***
Петер пристально глядел вслед аврору: сейчас он, дойдя до конца коридора, свернёт налево, а на его место спустя примерно полминуты придёт другой, который слегка прихрамывал на левую ногу и которому по ночам передавал информацию Фолькер Маурер. Ну, вернее, раньше передавал: после того, как Петер несколько раз спутал, в каком городе должно находиться его секретное убежище, пыл Фолькера поубавился, и он в последнее время просто молча сидел у стены. Так что Петеру был нужен новый фокус: — Эй, — крикнул Дифенбах и заколотил по двери, когда аврор проходил мимо их камеры, — послушай, я хочу увидеть своего брата! Он, конечно, просто так не разрешит. — Увидишь его на суде, — словами Келлера ответил аврор. — Я должен с ним поговорить, — Петер изобразил на лице отчаяние и схватился за решётки на крошечном окошке в двери. — Я готов содействовать вам, если только вы дадите мне с ним встретиться! Может, они решат, что он готов пойти на переговоры. — Тебе, Дифенбах, нечего нам предложить, — сказал аврор. Ну конечно. Треклятая карга-легилимент. — А что вы узнали, — Петер чуть отодвинулся назад и задрал подбородок, — что девчонки Гизе в доме Штефана нет? Об этом я и так вам говорил, только вы моей правде не верили. — Даже не представляю, — сказал аврор, — почему же мы не поверили такому честному гражданину. — Да плевать, что ты себе представляешь, — прошипел Петер, — главное, что вы видели: правду я говорить умею. И, если мне дадут увидеться с Винфридом, я расскажу вам даже больше: о других сторонниках Гриндевальда, о их планах — то, что из меня не сумели и не сумеют вытащить ваши палачи. — Не сумеют? — хмыкнул аврор. — Послушай, Дифенбах, не умели б они добираться до правды — работали бы в другом месте. Но я передам им твои слова. Они, уверен, их заинтересуют. Значит, его ждёт очередной допрос. На Дифенбаха-искусного окклюмента, спрятавшего от них все сокровенные тайны, авроры уж точно не купятся: в прошлый раз он чуть ли не в обморок перед ними упал. Петер нахмурился, наклонил голову. Ему нужно выбираться отсюда. Всяко лучше погибнуть, пытаясь освободиться, чем позволить аврорам закидать их с Винфридом камнями на потеху толпе. Они уже ничего не потеряют.***
Если что-то в её странной, сложенной из двух частей жизни и было постоянно, так это вокзалы. Вокзал магический в начале двадцатого века мало чем отличался от вокзала магловского в двадцать первом: тот же гул, тот же беспорядок, та же куча людей— Амалию всё это, как ни странно, даже чуть успокоило. Никакой любви к тому, чтобы потолкаться и поспорить в галдящей очереди за билетом, она, конечно, не испытывала, но этот мир начинал казаться хоть немного нормальным. «Это просто люди, — подумала она, — живущие своей жизнью». И она, как бы сложно это ни было, привыкнет ко всему и заживёт своей. Магический поезд, на поверку, тоже оказался совершенно обычным. Амалия взглянула в окно. Когда всё закончится, она уедет как можно дальше от этих лесов, гор, рек и простеньких домишек: на север или, наоборот, на юг — неважно. Амалия откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Осталось только немного потерпеть. Стук колёс поезда почти убаюкивал. Она и не думала, что сумеет так успокоиться… Не сумела. Поезд вдруг остановился, и в вагон — Амалия приоткрыла глаза — вошли двое в авроратской форме. Амалия насторожилась, напряглась, но выдохнула и силой заставила себя отвернуться к окну. «Нужно не показывать, что я волнуюсь, — сказала она себе, — я ничего не сделала, так что они пройдут мимо». — Простите за беспокойство, — произнёс один из авроров, — у нас есть подозрения, что на этом поезде едет разыскиваемый преступник, потому мы должны провести проверку документов. Разыскиваемый преступник. «Он говорит о каком-то одном преступнике, о мужчине, — подумала Амалия и вздохнула, — не о нас». — Пожалуйста, фройляйн, покажите ваши документы, — голос аврора раздался прямо над ухом. Она дёрнулась, развернулась и посмотрела на него. — Мои, — как-то глупо переспросила она, — документы?.. — Да, фройляйн, — кивнул аврор и протянул руку, — пожалуйста. — Но я ничего не сделала, — воскликнула Амалия. — Вы ведь не меня ищете! Отстаньте от меня! «Зачем я это сказала? — тут же ошпарило её разум. — Как это у меня вырвалось?» А авроры, может, и за ней здесь. — Документы, фройляйн, — напомнил аврор. — Разумеется, — пробормотала она и дрожащей рукой вытащила бумаги, — держите. Она Мария Фишер, она невиновна и просто едет по своим делам, а значит, причин волноваться, сидя перед аврором, у неё нет. Но почему они расспрашивают именно её? Почему не подошли к Эмме или к той молодой черноволосой девушке, сидящей у окна напротив?! — Фройляйн Фишер, значит, — произнёс аврор. — Да, я Мария Фишер, тысяча девятисотого года рождения, из Бад-Фёслау, — пробормотала она. — У вас ко мне какие-то вопросы? Сейчас он извинится за беспокойство и пойдёт дальше, прицепится к брюнетке напротив или старику рядом с ней. К ней у них не должно быть никаких вопросов, да? Амалия ни в чём не виновата и ничего не сделала? — На самом деле, да, — произнёс аврор. Она почувствовала, как внутри неё что-то сжалось и обрушилось. Кажется, она, как идиотка, хлопнула глазами. — Как? — сорвалось с её губ, и она дёрнулась на краешке сиденья, — В чём вы меня обвиняете? — Ни в чём, фройляйн Фишер, — поднял бровь аврор, — это всего лишь несколько вопросов. Идите за мной. «Это ещё не приговор, — сказала она себе, — может, он просто спросит какой-то ерунде: видела ли я этого, слышала ли о том — я на всё скажу «Нет» и меня отпустят». Уже вставая, Амалия почувствовала, как Эмма на миг коснулась её ладони. Аврор привёл её в тамбур. Амалия украдкой глянула в окно поезда: лес постепенно сменялся полем, а вдали виднелись силуэты домов — ещё одна деревня. Остановятся ли они там? Удастся ли ей выскочить на станции? «Даже если так, — подумала она, — то разве они не остановят меня? Разве они не способны на всё?» Наверное, в любом случае, ей ничего не мешало попытаться. — Итак, вас зовут Мария Фишер, — произнёс аврор, — верно? — Вы уже спрашивали это, — ответила она. — Да. Он долго молча смотрел на неё, изучая черты лица, повернул голову, чтобы разглядеть её сбоку — Амалия повернулась вместе с ним. — Да что вам от меня нужно? — выпалила она. Аврор, ничуть не смутившись, выпрямился: — Вам известно что-то о деле семьи Гизе, — спросил он, — фройляйн Фишер? — Нет, — сказала Амалия и тут же мысленно кольнула себя. Мария Фишер что-нибудь да слышала бы об этом. — Ну разве что, я читала об этом в газете какое-то время назад. Кого-то убили, кого-то похитили, да? — Да, — ответил аврор, — похитили Амалию Гизе. Вы что-нибудь о ней слышали? — на следущих словах он сделал акцент. — Я спрашиваю у вас, как служащий аврората. — Я ничего о ней не знаю, — сказала она, — только видела может, ориентировку в той же газете. Спроси он у неё, в какой именно газете — она бы не ответила. — Не сомневаюсь, — произнёс аврор. — И вы не замечали никакого сходства? Она снова метнула взгляд на окно и поняла, что поезд даже близко не подъезжает к деревне. — Нет, — ответила она. Язык вдруг развязался, и она врала, уже даже не задумываясь о том, что конкретно говорит, лишь бы соврать, лишь бы отгородиться от его допросов. — Ну может, она немножко похожа на ту актрису… Ну, вы знаете… Она ещё снималась в том фильме… Аврор покачал головой: — Видимо, мне придётся спросить напрямую, — сказал он. — Вы, фройляйн Фишер, не являетесь пропавшей Амалией Гизе, которая по каким-то причинам выдаёт себя за другого человека? — Нет, — пробормотала она и отпрянула, вцепилась пальцами в ручку двери. — Нет! Я та, о ком говорю, я Мария Фишер! — В таком случае, — выдвинулся вперёд аврор, — вам не составит трудности продемонстрировать свою палочку, чтобы подтвердить вашу личность, фройляйн Фишер. — У меня нет палочки, — она замотала головой, — я её забыла дома… А что, если он сейчас прикажет ей вернуться домой за этой проклятой палочкой? —…Или потеряла! — Тогда вы задержаны, пока ваша личность не будет установлена, — отрезал аврор. — Что? — выпалила она, её взгляд заметался. — Вы права не имеете, я ни в чём не виновата! — Ваша личность не подтверждена, а значит, — аврор поиграл в руках палочкой, — вы можете быть кем угодно, виновной в чём-угодно, фройляйн Фишер, Гизе или ещё как-нибудь.