долбить? — Не уродствуй. Это ты здесь умираешь, а не я. — Помоги. Даби протягивает руку, и первая реакция Ястреба — оттолкнуть ее. Это неправильно, это нелогично, если Даби сейчас не встанет, то никакой помощи не будет, но в смысле “помоги”? Простой жест, протянутая ладонь, можно подумать это не Ястреб только что нес Даби на своем горбу от самой машины. Но просьба о помощи от Даби даже в таком состоянии звучит как что-то бесконечно нелогичное, абсолютно неправильное. Что-то, что не должно существовать в этом мире. — Ну, чего ждешь? Действительно, чего он ждет? Ястреб выпрямляется, подходит ближе, протягивает руку в ответ и в тот самый момент, когда он рывком ставит Даби на ноги, когда удерживает его в вертикальном положении, когда удивленно смотрит на Даби, смотрит ему в глаза, именно тогда Ястреб окончательно и бесповоротно понимает: Он больше не боится. Как бы глупо, нелепо и смешно это не звучало — Ястребу больше не страшно. Они впервые за долгое время поговорили почти нормально, почти по душам. И нет, Даби-монстра данный факт совершенно не оправдывает. Он мудак, он заслуживает наказание, заслуживает смерти! Но он перестает казаться непобедимым чудовищем. Он человек. Раненый, испачканный кровью, съехавший с катушек человек. Наверное, ему даже страшно. Скорее всего, если Ястреб бросит Даби на пороге ничем не примечательной серой двери, на заднем дворе многоэтажного дома в богом забытом переулке, тот ничего не сможет сделать. Как ничего не смог сделать за звонок в аптеке. Лишь утереться, принять к сведенью и стерпеть. Вот так, все просто, а теперь дело за малым: разворачивайся и уходи. Уходи! — Даже не смей. Тога приедет раньше, чем твои друзья. А ей я сообщу в первую очередь. Либо пристрели меня на пороге дома моего друга, но и тебе в таком случае не жить. Либо мы до конца, птичка. Вот и вся человечность. Даже если Даби блефует. — Я и не собирался никуда бежать. — Ненавижу, когда ты врешь. Всегда знаю и ненавижу. Они молча смотрят друг на друга. На губах Даби играет опасная улыбочка. Ястреб еще секунду назад такой бесстрашный, с трудом может ее выдержать. — Мне больше не страшно. — Да? Даби делает шаг вперед, сокращая расстояние, и Ястреб инстинктивно отступает. — Не пизди. Откуда только нашлись силы? Он же языком еле ворочает, тогда как умудряется занимать собой и своим бешенством все пространство? — Если ты только попробуешь от меня сбежать — я тебя убью. Можешь не бояться меня и не бояться смерти. Можешь звонить во все колокола и по всем телефонам, но я тебя из-под земли достану. Достану и убью. — Можно подумать, если я останусь, ты не убьешь. — Можно подумать, — передразнивает Даби. — Но! Так у тебя есть шанс, убей первый. Сколько еще раз мне надо повторить, чтобы до тебя наконец дошло? Ястребу нечего на это ответить. А Даби, оперевшись на стенку, звонит в дверной звонок. Долго, упорно, явно повторяя какой-то шифр. Если очень постараться, когда дверь откроется, Ястреб может выхватить пистолет и уложить сначала Даби, а потом того, кто стоит за дверью. Но вся проблема заключается в том, что ты не знаешь, кто за ней стоит? Ведь так? А если он не один? А если вооружен? А если Даби даже сейчас отреагирует первый? Слишком много “если”. Так ничего не получится. — Даби? Дверь закрыта на цепочку, и открывать ее, судя по всему, не особо торопятся. Голос мужской, но разглядеть фигуру и вообще что-либо понять нет никакой возможности. — Открывай. Даби без церемоний заваливается вперед. Ему плохо, очень плохо, и Ястреб не спешит на помощь. Желание развернуться и убежать становится почти материальным, пальцы рук и ног начинают чесаться. Вот и все: дело сделано, я довел тебя до точки респауна, дальше сам. Было жутко и невесело, надеюсь, никогда не встретимся. Шлите письма на абонентский ящик! — Быстрее, пока эта сука не сбежала, я не догоню. Придется стрелять. Даби врет. Ну, наверное, врет. Ястреб не уверен, можно было бы рискнуть и проверить. Если прямо сейчас развернуться и дать деру, то он успеет добраться до поворота, а дальше, петляя по дворам, выберется. Куда? Не важно, хоть куда-нибудь. Они не догонят, у них будут проблемы поинтереснее. Например, сматывать удочки и сваливать. Потому что, как только Ястреб окажется в полицейском участке, он их сдаст. Всех. С потрохами. И с каким же удовольствием он сделает это. — Без глупостей, парень! Ястреб понимает, что в него уже целятся. Дверь еще не успела открыться, говорившего не видно, но прицел можно почувствовать кожей. — Я не могу дать тебе сбежать. Приказ Шигараки Томуры. А вот это интересно. Разве они рвали задницы и заигрывали с Тогой ради того, чтоб полудохлый Даби привел его к какому-то складу и там сдал на ручки своему боссу? Ну, ты же не знаешь, какие у них с Шигараки сейчас отношения. Может быть, Даби выслуживается перед ним, на жалость давит. Тога наверняка ему подыграет, если понадобится. Что делать? Соображай быстрее. Что делать?! Вышедший на крыльцо мужик выглядит слишком нелепо и броско. Больше напоминает карикатурного сутенера, чем серьезного человека. Немолодой, в очках, в зубах зажата сигарета, в одной руке пистолет, а второй он ловит привалившегося к стенке Даби. Вроде по-отечески, а вроде бы слишком нежно. — Что, когда совсем некуда идти, вспоминаешь про старика? Выглядишь паршиво, малыш. Малыш? Это он сейчас так к Даби обращается? Ястребу не послышалось, он что, спит? И ему снятся сны несмешной степени дебильности. — Кто это тебя так? — Тога. — Удивительно. — Она ебанутая. По другому и быть не могло. — Меня удивляет, что ты живой, а не то что раненый. А еще, что на твоем дружке-приятеле, кажется, ни царапины. Гиран. Точно, Ястреб видел его в полицейских отчетах. Этого мужика зовут Гиран! Он один из барыг Шигараки. Занимается в бизнесе непростой работой, подбирает персонал. Иногда в прямом смысле этого слова. Ястреб должен был внедряться в “Лигу” через Гирана. Но старый пройдоха что-то почувствовал и со встреч эффектно сливался. Иронично, что спустя столько времени им все-таки посчастливилось встретиться. — Нам нужна помощь. — Даби пробует выпрямиться. — Ну естественно вам нужна помощь. Я знаю. Мне еще вчера вечером звонил босс собственной персоной. Знаешь, что он со мной сделает, если узнает, что я вас укрываю и ни слова не сказал ему? — Догадываюсь. — Умница! Догадывается он. А еще, смею предположить, что тебе известно, что наш босс, возможно, человек и специфический, но уж никак не тупой. — Ага. — И сложить два плюс два, отследить ваш маршрут передвижения ему труда не составит. Уже сегодня под моими окнами будет стоять его машина, а его величество, Шигараки Томура, сидеть драгоценной задницей в моей гостинной с чашечкой кофе и вопросом: А расскажи мне, дражайший друг, где, блядь, Даби и та ебанная в рот сволочь, что убила Твайса? И что прикажешь мне ему отвечать? — Ну ты же умный, придумаешь что-нибудь. Гиран засмеялся от наглости Даби, как от хорошей шутки. Как-то слишком все легко и просто. Легко, просто и даже трепетно? Достаточно просто посмотреть, как он придерживает Даби. — Гаденыш. Ладно, если твой дружок обещает не делать глупостей. Я обещаю что-нибудь придумать. — Что-нибудь — это хорошо. — Не рассчитывай на многое. Сам знаешь, удастся вас спрятать или нет, зависит только от игривого настроения Шигараки. А он последнее время сильно не в духе. — Причина? — Шигараки-старший. — Вот как. — Не болтай — с дыркой в брюхе это вредно. Эй, парень! Как там тебя? — Ястреб. — Ястреб! Хватит держаться за карман с пушкой. Ты не успеешь ее выхватить. Мои ребята держат вас двоих под прицелом с момента, как вы зарулили на нашу территорию. Так что будь лапочкой, подойди сюда и помоги дяде с грузом особого назначения. И что делать? Пришлось подчиниться.