Найди своё место

Лицо Нила, когда Элой подвела к нему только что укрощённого дуголоба, выражало одновременно печаль и радость. — Он не Гибель Костей, — констатировал Нил, поглаживая холодную металлическую холку. — Хотя обладает собственным очарованием. Думаю, я назову его Безрассудство Дикаря. Элой скептически, но с улыбкой качнула головой. — Для краткости буду называть его просто Дикарь. Нил неодобрительно щёлкнул языком. Но уголок рта дёрнулся, выдавая усмешку, когда мужчина обратился к дуголобу. — Слышал? Какое неуважение. Они ехали в сторону Серых Костей, пока последние лучи солнца не скрылись за линией горизонта. Пришлось разбить лагерь. Вопрос о том, стоит ли оставаться на ночёвку, заставил разгореться спор: Элой беспокоилась, успеют ли они настигнуть Райвана и его отряд вовремя. Но Нил, будучи всегда удивительно практичным, напомнил ей, как женщина-Озерам говорила о том, что бандиты ещё не получили желаемое. А им обоим точно нужно передохнуть после недавнего сражения. Обнаружив уютную поляну среди деревьев, они привычно приступили к обустройству лагеря. — Скорее всего, на место мы прибудем завтра в полдень, — заявил Нил, жуя вяленую свинину. — Как твои раны? Элой принялась разматывать повязку, небрежно намотанную перед поездкой. — Бывало и хуже. Но целебная мазь не помешает. — Иди сюда, Нора, — махнул ей Нил. — Я помогу. Элой пересела на одеяло Нила и протянула напарнику руку. Тот тщательно осмотрел конечность на предмет порезов, синяков и ссадин, после чего вытащил желтоцветовую мазь — Элой настояла, чтобы баночка с мазью всегда находилась в его поясной сумке. Зачерпнув пальцами целебное средство, он осторожно смазал один из болезненных красных порезов на её плече. Девушка наблюдала за его работой, не отрывая взгляда от рук, умело обрабатывающих раны. Он молчал — то ли сосредоточившись на задаче, то ли наслаждаясь приятными воспоминаниями о недавней схватке. Тишина пробудила в Элой ворох мыслей. Разум хаотично блуждал, перебирая события дня — последнее сражение, планируемая атака, сломанные машины, армия разбойников, наступление на Меридиан, неминуемая опасность. Облако тревоги капля за каплей разъедало её изнутри, словно лужа кислоты. Сможет ли Эренд долететь без происшествий? Прибудут ли вовремя она и Нил к цитадели разбойников? Может, Райван и его подельники уже починили машины, как и хотели? Сколько у них было этих машин? И какие именно? — Ты снова за своё, — Нил чуть сжал её предплечье. — Не могу не думать об этом. — Мы можем сделать только то, что в наших силах. Бессмысленно беспокоиться о вероятностях, которые нам неподвластны. — И что же, по-твоему, мне делать? — Позволь разуму отвлечься на другое. И не двигайся. Элой выдохнула, но неохотно согласилась. Однако тут же обнаружила, что заставить себя думать о чём-нибудь беззаботном после перебирания негативных сценариев и предчувствия надвигающейся гибели довольно сложно. Комок всё ещё подкатывал к горлу, заставляя нервничать. И она не знала, как унять это чувство. Проще всего было сосредоточиться на настоящем, решила Элой. И вернула внимание Нилу, смазывавшему её раны. Она следила за движениями пальцев на истерзанной коже, за тем, как они погружались в банку с мазью и вновь возвращались к своему занятию. Твёрдо, но осторожно, он втирал лекарство в порезы, стараясь, чтобы ни капли не пропало даром, но не причиняя лишней боли. Другой рукой Нил обхватил её запястье, что дарило ей тепло и уверенность и препятствовало инстинктивному желанию дёрнуться. Впервые со времён Раста она почувствовала, что прикосновения другого человека могут приносить облегчение измученному разуму. Дружеские прикосновения она знала, но это было... иначе. Внезапно её разум действительно захватила другая мысль. — Я слышала тебя. — Приятно знать, что твои уши всё ещё работают. — Я имею в виду, прошлой ночью. Я слышала, как ты говорил с Эрендом. — Мне следует принести извинения? — Нил не прекратил втирать желтоцвет в ссадины. — Нет. На мгновение воцарилась тишина. — Это правда? — Да, — кивнул он. — На рассвете после моего первого кошмара ты сказал мне очистить разум от чумы и подчинить то, что пытается мной овладеть. Нил вновь кивнул в знак подтверждения. — Как я и сказал Авангарду, я стараюсь дать тебе возможность самой сразиться с тенями, отравляющими разум. Он прекратил своё занятие и цепко удержал её взгляд. — Но ты, Элой, — сияющее солнце. Тени, окружающие тебя, темнее из-за силы твоего света. Я обнаружил, что для полного искоренения тьмы человеку нужен другой источник света. — И как ты это понял? — Я говорил тебе ранее, что и у меня есть свои демоны, — проговорил Нил, вновь запуская пальцы в мазь. — Ты знаешь, почему сгорела моя деревня? Тревога камнем легла на сердце Элой. — Киана сказала, что никто не знал, из-за чего начался пожар. Пальцы скользнули по ране около её локтя. — Тогда я отваживался бродить в лесах до сумерек. Стрелы мои поражали цель всё чаще, но мне хотелось отточить умение до остроты охотничьих трофеев родителей — клыков пилозубов, когтей ловчего и буревестника. Они сияли на солнце и отражались в моих глазах. Однажды вечером, опустошив десять колчанов во время тренировки, я возвращался домой. И увидел силуэты чужаков в окнах родительского дома. Наша деревня плотно сплеталась подобно паутине, и я знал каждого обитателя вплоть до их следов. Эти люди были не из наших. Сердце сжалось от холода, когда я увидел, как они крадутся из нашего дома. При этих словах холод сжал и сердце Элой, леденя кровь. Она обратилась в слух. — Я оставался в тени, пока они не перешли в соседнюю хижину. Как только они скрылись из вида, я метнулся в дом. Я распахнул дверь и увидел, что всё разломано в щепки. Ящики разбиты, пустые полки повисли на крючьях, сундуки выпотрошены. Посреди всего этого мой взор приковали пятна на алой циновке, сотканной моей матерью. Я прошёл по следу из пятен и обнаружил родителей. Их тела висели над очагом, и кровь стекала на пол. Элой накрыла ладонью его руку, всё ещё старательно и бережно исцеляющую её раны. — Мне очень жаль, — она дождалась, когда он встретится с ней взглядом. Слёзы текли по её щекам. — Багровое пятно на полу застило мне глаза, — продолжил Нил. — Я схватил охотничье снаряжение отца и в слепой ярости побежал за теми людьми. Бросился на улицу как раз вовремя, чтобы увидеть, как чужаки покидают второй дом. Мной владела одна-единственная мысль — отомстить за родителей. Я выхватил стрелу из отцовского колчана и наложил на тетиву. Мои боль и страдания отправили её прямо в грудь ближайшему из грабителей. Я вздрогнул, когда стрела охватила чужака пламенем, и его горящее тело упало на порог дома, из которого он только что вышел. Ужасающая ясность озарила Элой. Призраки, одержимо преследующие Нила... смерть... убийство разбойников... Именно этот момент его прошлого, вина за произошедшее глодали его и проросли в нём. — Ты не знал, — настойчиво проговорила она. — Ты не мог знать, что произойдёт. Нил покачал головой. — Всего один взгляд, и я распознал бы огненную стрелу. Она погладила его по щеке, задержав ладонь. — Это не твоя вина. — Так сказала и Лусия спустя годы. Когда лечила мне ногу, раненную копьём во время одного из моих посещений Зелёной Реки. Той ночью она пришла менять повязку и увидела, как меня раздирает кошмар. Когда я проснулся, она потребовала рассказать, что было тому причиной. А ей невозможно отказать, ты же знаешь. Слабая усмешка коснулась губ Элой. — Знаю. Это она тебя научила полагаться на других, когда приходит время посмотреть в лицо тьме? — Да. Случившееся во время пожара годами наводняло мои сны, обгладывая охоту и растворяя всё хорошее в ужасе той ночи. Когда оно вползало в мой сон, я возвращался в Зелёную Реку. Лусия сидела в углу, пока я спал, успокаивая знакомым сиянием и прогоняя кошмары. Элой прижалась лбом ко лбу Нила. — Спасибо, — тихо выдохнула она. — За то, что позволил мне разделить твою боль. За то, что был рядом, когда был нужен мне. Она чувствовала дыхание Нила на своих губах. — Ты не нуждаешься во мне. Я всего лишь предложил временное облегчение. — Но я хочу этого. Ты помог мне. — И я рад этому.