***
Как оказалось, авроры должны обладать базовыми целительскими навыками, так что истечь кровью Винфрид не успел: её остановили. Затем замотали Винфриду руку какой-то тряпкой и объявили, что он теперь под арестом. Здание аврората было тёмным, массивным и выполированным до блеска. Построили его совсем недавно, в начале века, и архитектором был некто герр Баумгартен — это Винфрид узнал, читая табличку на стене, когда авроры, ведущие его, почему-то остановились на входе. Не то, чтобы ему было интересно, просто надо было чем-то занять ум, отвлечься от происходящего вокруг, от галдящих журналистов и зевак. — Герр Дифенбах, зачем вы убили всех этих людей? — пытался докричаться сквозь толпу один. — Вы делали это ради идеологии? — вторил ему другой. — Или из удовольствия? — Где Амалия Гизе? — спрашивал третий. Но яснее всего доносились проклятья и оскорбления. Винфрид говорил себе, что нужно привыкать и что это далеко не худшее из того, что ещё с ним будет, но, когда авроры наконец разобрались со своими делами и втащили его внутрь тихого здания, он почти что испытал облегчение. Пройдя по коридору с пустыми, голыми стенами, авроры привели Дифенбаха к камерам, затолкали в одну из них и, велев ждать, куда-то ушли. Винфрид тут же забился в угол, стараясь не глядеть слишком долго на своего соседа — прижимистого мужчину лет тридцати с бегающими туда-сюда крысьими глазками. Винфрид надеялся хоть немного побыть в тишине. Не получилось: — Ты ещё кто такой? — спросил его сосед. — Винфрид Дифенбах, — ответил он. Сосед ничего не ответил, но потёр рукой подбородок, а затем забил кулаком по решётке: — Эй, охрана, охрана! — закричал он. — Я не хочу сидеть вместе с этим ненормальным, с Дифенбахом, да он же меня прикончит! — Что? — ахнул Винфрид. — Я не… — Сиди смирно, Дифенбах! — рявкнул подошедший аврор. Винфрид решил промолчать. Аврор вернулся ещё через какое-то время и приказал Дифенбаху идти за ним. Снова замелькали одинаковые пустые коридоры, двери ячеек-кабинетов — и как авроры сами не сходят с ума, работая здесь! — вскоре Винфрид оказался в тесной допросной: стол, два стула, дознаватель, с лицом, будто выточенным из камня — на этом всё кончалось. Его толкнули на стул: — Мориц Ветцель, — сухо представился он. — Аврор-дознаватель. — Здравствуйте, — пискнул Винфрид. — Винфрид Дифенбах, — протянул Ветцель, — верно? Винфрид кивнул. Дознаватель придвинул к себе лист бумаги: — Герр Дифенбах, вы обвиняетесь в незаконном проникновении в чужой дом, предумышленном убийстве авроров Оскара и Клары Гизе, а также трёх маглов: Генриха Брауна, Дитмара Ноймана и Карстена Шмидта, — похищении и удержании в неволе Амалии Гизе и терроризме, — спокойно прочитал он и поднял глаза. — Вы станете это отрицать? Слова застряли у Винфрида в горле: терроризм, массовое убийство, похищение — что он вообще может на это ответить? А Ветцель смотрел на него непроницаемым взглядом, и его лицо было словно каменным, а спокойствие диссонировало со всем происходящем. Что-то здесь было не так… Что именно, Винфрид узнал, когда аврор, стоявший за ним, рявкнул: «Отвечай, паскуда!» и с силой ударил его. Винфрид засипел. Петер бил его до этого, но это ни в какое сравнение не шло!.. — Вы отрицаете обвинения против вас? — невозмутимо повторил Ветцель. — Да, — наконец выдохнул Винфрид, — то есть, не все. Я проник в дом Гизе, но я никого не убивал, это Петер, это Штефан… — То есть, по вашим же словам, вы были свидетелем преступления, знали, кто его совершил, — перебил Ветцель, — но решили никому об этом не сообщать? Винфрид распахнул глаза. — Значит, — произнёс дознаватель, — к обвинениям добавляется недонесение о особо тяжком преступлении. Продолжайте, герр Дифенбах. Винфрид оглянулся на стоящего за спиной аврора. — Я не понимаю, в чём конкретно меня обвиняют. Я не похищал Амалию Гизе, но я видел её после похищения, — Винфрид на секунду замялся, — я освободил её. — Неужели? — сказал Ветцель. — Тогда где же она? — Я не знаю, — ответил Дифенбах. — То есть вы утверждаете, что освободили Амалию Гизе, но она почему-то никак не уведомила аврорат о своём возвращении? Винфрид понять не мог, было ли это насмешкой или искренним интересом. Он понять не мог, испытывал ли Ветцель в принципе хоть какие-нибудь чувства. — Да, — кивнул Дифенбах. — Вы ожидаете, что я в это поверю? — отрезал Ветцель. — Пожалуйста, — вырвалось у Винфрида. — Я не знаю, почему она так поступила, правда! Я предложил ей переместиться в аврорат, но она отказалась, может, она была напугана и не хотела называть при мне адрес, я не знаю! — Это непохоже на ту Амалию Гизе, которую мы знаем, — сказал дознаватель. — Какой адрес она назвала, вы помните? — Грюнштрассе, 19, — ответил Винфрид, — это алхимическая лавка. — И когда это было? — продолжил Ветцель. — Пару дней назад, — сказал Дифенбах. Ведь так, да? Пару дней назад? Время, право, текло совсем по-другому. — Хорошо, это можно будет проверить, — произнёс Ветцель, — на этом пока закончим. Один из авроров силой поставил Винфрида на ноги. Его уже подвели обратно к двери, когда Ветцель вдруг окликнул их: — И герр Мейер, мне кажется, что обвиняемый нам чего-то недоговаривает, — сказал он. — Возможно, ночь в карцере наведёт его на какие-то мысли.***
Когда Петера привели в камеру и, громко хлопнув дверью, заперли её, сокамерник Дифенбаха вдруг оживился: — Здравствуй! — его рот растянулся в улыбке, и он пихнул свою руку чуть ли не Петеру в лицо. — Меня зовут Фолькер Маурер, задержали за пропаганду идей общего блага! Фолькер был на вид его ровесником, голубоглазым блондином, каким-то уж слишком прилизанным. — Петер Дифенбах, — он нехотя ответил на рукопожатие. — Неужели? — подался вперёд Маурер, — тот самый Дифенбах? Я столько всего о тебе слышал: сколько ты провернул, вся эта история с монастырём, другим это даже не снилось! Ты показал аврорам их место! В авроратской камере такие фразы звучали несколько странно. Петер наклонил голову. И чего этот Фолькер Маурер пришёл в такой восторг? — Ну надо же, я польщен, — Петер вскинул брови. — От кого хоть слышал? — Я, на самом деле, не столько слышал, сколько в газете читал, — ответил Фолькер, — они там, конечно, писали про то, какой ты мерзавец и преступник, но я восхищаюсь, действительно. Это же надо было придумать! — Я тогда не то чтобы долго раздумывал, — ответил Петер, глядя на стену за Маурером. — А можешь рассказать, — попросил Фолькер, — как там всё произошло? Он такой назойливый, интересно, оттого, что пропагандист? Или тут нечто большее? — Как в газете, — отмахнулся Петер, — я устал после всего, отдохнуть хочется, — и из интереса добавил, — потом я расскажу тебе подробней. Всё равно тут нечего делать. Фолькер, улыбнувшись, кивнул. На час, два — может и больше, за временем тут было невозможно следить — Петер и впрямь задремал. Проснувшись, Петер, стараясь не шуметь, осторожно приоткрыл глаза: Фолькер со скучающим выражением лица сидел на полу, откинувшись на стену. Тогда Петер картинно потянулся: — Пока я спал, ничего важного не происходило? — поинтересовался он. Если б происходило, то его, несомненно, бы разбудили. — Да нет, — ответил Фолькер, — кормить должны вечером. — Ну и ладно, — сказал Петер. — Есть всё равно не хочется. Так о чём ты хотел услышать? — Честно говоря, обо всём, — произнёс Маурер, — что было в монастыре, что было потом… — Да там и рассказывать особо нечего, — Петер пожал плечами, — разузнав, что Амалия Гизе в монастыре, я отправился туда… — С кем? — перебил его Фолькер. — С другом, — отрезал Петер. — Так вот, я прибыл туда, допросил монахинь, разыскал прятавшуюся в подвале Гизе, вытащил её, и тогда нагрянули авроры. Они окружили монастырь, наложили заклинания, мешающие аппарации — я сумел обмануть их: подошёл вместе с Гизе к месту, откуда уже можно было аппарировать и отвлёк, подорвав стены монастыря. Фолькер как-то лениво смотрел на него. — Здорово! — улыбнулся он. — А потом, — Петер заговорщически ухмыльнулся и вытянулся вперёд, ближе к Фолькеру, — Амалия Гизе была в моих руках. Я подозревал, что что-то может пойти не так, потому решил переправить её в другое место. У меня есть свой человек в аврорате, — он попытался вспомнить, какие фамилии знал, — Якоб Браун из третьего отдела. Я отдал Амалию ему, чтобы он увёз её в надежное убежище под Зальцбургом, — Петер решил, что к такой замечательной истории следует обязательно что-то добавить, — там эти дураки из аврората никогда её не отыщут! — Да они не отыскали бы её под своим собственным носом! — рассмеялся Фолькер. — Так что вот так, — сказал Петер. Остаток дня тянулся невыносимо долго. Пока Петера никто не трогал, и он то ходил из угла камеры в угол, то лежал на жесткой кровати, то от безделья снова дремал. Но когда наступила ночь, ему не спалось: какая-то настороженная тревога начала скрести его изнутри. Он лежал, пытаясь заснуть, когда послышался странный шум. Петер старался дышать как можно ровнее, будто и впрямь опять дремлет — дверь, кажется, приоткрылась. Дифенбах осторожно открыл глаза: тёмная фигура, аврор, жестом велел Фолькеру выйти в коридор. «Ну да, — подумал Петер, — вот он и такой любопытный».