***
В то утро Эстель Тибо проснулась на застеленной постели, во вчерашнем платье и в прескверном настроении. Кое-как разодрав глаза, Эстель опёрла лицо на руки и вздохнула. Теперь она должна не только Петеру Дифенбаху, но и Йонасу Фромму — причём вещи должна взаимоисключающие. Добило Тибо то, что, когда она наконец, спустя полчаса или около того, слезла с постели — голова страшно гудела и делать сегодня совершенно ничего не хотелось — в стекло заколотила сова. Эстель, вздохнув, подошла к окну. На поверку сова оказалась филином — тощим, ободранным и напрочь лишённым грозного вида, присущего его сородичам. В госпитале Бад-Фёслау даже совы были убогими. От этого ободранного филина Эстель получила письмо: Йонас Фромм писал, что ей следует отправлять ему записку каждый раз, когда она решит заявиться к кому-то из друзей Дифенбаха, а после встречи тут же составлять подробный отчёт со всеми деталями и тоже слать ему. В конце письма красовалась приписка: «Жду ответа как можно скорее» и настоятельная рекомендация больше не привирать. Первой мыслью Эстель было притвориться, что она не умеет читать. Однако потом Тибо решила, что чем скорее она со всем этим покончит, тем скорее Йонас Фромм отстанет от неё, а Петер Дифенбах отправится за решётку. Эстель задумалась: Фромму она назвала фамилии Милькау и Кноппа. Так с кого же из них лучше начать? Про Милькау она, честно говоря, уже давно ничего не слышала, да и при их последней встрече он сказал ей, что собирается в путешествие куда-то в Австралию, потому он вряд ли был здесь замешан. Штефан Кнопп же… от него Тибо слышала только рутинные новости: он живёт своей жизнью и ни о чём особо не задумывается. За этими словами могло скрываться многое. Так что на этом Эстель определилась с вынужденными планами и, раз уж теперь ей надо обо всём отчитываться, нацарапала на листке бумаги ответ Йонасу Фромму. Она сообщила Фромму, что собирается посетить Штефана Кноппа, назвала его адрес — и если Штефан решит её за незваный визит выставить за дверь, об этом она тоже отпишется Йонасу Фромму. Бумаги у неё много. В конце своего письма Эстель, потерев шею, поинтересовалась, много ли кареглазых юношей с крючковатыми носами успел разыскать бравый аврорат, после чего отдала записку филину — тот был таков. Больничные совы, может, выглядят и убого, зато летают быстро. После этого Эстель умылась, привела себя в порядок и оделась. Ей ещё предстоял визит к Кноппу. По мановению палочки Эстель Тибо перенеслась из своей квартирки на дорожку перед несколько мрачным домом Штефана Кноппа. Приличия обязывают последние несколько метров проходить своими ногами. Эстель застучалась в дверь Штефана. Хозяин, пусть и не сразу, приоткрыл ей и высунулся в щель. — Фройляйн Тибо! — поприветствовал её Штефан Кнопп. Вид у него был уставший. — Признаться честно, визит весьма неожиданный. — Доброе утро, герр Кнопп, — улыбнулась Эстель. — Извините, что я без приглашения: просто у меня есть разговор, который не потерпит отлагательств. — Вот как? — нахмурился герр Кнопп. — Вы должны и сами понимать, что я — увы! — в полном праве отказать вам, если вы приходите без приглашения, а не назначаете встречу заранее. — Это действительно важно, — сказала Эстель, наклоняясь ближе к нему и переходя на шёпот. — Я встретила недавно Йонаса Фромма. — Йонаса Фромма? — Штефан приподнял бровь, потом вздохнул и быстро оглянулся. — Что ж, полагаю… Эстель вытянулась, силясь разглядеть, на что же он там такое смотрел? И тут же Тибо ахнула: в зале она заметила знакомые черты. Там ни жив ни мёртв стоял Винфрид Дифенбах, младший брат того преступника, которого её отправили разыскать!.. И взгляд её заметил и сам Винфрид, и Штефан Кнопп. Кажется, в следующий миг все трое всё поняли. — Эстель, фройляйн Тибо! — ахнул Винфрид и подбежал к двери. — Вы… — Молчи, Дифенбах! — прикрикнул на него Штефан. — Ну что, фройляйн, заходите, видимо. В следующий миг он втянул её внутрь дома. — Штефан, зачем это всё? — воскликнул Винфрид. — Она на нашей стороне! Ведь так, фройляйн Тибо? Я знаю вас! Эстель молча посмотрела на него. Наивный мальчишка! — Итак, фройляйн Тибо, — произнёс Кнопп, —говорите: что же вы такого захватывающего разузнали о Йонасе Фромме? — Мне, честно говоря, тоже было бы интересно послушать! — раздался голос. Эстель подняла глаза — всё стало совсем скверно. По скрипящей лестнице спускался Петер Дифенбах. — Что же вы, мадемуазель, — произнёс он, не отводя глаз от Тибо и не мигая, — говорите. Где он? Как мне до него добраться? Эстель показалось, что сейчас он вцепится пальцами ей в шею. — В госпитале Бад-Фёслау, в третьем отделении, восьмой палате, — сказала она, — его охраняют, как никого другого. — Мне этого хватит, — расплылся в звериной ухмылке Дифенбах, — благодарю вас, мадемуазель Тибо. Спасибо вам большое! Эстель обомлела: он был всего в полушаге от неё. Она увидела, как его пальцы скользнули к палочке… — Стой! — крикнул Штефан. — Ты что собрался делать? — То, что давно пора было сделать с этой шлюхой Фромма! — прошипел Дифенбах. — Будешь винить меня? Это ты впустил её в свой дом! — И не было бы в этом ничего плохого, если бы не твой кретин-брат, который торчит у всех на виду! — Не втягивай в это Винфрида, Кнопп! — заорал Петер. — А ты не смей делать ничего с моими гостями в моём же доме, Дифенбах! — В твоём доме? Хочешь, я оттащу её на пустырь и прикончу там, раз паркет пачкать не желаешь, герр Кнопп? — Заткнись! — рявкнул Штефан. — Ты не хозяин здесь, и я не собираюсь её убивать! — Помилуй! А что тогда, отпустишь? Пусть идёт, рассказывает обо всём Фромму? — Нет, — вздохнул наконец Кнопп. Кажется, оба они вновь начали приходить в себя. — Пока пусть побудет здесь, — он даже не посмотрел на Петера, — тебе-то ведь зачем-то надо держать у меня девку Гизе. — Ладно, — огрызнулся Петер. — Всё равно Фромму конец. Штефан, скривившись, посмотрел на него, а затем повернулся к Эстель. «Простите, что так вышло, но вам нужно отдать палочку и идти за мной», — сказал он, и Тибо подчинилась. Знал ли, интересно, Фромм, отправляя её сюда, что всё так выйдет? Когда же она оказалась одна в запертой комнате, Штефан ушёл, а Дифенбах больше не нависал над ней, Эстель Тибо опёрлась на стену, и на её лице появилась ухмылка. Осталось недолго.2.3. Капканщики
12 апреля 2021 г. в 00:07
Проснулся Винфрид или оттого, что упал с кровати, или оттого, что его повесили, сбросили с обрыва — что-то такое, по крайней мере, ему приснилось. Ничего необычного. Кошмары снились ему теперь почти каждую ночь: то его ловила толпа магловских монахов и сжигала за колдовство, то доставали авроры — во сне боль от побоев ощущалась, наверное, почти так же, как и в реальности, то Петер непонятно из-за чего вдруг взбешивался и цеплялся ему в горло…
А сегодняшней ночью его опять судили. Стражи — в том, что под их доспехами скрывались люди, Винфрид уверен не был — приволокли его в какую-то странную тюрьму, окружённую причудливыми переплетениями башен, мостов, античных колонн и скульптур, и судья, представившийся Пиранези, зачитал ему длиннющее обвинение, самым главным пунктом из которого было бездействие.
Винфрид уже научился кое-как отбрасывать свои кошмары, накладывать их на события дня — но этот сон почему-то выпустить из головы никак не получалось. В особенности это обвинение — к картинам собственной смерти Дифенбах уже привык. Почему тот судья из сна ставил ему в вину именно бездействие? Что Винфрид мог изменить?! Петера ему никак не было остановить: он старше, сильнее, отчаянней, он всё равно бы осуществил все свои планы! Да и теперь, когда всё ужасное, что могло случиться, свершилось, уже ничего не переделаешь.
Ведь так?
Винфрид, вскочив на ноги, резко заходил по комнате туда-сюда, хватаясь то за разные предметы, случайно попадавшиеся под руку, то за собственные волосы. Такая привычка возникла у него совсем недавно. Это не только совершенно не помогало успокоиться, но и делало его похожим на Петера.
Дифенбах вдруг скривился и осторожно присел на краешек кровати. Тратить время на всякую чепуху попросту глупо: ему и так, скорее всего, не так долго на свободе осталось.
Но что же такое неглупое он мог провернуть, сидя безвылазно в доме Штефана? Изучить все старинные портреты и генеалогические древа, чтобы, в случае, если их посадят в одну камеру, не запутаться в рассказах Кноппа о дядюшках и кузенах? Прочитать какую-то книгу потолще и поумнее? Нет, спасибо, этого ему и в школе с головой хватило!
В итоге Винфрид просто пожал плечами, наскоро оделся и пошёл на первый этаж. В главном зале сидел Штефан Кнопп и читал газету.
— Если хочешь позавтракать, там ещё оставались продукты, — произнёс Штефан.
— Спасибо, — отозвался Винфрид и подошёл поближе. — А Петер здесь?
Дифенбах понял, что надеялся услышать ответ «Нет».
— Как ушёл охотиться за призраками, так и не возвращался, — пожал плечами Штефан. — Впрочем, если его и поймали, то тут, — он дёрнул на себя уголок газеты, — ещё ничего не написано.
Вновь стало тихо. Винфрид отошёл от Штефана, взял наполненный до краёв кувшин, медленно налил себе стакан воды. Пить ему, на самом деле, не хотелось совершенно. Дифенбах уставился в окно: не было видно ничего, кроме нескольких елей и витиеватой невысокой ограды чуть поодаль.
— В любом случае, — спросил Винфрид, — где мы?
— У меня дома, — с усмешкой ответил Штефан. — Мне-то казалось, даже если Петер забыл тебе про это сказать, то можно было догадаться, ты так не думаешь?
Дифенбах резко повернулся, уставившись на него. Кнопп что, издевается над ним?
— Уж это я, поверь, понял, — огрызнулся Винфрид. — Дом где находится? Если я сейчас выйду из него и пойду по дороге — куда приду?
Сказав это, Дифенбах понял: он не припоминал, чтобы его голос когда-то так звучал. А Штефан закрыл лицо газетой, и, кажется, прыснул в кулак.
— Ты специально корчишь из себя Петера или это просто у вас семейное? — давясь смехом, произнёс Кнопп. — В любом случае, чего ты хочешь достичь таким лицом — не понимаю. На меня это не подействует. Не в твоём исполнении.
— Извини, — тут же покраснел Дифенбах.
Грубить — это последнее дело, в особенности теперь, когда от Штефана во многом зависят их сохранность и свобода. Петер никогда не понимал таких вещей. Или понимал, но считал, что ему всё всегда будет сходить с рук.
— Да чего обижаться-то? — хмыкнул Штефан. — Ты меня только развеселил.
Винфрид моргнул и помотал головой, отбрасывая всё, что продолжало вертеться у него на языке. Снова стало тихо. Только настенные часы неумолимо тикали. Что, всё своё оставшееся время на свободе Винфрид Дифенбах так и проведёт, слоняясь от одной стены к другой? Не то чтобы у него когда-то были наполеоновские планы — но неужели вот так и пролетела его жизнь?
— Но всё-таки, — сам не зная, зачем, повторил Винфрид, — где твой дом?
— Не так далеко от Бадена. Если пройти прямо по дороге, а потом спуститься с холмов, то там, — Штефан ткнул рукой куда-то в сторону кухни, — нет, постой, или там? — он развернул руку к коридору. — В общем, где-то там будет деревушка Айнёде.
— Спасибо, — кивнул Винфрид.
— Но ты никуда не выходи, — предупредил его Кнопп. — Ты-то не Петер, тебя сразу выловят вежливые господа.
— Хорошо, — буркнул Дифенбах.
Винфрид молчал уставился на отполированную до блеска столешницу. Ну да. Ничего такого, чтобы его воспринимали в отрывку от Петера, не сравнивая с братом, он за свою жизнь так и не сделал. И когда всё закончится, его и вспоминать будут как младшего брата и приспешника того сумасшедшего убийцы Дифенбаха. Это Винфрид и заслужил. Но что за вещи лезут ему в голову?..
Дифенбах вновь пробежался по самым жутким догадкам о том, что будет с ним в аврорате и изобразил самое обеспокоенное лицо, на которое был способен.
— Слушай, Штефан, — обратился он, подойдя ближе к Кноппу, и тут же замялся, — когда тебя вчера не было… Это тебя ведь не в аврорат на какой-нибудь допрос вызывали? Они не подозревают тебя?
— Что? — произнёс Штефан и снова усмехнулся. — Нет, с чего ты вообще это взял? Я не собираюсь забывать про свои дела только потому, что вас двоих разыскивают!
— Конечно, — пробормотал Винфрид, уже не глядя на него.
Взглянуть со стороны — он, казалось, снова был смущён. Но разум Винфрида оживился как никогда. Если Штефан Кнопп будет и дальше уходить по делам, а Петер…
…появился на пороге дома Кноппа раньше, чем Винфрид успел бы додумать всё до точки невозврата. Растрёпанные волосы, измятая одежда, тёмные круги под глазами и совершенно дикий, звериный взгляд, бешено бегавший по комнате туда-сюда — взглянув на брата, Винфрид замер.
— Ну надо же, Петер! — усмехнулся Штефан. — Мы как раз о тебе вспоминали!
Петер смерил его взглядом.
— Я узнал, что Карл фон Сименс сейчас проживает где-то в Бадене рядом с магазином мётел, я догадываюсь, где это: в гостинице Вольцогена или ещё где-то рядом, — срывающимся голосом проговорил он. — Чёрт знает, что они ещё выстроили, я давно там не был.
— И узнал ты об этом, избивая какого-то мальчишку-стажёра? — наклонил голову Кнопп. — Ты хоть уверен, что он не соврал, чтобы завести тебя в ловушку, и не сказал первое, что в голову пришло, чтобы ты от него отстал?
— Он не врал, — протянул Петер, — нет, так люди не врут. Но даже если вышло… так, то я ничего не теряю, если схожу туда да посмотрю всё сам.
— Разве что поедешь оттуда в кандалах, — медленно сказал Штефан, не отводя от него глаз.
— Ну нет, — ответил Петер, сверля Кноппа глазами-угольками, — я не попадусь, Штеффи, уж точно не так! А теперь не будешь ли ты так любезен: отрежь себе прядь волос и отдай мне.
Тут Кнопп резко отложил газету, встал, а Винфрид покосился на ближайший выход из зала.
— С чего бы? Решил превратиться в меня и перебить ещё с десяток человек перед свидетелями? — вытянувшись вперёд, сказал Штефан. — Или ты забыл, что благодаря мне вы с братом не бродяжничаете, пока за вами охотится весь аврорат?!
Дифенбах подошёл ближе к Кноппу. Винфрид подумал, что всё, кажется, секунда — и они подерутся и разнесут, к тому же, весь дом до основания. Однако Петер только чуть наклонил голову и продолжил:
— Вот как? Знай, Штефан, если они найдут меня, то и тебя тоже, — сказал он. — Впрочем, ладно: сгодятся и волосы какого-нибудь магла. Но сперва я отдохну.
Больше ничего не говоря, Петер прошёл через весь зал к лестнице, ведущей на второй этаж. Только поставив ногу на первую ступеньку, он вдруг обернулся и, оскалившись, добавил: «Привет, Винфрид».